Текст книги "Играй, гормон! Impetuoso. Цикл «Прутский Декамерон». Книга 9"

***

После парочки спетых совместно песен я всё-таки выбрался из-за стола с целью перекурить, и тут выяснилось, что курить желающим разрешалось на балконе, большом, застекленном, благоустроенном. Накинув куртку и сунув ноги в чьи-то тапки, я выбрался на балкон, следом за мной вышел Шурик.

– А ты разве не спортсмен? – спросил я его, доставая пачку «Мальборо». – Курить тебе дозволяется?

– А я, старик, так, балуюсь, в основном марку «цузые» курю, – со смешком ответил Шурик, беря из моей руки сигарету и довольно неумело прикуривая. – Пока тренер не видит.

– И каковы твои результаты? В спорте, имеется в виду, – спросил я.

– Уже скоро год как регулярно тренируюсь как тяжелоатлет, – ответил Шурик. – Мастера выполнил два месяца назад, сейчас прибавил по 10 кило в каждом движении. Тренер говорит, через год, а может и раньше, международного будем выполнять.

– О-го! – присвиснул я. – Это как же так тебе удалось? Химичишься, что ли? Метиландростендиол используешь, или как его там кличут? – блеснул я знанием фармакологии допинга.

– У меня особые физиологические данные, – просто, без тени хвастовства сказал Шурик. – Что-то там с сердцем, размеры в полтора раза больше, чем у обычных людей. И кровеносная система особая, не как у всех, сосуды толще, их число больше, и так далее. Вначале, ещё в седьмом классе меня изучали сразу в трёх НИИ, но после оставили в покое. Мне, в отличие от других, результаты легче даются. Но меня, старик, спорт не особо привлекает. Это же как обычно бывает? До тридцати максимум можешь показывать результаты, а дальше что? Жить-то надо и потом, до 60—70. И чем зарабатывать? Я вот решил: писателем буду.

– Вот как, – протянул я. – Звучит, однако…

– Ну да. Лишь это мне по настоящему интересно.

Мы ещё поболтали на эту же тему, а после перекура, слегка подстыв от холода, оба вернулись к столу.

Короче, я так понял, что каждый из присутствующих сегодня в нашей компании был чем-то интересен и даже знаменит. Странно только, каким макаром я сюда затесался. «В такой компашке для такого, как я, главное – не заработать комплекс неполноценности», – подумал я и хватанул ещё одну рюмку. Благая жидкость разлилась по телу приятной истомой, постепенно уравнивая меня с присутствующими.

Компания за столом тем временем тоже время зря не теряла, Лада уже в третий раз сходила в кухню, где пополнила пустую посуду – кувшин и графин.

Но вот – со стола убраны закуски и всё лишнее, оставлен лишь алкоголь и кофе с чаем, да конфеты с печеньем; на стол легли две колоды карт.

– Ты снял у входа ботинки? – хитренько улыбнувшись спросила меня Тамила.

– Конечно, а как же, – простодушно ответил я.

– И это, как ты сейчас увидишь, было ошибкой, потому что каждый предмет одежды теперь будет весьма важен. – Глаза Тамилы смеялись, но я пока ничего не понимал.

Разбившись на две группы, мы стали играть в дурака. На раздевание. А это уже было интересно. К слову, никто из присутствующих от игры не отказался. Проиграл – один предмет одежды долой. Не важно что это: пиджак, галстук, туфель, блузка, лифчик, трусы.

Проиграв по итогам довольно длинного тура всего один раз, мне пришлось снять пиджак. Впрочем, в дальнейшем я не проигрывал, а соседи мои тем временем постепенно разоблачились; Зоя и Тамила уже очень скоро остались неглиже, и теперь сидели, прикрыв плечи и груди полотенцами, которые мы им милостиво разрешили использовать. Во второй подгруппе быстрее других раздевались парни: Слава и Игорь к этому моменту остались в плавках, правда, Игорь имел в резерве один носок.

– Надо же какой этот Савва везучий, – воскликнула Кира, снимая из-под блузки лифчик. – Вообще не разделся.

– Да я бы, имей такое сложение, как Шура, уже ваще бы давно голый ходил, – сказал я, раздавая карты; в ответ раздались редкие смешки.

Финал наступил быстро: через час с небольшим после начала игры все дамочки разоблачились под ноль, парни – Валентин и Денис всё еще были при брюках, а я всё так же – без пиджака.

– А есть у этой игры продолжение? – спросил я, оглядывая соперников.

– А как же, – весело откликнулась Влада. – Теперь, когда одежды нет, можно играть на желания. Проигравший остается должен желание выигравшему, причем любое, имейте это в виду, – девушка пьяно хохотнула.

Спустя еще полчаса игра была закончена: все, кроме меня и Валентина, который остался в одних трусах, да при рубахе, были полностью раздеты. У меня, кроме прочего, были еще желания: Тамила проиграла мне одно желание, еще одно Алина, а Лада – хозяйка, целых два. Ребятам, также проигравшим мне желания, я добродушно простил.

***

Теперь, когда свет в зале был притушен до минимума, и почти все были достаточно пьяны и неглиже, а из магнитофона слышалась легкая музыка, по логике оставалось лишь одно – устроить свальный секс. Очевидно, для начала этого мероприятия требовался какой-то толчок, или же организатор, но пока никто не брал на себя эту ответственность, а мне, новичку, и вовсе не следовало выпячиваться. Поэтому я сосредоточился на созерцании девушек, которые все как одна были дразняще сексуальны и, на мой взгляд, уже вполне готовы к интиму. Готовы были и парни: Шурик, например, мускулатура которого была просто великолепной и вызывала уважение у мужчин и восхищение у женского пола. Даже неглиже, а он теперь был в одних лишь узеньких плавках, Шурик был эталоном мужской красоты, не говоря уж о мощном бугре, выделявшемся в паху. Вот он подошел к Ладе сзади и шутливо оскалившись, прихватил ее зубами за шею, и при этом сказал:

– Ладушка-оладушка, я тебя съем.

Лада отобразила на своём лице страдание и пропищала:

– Не ешь меня, Серый волк. А лучше полюби.

– Съесть-то он съест, да кто ж ему даст, – откликнулась на их слова Алина.

– Вот именно, – фыркнула Влада и продолжила свою мысль: – Богу – Богово, кесарю – кесарево, а слесарю – слесарево.

Все присутствующие захихикали.

– Понимаешь, Савва, – взяла слово Алина, – наша профессия – журналистика, предполагает, что мы, кроме прочего, должны вскрывать всё то ужасное, что существует в нашем обществе – пьянки, гулянки, секс, а после порицать это и беспощадно высмеивать. А как можно порицать то, чего сам не изведал?.. Вот для этой цели у нас сегодня и служит подобная встреча. Понять и проникнуться. Да, в общем-то, расслабиться не мешает.

Я понимающе кивнул, соглашаясь с ней. За границу я лично, как, впрочем, и еще 95% граждан нашей страны, был лишен возможности ездить, оставалось наслаждаться простыми доступными всем нам вещами: достопримечательностями, сосредоточенными в основном в обеих столицах – картинными галереями, музеями, прочим; а ещё – знакомиться с кухнями народов СССР, ну и близко контачить с представительницами прекрасного пола нашей замечательной страны – по возможности.

***

Наконец, от общей группы отделилась троица: Зоя, Алина и Игорь, которые с шутками-прибаутками удалились, как я вскорости выяснил, в спальню. Случайно заглянув туда спустя четверть часа в поисках укромного уголка, надеясь на интим с Тамилой, по-прежнему оказывающей мне многообещающие знаки внимания, я первым делом увидел Игоря, лежавшего на спине. Верхом на нем устроились обе дамочки: Зоя на его бедрах, Алина, располагаясь лицом к ней, сидела попой на его голове. Обе девушки, энергично двигаясь, издавали сладострастные звуки, причём Алина, как мне показалось, кайфовала больше своей подруги. Ещё год-два назад меня подобная картина весьма огорчила бы или, как минимум, смутила, но сегодня я понимаю это так, что даже хорошо, когда в компашке, подобно нашей сегодняшней, имеется парень, способный на такие интимные шалости – всё дамочкам раздольнее.

Минутой позднее мы с Тамилой, взявшись за руки, сделали полный круг по квартире в поисках укромного уголка и в конце концов обнаружили в одной из комнат некий закуток, в котором стояла, едва помещаясь, полуторная кровать, отгороженная от помещения пологом. Мы уселись на неё, и Тамила потянулась ко мне со словами:

– Ну-ка раздевайся теперь и ты, карточный игрок, посмотрим сейчас, насколько ты хорош в постели.

От неё до меня донесся сладковатый запах женского тела, который не раздражал меня, а наоборот, привлекал.

Помогая друг другу, мы избавились от вещей, а затем, обнявшись, повалились в постель. Первым, что попалось мне на глаза, была роскошная грудь Тамилы. Едва я прикоснулся губами к соску партнерши, как та притянула меня за голову к себе. Я целовал, лизал, сосал, нежно грыз её соски, чем довел девушку до неистовства. Иссупленно целуясь, мы стали выбирать подходящую позу, для начала решив испробовать классическую «миссионерскую».

Зайдя в «боевую» позицию, я запустил пальцы в её лоно и нашёл его уже хорошо увлажненным. Тогда, держа рукой своего «удальца», я стал водить головкой по губкам её лона, а затем поднялся вдоль по ним вверх, упершись головкой в бугорок клитора. Вначале нежно, а затем всё энергичнее массируя клитор, отчего моя партнерша вскорости стала постанывать и тянуться бёдрами мне навстречу, я вставил головку между губок и стал медленно, сантиметр за сантиметром, вводить «удальца» внутрь. Но Тамила, не сдержавшись, мощно махнула задом мне навстречу, отчего я целиком вошел в неё. Тогда, задрав её ноги так, что её стопы оказались возле ушей, я стал гонять с размаху до конца, словно намереваясь поместиться в ней целиком. Тамила от этих движений то и дело судорожно вздрагивала, глаза ее, полузакрытые, иногда открывались и в них читался лёгкий ужас, когда я обрушивался на неё, но принимала она меня с явным удовольствием.

Вскоре, излившись в партнёршу в бурном оргазме, я, спустя пару минут, отвалился в сторону. Тамила, судя по всему, тоже нуждалась в отдыхе.

Позднее, надев трусы, я отправился попить воды, заодно желая подсмотреть, что происходит у остальных.

В спальне, где мы накануне оставили Игоря с двумя девушками, произошли изменения: вместо Алины теперь была Влада, тоже нагая, которая, уложив Игоря навзничь, делала парню минет. Насколько я понял из подсмотренного, делала его девушка весьма неумело.

Зато в зале на диване я обнаружил уже не трио, а целый квартет: тут были двое парней и две девицы. Хотя там было довольно темно, я всё же разглядел что Валентину, сидевшему на диване, делает минет Кира, за его спиной на коленях стоит Зоя, а сзади к ней пристроился Шура и лениво елозит взад-вперед.

В ванной комнате, к счастью, не было никого, и я, прикрыв дверь, сполоснулся теплой водой.

Едва я выбрался наружу, меня за руку поймала хозяйка квартиры – Лада, без слов увлекшая меня в прихожую.

Толкнув меня в большое широкое кресло, девушка одним элегантным почти неуловимым движением стянула с себя трусики и полезла на меня верхом.

– Трусы снимай, – послышался её шепот, и я, увлеченный предстоящим приключением, отчего мой «удалец» мгновенно напрягся, с радостью подчинился.

– Денис, блин, мой постоянный дружок, выпил сегодня слишком много и у него не стоит, – сообщила мне девушка, пальцами умело хватая меня за головку члена. Она, направив его куда следует, смело села на моего «удальца», но её лоно оказалось недостаточно увлажнённым и потому сразу ей это не удалось.

Смочив слюной пальцы руки, она провела ими по промежности, затем сделала ещё одну попытку.

– Он у тебя толстый, вот и не входит, – сказала Лада, плавно опускаясь на меня верхом. Я не мешал ей, лишь слегка удерживая руками за бедра, а то столь лихая наездница невзначай могла сделать мне больно. Но всё в итоге прошло благополучно, узкое лоно моей партнерши целиком наделось на мой стержень любви. В этой позе мне двигаться было ни к чему, и я сосредоточился на том, чтобы не мешать своей партнёрше.

А Лада, надо заметить, разошлась не на шутку. Будучи по строению тела миниатюрной, она, казалось, совсем не уставала, и сеанс нашей любви продлился минут двадцать, если не больше. В невероятно бешеном темпе с редкими паузами.

– Ну, давай же, я хочу, чтобы ты кончил, – шептала мне она, – я уже четыре раза «приплыла».

– Хорошо, только не переставай двигаться, – шептал я ей в ответ и вскоре действительно «приплыл».

Лада, слезла с меня, нежно поцеловала за ухом, сказав: «спасибо, милый, ты был великолепен» и куда-то ушла, а я незаметно для себя задремал. Очнулся где-то спустя час от чьего-то прикосновения.

– Кто здесь? – спросил я, вглядываясь в лицо человека, стоявшего рядом.

– Это я, Алина, – услышал я шепот.

– Привет, Алинка, пришла вернуть мне проигранное желание? – прошептал я.

– Ага, – ответила девушка. – Давай-ка, вылазь из кресла, уступи место даме.

Надо сказать, что если у меня и было желание в самом начале кого-то поиметь, то это была именно Алина; девушка была лениво-вальяжной, разговаривала со мной, да и с другими пренебрежительно, за что хотелось её наказать, или даже слегка унизить. Впрочем, именно такие, как я знал из личного опыта, хороши в постели.

Я выбрался из кресла, и Алина запрыгнула в него столь уверенно, что я сразу понял, что она это делала не впервой.

– Ну что, ты меня хочешь, Савва? – спросила она, и шутливо задрала ноги вверх.

– Ещё как! – воскликнул я, но не набросился на нее, нет. Я подошел сбоку и взяв девушку за голову, потянул к себе.

– Давай-ка, милая, сосни немножко, а то как видишь, он слегка увял.

– Не-а, не хочу, – попыталась сопротивляться Алина, но я, держа её за голову, уже вставил мгновенно напрягшуюся плоть ей в рот.

– Только ты же в рот мне не кончай, – прошептала Алина, после чего довольно уверенно и грамотно стала сосать.

– Достаточно, – сказал я, с сожалением вынимая «удальца» из уютных слюняво-тёплых объятий, почувствовав, что и в самом деле могу скоро кончить. – Теперь давай, милая, повернись-ка ко мне попкой.

Алина мгновенно сменила позу и я, слегка пошевелив головкой у ее промежности и найдя вход, с ходу вставил ей до самого конца. Девушка ойкнула, но приняла его сразу и целиком, и я понял, что у неё уже был полноценный половой контакт с кем-то из ребят, а может и не один, если не считать куннилинг, сотворенный ей Игорьком. Сложность же этой позы заключалась в том, что размеры кресла не позволяли полного контакта, из-за чего не ощущалось полноценного комфорта. «Даже и хорошо, что девушка уже готова к контакту», – подумал я, плотно прихватывая свою партнершу за ягодицы. Ягодицы её, впрочем, оказались слегка вялыми, в отличие от, например, пышных, но крепких ягодиц Тамилы, или похожих на ощупь на резиновые мячики ягодиц той же Лады. Что, впрочем, мне не помешало получить удовольствие, так как на этом этапе – в третий или четвёртый раз – оргазм я чувствую наиболее остро. Одновременно задрожав на пике оргазма, мы с Алиной слились в объятиях и ещё какое-то время оставались в этой позе.

Спустя какое-то время Алина, выбравшись из моих объятий, куда-то ушла, и я стал думать, как мне быть дальше. Секса больше не хотелось, да и сил на него, если честно, не осталось. Конечно, в квартире ещё оставались три дамочки, мною «не охваченные», но на полноценный секс я был уже не способен, а тыкаться, словно неумелое теля, в новую партнершу совсем не хотелось. Не принижать же собственное реноме хорошего любовника, которое, как мне казалось, я уже заслужил. К тому же, не мешало бы просто отдохнуть, то есть поспать.

С этой целью я вернулся тот самый закуток, где всё начиналось для нас с Тамилой.

На нём темнело чьё-то тело, завернутое в одеяло, и я коснулся его ладонью.

– Эй, кто тут?

– Это я, Кира, – услышал я глуховатый со сна голос, – а там кто? Это ты, новенький?

– Ага, это я, Савва, – отозвался я.

– Зачем пришёл? – спросила Кира.

– Если честно, спать охота, – ответил я.

– Ну так ложись рядом, – откликнулась Кира. – Только не приставай, ладно?

– И ты тоже, хорошо? – отозвался я.

Вместо ответа послышался смешок, затем край одеяла перекочевал ко мне, и я, уткнувшись носом в теплый женский бок, почти сразу уснул.

***

– Савва, Савва, блин, – послышалось мне, чья-то рука трясла меня за плечо.

– Что? Что такое? – с трудом очнулся я ото сна и открыл глаза. Передо мной маячила физиономия Валентина.

– Да ты чего, блин, к Кире-то привалился? Ты что, не знаешь, что она моя подружка?

– Да иди ты на фиг, Валёк, – ответил я, – я тут просто сплю, а кто рядом, то мне неведомо.

Рядом с моим лицом возникло сонное лицо Киры.

– Ты чё, с ума сошел, пришел тут сцены ревности устраивать? – шикнула на Валентина девушка. – А сам-то меня почему бросил? Где ты был весь последний час, нет, уже два, и с кем? Ну вот… молчишь. Права у тебя нет сцены ревности устраивать, понял? Мы тут, словно детки, спим, друг дружки даже не касаемся.

Валентин молча скрежетал зубами. Уж я-то знал, что он был ужасный ревнивец. Но Кира, видимо, была в курсе, чем можно её дружка уязвить.

– Ещё одно слово, любовничек, и я Савве отдамся, понял? Или же изнасилую его, если он не захочет. Вот ложись и ты рядом и спи, как мы. А нет, тогда пшёл вон.

Валентин, скрипнув в очередной раз зубами, молча удалился, а мы с Кирой, глянув друг на друга, пожав плечами, усмехнулись и вновь улеглись на свои места.

Проснулись мы уже ближе к обеду. Из кухни до меня донесся аппетитный запах оладушек. А спустя ещё двадцать минут я, искупавшись под душем и уже одетый, без приглашения пробрался за стол, накрытый к завтраку. Мёд в хрустальной вазе, сметана в другой такой же, и гора оладий стояли в его центре. И ещё целая коробка пирожных. Рядом исходящий парком самовар. Не электрический, а самый настоящий, на дровах. С характерным запашком. И даже сапог для его «раздувания».

Пока я рассматривал сам самовар и все эти вкусняшки вокруг него, в кухню вошла Лада. Только теперь я смог по-настоящему оценить её красоту: девушка, одетая в обычный домашний костюм, была необыкновенно хороша. И это после пьянки, после разудалого секса с кем попало. Впрочем, я ведь был у неё накануне вечером первый, – так может и последний?

Впрочем, о чём это я? Вопрос в том, видится ли мне такая девушка будущей женой? Да нет же, глупости, конечно. Так просто, мысли вслух. Я потряс головой, отгоняя их. Улучив момент, когда Лада поравнялась со мной, я придержал ее за талию и поцеловал девушке руку. С чувством искренней благодарности. Как хозяйке квартиры, как сексуальной партнерше. Она улыбнулась и своей маленькой ладошкой взъерошила кудри на моей голове, затем отправилась дальше по своим делам.

Спустя короткое время на кухне собрались все. Видок у моих собутыльников был – словами не передать. Впрочем, дамочки как раз, в отличие от ребят, выглядели ничего себе. Даже Виталий выглядел отчего-то сильно потрёпанным. В мою сторону он старался не глядеть. Я хотел поймать глазами его взгляд, но мне это не удалось. Видимо, не позовёт больше в свою компашку, понял я. Но тут голод перебил все мысли и чувства, и я принялся за еду. Срубав пару оладушек, щедро окуная их в мёд и сметану, а следом за ними два пирожных, я под них выдул целых три чашки чая – хорошего, крепкого, цейлонского. Затем вышел на балкон – покурить. Как и накануне вечером, за мной увязался Шурик.

– Ну как ты? – спросил он, делая затяжку.

– Я в порядке, – пожал плечами я.

– А я чё та раздухарился ночью, – с виноватцей в голосе вздохнул Шурик. – Пятнадцать раз как из «калаша» отстрелял.

– Ну да? – удивился я.

– Не впервой, – простодушно ответил Шурик. – Только Владе шесть или семь палок поставил, со счёта сбился. Она под конец сознание потеряла, пришлось по щекам отхлестать. Ну и Алине тоже прилично вдул, ей трёх хватило.

– Здорово ты это, Шур! – не сдержался я. – Но не продолжай, пожалуйста, больше ни слова, от зависти мне счас плохо станет.

– Просто бабы эти такие болтливые, всё друг дружке рассказывают, вот и… очередь создалась.

Загасив в пепельнице бычок, я потянул на себя балконную дверь.

Вскорости я вышел за дверь, уходя по-английски, не прощаясь. А спустя ещё четверть часа я уже катил в такси, держа в руке сумку с пустыми канистрами. В голове я перебирал подробности минувшего вечера, а также ночи. «Надо же, – думал я, – даже в таком деле как вчерашнее, сгодился мой опыт игрока в карты!..

Новелла седьмая. Гоша

Коктейль «Пиранья» (Piranha)

Это один из тех обманчивых коктейлей, которые, имея безобидный вкус, на самом деле «кусают», как плотоядная, хищная рыба пиранья.

Водка, ликёр, «Кока-Кола» (Coca-Cola)

Давно уже две жизни я живу,

одной – внутри себя, другой – наружно;

какую я реальной назову?

Не знаю, мне порой в обеих чуждо.

И. Губерман

Один мой хороший знакомый, обыкновенный парень по имени Гоша, если говорить откровенно, звёзд с неба не хватал: ни прежде, живя в СССР, который благополучно развалился, когда наш герой был совсем еще молодым человеком; не преуспел он, увы, и в постсоветские времена; ну а в Израиле, куда он переехал в тридцатилетнем возрасте, тоже всё было не совсем так, как бы Гоше того хотелось.

Жизнь его с самого детства текла обыкновенно, то есть незамысловато: школа, служба в армии, и последующая работа в одном из городских подразделений торговли, что едва позволяло ему в тот период сводить концы с концами. Не снискав лавров на поприще торговли, он всё же не сделал главной ошибки на том этапе своей жизни, в частности – не женился. То есть в 26 лет, когда страна советов развалилась, он был здоров, холост, и полон надежд.

Конечно же, наш герой был не совсем один: он встречался с женщиной, пребывавшей в цветущем бальзаковском возрасте. Инна, мать двоих детей, разведенная, была на десяток лет старше своего любовника. На мой взгляд, она не блистала ни умом, ни внешностью, ни чем-либо ещё, но Гошу вполне устраивала – денег от него она не требовала, радуясь тому, что мог дать ей молодой любовник в области интима. Её я, к слову, знал задолго до него, по той, ещё советской жизни, хотя знакомство это было довольно необычное: в один из вечеров, когда я только-только стал работать в баре, она явилась туда хорошо «подшофе» с единственной целью – удовлетворить своё сексуальное влечение. Женщина, схватив меня за руку прямо через стойку, буквально потребовала, чтобы я с ней переспал. Я отказал ей, но главной своей цели она добилась: с ней имел половой контакт мой напарник, который, не долго думая, утянул её в комнату отдыха официантов. Не обошлось без конфуза, так как напарник этот имел орган любви выдающегося размера. На следующий день эта мадам пришла ко мне выяснять отношения, жалуясь на то, что её «киска» во время нашей вчерашней встречи сильно пострадала, удвоившись в размерах, но я, не слушая её дальше, переадресовал к напарнику, что её весьма огорошило, так как она просто не помнила, с кем была минувшей ночью. Но оставим это – кто не грешен в молодости – и вернёмся к повествованию.

Прошло несколько лет жизни в той неразберихе, которая называлась постсоветской. Бизнесы Гоше, хотя он и был парнем стопроцентно еврейского происхождения, никак не удавались, родители же, люди возраста пенсионного, за неимением лучших вариантов стали подумывать об отъезде на Землю обетованную. Ну и он вскоре стал мыслить в том же направлении. Уловив его настроение, любовница Гоши, та самая Инна, напрямик заявила любимому, что желает ехать вместе с ним, а он попросил у неё неделю: подумать. На самом деле думать ему не требовалось: решение созрело еще раньше само собой.

О чём он и объявил вскорости своей давней любовнице.

– Я женюсь на твоей дочери, которой уже исполнилось девятнадцать, и таким образом у нас появится возможность перебраться в Израиль.

Что тут началось… Даже представить себе её реакцию было сложно, и Гоша натурально оказался в опасности. Любовница бросалась на него, норовя поранить ногтями лицо, кричала, рвала и метала, проклиная его лично, всё еврейство в целом, и тут же, целуя ему руки, просила прощения. Истерика длилась несколько дней, но в результате Инна сдалась; других вариантов не предвиделось, Гоша сумел настоять на своём.

Решили действовать так: Гоша женится на Светлане, дочери Инны, затем помогает самой Инне оформить её бабушку, которой на тот момент было уже за восемьдесят, в еврейки, чтобы у той тоже была возможность ехать. Это было не слишком сложно: за деньги в бывшей стране советов, как вы понимаете, вполне можно было выправить такую справочку. Таким образом Инна, как внучка еврейки, сама становилась еврейкой, получая право на репатриацию; ну и дочь её автоматически становилась еврейкой, что избавляло её от многих трудностей в будущем. Кроме того, все они поимеют теперь право на финансовую помощь от государства Израиль. Не буду тут описывать способы, которыми они этой цели добивались; есть несколько путей, и все они требовали как денежных, так и временных, и ещё немало нервных затрат. Но всё у них в итоге прошло благополучно, и вот – после года с лишним борьбы и мытарств молодая супружеская пара выезжает в Израиль. Следом за ними выезжает сама Инна, «новоиспечённая» еврейка, вместе со своей бабушкой возрастом за восемьдесят. Почему с бабушкой? Да потому что бабушек этого возраста уже не так терзают при доказательстве их еврейства, память у них не та, документы почти все потеряны, или же имеются, но исключительно в копиях, ну и так далее; в службе иммиграции тоже ведь люди работают.

Итак, вскоре на Землю обетованную, – а это произошло в середине девяностых, – прибыло очередное семейство, состоявшее из ещё нескольких бывших «русских», как их тут называют местные.

Трудности, которых никому из «олим» (то есть граждан, поднимающихся в Израиль) не удаётся избежать, не обошли стороной и это семейство. Гоша, немного подучив иврит в ульпане, был вынужден пойти работать, так как денег в семье катастрофически не хватало. Молодые почти с самого начала стали жить отдельно, как это и принято в Израиле. Но то ли финансовые трудности повлияли на супругу его Светлану, то ли депрессия от иммиграции, то ли гены мамы сыграли свою роль, то ли все эти факторы вместе, но молодая супруга, дамочка вполне себе интересная внешне, стройная блондинка, что особо ценится у донжуанов в этой стране, стала похаживать налево. Причём делала она это столь явно, что супруг, работавший на двух работах с семи утра до одиннадцати вечера, то есть человек весьма занятой, почти сразу об этом узнал.

Состоялась сцена ревности, не очень красивая, как это обыкновенно бывает, окончившаяся слёзными заверениями обоих в любви. Молодая торжественно пообещала, что это больше не повторится, тем более что пара задумала в самое ближайшее время покупать квартиру. В Израиле это очень серьезный шаг, так как цены на жилье тут заоблачные. Но всё задуманное Гошей на этом этапе удалось, квартира была куплена, новая машина была приобретена немногим ранее, то есть жизнь, невзирая на все трудности, налаживалась.

А тут ещё выяснилось, что Светлана беременна. Радость эта затмила собой все неприятности в семье – мелкие и крупные, и в положенный срок у молодых родился сын, здоровый мальчишка, наследник, и Гоша вздохнул с облегчением. Но… едва мальчишка немного подрос, Светлана вновь завела себе любовника. Гоша узнал об этом в один не самый прекрасный день своей жизни, лично поймав свою супругу с чужим мужиком в постели. Гошу взбесило это, особенно ему было горько, что любовник тот на вид был ни чем не лучше него, да ещё и весьма смуглый внешне. А в Израиле, так уж издавна повелось, восточные евреи – мизрахим, недолюбливают белокожих еврееев – ашкеназов. И наоборот. Одним словом, оскорблённый Гоша, показав характер, потребовал развода. Да, а буквально за пару недель до этого в их семье произошел такой случай: мама Светланы, Инна, принесла в их дом приличную сумму денег – пятьдесят тысяч шекелей, которые попросила для неё сберечь. Эти деньги, с большим трудом ею заработанные и сэкономленные, она не могла держать на своем счету, так как считалась матерью-одиночкой, имевшей на иждевении еще и сына, парня шестнадцати лет. И дома у неё их держать было небезопасно, так как большую часть дня в квартире находилась одна бабушка, возраст которой приблизился к девяноста годам, и на которую надеяться было нельзя; она и двери за собой, выходя на улицу, могла не закрыть.

Эти деньги оказались для молодых манной небесной, так как они, едва купив квартиру, очень скоро могли потерять её за неуплату банку долга по машканте, ссуде, то есть. Не раздумывая ни минуты, они вложили эти деньги в банк, погасив долг, и впервые за долгое время вздохнули спокойно. И вот, когда наступил этот долгожданный момент, случился такой пассаж…

– Измена! Предательство! Всё, разрыв! – решает Гоша. И был в своих действиях последователен: он ушел жить на квартиру, Светлана отправилась жить к своей маме. Вот, пожалуй, и весь рассказ…

Квартиру, кстати, вскоре пришлось продать, а небольшие деньги, оставшиеся после платежей, долгов и штрафов от банка, поделить.

Можно ещё вспомнить, что Инна, бывшая в этой период женщиной одинокой, примерно в те же дни вновь подкатила ко мне, совсем еще зелёному «олиму» всё на ту же тему – секс. Мне пришлось отказать ей и на этот раз… Но она, не сильно, думаю, огорчившись этим отказом, вскоре повстречала мужчину – местного, опять же восточного, который её возжелал. Заявив ему, что как порядочная еврейка, она в постель ляжет только после свадьбы, Инна заставила его поразмыслить.

Хвала её выдержке и терпению – она добилась своего. Хотя «молодой» был старше своей избранницы лет на пятнадцать, они вскоре сыграли свадьбу, и Инна стала хозяйкой собственной квартиры; а спустя ещё год ей удалось сдать на права и сесть за руль собственного автомобиля «мицубиши». Теперь, встречая меня где-либо случайно, она задирает нос и проходит мимо с гордым видом. Но я рад за неё, если честно; такое далеко не каждый еврей или еврейка могут провернуть.