Текст книги "Ближний круг. Пятый роман эпопеи «Противостояние»"
Автор книги: Александр Афанасьев
Жанр: Приключения: прочее, Приключения
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 37 (всего у книги 40 страниц)
Ирак, Багдад. 24 июля 1988 года
На этот день – был намечен большой смотр первого крупного иракского соединения полностью подготовленного по стандартам СА – первой парашютно-десантной бригады. В отличие от остальных подразделений иракской армии, где опытных офицеров было по горсточке – в первой парашютно-десантной все офицеры прошли подготовку в Рязанском воздушно-десантном, а советские военные советники – присутствовали в подразделении постоянно. Бригаду – планировалось использовать для развития наступлений в вязкой и страшной войне с Ираном. Как показал анализ – ни одна их сторон не могла добиться значимой победы именно потому, что не обладала высокомобильными силами, способными развить успех. Линия фронта прорывалась – но достигнутый успех не использовался, и противник успевал заткнуть дыру.
Со стороны советского посольства – присутствовать должны были ГВС и офицеры ВДВ, в том числе прибывший в Ирак с советнической миссией генерал-лейтенант ВДВ Павел Грачев. Со стороны Ирака – ожидалось прибытие министра обороны Шеншалла, которого по слухам вот – вот должны были арестовать – и самого Раиса.
Николай – отправлялся на смотр вместе с кортежем Раиса из одного из дворцов в Багдаде. Они встали на первый намаз, и пока солдаты совершали его – Николай сделал гимнастический комплекс, который он рассчитал как раз исходя из времени намаза. Затем – они вышли к машинам…
Кортеж Раиса – со времени покушения увеличился, но не сильно, теперь в его состав входили две автомашины Камаз с бойцами и два бронетранспортера БТР-80, которые поступали на вооружение Республиканской гвардии. После того, как в кортеж включили эти машины – его скорость за городом упала километров на тридцать – сорок, и положение с безопасностью это только ухудшило.
Увидев садящегося в Мерседес Раиса – Николай удивился тому, что это был сам Раис. Он уже научился различать двойников Раиса, в том числе Михаила Рамадана, самого похожего из них. Но сегодня – это был сам Раис.
Николай знал, что это был первый выезд Саддама за пределы Багдада после покушения. И что странно – в армию.
За городом – машины разделились. Два Мерседеса – ушли вправо, и точно так же быстро и филигранно – в колонну встроились два точно таких же Мерседеса. Схема была отработана – два конвоя, один за другим. Первый идет ложным.
Николай – остался в первом конвое.
Прибыли на место – в родной и хорошо знакомый ему Интербат, другого такого же тренировочного комплекса – в Ираке просто не было. Иракские гвардейцы – начали рассредоточиваться по периметру, снайперы – по лестнице полезли на крышу, а Николай просто оглядывался по сторонам. Он уже пожалел о том, что в свое время не отказался и просто не покинул Ирак – а теперь на собственной шкуре постигал горькую мудрость слов – да минет нас и барский гнев и барская любовь.
– Салам, моджахед.
Николай обернулся – Жбанков. Специалист по ПДС – теперь на нем красовались полковничьи погоны.
– Салам Петр Иванович
– Курить будешь?
– Не, я же не курю…
Словно не слыша его, Жбанков достал пачку.
– Мальборо.
Одна сигарета – была выдвинута из пачки. Николай взял ее… так и есть, поверх – обернута бумажкой. Тонкой, папиросной
– У меня и прикурить нет.
– Ничего, это есть,..
Жбанков достал зажигалку, нажал раз, другой.
– Что за черт…
Зажигалка не загоралась
Николай перехватил сигарету, пальцами зацепил бумажку.
– Ага… вот
Теперь – зажигалка загорелась.
– Ветер…
– Поздравляю… – Николай показал на полковничьи погоны
– А, это… Это на старости нет. С ними и помру.
– Какие ваши годы. А Прус где?
– Десятое управление отозвало. Говорят, в Сирию едет.
– Кем?
– Неизвестно. Там должностей много…
– А здесь что? Где Интербат?
– Интербата больше нет – Жбанков едва заметно качнул головой – теперь иракский десант учим. А ты как?
– При дворе.
– И что там?
– Да все то же самое…
Небольшой конвой из джипа Тойота и двух Мерседесов показался на дороге.
– Он?
– Он самый. Я пошел.
– Ни пуха. Береги себя.
– И вам не болеть…
Советские опаздывали. Тем не менее – Саддам с группой старших офицеров прошел на трибуну. Николай с несколькими бойцами Амн аль-Хаас занял место справа. У него была подзорная труба, и он тщательно осматривался, чтобы не допустить повторения Тикрита.
Появилась колонна советских – с опозданием на десять минут. Три протокольных Вольво – машины, которые обычно использовались в советских дипломатических миссиях по всему миру, и несколько УАЗов – дико неудобных в жару машин. Иракцы предлагали подарить советской миссии несколько Тойот, которые они закупали для армии – но получили отказ.
Николай смотрел вперед, когда все это произошло. Длинный треск очереди, сзади и слева – пять и сорок пять, знакомый еще по Афгану. Первый взгляд был на трибуну – Саддам сидел прямо, едва видимый из-за сплотившихся вокруг него телохранителей.
– За мной!
С пистолетом – Николай пробежал по хорошо знакомой дорожке – стреляли от штаба, это точно. Сбоку – стояли несколько солдат Амн-аль-Хаас, у них были как раз АКС-74. С виду – они выглядели совершенно спокойными, и даже не пошевелились, когда Николай направил на них пистолет
– Стоять!
…
– Стой! Стрелять буду!
Из здания штаба – выбежали несколько офицеров, и советских, и иракских.
– Рафик, ты что творишь!
– Стоять! – повторил Николай
Один из иракских офицеров – встал перед ним, миролюбиво подняв руки.
– Зачем так, Рафик. Здесь нет врагов.
– Они стреляли!
– Никто не стрелял!
– Стреляли отсюда! Я слышал.
– Они не могли.
– Я слышал – упорно повторил Николай
– Нехорошо не доверять людям, рафик – сказал иракский офицер и, обратившись к солдатам, резко спросил что-то. Те ответили.
– Они не стреляли. Если хочешь – проверь.
Солдат было семеро. Николай – проверил оружие у каждого из них, у одного за другим. Магазины были полны, ни от одного автомата не пахло из канала ствола так, как будто только что стреляли.
Бросив последний автомат – Николай побежал к советским машинам. Там – на импровизированной стоянке, перед штабом – было месиво, кто-то пытался оказывать помощь, кого-то – укладывали в подогнанную иракцами санитарную машину.
Кто-то перехватил его за руку
– Не суйся. Отойдем.
Оказалось – майор Серегин, бывший ВДВшник, афганец, здесь – инструктор. Они отошли в сторону.
– Видели?
– Да. С крыши…
– Пойдем, посмотрим.
– Пойдем…
У Серегина – оружия не было совсем, у Николая – было два пистолета, один из которых он отдал полковнику. Подстраховывая друг друга, они забрались на крышу штаба.
Там – ничего не было.
С крыши штаба – Николай видел, как ведут к машинам Саддама, ощетинившись стволами его прикрывала охрана Амн аль-Хаас, конвой – рванул по направлению к Багдаду, а иракские офицеры – тревожно переговаривались, собравшись у опустевшей трибуны.
– Смотри.
Николай присел на корточки, посмотрел на то место, на которое указывал Серегин. Что-то вроде ожога…
Пороховой нагар!
Никто не лез на крышу. Никто не пытался ни в чем разобраться.
– Вы видели, кто это был?
– Нет. Видимо, через люк ушел.
Люк на крышу, конечно же, был – иракцы не строили дома без выхода на крышу.
Николай посмотрел на советский конвой – представители посольства и аппарата ГВС спешно рассаживались по машинам. Бросилась в глаза пулевая отметина, разбитое боковое стекло на одном из Вольво.
– Не знаешь, кому попало?
– Точно не знаю. Били веером… Грачева помнишь?
– Да.
– Ранен. Остальное не знаю.
– И дальше?
– Иваныч сказал – сами тут разберутся. Иди вниз…
Обратно – Николай вернулся во дворец с иракскими. Ехали быстро.
Уединиться удалось только через час, когда Николай отпросился в туалет. В туалете – нормальных туалетов здесь не было, просто дырка в полу и кувшин для подмывания, хуже, чем в самом забубенном советском вокзальном туалете – он, наконец-то прочел бумажку, которую ему сунули во время посещения воинской части.
На бумажке, мелким, убористым шрифтом было написано по-русски
Грузин – мразь, стукач, закладывает своих. Фарцовщик и валютчик. В Сирии обосрался по маковку, вышибли оттуда. Не верь ему.
Подписи не было.
Николай не понимал, о ком идет речь. Совсем.
Бумажку – он порвал на мелкие, очень мелкие кусочки и выбросил в туалет. Пусть ищут если надо…
Ирак, дорога на Багдад. 11 июля 1988 года
sadik ya Saddam yal enak ma tnam
lu glit jnoodi abtal draa alwatan nour w nar
um al shaheed tgool haneet edaya ya ret andi ll watan ll wilid mya
ya mahla nout al shajaa bi soudorhom
kolhm sgoor w asood bi afaalhom
shaab al Iraq wyak ya abo Qusai
bi arwahna nfdeek bas amr w kool
dijla w furat thnin min nabaa wahid
maseer al Iraq al yoom ll najim saaid
Саддам вы всегда правы,
вы не пропустите ничего,
и ваши глаза никогда не спят
Вы всегда говорите, что солдаты герои…
огонь и свет, щит страны
мать мученика хочет,
чтобы она могла иметь 100 мальчиков
чтобы сохранить и защитить страну
как красиво Медаль мужества висит на груди
Мы деремся как ястребы и львы
всe иракцы с вами Або Кусай
наши души с вами, мы будем охранять и защищать вас
Тигр и Евфрат две реки из одного источника
судьба Ирака сегодня зависит от звезд
После посещения первой парашютно-десантной бригады и стрельбы, в результате которой погибли двое советских, и несколько ранены, в том числе генерал ВДВ – стало понятно, что скрытое противостояние выходит на финишную прямую.
ГВС – посетил дворец Саддама и его принял сам Саддам Хусейн. Он был необычайно любезен и много шутил – типичное для него поведение150150
По воспоминаниям тех, кто знал Саддама лично – он много шутил и у него было чувство юмора
[Закрыть], но завсегдатаи дворца знали, что это настроение у диктатора – предшествует кровавой бане, которую он всегда начинает внезапно и без какой-либо видимо причины. Конечно же, стрельба получила объяснение – Саддам объявил ее покушением на себя самого и заверил ГВС в том, что виновные будут жестоко наказаны. Но оснований верить новому Навуходоносору не было – если бы это было покушение на него самого, по всем воинским частям шли бы уже массовые аресты. На любую опасность, на любое покушение на себя самого диктатор реагировал с изуверской жестокостью.
Сразу после этого – Николая вызвал Кусай Хусейн лично. Он не смотрел ему в глаза, но поблагодарил за спасение жизни отца (чего на деле не было) и объявил, что принято решение переподчинить напрямую Амн аль Хаас один из пяти полков коммандос. Ничего такого в этом не было, тем более что в президентской охране денежное довольствие было выше в несколько раз, Саддам щедро раздавал офицерам дома и машины Вольво и Мерседес – с теми, кто был допущен к его обслуживанию и охране он был до неприличия щедр. Совершенно разумно в данном случае – было бы переподчинить именно тот полк, в котором советничал рафик Николай – он знает офицеров полка, знает солдат и сам учил их как надо сражаться.
И потому – иракская сторона будет настаивать на том, чтобы рафика Николая назначили в переподчиняемый Амн аль-Хаас полк коммандос старшим военным советником, для ускоренной переподготовки полка по нормативам советского спецназа.
Профессиональным разведчиком Николай не был, и опыта выживания в коридорах власти не имел – но вывод из этого сделал быстрый и правильный. Иракцы – удаляют его из ближнего круга, ближнего круга диктатора.
Значит, они что-то знают…
Полк коммандос – перебазировался на ту же самую базу, точнее тренировочный полигон, на котором ранее базировался Интербат. Пока – Николай не видел своих подсоветных, но то что он знал о них по рассказам – не внушало… скажем так. Личный состав – набран с территорий севернее Багдада, сплошь суннитский – в армии Ирака старались набирать смешанные части с тем, чтобы не допустить возможности религиозного мятежа. Офицеры – полностью из племени Аль-Тикрити, родственного Саддаму. Понятно, что это за часть. Говорят, что в критических моментах – диктатору всегда не хватает хотя бы одного верного полка. Саддам – очевидно усвоил и этот урок: эти пойдут за ним до конца. Потому что понимают…
Пока прибывшая часть разгружалась и осваивалась – Николай, который на тот момент был на полигоне – понял, что если он не выберется сейчас – другой возможности выбраться у него не будет несколько дней. А возможно, и несколько недель. Здесь была группа советских военных советников – и найти дело в Багдаде оказалось проще простого. Тем более что у него была своя машина – подаренная Саддамом Вольво. Его нагрузили поручениями, почтой, документами – и он поехал в Багдад.
За посольством следили, он понял это сразу – иракцы не были искушены в слежке и не находили ничего лучшего, чем сидеть в машинах. Однако, ничего такого не произошло – он вызвал к воротам человека и передал ему всю документацию, какая у него была для посольства. Потом – поехал в сидящий отдельно аппарат ГВС. За ним никто не увязался.
В аппарате ГВС – он передал целую коробку с документами, потом – зашел к Бахметьеву. Тот – сидел в кабинете, в каком то оцепенении. Перед ним – стояла кружка с чаем, большая, местная, медная – полная, он из нее не пил.
– Старшой… – сказал Николай
…
– Старшой…
– А… Садись.
Бахметьев достал еще кружку, набулькал того же. Николай поднес к губам – чай, в который на треть налит спирт. Чай жирный, бедуинский, с солью – но только русские додумались туда и спирта еще… Адское зелье, особенно по жаре.
– Ты чего, старшой?
– Ничего. Хреново всё…
– Жизнь не сказка.
– А?
– Жизнь не сказка. Так мне мать говорила.
– Эт точно.
– Ты чего, старшой. Хочешь, чтобы выслали тебя?
– Да хрен с ним…
– Да ты чего?!
Николай схватил кружку Бахметьева, плеснул на стену. Зелье – разлилось по стене, оставив на ней жирное пятно….
– Э…
Николай провел контрприем, перехватил руку
– Соображай, старшой. Здесь и так г… много. Хочешь, чтобы еще было больше?
– Отпусти…
– Хочешь?
– Я в норме…
– Точно?
– Говорю тебе… отпусти.
Николай так и сделал, отпустил. Бахметьев начал разминать кисть руки и суставы.
– Где так руки научился крутить, аскер?
– Жизнь научила…
Бахметьев сел на свое место
– Да ты сядь, что ты в стойке то стоишь. Продукт вон, разлил…
…
– Короче, я теперь здесь персона нон-грата. Завалился.
– Ясно.
– До конца месяца досижу, наверное. Потом – домой.
…
– В аппарате ГКЭС – твой новый куратор сидит. Представить извини, не могу.
– Я только что там был.
– Вернешься…
– Как его?
– Грузин какой-то. Кабая… вроде.
Грузин – мразь, стукач, закладывает своих. Фарцовщик и валютчик. В Сирии обосрался по маковку, вышибли оттуда. Не верь ему.
– Кто он?
Бахметьев мрачно усмехнулся
– Кто-кто. Стукач наш. Вроде не засвечен, передвигаться по городу может. В любом случае – он только передаточное звено, приедет мой сменщик – будешь работать с ним напрямую или как. Я скажу ему про тебя…
ГКЭС – государственный комитет по экономическому сотрудничеству – был частью советской системы внешнеэкономического сотрудничества и подчинялся Министерству внешней торговли СССР151151
Когда начинаешь разбираться в советской системе обеспечения внешней торговли, импортно-экспортных операций – невольно ощущаешь гордость за страну. Не просто так страна, в которой проживало лишь пять процентов населения земли – давала двенадцать процентов промышленного производства. Экспорт шел в огромных масштабах, возводились ТЭЦ, ГЭС, продавалось все, начиная от самолетов и заканчивая вилками – ложками. Трагедия же состояла в том, что нам так и не удалось наладить систему откачки ресурсов из стран третьего мира в свою пользу – Америка откачивала, а мы наоборот – закачивали, помогали. Последствия же падения СССР в полной мере начинают прорисовываться только сейчас – когда Америка, Китай, Европа, в последнее время и мы – только откачивают, а помогать некому – получается, что три – четыре миллиарда человек доведены до крайности и им в принципе то терять – нечего. Так что с терроризмом при таких раскладах – можно бороться до морковкина заговения
[Закрыть]. Он курировал различные «отраслевые» экспорты – такие как «автоэкспорт» и «станкоэкспорт». В Багдаде – он ранее сидел в посольстве, но после того, как было подписано соглашение о техническом сотрудничестве, началось строительство сразу нескольких заводов – численность его персонала возросла в несколько раз и он переехал в новое здание иракской постройки, подаренное самим Саддамом. Специалисты КГБ при проверке здания – нашли более пятидесяти подслушивающих устройств, но решили шума не поднимать. Была принята версия, что раз это здание изначально предназначалось для зонального отделения партии БААС – значит, подслушивать хотели именно их. Здание было построено в типично иракском стиле – по центру высотка, шесть этажей вверх, большие веранды на каждом этаже, закрытые плитами с ажурной резьбой, которые тут всегда использовались вместо стекол – а по бокам длинные «крылья» с кабинетами. Иракцы – такой неоправданной с архитектурной точки зрения постройкой, хотели подчеркнуть разницу между начальством, для которого были предназначены верхние этажи и простыми исполнителями, которые работали внизу.
ГКЭС охраняли снаружи не советские охранники, а иракские полицейские. Советская охрана если и была – то она была непосредственно в здании. Николай представился, сказал, что у него есть документы, он должен их отдать. Полицейский позвонил – и пропустил внутрь. Видимо, тут запускали всех советских, а потом разбирались.
Внутри – на воротах сидел типичный советский дедушка – общественник. Здесь – Николай впервые назвал фамилию Кабая.
– Второй этаж… – буркнул дедушка и уткнулся в Правду полуторамесячной давности
– Лифт работает?
– Нет…
Трудно было ждать иного.
Кабаю – он застал, когда тот собирался уже уходить. С первого взгляда стало понятно… скорее всего, это и есть тот грузин, о котором говорилось в записке. На грузина кстати он не был сильно похож – волосы хоть и черные, но кудрявые. Одет он был по-европейски – брюки и белая рубашка с коротким рукавом…
– Зарубин – представился Николай по своему псевдониму
Грузин непонимающе уставился на него
– От Бахметьева – вынужден был напомнить Николай.
– А… понял, садись.
По-русски этот грузин разговаривал совершенно без акцента
Следующие десять минут – Кабая говорил о том, как они будут связываться друг с другом (В Багдаде, связь на месте службы отработана не была), и какие задачи ставит перед ним руководство. Судя по характеру задач – в КГБ еще не знали, что его выкинули из Ближнего круга и он мало теперь что может.
Николай сказал это – и Кабая сразу сдулся… он просто не понимал, что говорят… и скорее всего, то что говорил он – он тоже не понимал. Не надо иметь большого опыта и подготовки, чтобы быть стукачом – но вот работать в разведке – это нечто совсем другое.
Но вывернулся он быстро.
– Я все передам руководству – при этом, Кабая посмотрел на часы, как бы давая понять что спешит.
– Я бы хотел, чтобы вы передали руководству еще одно – сказал Николай – в Республиканской Гвардии и даже в президентской охране есть наши люди. Коммунисты, которые действительно преданы коммунистическим идеалам. Если учесть то, что произошло в последнее время – можно ожидать волны расправ с ними. Мы должны либо поддержать их либо даже вывезти из страны. Если мы хотим работать с ними – нужно готовить связи, кураторов – я один не справлюсь, и у меня другие задачи.
– Я все передам руководству, товарищ Зарубин – сказал Кабая уже с явным раздражением в голосе…
На улице – по-прежнему пекло солнце.
Николай вышел, осмотрелся. Его Вольво был припаркован дальше – далеко, но все таки было видно. Н улице ни души – жара. Либо за ГКЭС не следили, либо следили, но делали это лучше, чем за советским посольством.
Дойдя до машины, он сел в нее. На душе было хреново… он понимал, что и он, и все они вляпались по полной. Но когда был Бахметьев – он мог доверять хотя бы своему куратору – тот был афганцем, как и он сам. Теперь – и куратору доверять нельзя.
Мимо – прошел автомобиль, и он совершенно случайно – заметил за рулем Кабаю. И сам не зная зачем – он вывернул руль и поехал следом…
Слежка – привела его к отелю Палестина, с которым у него было связано немало приятных воспоминаний… и немного неприятных. А вот то, что ему удалось увидеть там… вот это – навело его на… определенные размышления.
Очень нехорошие размышления.
Первое, что он увидел – женщину. Ту самую, которая в свое время ему угрожала – он хорошо ее запомнил. И Кабая – говорил с ней в вестибюле отеля.
С тех пор, как Николай занялся своим неприятным и не совсем законным делом – шпионской деятельностью в чужом государстве – по совету Бахметьева он всегда имел рядом с собой, в машине кое-что, чтобы быстро изменить внешность. Когда Кабая пошел в отель – он быстро переоделся – вместо выгоревшей полевой куртки надел почти новую, из хорошего хлопка, которую носили находившиеся в Ираке во множестве палестинские федаины – Саддам заигрывал с федаинами. Голову – он замотал арафаткой – стиль Арафата, бело-красный платок в клетку, а как его правильно наматывать – ему показали его друзья из Интербата. Глаза он защитил солнечными очками – если в Союзе солнечные очки привлекали внимание, то здесь их носили все, потому что солнце и в самом деле было очень и очень ярким. В таком виде – он прошел в отель, как он сам считал, незамеченным, сунув на входе кому надо обязательную купюру.
Потом – Кабая и женщина поднялись наверх. Идти за ними или спрашивать у обслуги отеля, кто это такие, он не рискнул – в отеле Палестина ничего не остается тайным.
Поэтому – он вышел из отеля, вернулся в машину и стал ждать, подыхая от жары в душегубке, которую представляла собой стоящая на улице машина. Но он чувствовал, что что-то не так – и намеревался довести игру до конца.
Вознаграждение – пришло быстро. Поскольку он всегда носил при себе половинку бинокля – тоже старая, еще с Афгана привычка – он мог хорошо просматривать вход. И примерно через полчаса – он увидел белый Мерседес, и садящегося в него человека в гражданском.
Но он знал этого человека – потому что тот, как и он сам – был в Ближнем круге. Это был один из людей, которые были вхожи к Саддаму, он видел его, хотя и не знал по имени. Один из руководителей местной контрразведки.
Что он делал в отеле?
Словно отвечая на этот вопрос, через пять минут появился и Кабая. Оглядевшись, как в дурном шпионском фильме – сел в свою машину.
Ну и с… же.
Вопросы требовали ответов…
Они снова ехали друг за другом. Иракская сиеста, оцепенение, в которое Багдад впадал из-за жары – заканчивалось, но время еще было.
ФИАТ – петлял по тихим, зеленым улицам вилл. На одной из таких – Николай сделал вид, что обгоняет, вильнул машину в сторону – и аккуратно, так чтобы не было серьезного удара – задел ФИАТ. Как он и ожидал – ФИАТ резко засигналил и остановился.
Кабая – полез из машины, сыпля проклятьями на родном и арабском языке. В какой-то момент он резко остановился… видимо, понял, что перед ним не палестинец – но времени у него уже не было. Николай ударил его, как его учили старшие, чтобы брать живьем моджахедов, подхватил падающего, оттащил в своей машине, закинул в просторный багажник и связал. Быстро добежал до ФИАТа, отогнал на обочину. Выгреб все из бардачка, наскоро проверил все дверные карманы, выгреб все и оттуда. Дверь не закрыл, если повезет – угонят. В Ираке – угоны были нечастым делом, потому что машин хватало. Но иногда – угоняли…
Вольво – Николай остановил за городом, в северном направлении. Там – до сих пор была деревня, и были апельсиновые плантации. Для советского человека это было диковато – апельсины растут на деревьях как яблоки.
Никого не было видно. Николай – проверил, выдержит ли съезд машину – почва была твердой. Осторожно отогнал машину вниз, вышел на дорогу, чтобы посмотреть – с дороги, за деревьями ее видно не было.
Какое-то время – он просто сидел в машине и думал, как быть и что делать дальше. Потом – сунулся в багажник, вытащил… своего нового куратора, посадил около подходящего дерева. Сорвал платок, которым завязал ему рот.
Кабая – выпученными от ужаса глазами смотрел на лейтенанта
– Ты… ты…
– Давно стучишь?
– Как ты… смеешь?
– Я спрашиваю – давно иракцам стучишь?
– С… а, дело шено…
Николай достал нож.
– Два раза спрашивать не буду…
Кабая лопнул почти сразу – он совершенно не походил на тех идейных коммунистов, которых заживо сжигали в паровозных топках, а они не издавали ни звука. Он был советским плейбоем, карьеристом, подонком, взяточником и махинатором – но героем он не был. Он быстро сдался иракцам – и точно так же, увидев опасность для себя, тут же признался во всем. Достаточно было начать отрезать кусок пальца на левой руке по суставу.
Диктофона у Николая не было – но бумага нашлась – блокнот, среди того, что он вытащил из машины Кабаи. Размазывая кровь и сопли, Каха Кабая написал чистосердечное признание на несколько страниц, описав и то, как его завербовала иракская контрразведка, как он сдал всех кого знал, в том числе и Николая, как он дал обязательство продолжать шпионскую деятельность в интересах Ирака. Написал он и о том, как покупал наркотики, и осуществлял махинации с долларами, динарами и чеками. И в Ираке и в Сирии.
Николай заставил его проговаривать все то, что он пишет. И заверять рассказ своей подписью на каждой странице. От услышанного – хотелось блевать.
Кто-то воюет – а кто-то и торгует…
Убивать Кабаю – Николай не намеревался. Собирался вывезти его в город, каким-то образом связаться с Бахметьевым и передать и предателя, и его признания – в советское посольство, пусть дальше разбираются. Скорее всего, придется уезжать и ему – он засвечен. Иракцы теперь точно знают, кто он такой – и именно поэтому, его удалили из Ближнего Круга.
Но напоследок – он решил задать еще один вопрос. Который и стал роковым.
– Кто та баба, с которой ты встречался в Палестине
– Баба?
– Высокая, худая, средних лет…
На перемазанном лице Кабаи появилась глумливая улыбка
– А… мама Ирина. Она тебе не по зубам.
– Кто она?
– Она большие дела делает… и делала, когда ты под стол пешком ходил. У нее муж знаешь кто…
Николай – на свою беду – достал пистолет
– Лучше говори
– Как знаешь. Пойдешь против нее – закопают. Мариночка – картиночка – помнишь такую?
– Чего?
– Думаешь, ты один такой герой? Да она…
Пришел в себя Николай только тогда, когда в руке был пустой пистолет, а Кабая – лежал у дерева и крови – уже почти не было…
Когда стемнело – Николай вывез тело к плотине Саада, которая была к северу от Багдада. Напихал под одежду камней, выгреб все и карманов – и спихнул вниз. Найдут или нет – черт его знает…
Проехав немного дальше, он остановился еще раз и выбросил в кусты пистолет, предварительно разобрав его. Ствол – он выбросил в другом месте.
– Как ты его? – спросил Бахметьев
…
– Кончил, говорю, как?
– Пистолетом – ответил Николай
– Это хреново – сказал КГБшник – ножом надо было. Пуля остается.
Ночь – Николай так и переночевал в машине на одной из улиц Багдада. Утром – явился в здание аппарата ГВС, нашел Бахметьева и рассказал ему все. Им хватило ума выйти из здания – все кабинеты прослушивались.
– Чего теперь…
– Пистолет у меня не табельный был.
– А какой?
– Иракский
– Тогда – нормально… выбросил?
– Да. По частям.
Бахметьев с силой потер глаза
– Вот что. До вечера ты выполнял мое задание, я тебе напишу сейчас адрес и дам ключи. Поедешь прямо сейчас и осмотришься там. Потом возвращайся в часть. Поручение я тебе сейчас напишу.
– Думаете, поверят?
– Поверят. Если будем врать одинаково.
Бахметьев подмигнул
– А с остальным – как?
– С каким – остальным?
– Со всем, что вывалил Кабая. Он же, получается…
– Будем работать.
– Без документов?
– Ты сказал, я услышал. Документы тут не важны, обойдемся без документов. Тем более, основной канал слива г…а ты перекрыл. Не вешай нос, бача. Все будет за… сь.
Но ситуация была намного хуже. Иракцы – узнали о пропаже своего агента практически сразу. Тут произошло некое стечение неблагоприятных обстоятельств – Кабая не встречался с агентом в отеле Палестина, Николай сделал неправильный вывод из увиденного. Хотя в целом – он был правильный. Кабая ехал на встречу с иракскими кураторами именно тогда, когда Николай похитил его – и иракцы, встревоженные отсутствием агента – начали поиски. А найдя пустой автомобиль – для этого надо было только проехать по ближайшим улицам – сделали свои выводы.
А заместитель руководителя иракской контрразведки – конечно, не был в отеле, чтобы встречаться с агентом – это не его дело, агентов, даже таких важных – ведут исполнители. Он был в отеле потому, что в отеле – работал подпольный бордель.
Советский – бордель. И генерал – был его клиентом.
Иракская контрразведка – зная, от кого и чего можно ожидать, зная, по крайней мере, часть карт на руках у советской стороны – уточнила, на месте ли военный советник, работающий по документам на имя Николая Зарубина – и тут же узнала, что советник Зарубин уехал на день в Багдад, и так и не вернулся на ночь, несмотря на то, что должен был.
Возможно, будь у иракцев немного больше времени или другая ситуация – они бы приняли другие решения. Но первые самолеты с американскими спецназовцами и десантниками на борту – уже были на аэродромах подскока в Саудовской Аравии. И времени не было совсем.
Поэтому, иракцы приняли решение рубить концы.
Тем более, что у американцев – уже все было готово.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.