Текст книги "Идущие на смех"

Ремонт

Матусевичи получили новую квартиру на верхнем этаже многоэтажного дома. Это был не дом, а дворец. Он состоял из двух зданий, состыкованных под углом, поэтому напоминал букву «Г».

Дом строили два строительно-монтажных управления. Одно СМУ умело только клеить обои, другое – только белить. Квартира Матусевичей была пограничной на сгибе буквы «Г», поэтому здесь сошлись оба управления: в одной комнате обои наклеили на побелку, поэтому они не держались; в другой комнате обои были побелены, поэтому не видны. Конечно, была ещё куча и других, нормальных недоделок.

Стало ясно, что ремонт неизбежен. Лида попыталась договориться в стройконторе, но, так как с наступлением весны ремонтный сезон был в разгаре, их поставили в очередь на следующий январь.

– Сговоримся с частным сектором, – успокоил друзей Серёжка – Винни-Пух. – Я знаю ребят, которые днём работают спасателями на пляже, а вечерами подрабатывают на ремонтах.

– Спасателями? – удивился Юра Матусевич.

– Это очень удобно: если во время ремонта хозяева теряют сознание, они делают им искусственное дыхание.

Три дня подряд Сергей брал бутылку водки и шёл на переговоры с бригадой частников. Их бригадир, которого, несмотря на солидный возраст, все называли Наумчиком, носил замшевый пиджак прямо на тельняшку, курил сигары и рассказывал про Гваделупу. Сергей прозвал его «капитан Нёма».

На четвертый день он приехал к Матусевичам мрачный и пьяный.

– От тебя пахнет бригадой, – заметил Юра.

– Если учесть, сколько я выпил, от меня должно пахнуть трестом, – ответил Серёжка. – Но переговоры зашли в тупик: эти пираты требуют такую сумму, будто собираются покупать подводную лодку.

– Стыдно! – вскричал Иосик. – Стыдно унижаться перед всякими вымогателями!.. Что за беспомощность?.. Сами отремонтируем!..

– У Иосика золотые руки, – подтвердила его жена Рая, – вчера он разобрал и собрал наш утюг.

– Починил?

– Нет. Но зато утюг стал намного легче.

В этот же вечер был разработан план ремонта и распределены обязанности: Сергей доставал инструменты, Иосик договаривался о покупке стройматериалов, Юра их привозил.

После двух недель транспортно-погрузочных работ Юрина «Лада» снаружи и внутри стала грязной, как бетономешалка. Сам Юра, перепачканный и перемазанный, напоминал маляра, трубочиста и ассенизатора одновременно. Зато квартира Матусевичей могла конкурировать с хорошо укомплектованным складом: мешки с цементом, пирамиды из кафеля, банки с белилами, рулоны обоев…

– Ещё один гвоздь и всё начнёт вываливаться из окон, – предупредил Сергей. – Как ни страшно, пора начинать.

– Да, пора, уже руки чешутся! – воскликнул Иосик и взял кисть наизготовку. Все были в сборе, и он скомандовал:

– Сперва надо подготовить штукатурку под шпаклёвку. Побольше воды!

И стал мочить стены – сперва малярной кистью, а потом просто обливал их из вёдер, которые ему передавали по цепочке остальные. К вечеру стены промокли насквозь и начали разваливаться. Иосик стал спешно сушить их феном для волос. Промок паркет. Снизу прибежал сосед-пенсионер с криком, что у него протекает потолок.

– И вам отремонтируем! – щедро пообещал Иосик.

Но сосед, возмущённый, что ему ещё и угрожают, написал жалобу в домоуправление.

Пока сохли стены, Иосик решил побелить потолок. Поручив остальным заниматься кухней, он развёл в ведре белила, поставил на журнальный столик табуретку, взгромоздился на неё вместе с ведром и щёткой и стал белить. Чтобы не испачкаться, он предварительно снял ботинки, костюм, бельё и остался в одних трусах, которые Рая заставляла его для большего тепла одевать под кальсоны. На трусах были нарисованы кошки и мышки разных цветов. Размахивая щёткой, Иосик синхронно двигал бёдрами, от чего кошки дёргались за мышками. Кот Царапунька, с интересом наблюдавший за этим, решил помочь сородичам: прямо с пола взвился вверх и вцепился когтями в одну из мышек. Иосик издал дикий вопль и рухнул на пол вместе со всей пирамидой, вывихнув себе ногу. Кот Царапулька от его вопля потерял сознание и свалился на пол даже раньше Иосика. От удара о паркет он пришёл в себя, хотел бежать, но тут его накрыло упавшее ведро и обдало белилами, от чего кот снова впал в беспамятство. Так они и лежали рядом: Иосик с перекошенным лицом и кот с перекрашенной шерстью, казалось, что он от страха поседел.

К Иосику, как всегда, вызвали «Скорую помощь». Когда его несли на носилках по лестнице, он рассказал санитарам, как всё произошло. Санитары зашлись от хохота, выронили носилки, и Иосик вывихнул себе вторую ногу.

В больнице ему ноги вправили, но не велели двигаться, и он двое суток пролежал с расставленными ногами, как циркуль в готовальне. Рая дежурила в палате, не разрешала открывать форточку, чтобы не простудить ему гланды, и убеждала всех, что у Иосика ещё и сотрясение мозга. Но Серёжа её успокоил, заявив, что в таком случае он, наверняка, защитит диссертацию.

Во время отсутствия Иосика Серёжка – Винни-Пух взялся сам обложить кафелем туалет.

Он работал самозабвенно, бил, ломал, стучал… Но через каждые полчаса требовал перекусить. У него был огромный подбородок, как сократовский лоб, и лоб, маленький, как подбородок. Казалось, что Серёжкина голова перевёрнута. Он постоянно что-то жевал, и его рот напоминал толстый кошелёк, только набитый не деньгами, а котлетами, битками, колбасой…

– Меня нельзя оставлять наедине с мясом, – честно предупреждал Сергей.

Серёжкины перекусы сбивали темп ремонта, поэтому жена Лена была при нём подсобницей, вернее, подкормщицей; она ходила за ним с полной кастрюлей и внимательно наблюдала: как только пустел его рот-кошелёк, она вкладывала туда очередной пирожок или котлету.

В перерывах между кормлениями Сергея Лена выглядывала на балкон, потому что семилетний Антошка-Перпетум уже дважды пытался спрыгнуть вниз на зонтике, даже успел перелезть через перила. Антошка ничего не боялся: нырял в море, не умея плавать, взбирался на трансформаторную будку с нарисованным черепом и однажды укусил огромного дога, которому хозяева после этого делали прививку от бешенства…

Винни-Пух разработал собственную технологию «кафелирования»: развёл в выварке цемент, замесил его и набросал на стены – это он создал фундамент. Потом замесил новую выварку и на фундамент наложил «опорный слой». Из третьей выварки он шлёпал на опорный слой бетонные блины и втапливал в них плитки. В результате такой фундаментальной деятельности стены сблизились, и туалет стал раза в три уже. В нём теперь нельзя было даже повернуться. Надо было заранее решать, как входить: то ли лицом вперёд, то ли спиной – в зависимости от цели.

Вернувшийся из больницы Иосик долго издевался над Винни-Пухом и заявил, что больше его к кафелю не подпустит и ванную комнату, будет отделывать сам, причём, по новой методе: класть кафель на алебастр – это быстрей, и прочней. Он раздобыл мешок самого быстросхватывающегося алебастра, высыпал его в ванну, пустил воду, снял ботинки, носки, брюки, кальсоны, остался в трусах и стал голыми ногами месить белое месиво.

Прибежала испуганная Рая.

– Иосик, ты простудишься!

– Чепуха! Я пустил горячую воду.

– Тогда ты ошпаришься!

Пока они беседовали, Иосик перестал маршировать, и какое-то время стоял неподвижно. Этого оказалось достаточно: алебастр застыл, намертво прихватив его ноги. Сообразив, что произошло, Иосик пискнул, побледнел и попытался выдернуться, но куда там… Обе ноги его были замурованы в белом монолите. Он стоял на пьедестале, в пиджаке, галстуке, но с голыми укороченными ногами, как памятник самому себе. Вырубить топором его не удалось, выдолбить ломом – тоже.

– Нужен отбойный молоток, – заявил Серёжа, – выдадим Иосика на гора.

– Внизу стоит компрессор, рабочие вырубают асфальт, – сообщила Лида.

– Снесите меня вниз, – взмолился Иосик.

– Ты когда-нибудь сносил с двадцатого этажа ванну, наполненную алебастром и дураком? – спросил Серёжа. Потом вздохнул, взял топор и перерубил трубу-пуповину.

Иосика волокли все: Серёжа, Юра, Лена, Лида, Рая, Антошка и пенсионер снизу, которому за это Юра пообещал отредактировать его жалобу. В изгибах передней ванну приходилось наклонять, Иосик ломался в коленях и орал, чтоб его не кантовали.

– Надо Иосика для прочности забетонировать до пояса, – предложил Винни-Пух.

– Я не дам его замуровать! – закудахтала Рая.

– Если мы вынесем его на улицу полуголым, он отморозит себе не только гланды, – убеждал её Серёжка, – а в алебастре ему будет тепло.

Рая смирилась.

Развели ещё раствор и обложили Иосика толстым слоем снизу вверх, до пояса, подождали, пока он застыл, и понесли дальше. Теперь Иосик напоминал уже не памятник, а бюст. Когда его несли по лестнице, он так громко вопил, чтоб его не кантовали, что Серёжка пообещал ему замазать алебастром ещё и рот.

Во дворе двое рабочих отбойным молотком выдолбили Иосика из монолита, сбили с него алебастр, и Юра повёз его в сберкассу за деньгами: когда Иосик месил раствор, то не заткнул ванну пробкой, и алебастр забил трубу на четыре этажа вниз. Стояк меняли за счёт Иосика, так как Юра уже был полным банкротом.

Потом дошла очередь до обоев. Их было много, клея тоже, поэтому Иосик клеил обоями всё, что попадалось ему под руку. А так как под руку ему всё время попадался он сам, то естественно, что весь он был оклеен с головы до ног. Когда шли обедать, Рая в районе рта прорезала ему отверстие в обоях.

Несмотря на то, что обоями была оклеена вся квартира, их ещё оставалось несметное количество. Иосик хотел оклеить и балкон, но Сергей предложил смотать их в один огромный рулон и им, как дорожным катком, утрамбовать паркет, который ходил волнами. Лида предложила вызвать полотера из какой-то ремонтной фирмы, но Рая заявила, что там работают непрофессионалы, а сюда требуется мастер. Она вывела их на старейшего полотера, который натирал полы ещё самому Дубаревичу-Никольскому. Кто это такой, никто не знал, но фамилия звучала убедительно.

Дед так испоганил паркет чем-то нехорошим, оставшимся ещё от Дубаревича-Никольского, что смыть этот позор было невозможно, перекрасить тоже. Юра предложил заклеить пол обоями, но Иосик, мозговой центр ремонта, решил его поциклевать и покрыть лаком. Он долго, как саблю, точил кухонный нож, потом стал на четвереньки, взмахнул ножом, тут же отхватил себе часть пальца и завыл, как корабельная сирена… «Скорая помощь», заранее вызванная Раей, уже поджидала во дворе. Воющего Иосика отвезли в хирургию…

А Юра решил собственноручно построить на балконе ящик для зимнего хранения картошки, такой, как у соседа. Два дня он ездил по каким-то базам, шептался с грузчиками, сеял авансы… Однажды ночью, когда Лида спала, раздался грохот, протараненная дверь распахнулась, и в переднюю вполз Юра, придавленный шестиметровым бревном. Шофёр самосвала помог втащить бревно в спальню, потом втащил туда Юру, положил его рядом с бревном и уехал. Юра, не имея сил подняться, проспал до утра на полу, в кожухе и ушанке, как ночной сторож. Верная жена Лида тоже надела шубу и легла рядом с мужем. Так они провели ночь вместе: Юра, Лида и бревно.

– Зачем тебе в спальне телеграфный столб? – спросил пришедший Винни-Пух.

– Других материалов не было. Как ты думаешь, это бревно можно распилить на доски?

– Конечно. Если построить в квартире лесопилку.

– Распилим вручную! – уверенно пообещал вернувшийся из больницы Иосик, попытался приподнять бревно, получил ущемление грыжи, и Рая вновь увезла его на операцию.

Тогда Юра с помощью Лиды распилил бревно на чурбаки, через окно спальни вывалил их на балкон, затем, захватив топор и молоток, вывалился сам, попросив Лиду не волноваться, если он не вернётся. Лида тихо плакала, и каждый час передавала ему через форточку новую порцию бинтов и йода.

А с балкона доносился шум большой молодёжной стройки: стучал топор, звенел молоток, слышались крики «Вира!» и «Майна!», которыми Юра себя подбадривал. К вечеру ящик был готов. Впрочем, назвать Юрино сооружение ящиком было оскорбительно: на балконе возвышалось что-то среднее между таёжным срубом и водонапорной башней. Сорвав с петель дверь в туалет, Юра приспособил её, как крышку. Немедленно в новоиспеченное хранилище были пересыпаны вся картошка, свёкла и морковь. Хотя на улице наступила оттепель, овощи моментально промёрзли насквозь: ящик-колодец обладал своим микроклиматом, и в нём был полярный холод.

От ящика надо было срочно избавляться. Юра обратился за помощью к Винни-Пуху. Тот попробовал ударить по ящику топором, потом попытался поддеть его ломом, вздохнул, развёл руками и изрёк:

– Этот дот можно только взорвать.

И тогда Юра, не в силах переносить Лидины страдания, решился на преступление: принес канистру, облил ящик бензином и поджёг. Примчались пожарные, взметнули лестницу и стали спасать отбивающегося от них Юру: сперва облили его водой из шланга, а потом затихшего под ледяной коркой, стащили вниз и оштрафовали. Пожар в ящике погасили, разбили окна и для профилактики прошлись тугими струями по стенам, потолкам, мебели…

Когда Юра, Лида, Иосик и Сергей поднялись наверх и открыли входную дверь, из квартиры хлынул поток воды. Вешалка в передней всплыла и покачивалась на воде, как полированная яхта. Обои отклеились от стен и повисли скрученными макаронами. С потолка белой перхотью отваливалась побелка…

– Весь ремонт сыграл в ящик, – мрачно резюмировал Винни-Пух.

– Ничего страшного – будем делать новый ремонт! – решительно изрёк свежепрооперированный Иосик, обмотал гланды шарфом, нырнул в воду и поплыл в кладовку за инструментами.

Великий изобретатель

Несмотря на заборчик, которым Лида обнесла свою «Ладу», однажды ночью её всё равно угнали. Милиция нашла машину через двое суток, помятой и ободранной.

– Нужна сигнализация, – авторитетно заявил Иосик. – Но не обычная, а по спецзаказу, чтобы ни один ворюга не отключил!

Вечером он привёл человека в широкополой шляпе, чёрных очках и белых перчатках.

– Это Бебс, изобретатель международного класса из Талды-Кургана. В Москве проездом. Недавно запатентовал свою последнюю новинку: лающее реле.

– Какое? – удивлённо переспросила Лида.

– Лающее. Стоит притронуться к кузову, раздаётся лай. Вор, уверенный, что там собака, в панике убегает. Причём, Бебс гарантирует, что никто никогда не сможет это устройство отключить: есть патент и на засекреченность.

Молчаливый Бебс жестом попросил всех отойти в сторону, нырнул под крышку капота, немного повозился и произнёс:

– Усё.

Иосик на цыпочках подобрался к машине, притронулся к дверце – раздался злобный лай. Все восхищённо зааплодировали.

– Наконец, я смогу спать спокойно, – с облегчением произнёс Юра и пошёл за деньгами.

Но очень скоро он понял, что жестоко ошибся: машина лаяла без перерыва. Устройство оказалось настолько чутким, что реагировало даже на упавший с дерева лист, на прикосновение дождевых капель, на порыв ветра. Более того, оно срабатывало даже на приближение людей, на любом расстоянии – очевидно, в него была вмонтирована радарная установка.

К утру машина совсем рассобачилась: облаивала кошек и прохожих, и только при виде Юры, прекращала лай и радостно виляла багажником. Да и ездить на ней стало невозможно: у каждого столба она останавливалась и старалась задрать заднее колесо.

Юра привёл двух автомехаников, чтобы изъять сигнализацию. Но Бебс не солгал, лающее устройство было здорово засекречено: автомеханики полдня перебирали весь двигатель и ничего не нашли. Но, очевидно, что-то сдвинули в сигнальном устройстве, потому что после их ухода машина стала по ночам ещё и выть на луну.

Однажды Юра не нашёл свою машину. Выяснилось, что под утро, будочники, привлечённые её лаем, куда-то увезли её вместе с бродячими собаками. Юра, схватив такси, объехал все ветеринарные службы города и только к вечеру, в стае бездомных дворняг, разыскал свою «Ладу», которая увидев его, от радости завизжала и напустила лужу бензина.

И снова каждую ночь машина беспрерывно лаяла под окнами. У неё резко изменился характер, она стала злобной и агрессивной, с рычанием кидалась на всех прохожих. Но особенно яростно набрасывалась на инспекторов ГИБДД, которые при её приближении в панике разбегались. А кто не успел – поспешно просовывали Юре в окно любые деньги, только бы он поскорей уезжал. Тогда Юра стал специально гоняться за инспекторами, и у него появился постоянный заработок.

Вот что значит великий изобретатель!

Пикник

Рассеянность Юры Матусевича не знала границ, о ней уже ходили легенды. Однажды, вернувшись домой на своей «Ладе», он достал из кармана рубль, бросил его на сидение и вышел, хлопнув дверцей, уверенный, что приехал на такси. А совсем недавно, вместо своего гаража закрыл соседский, повесил на него свой замок и уехал на неделю в командировку. Друзья знали, что сосед по сей день поджидает его с гаечным ключом в руках, поэтому, когда он вернулся, решили им не рисковать. В гараж его не пустили и на воскресный пикник отправились на электричке.

– От станции всего два километра до деревни, – сообщил Иосик. – Пройтись по лесу, с рюкзачками на плечах – удовольствие!

Когда-то, собираясь преодолевать горные хребты, Иосик приобрёл рюкзак и спальный мешок. Но так как горы до сих пор на его пути не попадались, в рюкзаке жила кошка, а в меховом мешке – моль. По случаю пикника, кошку выселили, рюкзак постирали и набили продуктами, а из спального мешка Рая сделала Иосику тёплый комбинезон: немного подкоротила и вырезала отверстия для ног и рук. Иосик в нём напоминал черепаху, поставленную вертикально, но надел его с удовольствием. Когда же он попытался взгромоздить на плечи рюкзак, то тут же рухнул под его тяжестью на спину и долго дрыгал руками и ногами, пытаясь приподняться – теперь уже напоминая перевёрнутую черепаху.

Серёжка Винни-Пух в обеих руках тащил две огромные кошёлки величиной с троллейбусы, но спина у него оставалась свободной, поэтому он взгромоздил рюкзак Иосика на себя. На животе у него болтался бинокль, на груди транзистор, за поясом был заткнут топорик. Он бы нёс что-нибудь и в зубах, но там дымилась кубинская сигара. С этой роскошной сигарой во рту толстый и нагруженный Сергей напоминал Черчилля, идущего с базара. Рядом шагала Лена, сжимая в руках собачий поводок, другой конец которого был прицеплен к поясу сына Антошки. Антошке это нравилось, он изображал собаку: становился на четвереньки, облаивал прохожих и два раза укусил Иосика, но Лена ему не мешала – пока он шёл на поводке, она была относительно спокойна.

Чета Матусевичей, как коляску с ребёнком, толкала перед собой огромный чемодан на специальной каталочке.

– Эх вы, мотопехота!.. Украли у себя радость преодоления трудностей! – журил их Иосик, укрепляя на Сергее свой рюкзак.

Вскоре добрались до бабы Ани, которую Серёжка сразу переиначил в Бабаню. Её домик стоял на холме, над берегом искусственного моря. Бабка жила одна с дворовым псом Шариком, была уже на пенсии, но подрабатывала, сделав из своей хижины своеобразную турбазу: пускала на ночлег, давала напрокат лодку, оставшуюся от покойного мужа, и, даже, червяков, которых разводила в бывшем курятнике. Курятник превратился в червятник и давал бабке приличные доходы.

Оставив часть вещей в домике, наша компания направилась вниз к воде. Впереди на поводке бежал Антошка, свирепо рыча на Шарика, который пятился от него, поджав хвост. Иосик нёс длинную удочку, взятую напрокат, и ведро для рыбы, которую собирался поймать. Баночку с червяками доверил Рае. Но требовал нести «плавно», чтобы червяков не растрясло.

– Здесь полно карпов! – уверенно заявил он.

– В искусственном море могут жить только искусственные карпы, – охладил его пыл Сергей. – Рыбу теперь можно найти лишь в консервных банках.

– Ничего!.. Найдём!.. – не сдавался Иосик. – Правда, Юра?

Юра неопределённо кивнул огромной шляпой-сомбреро, которую носил осенью вместо зонтика.

У самой воды выбрали уютную поляну, и Винни-Пух стал поспешно выкладывать продукты.

– Не выйдет! – остановил его Иосик. – Сперва прогулка на лодке и рыбная ловля!.. Надо нагулять аппетит.

– Он у меня всегда нагулянный, – попробовал сопротивляться Серёжка, но большинство поддержало Иосика. Единственно, на чем настоял Сергей – это «накрыть стол» заранее, чтобы, причалив к берегу, сразу наброситься на еду. Пока Иосик плевал на червяка и цеплял его на крючок, остальные расстелили плащ-палатку и выставили на ней кастрюльки, кулёчки, бутылки… Сергей даже вскрыл все консервные банки, чтобы потом не тратить на это время.

– Отдать концы!.. – скомандовал Иосик. – Начинается путина.

Он уже стоял в лодке, высоко задрав удочку, за спиной у него на леске болтался оплёванный червяк.

Началась посадка. Все весело разместились, кроме Серёжки: когда он сел на корму – та ушла в воду, а нос задрался вверх, как будто лодка собиралась взлететь. Серёжку быстро пересадили на нос, но теперь резко взлетела корма, а нос рванулся вниз – лодка угрожала стать подводной.

Наконец, Винни-Пух нашел место в середине – лодка ушла в воду по самые борта, но равновесие сохранила.

– Не двигайся! – потребовал Иосик. – Расставь руки и балансируй.

Юра сел на вёсла и стал грести. Правая рука у него оказалась намного сильней, чем левая, поэтому лодка всё время поворачивала, она двигалась вперёд, одновременно совершая обороты вокруг своей оси. Всех укачало, только Иосик ни на что не обращал внимания. Он стоял на корме, одной рукой держась за руль, а другой – периодически взмахивал удочкой. Перед тем, как забросить крючок в воду, он откидывал его назад и хлестал по лицу сидящего сзади Сергея, который не мог защититься, потому, что сидел с расставленными для равновесия руками.

– Прекрати избивать меня своим червяком! – наконец, взмолился он.

– А, вот в чём дело! – Иосик обернулся и закричал. – Теперь я понимаю, почему рыба не клюёт: ты испортил червяка своим запахом!..

Он переменил наживку, снова оплевал её с ног до головы и метнул как можно дальше, В этот момент мимо проносился глиссер, крючок зацепился за него, леска дёрнулась, Иосика рвануло вперёд, припечатало к рулю, и, так как он не выпускал из рук удочку, а сжимал её мёртвой хваткой, их потащило вслед за глиссером, с большой скоростью унося от берега. Юра растерялся и бросил вёсла, Рая вцепилась в Иосика, чтоб его не вырвало из лодки; Лена боролась с Антошкой, который хотел выпрыгнуть и догнать глиссер; Лида кричала Иосику: «Только не подсекай!»… Один Серёжка продолжал сидеть в той же позе, на поворотах балансируя руками.

Наконец, на глиссере заметили прицеп, притормозили, выдернули крючок, посмеялись, помахали руками и умчались дальше. Растаял рокот мотора, наступила тишина.

– Хорошая у старушки леска, крепенькая! – бодро произнёс Иосик. Ему никто не ответил. Пауза становилась угрожающей, и Иосик поспешил её заполнить. – И червячок у неё ядрёный, аппетитный.

– Ещё бы: ведь на него глиссер клюнул, – ответил Серёжка. – Дал бы я тебе разок по шее, да нельзя делать резких движений!.. – Он осторожно опустил руки и взялся за бинокль. – Как там наш обед?

Берег был далеко, их оттащило метров на триста. Винни-Пух несколько секунд что-то пристально рассматривал, потом вдруг издал отчаянный стон.

– Посмотрите!

Бинокль пошёл по рукам, и все увидели стаю гусей, которые столпились вокруг плащ-палатки и с аппетитом поедали продукты.

– А ну, кыш! – угрожающе прошептал Иосик: сквозь бинокль ему показалось, что гуси рядом и они его услышат.

– Бандиты!.. Грабители!.. – закричала Рая.

– А где же Шарик? Почему он их не прогонит? – искренне удивилась Лида.

– Потому, что он обедает вместе с ними, – сообщил Сергей, не отрываясь от бинокля. – Быть может, это он их пригласил.

Шарик прятался за соседним кустом и доедал кольцо колбасы. Голову прикрыл лапой – ему было ужасно стыдно, но он не мог устоять, колбаса так пахла!

Увидев гусиные головы, перемазанные икрой, Винни-Пух чуть не взвыл:

– Разве гуси едят икру?

– Едят, если их угощают.

Юра усиленно грёб к берегу. Отчего лодка крутилась на месте, как карусель.

– Перестань вращать нас! – заорал Серёжа. – Отдай вёсла!

Пока они менялись местами, лодка зачерпнула порцию воды, и Юра стал её вычерпывать своей шляпой. Подгоняемый голодом и жаждой мести, Сергей изо всех сил рванул вёсла – раздался треск и в руках его остались только две уключины.

– Теперь мы здесь останемся навсегда, – простонала Рая. Издалека донёсся гогот гусей – наверно, они хохотали. Винни-Пух стал загребать воду ладонями, остальные последовали его примеру. Только Иосик по-прежнему стоял на корме и смотрел в бинокль на пожирателей своего обеда.

– Ещё и воробьи прилетели, – сообщил он, – подбирают гусиные объедки.

– Они, наверное, думают, что сегодня День птиц!

– Как же добраться до берега?.. Придумайте что-нибудь, мальчики! – воззвала Лида.

Иосик поёжился в своём мешке-комбинезоне.

– Поднимается ветер – нас может унести в открытое море.

– Ветер? – Сережка на секунду задумался, затем хлопнул себя по лбу. – Надо ставить парус!

– Какой парус? Где ты его возьмёшь?

– А он уже стоит! – Винни-Пух указал на Иосика и скомандовал. – Ноги на ширину плеч!.. Руки в стороны!

Иосик послушно выполнил команду. На спальном мешке разгладились складки, он выпрямился и его, вместе с Иосиком, надуло ветром.

– Развернуть кливер! – приказал сам себе Серёжка и, повернув Иосика против ветра, скомандовал Рае – Держи его, чтобы не сдуло.

Рая обхватила ноги Иосика и навалилась на них всей тяжестью. Лодка понеслась к берегу.

– Ура-ра!.. – кричал Винни-Пух – Запомни, Антошка: вот так выглядит парус – не одинокий, а семейный.

– Если будешь издеваться, сломаюсь в мачте, – пригрозил «парус». Лодка уткнулась в песок. Все выскочили из неё и, шлепая по воде, бросились к своей поляне, но… На плащ-палатке уже не осталось ни крошки съестного, всё было выклевано и вылизано, кастрюли можно было не мыть – они блестели. Воробьи сидели на деревьях и чистили клювы, вверх по холму трусцой улепётывали обожравшиеся гуси… Шарик выражал преувеличенную радость, виновато помахивая хвостом.

– Всё слопали, – объявила Лена. – Даже Антошкину кашу. Антошка ел обычно раз в три дня. Поэтому, готовя ему кашу, Лена впихивала туда всё, что было в доме: мёд и сметану, масло и желтки, яблочное пюре и рыбий жир.

– Ему же всё равно противно, независимо от её вкуса, – оправдывалась она. – А так хоть польза будет.

– Твою кашу надо посылать в слаборазвитые страны – предлагал Серёжка – Они бы быстрей развивались.

Нетронутой осталась только бутылка самогона, привезенного Сергеем. То ли гуси были трезвенниками, то ли не смогли откупорить бутылку.

Морская прогулка сделала своё дело – все ужасно проголодались, даже Антошка попросил есть.

– Ты своего добился, – упрекнул Сергей Иосика. – Мы нагуляли аппетит.

– Может, попросить бабу Аню нас покормить?

– Что она может предложить? Только жареных червяков.

– Тогда мы умрём здесь голодной смертью.

– Стыдно! – воскликнул Иосик. – Стыдно стонать о еде, когда она – под ногами! Здесь же полно грибов!

– Ещё больше, чем карпов? – ехидно спросил Сергей, но остальных эта идея всколыхнула.

– Только я в них не очень разбираюсь. Кто знает, как отличить съедобный гриб от ядовитого? – спросила Лена.

Иосик в ресторанах всегда заказывал грибной суп, поэтому считал себя опытным грибником.

– Надо разломить гриб и посмотреть, есть ли в нём яд, – авторитетно заявил он. – Если яда нет, можно кушать.

– А как узнать, есть яд или нет?

Вопрос застал Иосика врасплох.

– Ну, в общем… яд будет виден.

– Иосик уверен, что там нарисованы череп и кости, – снова съязвил Сергей.

– Я немного разбираюсь, – сказала Лида – Сейчас ещё есть опята и дождевики. Собирайте, а я потом проверю.

Все разобрали пустую посуду и двинулись на поиски подножного пропитания, внимательно следя за действиями опытного Иосика, который с радостным воплем «Попался, рыжик!» ежесекундно бросался на каждый мухомор. Поэтому вскоре, дружными усилиями, в радиусе двухсот метров, все мухоморы были выдернуты из земли и брошены в общий котел. Лида высыпала их на траву и растоптала, несмотря на ропот добытчиков и скорбные завывания Иосика. Сама Лида приволокла в кастрюле огромное количество беленьких дождевиков. Потом явился Сергей с трёхлитровой банкой, полной коричневых маслюков.

– Где ты их добыл? – удивилась Лида.

– Я шёл вплотную за Иосиком. У него удивительная способность топтать хорошие грибы. Как только он поднимал ногу, я выхватывал из-под неё грибочек, а то и целую семейку…

– Я специально тебе ногами показывал места! – нашёлся Иосик.

Пока мужчины разводили костёр, женщины чистили грибы. Жарить было не на чем, масло, которое привезли с собой для бутербродов, гуси съели, очевидно, намазывая его на клювы. Поэтому грибы сварили, слили воду и высыпали их в пластмассовые мисочки, чтобы остывали.

– А ты уверена, что они не ядовитые? – спросил Юра. – Ведь ты отвечаешь за жизнь всей компании.

Лида растерялась.

– В общем-то, я разбираюсь, но… Всякое бывает…

Грибы уже остыли, но пробовать их никто не решался. А есть ужасно хотелось.

– Нужно бросить жребий, – предложил Сергей. – Кому выпадет, тот съедает, а остальные ждут и наблюдают. Лучше рискнуть одним, чем семерыми… Естественно, женщины и дети от жеребьёвки освобождаются…

– Ребята! Смотрите!

Лида указала на Шарика, который, воспользовавшись суматохой, поспешно доедал содержимое одной из мисок.

– Ну, что ж… Это судьба послала ему такое испытание за то, что он нас предал… – изрёк Винни-Пух.

Все окружили Шарика и напряжённо за ним наблюдали. Польщённый вниманием, Шарик повилял хвостом и направился к следующей миске.

– У этого камикадзе волчий аппетит! – Серёжка заслонил миску своим телом. – Мы тоже хотим отравиться.

Обиженный Шарик повернулся и потрусил вверх по холму, домой.

– Проверка состоялась. Налетай! – скомандовал Иосик, и все ринулись к «столу».

Серёжка разлил по стаканам самогон. Этот самогон готовила его старуха-соседка для своего мужа. Если самогон удавался, дед пьянел после первой же рюмки и бил старуху за прошлые измены. Сергей брал самогон, только если у старухи был под глазом синяк – тогда, по его словам, самогон был со знаком качества.

Все и проголодались и продрогли, потому глотнули с удовольствием. И грибы понравились.

– Вроде мокрой ваты – хорошо забивают желудок, – похвалил Сергей. Он предложил отдохнуть после еды, поспать часок у костра.

– Ложиться пятками к огню, по таёжному закону, – уточнил всезнающий Иосик, сняв ботинки, лёг на подстеленное Раей одеяло и сразу захрапел. Вскоре заснули и остальные… Сколько спали, неизвестно. Но вдруг Винни-Пух почувствовал запах шашлыка, радостно проснулся и огляделся. Это дымились пятки Иосика. Но сам он ничего не чувствовал – сказалось качество старухиного самогона. Иосик поджаривал свои пятки до тех пор, пока у него во рту не закипела слюна. Тогда он издал дикий вопль, от которого воробьи попадали с деревьев, вскочил на ноги и тут же, подпрыгнув, как вратарь, берущий пенальти, рухнул на спину и стал дрыгать ногами, будто делал зарядку для живота. Конечно, все проснулись и растерянно столпились вокруг Иосика, жестикулирующего ногами. Рая в такт движениям его пяток дула на них и поплевывала, чтобы остудить, отчего пятки шипели, как раскаленный утюг, а Иосик продолжал выть.