Автор книги: Александр Амурчик
Жанр: Драматургия, Поэзия и Драматургия
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)
Глава двенадцатая
Вернувшись в свой город, мы заскочили домой, где обнаружили, что наш холодильник пуст, и посему решено было поехать в торговый центр за покупками. Перед выездом я в присутствии Шота, что, впрочем, делал неоднократно и прежде, вынул из-под матраса свой паспорт, из которого достал очередную стодолларовую бумажку, после чего документ с остатками денег сунул обратно. Шота, внимательно проследив за моими манипуляциями, сказал, что хочет посмотреть что-то в машине, и вышел на улицу. Мне не понравилось то внимание, которое он уделил моим деньгам, и я, вновь вынув из-под матраса паспорт, сунул его в карман – на всякий случай. Затем проверил, как обычно перед уходом, закрыт ли кран и выключены ли электропечь и кондиционер, и вдруг обратил внимание на то, что балконная дверь, ведущая на улицу из спальни, не заперта как требуется, на защелку. А ведь мы живем на первом этаже и снаружи нет балкона как такового, а так, имеется лишь лёгкая деревянная загородочка менее полуметра высотой. Закрыв эту защёлку, а затем входную дверь на ключ, я вышел на улицу с намерением поведать напарнику, что дверь на балкон не была заперта, но, подумав пару секунд, промолчал. «А вдруг он специально её не закрыл», – подумал я, начиная подозревать напарника в нечестности. Странно было также и то, что Шота на этот раз сел за руль, так как в последние дни во время наших совместных поездок машину водил только я.
Шота, ожидая меня, нервно постукивал пальцами по рулю, выдавая тем самым свое возбуждение или же нетерпение. Я сел рядом. Шота тронул с места, и минут через двадцать мы уже были у огромного торгового центра – молла, состоящего из нескольких десятков магазинов, включая супермаркет. Здесь мы разделились, я, взяв тележку, отправился в продовольственный магазин, а мой товарищ – в магазин женского белья. Минут через двадцать, прохаживаясь вдоль рядов с продукцией, я, случайно выглянув в окно, увидел Шота, который торпливо шел к машине с каким-то приличных размеров свертком в руках. «Странно, – вновь подумал я, – денег не имеет, а вещи покупает».
Накануне мы договорились, что Шота зайдет за мной в магазин, поэтому я, не беспокоясь, пошел дальше по рядам. Бесчисленные полки радовали глаз бесконечным разнообразием, на некоторые товары были также скидки и продажи 1+1, когда две единицы одного товара продаются по цене одного и т. д.
Поглядев на свои наручные часы, которые в Израиле по непонятной причине уже совсем было отказывались идти, а в стране победившей демократии, в атмосфере свободы и равноправия, шли бесперебойно, я с удивлением обнаружил, что прошло уже около полутора часов, а Шота заходить за мной всё не торопится. Когда я шел к кассе, раскладчики товара и продавцы в отделах улыбались и кивали мне словно старому знакомому, без устали демонстрируя фальшивые улыбки.
Рассчитавшись, я вышел на улицу, вооруженный добрым десятком пакетов со снедью, но ни самого Шота, ни нашей машины на месте не обнаружил, что, в общем-то, и предполагал. Что ж, срочно хватать такси и мчаться на квартиру смысла не было: деньги и документы были при мне, а мои носильные вещи Шота вряд ли интересовали; да и ключ от квартиры, кстати говоря, был у меня в кармане. Интересно было знать, что он намеревался делать, проникнув в спальню через незапертый балкон и обнаружив мой паспорт с деньгами под матрасом: бежать с этими деньгами домой, в Грузию? Или же попросту в другой город, другой штат, благо, размеры этой страны позволяют делать подобные прогоны практически бесконечно. А был ли в этом смысл? Ведь у меня в наличии и было-то всего около полутора тысяч долларов, а с такой суммой тут особо не разживешься. Ведь ему требовалось бы искать новое место жительства и новую работу, а за это время такие деньги попросту улетучатся на всякие текущие расходы. Я был почти уверен, что Шота всё же вернется, так как балконная дверь была мною заперта, а деньги вместе с паспортом находились у меня в кармане. Оставалось лишь ждать и я, стараясь себя хоть чем-то занять, принялся разглядывать зацветающие в клумбах цветы, а заодно проходивших мимо хорошеньких покупательниц.
Шота появился еще через сорок минут. Лицо его так явно выражало досаду, а может быть, мне это только показалось, что я в душе злорадно усмехнулся. Смущённо улыбаясь, он в свое оправдание понес всякий бред о том, что он, мол, забыл на квартире свой блокнот с записями, а в нём какой-то важный номер телефона, по которому ему было необходимо позвонить, и, не желая меня беспокоить, поехал за ним, и, лишь добравшись до места, вспомнил, что ключ от входной двери находится у меня. После этого он вернулся. Я сочувственно покивал, не веря при этом ни одному его слову, и мы, перегрузив продукты в багажник машины, отправились домой.
Пока я готовил ужин, Шота укладывал свои вещи, а на мой вопрос, что он планирует делать в ближайшее время, сказал, что через несколько дней, максимум через неделю, уезжает насовсем (ага, вот оно как!), и поэтому хочет, чтобы все было заранее готово. Позже, оставшись в спальне один, я внимательно оглядел замок балконной двери и определил по свежим царапинам на нем, что снаружи его пытались открыть, что подтвердило мои подозрения в отношении партнера, но и теперь я ничего Шота не сказал.
Глава тринадцатая
Этой ночью я работал как обычно, с одной лишь разницей: наш механик Тео привёл с собой какого-то худенького мальчишку по имени Джек, которому едва ли было восемнадцать, сказав, что Пэт просит меня научить его работе, так как он должен будет вскорости заменить Шота. Я – учить? Удивлению моему не было границ, но потом я понял, что учить этого парнишку было попросту некому. Итак, мы втроем набросились на работу. Как вскоре выяснилось, Тео оказался настоящим профессионалом. Впервые я узнал, что значит серьезная работа: мы «подняли» весь зал, затем склад со всеми его подсобными помещениями, полы мы после уборки еще отлакировали и вскоре всё это заблистало первозданной чистотой. Вместо привычных уже мне трёх, максимум четырёх часов, уборка с попутным обучением новичка заняла у меня больше шести. Но работа в этот день спорилась, спина у меня была, что называется, «в мыле». Правда, было нелегко, усталость накатывалась волнами, но всё же было какое-то упоение в этой работе, да и организм уже привык, почти восстановившись после кажущихся поначалу непосильными нагрузок.
Паренёк, данный мне в ученики, оказался весьма бестолковым; я не понимал и половины того, что он говорил, нечётко выговаривая английские слова, он же упорно не хотел понимать, что и как вообще необходимо делать. Между делом, пока я объяснял парню нюансы нашей работы, мы с ним попутно беседовали на всякие разные темы, так как мне для более полного изучения языка было необходимо общение. Тео, насколько я понял из объяснения Джека, был любовником его матери, поэтому он так заботился о мальчике. Была и ещё одна причина такой заботы, но об этом я узнал лишь на следующее утро.
Закончив работу и дожидаясь куда-то уехавшего Тео, я усадил уже засыпающего напарника на скамеечку, а сам провёл остаток ночи в разговорах с единственной ночной кассиршей супермаркета, крашеной блондинкой лет сорока пяти, которая доброжелательно ко мне отнеслась и с удовольствием общалась.
Тео приехал только около семи – усталый и хмурый – и тут же развез нас с Джеком по домам. Я уже собирался было улечься спать, когда заявился Шота. Он заявил, что прямо сейчас собирается отправиться на машине в Гринсборо, чтобы получить у Пэта причитающиеся ему за работу деньги. Прежде всего, он стал укладывать свои пожитки в огромный чемодан и две спортивные сумки. Насчет своих денег, которые Шота у меня назанимал, я пока помалкивал. По договору с Пэтом Шота, насколько мне было известно, получив расчёт, должен был вернуться сюда и проработать ещё одну ночь, затем оставить мне машину и поездом отправиться в Нью-Йорк, а там у него имелся билет на самолёт до Москвы. Однако, по моим наблюдениям, Шота возвращаться и, тем более, работать ещё одну ночь, за которую Пэт ему должен будет заплатить уже сегодня, не собирался, а просто намыливался исчезнуть. Поэтому, пока Шота принимал ванну, я аккуратно вынул из одной из двух его сумок фотоаппарат и почти всю мелочёвку, украденную им из магазина, – попутно заметим, с моей же помощью. А вместо всего этого сунул в сумку какой-то бытовой хлам, найденный мною в одном из кухонных ящиков; поверх всего этого уложил вещи, взятые накануне с верха, после чего вернул сумку обратно на место. «Если Шота обнаружит подмену, – решил я, – то скажу ему, что это была шутка, а если не обнаружит, это будет моей компенсацией, материальной и моральной, на случай, если Пэт по какой-либо причине мне за него долг не отдаст. А если Шота возмутится шутке, скажу ему насчёт балконной задвижки». С этой мыслью я улегся на матрас и сделал вид, что дремлю.
Шота же, выйдя из ванной комнаты и тихо одевшись, решил, видимо, меня не беспокоить, а также не счёл нужным попрощаться. Он отнёс свои вещи на улицу, и вскоре я услышал за окном шум отъезжающей машины. Отметив этот ожидаемый мною факт, я преспокойно уснул. К вечеру он не вернулся, телефон в квартире Пэта тоже не отвечал, и я отправился на работу, в магазин, до которого было километра четыре, пешком. Джек был уже на месте, и мы с ним сразу приступили к работе. Работу мы закончили около четырёх утра, и тут выяснилось, что Джеку некуда идти: до дома, где он жил со своей матерью, было, по его словам, километров тридцать, у матери машины не было, а Тео, который обещал за ним приехать, тоже до сих пор не появлялся. Тогда я предложил Джеку пойти ко мне, объяснив, что у меня найдется, где спать, и он согласился. Но едва мы прошли пару сотен шагов в сторону моего жилья, как нас на машине нагнал Тео.
Завидев его, я обрадовался, решив, что он, как и прежде, сейчас меня подвезёт домой, так как это было по пути, но Тео, оглядев меня свирепым взглядом, схватил Джека за плечо и, швырнув его, словно щенка, в машину, со свистом шин уехал. Ничего не поняв, я отправился дальше.
Первую половину пути мне предстояло идти по ночному пустынному шоссе, пролегавшему через лесную чащобу. И я шёл, представляя себе, что вот-вот из темной чащи на меня бросится волк, медведь или же какой-то сумасшедший лось. Прислушался, действительно: в чаще послышался какой-то шум и тут же – треск сучьев, вскрики птиц и хлопанье крыльев, будто кто-то очень большой одновременно двигался, а вернее – ломился по чаще, и всё живое при виде него в ужасе разбегалось. Невольно я ускорил шаг, прижимаясь к обочине и одновременно выискивая в темноте какую-нибудь подходящую для защиты палку, но в это время шум стал стихать и вскоре умолк. Усмехнувшись своему страху, я перебрался через небольшой мост, свернул налево и спустился вниз к виднеющимся неподалеку домам.
Сорока пяти минут бодрого хода хватило мне, чтобы добраться до места. Похлебав перед равнодушным телевизором, всё также извергающим из себя безмолвные картинки, хлопьев с молоком, я уже собирался было завалиться спать, когда зазвенел телефон. Я снял трубку, это был Пэт.
– Ты знаешь, Савва, что Шота этой ночью не работал в своем магазине? – спросил он.
– Э-э… Нет, не знаю, – ответил я.
– Я уже послал туда человека – убирать, а Шота сейчас, думаю, на пути в Нью-Йорк. На моей машине.
– Возможно, – ответил я, не рассказывая ему о своих подозрениях.
– Он тебе ничего не говорил, не делился своими планами? – спросил Пэт.
– Нет, ничего, – ответил я, и это было правдой.
– Я сейчас приеду за тобой; скажи мне, ты сможешь, если понадобится, гнать вторую машину из Нью-Йорка?
– Да, смогу, у меня ведь права международные.
– Плохо то, что Шота нас опередил часов на пять, и мы его уже не нагоним.
– Не нагоним, – устало согласился я.
– В любом случае я у тебя буду примерно через час, – завершил разговор Пэт и отключился.
Дожидаясь его, я хотел всё же этот самый часок поспать, но предстоящая погоня за Шота будоражила мне нервы, не давая уснуть.
Глава четырнадцатая
В фирме у Пэта было шесть машин, и на этот раз он приехал на «Тойоте», лучшей и самой новой из всех. И уже через минуту мы были в пути.
– Ты пока опусти сиденье и поспи, – сказал мне Пэт, выруливая на трассу, – чтобы потом смог доехать обратно.
– А почему ты решил, что он оставит машину в аэропорту? – спросил я. – Или что он вообще поехал в аэропорт?
– Во-первых, я видел его билет, – ответил Пэт, быстро разгоняя машину до опасной скорости в 90 миль. – Во-вторых, по-другому его поведение было бы нелогичным.
Я промолчал.
– Ну вот что он за человек? – негромко, словно про себя, говорил Пэт. – Я ему двести долларов своих дал, так как ему на что-то там не хватало. Он говорил, что в Москве его ждёт женщина, которая любит его и ждёт. Она, мол, занимается серьёзным, миллионным бизнесом, и хочет, чтобы он приехал ей помогать. А ему гордость, видите ли, не позволяет с ней работать. Как ты думаешь, Савва, я сделал ошибку, что дал ему двести долларов да ещё целый чемодан вещей стоимостью долларов в пятьсот?
– Каких вещей?
– Вещей для дочерей Елены. Их у неё две в Москве, ты не знал?
– Да, Лена что-то такое говорила, – отозвался я.
– Она оставила дочерей у своей сестры, у которой и своих двое, а теперь каждый день туда звонит, беспокоится. Мы ей уже 500 долларов по почте послали, теперь вот вещи детские хотели передать…
«Не побоялась, значит, изменить свою судьбу, – подумал я о Ленке, – ну и молодец, ещё год-два, максимум пять лет, и всё обустроится, и дети её будут в порядке, с американским гражданством в кармане».
Утреннее тёмное шоссе стремительно неслось нам навстречу. Наша машина по-прежнему шла со скоростью «всего» 90 миль в час. Это значит – что-то около 140—145 километров. К счастью, легковых машин на шоссе было немного, всё больше грузовики, огромные автопоезда, которые мы обгоняли, словно они стояли на месте. Конечно, как и следовало ожидать, эта гонка закончилась тем, что нас перехватила полицейская машина. Услышав позади себя завывание сирены, Пэт принял вправо и остановился. Дальше всё происходило по правилам телевизионного жанра: к машине, держа руку на кобуре, подошел полицейский в полном обмундировании. Причём подошел он почему-то с моей стороны, и мне пришлось для беседы с ним открыть окно. Он задал нам несколько вопросов, затем Пэт отправился к нему в машину со своими документами, а минут через десять, после того как мы пообещали, что больше не будем быстро гнать, полицейский нас отпустил, но штраф, конечно же, выписал, «успокоив» нас тем, что мол, наша «гонка» была зафиксирована спутником, так что он в данном случае ничего не решает и уж тем более не может что-либо изменить.
Езда до Нью-Йорка, до которого было около шестисот километров, заняла у нас около шести часов. Пэт всё это время вел машину сам, несмотря на мои вялые попытки предложить ему свою помощь. В аэропорт, из которого должен был вылетать Шота, мы приехали уже после обеда; правда, успели до начала посадки на его рейс.
Оставив меня в машине на стоянке аэропорта, Пэт забегал, засуетился, при этом ему даже пришлось достать из кармана удостоверение «советника ее королевского величества королевы Великобритании». Тринадцатого или семнадцатого, уже и не помню, какого по счёту.
Пэта допустили везде, куда было возможно, но Шота на регистрацию своего рейса до Москвы так и не прибыл. Тогда Пэт позвонил в полицию и сообщил им, что машина угнана, дав на неё данные. После чего в течение одного лишь часа машина нашлась, что делает честь работникам полиции. Нашлась в целости и сохранности около одной из станций метро, причем на стекле под дворником красовалась штрафная квитанция за неправильную парковку около пожарного крана.
– Ну, вот теперь еще и со штрафом надо будет разбираться, – с сердцем сказал Пэт, когда мы добрались до места и уладили все дела с прибывшей туда же полицией. – Ничего, говорят, гора с горой сходится, а человек с человеком и подавно сойдутся.
Он проверил в найденной машине уровень масла и всё такое, затем заправил её бензином. Через четверть часа, плотно пообедав в кафе и прихватив с собой несколько бутылок минеральной и сладкой воды, мы двумя машинами выехали в обратный путь.
Самым тяжелым для меня делом была, конечно, езда по городу, так как движение в Нью-Йорке – это что-то особенное. Пэту то и дело приходилось ожидать меня то за светофором, то ли ещё где-либо на трассе. За городом дело пошло легче, я даже имел возможность посмотреть на поля, леса и мелькающие мимо городки.
А к вечеру, примерно через четыре часа, когда мы уже преодолели больше половины дистанции, нас вновь остановил полицейский и после вопросов «откуда? куда? сколько времени находимся в пути?» потребовал, чтобы мы свернули с трассы и отдохнули часа три-четыре, если не в гостинице, то хотя бы и в машинах, иначе он будет вынужден принять в отношении нас санкции. Проводив нас до места, полицейский сказал, что он сам лично подъедет сюда через три часа, чтобы нас разбудить.
Делать было нечего; хотя Пэт и был в напряжении, пришлось подчиниться. Да, пожалуй, мы и на самом деле нуждались в отдыхе, так как я с непривычки совершенно устал. Вождение по городу, как я уяснил для себя ещё будучи в Израиле, доставляет мне удовольствие, а вот трасса и долгий однообразный путь весьма напрягают и утомляют. Пока мы укладывались на отдых, Петров позвонил Тео на мобильный телефон, они о чем-то поговорили, причём разговор шел на довольно высоких тонах. Но, окончив его, Петров не счел нужным сказать мне, о чём он был.
Проснулись мы в полночь и сразу же стартовали по направлению к дому. Теперь я шёл за «тойотой» как привязанный. Одиннадцатилетний «бьюик» оказался вполне надежной машиной, преодолевшей за сутки около двух тысяч километров, не сделав при этом ни единого сбоя. Им было легко управлять: если в Израиле я ездил на новенькой «сузуки» -автомат, то «бьюик» тоже был автомат, только переключатель скоростей у него находился справа над рулём, что ещё более упрощало управление. На место мы прибыли глубокой ночью. Несмотря на это, Елена не спала и ждала нас.
– Что там с моим магазином, кто им занимается? – спросил я Пэта, когда мы поднимались в дом; честно говоря, я был совершенно вымучен и хотел лишь спать.
– Ты его больше не будешь убирать, завтра мы привезем сюда твои вещи, – ответил он. Затем, помявшись, добавил: – Тео не хочет, чтобы ты туда возвращался.
Я вытаращил на него глаза, а Пэт тем временем продолжил:
– Ты вчера позвал к себе ночевать этого парня, а ведь Тео – гомик, он этого паренька трахает.
Я очень явственно вспомнил бешеные глаза нашего механика в тот момент, когда он сажал Джека в машину.
– Он неплохо устроился, – заметил я, – прямо универсал какой-то – трахать одновременно и мамашу, и сыночка.
– Ничего с этим не поделаешь, универсал, – согласился Пэт. – А механик он хороший – грамотный и исполнительный. Давай, Савва, сейчас поедим, потом пойдём спать, а когда проснёмся, съездим за твоими вещами. А хочешь, сам за ними поезжай.
Заметив мою усмешку, он оскалился, затем добавил:
– Тебе я доверяю. Надо же хоть кому-нибудь в этой жизни доверять.
На следующий день я отправился по адресу своего недавнего проживания, где, уложив свои вещи в багажник, всё остальное по указанию Петра выволок на мусорку: матрасы, диван, кресло, оба телевизора и так далее, потому что этого потребовал хозяин квартиры, у которого Пэт снимал жилье. Посуду из кухни, которая была ещё вполне приличной, я прихватил с собой – пригодится и на новом месте.
Вернувшись, вечер и ночь я провел у Пэта на квартире, он звал меня на ночь убирать чей-то магазин, но я отказался, твердо решив через пару-тройку дней вернуться в Нью-Йорк, так как Беня, с которым я периодически перезванивался, мне это настоятельно рекомендовал. А на следующий день произошло интересное происшествие.
В тот день Пэт, завзятый охотник, получил лицензию от штата на отстрел одного медведя, за которую заплатил 5 долларов, а по пересылке получил для своей коллекции одиннадцатое по счёту супер-крупного калибра ружье, стоимостью в три тысячи долларов, по поводу которого, когда он его заказывал, произошел такой разговор.
Продавец (по телефону): – На кого собираетесь охотиться, сэр?
Пэт: – А в чём дело?
Продавец: – Просто я хотел вам напомнить, что последние животные, для отстрела которых предназначено это оружие, уже пятнадцать тысяч лет как вымерли.
Пэт: – В таком случае оно у меня будет просто для полноты коллекции.
Когда мы с Петром подъехали к дому, он посигналил – так он обычно сообщал Елене о своём приезде, – и стал вынимать вещи из машины, а я стал выгружать вещи из своего багажника.
– Что-то моя дорогая Леночка меня не встречает! – воскликнул он, поглядывая на балкон второго этажа. – Она всегда, когда слышит сигнал, выходит на балкон.
– Почему не встречает, встречает, – отозвался я, – вишь, вон у двери возится, занавеска качается, сейчас выйдет.
Мы оба поглядели вверх на балкон и обомлели: вместо Леночки мы увидели вышедшего из двери салона на балкон… медведя. Это потом уже я из объяснений других очевидцев понял, что мишка этот был молодой и неопытный, иначе не забрёл бы на территорию, где обитают люди. Мне же он показался вполне зрелым, если судить по размерам.
Тем временем мишка, не обращая на нас внимания и чувствуя себя на балконе вполне вольготно, по-хозяйски потрошил найденную им там сумку, видимо, в поисках съестного. Пэт, глядя на него, стал рвать упаковку ружья, приговаривая: «Ну, сейчас я тебе всажу заряд в пузо, нежданный гость!», и что-то ещё там добавил по-английски и по-болгарски, но вовремя вспомнил, что еще не имеет к данному ружью патронов и с видимым сожалением бросил его на сиденье. В следующую секунду с криком: «Ленка же там одна, а она беременная!», побежал ко входу в квартиру, но на самом пороге его остановил телефонный звонок. Звонила Елена со своего мобильника. Она сообщила, что находится в магазине, куда с полчаса тому назад отправилась за покупками.
Тем временем под балконом стали собираться соседи и любопытные, привлечённые шумом. Один из них, взведя пистолет, держал медведя под прицелом, если бы тому вдруг захотелось пообщаться с людьми поближе. Двумя-тремя минутами позднее подъехала полицейская машина, следом другая, и людей стали отгонять на безопасное расстояние. Пэт, успокоенный тем, что Елена находится в магазине и, следовательно, в безопасности, ходил между полицейскими, требуя чтобы они пристрелили животное, но они сообщили ему, что из специальной службы по охране животных уже выехала машина со спасателями, которые попробуют мишку изолировать. Мишка, которому стали мешать суета и шум под балконом и вокруг дома, попробовал было спуститься по деревянным балкам вниз, что было несложно и более-менее тренированному человеку, но собравшиеся люди помешали ему это сделать, стали шуметь, и мишка, затосковав, стал метаться по балкону. Пэт рвался в дом, намереваясь добраться до своего арсенала, оборудованного в шкафу спальни и насчитывающего уже добрую дюжину единиц стрелкового оружия, но полицейские остановили его, так как существовала опасность того, что мишка через открытую балконную дверь вернётся в комнаты, и тогда там может разыграться кровавая драма, подобная той, которая произошла пять лет тому назад неподалеку от этого места и тоже в жилом доме. Тогда мишка проник в дом ночью, и в ходе завязавшейся между ним и хозяевами квартиры схватки убил троих человек, то есть, по сути, уничтожил всю семью.
Тем временем к дому подъехала машина-фургон, из которой выбрались три человека в оранжевых костюмах. Один из них практически с ходу поднял ружье и произвел прицельный выстрел снотворным по мишке, попав ему в зад, двое других поднялись на крышу дома и минутой позже сбросили на уже заметно слабеющего мишку сеть, в которой он тут же и запутался. Десятью минутами позже его прямо через балкон, опутанного всё той же сетью, спустили вниз и погрузили в машину.
Вернувшаяся из магазина Елена застала именно этот момент; стоя у машины, побледневшая, она прижимала одну руку к груди, а другую к животу.
Подойдя и бережно обняв её за талию, Пэт сказал:
– Я счастлив, любимая, что тебя в это время не оказалось дома. Видела, что произошло? Это вы, русские, очень подходяще называете «на ловца и зверь бежит». Я только этим утром лицензию получил, а уже к обеду медведь сам заявился. Жалко, жаркое из него мы нынче не покушаем, придётся ждать другого подходящего случая.
Пэт позвонил кому-то по мобильнику, и коротко переговорил по-болгарски, после чего мы зашли в дом.
– Сейчас сюда придет мой старый приятель и коллега, тоже болгарин, – сказал он мне мимоходом. – Он сейчас без работы, а ещё недавно, всего полгода назад, руководил огромным бизнесом в нашей области.
Я недоверчиво усмехнулся, а он продолжил:
– Христо, а этого товарища зовут именно так, взялся за этот бизнес, уборку магазинов, лет десять назад. Постепенно бизнес расширялся, он нанимал всё новых людей, открыл офисы, и вот пару лет назад достиг максимума – уборка около 1700 супермаркетов оказалась в его руках.
Я невольно присвистнул.
– Он летал самолётом из одного конца США в другой, налаживал связи, лично сам обучал новых работников. Короче, работа кипела. И его годовая зарплата в какой-то момент достигла трёх миллионов долларов нетто. Но, – Пэт скорчил смешную рожицу, – наш Христо имел одно пагубное увлечение: он играл. Лас-Вегас был для него словно дом родной. Его там узнавали, любили и обхаживали. Ещё бы, ведь он приносил им огромные доходы. И доигрался, конечно, до того, что все деньги у него улетели, и он остался нищим. Ещё он ввязался в одну нехорошую историю с мошенничеством, когда «Макдональдс», с которым он имел договора, нагрел своих клиентов на несколько миллионов долларов, украв подарки и призы. С этим делом до сих пор ещё не разобрались окончательно, так что возможно, Христо по итогам расследования еще и в тюрьму усядется. Жена от него ушла, забрав с собой ребёнка. Вот так-то. А теперь он у меня просит пару магазинов, сам собирается их убирать, причем по-чёрному, так как на нем долги и алименты, а жить совсем не на что.
Едва Пэт закончил рассказ о своем знакомом, как у двери раздался звонок. Пришел тот самый Христо.
Что я вам могу о нём сказать? Невзрачный внешне мужчина, лицо почти сплошь заросло волосами. К тому же он был, как бы это поточнее сказать, слегка запущен: волосы на голове не чёсаны и давно не мыты, борода тоже неаккуратная. Только глаза, умные, но беспокойные, с нездоровым блеском, выдавали в нём натуру неординарную, а может, характер игрока. Поздоровавшись со всеми за руку, Христо отошел к окну, а потом в течение всего вечера старался держаться возле Пэта.
Вскоре Елена позвала всех за стол. За накрытым к обеду столом мы все откровенно радовались тому, что всё так хорошо закончилось, поздравляли Елену с «мудрым» решением пойти в магазин, при этом мы не забывали отдать дань добрым закускам и трем сортам виски, которые Пэт достал из бара.
Уже к концу обеда в гости к хозяевам заявился Джим – выше среднего роста коренастый мужчина. Он приехал, узнав, что с его товарищем приключилось столь необычайное происшествие. Джим, пообнимавшись с хозяевами, протянул мне руку. Его ладонь была необычайно крепкой, при этом видно было, что он пожимает мою ладонь с осторожностью. Видимо, удивление этим выразилось на моем лице, и поэтому Пэт предложил мне посостязаться с Джимом в борьбе на руках. Не чувствуя подвоха, я направился к стойке, отделяющей кухню от салона, но Джим вдруг захохотал, дружелюбно обнял меня и что-то быстро-быстро заговорил.
– Не обижайся, это была шутка, – сказал Пэт, хлопая меня по плечу. – Джиму в этом деле нет равных во всех Штатах, а может и в мире. Лет пять назад на всемирных состязаниях он дошел до финала, по дороге к нему травмировав двоих: одному руку в плече вывихнул, у другого кость внутри мышечного каркаса сломалась. С тех пор он отказывается соревноваться с кем-бы-то-ни-было. Это не в его характере – травмировать людей, он слишком добр.
Видя, что я поглядываю на них недоверчиво, Пэт добавил:
– У него своя авторемонтная мастерская, так он там все гайки без ключа, рукой откручивает. Вот увидишь, через месяц здесь будут праздники, так он будет на ярмарке бороться с медведем, уже не в первый раз. Пока счет 4 – 1 в его пользу.
– А ему приходилось когда-нибудь драться? – спросил я, у меня как у мальчишки загорелись глаза. Пэт перевёл товарищу мой вопрос.
– В последний раз год назад, у реки, – неохотно стал рассказывать Джимми. – Там шестеро мужиков полезли к парню с девушкой.
– Ну и что? – спросил я.
– Да я их всех в речку побросал с пирса.
– Это как?
– Да очень просто, брал, как мешки, и в воду бросал. После этого у них желание драться отпало, вода была очень холодная.
– А вот ещё случай, совсем недавний, – сказал Пэт. – Один из моих работников, грузин, в недавнем прошлом чемпион мира, тоже собирался с Джимми побороться, так наш Джимми просто взял его и сжал в объятиях, после чего грузин только и успел прошептать «сдаюсь» и потерял сознание. Вот так-то.
Джим посидел с нами еще с полчасика, затем объявил, что он пришел пригласить всех нас назавтра в ночной клуб.
– Ты что, сорвал в мастерской знатный куш, раз решил выставиться? – с улыбкой спросил его Пэт.
– Нет, я на спор поднял гриф от штанги с висящими на нём четырьмя голыми девушками, – сообщил нам Джим. – Спорили на 2000 баксов, я, конечно, выиграл, вот и приглашаю вас.
Мы встретили его победу и само приглашение аплодисментами.
– А что наш гость из Израиля, его тоже возьмём с собой? – спросил Пэт.
– О, я уважаю израильтян, – сообщил нам Джим, – и скоро сам собираюсь в Израиль поехать. Может быть, на следующий год.
– В таком случае я для тебя оставляю адрес и телефон; приедешь, сразу позвони, – сказал я, спрашивая у Елены ручку. Она слушала нас и с трудом понимала, о чём разговор, так как английский знала ещё хуже, чем я.
Поздним вечером Пэт как ни в чём не бывало вместе с другими работниками отправился в один из магазинов делать капитальную уборку, связанную с обработкой полов лаком. Ввиду того, что это дело – покрытие полов лаком – очень грязное в прямом смысле этого слова, я от работы отказался, намереваясь денька через два-три, получив расчёт, вернуться в Нью-Йорк. Тем более что, употребив внутрь около полулитра виски, я уже не мог работать полноценно. Мы с Еленой после ухода всех остальных остались вдвоем и трепались до трех часов ночи о всяком разном. Между прочим, она мне сообщила, что Пэт вскорости собирается оставить этот бизнес и переехать поближе к Нью-Йорку, где у него есть друзья; купить дом, деньги на который он уже подсобрал, после чего перевезти из Москвы дочек Елены, чтобы семья была полноценной. Бизнес у него там тоже кое-какой наклевывался, ну а уборками, если что, заняться никогда не поздно. Принял участие в конкурсе, выиграл его, оставил в банке страховую сумму с энным количеством денег, – вот тебе и бизнес не менее чем с десятитысячным доходом в месяц. В чистом виде.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.