Текст книги "Ближний круг. Пятый роман эпопеи «Противостояние»"

Интересно, будет ли авиация.

Вертолетов слышно не было. По данным израильских спецслужб – недавно, какой-то летчик бомбил дворец Саддама. Теперь – ВВС парализовано проверками, а воздушное прикрытие лидера отозвано. Ни один самолет или вертолет – не имеет права приближаться к кортежу Великого Лидера и Отца нации.

Он повернул бинокль вправо. И увидел столбы пыли – шла колонна…

В колонне – было одиннадцать машин.

Выделялись Мерседесы – удлиненные, их было ровно пять штук. В голове колонны шел советский разведывательный броневик, короткий, с пулеметом. Дальше один за другим – пять Мерседесов, три джипа, два грузовика с солдатами.

Первыми – с грузовиков спешились солдаты, заняли периметр. Затем – охрана из джипов и Мерседесов выставила второй круг оцепления. Тех, кто проверял – видно не было, они сдали позиции и отошли.

На трибуне – выстраивались генералы

– Целься – скомандовал Лэнсдорф и нащупал подрывную машинку.

Кто-то шел к трибуне, окруженный охраной.

– Дальность

– Тысяча девятьсот.

– Ветер…

Снайпер начал готовиться к выстрелу, он единственный, кто был не один – у него был корректировщик огня.

– Два влево. У трибун – безветрие.

Флаги – свисали безвольными тряпками. Было непонятно, будет ли Саддам произносить речь, и вообще, сколько времени он пробудет на трибуне.

– Навелся.

На трибуну – поднялся человек с усами и в черном берете. Охрана – заняла позиции впереди и по бокам его трибуны. На высокой трибуне он был один, гвардия стояла впереди, на высоте примерно шести футов от земли. Там была ступенька.

– Опознание – сказал Лэнсдорф

Израильтяне – поделились с ними несколькими способами опознания Саддама. Например, считалось, что только Саддам может носить табанью, президентский пистолет. Еще одним признаком могло быть то, что у настоящего Саддама больные, с неправильным прикусом передние зубы. Но никто не сказал им, как им, черт побери, рассмотреть пистолет или зубы Саддама с расстояния чуть ли не в милю.

– Знаки различия… одна большая звезда. Совпадает. Усы… внешний вид совпадает.

Черт… может это и в самом деле Садди?

Техника начала движение.

– Есть опознание…

– Ждите…

Танки приближались к трибуне. Вряд ли они боеспособны – рисковать никто не захочет.

– Ждите…

Первая коробочка танков прошла. Саддам стоял, приложив руку к голове, отдавая честь.

Он или не он?

– Огонь по готовности!

Лэнсдорф начал считать секунды… адреналин буквально кипел. Вот ради этого – он и жил, ради таких минут как эта. Ты лежишь в песчаной норе, и знаешь, что если тебя поймают, то вывернут наизнанку. Но ты творишь историю.

Винтовка глухо ахнула.

– Один!

Интересно, увидели или нет? Они потратили часть драгоценной воды, чтобы смочить почву перед дульным тормозом.

– Два!

Ничего не происходило. Танки шли и Саддам – был виден за стеной поднимающейся пыли. Интересно, он что – по доброй воле решил стоять в этой пыли?

– Три!

Лэнсдорф сжал в руке эспандер подрывной машинки. Справа, много дальше, у самого города – хлопнула вспышка. Это и была их страховка – они сильно рискнули, размещая ее. Небольшой заряд, взрыв которого сильно похож на взрыв фейерверка или стрельбу из автоматического оружия. Это должно отвлечь телохранителей и создать неразбериху.

Тем более что местные вряд ли ожидают нападения снайпера с расстояния почти в две мили….

– Наблюдаю подрыв

– Подтверждаю

Лэнсдорф взял рацию.

– Фаза два!

Трое котиков, отвечавших за БПЛА – получив сигнал и не обращая внимания на вертолеты вдали – выскочили из щели, которую отрыли для себя и бросились к беспилотнику. Он был установлен на полосе заранее и накрыт масксетью.

Один из котиков – стащил масксеть с аппарата и отбросил в сторону. Другой – привязал аппарат куском парашютного амортизатора к крепко вбитому в землю колу. Третий – запустил двигатель. Такая штука – на сленге наркомафии называлась «короткая рулежка», именно таким образом – пилоты мафии на груженых по самое не могу легкомоторных самолетах – взлетали вырубленных прямо в джунглях аэродромов. Длина их была сто, сто пятьдесят метров… с таких аэродромов не смог бы взлететь ни один нормальный летчик – а они взлетали. Американский спецназ – вряд ли мог где-то освоить тонкости «короткой рулежки», но только не Red Cell, красная ячейка. Красная ячейка готовилась к войне террористическими методами и знала о противоправной деятельности всё.

– На катапульте! – крикнул бывший морской котик, подражая техникам палубных команд на авианосце

С жужжанием закрутился винт.

– Движок окей! Обороты!

Провернулся правый закрылок

– Правый норма

Левый

– Левый норма!

Руль направления

– Направление норма. Все – норма.

– На полосе – чисто!

Где-то недалеко – стрекотал вертолет, для опытного спецназовца это было сигналом опасности – тихий, рассеянный звук ничего не значит, может, опытный пилот на Хуке – подкрадывается на предельно малой, прикрывшись горным склоном, а в вертушке – группа спецназа, Республиканская гвардия. Но они умели делать ставки

– Все позиции – норма!

– Обороты!

Когда этот способ запуска только отрабатывали – боялись того, что БПЛА просто перевернется, клюнет носом на старте. Испытания показали, что опасения были беспочвенны – израильтяне знали, что делали. Длинный нос с носовой стойкой шасси – гарантировали от этого на сто процентов, машина и создавалась для того, чтобы взлетать с разбитых участков шоссе, а то и вовсе с пустыни

Специально припасенным длиннющим мачете – котик рубанул по натянутой резине и упал, закрывая голову руками. Уродливый самолетик – подпрыгивая, рывком начал разгон и подскочил в небо, когда до конца полосы оставалось больше трети.

– Иеху!

– Сукин сын!

– Черт, ноги в руки и двигаем отсюда! Бегом, бегом, бегом!

У них были автоматы Калашникова и форма Республиканской гвардии. Могло пройти – а могло и нет.

Небольшой самолетик, даже летя над землей – был почти незаметен. Израильтяне, понимая, что звук мотора девать некуда, соорудили что-то вроде детской трещотки, настроив ее так, что звук этот стал напоминать звук вертолетного двигателя. Обычно человек, если слышит что-то – соотносит это с ему известным, и только если это не соотносится с известным – подает сигнал тревоги. К тому же низко летящий самолетик, с камуфляжем под пустыню на верхней части фюзеляжа – почти невозможно было заметить с воздуха…

– Он летит – первым услышал Лэнсдорф

– Подтверждаю…

– Питание.

Напарник подключил питание к аппарату (они экономили энергию) – и Лэнсдорф был вознагражден хоть и нестабильной, но довольно четкой картинкой, напоминающей необработанные изображения в Национальной службе рекогносцировки. Здесь – был один из опасных моментов: обычно, если спецназу предстоит иметь дело со сложной аппаратурой в полевых условиях – они берут не один, а два комплекта такой аппаратуры на случай отказа. Но здесь – сделать такое не позволял ни вес, ни уникальность аппаратуры – израильтяне собирали ее вручную под каждый аппарат. Если бы сейчас аппаратура дала сбой – им бы пришлось отходить.

– Есть изображение.

– Вырубай.

Аппарат продолжал лететь

– Смотри, что там…

На месте, где только что был парад – техника остановилась, солдаты Республиканской гвардии окружали бронемашины.

– У меня глаза на нем*… – сказал Сойка… – он у машин.

– Цел?

– Похоже на то, босс

Поехали…

– Не спускай глаз с этой штуки.

На самом деле – никто и не думал попасть в одиночную цель с расстояния в один и девять мили, шансы на удачный выстрел – оценивались как один к тринадцати. Для разработки этого этапа операции – Лэнсдорф нашел время поговорить со снайперами морской пехоты, в том числе с легендарным Карлосом Хичкоком. На вопрос, можно ли попасть в человека выстрелом с расстояния в две мили – легендарный снайпер, сильно обгоревший во время своей крайней ходки в Нам пожал плечами и сказал – если ты не ставишь деньги на этот выстрел, парень, можешь попробовать. Я бы не ставил…

Стреляя, Лэнсдорф надеялся запустить механизм их Секретной службы и понять, Саддам это или двойник. Конечно, можно было бы обойтись без выстрела, чем проще план, тем он лучше – но Лэнсдорф понимал, что простота тут не прокатит. Над схемой защиты одного из самых ненавидимых людей в мире – работали десятки профессионалов, в том числе и советских профессионалов – и просто так ее было не пробить.

– Понял…

Лэнсдорф понимал, что шанс – будет только один…

– Док?

– Началось движение… – сказал Док – конвой пошел.

Там, вдалеке – солдаты личной гвардии поспешно рассаживались по машинам…

– Отказов нет.

– Врубай.

Только бы их и в самом деле – не было.

Картинка, пусть нечеткая и неустойчивая, черно-белая – появилась в поле зрения. Камера работала и передача сигнала – тоже.

– Есть изображение…

– Отрубай – сказал Лэнсфорф. Котик пожал плечами, но дисциплинированно отрубил оборудование. Сейчас – смысла тратить и так не слишком большой запас энергии в аккумуляторах на работу системы точного наведения – смысла не было. БПЛА летел над самой землей и в камеру ничего не рассмотришь.

– Вырублено.

– Будь готов…

Лэнсдорф начал аккуратно подводить аппарат к исходной точке для атаки

– Док…

– Третий из лимузинов. Они одинаковые.

– Уверен?

– Сто.

На самом деле – дело было уже провалено, потому что американский наводчик ошибся. Саддам был в четвертой машине. Но они этого не знали…

– Гектор отсчет…

– Сэр, обеспокоенно сказал Дылда, за которым было общее наблюдение – они заметили. Эти твари зашевелились…

Там, вдали – солдаты Республиканской гвардии тыкали в небо, привлеченные жужжащим гулом. Но стрелять они не могли – со всего оружия сняты затворы

– Поздно. Отсчет

– Четыреста. Триста пятьдесят.

– Горизонталь?

– Норма!

– Триста. Двести пятьдесят!

Лэнсдорф отклонил рычажок чуть назад – и аппарат начал набирать высоту

– Двести

– Горизонт!

– Отлично идешь!

– Врубай прицеливание!

Моряк у аппарата – врубил питание телевизора. Сигнал пошел – различить автомобили было трудно – но возможно.

– Есть!

– Подтверждаю, есть изображение!

– Городская застройка! – крикнул Сойка

Машины въезжали в черту городской настройки, что означало прекращение операции.

– Продолжаем!

– Сэр,

– Я сказал, продолжаем!

– Отсчета нет!

Хрен с ним. Лэнсдорф начал делать то, что они никогда не делали – наводиться исключительно по видеоизображению. Он поднялся еще повыше, чтобы видеть конвой целиком.

– Хайнд! – крикнул Дылда – Хайнд справа!

Советский боевой вертолет Ми-24 был кошмаром НАТО, официальные боевые инструкции пилотам НАТОвских вертолетов при встрече с Хайндом советовали только одно – прекращать задание и сматываться.

Американцы еще не встречались с Хайндом – но по донесениям НАТО знали. что это за штука. Они были здесь и где-то в Южной Азии – появились уже после Вьетнама.

– Подтверждаю Хайнд. подходит с севера.

– Один?

– Так точно.

– Еще два Хайнда, с востока!

– Да заткнитесь вы все! – заорал Лэнсдорф

Но времени нет – это точно. Поглощенный тем, что происходило на экране, он не видел вертолеты, только слышал их. Это были самые первые модели, в НАТО их называли «веранда» из-за большой площади остекления кабины. Под короткими крылышками – торчали блоки неуправляемых ракет.

Пан или пропал.

Есть прицеливание…

Лэнсдорф плавно (это очень важно, плавно, он умел управлять ПТУРами, там тоже нужна была плавность) – направил беспилотный самолет с несколькими фунтами взрывчатки вниз на машину конвоя. Им удалось найти в ФРГ спецификации машин, изготовленных для Саддама – и узнать, что немецкие бронировщики в попытке найти компромисс между весом и защитой серьезно ослабили крышу машины.

Секунда – и экран погас.

– Бинго

Длинная пулеметная очередь – пропахала настоящую борозду перед ними. Хайнд был рядом, он откуда-то знал, что тут что-то есть – и улетать не собирался.

Трое бывших морских котиков – бежали к скрытым в вади машинам, на всякий случай, накинув на себя сетчатые накидки, какие есть у палестинских коммандос – чтобы при появлении вертолета упасть и замереть.

– Как босс, как ты думаешь – спросил один из них, глотая горькую слюну

– Думай о своей заднице…

Вертолеты – гудели где-то справа, за склоном.

– Сколько еще.

– Много… нахрен.

– Гребаная…

Дальше котик сказать не успел – неуклюжая, но смертельно опасная Пума, выкрашенная в желто-коричневый колер – вдруг выскользнула из-за гребня. Если бы она шла верхом – они бы ее услышали.

Спецназовцы растянулись на песке и замерли. Пума – шла на предельно малой, носом к ним, до не было меньше мили – и в широченный дверной люк одна за другой, как капли воды – выпрыгивали маленькие человеческие фигурки.

– Он нас видел!

– Сукин сын!

Один из спецназовцев – повернулся и, намотав ремень на кулак, начал стрелять по вертолету, стараясь попасть по остеклению. Пума – это не Хайнд, она не так тяжело бронирована.

Остальные двое так же поняли, что уйти не удастся.

– Рассыпаться! Вперед и огонь!

Шанс был только один – точным огнем заставить иракцев залечь и сблизиться с ними настолько, что с вертолета не решатся стрелять. Одинаковая форма все-таки.

Один из спецназовцев, пробежав вперед, рухнул. Впереди, от залегших на склоне иракцев – ударили сразу два РПК.

– Кончай их!

Один – удалось забить, но пулеметчик второго – ударил точно.

– Я ранен!

– Держись!

У морских котиков – допускалось бросить своего, если условия не позволяли его вынести. Но командир группы – перебежал к раненому. Перекатился, добил магазин автомата.

– Сильно.

– Хана, Боб. Просто кончи меня.

– Заткнись!

Пума появилась снова – теперь она шла по широкому кругу и в десантном люке – работал спаренный ПКМБ. Рядом с ним – искал свою цель снайпер… очевидно было, что иракцам приказали по возможности взять диверсантов живыми. У Пумы было достаточно мощное вооружение – два блока НУРС и спаренная авиапушка калибра двадцать три миллиметра в носовом пилоне справа121121
  Вооруженные Пумы в то время – производили только ЮАР и Румыния. Описанный вариант Пумы – как раз румынский, румынская армия применяла советскую доктрину, по которой транспортный вертолет должен быть серьезно вооружен.


[Закрыть].

– Сукины дети…

Пулеметная очередь распорола землю совсем рядом, Пума не уходила. Американец – сменил магазин, и ему удалось убрать снайпера – он видел, как из вертолета вывалилась и полетела к земле человеческая фигурка. Пулемет ударил снова – и на этот раз точно…

Третий, оставшийся в живых котик – перекатываясь, сумел выйти из зоны прямой видимости. Он был самым опытным из всех – до того, как поступить в шестой спецотряд ВМФ, он служил срочником во Вьетнаме, а потом – наемником в Родезии, охранял фермы. Долгая и страшная война в буше – научила его выживать.

Машины были на месте. Он уже сорвал с одной из них маскировочную сеть – машина была точно такой, как у иракской армии, был шанс уйти – как сзади лязгнул автоматный затвор. Он медленно повернулся – двое, в странном камуфляже с капюшоном, покрывающим голову и с необычными на вид автоматами АК – смотрели на него со склона вади…

И судя по цвету кожи и отсутствию усов – это были не иракцы.

За несколько дней до этого. Тикрит, Ирак

Про торжество в Тикрите – Николай узнал от одного из своих подчиненных. Их всех – перевели на казарменное положение.

Теперь – его приказали называть «рафик Мукаддам», что было вторым старшим офицерским званием и примерно соответствовало званию армейского подполковника или капитана второго ранга во флоте. После того, как бесследно пропал полковник Салад, вокруг него образовалась как бы пустота, Пустота, вызванная страхом, Он был чужаком, причем чужаком, которого обласкал и приблизил к себе Вождь который не был выходцем из иракских семей, кланов и религиозных групп, который не знал историю многострадальной партии БААС, сколько раз она раскалывалась, кого ссылали и убивали, кто и на чью сторону вставал. Он был чужаком, посланным вождем – и этого было достаточно.

В часть был назначен новый командир, полковник Юнус. Офицеры – обходили Николая десятой дорогой. Сержанты – а ниже званий в охране не было – исполняли его приказы беспрекословно.

Потом – пришел этот парад.

Николай участвовал в выработке плана, и ему сразу не понравилось присутствие президента на открытой местности. Категорически не понравилось. Он предложил перенести торжества и военный парад в город и получил отказ. Как ему сказали – это невозможно, президент должен был быть с собственной армией.

В посольстве – ему сказали продолжать подготовку и не задавать лишних вопросов.

Вместе с передовой группой – он вылетел в Тикрит на нескольких вертолетах. В отличие от Ми-8 у Пум была широченная боковая дверь, в полете ее не закрывали. Они шли над Тигром, была самая жара – середина лета. Возделанные и обводненные участки побережья Тигра – сменялись бурой сушью выжженной солнцем земли.

Приземлились на окраине города, части Республиканской гвардии – уже возводили палаточный городок. На машинах – отправились смотреть место парада. Как оказалось – Раис должен был стоять на поднятой на несколько метров над землей трибуне.

Один.

Теперь уже не только Николай, но еще двое офицеров высказали опасения по поводу присутствия на трибуне уважаемого Раиса. Приехал Удей Хусейн, осмотрел трибуну и ответил грубыми оскорблениями.

Ночевать их разместили в домах уважаемых членов партии. Николай обратил внимание, насколько хорошо жили иракцы – не все, конечно. У хозяина, у которого он жил – был Мерседес, подаренный партией и двухэтажный дом, примерно на двадцать комнат с садом. Офицеры – обязательно получали машину в подарок, пусть не Мерседес, но машину и небольшой дом. Все это – без очереди, без выслуги.

Еще – удивили комбайны Нива, важно прошествовавшие по городу. Как ему сказали, пришел состав с комбайнами, и теперь их перегоняют в хозяйства. Николай спросил, есть ли у иракцев коллективные хозяйства – но иракцы просто не поняли вопроса. Как потом оказалось – в Ираке есть госхозы и мелкие фермеры, в основном собирающие фрукты и зелень, и продающие ее на базарах в городах.

По вечерам – иракские офицеры, с которыми он жил – играли в карты. Чтобы не стеснять их – он выбирался по вечерам в сад, пил чай и смотрел на звезды. Звезды здесь были, как и на всем Ближнем Востоке – огромные, казалось, руку протяни и…

Чай был вкусным. Особенно со жженым сахаром. Чай ему приносила жена хозяина – сам хозяин тоже выделял молчаливого русского в непривычной форме из невежливых, шумных и грубых офицеров Амн аль-Хаас. Сейчас – было тихо, он сидел по-турецки – и лишь мелодия магнитофона из открытого окна мешала думать.

Поглощенный собственными мыслями – он не сразу понял, что по забору, по бетонной плите – кто-то осторожно стучит.

Три – Три – Три…

Последовательность, знакомая с Афгана.

Николай достал пистолет. Крадучись, прошел к калитке – во всех иракских домах была как минимум одна задняя калитка. Она не была заперта и отворилась с едва слышным скрипом.

Ночь. Тишина. Почти как в деревне… если бы не магнитофон. В Тикрите – ни о какой ночной жизни и слыхом не слыхивали.

Он сделал шаг. Потом еще шаг. Навел пистолет на что-то темное.

– Не стреляй, бача…

Голос был знакомым.

– Не подходи, просто слушай. Саддама видел?

– Нет.

– Но парад будет?

– Да.

– Твое мнение?

– Очень опасно.

Бахметьев цокнул языком.

– Это провокация.

– В смысле?

– Приказы идут от Саддама. На трибуну поставят двойника.

Про двойников Саддама Николай слышал, но мельком. Никто ничего про них не знал. Говорили, что есть, по крайней мере, один, причем он так похож, что Саддам нередко разыгрывает сценки перед своими министрами.

Говорили так же, что в использовании двойников – секрет неуязвимости Саддама. Что, по крайней мере, дважды заговорщики думали, что им удалось осуществить задуманное – но это были двойники.

– А мне что делать?

– Я дам тебе маяк. Когда будешь уверен, что рядом Саддам – надави, как следует на колпачок. И все.

– На колпачок?

– Протяни руку вперед.

Николай сделал, как велели. В руку легла ручка.

– Просто нажми изо всех сил. И всё.

– А дальше – что?

– Дальше по обстоятельствам, боец. Я тоже рискую. Удачи.

Николай понял, что это означает. Но приказ – есть приказ.

– А если будешь сомневаться – раздался в темноте голос куратора – помни, что в Коммунистической партии Ирака состояло двести тысяч членов. Из них не меньше семи тысяч в армии. Сейчас их осталось меньше пятидесяти. А в армии – ни одного. Так то.

За день перед парадом – его арестовали.

Приехал сын президента Кусей – молодой, с ломким еще голосом. С ним было несколько офицеров охраны. Николай отдал пистолет – другого выхода не было – и его посадили в машину. Стекла были изнутри замазаны краской.

Они ехали по Тикриту, уже взбудораженному появлением Раиса, их земляка. У дорог – стояли люди, сплошная цепь солдат Республиканской Гвардии сдерживала их. Куда они едут – было видно только через лобовое стекло – но Николай в любом случае не знал город.

Они въехали в очередные распахнутые ворота, машина остановилась. Здоровяк подошел, обыскал русского – словно не доверяя тем, кто уже обыскивал до него. Затем – он пошел вглубь сада… это был не президентский дворец, один из двух в Тикрите, родном городе Раиса. Остальные – двинулись за ним.

Саддам – был во дворе. Это был небольшой дворик, окруженный высоким забором, весь усаженный зеленью. Саддам стоял около белого куста роз, огромного и по-настоящему красивого.

– Моя мать – сказал он, не поворачиваясь – была очень хорошей женщиной. Пусть она была из простых крестьян, она хотела мне только добра. Когда я сказал, что хочу идти учиться, она благословила меня именем Аллаха.

…

– А мой отец избил меня…

Николай вспомнил, что отец Саддама – ему сказали об этом в контрразведке – сгинул в тюрьме и Саддама воспитывал отчим.

…

– В память о матери, я посадил куст роз в моем багдадском доме и ухаживаю за ним. Сам лично. Теперь я вижу такие же кусты во многих богатых домах моей страны…

…

– Но ведь мать одна, верно?

Николай – давно не испытывал такого страха как сейчас. Он вообще с детства имел очень высокий порог страха, еще в детском садике воспитатели заметили это. Он не испытывал страха, когда вел группу спецназа, свои шестнадцать человек на караван, когда они шли по местам, где на сто километров в любую сторону не найти никого, кто не мечтал бы убить советского солдата, неверного, совершив амаль, усилие на пути джихада и обеспечив себе рай. Он знал, что может быть, если их обнаружат, но не боялся их, он нес сто сорок патронов к винтовке Дранунова и знал – что бы с ним не случилось – это случится не раньше, чем он израсходует их все. Но сейчас – он чувствовал страх и еще такое… мерзкое, очень неприятное чувство.

Саддам повернулся – и те, кто его привел, один за другим стали выходить, пятясь назад. Остался один Кусей – но не выдержал даже он.

– Ты заботился о моей безопасности, русский? – сказал Саддам – говорил, что мне нельзя стоять на той трибуне?

…

– Посмотрим, прав ли ты на сей раз. А пока – ответь мне на один вопрос…

Николай вдруг понял, что с ним. Он чувствовал, что он не прав. Он чувствовал, что совершает предательство. А предательство, чем бы оно ни было обусловлено – было предательством не более того.

Он становился предателем в любом случае. Вопрос был – кого надо предать.

Ждать пришлось недолго.

Вбежал Кусей. У него был автомат на боку, глаза блестели.

– Отец!

Саддам поднял взгляд на него.

– Говори.

Кусей покосился на русского

– Говори при нем – потребовал Саддам.

– Трибуну обстреляли, отец. Маджид убит наповал.

Саддам встал на ноги. Провел руками по усам… он был совершенно спокоен.

– Как это произошло?

– Никто не знает, отец. Была стрельба.

– Да примет Аллах душу Маджида, тем более что он был убит вместо меня – сказал Саддам богохульное – мы уезжаем. Найди три машины…

К дому – подогнали три японских Тойоты Ланд Круизер, обычных для Ирака машин, привычных для армии, с затемненными стеклами. Несколько человек – перекрыли дорогу и с той и с другой стороны, воинственно держа автоматы.

Вышел Саддам. Он был в своем обычном берете – и даже не попытался как-то замаскироваться.

Когда Кусей полез в машину – он остановил его рукой.

– Советский поедет со мной – и, видя недоумение и обиду на лице Кусея, добавил – а ты, если меня убьют, станешь Вождем.

Кусей пошел к третьей машине – но Николай не сомневался в том, что Кусей сейчас думает. Он нажил себе смертельного врага.

Ручка в кармане – жгла бедро. Ее нашли – но это была с виду обычная ручка. Она даже не была металлической – и быть замаскированным пистолетом никак не могла.

Саддам сел справа – а Николай, чтобы выиграть хотя бы пару секунд, начал обходить машину. Он вспомнил мать… и то, как он ей соврал, и то, как сбежал из дома, не желая видеть отца и врать еще и ему. Он обещал вернуться.

Но это, похоже, невозможно.

Садясь в машину – он все-таки вдавил колпачок. И больше – ничего делать не надо было. Только сидеть – и ждать.

Машины шли быстро. Город был перекрыт – но сейчас все бросились к тому месту, где произошло покушение. Остались только посты полиции и часть армейских постов. Они сидели так: Саддам сидел сразу за водителем, рядом Николай – а впереди Николая сидел Исмаил, держа на коленях автомат.

Машины – все три Ланд Круизера были одинаковыми – постоянно менялись во время движения местами. Этому не надо было учить – иракцы научились этому от англичан, которые тренировали их до советских.

Почему то он сразу понял, когда увидел пост на перекрестке – на самом выезде из города – он сразу понял, кто это такие. Возможно, его внимание привлекло то, что рядом с бронетранспортером Панар – уродливой, похожей на гроб на колесах машиной – стояла Тойота белого цвета, гражданская, а еще дальше и на противоположной стороне дороги – Мерседес.

Возможно, машина посольства с залепленными грязью номерами. Хотя вряд ли они так рискнули… мало ли.

– Ходу! – крикнул он, не вспомнив, что водитель не понимает по-русски. Они шли третьими в конвое, только что, поменявшись местами с машиной Кусея.

Из-за бронетранспортера показался солдат с тяжелой винтовкой G3, видимо трофейной. Из-за Тойоты показались еще двое, один плюхнул на капот сошки немецкого MG, у второго была такая же иранская винтовка…

– Ложись!

Николай рванул Саддама на себя и вниз до того, как по машинам забарабанили пули. Водитель машины Саддама – сделал совершенно не то, что он должен был сделать, чему его учили. Он должен был нажать на газ – а он нажал на тормоз, в то время как две головные машины – проскочили вперед. Тем самым – он и спас всех.

Нападающие – ожидали, что будут вести огонь по колонне, в то время как машины разделились – две остановились впереди, под огнем – и одна так и не доехали до места засады метров тридцать. Получалось, что они были вынуждены вести огонь по двум целям – к чему не были готовы.

Тем не менее – кто-то их учил. Первыми же выстрелами – застрелили водителя их машины. Затем – стрелок открыл огонь по моторному отсеку – чтобы гарантированно обездвижить машину. Мощная винтовка – била одиночными, каждый выстрел – как удар молотком. Пахло паленой резиной, горелой изоляцией и кровью.

У Николая – не было оружия, но что-то делать – было нужно. Сидения пока защищали, он обернулся назад, чтобы посмотреть, нет ли там чего. И увидел чудо – пулемет РПК, с пристегнутым магазином, стоящий на сошках между сидений…

Вот только в машине – он почти бесполезен.

Здоровенный японский внедорожник был просторнее советского автобуса, не обращая внимания на Саддама – он полез назад. Скворцов не был профессиональным телохранителем – но после Афганистана он разбирался в засадах и отлично понимал: остановиться – смерть! Сразу, без каких-либо вариантов – смерть. Подбивают первую машину, потом последнюю – и расстреливают остальные. Надо двигаться – если хочешь жить.

Перевалился назад, схватил пулемет, открыл заднюю дверь – и вывалился из машины. Огонь вели и слева и справа, с его стороны – стреляли с крыши. С колена – он выцелил стрелка и снял его одиночным. Тот упал назад и больше не показывался…

Николай пробежал вперед – стреляли от Мерседеса впереди, от броневика – хорошо то в отличие от БТР у него нет пулеметной башенки – вообще. Если бы тут был КПВТ – сейчас их на части бы разобрало.

Исмаил – был ранен, но не обращал внимания на это. Выбив стекло, он отстреливался из автомата, грудь и рука его – были в крови.

– Давай назад!

Ибрагим не ответил, Николай рванул его за рукав, показал жестом

– Назад! Я прикрою!

Ибрагим толкнул мертвого водителя – он был весь в крови, кровь была и на нем самом, и на руле, и на приборной доске и даже на пробитом пулей стекле были ее бурые брызги. Селектор – рычаг коробки передач был справа от руля – он переткнул его в положение назад. И – свободной рукой надавил на ногу уже мертвого водителя лежащую на педали газа – одновременно изо всех сил выворачивая руль.

С улицы, откуда они приехали, показалась еще одна машина, шведская Вольво. Она остановилась, перекрыв дорогу, в ней тоже были автоматчики. Один из стрелков – кинул на плечо трубу американского одноразового гранатомета.

Взревев – Тойота пошла назад. Впереди – ослепительно вспыхнуло – Скворцов понял, что налетчики взорвали головную машину конвоя из гранатомета и сейчас ударят по ним, по второй машине – как единственной, пытающейся спастись. Стрелка – гранатометчика он свалил, это спасло их – заряд гранатомета, пущенный по салону – ударил по капоту. Полыхнуло, капот вздыбился от удара, рухнуло внутрь принявшее на себя ударную волну и осколки лобовое стекло. Скворцову показалось на мгновение, что они погибли.

Двигатель работал. Хотя хвост внедорожника уже горел и был весь искорежен. Николай вывернул руль еще сильнее – и бронированная машина, набирая скорость, выскочила на тротуар. Потом – был треск, грохот и темнота

Потом – его дернули со спины, да с такой слоновьей силой, что чуть башка не оторвалась.

Это был иракский телохранитель Саддама, молчаливый здоровяк…

Тойота – была сделана очень удобно: два ряда сидений и лавки сзади, как в грузовой машине, было так просторно, как не было в советском РАФике. Саддам был еще жив, он что-то кричал, выхватив табанью – но его никто не слышал и не слушал. Телохранитель просто схватил его подмышки и потащил назад.

По машине – застучали автоматные пули, и в этот момент на них что-то обрушилось сверху, с треском и грохотом. До Скворцова вдруг дошло – рушится дом! Они въехали в дом – и одному Богу, а может – и черту известно, сколько в нем этажей. Будь машина не бронированной – она наверняка не выдержала бы, но этот внедорожник был бронирован.

Исмаил – ударил по бронированной дверце – и она не выдержала, открылась даже в переклиненном дверном проеме. Исмаил полез наружу, таща за собой Раиса. Ему было проще, Николаю же – пришлось перебираться через ряд сидений. Когда он только перебрался и упал в проем между первым и вторым рядом – кто-то, кто успел подскочить к самому внедорожнику, сунул внутрь ствол автомата и дал длинную, на весь магазин очередь. Пули – прошли выше, спинки сидений тоже были бронированные – но совсем рядом…