Текст книги "Виктор Маслов"

Приведенный выше рассказ Акимова примечателен, прежде всего, записанным им монологом Маслова:

«Об идеале не обязательно думать все время, но где-то в подсознании этот образ – причем совершенно конкретный, до деталей! – должен жить в спортсмене. Идеал игрока. Идеал команды. Со временем этот образ меняется – такова жизнь, но как вершина, как ориентир он всегда впереди. Он обогащает жизнь, привносит в нее ту соль, без которой все остальное неуловимо, но наверняка обесценивается… Тщеславие – это прекрасно, это дополнительный мотор огромной силы. И деньги – тоже мощный стимул. А если бог дал человеку и молодость, и талант, и не обошел удачей, – вот вам и данные для взлета. Но если он не помнит об идеале, победы для него так и остаются деньгами и удовлетворенным тщеславием (а душа не получает ничего), а поражения сеют в нем страх и неуверенность, хотя могли быть только уроком. Вместо мужества он учится ожесточению; вместо любви – подозрительности; вместо чести, гордости, самопожертвования – расчету. И тогда исход предрешен. Раньше или позже наступает момент, когда от прошлого остаются лишь пожелтевшие газетные вырезки, да медали, да еще кой-какое барахлишко, прихваченное в заграничных турне. А друзей нет (поклонникам нужен “функционирующий” идол, так не о собутыльниках же говорить), и удовлетворения нет, и в собственной душе нет ничего, на что можно было бы опереться. И человек жалуется на судьбу, на забывчивость и неблагодарность окружающих, хотя сам виноват во всем. И тут уж, считай, повезло, если у него хватит силы не опуститься, сохранить достоинство и начать приносить пользу где-то на новом поприще. Чтобы хоть со второй попытки встать на дорогу, которая не заведет в тупик.

Речь идет о тех, для кого спорт – дело всей жизни. Еще пятьдесят лет назад таких людей почти не было, разве что в цирке выступали. Теперь их десятки тысяч. Веление времени. Специализация пришла и сюда. Многие ваши футболисты стремятся сейчас попасть в институты физкультуры и на курсы тренеров. Но на этот путь должны становиться лишь те, кто решил, что только футбол даст им возможность полностью выразить себя, свое “я”. Что, только живя в нем, изучая его и передавая свое знание другим, они смогут быть счастливы и принесут счастье другим.

Человек в спорте – это уравнение с множеством психологических неизвестных. Бывает, что у футболиста долго не идет игра. Ничего не получается. “Раздеть” его донага, доказать, что он все делает неправильно, проще простого. Но такая травма может стать неизлечимой. Какой же я буду тренер, если стану (пусть сгоряча – это не оправдание! – или чтобы доказать собственное превосходство, – а это и вовсе худо!) культивировать у своих ребят комплекс неполноценности? Нет! Что бы ни происходило, спортсмена нельзя лишать права надеяться».

Глава 14
Семья. Последние месяцы

Жену Виктора Александровича звали Екатерина Федоровна, девичья фамилия Ревякина. Она родилась 7 декабря 1911 года в Москве в районе Тюфелевой рощи, которая располагалась между строящимися в то время заводами «Динамо» и АМО. Это и предопределило начало ее трудовой деятельности – после окончания ФЗУ (школа фабрично-заводского ученичества) она в 1928 году пришла на автозавод работать станочницей. «Бабушка по материнской линии, – рассказывает сын Виктора Александровича Маслова Александр, – Ревякина Дарья Ивановна. Семья проживала в районе Тюфелевой рощи. Дедушка, Федор Николаевич, работал в литейном цехе автозавода Рябушинских и рано умер. Бабушка воспитала четверых детей – по старшинству Николай, Зинаида, Виктор и самая младшая, моя мама, Екатерина. Дарья Ивановна умерла в 1965 году, ей было около 86 лет».

Одновременно с работой Екатерина Ревякина начала активно участвовать в спортивной жизни, выступала на заводских спартакиадах, показывала хорошие результаты во всех соревнованиях по легкой атлетике, а зимой – по конькобежному спорту, что в дальнейшем позволило ей почти профессионально заниматься хоккеем с мячом. Она выступала в составе спортивного клуба «Буревестник», несколько раз выигрывала с командой чемпионат страны и становилась призером первенства.

Виктор Маслов и Екатерина Ревякина встретились и познакомились в 1930 году на заводском стадионе. Через три года поженились.

Маслов также работал на автозаводе в железнодорожном цехе – сначала подсобным рабочим, потом стрелочником – до того момента, пока его занятия футболом не переросли в профессию – сначала игрока, потом – тренера. С началом войны завод ЗИС был эвакуирован вместе с работниками за Урал в Миасс. Виктор Маслов работал там начальником железнодорожного цеха, Екатерина Маслова – в секретариате заводской дирекции. На заводе в Мос-кве тем временем на неэвакуированном оборудовании изготавливали автоматы и минометы.

Жили Екатерина и Виктор душа в душу, радовались успехам друг друга, друг другу помогали. В 1947 году у них родился сын Андрей. Шесть лет спустя Масловы пережили страшную трагедию. Это произошло 1 сентября 1953 года – Андрею еще не было семи лет, в школу ему предстояло идти только на следующий год. Он с приятелем стоял на тротуаре, на перекрестке улиц Велозаводская и Машиностроения. У проезжавшего мимо грузовика «занесло» прицеп, который задел Андрея, и это привело к мгновенной смерти от травмы головы.

Своему любимцу Андрею Бибе Маслов как-то признался: «До сих пор не представляю, как мы с Катей сумели пережить гибель нашего Андрюши. Господь дал нам силы…»

Дал Господь им и второго сына – Саша родился 22 июля 1954 года. Души родители в нем не чаяли. Однажды выпало им еще одно испытание. 27 апреля 1968 года, перед вылетом киевского «Динамо» на календарный матч в Алма-Ату с «Кайратом», Екатерина Федоровна позвонила мужу в Киев, вся в слезах, и сообщила, что с сыном плохо. У 13-летнего Саши разлился «запущенный» аппендицит. Виктор Александрович немедленно ближайшим рейсом вылетел в Москву, команда отправилась на игру без него. Была проведена очень тяжелая операция. Врачи 15-й городской больницы Москвы говорили, что Саша находился «на волосок от смерти». За сына Деда футболисты страшно переживали, решили: «Проиграть не имеем права». Перед самым матчем (28 апреля) в раздевалке алма-атинского стадиона появился Маслов. «Сашке получше», – сказал после победной игры (1:0, гол забил Поркуян). Перед вылетом команды в Ташкент Маслов собрал команду и попросил: «Я сейчас обратно в Москву, надо быть рядом с Сашкой и Катей. В вас я верю. Буду ждать хороших вестей из Ташкента». У «Пахтакора» динамовцы 2 мая выиграли 2:0 (голы забили Поркуян и Хмельницкий).

После операции Сашу настигло двухстороннее воспаление легких и плеврит. Помня о трагической смерти первого сына, Екатерина и Виктор пребывали в ужасном состоянии – на грани нервного срыва. Виктор Александрович старался как можно больше времени в те дни проводить рядом с женой и сыном.

В больнице Саша пролежал около трех месяцев. Две недели из них – в одной палате с тогдашним начальником команды «Торпедо» Юрием Васильевичем Золотовым (играл в масловском «Торпедо» в первой половине 50-х годов); он проходил курс реабилитации после операции по удалению аппендикса.

Когда Виктор Александрович отправился работать в Киев, на семейном совете решили: Екатерина Федоровна с девятилетним Сашей с места срываться не будут. Во-первых, не хотелось, чтобы Саша менял школу, к которой привык. Во-вторых, в Москву на матчи с московскими командами Виктор Александрович приезжал регулярно и всегда после игр оставался с семьей. Приезжал он и на совещания, на тренерские советы, бывал в Москве и накануне зарубежных выездов своей команды. И, наконец, Масловы понимали, что киевская командировка Виктора Александровича вечно продолжаться не будет. На летние каникулы Екатерина Федоровна и Саша приезжали в Киев. В эти дни Саша бывал на всех матчах киевского «Динамо».

«Мама, – рассказывает Александр, – на матчи не ходила – ни в Москве, ни в Киеве, но темой владела очень хорошо: вся жизнь ее прошла в спорте и рядом со спортом. Делила успехи и (реже) огорчения своего знаменитого мужа. Но при этом давала и дельные советы. Мама не работала, была домашней хозяйкой, воспитывала меня и ухаживала за крошечным участком земли в садоводческом товариществе “Сады ЗИЛ” в подмосковной деревне Вельяминово».

Приезда Виктора Александровича всегда с нетерпением ждали. Саше он, когда тот был маленький, читал книжки Фенимора Купера и Жюля Верна. Они ходили в зоопарк и – непременно – в баню. Или в ближайшие от дома «Воронцы» (Воронцовские бани), или в центр – в Сандуновские и Центральные. «В банях, – вспоминает Александр, – мы обязательно покупали веники, мочалку из лыка, кусочек мыла – хвойного. И на три-четыре часа окунались в банное таинство. Конечно, в банях отца узнавали, подходили, приветствовали, выказывали знаки уважения. Но никогда не было алкоголя, даже пива, хотя отец любил добрую компанию. Хорошо попариться, помыться, побывать на сеансе у мозолиста, а потом домой – пообедать и поспать».

Машину водить Виктор Александрович не любил. Права у него были, но за руль садился в редчайших случаях. За десятилетия его тренерской карьеры у Маслова было всего два автомобиля – «Москвич-402» (в 1958–1966 годах) и «Волга ГАЗ-21» (в 1967–1972-м). «“Москвичом”, – вспоминает Александр, – лихо управляла мама. До тех пор, пока мы с ней не попали в 1966 году в аварию. Ну, а к “Волге” я уже сам потихоньку подбирался. Сначала – в 13 лет – получил так называемые “юношеские” права (по ним разрешалось управлять автомобилем только в том случае, если в машине находился кто-то из взрослых), потом – в 18 лет – обычные. Так как я был поздним ребенком, то многие вещи пришлось осваивать чуть раньше».

Воспитанием сына – в классическом понимании этого слова – Виктор Александрович не занимался. Процесс этот был возложен на Екатерину Федоровну, и, как вспоминает Александр, «этого хватало – с “горочкой”». Отцовская составляющая воспитания выглядела мягкой, деликатной, без давления, под череду каких-то рассказов, воспоминаний, сравнений, уточнений, обсуждений реальных жизненных ситуаций.

«Я его метод воспитания понял и прочувствовал позже, с годами, когда стал сам отцом, – вспоминает Александр. – За все время он только один раз накричал на меня, хотя надо было и почаще, так как, сколько себя помню, адреналин у меня зашкаливал. Но за всю мою жизнь отец ни разу не поднял на меня руку. В школе был “середняком” в учебе, поведение, случалось, “хромало” – из-за переизбытка адреналина».

Школу для Саши выбрали по территориально-профессиональному признаку. Таковой поблизости от дома оказалась средняя школа № 15 Пролетарского района «с изу-чением ряда предметов на английском языке». Сашу туда приняли в первый класс в 1961 году, окончил он школу в 1971-м: «Выпускной вечер прошел по стандартной схеме: танцы, накрытые столы, обсуждение планов на жизнь, речной трамвайчик по Москве-реке. Утром я пришел домой, спать не хотелось, поехал к отцу в Мячково на сборы торпедовцев перед игрой, провел там пару дней, потом поехал с ними на матч, а затем вместе с папой домой».

В том же 71-м Александр поступал в Московский финансовый институт на факультет международных экономических отношений, но провалился. Виктор Александрович посоветовал сыну пойти на ЗИЛ, поработать годик на заводе, а потом повторить попытку с финансовым институ-том – по возрасту у парня был в запасе год до призыва в армию. Так он и поступил: отработал год в отделе внешних сношений завода, подтянул английский и поступил, только не в МФИ, а на завод-ВТУЗ при ЗИЛе. «И совсем об этом не жалею, – вспоминает Александр. – Проработал на ЗИЛе 17 лет, получил высшее техническое образование плюс громадный производственный опыт и опыт работы с людьми в комсомоле. А до “международных экономических отношений” дело дошло несколько позже, в 1988 году, когда я поступил, по рекомендации ЗИЛа, во Всесоюзную Академию внешней торговли при Министерстве внешних экономических связей СССР, где и проучился на экономиста-международника до 1991 года».

Спортом Александр начал заниматься рано – лет в шесть-семь. Зимой фигурным катанием в секции на стадионе «Торпедо», в межсезонье в зиловском Дворце культу-ры – ритмикой и танцами. На футболе Виктор Александрович не настаивал: что сын выбрал, то и выбрал. Футбол же Саша любил – это было делом, которым занимался отец. «Я с раннего возраста – сколько себя помню – просто умирал по футболу, до дрожи в теле. Конечно же, болел за “Торпедо” и за киевское “Динамо”. Я знал всех, при малейшей возможности приезжал на тренировочные базы, перед матчами и после них мне разрешалось находиться в раздевалке, я видел лица своих кумиров, вдыхал божественный запах растирок-разогревок, помню подносы с чаем, разлитым по стаканам в подстаканниках, горочку лимонных ломтиков, незабываемый выход из раздевалки на трибуну, мощь и энергетику болельщиков…»

В девятилетнем возрасте Саша увлекся плаванием. У Екатерины Федоровны и Виктора Александровича была приятельница – известный тренер по плаванью Валентина Николаевна Кашутина (ее ученик Валентин Кузьмин выступал на трех Олимпиадах – в 1960, 1964 и 1968 годах). Вот она и предложила Саше сменить каток на бассейн. «Я, – рассказывает Александр, – начал тренироваться, довольно быстро выполнил норму второго мужского разряда в кроле, но на беду случилась история с аппендицитом и после трех месяцев, проведенных в больнице, было уже не до плавания».

Потом было увлечение модным в то время (1971 год) карате. Саша подтянул общефизическую подготовку – прыгал, бегал, кувыркался. Освоил несколько приемов карате. «Не скажу, – рассказывает, – что в жизни часто их применял, но потенциал был».

После Академии у Александра Маслова было несколько проектов в рамках его собственной фирмы, потом его, как он говорит, «сбил с панталыку» приятель – сокурсник по внешнеторговому учебному заведению, и они с женой, Ириной Васильевной (в девичестве Болотиной), которую Александр Маслов называет своим «верным спутником и даром Господним в этой жизни», и родившейся в 1979 году дочерью Александрой отправились в Канаду, где и проживают по сей день в 60 километрах от Монреаля. У Александры и ее мужа Евгения трое детей – 14-летняя (на момент написания книги) Виктория, нареченная этим именем в честь прадеда, 13-летний Даниил и 11-летняя Анжелика. «Все, – говорит Александр Викторович, – о знаменитом своем деде и прадеде знают и помнят его… А мы с женой с течением времени всё больше и больше жалеем о том, что уехали из России и провели большую часть лучших лет на чужбине…»

А Екатерина Федоровна ушла из жизни 12 декабря 2005 года…

Маслов не любил одиночества, хотя близких друзей у него практически не было. Посидеть в компании, даже с рюмкой в руке, он был не прочь. Не случайно Виктор Александрович проводил порой в Сочи 45-дневные (!) сборы. Жену Екатерину Федоровну он любил, но она была противницей застолий, поэтому тренер и улетал из дома на полтора месяца. Валентин Иванов вспоминал, как однажды на сборе в Хосте Маслов выбрал для проживания большой номер в гостинице и поселил в нем весь тренерский штаб – вместе с собой еще троих помощников. «Я, признаюсь, в такой обстановке чувствовал себя, мягко говоря, не комфортно, – говорил Иванов, – а Виктору Александровичу жилось с нами весело».

«Хорошие компании, – вспоминает сын Маслова Александр, – отец любил. У него, конечно же, были друзья, пусть немного, но – были. Частенько захаживали в нам гости Юрий Иванович Шебилов (в конце 40-х годов играл в масловском «Торпедо», одно время работал администратором в команде. – А. Г.) с женой Любовью Гавриловной (мои крестные, кстати; Любовь Гавриловна в тяжелое время – после гибели Андрея – поддержала маму и очень много помогала семье), Валера Воронин с женой Валей (она танцевала в ансамбле “Березка”, и я помню, как мы с ней отплясывали под пластинку только-только появившийся в России твист) – они жили с нами в одном подъезде, Слава Метревели с женой Таней, реже Валентин Иванов с женой Лидой.

Перед застольем мы с отцом отправлялись в рыбный магазин на Автозаводской улице, где директорствовал болельщик «Торпедо» дядя Миша. Не потому, что в продаже не было осетрины и икры – это можно было купить и не «из-под прилавка», а свободно. Просто была некая традиция. Пока помощники дяди Миши упаковывали севрюжку, балычок, семгу, угорьков и миног, мы сидели у него в кабинете, мужчины обсуждали футбольные новости под рюмочку коньяка с лимоном, ну а я мотал все это “на ус”».

Вынужденное безделье Маслова тяготило. Конкретных предложений где-то поработать после «Арарата» не поступало. Все оставалось на уровне намеков о потенциальных командах. Сам Виктор Александрович никуда удочки не забрасывал. Не в его это было характере. «Если нужен буду – позовут, – говорил он. – Не зовут – значит, не нужен».

Это «не нужен» отравляло ему жизнь. Отдушинами были книги, которые они с Екатериной Федоровной пачками приносили из библиотеки, расположенной в соседнем доме, и читали, а также походы с сыном на торпедовский стадиончик в дни матчей, да еженедельник «Футбол-хоккей», куда Виктор Александрович постоянно захаживал, чтобы повидать главного редактора Льва Ивановича Филатова и журналиста Валерия Винокурова, пообщаться с другими сотрудниками, поговорить о футболе, обсудить последние события в чемпионате и на международной арене.

Печатался Маслов не часто. Только тогда, когда выбранная им тема, что называется, подступала к горлу. Первую статью после увольнения из «Арарата» Виктор Александрович опубликовал через полгода, 6 июня 1976 года; называлась статья «Они затевают игру».

Не мог Виктор Александрович, конечно же, не отреагировать и на выступление сборной СССР, проигравшей четвертьфинальный матч чемпионата Европы команде Чехо-словакии и занявшей лишь третье место на Олимпиаде-76 в Монреале. «Чем подкрепить надежду» – статья Маслова под таким заголовком (под основной, пожалуй, рубрикой издания «Игра и размышления») опубликована в № 38 от 19 сентября 1976 года.

Маслов был удручен тем, как складывался сезон для сборной, испытывал (как, впрочем, и все, кто был связан с футболом) понятное чувство неудовлетворенности, но это свое состояние называл не «пассивным», а «активным».

Не пропускал Виктор Александрович заседаний тренерского совета, проводившихся, в отличие от предыдущих лет, не только регулярно, но и достаточно часто: сложившаяся после Монреаля ситуация заставляла футбольных аксакалов страны, к коим Маслов, безусловно, относился, постоянно собираться и обсуждать беспрерывно возникавшие вопросы.

Последним публичным выступлением Виктора Александровича в прессе стал его обширный комментарий к высказываниям футболистов, прошедших первую лигу и заигравших в высшей. Почти три полосы рассуждений тренера под общим заголовком «Ко многому обязывающие шаги» опубликованы во втором номере еженедельника «Футбол-хоккей» (9 января 1977 года).

Осенью 1976 года Виктор Александрович почувствовал недомогание и боли в области живота. Александр Маслов вспоминает, что отец был диагностирован в больнице МПС на Волоколамке. Диагноз, раскрытый родственникам, – рак. Версия для самого Виктора Александровича – «запущенная язва». Так в ту пору полагалось вести себя медицинским работникам, не имевшим права говорить онкологическим больным правду. Александр рассказывает, что Виктор Александрович много курил. От десяти сигарет в обычные дни до пачки в игровые: «Предполагаю, что курение его и сгубило – у курящих все проблемы начинаются зачастую с опухоли в мочевом пузыре, которую трудно вовремя распознать, а потом уже поздно».

На первый квартал 1977 года врачи запланировали операцию. «Она, – рассказывает Александр Викторович, – была проведена, но удалять опухоль не стали, так как метастазы к тому времени распространились по всей брюшной полости».

Никита Павлович Симонян, навещавший Виктора Александровича в больнице, свидетельствует, что Маслов, об онкологическом характере своего недуга не ведавший, собирался после того, как дела пойдут на поправку, вернуться к практической тренерской деятельности.

Не довелось.

11 мая 1977 года, через две недели после того, как ему исполнилось 67 лет, Виктор Александрович Маслов скончался. Он похоронен на участке 13-а на кладбище в подмосковном Долгопрудном. Почему именно там? «Да, отец болел, – рассказывает Александр Маслов. – Мы, родственники, знали, что у него. Но все равно, когда он ушел из жизни, мы оказались к этому не готовы. Убитые горем, растерянные – не знали, что делать. Среди ярых болельщиков “Торпедо” был директор Долгопрудненского кладбища, которого, как я помню, звали Владимиром Михайловичем. Он и предложил нам организовать похороны в Долгопрудном. В “Торпедо”, по-моему, были даже рады, что не надо хлопотать и “пробивать” место на каком-либо из московских кладбищ, скажем, – на Ваганьковском».

* * *

В 20-м номере еженедельника «Футбол-хоккей», датированном 15 мая, на шестнадцатой полосе был помещен некролог, подписанный не коллегами тренера, а журналистами еженедельника и репортерами, постоянно сотрудничавшими с изданием. Они нашли очень точные слова:

«Виктор Александрович был человеком одаренным, творчески ищущим, беспокойным. Он не просто руководил стремлением своих команд к турнирным очкам и высоким местам, он руководил еще и самим футболом… Маслову вечно было мало работы с одним клубом, он, желая добра всему советскому футболу, щедро делился своими идеями и наблюдениями и оттого всегда был близок с нами, журналистами, видя в нас своих соратников. А мы твердо знали что статьи Маслова всегда серьезны, боевиты, актуальны и оригинальны.

Знали мы и то, что он добр ко всем людям, честно относящимся к работе в футболе, и как непримиримо суров к любому проявлению халтуры, косности, лености ума, бюрократизма, всего того, что затрудняет жизнь большой, народной игры».