Текст книги "Вокруг Петербурга"

Город Павловск

Павловск – заштатный город С.-Петербургской губернии, Царскосельского уезда находится у линии С.-Петербургско-Витебской железной дороги (ст. Павловск II) и в конце линии Царскосельской железной дороги (ст. Павловск I).

Город просторно раскинулся в здоровой лесистой местности около берегов речки Славянки и притока её Тызвы. Застроен он деревянными и немногими каменными дачами среди множества садов, благодаря чему издали кажется как бы утопающим в роскошной зелени дерев. Въезд в город со стороны Царскаго Села украшают Николаевские («Чугунные») триумфальные ворота.

Речка Славянка, а затем узкая полоса парка с большим прудом между крепостью Мариенталь и Трельяжем делит город на две части, из которых 1-я расположена на более возвышенном правом берегу речки, 2-я – на менее возвышенном левом берегу.

В состав 2-й части города входят: 1, местность, где прежде была деревушка Линна; 2, участок земли с гарнизонною церковью, казармами и плацем; 3, Солдатская улица с прилегающими к ней Крепостной, Надгорной, Фридерицинской, Обводной, Запасной и Новой улицами и Пустым, Солдатским и Запасным переулками (прежде – Солдатская слободка); 4, три Матросские и Загородная улицы с Пиковым и Глухим переулками (прежде – Матросская слободка); 5, участок с улицами 1-й и 2-й Под Дубками и переулками Учебным и Зверинецким и 6, «Зверинец», значительная часть которого застроена теперь дачами, с улицами: Учебной, Бесценной, Ясного Неба, Главной и Зверинецкой.

Печатается по изданию: К. Грузинский. Павловск. СПб, 1911.

В. Курбатов
История Павловска

Павловск основан 12-го декабря 1777 года, когда Императрица Екатерина II подарила местность по течению реки Славянки Великому Князю Павлу Петровичу и его супруге – по случаю рождения Александра Павловича, будущего Императора. До этого времени, местность была покрыта сосновым бором и в нем находились два домика, «Крак» и «Крик», куда Цесаревич Павел Петрович приезжал не раз, чтобы отдохнуть вдали от шумного дворца Императрицы. Местность, видимо, нравилась Великому Князю и Его Супруге, так как они тотчас принялись за постройку двух небольших дворцов: «Паульлуста» («Павлова Утеха»), недалеко от современного дворца, и «Мариенталя» (Марииной долины») в том месте, где теперь крепость; и тот и другой домики были построены Ч. Камероном. Для первого было выбрано то место, где «Славянка» образовывала несколько островов. Наверху откоса, приблизительно на месте нынешней библиотеки дворца был построен небольшой двухэтажный домик со стенами, прорезанными пилястрами и невысоким, но широким куполом, окруженным небольшою верандою. Двор Паульлуста, расположенный там же, где и двор нынешняго дворца, был почти замкнут двумя изогнутыми флигелями, за коим находился еще один флигель, расположенный покоем. Таков был скромный Паульлуст, прообраз центрального флигеля Дворца. К домику прилегал довольно большой балкон.

Мариенталь находился там, где теперь крепость Бин. Это была так же двухэтажная построечка с мезонином и плоским куполом. Фасад, обращенный к реке, был украшен колоннадою, а противоположный был обращен к прилегающему холму и соединен с ним подъемным мостом (там, где теперь ворота и мост крепости). Старые шведские укрепления были приведены в порядок, на них стояли пушки, но, в противоположность этому воинственному виду здание назначалось для сельского хозяйства и было окружено цветниками. Выше Мариенталя, приблизительно там, где дача Брюллова, была расположена деревня Линна, а там, где теперь госпиталь, деревня Кузнецы или Рысь-Кабачек.

В то же самое время, вдоль по течению «Славянки» была начата разбивка парка несколько меньшего по площади, чем современный. Его граница от Чугунных ворот проходила к Старому Шале, оттуда к мосту у Крика и, охватывая место, где памятник «Любезным родителям», вдоль проезжей аллеи (Театральной) подходила к садовой улице.

Парк был разбит по модному тогда, английскому образцу, что очень легко было сделать, пользуясь красивыми склонами реки, тогда еще не урегулированной и потому имевшей вид ручья. В парке был устроен ряд павильонов, из коих не все сохранились до нашего времени. Несомненно, что одним из первых были: «Хижина монаха» (1778 г.), трельяж и беседка в китайском стиле, находившаяся на берегу, против дворца. Затем была беседка в стиле Людовика XVI, большая руина в виде полуразвалившейся башни, нескольких арок и хижина угольщика, т. е. двускатная деревянная палатка. Руина находилась там, где теперь большая каменная лестница, а хижина (или Шарбоньер) недалеко от нынешней Турецкой беседки. На островах под дворцом были устроены цветники, а между островами каскады.

Как сказано выше, Паульуст и Мариенталь выстроены Ч. Камероном, кроме коего на строительную деятельность оказывал влияние и Гваренги, производивший в 1781 году постройку церкви и госпиталя.

Неизвестно, кто был устроителем парка, но можно думать, на это дело оказал очень большое влияние Камерон, проектировавший большинство построек. Из писем великой княгини Марии Федоровны к первому директору Павловска Карлу Ивановичу Кюхельбекеру (1780–1789) видно, что Камерон давал указание об устройстве просек, и что эти указания придали много красоты парку. Уход за деревьями парка был в руках садовника Визлера.

Не успели кончить Паульлуст, как он стал тесен, и было необходимо строить дворец большего размера.

Чарльз Камерон приехал из Англии в эпоху увлечения садами английского стиля, античными постройками, и, только что привезенными в Европу китайскими и японскими изделиями. Неизвестно, под влиянием ли желания Великой Княгини или считаясь с ограниченностью средств, он задумал дворец – сравнительно, скромных размеров.

В 1782 г. уже по отъезде Великого Князя и Княгини за границу, был заложен Большой дворец. Одновременно начата постройка Колоннады Аполлона, Храма Дружбы, Большого Каскада, Молочни, Дворцовой Бани, Вольера и перестройка трельяжа. Все по проектам Ч. Камерона, которому помогал смотритель над строениями Г. Пильников. Закладка была произведена 25-го мая 1782 года, очень скромно, в присутствие директора Павловска Кюхельбекера, Камерона и нескольких друзей последнего. Священника каменщики привезли из Славянки; для рабочих было устроено очень скромное угощение. На другой день приезжали великие князья Александр и Константин Павловичи: еще дети, они забавлялись работой по кладке фундамента. Директор Павловска К.И. Кюхельбекер непрерывно доносил Великой Княгине о ходе работ, которые несколько замедлялись, вследствие недостатка рабочих.

Чертежи Камерона пересылались за границу Великой Княгине, согласно ее желанию, пришлось изменить некоторые детали. Камерон не мог относиться к этому равнодушно, но, особенно, огорчался от тех изменений в конструкции, которые происходили от недостатка средств у Великого Князя. Так Камерон жаловался, что кладут слишком длинные балки, а Великая Княгиня беспокоилась, в свою очередь, что слишком дорого обойдется перекрытие подвала на сводах. Камерон, прошедший строительную школу в Англии, не мог не заботиться о прочности здания, и дворец, действительно, до сих пор отлично сохранился.

Ходом постройки интересовалась и Императрица, как видно из ее письма от 3-го мая 1782 года в Италию к сыну и невестке:

«Третьего дня я прокатилась в Павловск, где нашла по обеим сторонам дороги много снегу. Подъехавши к калитке сада, я вышла из кареты и взошла на гору по тропинке. Подошедши к дому (Паульлуст), я вошла и нашла комнаты и мебель очень чистыми и весьма хорошо содержимыми. На дворе выкапывают фундамент нового дома и флигеля с левой стороны. Из дома мы отправились к Руине по дороге, ведущей вдоль горы, а отсюда по дороге, только что проведенной и сделанной нами удобной, сошли с горы очень близко от Храма, строимого Камероном. Эта постройка почти окончена, и внешний вид ее очень красив. Внутренность же была заставлена лесами, которые придавали ей весьма мрачный вид. Вода в реке очень низка, потому что опасения по случаю таяния снегов мешали закрыть шлюзы. Оттуда мы через мост, проходя мимо каскада не спущенного, отправились в Шале, которое нашли чистым и хорошо содержимым. Там я села и нашла вид оттуда очень приятным; заметьте, что лужайки еще не зелены, и что нет еще ни листочка. От Шале мы пошли по дороге, проходящей по опушке леса, и осматривали колоннаду, которую уже начали работать. Оттуда пошли к колонне, на которую поставят Флору. Эта последняя – единственная вещь, которую я позволила себе критиковать, потому что нашла у нее подозрительное сходство с Мадонной на большой дороге. Но эта ошибка, конечно, не ошибка, потому что и последняя, без сомнения, весьма достопочтенна. У новых ворот, которые стоят при выходе с лужайки на большую дорогу, мы прошли меж материалов и сели в кареты, побродив порядочных два часа, полазивши по всем покатостям, крутым и некрутым, и уставши до смерти. Мы сказали: жалко, что нет хозяев, они бы заставили нас побольше побегать и показали бы нам вещи в более приятном виде, а теперь, как их нет, все глядит так печально и пусто, что у меня сердце сжалось. Возвращайтесь же скорей, хотя бы для того, чтобы снять с Павловска этот грустный вид. Дети ваши здоровы и бегают так быстро, что никто не может следовать за ними. Прощайте, милые дети! Обнимаю Вас».

Великая Княгиня так же не переставала интересоваться Павловском. Так, в 1781 году, она писала Кюхельбекеру: «Да, добрый мой Кюхельбекер, – свой домашний уголок, Колоннада, Храм в Павловском – доставляют мне больше удовольствия, нежели все красоты Италии». Несколько позже она вспоминает про молочную и пишет из Турина: «Особенно препоручаю вам, любезный Кюхельбекер, Молочню, которая мне весьма близка по сердцу, ибо мой сад чрезвычайно интересует меня, и я думаю, что это украшение ничем ему не повредит». 25-го октября того же года она беспокоится о ходе построек: «Что делает Молочня? Будет ли она под крышей?». Еще более беспокоилась она о постройке дворца, и в письмах торопила Кюхельбекера. Как ни старался Кюхельбекер спешить, но не мог в 1782 году подвести здание под крышу, и лишь в 1783 году оно было закончено вчерне и начата внутренняя отделка. Тогда же были получены из-за границы подарки, поднесенные Цесаревичу, в том числе ценный севрский сервиз. В 1785 году начали устройство колонн в залах и прибыли живописцы Скотти, Руфини, Ламони, Данилов, Козлов, Марков, Семенов, несколько живописцев канцелярии от строений и театральных, резчик фарфорового завода И. Нестеров и формовщик Г. Васильев. В то же время прибыла ценная мебель от Рентгена, тульские стальные изделия (подушечка для мотания щелка и туалет), несколько изделий Императорского фарфорового завода (в том числе стол с видами Павловска). Из заграницы были доставлены бронзовые изделия, фарфор, в изобилии закупленный Августейшею четой за границей, и знаменитый севрский сервиз.

Окончательно дворец был отделан к лету 1785 года. В 1789 году были произведены небольшие переделки уже под руководством В. Бренна и привезены ценные гобелены. В это время дворец состоял из центрального здания, соединенного низкими крытыми переходами (нижний этаж нынешних галерей) с боковыми одноэтажными флигелями. Внутреннее расположение комнат мало отличалось от современного нам. В то же время переделывался парк. Славянка была запружена, часть островов уничтожена и устроены обширные пруды. Паульлуст был мало помалу разобран. Липовая аллея была устроена и в конце ее была расположена веерообразная площадка с мраморной колонной, что теперь в Новой Сильвии. Пространство парка увеличивается мало помалу. Сначала присоединяют пространство вокруг Круглого зала, но, проложив в нем аллеи, не устанавливают окончательно. Затем присоединяется Старая Сильвия, и границей парка делается мыльня у Пиль Башни. Позже прибавляют Новую Сильвию и, далее парк увеличивается так, что в 1794 году достиг своего настоящего объема, хотя во многих частях еще не был отделан. Около 1793 года, только что приглашенный в Петербург, знаменитый декоратор Гонзаго вызывается в Павловск и принимает деятельное участие, как в росписи дворца, так и в убранстве парка. Работы по отделке зданий продолжались с некоторыми затруднениями, в виду того, что Великий Князь нередко не имел достаточного количества денег, так что ему неоднократно приходилось производить займы. С большой готовностью ему ссужал деньги, закладывая часто свои деревни для этого, кн. Александр Борисович Куракин – товарищ Цесаревича с самого юного возраста.

Со вступлением на престол Императора Павла I и минованием нужды в деньгах, происходившей оттого, что Императрица Екатерина II очень скупо отпускала деньги сыну и невестке, в Павловске началась усиленная деятельность. Однако характер построек изменился. Главное место занимает Бренна, значение Камерона умаляется. Ко дворцу пристроили боковые флигеля, тронное зало и церковный флигель в стиле, несколько отличающемся от центрального здания. Предполагалось даже совершенно замкнуть строениями площадь перед дворцом, но это не было исполнено.

Еще в 1788 г., будучи Великим Князем, Император подарил Павловск Супруге, и с 1796 года дворец считается принадлежащим по преимуществу Императрице, а Император берет себе Мариенталь. Изящная построечка Ч. Камерона в это время заменена довольно несуразным произведением В. Бренна – крепостью «Бин».

В тоже время, «Славянка» ниже крепости была запружена и, вообще, все течение реки урегулировано, образованы обширные пруды и, чтобы не было недостатка в воде, устроен подземный водопровод из реки Ижоры в «Славянку».

Хотя Император и бывал в Павловске, и сосредоточил там довольно много войск, но все-таки предпочитал Гатчину, в Павловск же приезжал не надолго и обыкновенно ранней весной или осенью. Записки современников не вполне согласно описывают жизнь Двора. По-видимому, характер Императора Павла сказывался очень сильно. Вечерние собрания во дворце, где собиралась вся семья Императора и придворные, были утомительны и скучны, тем более, что придворные не могли принимать участие в разговорах. Днем постоянно происходили смотры мелким отрядам войск и вахтпарады. Строгий и исключительно требовательный Государь замечал малейшие недочеты и провинившихся офицеров отправлять под арест в крепость Бин.

Не мудрено, что в войсках назревало раздражение и нервность. Вечером 2-го августа 1798 года произошла, по неизвестной причине, тревога, и все войска спешно собрались ко дворцу. Это повторилось на другой день, возбудило подозрение мнительного Императора и беспокойство у Его Супруги. Понятно, что жизнь была очень нервной и разсеивалась только прогулками, пикниками, а вечером концертами и театральными представлениями, которые очень любил Император. 23-го июня 1798 года в Павловске было совершено торжество возжжения костров по уставу Мальтийского Ордена, последним Гроссмейстером коего был Павел I. Для этого из Петербурга были перевезены регалии Мальтийского ордена и помещены на особом поставце во вновь отстроенном тронном зале. На площадь перед дворцом к 6 часам вечера собрались все жившие в Петербурге мальтийские рыцари и там же были выстроены гвардейские полки в парадных мундирах. Особенно красива была форма гусар, носивших через плечо барсовые шкуры, подбитые красным сукном с серебряною застежкою – вензелем Павла I.

Этой застежкою прихватывалась одна из лап шкуры к хвосту так, что сама застежка приходилась на груди. Рыцари были в красных супервестах и черных мантиях и имели на голове береты с перьями. Император через все парадные комнаты прошел вместе с Императрицею в тронную залу, возложил на себя корону и занял место на троне. Туда вошла процессия рыцарей, и великий сенекал поднес Императору на золотом блюде факел, а рыцарям таковые же были поднесены пажами. Затем вся процессия вышла из дворца, причем впереди шли младшие кавалеры с зажженными факелами, а затем старшие, в том числе и архиепископ Амвросий – «призритель бедных». В конце липовой аллеи, там, где теперь за кустами жасмина по дороге к Розовопавильонному пруду простирается луг, был плац, так называемое «парадное место». На нем были сложены 9 костров, убранных гирляндами из ельника и усыпанных сверху цветами. Поодаль была раскинута палатка из полотна с черными, белыми и красными полосами. Император шел в конце процессии, имея рядом оруженосцев: графа Кутайсова и князя В.И. Долгорукова – шефа Кавалергардского полка. Императрица, Августейшее семейство и придворные дамы подошли к палатке. Процессия обошла три раза жертвенники – так рыцари называли костры. Император, Великий князь Александр Павлович и князь Салтыков зажгли свои факелы от факелов младших кавалеров и подожгли костры. Сначала показались клубы черного дыма, затем костры начали гореть ярким пламенем. В полном молчании стояли рыцари, пока костры не рухнули, и только тогда процессия вернулась во дворец. На другой день, 24-го, был парад войскам.

В 1799 году в крепости Бин была устроена капелла ордена Св. Иоанна Иерусалимского.

Летом 1799-го и 1800-го Двор провел несколько месяцев в Павловске. В царствование Императора Павла в парке был выстроен мост у Крика по проекту В. Бренна и театр на той площадке, где недавно еще была «сетка», Круглое Зало и Елизаветинский Павильон. Город к этому времени значительно разросся, как вследствие постройки казарм, так и планировки второй части города – около церкви. Жители деревень Кузнецы и Линна были переведены во вновь выстроенные Глазово и Новую Весь.

После скоропостижной кончины Императора Павла (в ночь 11–12 марта 1801 г.) императрица Мария Федоровна переселилась в Павловск ранней весною. Туда она перевезла много вещей из Михайловского Замка, в том числе обстановку комнаты, в коей скончался ее Супруг (теперь эта обстановка в Гатчине) и всю мебель его кабинета, между прочим две его любимых картины: «Архангел Михаил» и «Богоматерь» Гвидо Рени.

В 1803 году пожар опустошил внутри дворец и хотя удалось спасти часть мебели, гобелена и фарфора, тем не менее погибли многие картины (Гюбер Роббера и Верне). За восстановление дворца принялись очень усердно, на это отпущено было Кабинетом Его Величества около 230000 р. Архитектурною стороною возобновления руководил, вероятно, Воронихин, из художников работал Скотти и, конечно, Гонзаго, кроме того М. Александров, мраморщик Трискорни и другие.

Одновременно устраивали парк, парадное место было уничтожено и вместо него был устроен красивый луг. В 1802–1805 устраивают «Ферму» уже за пределами парка. В 1806 г. был поставлен памятник скончавшейся Великой Княгине Елене Павловне и начата постройка великолепного памятника-храма Императору Павлу I – «Супругу Благодетелю». Около этого времени парк разросся до его современных пределов и в 1811-12 году Императрица создает для себя новый уютный уголок – Розовый Павильон, который для Павловска то же, что и Малый Трианон для Версаля. Там она проводит свои досуги и собирает вокруг себя выдающихся людей того времени: И. Крылова, Н. Гнедича, Ореста Кипренского и т. д.

В это время придворная жизнь, вследствие отъезда Императора в армию, приостановилась. Императрица Мария Федоровна вела в Павловске жизнь помещицы. Уже в 6 утра была на ногах, и обходила в сопровождении своей дочери Анны Павловны парк, замечая все изменения и недостатки. Каждый день в церкви было богослужение с молебствием о благополучном возвращении Императора. В два часа к обеду и в 8 вечера все придворные собирались во дворец, причем настроение было непринужденное и веселое. Иногда по вечерам устраивались прогулки в Розовый Павильон, на ферму и в Шале. От 10 до 11 ужин заканчивал день. Таким образом, жизнь носила характер помещичий, но отличалась вместе с тем обилием художественных интересов. Во всех помещичьих имениях, как и в Павловске, воздвигали различные монументы, однако, лишь в Павловске это носило строго выдержанный характер. Вокруг Императрицы была собрана группа художников и архитекторов: Гонзаго, Матрос, Скотти, Воронихин и Томон. В Павловск приезжали поэты, например Крылов, Гнедич. Императрица радушно принимала их в Розовом Павильоне и там на память сохранялись в альбомах стихи Крылова и рисунки Кипренского. Материи для покрытия мебели в Павильоне, были вышиты Принцессами Вюртембергскими и придворными дамами.

На ферме и старом Шале жизнь была еще проще. В скромном павильоне фермы Императрица вела свои заметки и занималась молочным хозяйством. Там по утрам она приказывала разливать свежее молоко в фарфоровые и хрустальные чаши и в месте с хлебом и сыром разносить гуляющим в парке. А по окончании полевых работ во дворе фермы, накрывали столы, и за них, в присутствие Императрицы, усаживались рабочие. До заключения Парижского мира, жизнь была, конечно, полна тревог и беспокойства длящейся войны. Празднества, если и были, то весьма скромные. Так весной 1811 года гр. П.Г. Головин устроил неожиданно для Императрицы воздушный театр. В нем стены и кулисы были устроены из зеленых трельяжей, обсаженных зеленью, и небольшого амфитеатра для зрителей. По приезде в Павловск 25-го мая Императрица была приглашена в театр. Там дети придворных сначала разыграли французскую пьесу, а затем исполнили небольшой балет. В виде апофеоза, они, держа в руках венки и гирлянды, окружили бюст Императрицы, стоявший в глубине сцены на пьедестале, окруженном зеленью. После спектакля, в Турецкой беседке для маленьких актеров был устроен завтрак.

По заключении мира настроение изменилось, и с 1814 года начался ряд торжеств. Первое из них состоялось в честь В. Кн. Константина Павловича, приехавшего 9-го июня 1814 года с известием о заключении Парижского мира (18-го мая). В воздушном театре была исполнена оперетка «Казак Стихотворец» (текст князя Шаховского, музыка Кавоса) и балетный дивертиссемент, под конец которого был исполнен общий танец с гирляндами, которые образовали вензель Великого Князя. В апофеозе явилась фигура Славы с государственным гербом и вензелем Великого Князя в руках. После спектакля в Розовом Павильоне состоялся бал.

Приезд Императора Александра I был особенно торжественно отпразднован грандиозным спектаклем. Это было одно из самых последних театральных празднеств, где зрители и участники сливались в общую картину. Такие празднества были нередки до XIX века (Версальские балеты при Людовике XIV, празднества в Шантильи во время посвящения Марией Антуанеттой и т. д. и т. д.), но в XIX веке они мало помалу вывелись и заменены торжественными представлениями в театрах. Мало того, описываемое торжество было устроено кружком художников, уже объединенных до известной степени, и, конечно, могло вылиться в строгую по стилю картину, что с таким трудом давалось в более позднее время.

Для этого празднества к Розовому Павильону спешно (в две с половиной недели) пристроили большой зал для танцев, окруженный невысоким помостом. (К великому сожалению этот помост был не так давно уничтожен). Зал был покрыт бумажной крышей. Люстры и канделябры были очень эффектно, хотя и чисто бутафорски, сделаны из раскрашенной жести. К потолку были подвешены гирлянды искусственных роз. Они сохранились до сих пор и представляют изумительную по красоте и оригинальности декорацию. Фронтоны и фризы на стенках павильона были расписаны Гонзаго и Бруни.

Представление происходило с четырех сторон павильона и главное с той стороны, где теперь качели. В глубине этой естественной сцены была поставлена грандиозная декорация, написанная П. Гонзаго с изумительным совершенством. Она не сохранилась, но некоторое понятие о ней дают описания современников (см. ниже).

Приготовления к празднеству начались еще с июня и Императора ожидали со дня на день. Наконец, 12-го июля он прибыл в Царское Село. По дороге оттуда были расставлены конные казаки. Вся дорога (т. е. Садовая Улица) была полна жителей. Императрица же с нетерпением ожидала сына в своем садике около павильона Трех Граций. После долгого ожидания, жители Павловска увидали вестового и следом за ним открытую коляску Императора. Императрица с Великими Князьями Николаем и Михаилом Павловичами и Княжною Анною Павловною встретила Его у входа в собственный садик, и торжественная встреча произошла при благоговейном молчании присутствующих.

Празднество было предположено на 26 июля, но, вследствие дождя, оно было отложено и заменено небольшим балом в греческом зале дворца. 27-го Император с Императрицей Марией Федоровной отправились из дворца в Розовый Павильон. По пути были воздвигнуты триумфальные ворота с надписью: «Тебя, грядущаго к нам с бою, врата победы не вместят» (Стихи А. Буниной). Около них Император был встречен хором в русских костюмах, исполнивших гимн: «Гряди, гряди Благословенный» (Музыка Нелединского). У входа в садик павильона другой хор пропел стихи кн. И. Вяземского «О, твердый в бранех муж и кроткий победитель!» Затем с четырех сторон Павильона была исполнена интермедия артистами оперы Зловым, Самойловым, Семеновою, Прево и Спиридоновою и воспитанниками и воспитанницами театрального училища. В первой сцене дети пляскою и пением выражали радость по поводу возвращения Императора и родных, во второй юноши занимались различными работами, плоды коих собирались поднести Императору, в третьей жены воинов спешили навстречу мужей и Императора, даровавшего мир Европе, и в четвертой при возвращении войск престарелые родители возносили молитвы за Монарха. Возвращение войск было представлено гвардейскими отрядами, проходившими с музыкой и песнями сквозь село, изображенного на декорации Гонзаго. Под конец Самойлов исполнил кантату Державина: «Ты возвратился благодатный…» (музыка Антополини). Затем в зале состоялся бал, во время которого был сожжен великолепный фейерверк. Весь парк, особенно долина Славянки, был иллюминован, и гулянье продолжилось до утра.

6-го июля 1816 года было устроено подобное же празднество в честь новобрачных: В. Кн. Анны Павловны и Вильгельма, принца Оранского. Декорация села была заменена новой, исполненной тем же Гонзаго и изображавшей швейцарскую деревню на фоне гор. Перед декорацией были разбиты палатки, изображавшие стан союзных войск. Там находились гвардейские полки, только что вернувшиеся из похода. В 8 часов начался праздник. Известные певицы Сандунова и Семенова пели русские песни, а Самойлов куплеты, написанные для этого случая. Когда стемнело, в лагере зажгли костры, запели хоры песенников и загремели оркестры. Затем они разошлись по всему парку, который был иллюминован. Тихая теплая ночь придавала празднеству необычайную прелесть.

В память того же события на острове у княгини Ливен была сооружена беседка.

В следующем году в Павловск приехала принцесса прусская Шарлотта, впоследствии Великая Княгиня и будущая Императрица Александра Федоровна. После свадьбы Великий князь Николай Павлович с супругою поселились в Павловске. Жизнь во дворце не отличалась особенным блеском и прерывалась небольшими семейными праздниками.

Так, 5-го сентября 1818 года, Великий Князь устроил небольшой спектакль, для которого была устроена специальная сцена. Была представлена картина «Родриг и Химена».

До самой своей смерти Императрица не переставала заботиться о Павловске. Летом каждое утро она обходила или чаще объезжала парк, следила за всеми изменениями, расспрашивала инвалидов, бывших сторожами при павильонах, одаривала их деньгами. Улучшения в убранстве парка продолжалось непрерывно. В 1815 году был сооружен памятник В. Кн. Александру Павловичу, в 1816 году Храм Любви на острове Кн. Ливен. Росси, производивший в это время большинство работ, представил целый ряд проектов новых построек.

Не все, что задумывала Императрица удалось выполнить. Так, в Библиотеке Дворца хранятся проекты беседки и памятнике 12-го года работы Жилярди, бельведера руки Гонзаго; целый ряд проектов беседок Росси и Воронихина находится в Архиве, но выполнены не были.

В 1822 году Росси выстроил дворцовую библиотеку, Гонзаго расписал галерею под нею.

Императрица позаботилась и о будущности своего любимого имения, составив обстоятельное завещание, в котором предусмотрела и будущее дворца и парка и тех благотворительных учреждениях, что были созданы Ею в Павловске. В 1828 году Императрица скончалась; в честь Ее кончины остановлены навсегда часы на северном флигеле дворца.

Согласно шестому пункту завещания Императрицы Павловск перешел во владение Великого Князя Михаила Павловича, который, живя обыкновенно в Константиновском дворце, старался сохранить все постройки Павловска неприкосновенными: так, например, он запретил разрушать домик «Крик».

В 1849 году Павловск перешел во владение Великого Князя Константина Николаевича и, по его кончине, во владение Великой Княгини Александры Иосифовны. Со смерти Императрицы Марии Федоровны, облик Павловска изменился немного. В парк прибавлены памятники Государю Наследнику Николаю Александровичу, Великому Князю Вячеславу Константиновичу, Императору Вильгельму I. Проложены: Еленинская дорожка в 1830–1831 году еще при жизни П. Гонзаго, а в 1873 году Константиновская аллея.

Дворцовая жизнь уже со времени В.К. Михаила Павловича, сделалась довольно скромною, но еще при Великом Князе Константине Николаевиче в театре давались спектакли. В 1856 году театр был разобран и на месте его устроено гимнастическое упражнение – мачта с «сеткой». В 1872 году была устроена картинная галерея дворца. 27 октября 1836 года была открыта первая в России Царско-сельская железная дорога, прорезавшая часть парка, называемую Звездою и расположенную вокруг круглого зала. Вокзал был построен вблизи пруда и недалеко от Шале и Храма Аполлона. Влияние железной дороги сказалось на том куске парка, который был отрезан линией. О нем публика стала мало помалу забывать, и эта часть парка пришла в запущение. По мысли строителя дороги Гертнера, конечный пункт должен был образовать увеселительное заведение, подобное Лондонскому Wauxhall. Уже с 1838 года в специальном здании играл оркестр и пели цыгане. Позже за пюпитром побывали все знаменитости танцевальной музыки в том числе Иоанн, Эдуард и Иосиф Штраусы. За последнее время в определенные дни происходят симфонические концерты, познакомившие петербуржцев со многими новостями серьезной музыки.

Печатается по изданию: В. Курбатов. Павловск. СПб., 1890.