Текст книги "Очерки всемирной истории страхования и перестрахования. Том 1. История страхования и перестрахования до 18-го века"

Конечно, невозможно утверждать определенно, что нет данных, что гражданские общества предоставляли аналогичные услуги. Можно все-таки предположить, что они оказывали некоторые из этих услуг. Однако, поскольку в 3-м веке н. э. правительство распорядилось признать военные общества противозаконными, хотя к армии относились более снисходительно или терпимо, чем к гражданским образованиям, ясно, что, если какое-либо гражданское общество предоставляло аналогичные услуги своим членам, оно делало это скрытно от властей. Отсюда следует, что в уставах этих гражданских обществ не было ссылок на подобные выплаты, а потому и нет официальных свидетельств.

Иные формы страхования жизни. Свидетельство того, что римляне использовали ограниченную форму страхования жизни, по крайней мере, со 2-го века н. э., состоит из статутных положений, содержавшихся в римском гражданском праве. Самое раннее из них относится к уже упоминавшемуся Гаю Светонию Транквиллу около 150-го года н. э., а самые поздние к времени византийского императора Василия I Македонянина (Basil I Makedonian) около 900-го года н. э. Эти положения подтверждают, что действовали определенные договоры, которые были прототипами полисов страхования жизни. Вполне правомерно утверждение, что некоторые из них явились основой для современных договоров страхования жизни.

В то же время оснований для однозначного вывода об этом нет – не представляется возможным точно сказать, идет ли речь именно о договоре страхования жизни, но при этом можно предположить, что такой договор более подходил для страхования жизни, чем для чего-либо иного. Можно также допустить, что они использовались в связи с делами о наследстве, возвратом приданого в случае смерти замужней дочери и т. д.

Наиболее обстоятельно эти вопросы исследованы С. Ф. Треннери. Например, он указывает, что в одном случае перевод термина responsum следующий: «если кто-либо делает оговорку «за деньги, которые должны быть выплачены мне после смерти моей дочери», его требование будет считаться законным». По его мнению, разумно предположить, что оба договора относятся к страхованию, в первом случае это страхование жизни отца в пользу дочери, а во втором – страхование жизни дочери в пользу ее отца.

Далее он отмечает, что в институты Юстиниана (опубликованные в декабре 533-го г. н. э.) добавлено положение о том, что можно заключать договор, основанный на смерти третьего лица. Существует несколько ссылок в римском праве между 2-м и 6-м веками н. э., включая одну, содержащуюся в Сборнике короля Аралика Второго, которая касалась того же вида договора. Из сравнения различных ссылок становится ясным, что договор мог быть заключен во времена Светония в очень ограниченной форме, и что ко времени Юстиниана определенные ограничения были устранены.

Анализируя положения, содержащиеся в уже упоминавшемся сборнике «Basilicôn», изданном императорами Василием I Македонянином и его соправителем Львом VI (Лев Мудрый) примерно в 870-920-х гг. н. э., находим, что эти договоры могли заключаться намного свободней. Один отрывок из Книги 24 можно перевести следующим образом: «В древние времена оговорки, наследственные дела и другие договоры, которые подлежали оплате после смерти (= в момент смерти), были отменены, но ради их общей полезности для человечества мы одобряем их; как было согласовано, положения, которые действовали в древности, были заменены зафиксированным обычаем»[86]86
   Цит. по кн. Trennery C. F. The Origin and Early History of Insurance, including the Contract of Bottomry. London: P. S. King & Son, Ltd., Westminster, 1926. Р. 30.


[Закрыть].

Из этого отрывка, как он считает, можно выделить несколько ценных намеков касательно анализируемых договоров. Во-первых, ясно, что наследство формировало лишь часть предмета данных договоров. Во-вторых, очевидно, что договор представлял собой длительное соглашение.

Первое замечание далее усиливается положением, содержавшимся в Книге 43, которое гласит со ссылкой на договоры, в основе которых лежит обстоятельство смерти, «что оговорка в равной степени действительна как по отношению к наследству, так и любому иному договору».

С. Ф. Треннери резюмирует, что приведенные им отрывки из римского права, безусловно, содержат прямые или косвенные важные условия для заключения договора страхования жизни, в том числе:

1) Застрахованная жизнь.

2) Лицо или компания, с которыми заключен договор.

3) Срок действия или длительность риска.

4) Встречное удовлетворение в ответ на заключение договора.

5) Услуга.

6) Бенефициар (выгодоприобретатель).

Подпункты (1), (3) и (4) напрямую отражены в оговорке, например, «должны выплачиваться моей дочери после моей смерти» и «когда я умру» или «если я умру».

Подпункт (2). Из того факта, что договор или оговорка считались действительными (utilis), т. е. они могли быть предметом иска в Преторианском суде с целью реального исполнения, следует, что лицо или компания, гарантирующие страхование, должны быть указаны в договоре, поскольку для реального исполнения договора было необходимо, чтобы в договоре было четко указано, против кого может быть подан иск.

Подпункт (4). Для того, чтобы договор являлся эквивалентом современного договора страхования жизни, встречное удовлетворение или возмездность должно быть оцениваемым и меньше, чем сама услуга, т. е. сумма возмещения. Кроме того, обуславливалось, что удовлетворение должно было оплачиваться единовременно либо в рассрочку. Для действительности договора было необходимо, чтобы оплачивалось именно ценное удовлетворение, поскольку договор не мог вступить в силу, если он основывался исключительно на встречном добровольном обещании, а не на возмездности.

Подпункт (5). Поскольку договор считался utilis, т. е. действительным и потому подсудным Преторианскому суду, ясно, что сумма или полное описание услуги или суммы возмещения должно было фигурировать в договоре.

В итоге он делает общий вывод – суммируя вышеизложенное, можно утверждать, что следующие моменты подтверждают вывод, согласно которому римляне были не только осведомлены, но и практиковали систему невзаимного страхования жизни:

1) Продажа и покупка страхований, предусматривающих выплату определенных компенсаций после смерти, а также пожизненные аннуитеты были известны в самый ранний период Римской империи, если не раньше.

2) По крайней мере, римляне обладали хорошими знаниями математики и финансов, что было свойственно и людям 16-го века, которые были знакомы с договорами страхования жизни.

3) Они также заметили влияние климата и расы на продолжительность жизни.

4) Как видно из Таблицы Ульпиана, они имели грубое представление о таблицах продолжительности жизни или вероятности дожития.

5) Они признавали ценность страхования для торговых рисков и имели форму договора, а именно, «азартное» страхование, которое можно было использовать как механизм для страхования жизни[87]87
   См. Trennery C. F. The Origin and Early History of Insurance, including the Contract of Bottomry. London: P. S. King & Son, Ltd., Westminster, 1926. Р. 32–33.


[Закрыть].

С позицией С. Ф. Треннери, в целом, можно согласиться, подчеркнув, что речь идет об интерпретации общей конструкции соответствующих договоров, которые могли применяться и в иных целях.

Здесь мы рассмотрим вопрос о том, заключались ли римлянами договоры за уплату определенной суммы денег на выплату компенсации на случай смерти конкретного лица либо лиц, которая могла наступить в течение определенного срока или когда-либо, и имели ли эти договоры сходство с современными договорами страхования жизни.

Прямые свидетельства таких договоров состоят из многочисленных записей о широко распространенной системе взаимного страхования, которое, как указывалось выше, осуществлялось похоронными клубами и, возможно, обществами, которые занимались иным страхованием. Кроме этого, существуют определенные положения в римском гражданском праве, которые подтверждают, что римляне были осведомлены и практиковали страхование жизни. Вопрос об информации, на основе которой они оценивали риски и рассчитывали тарифы, к сожалению, не имеет однозначного ответа из-за отсутствия прямых свидетельств, но, весьма вероятно, что расчеты основывались косвенно на данных о смертности, и соответственно премия несла в себе разумную стоимость риска.

Внимательное изучение правовых кодексов Вавилона, Индии, Греции и Египта не позволяет обнаружить какие-либо следы существования договоров коммерческого страхования жизни либо соответствующих обычаев среди этих народов. Поэтому невозможно найти каких-то предшественников, от которых римляне могли получить знания об этих договорах. Кроме нехватки прямых сведений относительно практики любой исследователь может столкнуться с другой сложностью в силу того, что единственные прямые свидетельства можно найти в римском гражданском праве в виде тех или иных оговорок, которые могут быть истолкованы по-разному. Данное свидетельство, которое ограничивается ответами различных юристов на вопросы, возникавшие в отношении этих договоров, и правил определенных императоров, показывает, что указанные сделки считались законными, но само по себе не подтверждает, что эти договоры вообще применялись. Более того, отсутствует прямая информация о деловых, финансовых или математических деталях данных договоров. Однако имеется косвенное свидетельство того, что римляне и их предшественники следили за влиянием смертности на стоимость страхования, что у них была материальная и профессиональная необходимость в составлении аннуитетных таблиц. Одна из них, хотя и грубо, демонстрирует четкие признаки привязки к фактической смертности и показывает, что римляне понимали в деталях систему пожизненной ренты и обладали опытом, который включал в себя практические примеры инцидентов и влияния смертности на фонды обществ, выплачивавших денежные пособия в случае смерти своих членов.

Деловые операции римлян в течение последних дней Республики, в период Империи и вообще на протяжении первых десяти веков н. э. базировались, главным образом, на кредитах, т. е. стали уходить из употребления ранние системы бартера или меновой торговли, и, благодаря развитию финансовой системы и накопления капитала семьями патрициев и лиц уровня сенаторов, хотя им и было запрещено заниматься торговлей, крупные суммы денег авансировались торговцам в предпринимательских целях. Некоторые из этих операций по займам практически представляли собой товарищества, в которых владелец денег выступал в качестве пассивного компаньона, другие операции являлись договорами бодмереи.

Как отмечалось ранее, бодмерейный займ в большинстве случаев предназначался при определенных условиях для возмещения материальных потерь заемщику. Однако заимодавец мог потерять все или часть своих денег не только в случае возникновения каких-либо инцидентов, оговоренных в договоре pecuniæ trajectitiœ, но и в случае смерти торговца во время его торгового путешествия. Следовательно, можно предположить, что обладатель денег, видя, что торговец считает благоразумным защитить себя от убытка, следовал его примеру и заключал договор в виде «азартного страхования» или страхования на пари, чтобы покрыть свой риск утраты по договору бодмереи, а также для получения возмещения в случае смерти торговца. Если такие договоры применялись, они в каждом случае предназначались для срочного страховании жизни торговца.

Широко практиковалась еще одна форма ростовщичества, а именно, предоставление ссуды на случай вероятных выплат после смерти, что требовало знаний и возможностей для заключения договоров по дожитию и страхования от чрезвычайных обстоятельств.

Читаем опять же у Ч. Ф. Треннери: «Благодаря чрезмерной расточительности, которая превалировала в период ранней Империи, этот обычай реализовывался в такой степени, что потребовалось законодательство, которое выявляло злоупотребления имуществом и лишало ростовщиков права на какие-либо претензии на получения возврата денег в случае страхования жизни на пари. Существование весьма многочисленных операций подобного рода в последние дни Республики и в период ранней Империи приводит к мысли о том, что поскольку идея получения гарантии компенсации на случай риска в результате деловых операций возникла у римлян, что свидетельствуется в некотором смысле договорами бодмерейных займов и другими операциями, напоминавшими реальное страхование, ростовщики изменили некоторые способы защиты себя от определенных убытков, которые могли перейти на них в случае, если их клиенты умирали до унаследования долей в бизнесе своих отцов. Конечно, нельзя утверждать и то, что такой вид ростовщичества мог осуществляться без какой-либо системы страхования жизни; при этом предполагается, что такие займы могли оформляться с бóльшей определенностью с точки зрения их стоимостей, если заимодавец мог застраховать себя от убытка, вызванного смертью лица, которому он предоставил займ, и что, если собственники денег и ростовщики приняли некую систему взаимного распределения убытков в ходе их инвестиций, существует большая вероятность того, что и практика займов становилась более адаптированной к потребностям общества. Далее, каждая покупка или продажа страхования на случай смерти требовала соответствующих расчетов в зависимости от страхования на дожитие или страхования от чрезвычайных обстоятельств»[88]88
   Trennery C. F. The Origin and Early History of Insurance, including the Contract of Bottomry. London: P. S. King & Son, Ltd., Westminster, 1926. Р. 148–149.


[Закрыть].

В дополнение к выгоде, которую получали ростовщики с помощью практики страхования жизни, существовали определенные преимущества, которыми могли воспользоваться и иные лица. В случае с людьми свободных профессий, лицами, которые получали аннуитеты, торговцами, связанными с морскими перевозками, ясно, что страхование, либо его эквивалент, считалось для них важной услугой. Римляне, знакомые со страхованием на пари в отношении товаров, не нуждались в дополнительных мотивациях для того, чтобы застраховать себя и на случай смерти. Предположив, что римское общество достигло такого уровня развития, вполне вероятно допустить, что они включали риск смерти в результате естественных причин в число рисков, покрываемых договорами, эвкивалентными сегодняшнему срочному страхованию жизни. При этом сложно однозначно утверждать, что римляне и их юристконсульты четко различали разницу между «если он умрет» и «когда он умрет», т. е. между срочным страхованием жизни и страхованием на дожитие. Отсюда можно предполагать, что римляне расширили свою систему «азартного страхования» до включения в нее срочного страхования жизни, и тем самым, были знакомы с примитивной формой страхования на дожитие.

Хотя отсутствуют прямые свидетельства того, что древние нации учитывали и использовали статистику естественного движения населения (рождаемость, смертность, браки) в своих коммерческих целях, все же имеется много интересных ссылок на разные периоды в жизни людей, на возраст, когда человек может умереть, и на тот факт, что вообще все мы смертны, т. е. проблемы, связанные с продолжительностью человеческой жизни, подвергались определенному исследованию.

Ч. Ф. Треннери по этому поводу замечал: «Интересно отметить, что во всех классических ссылках на бóльшее или меньшее долгожительство речь идет о прямом влиянии климата или национальных условий, в то время как в библейских ссылках на продолжительность жизни долгожительство трактуется как награда, предвкушаемая за строгое соблюдение религиозных заповедей евреев безотносительно климата, и вопрос не стоит и о национальности, поскольку Ветхий Завет предназначался исключительно для евреев»[89]89
   Trennery C. F. The Origin and Early History of Insurance, including the Contract of Bottomry. London: P. S. King & Son, Ltd., Westminster, 1926. Р. 145–146.


[Закрыть].

Можно утверждать, что расчеты, требовавшиеся для установления значений аннуитетов, подписок на похоронные фонды и клубы, в которых члены страховали друг друга на взаимной основе, а также единичные или периодические выплаты по случаю смерти либо в течение определенного срока на случай наступления оговоренного риска, требовали бóльшего объема знаний математики и финансов. Не только римляне, но и ряд других народов древности имели достаточные знания финансовых методов разрешения таких вопросов, не с научной точностью современных актуариев, а весьма приблизительно, а также то, что они либо достигли такого уровня знаний, который позволял рассчитывать таблицы значений, либо они могли привлекать греческих или александрийских математиков в этих целях. Так, в конце 1-го века н. э. арифметика стала настолько важной наукой, что потребовало издания специального учебника. Соответственно, в Александрии около 100 года н. э. Никомах Герасский (Nicomachus – из Герасы, ныне Джараш в Иордании) опубликовал свой трактат по арифметике «Введение в арифметику» (Ἀριθμηθικὴ εἰσαγωγῆ), за которым последовала в 300 году н. э. Алгебра Диофанта (Diophantus).

«Введение в арифметику»

Эти две работы сохраняли свое значение в качестве стандартных учебников вплоть до 16-го века н. э. Далее, в дополнение к знаниям арифметики и алгебры римляне на протяжении длительного периода времени использовали абак (abacus – счётная доска, применявшаяся для арифметических вычислений приблизительно с V века до н. э. в Древней Греции, Древнем Риме), с помощью которого они разработали сложные арифметические расчеты.

Кроме этого, римляне были знакомы с теорией финансов, т. е. они понимали и постоянно применяли следующие финансовые методы использования денег и ведения учета своих операций: простые и сложные проценты, депозиты, займы, ценные бумаги, векселя, оплата в рассрочку, валютные операции и т. д., торговля (корреспонденты и агенты, вояжеры, распределение прибыли, ответственность партнеров и т. п.).

К приведенным аргументам следует добавить ещё один – как известно, эпоха Возрождения по сути представляла собой возврат в сфере науки и культуры к достижениям Древней Греции и Древнего Рима. Соответственно, есть весомые основания считать, и что известные в древности страховые технологии могли быть заимствованы народами средневекой Европы. В пользу данного тезиса говорит и тот факт, что известные нам наиболее ранние договоры страхования свидетельствуют о достаточно хорошем понимании их участниками основ страховой защиты от тех или иных рисков.

Таблицы значений аннуитетов. Хотя нет никаких упоминаний о попытках римлян составить таблицу смертности или цен подписки, оплачиваемых членами похоронных клубов, все же сохранились записи о двух таблицах, которые были санкционированы гражданским правом в части капитализации аннуитетов. Необходимость в таких таблицах возникала из положений Закона Фальцидия[90]90
   Семья Фальцидиев была плебейской (т. е. низкого происхождения). Она известна, главным образом, по Гаю Фальцидию и Публию Фальцидию, которые оказали большое влияние на развитие римского права в 1-м веке до н. э. Гай Фальцидий – трибун плебеев и легат. О нем упоминает Цицерон в своей речи в пользу Закона Манилии (Lex Manilia), принятого в 66 году до н. э. Публий Фальцидий, трибун плебеев в 40 году до н. э., являлся автором Закона Фальцидия о легатах (Lex Falcidia de Legatis), который действовал вплоть до 6-го века н. э., когда он был включен в Институты Юстиниана


[Закрыть] (40 год до н. э.), согласно которому наследник или наследники, назначенные в завещании, должны были получить без обременения ее легатами[91]91
   Легат (от лат. legatus, legare – предписывать, назначать, делегировать) – в римском праве специальная форма для указания в письменном или устном завещании дара в пользу конкретного лица (легатария), которое должно было обладать совершенной пассивной завещательной способностью. Легатарий получал легат после выплаты из наследственной массы всех долгов завещателя. Размер этого дара вычитался из оставшейся наследственной массы, и лишь после такого вычета наступала очередь остальных наследников. Второе значение слова «легат» – посланник римского сената.


[Закрыть] не менее ¼ всего имущества, оставленного завещателем, так называемую Фальцидиеву четверть (quarta Falcidia).

В подобных случаях было необходимо, чтобы стоимость наследства была пропорционально уменьшена, чтобы общая стоимость не превышала ¾ всего наследуемого имущества. При простом наследовании подобное уменьшение не представляло сложностей, но когда завещатель оставлял пожизненную ренту одному или более наследникам, возникал вопрос об основании снижения размера таких аннуитетов. Для удовлетворения такого требования было необходимо капитализировать аннуитеты или превратить их в капитал, и в этих целях использовалась таблица значений аннуитетов, известная как «Macer’s Table» («Таблица Мацера», или Макра)[92]92
   Эмилий Мацер, вероятно, жил в середине 3-го века н. э. Он разработал таблицу для закона lex Julia de vicesima hereditatium, который предусматривал пятипроцентный налог на наследуемое имущество.


[Закрыть]. Данная таблица была узаконена в Responsum («Ответе») римского юрисконсульта Мацера, который, в свою очередь, санкционировал применение другой, более точной таблицы, авторство которой приписывается уже упоминавшемуся Ульпиану[93]93
   См. Digest. Liber XXXV, title ii, para 68.


[Закрыть]. В Таблице Мацера значения носят фактически произвольный характер, то таблица Ульпиана, судя по всему, основана на более точных расчетах.

Похоже, что Таблица Ульпиана была составлена с непосредственной ссылкой либо на статистику смертности, либо на данные подписок, при этом не ясно, каким образом формировалась сама таблица. При внимательном изучении можно прийти к выводу о том, что, если значения таблицы представляют собой среднюю продолжительность жизни при достижении соответствующего возраста, то показатель смертности в Риме был намного выше, чем сегодня. Сама таблица включает в себя последовательность значений, которые не могут представлять истинные значения либо е_х, либо а_х, где ех – средняя продолжительность предстоящей жизни населения, достигшего х-лет, или ожидаемая продолжительность жизни в возрасте х-лет, а ах – ширина возрастного интервала.

То же самое, если допустить, что в расчет значений был включен фактор процентов, и что соответственно эти значения представляют собой значения аннуитетов, а не значения средней продолжительности жизни.

Хотя таблица Мацера была менее точной, все же, судя по всему, она имела бóлее широкое хождение, возможно, потому, что ее было легче запомнить, а также в силу того, что она имела меньшие значения для всех возрастов сверх 50 лет. В первоначальной форме согласно Мацеру значение аннуитета для лица в возрасте 60 лет и более равнялось нулю, в то время как в таблице, представленной в уже упоминавшейся ранее «Базилике», это значение для 60 лет и более составляло пятикратную величину годовой выплаты. Похоже, что последняя таблица неточная, поскольку невероятно, что лицо в 59 лет получит одну годовую выплату, а лицо, скажем, в 61 год будет иметь право на пятикратную годовую выплату. Поэтому, более вероятно, что все лица старше 55 лет получали пятикратную выплату в качестве капитализированных значений своих аннуитетов.

Несмотря на простоту применения таблицы Мацера, вполне понятно, что использовалась и таблица Ульпиана, что, на наш взгляд, подтверждается ее применением в качестве официальной таблицы аннуитетов в Северной Италии до конца 18-го века.

Римские договоры о выплате на случай смерти человека. Выше было показано, что римляне знали о преимуществах совместного формирования фондов в целях компенсации расходов на погребение, что, вероятно, взаимное страхование жизни развилось из выплат на погребальные расходы и широко практиковалось под прикрытием таких платежей. Отсюда можно утверждать, что, если римляне изучали стоимость страхования жизни, похоронные или религиозные общества удовлетворяли все требованиям и считали необязательным развивать дальше страхование путем изменения системы страхования жизни, не основанного на взаимности.

Из различных ограничений и недостатков, свойственных клубному страхованию, видно, что данный вид страхования не был приспособлен для удовлетворения требований лиц, кроме тех, кто хотел получить гарантированную выплату небольшой суммы их представителям на случай смерти этих лиц. То, что эти лица стремились постоянно получать от этих клубов или обществ бóльшие суммы, видно из того факта, что членство ограничивалось лишь одним обществом, тем самым, лимитруя сумму услуги, которую мог получить человек. Опять же, то, что запрещалось обществами, считалось абсолютно правомерным вне их рамок. Единственным известным тогда инструментом являлось «азартное страхование», которое осуществлялось на конкретный срок от определенных рисков. Поскольку идея страхования на дожитие реализовывалась похоронными обществами, и практиковалось имущественное страхование от морских и иных рисков, о которых будет сказано ниже, вполне вероятно, что лицо, которое хотело защитить себя на определенный срок, делало это с помощью «азартного полиса» или на пари, и при расширении системы страхования на пари, это лицо могло при желании заключить договор на компенсацию в случае его смерти, когда бы она не наступила.

Похоже, что такие договоры были весьма распространенными, о чем свидетельствуют многочисленные ссылки в римском гражданском праве. По-видимому, эти договоры не имели связи с завещаниями либо наследством, поскольку в законах Юстиниана и предшествующих сборниках права, они не упоминаются в разделах, касающихся завещаний. Более весомым аргументом является указание в Институтах Юстиниана на то, что договоры могли предусматривать выплату на случай смерти третьих лиц.

Отметим, мнения юрисконсультов и положения законов о таких договорах написаны ясным и четким языком, что также говорит в пользу широкой известности подобных сделок.

Римское гражданское право не претендовало на то, чтобы быть полным или исчерпывающим сводом всех местных и частных законов, которые имели хождение в Римской империи. Поэтому не следует ожидать, что ответы юристов (почти полностью соответствовавшие мнению Совета) давали детальное описание договоров протострахования или способ их заключения и исполнения. Все, что можно было найти в каждом конкретном случае, так это мнение юриста по вопросу или вопросам, адресованным именно ему. Как отмечалось ранее, эти ответы признают действительность оговорок, обуславливавших выплату компенсации на случай смерти одной из договаривающихся сторон либо лица им назначенного.

Большинство развернутых ответов, касающихся вопросов, которые возникали из договоров протострахования в римском праве, либо намеков на них, относятся к уже упоминавшемуся неоднократно Ульпиану.

Наиболее интересны в этом плане «ответы» Ульпиана другому римскому юристу Сабину. Они содержат более детальную информацию в отношении анализируемых договоров, нежели Институты и Кодекс Юстиниана.

Основу utilis action (действующее соглашение), которое могло исполняться непосредственно перед претором Древнего Рима, формировали следующие положения:

«Ulpianus libro 50 ad Sabinum.

pr. Quodcumque stipulatur is, qui in alterius potestate est, pro eo habetur, ac si ipse esset stipulatus.

1. Sicuti cum morietur quis stipulari potest, ita etiam hi, qui subiecti sunt alienae potestati, cum morientur stipulari possunt.

2. Si ita quis stipulatus sit: «post mortem meam filiae meae dari?» vel ita: «post mortem filiae meae mihi dari?», utiliter erit stipulatus: sed primo casu filiae utilis actio competit, licet heres ei non existat.

3. Non solum ita stipulari possumus: «cum morieris», sed etiam: «si morieris»: nam sicuti inter haec nihil interest «cum veneris» aut «si veneris», ita nec ibi interest «si morieris» et «cum morieris».

«Что бы одно лицо не согласовывало в пользу другого лица, которое имеет контроль над этим [первым] лицом, будет считаться, как если бы последнее лицо само выдвинуло такое условие.

1. Поскольку каждый может оговорить условие «когда он умрет», тогда также и те, кто имеет полномочия от других, могут выдвинуть такое условие, что любое их действие вступит в силу на момент их смерти.

2. Если кто-либо формулирует условие следующим образом: «Ты обещаешь заплатить моей дочери после моей смерти?» либо «Ты обещаешь заплатить мне после смерти моей дочери?», такое условие будет считаться действительным; но в первом случае дочь будет иметь право на иск, основанный на праве справедливости, хотя она может и не быть наследницей своего отца.

3. Мы может оговаривать не только: «когда ты умрешь», но и также: «если ты умрешь», поскольку нет разницы между: «если ты умрешь» и «когда ты умрешь»[94]94
   Digest. Liber XLV, title i, section 45 (Ulpian).


[Закрыть].

Таким образом, соглашение могло быть заключено на случай смерти лица. Это мог быть и договор о выплате определенной суммы на случай его смерти, и в этой ситуации это может касаться:

а) либо наследства, либо продажи собственности, владение которым остается за ним в течение его жизни и передается наследнику в случае его смерти, или

б) выплаты денежной суммы его представителям после его смерти, когда имеется указание застрахованного лица, риска, срок исполнения договора после его смерти и выплата встречного обеспечения.

Возможность совершения такого договора предоставлялась не только дееспособным гражданам, но и лицам, находящимся под контролем других. Чтобы должным образом оценить значение этого правила, нужно напомнить, что до самого позднего периода римской истории главы семейств (paterfamilias) имели практически неограниченную правовую власть над своими наследниками, кроме замужних дочерей, и над своими женами, детьми и имуществом. Также главы семей традиционно передавали свои права сыновьям, особенно, если их сыновья женились.

Выгоды, предоставлявшиеся данными оговорками, были весьма ценными. Например, лицо subjectus patris potestati (по разрешению властей) могло заключить договор страхования на дожитие, но оно не могло сделать это без специальных полномочий.

Важно подчеркнуть, что лицо могло застраховать свою жизнь в пользу третьего лица и что оно могло сделать это в отношении дочери, но существует сомнение, действовала ли данная форма договора в случае, если лицо страхуется в пользу дочери. Вполне вероятно, что такой договор признавался действительным, если бы бенефициаром назначалась его жена или сын. Возможно, что такой договор распространялся на более дальних родственников и даже не родственников. Разрешается также договор, предусматривавший компенсацию в случае смерти его дочери в пользу страховщика.

Опять же, здесь возникает вопрос о степени распространения права страховщика застраховать жизнь третьей стороны, и не исключено, что такое право распространялось лишь на самых близких родственников. Но то, что это было не так, подтверждается отрывком из Институтов Юстиниана, который четко устанавливает, что действительность соглашения зависит от смерти другого лица (post mortem alterius). Читаем: «Item post mortem alterius recte stipulamur» – «Мы также вправе оговаривать какую-либо выплату или совершение каких-либо действий после смерти другого лица»[95]95
   Institutiones of Justinian. Liber III, title xix, section 16


[Закрыть].

Такой договор о выплате лицу в случае смерти его дочери можно рассматривать, как договор по возврату ее приданого в случае ее смерти. Если бы договор прописывался в разделе о приданом либо вообще описывался отдельно, подобное объяснение было бы весьма обоснованным. Однако это не так. Договор, очевидно, представлял собой вариант другой сделки в той же оговорке, которая выделена словами «vel ita» – «так или иначе». Поскольку первый договор, похоже, не имеет отношения к возврату приданого, следует, что и второй договор также, если не предположить, что Ульпиан поместил по соседству, как часть одного и того же предложения, два договора, которые касаются абсолютно разных вопросов.

Видно, что при допуске условий, которые основывались на фразе «если ты умрешь», лицо, которое соглашалось платить деньги в случае смерти другого лица либо получить деньги в случае своей собственной смерти, было вправе заключить: а) срочное страхование жизни, и б) страхование на период существования определенных рисков.

То, что эта форма условия не только могла, но и должна была подразумевать срочное страхование, вполне ясно, поскольку, благодаря тому факту, что каждый должен умереть, слова не несут смысла, если период, на который застрахована жизнь, не лимитирован, иначе жизнь не вечна, и, соответственно, должна быть выплачена оговоренная сумма. Из этого следует, что страхователь мог заключить строчное страхование жизни; он также мог в случае дожития сделать это и во второй раз после истечения первого срока, и, вероятно, и в третий раз с учетом увеличения каждый раз стоимости полиса. Вполне возможно, что при заключении таких соглашений можно было оговорить право продлить срок действия защиты от риска за дополнительную премию. Опять же, такое условие могло использоваться для страхования от чрезвычайных обстоятельств, которое бы возмещало расходы в случае, если «А» умирал в течение жизни некого «В». То, что нет ссылок на такой договор, конечно, является сильным аргументом против существования таких договоров, хотя такой вывод неоднозначен. Как бы то ни было, такой договор мог заключаться на законной основе.