Текст книги "Виктор Маслов"

Потом я поинтересовался у Виктора Александровича, зачем он так расшумелся перед игрой. И удивился, узнав, что это был его психологический ход: “Слишком мои мальчики разошлись. А тут через три-четыре часа играть!”».

Маслов как-то сказал Сальникову, что в команде обязательно надо иметь хотя бы двух закарпатских футболистов. На естественный вопрос «Почему?» Маслов, подбиравший игроков, что называется, поштучно, ответил: «Так ведь они смотрят на футбол, как русский мужик на лесоразработки, где можно заработать деньги… Они ведь и не пьют, чтобы не растратить заработанное, и всё везут на родину, вкладывают деньги в недвижимость – дома у них там настоящие!..»

Однажды во время турне по Африке, когда некоторые «старики» втайне надеялись передохнуть, пока молодые будут бегать, у Турянчика поднялась температура. Но он, по свидетельству Бибы, терпел и Маслову не признавался. Во-первых, не представлял, как это команда выйдет играть без него; во-вторых, не собирался никому уступать свое место в составе. У Шустикова в «Торпедо» при Маслове выработалось: пропустить матч, отдать свое право бороться за победу другому – это несчастье.

Конфликты в команде, понятно, возникали. Но какого рода? Только футбольные. «Вот, допустим, сегодня на тренировке, – рассказывает Сабо, – кто-то кого-то в борьбе за мяч ударил: игроки, как петухи, сошлись, потолкались, и это уже чуть ли не как трагедия воспринимается. А у нас практически на каждом занятии подобное происходило. Просто никто никому не хотел уступать». При Маслове двусторонние матчи на укороченном поле киевские динамовцы почти никогда не доигрывали до конца. Часто бывало так, что игроки только сцепились, как раздается команда тренера: «Стоп! Закончили играть, побежали вокруг поля без мяча!» На этом всё и заканчивалось. «Но ни у кого за душой, я говорю вам это честно, не оставалось обиды, – говорит Сабо, – никто не затаивал злобу – мол, я тебе отомщу. А когда выходили на игру, так друг за друга горой стояли! Стоит сопернику кого-то из наших только тронуть, так за него товарищи будут мстить по всему полю! То есть это была Команда!»

Михаил Гершкович ушел в свое время из «Торпедо» не по своей воле – по воле Маслова. Из-за характера? «Характер – не характер, – говорит Михаил Данилович. – Я за справедливость все время выступал, молодой был, горячий. Точнее, вспыльчивый. Кому из руководителей такое понравится. Считал, что все должно быть по справедливости. Вот как-то проштрафились двое, загуляли. А попадает одному. Я, конечно, права качать: где справедливость, говорю? Но у меня одна правда, а у Деда нашего – главного тренера “Торпедо” Виктора Александровича Маслова – правда своя. В общем, независимый я был. Старался быть. И в жизни, и на поле… Помню, как к нам в команду пришел секретарь комсомольской организации ЗИЛа и начал нас учить, как играть. На заводе, мол, народ вкалывает, а вы? Ну, я не выдержал, встал и ему в ответ: “Вы что, думаете, мы тут прохлаждаемся? Думаете, нам легко?” В общем, Аркадий Иванович Вольский, который тогда партком завода возглавлял, всю эту ситуацию успокоил и сделал так, что этот комсомольский секретарь у нас больше не появлялся. У нас с Аркадием Ивановичем были очень хорошие отношения. Дед об этом знал, и уволили, кстати, меня в тот момент, когда Вольского не было в Москве. Тогда, в конце 1971-го, у нас характер на характер вышел. Дед посчитал, что я атмосферу могу испортить в “Торпедо”. Может, и стоило нам объясниться, не знаю. Но теперь что об этом рассуждать…

И вот в Гагре, Дед тогда уже “Арарат” тренировал, подходит ко мне человек из ереванской команды и говорит: “Виктор Александрович хочет поговорить с вами”. Я подошел к араратовскому автобусу. Слово за слово, вспомнили про мое отчисление. И получилось так, что он признался в своей неправоте. Это был важный момент для меня, но ведь что случилось – уже не вернешь. Да и характер не переделаешь…»

Когда возникала необходимость, Маслову хватало твердости и жесткости. Никите Павловичу Симоняну запомнился один случай – как Маслов авиабилеты выбивал. Группа молодых тренеров, в которую Симонян и входил, возвращалась в 1962 году с чемпионата мира в Чили. В составе группы был и Виктор Александрович. Летели через Нью-Йорк. Там выяснилось, что для трех тренеров не хватает билетов, придется задержаться. «Так Маслов, – вспоминает Симонян, – устроил разнос – всем, кто находился рядом: ребятам из спецслужб, контролировавшим нас в поездке, представителю СССР в ООН, а также сотрудникам “Аэрофлота”. По столу – кулаком! Все оторопели. И сразу же нашлись билеты до Москвы с пересадкой в Лондоне».

В истории советского футбола фигура Маслова стоит особняком. Всем было хорошо известно, что он, мягко говоря, не отличался тягой к теоретическим знаниям, строил свои команды на интуиции, на природном понимании футбола, но добился при этом очень многого.

Современный тренер обязан учитывать, воспринимать и перерабатывать гигантский объем информации, причем этот информационный поток возрастает в геометрической прогрессии. «Но если выбирать между тренером образованным и тренером талантливым, предпочтение, безусловно, нужно отдать второму, – говорит Гаджи Гаджиев. – Виктор Александрович Маслов, великий советский тренер, именно так и работал – по наитию. Но справедливо будет отметить, что объем информации, которым оперировал Маслов, невозможно поместить в наше время. Это кардинально разные величины. Сегодня в штабе каждого серьезного клуба есть узкие специалисты – в частности, тренеры по физподготовке. Хотя стоит признать, нередко приходится сталкиваться со специалистами в кавычках, которые имеют очень примитивное, чисто механическое представление о предмете: понимание того, что за процессы происходят в организме спортсмена, у них отсутствует напрочь. Не буду давать огульных оценок, но главный тренер в своей работе очень часто опирается исключительно на свои знания и на свой опыт».

Для профессии тренера опыт, по мнению Гаджиева, – вещь в высшей степени важная, поскольку сама суть тренерской работы подразумевает цикличность проблем, которые нужно решать из года в год. Значит, на основе имеющегося опыта есть возможность найти оптимальные пути их решения. «Но коль скоро, – считает Гаджиев, – мы говорим о мере таланта, давайте понимать: если тренер действительно талантлив, он предпримет такие шаги, которые позволят ему не спотыкаться на одной и той же проблеме дважды. Вот что такое талант. Одна из его граней, точнее».

«Это был необыкновенный человек, наживший огромный авторитет в мире футбола, – рассказывает Анатолий Бышовец. – Вспоминаю одно из занятий на стадионе имени Хрущева, которое он проводил. Тренировка, что называется, не шла. И Маслов, не стесняясь нас, вдруг заплакал. То были слезы мудрого человека и великого специалиста. Маслов был сентиментален, а его кажущаяся суровость – лишь бумажным щитом, за которым пряталось уязвимое для всякой колкости и несправедливости сердце. Удивительно, но Маслов не имел специального физкультурно-педагогического образования. Он был просто талантлив от Бога. И при всей его напускной жесткости и требовательности, он был очень мягок и добр. Его футбольная философия основывалась на мудрости и наитии. Никаких научных обоснований, но всё настолько естественно, что это изумляло многих. Мы могли после тренировки собраться и почаевничать, после матчевых разборов игры общаться в непринужденной обстановке. То были футбольные “Диалоги” Платона. Мне есть с кем сравнить мудрость Деда, ведь в сборной я работал с Качалиным, Якушиным, Николаевым, Морозовым. Это, безусловно, выдающиеся тренеры. В методике своей работы они значительно отличались друг от друга. Но Маслов был посильнее их. Так сказать, тренер более крупного калибра».

Маслов обладал острым и сметливым умом – такой бывает лишь у тех, кто до всего в жизни доходит сам, а не берет готовые рецепты из учебников. Потому-то, по воспоминаниям близко знавших его людей, он определял физическую готовность игроков на глазок, лишь внимательно понаблюдав за тренировкой. И ведь, что интересно, практически никогда не ошибался. В перерывах матчей, каким бы ни был счет после первого тайма, Маслов не рассусоливал, но команду завести умел. Геннадий Гусаров вспоминал, как однажды, когда торпедовцы играли в Вильнюсе и первый тайм проигрывали, Маслов зашел в раздевалку и всего лишь сказал, сравнивая нас с соперником: «Кто вы и кто они?» Во втором тайме проблем у «Торпедо» не возникло и матч они выиграли.

Киевское «Динамо» Маслова, по мнению одного из украинских блогеров, занимающихся футбольной тематикой, «играло в настоящий искренний футбол (как бы потом не загадили это словосочетание): это был футбол, который радовал глаз, заставляя переживать, сочувствовать, восхищаться, любить, боготворить и ненавидеть. Этот футбол напоминал футбол школьного детства, только вместо портфелей или камней стояли штанги, а вместо пацанов – с таким же энтузиазмом и азартом играли взрослые мужики, которые не только нас радовали своей игрой, но и, играя, радовались сами. Хитроватый на вид, простоватый, как папа Карло, Маслов слепил блестящую команду – лириков, только не безвольных, как Арлекино, а умеющих постоять за себя». Прекрасные слова!

Виктор Понедельник говорит, что Маслов и в сегодняшнем футболе работал бы успешно. «Без образования?» – спросили интервьюеры. «У многих нынешних тренеров как раз с образованием беда», – ответил Понедельник.

«Федерация футбола СССР в те годы постоянно практиковала такой метод контроля над тренерами, как переаттестация, – вспоминает Андрей Биба. – Наставники команд мастеров, съезжавшиеся в межсезонье со всей страны, на несколько дней становились как бы студентами. Прослушав курс лекций по всем аспектам подготовки футболистов – от анатомии до премудростей тактики, они потом сдавали экзамены. И вот в один прекрасный день является на экзамен Маслов, тянет билет… и от волнения вдруг становится красный, как рак в кипятке: давление у него почти до 200 подскочило. Экзаменаторы не на шутку струхнули и решили дальше судьбу не искушать – поставили Деду зачет и отпустили с миром. Маслов, мол, и так все знает».

И потом – что такое образование и почему считается, будто Маслов вообще без него? А восемь классов, а фабзавуч, а курсы для инструкторов спорта, а постоянное пополнение знаний в высшей школе тренеров? Высшего образования у Маслова не было. Но причем тут высшее образование? Понедельник прав: как раз у многих из тех тренеров, у кого высшее, – со знаниями беда.

Феноменальную интуицию Маслова известный спортивный врач Савелий Евсеевич Мышалов объясняет тем, что Виктор Александрович не мог пройти мимо любой мелочи – ему все было интересно. Мышалов, к слову, поведал такую историю. Он работал на чемпионате мира 1970 года со сборной СССР, а Маслов на тот турнир ездил в роли наблюдателя. «Однажды, – рассказывает Мышалов, – он меня просто потряс. Ко мне подошел Мунтян и говорит: “Доктор, у меня что-то стопа покраснела”. Показал стопу. Действительно, покраснела. Говорю ему: зайди, я посмотрю и повязку тебе наложу. А рядом стоял Дед. И говорит мне: “Доктор, а ведь это рожа”. Я дар речи потерял: Маслов, не имеющий специального образования, на улице ставит диагноз. Откуда ему известно, что краснота рожи отличается от банального воспаления? При рожистом воспалении появляются совершенно четкие границы. Осмотрев Мунтяна у себя в номере, я их увидел».

У Анатолия Бышовца однажды поинтересовались, откуда у Маслова с несколькими-то классами образования такие прозрения. «Разве мало, – ответил Бышовец, – талантливых людей без образования? Внутренняя культура, понимание футбола – это с образованием ничего общего не имеет… И, возвращаясь к Маслову, – это природа. Гений».

Ничего общего с образованием не имела феноменальная масловская интуиция – житейская и тренерская. По мнению игравшего у Маслова в киевском «Динамо» Владимира Трошкина, иногда она «обретала мистический оттенок». «Ну, например, – рассказывает Трошкин, – построились перед тренировкой, а, скажем, Соснихин опаздывает. Каким был в таких случаях традиционный набор оправданий игроков? Будильник вовремя не прозвенел. В автомобильную пробку попал… И вот наш товарищ уже показался на горизонте, торопится, летит во весь дух. Маслов следит за ним глазами и вдруг произносит: “Сейчас что-нибудь про утечку газа сморозит”. Подбегает Соснихин: “Виктор Александрович! Запах странный в квартире почувствовал – пришлось срочно газовщика вызывать”. Мы – в легком шоке: точно знаем, что сговориться они не могли…»

Однажды на предсезонном сборе на юге команда собралась в холле гостиницы посмотреть телевизор. Транслировали чемпионат страны по фигурному катанию. Маслов беседует с футболистами о тренировке, время от времени бросая взгляд на экран. Потом стал внимательно следить за выступлением пары Роднина – Уланов, занявшей в итоге третье место, и вдруг сказал: «Вот эту девчушку хорошенько запомните – вырастет со временем в звезду мирового класса». Родниной тогда было 18 лет, и никто из игроков не помнит, чтобы Маслов, сделавший такой прогноз, когда-либо следил за тем, что происходит в мире фигурного катания.

Никакие аттестации-переаттестации не в состоянии наделить тренера талантом психолога. Он или есть, или его нет. Маслов чувствовал игроков, как себя. Предугадывал почти всё, что они задумывали. Хрестоматийная (применительно к Маслову) история. После какого-то товарищеского матча за границей четверо футболистов договорились пойти выпить куда-нибудь подальше от тренерского глаза. Только они собрались, как в номер к ним зашел Маслов с бутылкой коньяка. Предложил отметить победу. Вышло по 100 грамм на брата. Уходя, Маслов сказал: «Я знаю, вы сейчас отдыхать будете». Выпивать четверка не пошла.

Маслов мог со старшими футболистами душевно посидеть. «И правильно делал, – говорит Андрей Биба. – В команде, где каждый игрок – личность, со своим характером, каждый со своими причудами, тренеру работать непросто. Но Виктор Александрович нашел подходы. Искал и нашел. У него все было открыто. Поэтому никто не чудил на стороне. Мы могли собраться вместе и посидеть. Все на виду. И не мешало».

Легендами становятся, обрастая всё новыми «подробностями», рассказы о том, как Маслов выпивал с игроками. Выдумано по этому поводу гораздо больше, чем было на самом деле. Игравшие у Маслова и Лобановского футболисты шутили: «Тосты Маслова лучше, чем тесты Лобановского». Да, иногда Виктор Александрович в том же киевском «Динамо» мог пропустить с футболистами в дни, свободные от тренировок и матчей, по рюмке-другой, но, во-первых, таких случаев было раз-два и обчелся, а во-вторых, действовал Маслов по принципу: «Если не можешь остановить пьянку, возглавь ее…»

«Я, – говорит Анатолий Бышовец, – чаще вспоминаю, как мы с Масловым не водку, а чай пили. Всей командой высыпаем на веранду – и начинается разговор под чаек. О соперниках, о футболе, о жизни… Самое удачное тактическое занятие!»

К вопросу об общекомандных посиделках. Торпедовцев – в разные годы своей работы – на базу в Мячково Маслов «завозил» за два-три дня (а в исключительных случаях – и за четыре) до матча. Развлечений никаких, кроме телевизора в холле. Гаджетов в ту пору не существовало, о мобильных телефонах и не слышали. Имелся на базе всего один стационарный телефон, на который (и с которого) дозвониться было очень сложно. Футболисты не знали порой, чем себя занять вечерами, после тренировки и ужина слонялись без дела. Ближе к сумеркам Виктор Александрович выходил на крылечко, присаживался. «Останавливал, – говорит Александр Тукманов, – всех встречных и увлекал беседой о футболе, о предстоящем матче. Постепенно все ребята собирались вокруг Деда и внимали его рассказам. Любой вопрос можно было задать и получить на него развернутый ответ. Об этих посиделках дотемна мы всегда вспоминаем с большой теплотой».

Психологическая подготовка футболистов – важнейшая составляющая тренерской работы. В новейшие времена стало модным обращаться к услугам профессиональных психологов. Маслов сам был потрясающим психологом. Для него не существовало мелочей во взаимоотношениях с футболистами.

Однажды в Мячкове он перед каким-то важным матчем вдруг сказал торпедовцам: «Ребята, сегодня, как стемнеет, пойдем яблоки воровать. Я приметил тут один садик». Игроки оживились, стали разрабатывать план действий. И наворовали, как в детстве, под рубахами принесли белого налива. Потом, правда, явился хозяин – и к Маслову: «Виктор Александрович, тут ваши ребятки набедокурили». А Дед ему в ответ: «Тебе яблок жалко, что ли? Вон у тебя их сколько!» «С юмором был человек, – вспоминает бывший торпедовец Вадим Никонов, – но злой, когда его обидишь или что-то не так сделаешь. Во всех проявлениях он был Человечище! И любить умел, и ненавидеть, и прощать. И всё от души».

Маслов как никто умел находить тесные душевные контакты с футболистами и их семьями. Умел поддерживать любую беседу, любил шутки, острые прибаутки, задушевные русские песни. Глаза его всегда светились теплотой, добротой, сердечностью. «Но бывал Маслов и “грозным дедом”, – вспоминает Виктор Понедельник. – Это когда дело касалось защиты ребят от разных околофутбольных жучков или шел разговор об игровой дисциплине. Маслов был принципиальным человеком в большом и малом. Никакие соображения личного порядка не оказывали на него ни малейшего влияния. У него все было подчинено одной цели – интересам всех ребят, всего коллектива, интересам футбола».

У Олега Блохина навсегда отложилось в памяти, как перед каждой домашней игрой команда собиралась вечером на базе за чаем с вареньем.

«Правда, – говорит Блохин, – пить чай было не обязательно. Но собирались все. Я в такие вечера обычно забирался куда-нибудь в уголок, чтобы не особенно бросаться в глаза старшим ребятам или самому Маслову. За чаем сам собой возникал задушевный разговор. И было замечено: если чаепитие удавалось, проходило интересно, живо, с юмором, то на следующий день команда матч выигрывала. Скажете: мистика! Но вот “дед” этот самый “чай с вареньем” относил к области психологической подготовки спортсмена и предварительной настройки его нервной системы на будущий поединок».

Маслов очень тонко чувствовал атмосферу, окружавшую команду. Когда считал нужным, собирал футболистов в неофициальной обстановке, чтобы поговорить «по душам». «Кто хотел, – вспоминает Йожеф Сабо, – мог выпить. Это не возбранялось. Но никто никого не неволил». Было и другое. Команда сама, без тренеров, наводила порядок в своих рядах, когда того требовали обстоятельства. Разговаривали между собой по-мужски. Перед важными матчами, да и не только перед важными, никто и думать не мог о выпивке. Мысль была только одна: не подвести команду. Если кто-то вдруг накануне предматчевого сбора (или – что еще хуже – на самом сборе) нарушал режим, то устраивал для себя дополнительное занятие. Маслов видел это, понимал, что произошло, но делал вид, будто ему невдомек – с чего это тот или иной игрок принимался вдруг так усердствовать под смешки партнеров. За Маслова футболисты готовы были стоять горой. Особенно привлекала их – это о человеческих качествах тренера – масловская независимость перед «сильными мира сего».

Евгений Котельников, для киевского клуба человек не посторонний (играл за него, работал в его системе), знал Виктора Маслова по долгу службы. Когда «Дед» возглавлял «Динамо», Котельников руководил детской школой. «У нас был ежедневный контакт. Маслов любил посещать тренировки старших групп, матчи. Давал методические советы. Делать это ему было удобно – тогда главная команда “Динамо” тренировалась и проживала на Нивках, рядышком размещалась и детская школа. На Блохина, Зуева, Дамина он обратил взор, когда те были юниорами. А еще особое внимание обращал на антропометрические данные игрока, фактуру».

«Маслов, – вспоминает Котельников, – владел обстоятельными знаниями о футболе, издавал научные работы, публиковался в печати. От природы он был многогранным человеком, разбирался в людях. Припоминаю: чтобы “раскусить” собеседника, наливал ему полную рюмку, а затем начинал беседу. Считал, что таким образом человек становится откровеннее, самим собой. Однажды мы сидели с тренерами динамовской школы, общались. Заходит Маслов. Посмотрел на нас, вынул из кармана 50 карбованцев. А у него в “Динамо” зарплата была 250, с премиями за победы получал где-то 400. Через полчаса все самое лучшее из соседнего магазина было на нашем столе. Так от нас – из первых рук! – он узнавал о состоянии дел в детской школе – низкой зарплате тренеров, проблемах с инвентарем и многом другом».

В 1973 году «Торпедо» отправилось в турне по Америке. В Нью-Йорке после игры с «Космосом» (за который спустя некоторое время стал выступать Пеле) команда вернулась в отель, но выяснилось, что ресторан уже закрыт. Виктор Александрович предложил ребятам: «Проходите ко мне в номер, нам там обещали накрыть». Команда поднялась к нему в люкс – действительно, накрыт большой стол на двадцать человек. Расположились кто где, стульев на всех, естественно, не хватает. Кто на кровать сел, кто на подоконник, кто прямо на пол. И тут в номер вошел – никто так и не понял, как он сюда пробрался – фотокорреспондент и принялся бесцеремонно всех, в том числе и сидевших на полу, снимать. «Мы, – вспоминал капитан «Торпедо» Виктор Шустиков, – удивленно на него глядим. А наш Дед буквально срывается с места, хватает пришельца за шкирку и трясет его так, что сейчас, кажется, из того душа вон. На помощь бросается еще и наш вратарь Витя Банников. И тоже давай тузить этого корреспондента. Вся команда есть перестала, смотрит на происходящее, широко раскрыв глаза. В конце концов Маслов с Банниковым берут этого парня и просто выкидывают из номера. После чего Дед поворачивается к нам и спокойно так, довольным голосом говорит:

– Кушайте, ребята. Это мерзавец из Би-Би-Си».

Разумеется, папарацци к Би-Би-Си не имел никакого отношения. Во-первых, у Би-Би-Си, телерадиовещательной корпорации, не было своих печатных изданий. Во-вторых, дело происходило в Штатах, где и своих «желтых» газет и еженедельников хватало. Но в те времена в Советском Союзе «Би-Би-Си», благодаря советской пропаганде, было названием нарицательным, под него подходило все, что имело какое-то отношение к недружественным, антисоветским публикациям.

В ходе возобновившегося ужина выяснилось, что в 1969 году Маслов и Банников ездили в такое же турне с киевским «Динамо» и тоже играли в Лос-Анджелесе и Сан-Франциско. И тогда возникла схожая ситуация: этот же фотограф снимал киевлян, а потом в газете появился репортаж под заголовком «Русские свиньи и едят по-свински». За что Виктор Александрович получил по возвращении колоссальный нагоняй. И не запомнить этого фотокорреспондента он, конечно же, не мог, а узнав, с удовольствием отвел душу.

Среди любимцев Маслова его сын Александр в одном ряду с Александром Медакиным, Валентином Ивановым, Валерием Ворониным, Николаем Маношиным, Владимиром Мунтяном, Андреем Бибой, Виктором Серебряниковым и Евгением Рудаковым называет Вадима Никонова. «Виктор Александрович, – вспоминает Вадим Станиславович, – знал, наверное, что есть такой Никонов в “Торпедо”: он, работая в Киеве, за нами следил. Воронина вообще по-отцовски любил. Да всех своих воспитанников – это его детки были… И вот Маслов в “Торпедо” из Киева возвращается, а я на сбор приезжаю с месячным опозданием. Вместе с Толей Фетисовым. А почему опоздали? От армии прятались! За нами патруль, как я узнал, даже в Хосту приезжал. Тренируюсь, в первом же матче два мяча забиваю – новому тренеру понравиться надо. Начинается сезон – и катастрофа. До Маслова я, может, первой скрипкой и не был, но из основы не выпадал. А Виктор Александрович меня в дубль отправил на три месяца. Как я дулся! Но вовремя одумался. Забивал-забивал за дубль, а в Киеве выпустил меня Маслов на замену. Удачно отыграл – и все вернулось. Тоже любимчиком стал. Хвалил Дед редко, чаще брюзжал – а глаза такой добротой светились… После, годы спустя, разговорились: “Ты, Вадим, не туда шел. Катился по наклонной!” Он всё знал, всё видел. Чем я заниматься стал… Чем футболист занимается, когда голова закружилась? Компании, друзья… Тренироваться хуже стал. Вот Маслов спесь с меня и сбил. Великий тренер!» В 1973 году Маслов сделал Никонова капитаном «Торпедо». Когда радовался успеху игрока и команды (не только Никонова и не только «Торпедо»), от души восклицал: «Ну и дьявол же ты!»

Никонову Маслов много помогал. Однажды Никоновы поругались с родителями. Деваться им с женой было некуда – а у них уже маленькая дочка, год еще не исполнился. Что делать? Маслов решил этот вопрос просто. Пошел к домоуправу ЗИЛовского дома, взял ключ, отдал Никоновым и сказал: «Живите пока так, без прописки, а там, глядишь, все образуется». «Много он хорошего футболистам делал, – рассказывает Никонов, – однако одни платили ему добром, а другие в душу гадили. Но он всё терпел, стоял насмерть. Говорил: “У меня сейчас правая рука плохо работает, но я могу и левой кренделей надавать”».

Вадим Никонов называет Маслова человеком, который «чувствовал футболиста изнутри»: «Знаете, бывают такие деды-ворчуны, так вот он был таким дедом, вплоть до матерщины, но глаза всегда искрились добротой».

Он мог позволить побороться с ним перед тренировкой и положить на лопатки. Были как-то торпедовцы в Германии, и Банников подзадорил его: давай, мол, разыграем ребят. Достали они в женской раздевалке гостиницы парик белокурой красавицы, и Маслов надел его. «И вот, – вспоминает Никонов, – выходит наш Дед в женском парике. Представляете реакцию футболистов?»

Виктор Александрович частенько устраивал общие собрания, но не нудные, как у некоторых. Однажды предложил торпедовским футболистам написать свой вариант состава сборной СССР на данный момент. Потом собрал эти листочки, прочитал и говорит: «Вот потому мы на девятом месте, что вы ни одного игрока нашей команды не включили в состав сборной».

Руководил командами Маслов ненавязчиво и непринужденно. Настолько, что его работа с игроками чаще всего напоминала частную беседу с замечаниями после игры. «Ты и не понимал, и не задумывался, – говорит Михаил Гершкович, – что он дает установку – столь легко и без напряжения он всё делал. Вроде бы ничего не сказал, а тебе уже всё ясно: оказывается, что он тебе в личной беседе уже всё сказал – как бы походя, попутно, вскользь. Он умел донести по-простому и в то же время в точку».

Виктор Шустиков, отмечая удивительный талант Маслова, его «умение найти ключик к душе каждого игрока», говорит, что он всех – людей разных по возрасту, характеру, мастерству – настраивал на нужный такт, создавал необходимое настроение. Маслов всегда знал, когда и кому сказать нужные слова: «Виктор Александрович учил нас не только технике и тактике. Он старался скрепить нашу дружбу и взаимное уважение, основанное на полном и безраздельном творческом равноправии».

Шустиков был зачислен в «Торпедо» в декабре 1957 года. В команде играли два олимпийских чемпиона – Иванов и Стрельцов, но молодой защитник с первого же дня убедился: Маслов установил дисциплину, одинаковую для всех. Во время тренировочных сборов на юге в первый же день вывешивался график дежурств по команде. Как-то Стрельцов подошел к списку и спросил у Маслова: «Виктор Александрович, почему все по два раза дежурят, а я – три?» – «Так вышло по жребию, Эдик», – ответил Маслов.

Стрельцов с первых дней совместной работы с Масловым понял, что Виктор Александрович умел настаивать на своем, умел быть не только строгим, но и – при необходимости – беспощадным. Но Маслов никогда не был строгим ради строгости, он добивался того, что намечал, но не давил, не вставал в позу там, где этого не требовали обстоятельства. «Потому он никогда никакой короткости в отношениях с нами не боялся, – говорил Стрельцов, – что знал наше к нему уважение. Знал он, конечно, и цену себе. Дед был человек естественный – во всем, что он делал, в том, какие принимал решения. Никогда ни при каких обстоятельствах себя не терял».

Леонид Прибыловский, в футбол в командах мастеров поигравший, работавший затем тренером и регулярно об игре писавший (в том числе и в известной книге «Тренеры большого футбола»), рассказал любопытную историю. Весной 1960 года – Леонид был еще игроком – его команда, саратовский «Сокол», готовилась к сезону на профсоюзной базе в Адлере, и соседями саратовцев оказались футболисты «Торпедо». Прибыловский попросил Маслова уделить ему время для беседы. Виктор Александрович, несмотря на предельную занятость, согласился. Он охотно показал Прибыловскому свой рабочий дневник. На старательно исписанных страницах, рядом с перечислением основных видов специальных упражнений, формулами нагрузок, количеством пройденных на лыжах километров, Прибыловский увидел совершенно неожиданные для него записи. О том, например, что торпедовские футболисты в ноябре-декабре 1959 года и в январе 1960-го встречались с народным артистом СССР Михаилом Яншиным (болельщиком, к слову, «Спартака». – А. Г.), прослушали лекцию о новинках советской литературы, ознакомились с последними достижениями отечественного и зарубежного автомобилестроения, совершили коллективные поход в Третьяковскую галерею…

Заметив, с каким удивлением собеседник всё это рассматривает, Маслов усмехнулся: «Не одобряете. Думаете, вот, мол, свихнулся старик, хорошо, что у нас в команде такого нет». Прибыловский, конечно же, заверил Виктора Александровича, что по-доброму завидует торпедовцам. «Ну-ну, – смягчился Маслов. – Все это крайне необходимо и служит одной и той же единой цели – поднятию класса команды. Ведь чем умнее и образованнее футболист, тем в большей степени он готов к творчеству на поле».

Примечателен, на мой взгляд, рассказ журналиста и писателя Игоря Акимова о его общении с Масловым на весеннем сборе киевского «Динамо» в Адлере в 1967 году.

– Не представляю, на что вы рассчитываете, – приводит Акимов ответ Виктора Александровича на просьбу об интервью. – Договорить нам не удастся: у меня не бывает свободного времени.

– Но ведь не все же время вы работаете, – осторожно попытался констатировать журналист.

– Ошибаетесь. Все время.

– Даже когда остаетесь один?

– Тем более! Тогда никто не мешает думать.

Маслов жил только футболом. Администратор киевского «Динамо» Рафаил Фельдштейн рассказывал Льву Филатову: «Вы не поверите, Виктор Александрович не ходит в кассу, всю получку мне доверил, я знаю, сколько послать жене, сколько потратить, сколько оставить. Ему не до того, весь в работе, вечно занят. Я работал с двадцатью тренерами, но другого такого не видел…»