Текст книги "Ближний круг. Пятый роман эпопеи «Противостояние»"

Ирак, Багдад. 11 января 1988 года

Белая Тойота ЛандКруизер неслась по трассе, соединяющей Багдад и Тикрит, родину Военначальника, где он родился и вырос, где стал тем, кем он стал – раисом, воином и вождем Ирака. Надрывалась полицейская сирена, закупленная в Западной Германии, над кабиной металась красно-синяя круговерть огней. Водители на трассе поспешно освобождали дорогу, некоторые даже съезжали с нее – знали, что замешкавшегося ждет удар бампером, а то и автоматная очередь. Новенький, сверкающий Мерседес 560 поспешал вслед за Тойотой, его скорость была ограничена скоростью машины – лидера, так бы, на этой прямой и идеально ровной дороге он мог бы сделать и двести пятьдесят километров в час. Последним, едва поспевая за двумя быстроходными машинами, шел новенький, только что собранный из советских деталей на советско-иракском предприятии КамАЗ. Это была гражданская версия – но иракцы покрасили ее в песчаный цвет и приспособили на кабину пулемет. В кузове – было двадцать солдат элитной «Дивизии Хаммурапи», у них были автоматы, пулеметы и гранатометы. Страна была полна заговоров, и после последнего покушения на Раиса – все высшие чиновники страны ездили именно так.

На заднем сидении машины сидел и размышлял человек по имени Хусейн Камиль, министр промышленности и военной техники Ирака, который отвечал за обеспечение Ирака оружием, а значит – и за сотрудничество с Советским союзом. Все сотрудничество – даже тот завод, на котором собирали гражданские, в общем-то, КамАЗы относился к ведомству Камиля. Ведь каждая грузовая машина, хорошая грузовая машина – в войне незаменима, они уже успели это узнать.

Любой министр, которого вызывали к Диктатору, боялся. Боялся за свою жизнь, за жизнь своей семьи – Хусейн был подозрителен, даже параноидален. Не терпел чужого мнения – он мог прислушаться, и одновременно наказать того, кто осмелился спорить с ним. Один раз, когда министр здравоохранения посмел на заседании Совета революционного командования высказать сомнения в победе над персами – Саддам Хусейн вывел его в соседнюю комнату, и расстрелял. Диктатор носил при себе табанью – президентский пистолет как символ высшей власти. И не раз пользовался им. К тому же – он требовал за предательство уничтожать не только предателя, но и всю его семью.

Но Хусейн Камиль боялся меньше, чем боялись остальные министры. Все дело в том, что приказывая расстрелять его семью, Саддам приказал бы расстрелять самого себя, потому что Хусейн Камиль был его родным племянником. В Ираке все более – менее серьезные места в партии БААС и государстве занимали единоверцы Саддама, а на ступенях высшей власти было не протолкнуться от представителей племени аль-Тикрити. Это было племя – из которого вышел величайший полководец в истории.

Но все равно – боялся даже Камиль. Никто, входя к диктатору – не мог сказать, удастся ли ему выйти из кабинета живым…

Тикрит изменился и сильно. Городок, стоящий на реке Тигр, где Полководец в детстве играл со сверстниками в пыльных переулках – встречал зеленью новых районов, виллами за высокими заборами, широкими улицами и построенными из бетона домами для тех соплеменников Вождя, которые хоть и не поднялись наверх, но имели право на новую жизнь хотя бы потому, что родились в том же городе, что и вождь. В городе было полно полиции, попадались и армейские машины. Был полдень, столбик термометра не дотягивал до тридцати совсем немного – но от Тигра веяло живительной прохладой.

Автомобили, на которых ехал министр и его охрана направились к одному из дворцов Саддама – а их здесь было три, один недостроенный. Тот, в котором должен был находиться диктатор, был расположен на высоком обрыве над Тигром, и к нему вела длинная дорога по побережью. Впрочем, Хусейн Камиль не был уверен в том, что появившись во дворце, он найдет Раиса. Он мог найти машину, которая отвезет его туда, где его встретит Раис – причем не обязательно это будет дворец. Он может найти двойника Саддама, так называемого тагута – параноидально озабоченный дядя мог устроить такую проверку даже для родного племянника, отрывая его от работы на полдня. Саддам не верил никому, ни армии, ни полиции, ни Амн аль Хаас6767
  Президентская гвардия


[Закрыть], которой командовал его родной сын. Нельзя сказать, что паранойя не имела оснований – с генералом Касемом, одним из диктаторов Ирака – расправились прямо на телестудии, в прямом эфире. Саддам – он не верил никому – и только потому до сих пор был жив.

Дорогу, которая вела во дворец, перекрывал новенький БТР-80 в песочной расцветке. Эту машину тоже поставили русские, на ней был тот же двигатель, что и на КамАЗе, и это было очень удобно.

Водитель Тойоты раздраженно посигналил – но бронетранспортер не двинулся с места. Чертовы гвардейцы…

Когда дошло дело до того, что начальник охраны выскочил из Тойоты и ругаясь последними словами потребовал освободить дорогу, а в ответ на них уставилось жерло пулемета калибра 14,5 – Камиль все понял. Это еще одно испытание от дяди – наверх вела лестница, несколько пролетов и простолюдины, которым повезло попасть во дворец – преодолевали ее пешком. Дядя хотел еще раз напомнить ему – кто он такой, и каково его место.

Мы все – ничтожества перед Его троном – с неожиданной злостью подумал Камиль

Неспешно выбравшись из машины, он забрал портфель с документами и направился к лестнице. На ходу раздраженно бросил

– За мной не ходить!

Своего дядю он нашел на веранде. Эта веранда перестраивалась много раз, сначала подумали, что не дело, если Раис стоит на веранде, ничем не защищенный. Купили за большие деньги и привезли огромные витражи из бронестекла – но Раис выругал их и сказал, что ничего не видно. Теперь – веранда все же была открытой…

Саддам Хусейн стоял у самого ограждения и смотрел в сторону Багдада, вдаль по течению Тигра. На нем была та же самая полувоенная форма и черный шейный платок – несмотря на жару, он почти никогда не надевал другую одежду.

– Саиди… – негромко позвал его племянник

Дядя раздраженно махнул рукой – и Камиль застыл чуть ли не по стойке смирно, на самой жаре. Минуты текли медленно – как медовый кисель…

Наконец – Саиди Раис оторвался от созерцания панорамы текущего Тигра и милостиво соизволил обратить свое внимание на племянника.

– Ты приехал быстро, это хорошо…

– Так быстро, как только смог, Саиди – ответил Хусейн

Диктатор сделал какой-то непонятный жест рукой и вдруг спросил

– Сколько тебе лет?

– Сорок лет, Саиди.

– Это хорошо. В твои годы я уже был президентом страны…

Хусейн Камиль задрожал как осиновый лист, и видимо, дядя это заметил.

– Ты боишься наказания? Но за что?

– За то, что я недостаточно делаю для процветания Ирака, Саид Раис – униженно сказал Хусейн Камиль

– Вот как? Мне доносили, что ты работаешь хорошо. Даже русские тобой довольны. Как его там, этого генерала…

– Мокроус. Генерал Мокроус, Саиди Раис.

– Да…

Так вот в чем дело! Видимо, советские специалисты встречались с Саддамом и похвалили его! А он подумал, что советские делают на него ставку, как на будущего вождя Ирака! Может, советские не знали о том, как будут истолкованы их слова. А может быть – и нарочно решили подставить его…

– Что ты можешь сказать о русских?

– Они помогают нам. Строят заводы.

Камиль умышленно оглуплял речь – он хорошо знал, что может успокоить людоедскую подозрительность дяди. Дураков он не боялся.

Хусейн щелкнул языком, выражая свое разочарование.

– Ты принес документы? Или только слова, которые для меня значат не больше издаваемого ишаком рева?

Хусейн Камиль раскрыл портфель, начал выкладывать на маленький столик документы.

Саддам просматривал документы быстро и внимательно. Многие его приближенные так и не могли понять – вникает ли Саид Раис в технические детали, или просто запоминает какие-то куски и все. На заседаниях различных органов дядя иногда мог ввернуть такой вопрос, что холодный пот пробивал даже многое повидавших министров. Про себя – Хусейн Камиль знал, что по крайней в оружии дядя разбирается.

Оружие – это власть. По крайней мере – здесь.

– Я вижу, что нам поставили недостаточно вертолетов – проговорил Саддам, ткнув пальцем в один из документов.

– Это так, Саиди, но советские обещали допоставить их до конца года

Саид Раис посмотрел на племянника – мало кто мог выдержать этот взгляд…

– Когда ты идешь в бой, ты берешь в руки меч, но не обещания!

– Да, это так, Саиди Раис

– Бой может начаться в любой момент, и я хочу встретить врага во всеоружии. Советские специально не поставили нам вертолеты?

Как же ответить? Как?!

– Советские извинялись и сказали: это потому что американский флот перекрыл Залив. Они ищут другие пути.

Камиль угадал – глаза дяди вспыхнули злобой…

– Американцы…

Договорить Раис не успел – что-то произошло. Хусейн Камиль потом никак не мог восстановить последовательно событий: вот он стоит перед дядей… и вот он уже лежит, и дядя тоже лежит и голова как чумная, в ушах боль и звон, миллионы цикад стрекочут как сумасшедшие. А вот – подскочили люди в черной форме и потащили их куда-то…

Конечно же, это было покушение. Очередное, которое уже по счету. На сей раз – заговорщики использовали авиацию: офицер-заговорщик поднял в воздух новейший Мираж и сбросил две бомбы весом по пятьсот килограммов каждая на тикритский дворец Саддама. К счастью – оружие было неуправляемым, и бомб весом в тонну не нашлось, и пилот промахнулся. Одна из бомб и вовсе упала в реку, другая – ударила по Тикриту рядом с дворцом.

Но все-таки – откуда-то летчик знал, где и когда будет Раис. А это – было уже предательством.

Когда Хусейн Камиль пришел в себя – он увидел Раиса. Раис, в своем черном берете и полувоенной форме – сидел на кушетке и смотрел на него. А где-то вверху – горела и чуть покачивалась голая, мощная лампочка.

Подземелье! Склеп! Бомбоубежище.

Раис, не отрываясь, смотрел на него. Хусейн пошевелил головой, глаза залило светом – но он увидел Абу, волосатого, похожего на обезьяну личного охранника Раиса. Никто не знал, кто такой Абу, откуда он взялся, если ли у него семья. Просто он однажды появился возле Раиса и все. И Раис – если и кому то доверял в этой жизни, так только Абу, молчаливому, сильному как горилла, преданному. Говорили, что Абу даже не иракец, что он перс, приговоренный исламским трибуналом к смерти и бежавший из соседней страны. Присутствие здесь Абу могло означать только большие неприятности.

– Это не я! Клянусь Аллахом, Абу Кусаи, это не я!

Хусейн Камиль попытался встать с кровати – но ноги его, парализованные страхом отказали, и он так и пополз к Раису по бетонному полу.

– Это не я! Я ничего не знал! Я никому не говорил!

Раис какое-то время смотрел на пресмыкающегося у его ног человека, потом протянул руку и похлопал его по плечу.

– Я знаю, это не ты, Камиль.

– Да, да…

– Если бы это был ты – ты бы не стоял рядом со мной, когда какой-то предатель бомбил нас. Ты бы сбежал.

– Да, да, саид…

– Встань. Теперь ты видишь – как нам нужно советское оружие, как нам нужна помощь советских друзей. Кругом предатели, негодяи, изменники. Но если ты когда-либо об этом проговоришься – ты умрешь.

Самолет был сбит ракетным комплексом Кроталь и упал в нескольких километрах от Тикрита. Когда Амн-аль-Хаас окружила город и место падения самолета убийцы – Саддаму Хусейну подали вертолет. Он взял с собой Камиля, потому что тот тоже был мужчина и заслуживал того, чтобы посмотреть на труп своего убийцы.

Вертолет заходил по широкой дуге, пожар уже потушили – но было хорошо видна огромная рана, проделанная падающим самолетом в апельсиновой роще, которую здесь высадили волей Раиса, осушив болото – чтобы у людей была работа. Пожар уже потушили, но рана эта, черная, обугленная на фоне благодатного, дающего по три урожая сада казалась наглым вызовом всему тому, что они строили. Отрицанием праведности бытия.

Вертолет посадили на шоссе, бойцы Амн-аль-Хаас окружили его со всех сторон, с одной стороны шоссе перекрывали бронетранспортеры, с другой – спешно подогнанные из города танки, входящие в состав охраны дворцов. Бойцы личной охраны – все как на подбор молодые, в подогнанном по фигуре обмундировании, с жесткими, черными как агаты глазами, приветствовали поднятой рукой сошедшего с трапа вертолета полководца, на Хуссейна Камиля они смотрели как хорошо дрессированные псы на кусок мяса. Нельзя – но только дай команду… Племяннику президента было не по себе, но он ничего сделать не мог.

Катапультируемое кресло Миража нашли и вытащили прямо на шоссе, чтобы его мог осмотреть Раис. Самолет был заправлен, при падении он загорелся – и человек в катапультируемом кресле выглядел обгорелой головешкой. Не выдержал даже французский пилотский костюм из негорящей ткани.

– Откуда взлетел этот самолет? – негромко спросил Раис, рассматривая очередного заговорщика, сгоревшего в пламени.

– Аэродром Самарра – Восточный, Саиди Раис – с полупоклоном ответил человек в черной форме и с погонами полковника – командир полка уже арестован и комендант базы тоже арестован. Прикажете арестовать всех?

От катапультируемого кресла – тянуло душным, сладковатым запашком горелого мяса. Мутило.

– Нет… – сказал Раис – всех арестовывать не надо. Если ты арестуешь всех – кто будет летать на самолетах, ты?

Полковнику осталось только поклониться.

– Кто здесь от секретной полиции?

Человек с висящим над формой брюхом и роскошными усами шагнул вперед

– Я, Саид Раис, бригадный генерал Тархари.

Раис шагнул вперед и дал толстяку хлесткую, звонкую пощечину

– Сын шакала! Твое прожорливое брюхо обходится мне не дешевле армии, и если армия защищает Ирак от внешнего врага, то ты не можешь защитить от врага одного меня! Для чего Ираку нужна такая жирная свинья?! Арестовать!

Молодчики из Амн-аль-Хаас подхватили генерала под руки, еще кто-то – выхваченным ножом уже срезал погоны. Все делалось быстро – рядом с диктатором можно было как за один день взлететь в небеса – так и быть низринутым в подземелье. Саид Раис хорошо знал механизм власти на Востоке – нужно постоянно лить кровь, если не хочешь, чтобы пролилась твоя.

– Пощадите! – крикнул генерал, но его уже тащили прочь.

– Ты кто такой? – ткнул Саид Раис пальцем в грудь одного из офицеров.

– Подполковник Мазри, Саид Раис, секретная полиция!

Диктатор пошевелил усами

– Почему у тебя такая фамилия. Ты перс?

– Так точно, Саиди Раис, мои родители бежали из Персии на благословенную землю Ирака от притеснений и злоупотреблений злонамеренной шахской власти!

Диктатор строил империю – самую настоящую. А потому – в его империи не было места ни национальностям, ни религиям. Он обращал внимание на то, из какого племени человек, он давал работу своим, аль-Тикрити – но и только. В Высшем Совете революционного командования, к примеру аль-Тикрити составляли далеко не большинство. Министром иностранных дел Ирака был христианин Тарик Азиз, настоящее имя которого – Михаил Юханна. А министром обороны Ирака был и вовсе презренный курд Абд аль Шеншалл, который приказал бомбить курдские деревни бомбами с синильной кислотой. Империя выше всего этого!

– Значит, ты и будешь вместо этой жирной свиньи – решил Диктатор – и помни, ты служишь не мне, ты служишь народу Ирака!

– Слушаюсь!

– Ты и возглавишь расследование! Ты узнаешь, кто приказал этому летчику бомбить мой дворец и приведешь этих негодяев ко мне. И не только они – но и их семьи узнают, какова кара за предательство. Но если я узнаю, что ты указал на невинных – такая же кара обрушится и на тебя!

– Слушаюсь! – на подполковника было жалко смотреть. Он пробивался ближе к диктатору, стремясь хотя бы увидеть вблизи Отца Нации – а теперь он проклинал ту минуту, когда в нем взыграла гордыня. Лучше бы он сказался больным…

Диктатор уловил взгляд Камиля

– Ты все еще здесь?

– Да, Саид Раис – недоумевающее сказал Камиль

– Тебе здесь нечего делать! Отправляйся в Багдад! Найди русских! И скажи, что новые вертолеты нам нужны немедленно! Мы не потерпим проволочек! Иди!

Хусейн Камиль повернулся – и пошел в сторону Тикрита, протискиваясь через окружавшую диктатора небольшую толпу. При нем не было ни машины, ни верных нукеров – но он знал, что там можно раздобыть автомобиль секретной полиции с шофером и приказать ему вести себя в Багдад. Он прошел по лезвию – но все обошлось. Может быть, Саид Раис после сегодняшнего будет хоть на чуточку больше доверять ему…

А Саддам Хусейн, глядя в спину поспешно уходящему племяннику, подумал: и этот не подходит. Не подходит для того, чтобы продолжить его дело, продолжить строительство нового Ирака. Потому что он слишком труслив, чтобы предать, и слишком глуп, чтобы править.

Саддам Хусейн

Ч. 2

Чтобы понимать Саддама Хусейна, и то как он пришел к власти, надо понимать Ирак и более того – Ирак того исторического периода. Вот как высказался об Ираке король Фейсал I: «невообразимой массой человеческих существ, лишенных какой бы то ни было патриотической идеи, напичканных религиозными традициями и нелепостями… и склонных к анархии».

Сам, кстати Король Фейсал I – родился в городе Таиф, в Саудовской Аравии и происходил он из семьи Шерифа Мекки, то есть не имел никакого отношения к Ираку. Его сын, Фейсал II, слабый и безвольный – полностью находился под власть регента престола, Абдул Иллаха, сына и наследника последнего короля Хиджаза Али Ибн Хусейна (который потерял и королевство и власть). Они, а так же премьер Нури ас-Саид, родившийся в Багдаде, но долгое время живший и служивший в Стамбуле – долгое время определяли /пробританскую/ политику Королевства Ирак. В то время как наиболее здравомыслящая и патриотичная часть иракского общества – склонялась к сотрудничеству с Германией. Великобритания делала для Ирака «все что могла», начав программу массового переселения в Ирак людей из перенаселенной Северо-Западнйо провинции Индии (Пакистана). Поэтому – ничего удивительного, что в 1941 году иракцы подняли прогерманское восстание против британской власти – а в 1958 году произошел успешный государственный переворот. Его совершили два полковника, в том числе полковник Касем, будущий глава государства. Но к охоте на чуждую, пробритански настроенную иракскую элиту присоединились все. Абдул Илаха – разорвала толпа, его останки сожгли. Надругались и над останками королевской семьи. Старого премьера Нури ас-Саида, едва ли не самого пробритански настроенного из всех политиков Ирака – найдя, убили на месте как собаку. Его сына – заживо сожгли.

Так что Ирак был веселым местом задолго до того, как Саддам пришел к власти.

Придя к власти, Абдул Керим Касем был вынужден опираться на самый разный конгломерат сил, среди которых были и баасисты. Но очень скоро – отношения между Касемом и баасистами были безнадежно испорчены. В феврале 1958 года, почти сразу после переворота в Ираке – была создана ОАР, Объединенная арабская республика из Сирии и Египта. В том же году к ним присоединился Йемен (очень быстро вышедший из него, после чего началась малоизвестная, но долгая и тяжелая война Египта и Йемена) Иракские басисты немедленно выступили за максимально быстрое слияние новообразованного Ирака сая и я на самый разгный и. дарства. ной в Стамбуле 0 ОАР, президентом которого был Гамаль Абдель Насер, столицей – Каир. Этому яростно воспротивился Касем по понятным причинам. ОН не хотел, чтобы Ирак становился частью другого государства, он хотел править сам. В то же время, второй полковник из числа тех, кто организовал антимонархический переворот, Ареф – лично встретился с Насером в Каире и пообещал, что Ирак присоединится к ОАР в самое ближайшее время и он лично сделает все для этого. Касем – моментально снял Арефа со своих постов и отдал под суд, который приговорил второго человека в стране к смерти. Начались гонения на партию БААС. Сам же Касем – решил опереться на коммунистов: по иронии судьбы почти коммунистом был и Насер, тут речь шла просто о борьбе за власть. Тюрьмы были переполнены националистами. Оставшиеся на свободе офицеры – националисты решили поднять мятеж – он состоялся в Мосуле, в 1959 году. Мятеж был быстро подавлен, а Касем – отдал город на разграбление своим сторонникам. Несколько тысяч человек – было убито в городе за несколько дней. Следом – состоялась еще одна бойня, на сей раз в Киркуке.

Далее – последовала попытка группы молодых активистов БААС убить Касема – после чего Касем уцелел, а Саддам был ранен и вынужден бежать из страны.

Далее ему просто повезло. Сирия тогда еще участвовала в ОАР. В Дамаске он встретился с самим основателем БААС, Мишелем Афляком, который кстати даже не был мусульманином и арабом – православный грек. Афляк просто хотел знать, что произошло. К тому времени – Саддам уже успел повариться в бурном котле багдадской политики, получить хоть какие-то зачатки образования – все это резко выделяло его из арабских низов того времени, неграмотных почти полностью. Мишель Афляк и как и Ленин нуждался в рукастых баасистах – поэтому после встречи с Афляком Саддама сделали действительным членом партии, а в 1964 году – именно мнение Афляка стало решающим для избрания Саддама в высший орган иракского отделения партии – Регионального управления. Афляк жил еще долго, до 1989 года – и застал саддамовский Ирак в высшей точке его величия. Когда Афляк умер – Саддам оплатил строительство Мавзолея для него.

В феврале 1960 года Саддам поехал в Каир из Дамаска, общепризнанный центр арабской революции. Каир тогда кишел изгнанниками, политическими террористами и радикалами всех мастей, будучи примерно тем же самым, чем в 30-е годы была Москва для всей Европы. Рушилась колониальная система, власти где-то успешно сопротивлялись, где-то нет. Приехав в Каир – можно было получить убежище, познакомиться с такими же как ты сторонниками панарабизма из других стран, получить образование, договориться о совместных действиях, получить от египетского правительства оружие. Активистам – эмигрантам египетское правительство даже платило пособия. Саддам поступил в университет Каира и окунулся в студенческую жизнь – крайне радикальную. Его несколько раз арестовывала местная служба безопасности, говорили о том, что он наведывался в американское посольство. Вообще, ранняя политическая жизнь Саддама полна недомолвок, и даже в покушении на Касема – скорее всего оно провалилось именно из-за действий Саддама.

В феврале 1963 года очередной заговор арабских националистов в армии увенчался успехом – Басисты пришли к власти. Генерал Касем был убит прямо в телестудии, где он намеревался обратиться к народу, его мертвое тело – два дня показывали в прямом эфире. Сразу после прихода партии БААС к власти – началось сведение счетов с коммунистами. В первые же дни в Багдаде, в столкновениях – погибли полторы тысячи человек.

Саддам – услышав о том, что происходит на Родине – вернулся в Багдад. Но для тех, кто непосредственно делал революцию, он был чужаком, причем чужаком с плохой репутацией – в Каире он убил иракского политэмигранта из-за разногласий с ним. Но Саддам не унывает. Он примыкает к фракции своего земляка, бригадного генерала Ахмеда Хасана Бакра, родом из Тикрита, ставшего премьером Ирака – и с головой окунается в политическую жизнь.

Тем временем БААС, только пришедшая к власти раскололась на два лагеря. Радикальный – возглавлял генеральный секретарь партии Али Салих аль-Саади, он выступал за люстрацию и немедленные социалистические реформы. Умеренные, во главе с командующим ВВС (до переворота) генералом Харданом аль-Тикрити выступала за отказ от люстрации, сотрудничество с оставшимися в армии сторонниками режима Касема и умеренный темп реформ. Понимая, что Хардан аль-Тикрити пользуется огромной поддержкой армии – Али Салих аль-Саади начал создавать «Национальную гвардию». В нее – кого только не наверстали, в том числе и откровенных уголовников, которых массово выпустили из тюрем. Национальная гвардия формировалась прежде всего в Багдаде и стала очень взрывоопасной.

Бакр, а следовательно и Саддам – принадлежали к центристскому крылу партии. Но в условиях, когда экстремизм правил бал – умеренность была не в почете.

11 ноября 1963 года генерал Хардан аль-Тикрити нанес удар. На специальной сессии Регионального управления партии 11 ноября 1963 года левая группировка была исключена из партии. Генеральный секретарь Саади и четверо его ближайших помощников были арестованы во время заседания, отправлены в аэропорт и депортированы в Испанию. Этот переворот вызвал в Багдаде волну насилия, поставив столицу на грань гражданской войны. Национальная гвардия, политическое орудие Саади, бушевала на улицах, грабя и убивая. В отчаянной попытке добиться компромисса в Ирак поспешила высокопоставленная сирийская делегация во главе с Мишелем Афляком, но вскоре она поняла, что примирение уже невозможно и что единственным выходом из кризиса было очистить партию от двух экстремистских течений. В тот же день прибывшие члены Национального управления исключили правую группировку из Регионального управления, а ее лидеры были на самолете отправлены в Бейрут.

Какую роль сыграл в этом лично Саддам Хусейн – неизвестно. Но факт тот, что он был лично знаком с Мишелем Афляком и мог напрямую обращаться к нему. И именно группа, в которую входил Саддам победила после того, как крайние группировки в партии БААС – взаимоуничтожили друг друга.

Но власть было уже не удержать.

Иракцы устали от политической грызни и разочаровались в БААС в целом. Немало дискредитировала ЮААС и Национальная Гвардия. Афляк, попытавшийся взять прямое управление в Ираке на центральный совет партии БААС совершил очередную грубейшую ошибку – иракцы еще помнили, как страной правили выходцы из саудовских пустынь. И тут – свою роль сыграл Ареф. Тот самый генерал Ареф, второй полковник из тех, кто совершил антимонархический переворот. Касем приговорил его к смерти – но заменил смерть пожизненным заключением и это было ошибкой. Именно в защиту генерала Арефа и именем генерала Арефа – удалось поднять против Касема часть армии, никаким другим способом – этот переворот нельзя было совершить. Ареф был освобожден из тюрьмы и получил номинальный пост Президента Ирака. В конце концов – Ареф сидел именно за то, что пытался присоединить Ирак к ОАР, то, за что всегда выступала БААС. Тогда этот пост – высший в государстве – не значил ничего, потому что государство было слабым, а борьба велась прежде всего партийная. Но Ареф совершил один государственный переворот – и ничто не помешало ему совершить второй. Он снова обратился к армии – и армия поверила и пошла за ним. Отряды Национальной Гвардии были уничтожены, партия БААС отстранена от власти, все ее сторонники уволены. Иракцы поддержали это – бардак откровенно всем надоел.

Но Саддам Хусейн оказывается в числе тех, кто уцелел и возвысился. После того, как фактически сделавшие революцию люди истребили друг друга и потеряли власть – крыло Бакра и становится единственным крылом партии БААС в Ираке. В 1964 году аль-Бакр становится генеральным секретарем Иракского отделения партии, Саддам при полной поддержке и Бакра и Афляка – секретарем Временного регионального управления партии. По сути – Саддам повторяет путь Сталина, занимая чисто технический, но много на что влияющий пост. В новом раскладе – Саддам становится ответственным за налаживание контактов с иракскими спецслужбами нового режима.

Получив новую должность – Саддам сразу стал готовить военный переворот и заговор с целью убийства президента Арефа.

Планов было два, оба они были намечены на сентябрь 1964 года. В соответствии с первым планом группа вооруженных баасистов во главе с Хусейном должна была проникнуть в президентский дворец во время заседания кабинета и уничтожить все иракское руководство. В ходе второй операции предполагалось сбить самолет, на котором Ареф направится в Каир для участия во встрече глав арабских государств. Обоим этим планам не суждено было осуществиться. Проникнуть во дворец не удалось, так как офицер Республиканской гвардии, который должен был провести заговорщиков в нужное место, был неожиданно сменен на своем посту. Еще печальней для Баас оказалось то, что план сбить президентский самолет был выдан одним из летчиков, который, как оказалось, работал на секретные службы. Реакцией Арефа на это разоблачение был немедленный запрет деятельности партии Баас и ее руководства.

Удивительно – но Саддам, глава заговора не только уцелеет во время чисток, но и не покинет Багдад, не подчинившись прямому приказу центрального аппарата партии из Дамаска. Он скрывается – но в середине октября 1964 года его убежище окружают силы безопасности. Саддам сдается, по одной версии мирно, по другой – расстреляв все патроны, что у него были. Тюремное заключение – растянется на два года.

Через два года Саддам бежал. Бежал очень просто: они уговорили охранников по дороге в суд остановится у определенного ресторана и поесть. Уговорили. Затем двое из троих заключенных – отпросились в туалет, вылезли через окно – там их уже ждала машина, за рулем которой был Саадун Шакир, кузен Саддама и активный баасист.

Саддам вышел на свободу вовремя: в 1966 году военный переворот привел в Дамаске к власти леворадикальное крыло БААС, придерживавшееся тех же взглядов, что и Али Салих аль-Саади. Афляк, аль-Битар и другие члены старой гвардии были арестованы, а Национальное управление, высший орган партии, был временно распущен.

В ответ Саддам созывает чрезвычайный съезд иракского отделения БААС и именно Саддам (Бакр сидит в тюрьме) проводит решение об отказе подчиниться воле сирийского отделения партии и создании собственного Национального управления. Отныне и навсегда партия БААС расколота, существует ее сирийское и иракское Крыло, причем каждое из них – содержит свой аппарат для работы в других странах арабского мира и считает себя единственным законным наследником старой БААС.

К этому времени – генерал Ареф, Абдель Салам Ареф уже мертв, он погиб при катастрофе вертолета. Его брат, новый президент Ирака Абдель Рахман Ареф слаб, нерешителен и не имеет тех тесных связей с армией, какие имел его брат. Но Саддам, фактически уже руководящий иракским отделением БААС не спешит с переворотом. Первое, что он понимает – сильная и самостоятельная в политике армия очень опасна. Второе – не менее опасны и левацкие элементы в партии. Поэтому – Саддам занимается политическими чистками, безжалостно избавляясь от всех сочувствующих коммунистическим идеям и создает партийную милицию. Всем членам партии – приказано любыми путями добывать себе оружие.

В 1967 году панараабская коалиция разгромлена Израилем в ходе Шестидневной войны. С тех пор – начинается стремительное падение доселе непререкаемого авторитета Насера. Во всех арабских странах – проходят миллионные демонстрации, разъяренная толпа выражает гнев перед бессилием своих правителей, не способных всем вместе победить один Израиль. Ирак – участвовал в войне минимально, и этим пользуется БААС, объявляя власть в стране незаконной так как она не способствует делу арабского единства. В последние месяцы 1967 и в первые месяцы 1968 года страну сотрясают демонстрации и забастовки с политическими требованиями. Общественная деятельность партии достигла высшей точки в апреле 1968 года, когда тринадцать отставных офицеров, пять из которых были баасистами, представили Арефу меморандум, требуя увольнения премьер-министра Тахира Яхья, учреждения законодательного собрания и формирования нового правительства.

Тем не менее Саддам понимает – повторно прийти к власти его партия может только через государственный переворот.

Еще Абдель Салам Ареф, обеспокоенный разгулом политического насилия в стране, наличием у политических партий боевых групп – создал подконтрольную ему партию «Арабское революционное движение». Саламу – оно было лояльным, а вот президент Рахман нравился ей все меньше и меньше. Баас – начал переговоры с членами этой партии, четырьмя старшими офицерами, зханимавшими ключевые посты: полковником Абдель Раззаком Найифом, главой военной разведки, полковником Ибрагимом Абдель Рахманом Даудом, командующимо Республиканской гвардией (преторианской гвардией президента), полковником Саадуном Гайданом, командиром моторизованной бригады Республиканской гвардии, полковником Хаммадом Шихабом, командующим багдадским гарнизоном.

Офицеры выставили неприемлемые для партии БААС требования. Они потребовали кресло премьера для Найифа и министра обороны для Дауда. Саддам – принял их все до единого несмотря на протесты других членов партии.

17 июля 1968 года президенту Абдель Рахману Арефу позвонил генерал Хардан аль-Тикрити и сказал, что он свергнут. Ареф позвонил Дауду – но тот сказал, что армия против него. За два дня до того, когда по стране поползли слухи о перевороте – Ареф вызывал Найефа и Дауда во дворец и те целовали его руки и говорили, что всегда будут верны ему.

Переворот прошел практически без крови, раздавались только салюты в честь победы. Вся армия – предала Арефа и тому ничего не оставалось как покинуть страну и уехать в Иорданию. Он жил очень долго и видел очень многое – умер только в 2007 году.

После этого – в стране установилось двоевластие. У Найефа и Дауда была армия, но не было идеологии и партии. Но Бакра и Саддама – была идеология и партия – но не было армии. Точнее – отдельные сочувствующие в армии все-таки были.

Именно с тех времен – Саддам затаит глубокое недоверие к армии. Несмотря на огромные средства, вкладываемые в армию – Саддам всегда боялся и ненавидел ее. И в случае сомнений – предпочитал не сомневаться.

Двадцать девятого июля 1698 года – одного из двойки, Дауда выманили из страны якобы для инспекции иракского контингента войск в Иордании (базирующегося там против Израиля). На следующий день второго, Найифа – позвал к себе пообедать президент страны Аль-Бакр. Когда ничего не подозревающий Найиф пришел к президенту – в столовую ворвался Саддам и несколько его товарищей с оружием.

Надо сказать, что Саддам не застрелил Найифа. Он сказал, что Найиф в раскладе лишний и ему следует удалиться из Ирака. Найиф под дулом револьвера согласился – и проследовал в аэропорт, где его ждал самолет до Марокко. Потом – Саддам назначит его послом Ирака в этой стране.

С тех пор – после второго июльского переворота – партия БААС окончательно воцарилась в стране…