Текст книги "Играй, гормон! Impetuoso. Цикл «Прутский Декамерон». Книга 9"

Глава десятая

Поднялись мы с Пэтом одновременно уже к вечеру, и стали собираться на работу. До магазина, в котором мне предстояло трудиться, надо было ещё два-три часа добираться, так как он находился в другом городе, поэтому мы выехали заранее. По условиям контракта, который я подмахнул, практически не читая, первые две-три ночи (а мы работали только по ночам) стажёр работает бесплатно, пока не освоит всех премудростей этой работы, – так как, пока он набирается опыта, рядом с ним находится сам хозяин, который, таким образом, тратит на его обучение своё время и деньги.

Преодолев в дороге около двухсот километров, мы запарковали машину на практически пустой стоянке у отдельно стоящего супермаркета. Он одиноко расположился у дороги, и больше рядом на километры ничего не было. Проведя около трёх часов в полусонном состоянии, но в комфорте и тепле, я с большой неохотой выбрался из машины и с недоумением стал оглядываться по сторонам, думая, а не лучше бы было нам отправиться спать. Но время, отпущенное на отдых, кончилось, впереди нас ждала серьезная работа.

Магазин, который Пэт описал мне как небольшой, оказался почему-то самым большим из когда-либо прежде виденных мною супермаркетов. Правда, позднее, побывав как минимум в десятке еще больших по размеру супермаркетов, я в который раз уже понял, что все познается в сравнении.

Итак, облачившись в спортивную одежду и подходящую обувь, мы приступили к уборке. Первой – главной составляющей частью нашей работы – было хорошо замести полы в зале, чтобы мусора и пыли на полу осталось как можно меньше. Вооружившись метровой ширины веником с полутораметровой ручкой посредине, я пошел по торговым рядам, толкая веник перед собой, обрабатывая таким образом все видимое мною половое покрытие.

Главное в этом деле было, как объяснил мне Пэт, чтобы веник всё время оставался сухим, тогда он легко шел и нигде не застревал. Мусор во время движения собирался в веник сам, запутываясь в нитяных складках, после чего его необходимо было собрать в кучи, затем ссыпать в пластиковые мешки. Площадь убираемой территории исчислялась, как мне показалось, гектарами, такое помещение и просто исходить ногами было нелегко. Ко всему прочему непослушный веник в моих руках то и дело за что-нибудь цеплялся, заезжал за рекламные стенды и поначалу вообще отказывался собирать что-либо с полу. Кроме этого, по ходу движения я должен был специальным ножом соскабливать с пола раздавленные жвачки, и, как мне представляется, изобретатель этих самых жвачек некомфортно чувствовал себя в гробу, когда от многочисленной армии уборщиков в его адрес каждую ночь посылались тысячи проклятий по поводу его изобретения.

Уже после первой сотни наклонов за этими самими жвачками я понял, что скоро ко мне вернется утраченная лет двадцать тому назад гибкость, когда я, ещё занимаясь спортом, делал шпагаты.

Справившись с первым этапом работы за два часа, я мог выжимать с себя одежду, хотя в зале всё время работали кондиционеры и температура в помещении была достаточно комфортной. Пэт тем временем выкатил из «стойла» моющий агрегат, который был размером с небольшой легковой автомобиль, заправил водой и смело направил его между рядами с продукцией. Казалось, агрегат сам несётся между рядами, выбирая грязные места, которые вычищал в мгновение ока. Однако, когда я взялся за рычаги управления, даже на первой из трех скоростей этот аппарат то и дело норовил врезаться в колонну бутылок с вином, водкой и виски, или же подрезать угол, уставленный баночками и бутылочками с дорогой косметикой.

Ох, и намаялся я с этим аппаратом: то он, видите ли, не желал ехать ровно, то вдруг начинал брызгать во все стороны водой, то неожиданно для меня сливал всю грязную воду на пол, а иногда и пену, разливавшуюся на десяток метров, а под конец работы его двигатель вдруг взревел и вовсе заглох. По истечении трёх часов мое единоборство с аппаратом закончилось шаткой ничьей: магазин был вымыт довольно посредственно, а я лишь немного научился с ним управляться.

Было уже около шести утра, когда мы приступили к завершающему действию: полировке полов войлочным наждаком. Аппарат в моих руках гудел как ненормальный и тоже всё время норовил врезаться в ряды продукции, но я не стал с ним бороться, а попросту двумя пальцами его направлял, и он, обрадованный этой свободой, сразу стал послушным, и таким образом мы с ним быстро поладили. Пэт, следуя за мной, заметил это и стал меня нахваливать, рассказывая при этом, как несколько месяцев тому назад его новый тогда ещё работник – грузинский богатырь, экс-чемпион мира по вольной борьбе в полутяжелом весе, едва справлялся с этим аппаратом, пытаясь силой принудить его к послушанию.

– То вольная борьба, – отвечал я на это Пэту, – там вся ставка на силу и выносливость, а принцип дзюдо, которым я занимался, предполагает использовать силу противника, роль которого в данном случае выполняет полировочный аппарат. И моя задача – лишь направить ее в нужном направлении.

Аппарат, к слову сказать, работал на газе – пропане, который нам приходилось во время работы вдыхать.

Когда мы закончили работу, Пэт сказал, что хоть она и выполнена на троечку, он уже видит грядущие улучшения, когда у меня все будет получаться. «Хотел бы я быть столь же оптимистичным», – подумал я, еле двигая уставшими плечами. Так как премии даже в виде маленькой баночки колы нам за труд не полагалось, причём, по ряду причин, мне неизвестных, даже за деньги нам, уборщикам, было мудрено что-либо в этом магазине приобрести, мы, больше ни минуты не задерживаясь, оставили магазин и поехали к одному из работников нашей фирмы, жившему неподалеку на съемной квартирке, где, как предполагалось, буду жить и я.

Пэт, открыв дверь квартирки своим ключом и убедившись, что она пуста, оставил меня в ней, пообещав к вечеру, перед работой вернуться, а сам, сказавшись занятым, сразу уехал. Я вошёл и огляделся. Квартирка оказалась двухкомнатной, типично американской ещё по старому, я так думаю, послевоенному типу: войдя в неё, вы сразу попадаете в салон, который отгорожен от кухоньки стойкой, похожей на барную. Мимо кухоньки имеется проход в спальню, где одна стена – противоположная – была стеклянной, сдвижной, и при необходимости целиком открывалась наружу, а внутренняя являлась стенным шкафом. Из спальни была еще дверка, ведущая в ванную, совмещённую с туалетом. Вот и всё. Дверь в туалет, когда я заглянул в спальню, отворилась, и оттуда вышел совершенно обнаженный парень… Признаться, мы оба оказались в немалой степени удивлены, увидев друг друга. Ведь мы с Пэтом, придя сюда, никого не обнаружили. Парень был гол, но, завидев меня, тут же завернулся в большое полотенце.

– Э-э, здрасьте, – не успев растеряться, сказал я. – А вы очевидно, Шота?

– Да, Шота, – кивнул хозяин квартиры и, протягивая руку, шагнул мне навстречу. – Я слышал, что вроде кто-то пришел, но лежал в этот момент в ванной и, признаться, расслабленный, почти спал. Я тоже ведь только недавно вернулся из своего магазина, после чего сразу отправился принимать ванну.

Познакомились, перекинулись несколькими фразами, после чего Шота, извинившись, ушёл в спальню, где стал одеваться. Затем он вышел в салон, мы вместе сварили кофе и нарезали бутерброды из продуктов, найденных мною в холодильнике, и за разговором уже вскоре стало ясно, что общий язык мы найдём.

За кофейком мы говорили, конечно же, главным образом о работе. Магазин, где работал Шота, как выяснилось, был вдвое меньше моего по площади, и чтобы справиться в нём с уборкой, требовалось всего три часа, зато он был с 24.00 до 6 утра закрыт на сигнализацию, и наш уборщик, естественно, всё это время должен был оставаться внутри. «А чем себя можно занять в оставшиеся три часа?» – подумал бы местный житель, какой-нибудь предприимчивый юноша-американец, – и наверняка отказался бы от такой работы. Однако гибкий совковый, а в дополнение к тому еще и грузинский ум подсказал Шота, что находиться рядом с таким богатством и ничего от этого не поиметь для себя – вот настоящее преступление. Нет, оставшиеся три часа можно было, конечно, и поспать, там даже и условия были вполне подходящие – диванчики, кондиционер и всё прочее. Но «кто много спит, потом голодный», – так гласит поговорка. А вот воровать у богатющих буржуев, соответственно, святое дело. Главное – чтобы не поймали. Всё это Шота выложил мне, как на духу, и спросил, что я лично обо всём этом думаю.

«Да!», – коротко ответил я, но на всякий случай добавил, что сам воровать не умею, так как по характеру – застенчивый трусишка, на что Шота ответил мне снисходительной улыбкой. Он тут же предложил мне поехать в его магазин и купить там еды, а заодно и ведро с кошачьим питанием, а с каким именно, он мне, мол, по дороге обрисует.

– Я бы обратился за этим к своим землякам, грузинам, – сказал он в легком смущении, – да только они далековато отсюда живут, в Гринсборо.

– Каких кошек будем кормить? Бездомных, что на улице живут? – поинтересовался я, уже начиная догадываться кое о чём, но Шота на мой вопрос только загадочно улыбнулся.

Получасом позже я, сидя за рулем его машины «бьюик», подрулил к магазину коллеги с задней стороны, чтобы номер машины лишний раз не засвечивать, как сказал Шота. Среди прочего, – а по совету Пэта и самого Шота я прикупил здесь продуктов сразу на несколько дней, – я купил большое ведро с кормом, накануне помеченное Шота небольшим крестиком, выбрав его из десятка таких же, но не помеченных.

Вернувшись в дом, я стал раскладывать продукты в холодильнике, а Шота тем временем распаковал ведро «с кормом», заняв целый диван. Чего в этом «волшебном» ведре только не было: несколько пачек сигарет «Мальборо» – как оказалось, его любимых; зажигалки нескольких видов; солнечные очки на все вкусы; духи – мужские и женские, из лучших; кремы, дезодоранты, бритвенные принадлежности; бутылка французского коньяка; несколько баночек напитков; пара банок кофе, даже несколько пар носков, а также батарейки разных типов.

– Бери из этого всё, что тебе нравится, – просто сказал он.

– Ничего не надо, – скромно ответил я. – У меня всё есть.

Шота, ни слова больше не говоря, передвинул ко мне мужской дезодорант, туалетную воду, станок для бритья и несколько пачек лезвий.

– Остальное будет здесь, – сказал он, ссыпая остатки в сумку, которую затем забросил в стенной шкаф. – Как только из этого тебе что-нибудь понадобится, прошу брать и не стесняться.

Так я стал соучастником преступления, то есть воровства.

Следует отметить, что Шота внешне производил впечатление весьма благоприятное: среднего роста, стройный, довольно симпатичный, лицо умное и дружелюбное. По специальности врач-ортопед. Одевался он добротно и аккуратно, всегда был тщательно выбрит и надушен. Шота показал мне наше жилье, научил, как пользоваться бытовыми приборами, имевшимися в нашей кухне, после чего, перекусив, мы отправились спать, так как вечером нам вновь предстояло выходить на работу. На полу в спальне валялось два голых двуспальных матраса, которые мы, правда, покрыли свежими простынями, так что споров по поводу лучшего места ни у кого из нас не возникло. Шота уснул сразу, а я, наверное из-за переутомления, хотя и очень старался, уснуть долго не мог. «В полночь мне необходимо опять идти на работу», – уговаривал я себя, и с этой мыслью наконец уснул.

Проснулся я около четырёх часов пополудни и, так как мой партнёр ещё спал, отправился на улицу прогуляться, но перед этим выпил литр холодного молока. Прошагав примерно по километру во все четыре стороны, я убедился что район наш чисто спальный, но, конечно же, не престижный, так как наряду с небогатыми виллами здесь имелось также множество многоквартирных домов; правда, все они были в высоту не более двух этажей. Дома были разбросаны по холмам без всякого порядка, исключая лишь те, что находились прямо у дороги – эти стояли параллельно ей. Между домами было и тридцать, и сорок, иногда пятьдесят или даже сто метров. У каждого частного дома сбоку или спереди имелась стоянка, нередко на две или даже на три машины, на заднем дворе встречались постройки; каждый третий-четвёртый дом имел собственный бассейн, а перед домами, помимо обязательного столба с баскетбольным кольцом, почти повсеместно имелись батуты, на которых в свободное время резвились дети.

В промежутках между домами почти повсеместно оставался кусок нетронутого векового леса. Такое же примерно строительство на заре своей туманной юности я наблюдал в Новосибирске, где в шестидесятые годы, как сейчас здесь, многочисленные почти ручные белочки прыгали по деревьям, без боязни приближаясь и беря из рук человека угощение. Этих самых белочек тут, к сожалению, я с первого же дня то и дело видел на дорогах раздавленными. Их общительность и доверчивость сыграла с ними дурную шутку, они постоянно попадали под автомобили.

В том, что район наш был спальным, были для нас и некоторые неудобства: прачечная – чёрт-те где, почта тоже; ни магазинов тебе, ни закусочных. Даже банк и заправка находились в нескольких километрах от дома, так что без машины здесь никак. Кстати, для пешеходов здесь даже дорожки вдоль автотрассы не предусмотрены: если человек по какой-либо причине шёл вдоль дороги пешком, около него могла остановиться полицейская машина и полицейский спрашивал, что случилось и не надо ли его подвезти.

Впрочем, в этих местах были не только районы-спальники: впоследствии, во время одной из прогулок, километрах в двух от нашего дома, за лесом, я обнаружил городок компактного проживания, в котором жили одни немцы, и дома там были пятиэтажные, а сам городок был обнесён высоким бетонным забором, примерно таким, каким евреи в Израиле отгораживаются от арабов. И вообще, в Штатах, как я заметил, китайцы, итальянцы, немцы, евреи, ирландцы, англосаксы, а теперь ещё и русские стараются селиться компактно, строго среди своих.

Это мне также напомнило израильские реалии, где нередко столь же компактно селятся йеменцы, марокканцы и эфиопы, не говоря уже о религиозных ортодоксах, которые не терпят присутствия в своих анклавах чужих. Русские же районы в Израиле и вовсе называются «гетто», что, впрочем, не мешает многим из них быть довольно красивыми и ухоженными.

В Израиле я снимал квартиру в районе, где жили в основном местные жители среднего достатка и средних запросов, и, что немаловажно, нерелигиозные, или, во всяком случае, не фанаты. (В районы же, где живут богатые, такие как я – «азохен вей» – просто не имеют возможности попасть).

Вернувшись после прогулки в нашу квартирку под №19—11, я с удовольствием завалился на диван, задрав конечности на спинку, так как они ещё не отошли от ночной беготни по магазину.

К вечеру после довольно теплого солнечного дня стало заметно холодать. Природа здесь, как в средней полосе России, – величественна и даже торжественна, прямо нутром чувствуешь её дыхание; она всей своей мощью влияет на человека, покоряет и завораживает его. А сумерки, которые здесь длятся целые часы, буквально опускаются на вас. В Израиле, например, у меня таких ощущений никогда не возникало, на сумерки там отводится всего несколько минут.

Чтобы как-то ускорить нудно тянувшееся время, я включил наш безмолвный телевизор, которой, по моему мнению, был немногим моложе меня. Если краски в нём ещё как-то различались, то звук отсутствовал начисто. Однако по телевизору иногда шли приличные фильмы, и мы порой от нечего делать их смотрели.

Вечером мы отправились на работу вместе с Шота: вначале я доехал за рулем «бьюика», как его ласково называет Пэт, до своего магазина сети «Байло», что означает – «купи дёшево», затем мой товарищ сел за руль и поехал в свой магазин, а я остался.

Когда я вошел внутрь, Пэт уже дожидался меня, вместе с ним был ещё какой-то молодой мужчина лет 35 – афроамериканец в синей рабочей спецовке. Пэт меня с ним познакомил. Парня звали Тео, он был механиком нашей фирмы и следил за состоянием машин и механизмов. Пока они между собой о чём-то беседовали, я схватил веник и приступил к работе. Пэт по ходу дела сделал мне несколько замечаний и поправок, но в итоге сообщил, что остался моей работой доволен, добавив, что доверяет мне, и что уже с сегодняшнего дня я работаю за оплату, что было приятно слышать. После этого он уехал. В процессе работы я, чтобы время текло веселее, вспоминал, что мне рассказывали об этих магазинах Пэт и Шота.

Во-первых, название. Думаю, немало людей приложили здесь свои мозги, чтобы так его назвать – «Байло», – «купи дешевле». Ведь человеческая психология – это главная мишень производителей товаров и продавцов. В центральной и южной частях страны, как сказал мне Пэт, магазинов этой фирмы было несколько сотен. Любопытно, что в других районах страны эта же корпорация называет свои магазины совсем по-другому. Делается это потому, что фирма не желает своим гигантизмом мозолить глаза измученному рекламой покупателю, а ещё и потому, что в других районах, ввиду местных особенностей языка, благозвучнее другие слова. Всего эта фирма насчитывает в своём активе около пятнадцати тысяч магазинов, разбросанных по всему миру, в ста пятидесяти шести странах. Вот вам и капитал (прикиньте, сколько это в долларах?! Ну, так я вам скажу: по подсчётам экономистов никак не менее сотни миллиардов); вот вам и объёмы! А мы тут кричим о глобализации. Да она уже завершается, эта самая глобализация, и скоро в руках десятков, а может быть парочки сотен людей будут сосредоточены все капиталы мира. А все остальные граждане, то есть семь с лишним миллиардов человек или чуть более, будут на них работать, вот и всё.

Так, на этой не очень оптимистической ноте я закончил свою работу и отправился домой пешком, а на часах было всего половина пятого.

Глава одиннадцатая

Незаметно прошло десять рабочих дней. Я втянулся в работу, скинул килограммов семь веса, но чувствовал себя неплохо. За это время выяснилось, что до меня в этом магазине работала одна развесёлая девица – Зина, которая была родом из Молдавии. Работала она, по рассказам знавших её людей, хорошо и быстро, после чего зазывала с собой в подсобку кого-либо из ночных раскладчиков продукции, а порой сразу нескольких, с которыми там расслаблялась, демонстрируя «русскую» либо «советскую» – как кому нравится – сексуальную раскрепощённость. Через некоторое время качество уборки в связи с этим несколько снизилось, однако ночной менеджер был на удивление нетребователен, так как Зина среди прочего успевала до окончания смены сделать ему в кабинете минет. А главный менеджер, в свою очередь, поражался желанию всех раскладчиков товаров – мужчин трудиться в ночную смену, так как всего несколько месяцев назад у него была прямо противоположная проблема – никто из них не соглашался работать в ночь.

Вся эта история закончилась довольно глупо, хотя, на мой взгляд, закономерно: как-то раз Зинаида, закончив работу, решила выпить то ли для повышения тонуса, то ли для успокоения нервов. Что и сделала, унеся с собой в туалет, где нет камер слежения, бутылку водки, вина и парочку пива. Насладившись сразу всеми этими дармовыми напитками, бедная женщина, не успевшая скрыть следов пьянки – опустошённые бутылки, – попалась на глаза главному менеджеру, заявившемуся на место происшествия не вовремя; а тот позвонил в полицию… Фирма по уборке оштрафовала Зину на 1500 баксов, после чего женщина была уволена. Таким образом, фирма потеряла хорошую работницу, да и мужская часть коллектива магазина, понятное дело, пострадала, так как бесплатная «давалка» была уволена. Вот такая у меня была в этом магазине предшественница. Хорошо хоть, про венерические болезни в этой истории ничего не было сказано, впрочем, говорят, что деловые американцы, даже выходя на перекур, дежурный кондом на всякий случай перекладывают из сумки в нагрудный карман – авось да пригодится.

Но были в кругу наших трудяг и хорошие примеры: например семейная пара по фамилии Гуцу – также из Молдавии – трудилась у Пэта на уборках вот уже восьмой год. На данном этапе они снимали квартирку с подселением всего за 350 долларов, а работали вдвоём в трёх магазинах: поначалу он – в супере, она – в галантерейном, а затем он заезжал за супругой, и они до утра успевали вдвоём обработать третий магазин. Так как работали они по договору более удобному и выгодному, чем у меня, в месяц их заработок составлял около пяти тысяч зеленых, то есть чистыми они имели в год до пятидесяти тысяч. Они хвастали Пэту, что когда сумма собранных ими денег составит полмиллиона, они поедут обратно на родину.

После сна, продолжавшегося обычно с 6 утра до 14, мы с Шота отправлялись гулять по магазинам, где он потихоньку всё время что-нибудь подворовывал по мелочам, оправдывая своё поведение всё той же ненавистью к богатым; я же осматривал магазины просто из интереса. Денег на бензин и еду у Шота не было, и он взял себе в привычку одалживать их у меня. Сделав кое-какие расчеты, я его предупредил, что с ближайшей получки ему следует хотя бы часть одолженных денег мне вернуть. Когда сумма денег округлилась до ста долларов, а это произошло очень скоро, буквально в несколько дней, я позвонил Пэту и посоветовался с ним. Пэт сказал мне, что вернет мне эту сумму лично, взяв их из заработка Шота, ну, максимум еще пятьдесят я, мол, ему могу ссудить, но не больше, иначе ему не будет что получать в зарплату.

И вот в один из вечеров, в понедельник, когда у нас был выходной, Шота пришел весёлый, слегка под хмельком, и сказал мне, что сегодня мы поедем к девушкам, то есть к проституткам.

– Так им же надо будет денег заплатить, – сказал я.

– Не беспокойся, я плачу три четверти, а ты только одну, – ответил он.

– В честь чего это? – пожал я плечами.

– Я угощаю, ты же вот всё время за меня платишь, – засмеялся он.

Это был решающий аргумент, и я согласился. Перед этим мне пришлось заехать в его магазин и выкупить ещё одну «заправку», заделанную им на этот раз в мешок из-под собачьего питания весом эдак килограммов в двадцать. В нём, когда мы вернулись домой, обнаружилось всё то же самое: дорогущий японский полупрофессиональный фотоаппарат; отборная косметика, как мужская, так и женская; мелкие бытовые предметы, как то электробритва и прочее; а также шоколадные батончики, вновь коньяк французский и всё такое прочее. Это краденое добро заняло место всё в том же шкафу.

Около шести часов вечера мы сели в машину и отправились в город с милым и нежным названием Шарлотт. Этот город оказался огромным, в несколько миллионов жителей, и только съездов к нему с шоссе набралось 35, поэтому мы сразу же и заблудились. Дорогой Шота рассказывал мне всяческие истории из жизни уборщиков, в основном пессимистические. Что один из наших, мол, попал в аварию, и ему, Шота, пришлось оказывать парню первую медицинскую помощь. После чего бедного парня отвезли в больницу, где ему сообщили, что у него поломано шесть ребер, и что лечение составит «всего» восемнадцать тысяч долларов. Такой суммы у парня просто не было, и вот он, мучимый сумасшедшими болями, уже на следующий день, проклиная страну равных возможностей – США, вылетел на родину, рейсом на Москву, а жил он и вовсе в каком-то захолустном городке в Украине, на лечение.

Да, кстати, уже находясь в Шарлотт, мы заблудились, но нам повезло: подъехав к какому-то бару, мы вошли внутрь и после двухминутного разговора с барменом, где решающую роль играли жесты, я протянул ему пять долларов, получив взамен три номера телефонов, по которым я мог найти сговорчивых девушек. При этом бармен сказал мне, что девушки все чистые, и не профессионалки, а любительницы, но при этом – или именно потому – стоят недёшево. «А деньги они тогда за что берут, если не профессионалки», – подумал я, всовывая в щелку телефона квотер. Как ни странно, я дозвонился по первому же телефону, и приятный женский голос вполне грамотно объяснил мне, куда следует приехать. Это оказалось несложным даже для нас, не знавших города – их домик располагался всего в двух кварталах от бара.

Мы с Шота, насмотревшись американских фильмов, настроились увидеть страшных, изможденных сексом беззубых великовозрастных девиц под– или же и вовсе за сорок, однако были приятно удивлены, когда на звонок в дверь из дворика навстречу нам выскочила приличного вида девушка, одетая в спортивный костюм. Внимательно нас оглядев, она сказала что секс на всю ночь на двоих нам обойдется в 600 долларов, но это будет фантастический секс, которого мы в жизни не забудем. Шота шепнул мне, что у него есть всего 400 долларов, 200, соответственно, я должен буду доложить. Многовато, конечно, особенно при наших скромных доходах, но я решил: была не была! (Честно говоря, не было больше сил терпеть муки воздержания). В небольшой, но чистенькой квартирке, расположенной на втором этаже коттеджа, нас встретила вторая девица, тоже довольно привлекательная, одетая в халатик, отчего мы с Шота сразу повеселели.

С ходу разделившись на пары, мы выпили вместе немного виски с содовой (девушки угощали), после чего разошлись по комнатам. Джоан, так звали мою партнершу, весело поведала мне, что они с подружкой учатся в колледже, и поэтому им приходится иногда заниматься сексом за деньги, так как учеба платная, да и съем квартиры стоит немало. Получив это объяснение, я обнял ее, и мы повалились на кровать, при этом Джоан тут же приспособила мне кондом, вынутый ею из яркой упаковки. Мы кувыркались в ней довольно долгое время, потом немного отдохнули, и Джоан, извинившись, куда-то выскользнула из комнаты. А вскоре она вернулась, и не одна, а с подружкой, следом за ними плелся смущенный Шота, с простыней, намотанной на талию.

Девчонки, усадив нас на диван, стали шутить и прикалываться из-за нашего слабого знания английского языка. Вторая девушка, Гейл, которую мы с Шота тут же перекрестили в Галю, пожелала, чтобы мы исполнили групповой секс. Немного постеснявшись и поломавшись, мы с Шота согласились. И не зря! Это было что-то феерическое, и, наверное, это и имела в виду Джоан, когда говорила, что ночь у нас будет фантастической. Не хочется здесь описывать то, что мы вытворяли. Одно скажу: когда пошел уже четвёртый час ночи, мы с Шота всё ещё не могли угомониться. Закончилось это тем, что я, поставив Галю в позу «догги» (ну вы понимаете, конечно, о какой позе идет речь), причём ладони и колени её находились внутри тарелок, а мы с Шота по очереди, не прикасаясь к девушке руками, толкая сзади, стали передвигать её по комнате – кто дальше. И я выиграл этот микротурнир! Затем, воодушевлённый победой, я вспомнил ещё несколько приколов из моего богатого прежде накопленного опыта в этой сфере, и мы их незамедлительно предложили нашим дамам. Ну и девицы, прекрасно понимая, что мы не какие-то садисты, а обыкновенные, веселые русские парни, с радостью соглашались на любую шалость. Усталость свалила нас в шестом часу утра, но девицы предупредили, что до восьми мы должны покинуть квартиру, так как и они сами тоже уходят.

По дороге домой мы с Шота, вспоминая все перипетии этой ночи, весело смеялись.

– А ты, оказывается, приколист, Савва? – уважительно сказал Шота. – Такие фокусы выдумываешь.

– Да нет, это просто ещё юношеские игры вспоминаются, – смущённо отозвался я.