Текст книги "Очерки всемирной истории страхования и перестрахования. Том 1. История страхования и перестрахования до 18-го века"

Если полисодержатель намеревался заявить претензию на общую страховую сумму по полису, он был обязан передать свои права на товары страховщикам. В полисе имелась спецификация (schedule), в которой перечислялись все застрахованные товары, а после подписания полиса и оформления договора страхования, эта шедула, похоже, являлась существенным свидетельством наличия застрахованных товаров, поскольку при предъявлении претензии по морскому страхованию для ее удовлетворения требовалось, чтобы страховая сумма соответствовала содержанию шедулы. Страховаться могли как товары, так и суда.

Страховые полисы выдавали, как правило, торговцы, которые выступали гарантами или оценивали риски. Объем обязательств страховщиков зависел от размера возможных убытков. Если на стороне страховщика действовали несколько торговцев, они могли нести долевые обязательства или солидарные.

При изучении записей о морском страховании видно, что многие торговцы, истцы или ответчики, были из Италии, Испании или других городов Европы.

Страхование жизни. В законах Антверпена, датированных около 1550 года, есть прямая ссылка на практику страхования жизни, которое, как указывается, было традиционным «с древних времен» и считалось законным. В более поздних законах, например, в ордонансе 1571 года наоборот страхование жизни запрещалось, но разрешалось страховать товары, корабли и т. д. Также имеются записи о том, что в 1544 году было запрещено заключать договоры «азартного» страхования в отношении малолетних детей. Следует отметить, что существовала разница между asseurantien (страхованием жизни) и weddinghen (страхованием жизни детей), поскольку asseurantien не признавалось «азартным» страхованием (wager insurances).

Морское страхование (кроме договоров бодмереи), которое практиковалось римлянами. Определенные ссылки у латинских авторов и в «Corpus Juris Civilis» достаточно определенно указывают на существование в течение позднего классического периода (т. е. примерно с 1-го века до н. э. по 5-й век н. э.) 1) государственного страхования определенных товаров от морских рисков в ответ на услуги, предоставляемые государству; 2) договора, заключаемого частными лицами по страхованию грузов; 3) гарантии со стороны императора на компенсацию ущерба от морских рисков, похожей, в какой-то степени, на государственное страхование; 4) страхования от одной или более опасностей; 5) страхования, которое назывались «азартным» или на пари; (6) страхования (а) жизни страхователя, (б) жизни сына или дочери, (в) жизни иного лица либо в пользу страховщика, либо в пользу иного лица.

Иногда утверждается, что эти ссылки, взятые вместе, представляют собой вывод о том, что та или иная система страхования обуславливалась конкретным соглашением и постоянно применялась, по крайней мере, торговцами в Риме в период, скажем, с 300 года до н. э. по 1000 год н. э. Некоторые из этих ссылок подтверждают, что страхование было известно и практиковалось римлянами, в то время, как другие авторы придерживаются того мнения, что есть ссылки на торговые или иные обычаи, но совсем иного рода. В частности, Ф. Хендрикс указывает: «Отсутствие в древние времена теории вероятности как науки либо чего-либо за рамками философской идеи весомости свидетельства (weight of testimony) не может приниматься в качестве причины маловероятности существования ранней практики страхования … в ранние века не было известно численное выражение непредвиденного обстоятельства, и в таком случае впоследствии усовершенствования науки, из природы обстоятельств, практически не применялись для оценки морских рисков, в основе чего лежали обычай или изучение очень приблизительных средних результатов»[103]103
   Hendricks Frederick. Contributions to the History of Insurance, and of the Theory of Life Contingencies, with a Restoration of the Grand Pensionary De Witt’s Treatise on Life Annuities // Journal of the Institute of Actuaries (The Assurance Magazine). 1852. Р. 126.


[Закрыть]. При этом нидерландский юрист К. ван Бейнкерсхук (Cornelius van Bynkershoek) отмечает другое: «Все же в те времена договоры [страхования] не были известны настолько, чтобы давать повод найти их в Римском праве»[104]104
   Bynkershoek Cornelius van (1995). Quaestiones Juris Publici (On Questions of Public Law). William S. Hein & Company, Lib. 1, cap. 21.


[Закрыть].

К. ван Бейнкерсхук

Д. Дуер по этому поводу писал: «Вопрос о том, было ли морское страхование, как оно практикуется сегодня, известно древним, остается нерешенным… Вероятные рассуждения, похоже, диктуют дать утвердительный ответ; тем не менее, когда мы рассматриваем документальное наследство, сохранившееся из античности, полное отсутствие прямых и положительных свидетельств представляет собой возражение, которое не так легко преодолеть и, возможно, что этот отрицательный аргумент перевешивает саму вероятность. Всеми признается, что договоры морского займа или бодмереи – займ денег на судно или груз, который должен возвращаться только в случае благополучного возвращения судна, и при котором заимодатель выступает просто страховщиком в размере своего аванса, были хорошо известны и имели широкое хождение. Термины «de nautico fænore» (морской займ) и «de usuris» (проценты), которые содержаться в этих договорах, относятся к наиболее подробным и информативным в Римском праве; вместе с тем, нигде в огромном массиве гражданского права, ни в институциях, сводах законов, кодексах или статутах Юстиниана, ни в каких-либо законах императоров, преемников Юстиниана, нет следов существования страхования как отдельного и независимого договора. Поэтому многие видные ученые и юристы пришли к заключению, что страхование, в собственном смысле слова, не просто как название, но и сам договор, не были известны римлянам…»[105]105
   Duer John. The Law and Practice of Marine Insurance, New-York: John S. Voorhies, 1845, Vol. I. Р. 7–8.


[Закрыть]. При этом сам же Д. Дуер делает оговорку, что «молчание Римского права» не совсем корректная фраза, поскольку «wager policies» или «азартные (на пари) полисы» были знакомы римлянам: «Такой вид страхования был известен римлянам. Если некий корабль прибудет из Азии, я вам дам такую-то сумму… Если он не прибудет, вы мне дадите такую-то сумму»[106]106
   Duer John. The Law and Practice of Marine Insurance, New-York: John S. Voorhies, 1845, Vol. I. Р. 8.


[Закрыть]. Д. Дуер при этом оспаривает позицию Эмеригона, который считал такие полисы азартными. Если лицо, которое оплачивает меньшую сумму в случае благополучного прибытия судна, фактически являлось его владельцем, договор считался так называемым «valued policy», т. е. валютированным полисом или полисом с объявленной стоимостью[107]107
   Полис, в котором указана согласованная стоимость страхового объекта; в случае полного уничтожения застрахованного имущества в результате страхового события владельцу полиса будет выплачена согласованная сумма без каких-либо корректировок.


[Закрыть], однако, покрывавшим только единичный риск полной гибели.

В дигестах Юстиниана имеется еще один отрывок, в котором признаетcя этот вид договора, и поскольку он выбран в качестве иллюстрации, справедливо предположить, что на практике он применялся нередко. «Conditio vero efficax est quæ in constituenda obligatione inseritur, veluti centum dare spondes nisi navis ex Asia venisset? – «Действительно ли включение обязательного условия о том, что если корабль не прибудет из Азии, необходимо нести обязательства?»[108]108
   Цит. по кн. Duer John. The Law and Practice of Marine Insurance, New-York: John S. Voorhies, 1845, Vol. I. Р. 8.


[Закрыть]. Все эти отрывки, если договоры, на которые ссылается Д. Дуер, не являются «азартными», позволяют достаточно обоснованно предположить, что определенные элементы страхования были известны римлянам. А если допустить, что данные договоры были «азартными», то, если предположить, что страхование практиковалось в форме пари, это усиливает догадку, что они были также известны как договоры гарантии или возмещения (contracts of indemnity). Вполне вероятно, что правомерное использование договоров предшествовало злоупотреблениям ими.

В поздней работе нидерландского философа, географа и дипломата К. Ф. де По (Cornelius Franciscus de Pauw) под названием Recherches Philosophiques sur les Grecs («Познавательная философия о Греках») сказано, что афиняне были хорошо знакомы с природой векселей, но при этом он также не был уверен, что они практиковали страхование морских кораблей. Хотя он отмечал, что афинянам было знакомо понятие баратрии[109]109
   Cornelis de Pauw, Recherches Philosophiques sur les Grecs, Georges Jacques Decker & Fils, Berlin, 1788, Vol. II, Sect. V, § 1, p. 271.


[Закрыть]. В подтверждение мысли о том, что страхование не было известно в Афинах и остальному древнему миру, А. Парк задается вопросом о том, что если бы это было не так, тогда почему мы не находим каких-либо следов обратного в истории, в речах древнегреческих ораторов или в законах. И вряд ли под векселями подразумевалось страхование, а также при упоминании баратрии, поскольку, если бы существовал договор страхования, наверняка было бы упоминание о том, кто несет убытки[110]110
   Park, James Allan, A System of Law of Marine Insurances, 6^th Ed. London, A. Strahan, 1809, Vol. I, Introduction, XIX, (b).


[Закрыть].

Мнение, что страхование не было развито по причине того, что в древности торговля осуществлялась, главным образом, в каботажном плавании, и кроме обычных рисков, связанных с навигацией, других серьезных опасностей не наблюдалось, и потому ситуация не требовала страхования, вряд ли можно признать убедительным, т. к. тогда и суда были намного менее безопасными, а к тому повсеместно на торговых путях процветало пиратство, не брезговали захватом торговых судом и враги.

Мы придерживаемся того взгляда, что в древнем мире были известны и применялись на практике договоры, помимо бодмереи, содержащие в себе элементы страхования.

Тит Ливий

Так, согласно Ливию, правительство Рима для поддержки купцов, которые снабжали римские армии за границей вооружением, провиантом и другими товарами, согласилось нести все убытки, которые могли возникнуть в отношении перевозимых морем грузов в результате захвата противником или реализации морских опасностей. По свидетельству Светония в более позднее время, в период предполагаемого голода в Риме, император Клавдий поощрял импорт зерна для последующего распределения в столице, обещая тем, кто будет участвовать в перевозках зерна, аналогичную компенсацию[111]111
   См. Titi Livi. Ab Vrbe Condita Libri, Lib. 23, cap. 49//www.thelatinlibrary.com/liv.html.


[Закрыть].

Однако Дж. А. Парк возражал: «Но при всем уважении к такому великому имени, похоже, что это не имеет ничего общего с договором страхования, поскольку это не более, чем то, что обязано делать любое правовое государство в рамках естественного права[112]112
   Park, James Allan, A System of Law of Marine Insurances, 6^th Ed. London, A. Strahan, 1809, Vol. I, Introduction, XV–XVI.


[Закрыть].

Справедливо, что те, кто помогал соотечественникам во времена общей опасности, должны были получать компенсацию из государственного фонда для возмещения своих убытков, если они имели место.

Еще один пример мы также находим в историческом труде Тита Ливия, о некоторых людях, которые отвечали за доставку провизии в армию и которые, quia publicum periculum erat a vi tempestatis in iis, quæ portarentur ad exercitis (досл. с лат. «и без того подвергая природным опасностям товары, которые перевозились по морю» – прим. авторов), пытались мошеннически погубить корабль, а затем рассказывали правителям государства, что на борту находилось очень много ценных товаров, хотя на самом деле они снаряжали очень старые и ветхие суда, на которые грузилось небольшое количество товаров с незначительной стоимостью[113]113
   См. Titi Livi. Ab Vrbe Condita Libri, lib. 25, cap. 3.


[Закрыть].

Интересными представляются записи древнегреческого философа Плутарха (46 г. н. э. – 127 г. н. э.), который отмечал, в некоторой степени саркастически, что Марк Порциус Катóн (Marcus Porcius Cato или Cato the Censor/Cato the Elder – 234–149 до н. э.), являлся крупным ростовщиком и «ссужал деньги в самой дискредитирующей форме спекуляции, т. е. страховании кораблей». Он также подчеркивал, что Катóн тоже вкладывал деньги в работорговлю. Он пояснял, что «те, кто хотел, занимал у него [Катóна] деньги, были должны сформировать большую ассоциацию, и если она составляла 50 партнеров и включала большое количество кораблей, он сам участвовал одной долей в этой компании, и его представлял Квинтио (Quintio), его освобожденный раб, который сопровождал его клиентов во всех их путешествиях. Тем самым, его безопасность не подвергалась опасности, а лишь частично, и он получал большую прибыль»[114]114
   См. Park J. A., A System of Law of Marine Insurances, 6^th Ed. London, A. Strahan, 1809, Vol. I, Introduction, XVI–XVII.


[Закрыть].

Но вернемся к Д. Дуеру и его ссылкам на Эмеригона и Тита Ливия. «Если договор купли (contract of purchase) по своей сути не считался выполненным до момента доставки грузов в порты назначения, римское правительство не несло обязательств ни в соответствии с так называемым «позитивным правом» (positive law)[115]115
   «Позитивное» или «положительное право» (лат. ius positivum) – система общеобязательных норм, формализованных государством, выражающих волю суверена (в роли суверена может выступать народ или монарх), либо не противоречащих данной воле, посредством которых регулируется жизнь субъектов права на некой территории, которые являются регуляторами общественных отношений и поддерживаются всей силой государства.


[Закрыть], ни по естественной справедливости нести убытки, которые могли возникнуть во время морской перевозки. Правило в любой системе права, с которым я знаком, прямо противоположное, и это правило основано на четкой причине: прямое намерение сторон в любом таком договоре переложить риски морской перевозки на продавца. Даже, если покупатель товаров, которые должны быть доставлены продавцом в иностранный порт, соглашается также принять риски на себя, дополнительное соглашение не меняет имущественный интерес. Продавец остается владельцем до момента доставки, а покупатель в течение рейса является его страховщиком в истинном и правовом смысле термина…

Ливий рассказывает нам, что купцы требовали гарантию правительства на случай предполагаемых ими рисков в качестве безусловного обязательного условия договора (express condition)…

Согласно закону, ни владелец, ни капитан судна никогда не несли ответственность за убытки, вызванные непреодолимой силой или неизбежным происшествием (inevitable accident)»[116]116
   Duer John. The Law and Practice of Marine Insurance, New-York: John S. Voorhies, 1845, Vol. I. Р. 16–17.


[Закрыть]. Здесь, пожалуй, следует обратиться к указу одного претора[117]117
   Пре́тор (лат. praetor, от prae-ire – идти впереди, предводительствовать) – государственная должность в Древнем Риме. В ходе исторического развития содержание и функции этой должности менялись. В период ранней римской республики (после упразднения царства) преторами именовали две высшие магистратуры – консулов и диктаторов. В 367 до н. э., со времени законов Лициния и Секстия (Leges Liciniae Sextiae) верховное должностное лицо стало именоваться консулом, а термином «претор» стала обозначаться следующая по старшинству должность, при этом его основной компетенцией стало совершение городского правосудия по гражданским делам. В отсутствие консула претору принадлежала высшая власть. На должность претора могли претендовать римские граждане не моложе 40 лет и прошедшие через нижестоящие должности. Претор избирался сроком на один год и свои обязанности исполнял безвозмездно. С 242 года до н. э. стало избираться два претора – городской претор (praetor urbanus), ведавший судебными процессами между римскими гражданами, и претор для ведения дел между римскими гражданами и чужестранцами или между самими чужестранцами (перегринский претор) (praetor peregrinus).


[Закрыть], упомянутого в дигестах Юстиниана, который объявляет, что владелец судна должен нести ответственность за безопасную транспортировку всех товаров, принятых капитаном судна, и, исходя из общих условий указа, можно сделать предположение, что эта ответственность была общепринятой и абсолютной. Но Ульпиан в своих комментариях к указу ясно указал на то, что убытки в результате таких неизбежных происшествий, как кораблекрушение или пиратство, должны исключаться из обязательств[118]118
   См. подробнее Duer John. The Law and Practice of Marine Insurance, New-York: John S. Voorhies, 1845, Vol. I. Р. 17.


[Закрыть].

Ливий утверждает, что некоторые купцы, которым была обещана компенсация, пытались обмануть правительство путем сфабрикования счетов по кораблекрушениям и убыткам, которые никогда не происходили, и по его мнению по этим притворным убыткам купцы надеялись по специальному соглашению с правительством на денежное возмещение. Ясно, что на такую компенсацию, даже если убытки были надуманными, могли претендовать только судовладельцы и собственники товаров.

Что касается отрывка из Светония касательно императора Клавдия, он требует также небольшого комментария. Из него не следует, что Клавдий планировал покупать зерно. Оно должно было импортироваться на общий рынок Рима для последующей продажи его обитателям, а поддержка императором купцов состояла исключительно в том, чтобы выплатить возмещение, если зерно погибнет во время морской перевозки, и некую фискированную правительственную премию в случае благополучной доставки этого товара[119]119
   См. Duer John. The Law and Practice of Marine Insurance, New-York: John S. Voorhies, 1845, Vol. I. Р. 17.


[Закрыть].

В целом вывод выглядит бесспорным, что в ситуациях, упомянутых Ливием и Светонием купцы являлись владельцами перевозимого груза, и в каждом случае оставались ими как во время транспортировки, так и до момента доставки. Поэтому в каждом случае император являлся страховщиком купца. Он брал на себя все риски во время рейсов, исходя из общественной пользы в случае благополучного завершения перевозки. Возражение по поводу того, что императору не платилась премия, вряд ли заслуживает внимания, поскольку речь идет не о классическом страховании, а о протостраховании, когда еще принцип возмездности не сформировался в качестве конститутивного для договора страхования. Кроме того, власти получали «выгоду» в виде пользы для общества. Наконец, если бы риски транспортировки были возложены на купцов, стоимость рисков, как они их оценивали, была бы, несомненно, добавлена к запрашиваемой ими цене. Если товары перевозятся морем, страхование, оплачена ли премия или нет, или, другими словами, когда возникает справедливая компенсация, всегда представляет собой составную часть цены возмещения, также и фрахт является составной частью этой цены, даже тогда, когда грузовладелец является и судовладельцем. Правда в том, что исторические факты, доказывающие страхование со стороны государства, недостаточны для свидетельства того, что морское страхование было известно как частный договор: но поскольку они [факты] говорят о нежелании купцов отправлять свое имущество в опасные рейсы без гарантии возмещения, свидетельства допускают вероятность того, что, будучи склонными получать большую прибыль, купцы участвуют в рейсах, в которых правительство не заинтересовано, и заключают договоры с частными лицами, поскольку они привыкли рассчитывать на соответствующую компенсацию.

Если морское страхование было известно во времена Юстиниана, это знание и его использование, вероятно, ограничивалось пределами морских городов империи, и это страхование существовало в каждом из них, не в силу какого-либо позитивного права, а как местный обычай. Это была практика купцов, и все вопросы, связанные со страхованием, были определены либо самими купцами, либо местными трибуналами.

Обращение к Риму не было необходимо, когда единственной гарантией могло быть страхование. Если страхование и практиковалось, оно осуществлялось в древние времена либо в форме взаимной гарантии объединившихся торговцев, либо путем распределения бремени среди нескольких лиц, каждый из которых становился ответственным за умеренную часть страховой суммы, и поэтому купец, как правило, заключал страхование без особых проблем в месте своего проживания. Таким образом, морское страхование, сохранявшее изначальную форму торгового обычая, продолжало оставаться незнакомым для законов Рима, в то время как морские займы были приняты и затем защищены законами.

Поэтому неправильно делать вывод на основании «молчания Римского права» о том, что морское страхование не было известно в то время. Составители Кодекса Юстиниана не намеревались включить в свои труды всё морское право, которое действовало на тот момент, и поэтому страхование могло быть пропущено по тем же причинам, которые привели к исключению других отраслей коммерческого права. На самом деле, другие законы морского права, кроме тех, которые относились к морским займам, можно обнаружить под разными названиями в нескольких трудах, как в Пандектах, так и в Кодексе.

К этому следует добавить тот факт, который бесспорно установлен исторической наукой, что трибуналы Рима достаточно активно использовали при разрешении конкретных споров законы острова Родос. Эти закона и в первых решениях Октавиана Августа (Octavianus Augustus).

Octavianus Augustus

В последующие годы решения Августа были подтверждены и продлены Антонином Пием, правившим в Риме c 10 июля 138 года по 7 марта 161 года.

Антонин Пий

Указ этого императора конечно же отличается по форме от современных законов, но поскольку он необычайно краток и представляет собой замечательный образец стиля, в котором властители мира привыкли обращаться к своим подданным, приведем его с переводом с латинского языка: «Ego quidem mundi Dominus, lex autem maris: lege id Rhodia, quæ de rebus nauticis præscripta est, judicetur, quatenus nulla nostrarum legume adversatur. Hoc idem Divis quoque Augustus judicavit» – «Земля находится в моем владении, и моря также принадлежат мне по праву. Пусть дело рассудит закон Родоса в части морских дел, положения которого я предписываю соблюдать в будущем во всех случаях, когда он не противоречит законам Рима. Такое же решение было официально принято святым Августом»[120]120
   Цит. по кн. Duer John. The Law and Practice of Marine Insurance, New-York: John S. Voorhies, 1845, Vol. I. Р. 24–25.


[Закрыть].

Итальянский юрист Д. Адзуни (Azuni) также утверждал, что в соответствии с указаниями Августа, отраженными в 9-ом Законе Дигеста, по всем морским вопросам римляне обязаны были придерживаться законов Родоса, если не существовало какого-либо иного закона, регулирующего предмет спора[121]121
   См. Azuni Domenico Alberto. The Maritime Law of Europe, New-York: G. Forman, 1806, vol. 1. Р. 271–2.


[Закрыть].

Соответствующий указ Антонина был вновь издан Юстинианом. Он включен в Пандекты. Затем Юстиниан по примеру своих предшественников подтвердил действие законов Родоса и потребовал, чтобы им следовали во всех случаях, кроме тех, которые были обусловлены в его собственных законах. Поэтому по большинству интересующих нас в рамках этого исследования вопросов, включая особо важные, законы Юстиниана молчат. Безусловно, имело бы смысл обстоятельно рассмотреть законы Родоса. Именно там мы должны были бы искать свидетельства существования страхования, поскольку, если и имело место какое-либо правовое регулирования договора страхования, то оно должно быть именно в законах Родоса, а не в Кодексе Юстиниана. К сожалению, сегодня нельзя провести необходимое исследование, т. к. законы Родоса до нас не дошли. Однако от этого наши ранее высказанные суждения относительно того, что при развитой морской торговле жители Родоса не могли не знать простейшие способы финансовой защиты от морских рисков, основной формой которой наряду с договором бодмереи служит страхование, а точнее в тот период времени – протострахование, остаются в силе.

В Дигестах Юстиниана существуют определенные решения, которые, как представляется, ссылаются на страхование и показывают, что заключались договоры не только в четких целях страхования, но и в целях, не связанных с морскими рисками.

Известна уже упоминавшаяся фраза Ульпиана «salva fore» («сохранять» или «спасать»). Можно посчитать, что эта ссылка слишком короткая и не очень четкая, чтобы служить основанием для установления факта наличия страхования, но, вместе с тем, обещание сохранности содержит в себе всё для доказательства того, что договор либо являлся страхованием от убытка, либо являлся гарантией от третьей стороны.

Здесь следует заметить, что эта гарантия имеет ту же природу, что использовалась и в одном из Дигестов Юстиниана, в главе под названием «Rem pupilli vel adulescentis salvam fore» – «Касательно гарантии безопасности имущества лица, находящегося под опекой, или несовершеннолетнего» – «Cum pupillo rem salvam fore satisdatum sit, agi ex ea tunc potest, cum et tutelae potest» – «Если дается гарантия того, что имущество лица, находящегося под опекой, будет сохранено, согласно данной оговорке должны быть предусмотрены соответствующие процедуры, когда бы опекунство ни было оформлено»[122]122
   Digest. Liber XLVI, title vi.


[Закрыть]. Согласно ей договор более напоминал гарантию, предоставляемую третьей стороной. В случае с опекуном он был обязан выступать надежным наставником по отношению к несовершеннолетнему лицу или лицу, находящемуся под опекой, и выступать гарантом того, что он сам будет платежеспособным. Даже в этом случае можно утверждать, что, если сторона, чья платежеспособность гарантируется, осуществляет (в качестве премии) встречное предоставление гаранту в ответ на его гарантию. Такой гарант страхует платежеспособность наставника в пользу ученика. Однако в упомянутом Дигесте нет ссылки на третью сторону либо какого-либо предположения, прямого или косвенного, о заинтересованности третьей стороны. Похоже, что оговорка была сделана неким лицом, которое имело деньги, подверженные риску, и которое, боясь их потерять, перекладывало риск утраты на гаранта, с которым это лицо оговорило в своих собственных интересах, что оно будет в безопасности от какого-либо убытка. Если допустить, что данный отрывок предназначен для ссылки на основное соглашение, согласно которому «А» получает от «Б» обещание гарантировать ему компенсацию убытка, тогда следует в качестве вывода, что заявления, которые делались относительно отсутствия какого-либо упоминания о страховании в римском праве, основываются на неверном толковании этого отрывка. Ясно, что ответ «Обещаю» указывает на договор гарантии на случай реализации риска; и, похоже, что сам договор заключен между «А» и «Б», поскольку нет упоминания какой-либо третьей стороны. И далее следует, что «А» оплатило «Б» что-то (т. е. премию) за гарантию на основании того, что оговорка считалась действительной, поскольку, как известно, согласно римскому праву ни один договор не признавался действующим, если в ответ не предоставлялось или не оплачивалось встречное обеспечение. Отсюда, вопрос о том, касается ли ссылка на общий договор всех видов рисков или нет, зависит от того, является ли этот договор между двумя заинтересованными сторонами или просто представляет собой гарантию третьей стороны. Ч. Ф. Треннери писал по этому поводу следующее: «Сам по себе этот отрывок возможно толковать по-разному, но предполагается, что, принимая во внимание ссылки на исторические операции и определенность в том, что эти операции являлись соглашениями между двумя сторонами касательно возмещения на случай риска (безотносительно того, была ли оплачена премия или нет), а также [принимая во внимание] тот факт, что «азартные страхования» были известны и практиковались римлянами, существует вероятность того, что решение Ульпиана ссылается на договор страхования»[123]123
   Trennery C. F. The Origin and Early History of Insurance, including the Contract of Bottomry. London: P. S. King & Son, Ltd., Westminster, 1926. Р. 127.


[Закрыть].

В дополнение к описанным выше методам, с помощью которых могло осуществляться страхование, вполне возможно, что существовал способ, известный как страхование на пари. В Дигесте Юстиниана в Книге XLV содержатся ответы юристконсультов на вопросы, адресованные им относительно правовых последствий определенных соглашений или оговорок, которые напоминают договор пари. В частности: «Africanus 6 quaest.

Si ita quis stipuletur: «sive navis ex asia venerit sive titius consul factus fuerit», utra prius condicio exstitisset, stipulatio committetur et amplius committi non potest. sed enim cum ex duabus disiunctivis condicionibus altera defecerit, necesse est, ut ea, quae exstiterit, stipulationem committat». – «Когда кто-либо оговоривает следующее: «Если судно должно прибыть из Азии, или Титий будет назначен консулом», не важно, какое из условий наступит первым, оговорка становится действительной, но это не будет иметь силу во второй раз. Поскольку, если одно из двух условий не будет выполнено, то то условие, которое будет исполнено, обязательно сделает оговорку действительной»[124]124
   Digest. Liber XLV, title I – De verborum obligationibus («Касательно устных обязательств»), sect. 63, Africanus.


[Закрыть]. И также: «Scaevola 12 quaest. Si quis ita stipulatus fuerit: «decem aureos das, si navis venit et titius consul factus est?» non alias dabitur, quam si utrumque factum sit. idem in contrarium: «dare spondes, si nec navis venit nec titius consul factus sit?» exigendum erit, ut neutrum factum sit. huic similis scriptura est: «si neque navis venit neque titius consul factus est?» at si sic: «dabis, si navis venit aut titius consul factus sit?» sufficit unum factum. et contra: «dabis, si navis non venit aut titius consul factus non est?» sufficit unum non factum. – «Когда кто-либо оговаривает следующее: «Ты оплатишь десять ауреусов[125]125
   Ауреус (aureus) – золотая монета древнего Рима, изначально стоила 25 денариев, имела хождение с 1-го века до н. э. по 4-й век н. э., впоследствии была заменена солидом (solidus).


[Закрыть], если судно прибудет и Титий станет консулом?», деньги не потребуются, если произойдут оба эти события. То же правило применяется в противном случае, «Ты обещаешь заплатить, если судно не вернется, и Титий не будет назначен консулом», поскольку существенным является то, что ни одно из этих событий не должно произойти. Следующее письменное соглашение напоминает это, а именно, «Если судно не прибудет, и Тития не сделают консулом». Однако, если оговорка будет прописана в следующих условиях: «Ты оплатишь, если судно прибудет, или Титий станет консулом?», важно, чтобы имело место одно из этих событий. С другой стороны, если оговорка звучит как «Ты обещаешь заплатить, если судно не вернется, или Титий не будет назначен консулом», важным считается то, что не произойдет только [или хотя бы] одно из этих событий»[126]126
   Digest. Liber XLV, title I – De verborum obligationibus («Касательно устных обязательств»), sect. 129, Scævola, 12.


[Закрыть].

Утверждение, что такие соглашения являлись исключительно «азартными», адаптированными или приспособленными к коммерческим результатам, безусловно, подтверждается тем фактом, что в течение позднего периода существования Римской империи и раннего Средневековья такая система страхования на пари постоянно применялась в ведущих портовых городах, таких как Флоренция, Неаполь, Марсель, хотя было признано, что подобные договоры не являлись договорами истинного страхования.

Англичане называют его «true insurance». А скорее эти договоры имели аморальную природу, поскольку в них отсутствовали необходимые положения для предупреждения лица не страховаться для получения выгоды в случае утраты своего имущества, т. е. не использовать термин «страховаться» в противоправном смысле.

Данный недостаток в системе привел к запрету страхования в большинстве крупных торговых центрах. Это имело место в Амстердаме, Генуе, в Англии и Франции, где, на основании того, что страхование может означать лишь компенсацию и не может использоваться как средство зарабатывания прибыли, было принято специальное законодательство, направленное против такой формы договора. Опять же, как упоминалось ранее, в 215 году до н. э. обман правительства посредством организации намеренных кораблекрушений и заявлением явно завышенной стоимости утраченных товаров носил достаточно массовый характер. Поэтому частные лица или общества, которые осуществляли коммерческое страхование, должно быть, были более ответственными за мошенничество, если применяли «азартное страхование». Такая система мошенничества была известна каждому торговцу того времени. То, что законодательство было строго направлено против какой-либо сделки, которая побуждала собственника или капитана судна к соблазну погубить судно, не вызывает сомнений. Как частные лица, участвовавшие в договоре в качестве компенсирующей стороны в случае убытка, так и государство были настроены против мошеннических действий, и, более того, государство принимало специальное законодательство для предотвращения распада морской торговли. Поэтому маловероятно, что договоры, которые так легко допускали мошенничество и встречали сопротивление у наиболее честных членов торгового сообщества, были молчаливо разрешены либо считались легальными. Отсюда следует, что эти «азартные страхования», вероятно, рассматривались в качестве истинного страхования только, если речь шла о стоимости товаров. Д. Дуэр отмечает: «Если страхование практиковалось в форме пари, это усиливает предположение, что оно было также известно как договор возмещения. Судя по опыту современной Европы, вполне вероятно, что легитимное использование договора предшествовало злоупотреблениям»[127]127
   Duer J. Lecture on the law of representations in marine insurance. New York, 1844. Р. 33, note 1.


[Закрыть].

Существует и другое возможное объяснение этим отрывкам, а именно, то, что они поддерживались мнением римских консулов в отношении любых договоров страхования от чрезвычайных обстоятельств. Разумно предположить, что, если, а это почти достоверно, существовали частные ассоциации, осуществлявшие взаимное страхование, и, вероятно, компании либо ростовщики, проводившие страхование для своей собственной прибыли. Эти объединения насколько это возможно вели свои дела замкнуто, а в случае спора, который не мог быть урегулирован между членами гильдии или компании и их клиентами, дело вуалировалось так, чтобы скрыть истинную природу деловых операций.

Поэтому ещё раз подчеркнем, что есть все основания для утверждения о том, что страхование иного, чем страхование жизни, было известно и практиковалось римлянами. В подтверждение этого концентрированно укажем на следующие, ранее анализируемые, свидетельства:

(а) 215 год до н. э. Договор, по которому правительство страхует торговцев. В этом договоре предусмотрено существование гарантии на случай убытка, возникающего вследствии определенных причин; эквивалентность или равнозначность услуг, предоставлямых за оплаченную премию; и владение грузами.