Текст книги "Играй, гормон! Impetuoso. Цикл «Прутский Декамерон». Книга 9"

5

Утром, в половине восьмого, он, чисто выбритый и вновь переодетый, спустился в ресторан, внимательно обозрел зал, но Жанну там не обнаружил. И тогда, скучая за ней, неторопливо положил себе на тарелку несколько ложек салата, пару кусочков маринованой красной рыбы, маслинок, прошёл к столику, за которым накануне вечером ужинал вместе с ней, сел и приступил к завтраку.

– Доброе утро! – услышал он позади себя, уже заканчивая есть.

Он обернулся, улыбнулся, привстав, поклонился Жанне, а это была, конечно же, она и ответил:

– Доброе, доброе. Ну, как спалось?

– Отлично! Отоспалась за всю последнюю неделю, – бодро сказала Жанна, присаживаясь напротив. В одной руке он держала чашку с кофе, в другой пакет с торчащим из него фотоаппаратом. И действительно, на её лице не было и тени усталости – оно было чистым, как у юной девушки.

– Хотите, я чего-нибудь принесу вам? – с готовностью встал Савва со своего места.

– Нет-нет, спасибо, сегодня я – только кофе.

– И это – до самого вечера? – удивился он.

– Там посмотрим, – ответила она и, помолчав несколько секунд, спросила:

– Вы на меня не обижаетесь? – При этом она в знак дружбы протянула руку.

Он улыбнулся, наклонился, прикоснулся к её руке губами и сказал:

– Конечно же нет. Это вы меня, ради Бога, простите за вчерашнюю назойливость. Я искренне рад, что вы выспались.

– А вы – нет? – Жанна, очевидно, почувствовала в его тоне легкий укор.

– Полночи я не спал.

– Да, и почему же? – спросила она.

– Я писал стихи и… грезил.

– Стихи?!

– Да, стихи. О любви.

Он увидел, что она смотрит на него с любопытством и некоторым недоверием, и усмехнулся, представив себя со стороны – здоровенный дядька, с сединой в голове и уже в возрасте, пишет по ночам любовные стихи – действительно умора! И добавил:

– В том числе адресованные вам.

На её лице появилась несколько растерянная улыбка.

– Можно спросить, о чём же вы грезили?

– Вы настаиваете, чтобы я это сказал?

– Нет, но… – растерялась она.

– Грезил о том лишь, чтобы быть с вами рядом, а точнее, у ваших прекрасных ног, – улыбнулся он.

– Савва, вы меня ставите в неудобное положение. – Жанна в легкой растерянности огляделась по сторонам. – Мне право, не по себе.

Она даже привстала, словно собираясь уйти.

– Ну что вы? Не обижайтесь. Ничего не могу с собой поделать – я впечатлительный. Ваша же вина состоит лишь в том, что вы привлекательны. К тому же, мне казалось вчера, что не попроси я вас продлить нашу встречу, вы могли бы решить что я – и не мужчина вовсе. Не уходите, – сказал он мягко, видя, что она все ещё сердится, – я больше не буду. К тому же я совсем не опасен – так, безвредный болтун, не более того.

– Значит, всё в порядке? – утвердительно спросила она, садясь на свое место и окидывая его долгим оценивающим взглядом. Он кивнул, она улыбнулась, и все вчерашние и сегодняшние лёгкие недоразумения испарились.

Через несколько минут они одновременно закончили завтрак и пешком по лестнице спустились вниз. Автобус уже стоял у входа в гостиницу, дверь его была открыта, двигатель работал.

Был повторен вчерашний вечерний объезд гостиниц, на этот раз в обратном порядке: экскурсантов собирали в автобус, и через четверть часа гид объявила, что все в сборе и автобус держит путь к началу сегодняшней экскурсии, которая включала в себя посещение фабрики полудрагоценного эйлатского камня, затем комплекса аквариумов и обзорной площадки, просмотр кинофильма 3D, обед в кафе и обратный путь на катере к центру города.

***

Фабрика по обработке камня представляла собой четырёхэтажное здание, где русскоговорящие гиды водили группы по этажам, показывали фильмы о полудрагоценных и драгоценных камнях, а заодно и о бриллиантах, но Савве все это было не очень интересно. Он находил удовольствие в разговорах с Жанной, всё его внимание было обращено к ней, тем более что при любом удобном случае он по её же просьбе продолжал её фотографировать. На одном из этажей женщина – специалист по маркетингу, рекламировавшая косметические товары, в том числе минералы Мертвого моря, взглянув на Жанну, обратилась к ней на английском языке и стала говорить, что той необходимо сделать глубокий пилинг лица – ей, мол, как косметологу-профессионалу, были, конечно, заметны даже мельчайшие изъяны на коже лица Жанны.

– Что она говорит? – спросила Жанна.

– Вам дословно? – спросил Савва, жеманно улыбнувшись.

– Да, конечно, если это возможно, – улыбнулась Жанна, и он мгновенно перевел:

– Вашей жене, сказала она, требуется купить вот такие и такие препараты для очистки лица, затем, спустя неделю, перейти к этим, а примерно через месяц закончить вот этим – это комплекс исправит какие-то там природные недоделки.

Он улыбнулся ей и замолк.

Жанна подняла на него глаза, прищурилась и сказала:

– Скажите ей, что мне всё это не потребуется – я не пользуюсь косметикой.

Он перевёл. Работница пожала плечами и ответила одним словом: «Жаль», затем отошла, а Жанна и Савва, поглядев друг на друга, рассмеялись.

Во время осмотра всяких разных украшений и поделок Жанна долго рассматривала украшение из лазурита в обрамлении мелких бриллиантов. Она даже примерила его, но, разглядев ценник, в котором значилась весьма приличная сумма, от покупки отказалась.

После посещения фабрики туристы погрузились в автобус, Жанна прошла на свое место, а на робкий вопрос Саввы, не хочет ли она сидеть ближе к выходу, хотя бы вот рядом с ним, она ответила, что любит сидеть одна – так, мол, им обоим будет свободнее и комфортнее.

Следующим этапом экскурсии был посещение аквариумов и всего остального, что входит в этот комплекс.

Савва, вооруженный фотоаппаратом, повсюду следовал за Жанной, и там, где ей хотелось сфотографироваться, он выбирал подходящую позицию, свое положение по отношению к солнцу, то есть попросту по возможности поворачивался к нему спиной, затем просил случайно оказавшихся в кадре прохожих или туристов отойти в сторонку, после чего щелкал затвором аппарата.

Десятки кадров были им уже отсняты, на пленке запечатлелись большие рыбины редких или же и вовсе уникальных видов, а также и маленькие необыкновенных форм и расцветок рыбки; забавные лягушки длиной не более трёх сантиметров, движениями и видом своим весьма похожие на роботов; крокодилы, акулы, скаты, пираньи, гигантские черепахи и прочая морская живность, а также необычайно красивые разнообразные кораллы и т. д. и т. п. И всегда в кадре, где в центре его, где сбоку, присутствовала Жанна – надо сказать, что фотографироваться она любила и позировать умела.

После того, как все павильоны аквариума были ими тщательно осмотрены, их группу провели в кинотеатр, где на всех зрителей надели наушники, посадили на движущиеся платформы, и начался фильм – будто бы фантастический, а на самом деле научно-познавательный, в котором принимали участие и сами зрители: вместе с инопланетным кораблем или же земным аппаратом далёкого будущего, в котором они вдруг оказались, они неслись над Землей, опускались на дно океана, по дороге туда знакомились с флорой и фауной Красного моря и с его уникальными обитателями. Двадцать минут головокружительных приключений, – и вот зрители, смеясь и восторженно рассказывая друг другу о своих впечатлениях, покидают кинотеатр.

– Я должен побеспокоиться о том, чтобы вы пообедали, – сказал Савва, решительно увлекая Жанну в кафе. – Вы не завтракали, а если ещё и не пообедаете, – в этом месте он сделал паузу и улыбнулся, – то уж и не знаю, чего тогда от вас, голодной женщины, ждать.

– Хорошо, – согласилась Жанна, и они вошли внутрь большого уютного кафе. – И добавила, словно пожаловалась:

– Я до сих пор есть не хочу.

– Тогда выберем что-нибудь лёгкое, – сказал он, пододвигая к ней поднос. Предыдущий клиент, один из их группы, указал повару на курицу, ему подали кусок на большой тарелке, всё остальное каждый накладывал себе по собственному вкусу. Жанна тоже указала на курицу, ей подали её, но Савва, на иврите извинившись перед поваром, попросил положить вместо курицы тушеную говядину с грибами, а Жанне шепнул:

– Курица, Жанночка, это банально, её можно будет взять в любой другой раз, а сейчас позвольте мне посоветовать вам, что выбрать, я немного знаком с местной кухней.

Она кивнула, улыбнулась и сказала:

– Просто этот человек передо мной попросил курицу, и я автоматически последовала его примеру.

Савва на её слова понимающе кивнул.

Они дополнили подносы гарнирами, напитками и салатами, после чего вышли в зал, где заняли один из небольших столиков.

– Понимаете, я по знаку зодиака Весы, – продолжила Жанна, уже сидя за столом. Она подняла обе ладошки перед собой и покачала ими поочередно вверх-вниз. – Поэтому я сама никогда не знаю, что скажу или как поступлю в следующую минуту.

– Хороший знак, – улыбнулся Савва.

– Вы находите?.. – спросила она и огорчённо вздохнула. – А мои близкие и друзья просто в бешенстве от этого моего качества.

Савве только и оставалось, что вновь улыбнуться – ему в любом случае ничто не грозило.

Закончив обед, они сделали еще несколько снимков на территории комплекса, теперь Жанна всовывала голову во всякие деревянные раскрашенные фигурки с вырезанными в них отверстиями для головы, а он продолжал снимать.

– Давайте, я вас тоже сниму, – сказала она, указывая на фотоаппарат, торчащий из его кармана.

– Боюсь, моя нестандартно большая голова не поместится в это отверстие, – рассмеялся он. – А если и поместится – может случиться что-то ещё более худшее, потом вытащить не смогу. Да и фотоаппарат мой чего-то барахлит. К тому же, в отличие от вас, мне всё же проще будет приехать сюда в ближайшем будущем ещё разок – тогда и поснимаюсь в свое удовольствие.

– Давайте поднимемся на обзорную площадку, – предложила она, сворачивая на аллею, ведущую к обзорной вышке.

– Это же надо – девяносто ступенек, – шутливо пробормотал он, вспоминая рассказ об этой площадке их гида – Елены. – Нормальный еврей на такой подвиг ни за что не решится, только на лифте разве.

– Ну, тогда я сама, – сказала Жанна, и шагнула внутрь здания.

– Эй, эй, я пошутил, – сказал Савва, нагоняя её. – Я еврей всего лишь на четверть. Поэтому могу без проблем подняться на 67 ступеней, а дальше – ну, тоже можно, если только вы меня за руку поведёте.

Она обернулась, внимательно посмотрела прямо ему в глаза, это длилось не более секунды, затем улыбнулась одними уголками губ и пошагала дальше. Но подниматься на самый верх они не стали, наоборот, вначале спустились вниз, где перед их глазами предстала великолепная картина натурального подводного мира, который они имели возможность обозреть сквозь огромные окна-иллюминаторы: это были кораллы, растения, камни, разнообразные рыбки – всё здесь было представлено в своей естественной среде обитания. Осмотрев эти красоты, они поднялись наверх, одолев всё же 90 ступеней, причем под конец Жанна, улыбаясь, подала Савве руку, и он с удовольствием принял её помощь. Оказавшись на смотровой площадке, они стали выбирать позицию для съемок; Савва буквально изворачивался, стараясь захватить в кадр и море, и судно, стоящее на рейде, и чтобы, естественно, Жанна на фоне всего этого хорошо смотрелась. Если глядеть с этой вышки на запад, то уже буквально в двух километрах от этого места виднелась египетская граница, а поблизости, всего в паре сотен метров от неё высилась огромная красивейшая местная гостиница, ранее принадлежавшая Израилю, но затем по договорённости с властями Египта перешедшая в их подчинение. В противоположной стороне, на востоке, виднелись скрывающиеся в легкой дымке испарений отдалённые горы – там находилось государство Иордания, а чуть правее, если верить гидам и карте – Саудовская Аравия.

Увлекшись съёмками, они едва не опоздали на свой катер, который должен был отвести их обратно, в центр города. По качающемуся пластиковому трапу на суденышко вместе с ними взошли около сотни туристов, собранных из нескольких групп, после чего кораблик сразу отправился в путешествие. С его борта было удобно наблюдать оба берега, принадлежащих Израилю и Иордании, а спустившись на нижнюю палубу, сквозь прозрачное днище судна можно было рассматривать флору и фауну Красного моря. Вначале гиды – числом не менее двоих – по громкоговорителю на иврите рассказывали о том, что именно можно увидеть с корабля, затем гид их группы Елена взяла микрофон и буквально в нескольких словах рассказала то же самое по-русски.

Савва и Жанна поднялись на верхнюю палубу, где у самой рубки управления обнаружили парочку свободных стульев. Поблизости, на пластиковых стульях располагались десятка два женщин среднего возраста – по виду местных, из какой-то другой группы туристов – по мнению Саввы они были марокканками, русскому же неискушенному взгляду они больше напоминали цыганок – внешностью, одеждой, а также развязной манерой поведения и крикливостью. Савва и Жанна заняли места рядом с ними, расположившись к группе женщин спиной, и Жанна с первых же минут стала с удивлением оглядываться на соседок, которые к этому времени запели ужасными голосами, а перед этим, когда выступала Елена, одна из них громогласно, по-хамски, с восхищенного одобрения товарок, заявила:

– Я приехала в Эйлат не для того, чтобы слушать русскую речь, я хочу спокойно отдохнуть в своем родном государстве.

Никто ей не ответил, никто не стал спорить – местные русскоязычные знали, что с такой спорить – себе дороже, а русские, не знающие иврита, всё равно ничего не поняли.

– Не обращайте на них внимания, Жанна, – мягко улыбнулся ей Савва, – таковы уж наши национальные реалии – мы живём вместе в одном государстве, но мы очень разные.

– Теперь я понимаю, – сказала она, – почему вы с ними почти не перемешиваетесь, у каждого народа свой менталитет, и это не просто слова.

Она стала всматриваться в береговую линию, проплывающую мимо них. Тем временем Савва, ласково завладев её ладонью, стал рассматривать простенькое колечко с бриллиантом, надетое на её безымянный палец, явно старинной работы.

– Бабушкино наследство? – спросил он.

– Да, – ответила она.

– 15 размер?

– 15 с половиной.

– А ножка у вас, кажется, 35 размера? – спросил он.

– Да, – кивнула она. – А как вы догадались?

– Это просто, – махнул он рукой. – Послушайте, это же чудесно: вы, наверное, и есть самая настоящая Золушка – лицо девичье, ну и ножка – размером в мою ладонь…

– Зато всё остальное… – пробормотала она, явно намекая на свои женственно зрелые формы.

– Да, – неожиданно прервал он её, не дав договорить, – зато всё остальное у вас просто совершенно.

Он улыбнулся и деланно сконфузившись, прикрыл глаза, а затем, видя, что она не возмущается его словам, продолжил:

– Но вы же ЖЕНЩИНА! Вы слышите? Как это прекрасно звучит – ЖЕНЩИНА! И всё в вас, поверьте, замечательно, вот и даже фамилия у вас – Блинникова – красивая и вкусная.

Он сунул руку в карман и вынул оттуда немного помятый листок.

– А вот, кстати, и стихотворение – плод моих ночных бдений. Вы – их вдохновитель, вы же и будете первой жертвой, вынужденной их прочесть. Если что-то в нем прозвучит не так, например, слишком самонадеянно с моей стороны, не обращайте внимания, а смело делите всё на четыре.

Жанна, выслушав его, протянула руку, взяла рукописный листок и с интересом стала читать.

 
Жанне
 
 
Ах, Жанна, друг ты мой бесценный
И милый ангел красоты,
Не знаю, чувствуешь ли ты,
Когда печальный, вдохновенный,
Я у дверей твоих стою;
В надежде видеть образ нежный,
Услышать голос несравненный…
…И медленно с ума схожу.
 
 
Томим сомненьем и желаньем,
Я – на коленях пред тобой,
И сердце, полное страданий,
У ног твоих, моя любовь.
 

(стихотворение автора)

– Почерк, – пробормотал он, стараясь по выражению лица Жанны определить, какое впечатление на неё произвело стихотворение. – Извините, почерк у меня плохой, да ещё писал ночью…

Она на удивление быстро прочла стихотворение, затем подняла на него глаза. Увидев их выражение, он сказал:

– Избавьтесь от него – если оно вам может повредить, или оставьте себе – как хотите, в любом случае оно посвящено вам.

– Спа-а-а-си-ибо, – протянула Жанна, глаза её потеплели.

– Второе стихотворение, которое я вам посвятил, отдам завтра – сегодня боюсь.

Она вновь взглянула на него недоверчиво-удивленно, затем улыбнулась и сказала:

– Если честно, такого красивого стихотворения мне ещё не посвящали…

Он радостно улыбнулся, а она замолчала, и они стали глядеть на проплывающий мимо них берег, вдоль которого в ряд выстроились уникальные гостиницы – жемчужины Эйлата.

Экскурсия заканчивалась, перед самым её окончанием он и она спустились вниз, под палубу – им тоже было интересно, что можно увидеть сквозь прозрачное дно. Но там, естественно, кроме голубых завихрений, ничего не было видно – слишком глубоко было; если что-то и можно было там увидеть, то не сейчас, а лишь в самом начале путешествия, когда дно было близко.

Но вот катер пришвартовался к берегу, люди высыпали на деревянный настил набережной и разошлись по своим автобусам. Нашим туристам предстояло теперь предпринять последнее на сегодня путешествие и добраться до так называемых Соломоновых столбов, а также посетить бедуинский поселок, находившийся неподалеку, в пустыне.

Ряд величественных каменных колонн, достигающих двенадцати метров в высоту, установленных здесь около трех тысяч лет назад, прекрасно сохранился до нашего времени и при одном взгляде на них вызывал восторг и уважение к нашим предкам. Непонятно, правда, для чего и с какой целью эта колоннада была установлена именно здесь, на пустынном месте, где никогда не жили люди. Гид пояснила, что, по предположению ученых, они были поставлены здесь для какой-то религиозной цели, о чем упоминалось ещё во времена жизни царя Соломона. Так как каких-либо других документов, рассказывающих об этих колоннах, не обнаружено, их решено было назвать Соломоновыми столбами.

Следующее место, куда прибыли наши туристы, и где располагался так называемый бедуинский поселок, было весьма интересным и живописным. Это была почти плоская низина, окружённая со всех сторон пологими холмами. Под огромным шатром, в тени которого могли разместиться более сотни человек, тут и там, прямо на коврах огромных размеров, была разбросана настоящая бедуинская утварь, почти не изменившаяся за многие века. Гостей, а гостями тут, по древнему обычаю, считаются любые приезжающие в эти места граждане, включая туристов, потчевали вкусным кофе и чаем, изготовленным бедуинами по бедуинским же рецептам. Испробовав тот или иной напиток, любой желающий имел затем возможность изготовить самостоятельно многоцветный сувенир, наполнив миниатюрные стеклянные бутылочки, слой за слоем, разноцветным песком. Кроме того, каждый мог также самостоятельно здесь же из кругляшков меди – так называемых заготовок – отчеканить монеты, для чего необходимо было сильно надавить или ударить по медяшке специальным прессом – и тогда с обеих её сторон появлялись изображения профиля царя, точь-в-точь как на местных монетах тысячи лет тому назад, во время правления царя Соломона.

Почти беспрерывно снимая Жанну, попеременно: то на фото-, то на видеокамеру, Савва сегодня смотрел на неё уже не так, как вчера вечером – с интересом, а совсем по-другому – влюблённо, от чего у него даже стала слегка кружиться голова. Ночные бдения с ручкой в руке в погоне за рифмой распалили его воображение, и ему казалось теперь, что Она – Жанна – царица или даже богиня. И теперь он мечтал быть рядом с ней в какой угодно роли – хоть её коленнопреклонным рабом.

Желающие, к которым присоединилась и Жанна, катались на верблюдах – спокойных и равнодушных ко всему, их с седоками на спине водили на поводке мальчишки-бедуины. Прокатившись, Жанна в сопровождении Саввы отправилась к чудной красоты искусственному пресному озеру – удивительное дело в этих краях, где питьевая вода – большая редкость и огромная ценность. По этому озеру зеркальной прозрачности можно было также прокатиться на водном велосипеде или же на лодочке.

Спустя час с небольшим туристы, насладившись всеми представленными здесь развлечениями, вновь собрались на стоянке, и автобус, вобрав в себя пассажиров, сделал ещё один «скачок» – к месту, где все желающие могли преодолеть так называемый «перевал» – подняться на довольно крутую вершину высотой в несолько десятков метров, а затем спуститься вниз с противоположной стороны, более пологой. Для тех, кто всё же решался совершить это небольшое восхождение, были проложены где ступени, а где и поручни, сработанные из металлических труб. Улучив минутку, когда туристы из их автобуса единодушно, в одном порыве по совету гида Елены разбившись на пары отправились на «штурм вершины», Савва спросил экскурсовода:

– Извините, Елена, мне показалось, что наш водитель – араб.

– Наполовину, – ответила гид. – Мама его – арабка, а отец – еврей.

Савва, поблагодарив её, отошел в сторону. «Побольше бы нам таких полукровок, – подумал он. – Тогда бы и войн с арабами не было».

Жанна, стоявшая в сторонке, у автобуса, и всё еще сомневающаяся, подниматься на перевал или нет, наконец решилась и, нацепив на грудь видеокамеру, подозвала Савву.

Уже спустя несколько минут эта пара, обгоняя все остальные, устремилась к вершине и в результате поднялась туда первой.

И тут случилось непредвиденное: Жанна, шагавшая чуть впереди Саввы, ступая весьма уверенно в своих босоножках, в какое-то мгновение сделала неловкое движение, или же подскользнулась, крепление на босоножке лопнуло и нога Жанны сорвалась с тропинки. Женщина непременно упала бы с немалой высоты на каменные плиты, если бы Савва, мгновенно среагировав, не подхватил её, после чего они вдвоём неловко свалились на тропинку поперек её. Но не свалились буквально, а именно мягко опустились, причём Савва как бы подкатился под Жанну, сыграв роль амортизатора, так что она в любом случае не пострадала. Минутой позже, встав на ноги, они уже дружески отряхивали друг друга от пыли, а на вопросы подошедших, что произошло, сообщили, что у них всё в порядке. Ну, а что случилось на самом деле, никто не видел.

Спустившись с другой стороны горы, они нашли злополучную босоножку, и уже через двадцать минут вернулись к своему автобусу. Жанна приноровилась шагать в порванной босоножке, Савва её поддерживал под руку, оба при этом тяжело дышали, но глаза у них горели победным задором.

– А ведь ты мне жизнь спас! Значит, ты теперь мой герой! – шептала Жанна счастливому Савве. – Надо же, в такой безобидной ситуации босоножка подвела.

– Не надо громких слов, – шептал он ей в ответ, однако глаза его горели от возбуждения. – Ерунда, на которую не стоит и внимания обращать.

Уже темнело, когда перед глазами туристов открылась еще одна местная достопримечательность – так называемый «гриб»: это был созданный ветром утес, своей формой идеально напоминающий гриб – только грибок этот, к сожалению, был несъедобным, так как состоял из песка, а своими размерами превосходил трёхэтажный дом. Савва подумал, что если бы такой достопримечательности здесь не было, её следовало бы создать – уж очень она была к месту.

На этом экскурсия закончилась, и автобус взял курс назад, в город Эйлат, тем более что солнце уже скатилось за горизонт. Туристов высадили у их гостиниц и до завтрашнего утра они были предоставлены самим себе.

Жанна и Савва вместе поужинали в ресторане гостиницы, затем отправились на прогулку; теперь уже Жанна вышагивала в другой обуви. Спустя час-полтора, когда они проходили мимо множества кафешек и пабов, Жанна пожаловалась на усталость, что, мол, уже ног под собой не чувствует. Савва, словно предчувствуя это, распахнул перед ней первые попавшиеся им на пути стеклянные двери, и они вошли в кафе.

– Имеем мы, наконец, право выпить чего-нибудь? – весело спросил он Жанну, подзывая буфетчицу.

– Может быть, не стоит? – спросила его Жанна, трогая за рукав; то ли место ей это не нравилось, то ли она просто стеснялась.

– Утолим жажду и пойдём дальше, – ответил он мягко, но настойчиво. – Давайте потратим на это десять минут, больше времени мне совесть не позволяет у вас отнять.

И попросив официантку принести им бутылку шампанского, он взял Жанну под руку и подвел к столу.

Они подождали несколько минут, затем подошел какой-то молодой человек, по-видимому официант, хотя он ничем – ни формой, ни поведением – не отличался от посетителя, он принес шампанское, фужеры, нарезанный ананас и плитку шоколада.

Шампанское оказалось местного производства, и поэтому не очень вкусным, самым замечательным в нем была его цена – 105 шекелей, французское же здесь стоило от шестисот и более.

Выпив шампанского, Он и Она посидели немного, лёгкая восточная музыка навевала какие-то грёзы, но им было комфортно вдвоем и без этих заунывных мелодий.

– Ты знаешь, мне здесь не очень нравится, – сказала она.

– Что ж, тогда пойдём, – согласился он и встал.

Официант принес счёт – 200 шекелей, Савва отдал ему две сотенные бумажки. Жанна тут же достала деньги и протянула ему сотенную. Он укоризненно посмотрел на свою спутницу и сказал:

– Завтра, я обещаю тебе, мы сходим в какой-нибудь дорогой ресторан, и я предоставлю тебе возможность самой за все рассчитаться.

– Завтра, – сказала она, подступив почти вплотную и подняв на него глаза, – у нас уже будет последний день, ведь мы уезжаем.

– Да, действительно, – огорошенно прошептал он. – У нас, к сожалению, осталось очень мало времени.

Оба, слегка опечаленные этим внезапным открытием, молча отправились в сторону своей гостиницы. Дорогой он, вдруг остановившись, воскликнул:

– Да, но зато у нас ещё есть наше сегодня! И часть завтрашнего дня.

Она посмотрела на него задумчиво и отчего-то затаённо улыбнулась. Остаток дороги они почти не разговаривали – Жанна думала о чём-то своем, а Савва, воспользовавшись этим, всё чаще задерживая на ней свой взгляд, любовался ею.

Молча они вошли в здание гостиницы, молча поднялись на свой третий этаж и остановились у её двери – точь-в-точь, как и вчера вечером.

Она открыла дверь ключом и уже, было, шагнула внутрь, когда услышала за спиной:

– Жанна.

– Что? – Она обернулась, взгляд её стал серьезен и строг, а вид – неприступен.

Он подшагнул ближе и остановился перед ней почти вплотную, затем отступил на полшага и обезоруживающе улыбнулся.

– Не уходи просто так, это свыше моих сил. Почему мы должны расстаться именно сейчас и именно вот так? Давайте продолжим наш вечер, дайте мне хотя бы шанс – не уходите…

– Савва, ну к чему это? Это же… Ну посмотрите, сколько красивых женщин вокруг, вот даже наша Елена хотя бы – ведь вы могли бы за ней поухаживать. А какие девчонки гуляют вокруг и крутятся здесь около гостиниц – десятки и сотни хорошеньких, молоденьких девушек.

– Любовь за деньги? – полу-скривился, полу-усмехнулся он. – А помните, что сказала упомянутая вами Елена, наш гид: «Мы не ищем лёгких путей». Это, конечно, проще всего: заплати сто-двести шекелей и… Но, простите, это выше моего понимания…

– Но я не могу, Савва… Я десять лет прожила с мужем и ни разу…

– Вы можете смеяться, – шутливо-печально произнес он, вновь переходя на «вы». – Я, например, уже 15 лет как не свободен и тоже ни разу… Кстати, вы не заметили, что у нас с вами на двоих в сумме – серебряный юбилей, – сразу нашелся он. – Может быть, настало время вместе отметить его… и нарушить традицию. Тем и хороши юбилеи, да и юбиляры – что можно сорвать листок одной эпохи и открыть новый, не так ли?

Она, не слушая его, вошла внутрь номера, он шагнул за ней. Тогда она, повернувшись в дверях к нему лицом, молча выставила руку и уперлась ладонью ему в грудь.

Он склонился, коснулся её ладони губами и сказал:

– Поднимите-ка обе ладошки, пожалуйста!

Она недоуменно посмотрела на него, но подняла и вторую руку.

– Ну-ка сделайте весы, – вновь попросил он. – А теперь покачайте вверх-вниз, и скажите, какую руку поцеловать, чтобы она перевесила в мою сторону.

Его глаза улыбались и были полны нежности. Теперь он говорил медленно и проникновенно.

– Ну, могу я хотя бы подуть на руку, возможно, этого будет достаточно?

Жанна словно и не заметила, как они оказались в её номере, затем он толкнул дверь локтем, и она затворилась.

– Не кажется ли вам, что это похоже на вторжение? На применение силы, в конце концов, – спросила она. – Вы думаете, у меня есть силы с вами бороться?

– Возможно, это называется вторжением, пусть даже насилием, пусть так, – ответил Савва, нежно касаясь её руки. – Но бороться с собой, а я вижу её, эту борьбу в ваших глазах, поверьте, гораздо труднее, чем даже сопротивляться вторжению, и я бы хотел вас избавить от этого.

Голос его предательски дрогнул, он шагнул к ней и сжал её в своих объятиях. – Помните главное: ваша сила – в вашей слабости. А единственное оружие, действенное против меня – нагота. Так что вперёд – теперь ваш ход.

– Савва, – сказала она неожиданно жалобно, стремительно теряя силы в его объятиях. – Ну зачем я тебя впустила? Ты опьянел, что ли, от того шампанского, которое мы пили?

– Если бы… – произнес он. – Я пьян от тебя, от того лишь, что вижу тебя… от твоих губ… от твоего дыхания. От того, что я тебя держал там, на горе, в своих объятиях, хотя мы и находились не в совсем удобной позиции. Есенин, я считаю, был счастливчик, когда говорил: «Я хмелею только от весны…»

– Молчи, прошу тебя! Не нужно больше поэзии…

– «Я душу дьяволу отдам за ночь с тобой!», – произнес Савва, повторив строчку из любимой им и известной многим песни из сборника «Нотр-Дам де Пари». – Пойми же, – продолжал он, – все эти годы я ожидал чуда, и теперь понял, что это чудо – ты.

– Боже, какая же я дура, что впустила тебя! – сказала она, без сил опускаясь на кровать и прижимая ладони к вискам. И уже в следующее мгновенье он был у её ног.

– Прошу тебя, не вини себя ни в чем, Жанна, – взмолился он. – Утром, когда мы вместе проснёмся, у нас еще будет возможность покаяться за грехи – ты же помнишь из рассказа гида, что раскаявшийся грешник угоден Богу более, чем праведник. Я, например, для того, чтобы ты меня простила, готов полночи целовать твои ноги.

– Ага, а оставшиеся полночи? – она обреченно подняла на него глаза.

– Целовать всё остальное, конечно, – мгновенно отозвался он, обнимая её за плечи.

– Сумасшедший! – прошептала она. – Зачем я только тебя встретила?

– В этой стране, – Савва поднял голову кверху, – ничего не происходит и не случается просто так – на все есть предначертание Божье.

– О боже! Ну, хорошо, – неожиданно даже для самой себя сказала Жанна, то ли поверив ему, то ли уже потеряв способность к сопротивлению.

Разжав его руки, она медленно встала и сказала: