Текст книги "Ближний круг. Пятый роман эпопеи «Противостояние»"

США, штат Виргиния. База амфибийных сил Литтл Крик. 13 января 1988 года

Лейтенант – коммандер ВМФ США Ричард Лэнсдорф, верный своим правилам путать следы даже там, где их не нужно путать, обратно в Штаты летел сложным путем. Сначала – регулярным рейсом – в Бонн, столицу Западной Германии, потом – оттуда, прямо в аэропорту имени Конрада Аденауэра нанял машину и на ней добрался до основной европейский авиабазы холодной войны в Рамштайне, одной из крупнейших авиабаз США во всем мире. Оттуда он, регулярным рейсом С141 Старлифтер добрался до базы Эндрюс и там – нанял машину уже до нужного ему места. Только в США лейтенант – коммандер воспользовался своим настоящим армейским удостоверением личности, так он путешествовал по поддельному, на имя капитана ВМФ США О’Нила.

Такие меры предосторожности были чрезмерны, ведь он не тащил перебежчика с черноморского побережья на ожидающий в нейтральных водах фрегат, не пересекал границу Западной и Восточной Германий, так называемую Берлинскую стену, и тем более не шел «на ту сторону» демилитаризованной зоны6868
  Демилитаризованная зона – зона, разделявшая северный и южный Вьетнам. Очень опасное место, место полного беспредела.


[Закрыть]. Но у него был принцип – жить нужно на грани. Только самый талантливый актер может не играть на сцене – а жить на ней – и точно так же должны поступать спецназовцы, желающие выжить в глубоком тылу. Ведь если в плохого актера летят бутылки и ругательства – то в них полетят пули.

Дороги в Америке совершенно не похожие на европейские – если в Европе на дороге ты ведешь машину, то здесь за рулем можно расслабиться и подумать. Прикинуть что к чему, просчитать расклады. Коробка переда автоматическая, а не дурацкая палка как в Европе, сама дорога широкая, круиз-контроль позволяет убрать ногу с педали газа, все едут с одинаковой скоростью, никто никого не обгоняет… самое время немного подумать, пока едешь до базы. Потом – будет поздно.

Пакистан…

Сам Лэнсдорф никогда не был в Пакистане, там не было дел для него и его ребят, там если кто и был – так это ЦРУшники, десантники и рейнджеры Неудивительно, что так сильно налажали. Там где начинается армия – заканчивается порядок, все сухопутные крысы ленивые и делают все из-под пинка, потому что стоять на земле можно и просто так, а вот на вожде надо грести если хочешь выжить. Сам лейтенант-коммандер знал о ситуации в Пакистане не больше, чем остальные офицеры флота – но знал, что коми там загнали в угол, и они взорвали там ядерный заряд. Ничего другого ждать от коми не приходилось, он сталкивался с ними еще во Вьетнаме. Коммунисты – это пуритане, а пуритане – это одна из самых садистских и зловещих категорий людей, которых Господь Бог расселил на планете. Они верят в то, что делают, а все то, что не вписывается в их безумные учения – они уничтожают. И людей они уничтожают – тех, кто не хочет ходить строем. Вот и все. Армейские чего – то налажали – и дождались того, что весь регион теперь превращается в одну большую арену антиамериканского действия….

– Вьетнам.

Он сказал это вслух и вздрогнул. Черт, они же ушли оттуда совсем недавно, ушли, потеряв там пятьдесят с лишним тысяч. Новый президент казался крутым – но Лэнсдорф не был уверен, что он окажется таким же крутым, когда речь дойдет до дела, ведь он чертов актер, а актеры только и могут, что кривляться. И неважно где – на сцене, на экране кинотеатра, в Овальном кабинете Белого Дома. А вот коми не кривляются, если они что-то делают, они это делают совершенно серьезно, без шуток. И не щадят никого.

ЦРУ…

ЦРУ похоже чего-то опасается. И опасается сильно. Хотя он бы на их месте тоже опасался – русские играют с атомными бомбами как младенец в песочнице с куличами. Он знал Вьетнам и знал, что стоило только где-то упустить ситуацию, проявить слабость – и моментально в районе появлялась агентурная сеть Въетконга и появлялась масса сочувствующих. Вьетнамцы просто хотели выжить, у них не было каких-то там принципов, и они просто переходили на сторону сильного. Нечего думать, что здесь, на Востоке окажется по-другому – медведь силен, он голоден, зол и размахивает ядерной дубинкой. А США – далеко. И он, лейтенант коммандер Лэнсдорф похоже, должен будет сделать так, чтобы все поняли – Америка не далеко, Америка близко.

Саддам…

Черт, если этого парня тронуть… на вид он не кажется слабаком, слабаки не носят военную форму. Большая страна, под боком Советы – это может получиться так же, как в проклятом Вьетнаме, там тоже начиналось с малого, а закончилось большой кровью.

Что надо ЦРУ? Грохнуть этого парня, чтобы показать остальным, что с Америкой шутки плохи? Возможно, и так. Но зачем тогда делать постоянную базу там? Он не единственный, кого надо грохнуть. Король посматривает на север?

Может быть. Но выбора у него нет по-любому. Он сейчас в такой ситуации, что ему только и останется – хвататься за спасательный круг, с какого бы корабля его не кинули.

На КП его остановили – но, узнав, пропустили, не потребовалось предъявлять даже удостоверения. Матрос в повседневной форме и с винтовкой М16 с примкнутым штыком – вскинул ладонь к виску, и четкость его салюта передала то уважение, которое он испытывал к легендарному Лэнсдорфу, единственному котику, фотография которого попала в журнал Timеs.

Сам Лэнсдорф от такой популярности был совсем не в восторге.

Припарковав машину на гостевой стоянке – на стоянке для машин кормсостава как всегда не было мест, к Ому же это была прокатная машина и припарковав ее на стоянке для комсостава вечером можно было найти ее с пропоротыми ножом шинами – лейтенант-коммандер прошел к штабу, где его должны были дожидаться свежие новости.

Дежурным сегодня был Гризли, это фамилия такая. Свой человек, катерник, воевал во Вьетнаме по флоте коричневых вод, раздолбай каких не сыщешь, но офицер дельный. Сейчас он сидел на месте дежурного, пил кофе из большой корабельной кружки с расширенным дном и читал «Новости ВМФ», почему то держа газету задом – наперед.

– Тук-тук, Гризли – лейтенант коммандер перевернул газету – так будет лучше, не находишь?

– Угу. Чего новенького? Мои на месте?

– На месте… – Гризли помялся – знаешь, на твоем месте я бы туда не ходил сейчас. Дай парням прийти в себя.

– Сейчас придут. Меня кто-нибудь разыскивал?

– Босс спрашивал о тебе. Дать ему знать?

– Он никуда не собирается?

– Да пока нет.

– Дай мне час времени, о’кей? Потом докладывай боссу.

– Окей… – Гризли снова замялся – Лэнс, ты бы не давил на ребят. Их можно понять – все обосрались.

– Это мы еще посмотрим, кто обосрался – с победной улыбкой сказал лейтенант-коммандер.

Дорога от штаба к неказистым на вид казармам, где квартировал его отряд, «Красная ячейка», шестой спецотряд, МоСпецБоГр-66969
  Морская специальная боевая группа


[Закрыть]была ему настолько знакома, что он мог бы пройти по ней с завязанными глазами, от штаба и до самых казарм, со всеми поворотами и ни с кем не столкнуться. Он преодолевал это расстояние столько раз, что и сам не мог подчитать, на одном конце пути он получал по башке, и очень редко – поощрения, на другом – были его ребята, котики, такие же, как он, которые поверили в его идеи и пошли за ним. Котики – шесть были анархистами даже в среде других котиков, они были бельмом на глазу всего ВМФ, раздражителем, соринкой в глазу больших людей из Норфолка – но было одно но. Если попадалось по-настоящему серьезное дело, они шли и делали его. В группе было только одно правило: если ты котик-шесть, ты никогда не говоришь нет. Ты просто идешь и делаешь то, что нужно. Точка.

Первое, что увидел лейтенант-коммандер, переступив порог «убежища», как они его называли – это женский бюстгальтер. Довольно открытый и большой, красного цвета, он валялся прямо на проходе. Чуть дальше бюстгальтера валялись такого же цвета трусики.

Черт бы их побрал…

Лейтенант-коммандер подобрал и то и другое, сунул в карман. Пройдя чуть подальше, капитан услышал нечто, напоминающее рев морского льва при спаривании. Туалет был тут же, в казарме, и в туалете кого-то мучительно рвало. Нога Лэнсдорфа проскользнула по линолеуму, он посмотрел вниз – и увидел, что заблеван и пол.

Похоже, здорово поразвлекались…

Казармы, в которых квартировали котики, строились по единому проекту, утвержденному в каком-то там году, к каждой казарме была подведена мощная водяная магистраль, и в коридоре был пожарный гидрант со шлангом. Лейтенант-коммандер сорвал пломбу, стараясь не нашуметь, поводок шланг по полу. Перед дверью, ведущей в матросский кубрик – остановился, подтянул шланг, чтобы был запас, немного приоткрыл кран, холодная вода побежала тонкой струйкой. Ничего – сейчас взбодримся…

Пинок по двери – как при отработке штурма помещений – и мощная струя ледяной воды ударила по матросским койкам, сшибая лежащих, а где и сидящих похмельных котиков с кроватей на пол!

– Подъем, мать твою! – заревел Лэнсдорф, заливая водой помещение! – в шеренги построиться! Боевая тревога, мать вашу! Подъем, куриные вы сопли! Встать!

Морские котики шестой группы, немного пьяные, пьяные и сильно пьяные, вылетали на палубу – пространство между койками, пытались строиться на скользком линолеуме, струя безжалостно сшибала их с ног – но они снова и снова вставали в строй.

Внезапно – напор воды прекратился, почти сразу.

Лейтенант – коммандер бросил шланг, выругался

– Черт бы вас побрал! Вы не моряки, а козлы какие-то, хуже сухопутных. В казарме срач, в конюшне и то чище!

В кубрик зашел главный старшина Тимоти Кинналан, что-то вроде отрядного сержанта при Лэнсдорфе. Его уважали.

– Командир на палубе! Построиться!

– Уже построились. Какого хера развели такой свинарник, мать вашу!?

Все, кто знал Лэнсдорфа, могли с уверенностью сказать, что это был еще не самый жесткий стиль его общения с подчиненными. Но точно так же он общался и с начальством, поэтому ему много прощали. Будучи еще в звании прапорщика, только прибыв во Вьетнам, он послал по матушке командира базы, решившего его наказать за несанкционированный отход от причала ночью. Тогда Лэнсдорфу нужно было посмотреть, что происходит и попробовать узнать кое-какие имена.

– Сэр, прощаемся от отрядом, сэр!

– Чего… А кто тут собрался подыхать? Вы что, собрались совершить коллективное самоубийство? Вот идиоты.

– Сэр, разве нас не расформировывают?

Лэнсдорф кровожадно улыбнулся.

– Право, не встречал еще сборища таких идиотов. Это кто же нас расформирует, если мы, черт бы все побрал, лучшие. Кто мы?

– Котики, сэр! – заорал отряд

– Кто, не слышу?!

– Котики, сэр!

– Вот так! Мы делаем их прежде, чем они сделают нас, ясно!

– Так точно, сэр!

– Вот так… успокоился Лэнсдорф – про всю эту херню забудьте, это я вам говорю. Сейчас я наведаюсь к адмиралу, и переговорю с ним по этому делу. А вы, мать вашу, наведите здесь порядок! Я тут немного налил воды, так вымойте пол, если на то пошло. И спровадьте отсюда баб, которых вы сюда притащили, ясно! Чтобы через час здесь как на парадной палубе было, ясно!

– Так точно, сэр!

У кабинета командира базы было столпотворение. Вместе с офицерским людом тут болтались какие-то парни, который быть здесь совсем не следовало, что-то вроде охраны – но предельно непрофессиональной. Сам Лэнсдорф профессионально занимался проверкой систем безопасности, и с первого взгляда мог сказать – профессиональная охрана или нет. Придурки… вот у этого субчика он бы отнял автомат в два счета и разделался бы со вторым. Остаток того, что будет в магазине – выпустил бы по офицерам базы, столпившимся тут. Кто же так держит оружие, дерьмо сраное!

Из кабинета вышел адъютант командира, прыщавый и услужливый малый, бестолковый как и все адъютанты.

– Коммандер Лэнсдорф!

О как! Его что, уже повысили?

Протолкавшись через толпу, довольно бесцеремонно – он оказался у самой двери. Адъютант отступил в сторону.

В кабинете – вместо начальника базы сидел человек, которого Лэнсдорф не ожидал видеть и не хотел видеть. Человек в адмиральском мундире с жирной рожей – и, как и все адмиралы тупой как валенок и держащийся за свое кресло обеими руками. Это был ни кто иной, как адмирал Поль Батчер7070
  Имя подлинное


[Закрыть], ныне начальник штаба Атлантического флота США. Адмирал давно имел зуб на котиков и особенно на шестую команду – потому что после каждого разгромного учения, показывающего несостоятельность мер безопасности – следовали оргвыводы. А адмиралы очень не любят получать оргвыводы из-за подчиненных, не имея возможности их наказать.

Адмирал сидел в кресле командира базы, и рассматривал Лэнсдорфа примерно так же, как гон сам полчаса назад рассматривал блевотину на парадной палубе – со смесью брезгливости и отвращения….

– Адмирал, сэр!

Адмирал продержал его в стойке «смирно» гораздо больше, чем требовалось.

– Вольно, коммандер – наконец сказал он

– Сэр, позвольте заметить, что мое звание лейтенант – коммандер, сэр.

– Уже нет. Теперь вы коммандер военно-морского флота США.

– Сэр, спасибо, сэр!

Лэнсдорф знал, что чем дубоватее ты выглядишь перед адмиралом – тем лучше для твоей карьеры. Хотя он подозревал, что его повышение в звании состоялось вовсе не с подачи адмирала Батчера.

Адмирал немного помолчал, подбирая слова

– Я всегда удивляюсь таким людям как вы, коммандер. Как вы вообще додумались служить во флоте. Вы приносите на флот опасную неразбериху… да, именно. Опасную неразбериху. И поэтому – сами по себе опасны для флота. Но дело не в этом.

Адмирал снова помолчал

– Не знаю, как вам это удается… выходить чистеньким из дерьма. Но удается… наверное, это тоже талант, пусть и не тот, который нужен на флоте. Как бы то ни было – у вас сегодня Рождество, коммандер. Расследование в отношении вас прекращено, так как в вашем деле затронуты интересы национальной безопасности7171
  Реальный прототип Лэнсдорфа попался на откатах при закупках специального снаряжения и за это попал в тюрьму примерно в описываемый период вовсю шло расследование. Что ни на грамм не уменьшает его профессионализма в вопросах проведения специальных операций.


[Закрыть]. Вам присвоено звание коммандер Военно-морского флота США. И более того – приказом из Норфолка вам разрешается забрать все, что вы видите и всех, кого вы видите. Мне предписано отдать вам, в ваше подчинение любого человека, которого вы назовете. Вы рады, коммандер?

Лэнсдорф не знал, что ответить. Он знал, что следственная служба ВМФ ведет… верней, получается, что вела в отношении него расследование, и была четко дана команда посадить его в тюрьму по любой статье ЕКВЮ7272
  Единый кодекс военной юстиции


[Закрыть]. Видать, ЦРУшников совсем припекло, если они раздают так вот подарки.

– Сэр, мне не нужно много людей – сказал Лэнсдорф

Адмирал кивнул головой.

– Тем не менее, вы получите ровно столько, сколько вы запросите. Коммандер. А теперь вот что… катитесь-ка вы отсюда, и из кабинета, и с базы, к чертовой матери. Забирайте все, что вам нужно, вывозите это туда, куда вам нужно – и проваливайте отсюда к чертовой матери. И не попадайтесь мне больше на пути!

Глянув на часы – время у подчиненных еще было – новоиспеченный коммандер отправился на пляж, так называемый Салерно-Бич, рядом была Нормандия – Бич в память о дне Д7373
  Высадка войск союзников в Европе в 1944


[Закрыть]и погибших при высадке моряках амфибийных сил. Там сейчас как раз шли занятия.

Несколько десятков вымотанных парней в стандартных шортах и майках бежали по колено в воде, таща на головах плавательное средство. Кто не доставал ростом – подкладывал пивную банку, чтобы нести свою долю груза. В каждом плавательном средстве стоял инструктор с мегафоном, подбадривая курсантов.

– Та-а-к… ну что это такое? Чертовы размазни, черепаха и то быстрее ползет! Эй, это кто меня так тряхнул?! Моя нежная задница не вынесет такого обращения! Чертовы сопли, никто еще не вздумал уйти? Нет? Вам же хуже, козлы вонючие, тогда я хочу прокатиться до Нормандии. И нежнее! Нежнее! Песню запе-вай!

 
Я быть котиком хочу!
Кинь рыбешку – проглочу!
Видишь, вон девчонка в синем пробежала!
Она липнет к котикам как баржа к причалу!
 

Простой и незамысловатый речитатив, позволяющий не думать о том, что ты уже прошел, и что тебе еще осталось пройти. Каждый день ты думаешь – когда кто-то из твоих товарищей сломается. Инструкторы никогда не пропускают день, пропустить день – это когда никто не ушел, все остались в учебном отряде. Если за день никто не сломается – то вечером они будут стоять с бочками, наполненными водой над головой или бревнами, и ждать, кто не выдержит. Пока кто-то не уйдет – спать в казарму они не пойдут.

Коммандер вспомнил, как тренировались они – это было в самом начале. Тогда были только отряды подводных подрывников, котиков не было, старшим по званию офицером был старший лейтенант и флоту они были и нахрен не нужны. Потом оказалось, что во Вьетнаме гибнут чертовски хорошие парни, и каждая река, каждая протока – а их там до чертовой матери – используются Вьетконгом для переправки грузов и людей из одного района в другой. Тогда их бросили туда, они не знали ни хрена что делать, и за опыт платили кровью. Когда худо-бедно научились – им сказали, что пора уходить им сдали страну коммунистам. Вот так.

Коммандер посмотрел на едва передвигающих ноги курсантов – нужного человека среди инструкторов не было – и пошел дальше.

Дальше тренировалась еще одна группа – такие же парни, они тоже разбились на экипажи, и взяв в руки огромные бревна, пропитанные креозотом, использовали их в качестве штанги. Суть в том, чтобы поднимать их всем вместе, разом, очень согласованно – иначе ни хрена не получится. Это и было упражнение не только на силу рук, но и на командный дух. На той стороне было нужно не думать – чувствовать партнера по команде.

Черт…

Человек в полевой форме, левую глазницу которого закрывала черная, как у пирата повязка, обернулся, увидел стоящего в нескольких метрах коммандера.

– Так! Мердок!

– Я, сэр!

– Пусть салаги еще попотеют! Потом окуни их в море!

– Есть, сэр! А н-ну-ка еще раз! Раз два три четыре! Раз два три четыре! Мать вашу, вы даже поднимаете груз как педики! Что задницу отклячил?!

Одноглазый подошел к коммандеру, молча протянул руку. Человек с одним глазом был одним из немногих моряков Специальных сил флота, которым не только не повезло попасть в плен к Въетконгу – но и самостоятельно выбраться оттуда.

– Говорят, тебя списали в архив? – спросил одноглазый

– Тоже самое говорили и про тебя.

– А это что, не архив? До май7474
  Крепкое вьетнамское ругательство, в дословном переводе – ё. свою мать.


[Закрыть]…

Коммандер хмыкнул.

– Ты мне нужен.

– Зачем?

– Затем, что мне придется иметь дело с комми. С очень опасными комми. С самыми опасными их всех комми.

– Пакистан?

– Западнее

– Черт, Иран?

– Еще западнее.

– Зачем тебе я? У тебя нормальные парни

– Баз, мне нужен человек, который научит моих парней сбивать муху на лету из РПГ-7. Мне нужен парень, который научит моих ребят стрелять из АК-47 и РПД. Водить советские вездеходы и ставить советские мины.

– Возьми кого-нибудь из оперативной группы по Пакистану.

– Там одни сухопутные крысы. Я не хочу, чтобы они мне все облажали.

– А ты сам? Ты все это умеешь и неплохо.

Коммандер скривился

– Базз, ты знаешь, чем занимается командир группы. Я буду летать в США, писать доклады и выступать перед комиссиями Конгресса каждый раз, когда конгрессмены захотят над кем-нибудь поиздеваться. Мне придется выбивать оружие, снаряжение, и право сделать то, что сделать нужно. Половину времени, которое я проведу на посту командира, в задницу будут трахать меня – а вторую половину – трахать буду уже я. У меня не будет времени заниматься учебным процессом, и мне гнужен кто-то, кто возьмет это на себя.

– А это? – одноглазый показал на повязку – просто так это не объедешь. У меня запрет на участие в боевых операциях.

– Базз, ты меня знаешь. Для меня это все – плевка не стоит. У меня карт-бланш на все. От больших верхов. От таких больших верхов, что Его Величество, адмирал Поль Батчер только что изошел говном в моем присутствии – но сделать мне ничего не смог. Если я скажу, что ты мне нужен – они утрутся и возьмут тебя на службу.

– Черт…

– Соглашайся, Базз. Дело того стоит.

– Как будет называться отряд?

– Черная ячейка.

– Место базирования?

– Городок Кинг Халед, Саудовская Аравия. Недалеко от иракской границы.

– И чем мы будем заниматься?

Есть!

– Тем же, что и сейчас. Только всерьез. Игрушки и финансирование без ограничений, все берут на себя местные, а у них денег – куры не клюют. Когда русский медведь начинает ворочаться в берлоге – они начинают неуютно себя чувствовать.

Одноглазый махнул рукой

– Черт, ты просто вынуждаешь меня согласиться

– На это и рассчитано.

Две руки встретились – скрепляя боевой союз.

– Только вот что…

– Да?

– Твои парни…

– А что с ними?

– Проблема в том… Короче, я знаю, что ты их собирал как анархистов. Выпивка, травка и все такое. Но одно дело – косить под алкоголика, и совершенно другое – бухать всерьез. Кое-кто в твоей команде не может вовремя остановиться.

– Я знаю. Там, куда мы направляемся – выпивки днем с огнем не сыщешь, даже пива. А кому это не по душе – может отваливать. Не держу.

– Окей… – одноглазый потер подбородок – оборудование уже на месте?

– На месте. Такое, какое нам и не снилось.

– Звучит заманчиво. Когда?

– Не гони лошадей. Мне надо слетать в Коронадо. На обратном пути – заберу тебя и часть ребят. Уже там – устроим что-то типа курсов. По второму разу – и в пустыне…

– Черт… Я думал о тебе лучше. Ты что, собираешься брать в дело этих придурков из Коронадо? Они тебе налажают похуже сухопутных.

– Мне нужны те, кто трещит по-русски как пишущая машинка. Все, до кого только можно дотянуться и кто котик. Учить языки – будет некогда. Пошли. Надо как следует поговорить с личным составом перед отлетом. И как я вернусь – представишь мне соображения, кто еще нам может быть полезен. Карт-бланш дается не так часто, и нужно пользоваться им по полной программе. Окей?

– Окей.