Текст книги "Вокруг Петербурга"

Война принесла Кексгольму огромные разрушения: был уничтожен почти весь жилой фонд, промышленные и коммунальные предприятия. В послевоенное время в Кексгольме, который с 1 октября 1948 г. стал называться Приозерском, проведены большие работы по восстановлению и развитию городского хозяйства.

Печатается по изданию: В.И. Громов. Памятные места Ленинградской области. Л., 1959.

Пушкин – Царское Село

До 1918 года Царское Село, до 1937 года Детское село, город в Ленинградской области, в 24 км от Санкт-Петербурга. Население около 100 тысяч человек.

Город возник на месте шведской мызы Саари мойс – Возвышенное место, по-русски стал называться Сарская мыза, Сарское село. В 1703 году Петр I подарил ее князю А.Д. Меншикову. С 1710 года – владение жены Петра I Екатерины Алексеевны.

С 1725 года – одна из крупнейших летних резиденций русских императоров и императриц; с 1728 года – Царское Село. Основные дворцово-парковые ансамбли были созданы в Царском Селе в XVIII веке. Около них возникли слободы с жителями.

С 1808 года Царское Село – город.

В 1811–1843 году в дворцовом флигеле работало закрытое высшее учебное заведение – Царскосельский лицей – который закончил А.С. Пушкин, многие другие видные деятели науки, культуры и искусства.

Первая в России железная дорога была построена в 1837 году от Санкт-Петербурга до Царского Села.

В 1918 году дворцово-парковый ансамбль Царского Села национализирован и стал музеем.

В 1942–1944 годах город был оккупирован фашистами и разрушен, была украдена Янтарная комната Большого дворца. В начале 1990-х годов восстановление Пушкина было завершено.

В состав дворцово-паркового ансамбля Пушкина, названного так в 1937 году в честь столетия со дня рождения великого поэта, входят – Екатерининский дворец, построенный в 1743–1751 годах архитекторами А.В. Квасовым и Ф.И. Чевакинским, в 1756 году закончен В.В. Растрелли, Александровский дворец 1800 года архитектора Дж. Гваренги, Екатерининский парк в составе Старого сада 1720 года, Английского сада 1780 года; Александровский парк с Новым садом 1745 года, Зверинцем 1718 года, со скульптурами, гротами, памятниками, павильонами, каскадами, прудами с Чесменской колонной; Большая оранжерея 1823 года, Конюшенный корпус 1823 года, Манеж 1821 года, Софийский собор начала XIX века.

Возникновение города Пушкина относится к началу XVIII века, когда вокруг строящейся столицы создавались загородные царские резиденции и дачи сиятельных вельмож. Первой здешней постройкой была маленькая усадьба «Саари мойс» – «Возвышенная местность», или по-русски, Саарская мыза. В 1910 году земли этой мызы Петр I подарил своей жене Екатерине Алексеевне. С тех пор местность именовалась Саарским Селом, а после 1725 году – Царским Селом.

Достопримечательности Ленинграда. Л., 1957.

Величие России, ее исполинская сила и могущество находили отражение в грандиозных сооружениях, сохраняющих и поныне значение драгоценных памятников русской художественной культуры.

Значение ансамбля Царского Села в истории русской культуры и искусства было понято уже в начале XIX века.

А.Н. Петров. Пушкин. Л-М., 1964.

А. Успенский
Царское Село

Начало Большому Царскосельскому дворцу положено было летом 1718 года, когда были заложены каменные палаты в два этажа. Строителем этого первоначального Царскосельского дворца был архитектор Бронштейн. Между прочим, мы нашли следующее письмо Бронштейна от 1 июня 1721 года к мызнику Царского Села: «Господин мызник Алексей Иванович! Писал ты к нам, чтоб мы приехали в Царское Село для осмотра работ. И я буду к вам в воскресенье, а ныне мне есть дела много. А церковный фундамент готов и каменщикам вели делать в палатах своды, и лестнице фундамент класть, которая будет на улицу. Мастер же знает, как класть; столярам вели, чтобы делали доски на пол в палаты». Печи в палатах расписывал кафельный мастер, иноземец Угонт. Дворец этот был в 15 сажен длины и 9 сажен ширины. К 1724 году он был совершенно отделан, в обоих его этажах находилось 16 комнат.

Пред освящением Благовещенской церкви в Царском Селе в 1724 году, для украшения комнат дворца были присланы из Петербурга зеркала, шпалеры, несколько портретов из Летнего дворца и из Шафировского дома два портрета Императора Петра I и Екатерины I, из дворца царевны Натальи Алексеевны портреты польских короля и королевы, «цезаря Иосифа» и «королевы французской» и прочие вещи.

Император Петр I бывал иногда в Царском Селе на даче своей супруги Екатерины Алексеевны, но эти посещения его не были так часты, как поездки в Петергоф, Стрельну и др. 4 мая 1719 года «царское величество и с государынею царицею пошел в Царскую мызу». 7 августа 1724 года, согласно камер-фурьерским журналам, «его императорское величество и государыня императрица изволили восприять свой путь в Село Царское, 8-го приехали сюда все министры и знатные особы, 9-го, в воскресенье, в Царском Селе было освящение церкви; после литургии палили из 13-ти пушек трижды; кушали все министры и синодские члены (Архиепископы Георгий Дашков-Ярославский, Феофан Прокопович Псковский и Алексей Титов-Вятский) в том селе в палатах, и были до полуночи; а в то время палили всегда из пушек. 19-го его императорское величество и государыня императрица изволили прибыть из Царской мызы в С.-Петербург в вечеру».

Существуют описания (официальные) Большого дворца в Царском Селе от 1727 года и 1737 года.

В 1728 году Село Царское было отписано в вотчину цесаревне Елизавете Петровне. Цесаревна, живя в Царскосельском дворце, любила здесь иметь птиц. В документах бывшего Царскосельского Архива нередко встречаются записи, подобные следующим: «1735 года 22 ноября, лакей двора его высочества просит рябицы птицам, которые в спальне государыни цесаревны». Любила цесаревна и особую траву с огуречным запахом, и ее приказывала класть в свою спальню. 27 апреля 1738 года, – читаем мы в одном архивном документе, – «её высочество благоверная государыня цесаревна Елизавета Петровна именным своего высочества изустным указом указала, чтоб изготовили в верхних апартаментах про её высочество спальню, также и травы набрали, которая пахнет огурцами, и оную траву положили в той же спальне, и чтоб все это приготовили к 29-му сего апреля». Елизавета Петровна сама следит за исправным содержанием своего дворца и делает распоряжения о производстве в нем ремонтов.

Вступив на престол, Елизавета Петровна не забыла Царского Села и постепенно, в несколько лет, из скромного Петровского дворца создала целый фантастически-роскошный мир, соперничающей с Версалем.

В 1744 году «в прежде построенных палатах» переделываются в зале панели, а во всех вообще комнатах – полы. В том же году во дворец было прислано 11 тканых ковров (из них один половой), некоторые «малороссийской работы», все они были взяты из конфискованного имущества Головкина, Левенвольда и Менгдена. В следующем году два покоя дворца были обиты штофными желтыми обоями с серебряным позументом.

В I744-ом же году под наблюдением архитектора Трезини, крестьянин Иван Иванович Крутов строил по обе стороны палат флигели, в два этажа, внизу – погреба, своды под одним правым флигелем, в другом же стены были подняты лишь для симметрии. Каждый флигель имел в ширину 3,5 сажени и в длину 14,5 сажень. Лаковый мастер Яган Неймер делал в зале дворца лаковые шпалеры (может быть, те самые, которые находились в Китайском зале). 26 июня 1745 года императрица Елизавета Петровна во время своего пребывания в Царском Селе «повелела в нижних апартаментах обоих флигелей употреблять такие обои, какие делаются на известной в XVIII столетии Ярославской «фабрике Затрапезного». В декабрь того же года живописец Каравак посылает в Царское Село для письма плафона нескольких русских художников.

В 1745 году устраивается картинная комната дворца. Для неё, по приказанию государыни, живописец «зверей» Грот приобрёл за 12.000 рублей 115 редких картин в Праге и Богемии, исполненных лучшими художниками. Прекрасное представление об этом интересном художественном собрании дает нам опись картин, составленная самим Гротом.

В этом же году в Царскосельском дворце производятся столярная, резная и живописная работы. Происходит починка плафонов.

В высочайшем повелении от 17 апреля 1747 года говорится о железных воротах против дворца, при чем сказано, что чертежи к ним были сделаны архитектором Чевакинским и что для делания решеток по обеим сторонам этих ворот иноземцу Кордони уже дан план. Однако, как ворота, так и решетки (те и другие очень красивы) сделаны были Кордони по чертежам обер-архитектора графа Растрелли.

«17 апреля 1749 года, – пишет обер-архитектор граф Растрелли, – её императорское величество, по представлении от меня чертежей, изволила их опробовать и приказала мни объявить в контору строения в Селе Царском дворцов: две галереи, которые сделаны по проекту моему, выкрасить снаружи цветом подобно, как каменное строение, а разную работу вызолотить. Гербы также вызолотить, а в средину клейма сделать имя её Императорского величества, а внутри галерей убрать столярною и резною работою, окрасив внутренние стены зеленою краскою и вызолотив резьбу. А другие фронтоны, которые стоят над палатами, также вызолотить и сделать имя блаженные и вечнодостойные памяти её Императорского величества государыни императрицы Екатерины Алексеевны. Флигель против церкви, где быть большому залу для портретов фамилии её Императорского величества (где теперь картинный зал), место купола, как показано на чертеже, сделать с пьедесталами и лучшим украшением, а на каждом пьедестале корону императорскую и вызолотить».

С 1749 года идут деятельные работы по украшению и отделке новой придворной Царскосельской церкви. Граф Растрелли сочиняет чертеж для живописца Георга Грота, с указанием, какого размера должны быть написаны им 37 икон в придворную церковь Воскресения Христова. Вместе с Гротом пишут живописцы Вебер и Николай Папафил и «живописный мастер» Фанцель. Императрица пожелала сама разместить на рисунке иконостаса, где должна быть та или иная икона. На белом листовом железе Грот написал для царских дверей иконы Благовещения и четырех евангелистов.

Елизавета Петровна, весьма интересовавшаяся как вообще всеми работами, происходившими в Царскосельском дворце, так и трудами Грота в частности, 10 апреля 1749 года требует сообщить ей точный размер написанной Гротом иконы Тайной Вечери. 7 ноября, по приказанию государыни, контора строений Села Царского предписывает Гроту, «который в силу именного её императорского величества указа в Село Царское пишет исторические картины», немедленно сообщить, сколько и каких успел он написать картин и икон. «Писал ко мне, – читаем мы в одном рапорте архитектора Земцова, – господин обер-архитектор граф Растрелли, во-первых, о печи (с приложением рисунка), где ей быть в новой Царскосельской придворной церкви, во-вторых, о святых иконах, каким быть вверху в иконостасе и на плафоне. Я ныне докладывал её императорскому величеству, и её императорское величество изволит спрашивать рисунок иконостаса, а о плафоне изволит упоминать, что, если в местных иконах будет Воскресение, то на плафон изобразить Вознесение; однако, надобно прислать рисунок и плафон. А о печи в церкви государыня упоминала, что еще будет время решить этот вопрос, только сомневалась о перегородке, так как графом де-Растрелли ни письменно, ни на рисунке не показано, где должна быть та печь – в нижнем или верхнем этаже, и если в нижнем, то там не нужно делать перегородки, кроме одних столбов и на них перемычек, вверху же устроить одну решетку. Поэтому прикажите господам живописным мастерам, чтобы Грот сделал абрис иконостасу, хотя бы и без украшения, с одними только местами и с показанием литер, какие из икон не написаны, и где какая будет, свободные же места оставить просто для разметки её величеству, а Валериани написать на плафоне, буде в местных образах есть Воскресение, то Вознесение; и эти рисунки прислать поскорее. А о церкви, чему быть как в верхнем, так и в нижнем этаже, от её императорского величества опробовано».

Предполагалось было, что Грот напишет и плафоны в церковь, но он отказался от этой работы и умер, не успев окончить и всех упомянутых икон. 18 декабря 1749 года по возвращении из Москвы, государыня «в высочайшее свое пребывание в Царском Селе соизволила указать: начатые и еще не оконченные покойным живописцем Гротом образа в новую церковь дописать его подмастерью Веберу», а также ему же немедленно кончить те иконы, которые писал самостоятельно сам Вебер. Ровно через год (21 декабря 1750 года) Елизавета Петровна приказала «к написанным покойным живописным мастером Гротом и его подмастерьем Вебером образам – остальные писать живописным мастерам Караваку, Валериани, Тарсию, Вишнякову «с живописцами, находящимися в его ведении, и упомянутому подмастерью Веберу». Относительно же размещения икон в иконостасе и на боковых стенах между резным убором «по пристоинству и согласно храма» – просить указаний от Святейшего Синода.

Но лишь чрез 2,5 года после этого высочайшего повеления к петербургскому архиерею было послано приблизительно следующее отношение от царскосельской конторы: «Преосвященнейший владыко, милостивый государь и архипастырь! По именному её императорского величества указу, повелено требовать наставления, каким образом в новостроящейся в Царском Селе церкви Воскресения Христова на боковых стенах расположить образа. А так как при сем приложен чертеж мест для икон в иконостасе и прочих местах, с надписями, в какие места иконы уже написаны, то просим ваше преосвященство, во исполнение упомянутого повеления государыни, надписать на свободных местах этого чертежа, как разместить иконы, и затем чертеж прислать обратно». Три года спустя, 16 мая 1753 года, контора строений Села Царского предписала архитектору Чевакинскому, чтобы он, по разметке с. – петербургского преосвященного, назначил писать иконы тем живописцам, «которые умеют лучше, – на передней стене в иконостасе, а которые похуже, – тем вверху по стенам».

17 апреля 1749 года государыня приказала стены придворной церкви внутри «выкрасить краской синего цвета, а орнаменты, резьбу и прочие украшения вызолотить». К осени Елизавета Петровна передумала и пожелала отменить это свое распоряжение. 27 сентября, – говорится в одном архивном документе, – «её императорское величество изволила приказать в церкви стены выкрасить под лак самым пунцовым колером из лучшего кармина, орнаменты же, резьбу и прочие украшения высеребрить, а не золотить». Однако, первое распоряжение императрицы, объявленное 17 апреля, более, чем наполовину было уже исполнено. «Об украшениях церковных Царского Села, читаем мы в донесении архитектора Земцова, что они уже в большей части вызолочены до получения указа её императорского величества о серебрение – я доносил её величеству, и её императорское величество указала быть тому украшению золоченому, как уже начато, а грунт на стенах употребить лучше и приличнее к золоту из берлинской лазори – темно-синий. Иконы местные обождать писать до прибытия её величества в Петербург, так как государыня намерена, с помощью Вышняго, совершенно быть в Селе Царском к торжественному дню своего рождения, то есть к 18 декабря, и для отъезда уже учинен и наряд подводам».

Интересная опись придворной Царскосельской церкви составлена была в 1757 году архитектором Нееловым.

24 апреля 1752 года Елизавета Петровна «изустно соизволила указать в Петергофском её императорского величества дворце галерею резною и золотарною работою не убирать, а убрать ее живописными картинами, которые взять из здешних дворцов и из Царского Села». Картины эти, реставрированные Фанцелем, вероятно, некогда помещались в комнатах дворца и впоследствии были снесены в кладовую. Они, впрочем, так и остались в Царском Селе, так как 9 июня государыня изменила свое желание и Петергофскую галерею приказала украшать не картинами, а резьбою «и прочим». Курьезный список всех этих картин, бывших в Царском Селе, сохранился.

В 1752-1753 гг. во Дворце производятся резные и столярные работы.

В 1753 году наружные стены дворца были окрашены. Живописец Градици пишет плафон в аванзале; писались также плафоны в только что отстроенных антикамерах и в галерее, Художественные работы во дворце производят и многие другие живописцы. «Живописец, театральный архитектор, Императорской Академии Наук профессор перспективы» Иосиф Валериани написал плафон в новый зал, что между средним домом и антикамерами.

3 марта 1753 государыня приказала золотарному мастеру Лепренцу выписать «из-за моря» зеркала для внутреннего украшения новопостроенного большого зала.

В конце марта обер-архитектор граф де-Растрелли писал: «Сего марта 23 дня её императорскому величеству, всемилостивейшей государыне была представлена мною модель лестницы, которую её императорское величество опробовать соизволила. В новый эрмитаж большого дворца её величество соизволила сделать стол для восьми персон.

В правом флигеле государыня, по желанию действительного тайного советника Ивана Антоновича Черкасова, назначила один покой для убирания стен драгоценными камнями, а в каком покое то украшение будет, также, где разместится сочиненная мною декорация, это указано на плане под литерами, согласно опробованным уже чертежам».

В апреле архитектор Савва Чевакинский делает распоряжение о том, чтобы все стены в антикамерах были «убраны, согласно утвержденным самою государыней чертежам, столярною работой с резьбою от пола до потолка».

6-го апреля Елизавета Петровна приказала прислать для работ в Царскосельском дворце всех художников, которые числились в гвардейских полках и на шпалерной мануфактуре, и двух братьев Мину и Федота Колокольниковых. Последнему из братьев пришлось особенно много поработать в дворце.

4-го декабря 1753 года бригадир Григорьев доносил о работах по Царскосельскому дворцу: «В новопостроенную церковь святые образы все в нынешнем месяце будут окончены. Во дворце и в среднем зале и в новопостроенных до правого флигеля покоях штучные полы положены на места, и во всех комнатах производятся столярная и резные работы. В новой галерее плафон (кроме средины) написан и подымается к потолку; в левом флигеле в двух антикамерах плафоны пишутся». Комнаты дворца обивались обоями: соломенковыми по зеленой земле с золотыми травами, штофными желтыми, зелеными, пунцовыми, голубыми, малиновыми. В нижнем этаже дворца комнаты обиваются бумажными обоями и красным сукном, в верхнем же этаже – белым штофом. Сюда же пошли взятые от графини Анны Карловны Воронцовой «гирлянды» белые с фиолетовыми, алыми, голубыми и зелеными большими цветочками, белые же с разными мелкими цветками, с городками на одной стороне.

В 1755 году императрица Елизавета Петровна приказала украсить зало в среднем доме картинами, 6-го апреля того же года государыня, одобрив представленный ей графом Растрелли план «циркумференции с флигелями», приказала разобрать старое здание весною же «в сырое время, чтобы разобранные строения и золоченые орнаменты не могли запылиться». В то же время художественные работы по украшению «среднего дома» дворца шли своим чередом.

В 1755 же году в Царскосельском дворце устраивается так называемая янтарная комната.

Относительно этой комнаты Георги замечает: «Знатная комната обита вместо обоев янтарными дощечками и украшена четырьмя досками на которых изображены пять чувств мозаической работой. Король Пруссии Фридрих Вильгельм Первый подарил императрице Анне Иоанновне сии янтарные дощечки, а императрица ему обратно 80 больших рекрут».

Однако, это сведение, сообщенное академиком Георги, неверно, – янтарная комната, как видно по документам Главного Московского Архива Министерства Иностранных Дел, была прислана прусским королем императору Петру I 13-го января 1717 года.

7-го января 1717-го года император Петр I писал из Амстердама Бестужеву в Курляндию: «Monsieur, Когда прислан будет в Мемель из Берлина от графа Александра Головкина кабинет янтарный (который подарил нам королевское величество Прусский) и оный в Мемелъ прими и отправь немедленно чрез Курляндию на курляндских подводах до Риги с бережением с тем же посланным, который вам сей наш указ объявит, и придайте ему до Риги в конвой одного унтер-офицера с несколькими драгунами; також дайте тому посланному в дорогу до Риги на пищу денег, дабы он был доволен, и ежели будет требовать под тот кабинет саней, и оныя ему дайте». В Московском Главном Архиве Министерства Иностранных Дел в «деле о присылке от прусского короля в дар к государю Петру I янтарного кабинета» находим, между прочим, особенно интересную для нас опись (на немецком языке) янтарных досок на имя французского мастера, делавшего их в Данциге. Что касается до уверения Георги относительно того, будто король прусский Фридрих Вильгельм получил (во всяком случае, не от императрицы Анны Иоанновны) в подарок, в обмен за янтарные дощечки, 80 больших рекрут, то хотя в Московском Главном Архиве и находится дело об отправлении Петром Великим к сему королю с камер-юнкером Толстым, в июле месяце 1718 года, не 80-ти, а 55-ти самых великорослых солдат, – однако ж, за отсутствием в сем деле каких-либо определенных указаний, остается догадываться, что эта посылка великанов служила выражением признательности российского монарха его союзнику за присылку янтарной комнаты.

Первоначально камора устроена была в Зимнем дворце в Петербурге. До перенесения в Царское Село янтарный кабинет был несколько раз исправляем.

О перенесении янтарной комнаты в Царское Село нам удалось найти следующее интересное сведение в протоколах Канцелярии от строений: «11-го июля 1755 года обер-архитектор граф де-Растрелли, прибыв из Села Царского, объявил генерал-лейтенанту Фермеру именной изустный указ государыни, чтобы из зимнего дома янтарный кабинет чрез трех матросов, которые его поставили в парадную комнату, бережно разобрать и отправить в Царское Село на руках рабочих». Канцелярия от строений приказала мастеру Мартелли собрать кабинет в ящики и отправить в Царское Село, 1-го августа того же года янтарная камора уже в Царском Селе и устраивается на место.

На других янтарных дощечках в янтарном кабинете Большого Царскосельского дворца мы нашли две следующие надписи, – на одной: «Anno 1709», на другой «Anno 1760».

В 1756 году при «циркумференции» большого дворца были сломаны старые корпусы, и строится каменная галерея между средним домом и правым флигелем.

Императрица Елизавета Петровна нередко посещала Царское Село. В камер-фурьерских журналах отмечены следующие её посещения. – Вскоре после своего восшествия на престол (25-го ноября 1741 года), именно 18-го января 1742-го года, Елизавета Петровна «по утру в девятом часу изволила путь восприять в дворцовое свое село Царское, которое по подписанным верстовым от Фонтанной реки столбам расстояниям имеется в 21-й версте. По той дороге имеются деревни, а именно, – в 14-ти верстах именуемое Пулки, от оной в пяти Кузьминское. Во время прибытия её императорского величества в том Царском Селе стреляли из имеющихся там пушек, сперва 31 раз, а потом, как изволили сесть кушать за стол, стреляли же неоднократно. Потом в восьмом часу в вечеру изволили быть в хоромах, кои в огороде и называются трактир, где была прежде мыльня, и тут изволила забавляться до 10-го часа, а потом в палатах, куда прежде приехали, немного позабавясь, тут ночевать». На следующий день в седьмом часу утра государыня с придворными кавалерами и некоторыми лейб-кампанцами гуляла и выезжала на охоту. Вернулась она в полдень. После обеда был бал, «танцевали, пели и играли в карты». 30-го января также в 7-м часу утра Елизавета Петровна отправилась на охоту. Вернувшись в Царское в 11-м часу, она была в каменной Знаменской Царскосельской церкви восприемницей «трем персианам и двум туркам». Заезжала императрица в Царское Село и 22-го февраля, на пути в Москву.

29-го июля в Царском Селе Елизавета Петровна «пополудни в 6-м часу изволила шествие иметь с птичьею охотою около зверинца и скрозь зверинца, откуда возвратиться во дворец изволила пополудни же в 8-м часу». 10-го сентября «в оном же Царском Селе, во дворце в зале, при поставленном столе на 12 штуках, при обеденном кушанье имелось трактование обретающихся во оном селе при работах Невского и Кабардинского пехотных полков штаб и обер-офицеров, при котором столе изволила присутствовать её императорское величество с генералитетом и бывшими при свите придворными кавалерами, також и статс-дамами и дамами. Во время того кушанья при питии за здравие имелась пальба из пушек. По окончании кушанья пополудни в 4-м часу её императорское величество изволила шествие иметь из Села Царского и в церкви Николая Чудотворца, которая в оном селе, изволила слушать вечерню. По окончании вечерни изволила следовать в путь в каретах». 9-10 декабря государыня в Царском Селе ездила «на чучелы». 26-го декабря пополудни в 1-м часу её императорское величество изволила шествовать из нового зимнего дома в Царское Село и обеденное кушанье кушать в том селе. В присутствие её императорского величества в том селе на новосделанном в покоях малом театре представлены были две русские трагедии – первая 28-го, вторая 29-го чисел, кадетами».

1-го августа 1755 года императрица Елизавета Петровна обедню слушала «в комнатной церкви, и водоосвящение было в оной же церкви, а на Иордани водоосвящения не было за случившеюся тогда непогодою». 22-го числа того же месяца в Селе Царском, по высочайшему её императорского величества повелению, был английский посол, с которым был польский граф господин Понятовский, российские вице-канцлер граф Михаил Ларионович Воронцов и князь Борис Григорьевич Юсупов, с супругами, который приехал по утру в 12-м часу и в начале приема смотрел новых покоев в верхнем апартаменте и ездил на шлюпке на пруд, в галерею и оттуда в эрмитаж, где было обеденное кушанье. Стол состоял в трех переменах с десертом. Её императорское величество обыденное кушанье изволила кушать во внутренним своих покоях. И после обеденного кушанья изволила поехать на поле со псовой охотой, а на Пулковской горе поставлены были шатры, куда её императорское величество с охоты прибыть изволила, також и вышеописанный посол и граф Понятовский приглашены были. И на оной горе в шатрах, в присутствие её императорского величества, был вечерний стол. И после вечернего кушанья её императорское величество изволила возвратиться в Село Царское, а посол отправлен возвратно в Петербург». В следующем году Елизавета Петровна провела в Царском Селе также не мало дней. 9-го июля вечером «на сделанном в доме конференции театре в присутствии её императорского величества, отправлялась французская комедия. 30-го июля, во вторник, в Селе Царском освящена церковь Воскресения Христова; а порядок оного освящения был следующий: 29-го числа, к вечеру, из С.-Петербурга в Село Царское приехал преосвященный архиерей С.-Петербургский Сильвестр с архимандритом Софронием Богоявленского Костромского монастыря. 30-го дня, по утру, сперва начался благовест и во оной церкви водоосвящение; потом её императорское величество, в препровождении всех находящихся кавалеров и дам, из своих покоев изволила следовать в церковь, и по прибыли помянутый преосвященный с собором начал отправлять освящение церкви; по окончании освящения была пальба из 51 пушки, потом началась литургия и молебен; при окончании литургии сказана была от его преосвященства проповедь. По окончании всей службы её величество изволила со всеми знатными персонами пройти в свои покои и в верхнем апартаменте, в новом большом зале, с помянутыми духовными и знатными всего в 40 персонах, изволила кушать обеденное кушанье, а как кушали за высокие здоровья, происходила пальба из пушек. А как тот стол стоял, и кто в котором сидел, приложен рисунок». 1-го августа, в присутствии государыни, в придворной церкви литургию совершал «преосвященный архиерей Сильвестр С.-Петербургский; после сего духовною церемонию пошли на Иордань, которая сделана была в верхнем саду на пруде, и там, в присутствия её величества, его преосвященство отправлял водоосвящение; и при погружении креста выпалено из 51 пушки. Обеденный её величество стол изволила иметь во внутренних своих покоях, а кавалеры и дамы кушали в том зале, в котором всегда стол бывает; духовных же персон его высокопревосходительство господин обер-маршал и кавалер Дмитрий Андреевич Шепелев трактовал в Эрмитаже». В 1757 году Елизавета Петровна снова вдоволь пожила в Царском Селе.

«6-го июля, в воскресенье, императрица Елизавета литургию слушала в комнатной церкви. В этот же день прибыл от армии майор Романиус, который привез ключи и знамена города Мемеля; по этому случаю после обедни в придворной церкви, в присутствии императрицы, был отслужен благодарственный молебен, «при пушечной пальбе». За обедом, состоявшемся в картинном зале, – когда «кушали про высокие здоровья, – палили из пушек». 17-го августа, в воскресенье, в Царском Селе, «её императорское величество, отслушав в комнатной церкви литургию, изволила прибыть в большую придворную церковь со всеми случившимися тогда обоего пола знатными персонами, где объявлен и прочитан секретарем конференции Волковым манифест, какие случаи побудили её императорское величество подать высоким своим союзникам помощь и учинить во областях короля прусского диверсию и принять в войне участие. По прочтении отправляемо было с коленопреклонением молебное пение о прошении от Всевышнего благословения оружию её императорского величества».

21-го августа 1758 года «Турецкий посланник, по отъезде из Петербурга в свое отечество, но высочайшему её императорского величества повелению заехал со всею свитою в Царское Село, где ему отведена была квартира в покоях левого флигеля, против самой средины дворца. Трактован он был со всею свитою вечерним обеденным столом; во дворце водим по всем покоям и в эрмитаж, возим на остров, на гору и в зверинец, для показания в покоях любопытства достойного украшения и прочих редкостен, где, побыв полтора дня, 25-го сего месяца отъехал прямо в Турцию».

В 1759, 1760 и 1761 годах государыня провела в Царском Селе по нескольку дней.

В феврале 1762 года в Царском Селе идут приготовления к приезду императора Петра III. Инженер-капитан Андрей Григорьев устраивает при дворе ледяную иллюминацию или ледяной фейерверк, на большой галерее и в китайском зале потолки обиваются войлоками; расставлено было 900 плошек с салом, часть их помещена на крыльцах для ношения во время присутствия государя в Царскосельском дворце в ночное время. Петр III приказал к 10-му февраля, по случаю имеющего быть его приезда в Царское Село, топить во дворце верхние покои, кроме большой галереи, китайского зала и янтарной комнаты, а чтобы галерея, китайский зал и янтарная комната, где нет печей, были теплыми, следует потолки их устлать в два войлока и нагревать водкой и вином.