Текст книги "Чудаки на Кипре (сборник)"

Злата и её мужчины

Город засыпан снегом по макушку; на улицах сугробы – машину не припаркуешь, по Арбату не пройдёшь – ноги вязнут в снежной кашице. Почему она не улетела за границу? Уже Новый год на носу! Решила вместе с подругами из салона красоты отпраздновать в Москве, а потом – к Джеймсу в Португалию. Да и Витольда надо держать в поле зрения. Как же он, бедненький, будет в новогоднюю ночь один, без неё? А зачем он ей, когда давно в разводе? Надоело замужество, и она развелась, но бывший муж продолжает работать в её салоне директором. Что-то между ними было, но что? Любовь или влечение? Когда женщина и мужчина расходятся, что-то кончается, а что-то остаётся, вот и пошла она почему-то на уговоры Витольда.

Мы предполагаем, а Бог располагает. Джеймс отправился за океан, в Штаты. Приглашал и её, но мало радости привязаться к креслу на девять часов. Конечно, можно полететь, но поближе – к Клаусу в Германию, только следовало бы решиться заранее. Клаус рад ей в любое время, но у него тоже свои планы, своя жизнь, и нельзя свалиться к нему на голову внезапно, подобно снегу с крыш Москвы. От таких мыслей Злате стало смешно. «А чёрт с ними со всеми: с Витольдом, с Джеймсом, с Клаусом. Плевать на них. Полечу в Таиланд!» – решила она и стала неспешно нажимать кнопки на мобильнике.

Искренне заулыбалась и с радостью сказала в трубку: – Привет, Густаво! Твоё предложение в силе?

Видимо, на другом конце города или мира (кто знает!) ей говорили что-то приятное: её большие карие глаза стали ещё больше, заблестели и наполнились по-кошачьи фосфоресцирующим светом. Когда он есть в женщине, какой бы супермен ты ни был, ты полностью подвластен ему и погружаешься в него, сам становишься не свой. Если этот таинственный свет исходит из глаз женщины, то у мужчины вырастают крылья, его душа парит в пространстве, сливаясь с душой влекущей женщины. Им двоим всё видно, они включаются в игру мужской и женской сущности. Сказать, что это страсть, в основе которой мужское и женское начала – значит ничего не сказать. Сказать, что это любовь влечёт их, – сказать ещё меньше, чем ничего. Это – и страсть, и любовь, и вдохновение, и – не то, не другое, не третье, а всё вместе взятое – неосознанно мистическое. А если женщина обладает ещё и талантом привлекать мужчин, то, встретив её на улице, мимо не пройдёшь. Она притягивает всех, мужчины оглядываются, а женщины завистливо оценивают, даже если она годится им в дочки. Такая женщина повелевает мужчинами везде и всегда, в юности и в почтенном возрасте. Именно из-за таких её чувственных превращений многие теряют головы и состояния. Да что там! Из-за таких женщин раньше вызывали на дуэль, уходили на войну, совершали великие поступки. И в наш век мужчины готовы на сумасбродства ради женщины, но сейчас героев стало меньше. Внешне мужчина может выглядеть крутым, а внутри никакой крутизны нет. Так себе, нечто вроде желе там, внутри, где обычно живёт душа! Не оглянется на красоту разливанную, не кинется очертя голову вслед за ней.

Злата умела сердцем прочувствовать даже стопудово каменного мужчину, природа её этим одарила, и не напрасно. Отбоя от воздыхателей у Златы не было. Как она ухитрялась любить сразу нескольких, уму непостижимо! Но это было на самом деле. Боже меня упаси упрекать её в чём-либо. У каждого из них не могло быть никаких причин сомневаться, что Злата любит его и только его. Этакая красотка, и чтобы он ей не нравился?! Вот такая она, Злата, не модельной внешности, но чертовски привлекательная, с ладной фигурой, русыми волосами, добрая и весёлая. О глазах её, наполненных светом страсти и любви, можно вспоминать даже лёжа на диване с лысиной и астмой в преддверии рая.

Видимо, это чувствовал и Густаво, потому что тут же, в салоне, при мне Злата по мобильнику согласовала с ним дату выезда в Таиланд.

– Извини, Александр! Заставила тебя ждать! Остались последние штрихи, и ты станешь неотразимым с новой причёской! – засмеялась сама своей шутке.

– Злата, ты летишь на каникулы в Таиланд?!

У Златы от меня нет секретов, она делится со мной всеми женскими тайнами, особенно когда в салоне никого нет, как сейчас. И даже если есть кто-то, она, подстригая меня, вполголоса рассказывает свои истории. Поминутно оглядывается, проверяет, чтобы никто не услышал, особенно директор салона, бывший муж Витольд. Его самолюбие она тщательно оберегает. Я у Златы, по её же выражению, числюсь в «дружбанах», поэтому знаю от неё обо всех поклонниках и очень многое из её жизни знаю, в которой когда-то всё было по-другому. А как оно было? Скажем, с Густаво?

– Густаво хороший, очень хороший! – смеётся Злата. – Давно приглашал поехать с ним в Таиланд. Добился своего. Испанец! Натура эмоциональная! Такой красивый мальчик!

– Новый поклонник? Испанец? – удивляюсь я. – И так хорошо говорит по-русски? Понимает всё?

– Так он здесь уже лет пять работает! В представительстве какой-то крупной торговой фирмы.

– И сколько лет этому мальчику?

– Двадцать девять. Молодой! Моя московская любовь. Сколько мы с ним покуролесили по злачным местам! Я с ним даже пару раз в Испанию ездила. Замуж зовёт.

– А ты, Злата? Хочешь за него замуж?

– Не-е-е. Зачем мне это? Я люблю свободу. Только-только избавилась от прелестей замужества.

Я не верю ей и спрашиваю:

– Как же Клаус? Ты говорила, что он тоже зовёт замуж?

– О да! Клаус – моя немецкая любовь! Я к нему в Гамбург езжу регулярно. Смотри, какой классный мужик на фотографии.

Пощёлкав кнопками айфона, Злата показывает мне фотографию упитанного белобрысого немца с улыбкой во всю ширь добродушного лица.

– Действительно, впечатляет! Хороший мужик. Лет сорок!

– Сорок пять! На десять лет старше меня!

– Так выходи за него, Злата! Будешь жить в Германии. – Я думаю об этом. Клаус никогда не ревнует! При моём характере и любвеобильном сердце он – тот, кто нужен. И сам любит свободу. В прошлый раз водил меня в клуб свингеров! Сидели на диване, пили вино. Зашла толстая немка необъятных размеров. Бюст на животе повис. А Клаус был в восторге! Попросился к ней пойти.

– И что? Разрешила?

– Конечно. А зачем свободу ограничивать? Правда, немка была жирная и страшная. И что он в ней нашёл? Тем более что ко мне тут же подошли три молодых симпатичных немца.

Я не спрашиваю про Клауса, не знаю, что такое клуб свингеров. Потом найду всё в интернете, но это – потом. А сейчас я понимаю, что в этом самом свинг-клубе происходят какие-то неприличные знакомства, и перевожу разговор на другой объект:

– А Джеймс? Он тебя любит, Злата?

– Джеймс хочет любить, но пока ничего у него не получается. Но он настойчив и нравится мне. Если бы не улетел в Америку, может быть, что-то получилось бы.

Появляется Витольд, добродушный мужчина, не то армянин, не то еврей.

– Витольд, выведи, пожалуйста, Руди во двор, пусть погуляет немного.

Псина Руди – болоньез препротивнейшего характера – всех ненавидит. Сколько прихожу, столько он меня облаивает. Витольда терпит. Одну Злату Руди любит преданной и бескорыстной любовью. Для хозяйки пронзительный лай ухоженной болонки мужского рода – словно музыка. И когда он сильно начинает усердствовать, Злата ласково его просит:

– Хватит, Руди. Посиди в кресле.

И Руди молча отправляется в кресло, откуда с обожанием наблюдает за своей хозяйкой, не забывая контролировать общую обстановку в салоне. Злату все обожают: мужики, собачки и даже избранные женщины, которые, как известно, друг с дружкой чаще всего не очень. Но Злату всё равно все они уважают. Может быть, потому, что от неё исходят флюиды радости и доброты? А ещё она – мастер своего дела, известная на всю Москву и за её пределами, в отечествах её любовников и ухажёров.

Пока Витольд гуляет во дворе с Руди, Злата успевает мне рассказать ещё несколько историй из своей жизни. Стала посещать бассейн и плавать стилем брасс научилась под руководством молодого парня, мастера спорта. На фото в айфоне взгляд мускулистого Гоги с обожанием вперился в Злату. В её голосе слышатся сентиментальные нотки:

– Влюбился в меня. Дурачок. Я говорю ему: зачем тебя старая баба? Он на пятнадцать лет младше меня! Ничего не хочет слышать. Глупый ещё. Немного подружила с ним, и хватит.

– Вон сколько у тебя женихов, Злата! А Наташка киснет одна, хотя симпатичная. Познакомила бы её с кем-нибудь! – предлагаю я, кивая на соседнюю мастерицу – скромницу и тихоню.

– Кто с ней станет гулять? Скучная она до невозможности! Ей, видите ли, сразу замуж подавай. А когда баба хочет замуж, то по ней сразу видно, и мужиков это пугает. От желающей выйти замуж они стараются держаться подальше. Я не хочу замуж, потому ко мне липнут и липнут.

– Так научи Наташку, как правильно вести себя!

– Нет, учёба не поможет. Надо так думать, так чувствовать! А притворяться можно, но недолго.

Философия любви и брака? Что ж, и такая бывает. Но красота – божественное явление, а не придумки человеческого ума.

Я выхожу из салона и погружаюсь в суетный мир Москвы, не забывая про Злату. Мне интересно её отношение к ухажёрам. И вряд ли в неё можно кинуть камень. Так она живёт, не причиняя никому зла и даже оберегая близких мужчин от переживаний, потому что она сильнее окружающих и пользуется своей силой не во зло им, оставаясь искрящейся кометой, зачем-то посланной в их мир.

Куда дальше, и что будет потом? Густаво позаботился об авиабилетах в Бангкок, выбрал гостиницу, осталось собраться и уже завтра успеть на вечерний самолёт. После новогодних праздников клиентов не так уж много, но Злата обещала сделать причёску Свете, финалистке программы «Голос». Хороша Светка – заняла второе место, никуда особо дальше не пробилась, но известность есть, словно она её сняла с полки и в карман положила.

Злата, вспомнив что-то важное и срочное, вдруг заторопилась:

– Наташа, я поеду домой, ладно? Мне собраться надо и в порядок себя привести хочется. Обслужишь Светку?

– Конечно, Злата! Не беспокойся!

– Беспокоиться будет Света! Она ведь на тебя, Злата, рассчитывала, – встрял со своими пятью копейками претензий Витольд.

Но появившаяся в салоне Света никакого беспокойства не проявила, а наоборот, порадовалась за Злату – Таиланд, море, солнце, расслабуха!

– Эх, Златочка! Радуюсь за тебя, но не завидую! Я ведь улетаю на Кипр!

– На Кипр? В начале января? Так там, должно быть, холодно в это время? – удивилась Злата.

– Я ведь не к морю еду, а к Макару, – засмеялась Света, – а с ним никогда холодно не бывает.

Она наклонилась к уху Златы и что-то прошептала. Та сделала круглые глаза:

– Неужели? А почему Макар? Ведь его зовут по-другому.

– А я его так зову! Сокращённо – от фамилии. Ему это нравится.

– И что, Светка, у тебя с ним серьёзно?

– Не смеши. Что с ним может быть серьёзного? Бизнес? Наверное. Но я не по этой части.

– Слушай, Света, – понизила голос Злата, – а если я уболтаю Густаво и мы тоже прилетим на Кипр? Хотя что его убалтывать! Рад будет. Только что мне там делать? Я хочу покупаться в море, в тёплой водичке поплескаться. А на Кипре? Сейчас посмотрю, – она пощёлкала кнопками в айфоне и разочаровалась: – Вода 18 градусов, воздух 20–25. Не пойдёт!

Как-то, проходя мимо салона, я увидел Витольда с сигаретой у дверей. Салон – в полуподвальном помещении, и желающие покурить делают это в тихом арбатском дворике. Февраль выдался необычайно тёплым, словно ранняя весна досрочно заявилась в Москву. От январских сугробов остались только лужицы на асфальте и кое-где, в тенистых местах, лёд. Чирикали, радуясь теплу, воробьи, голуби лениво склёвывали хлебные крошки, щедро сыпавшиеся из окна.

– Доброе утро, Витольд! Во погодка! Пригревает как! – поприветствовал я Витольда, привыкшего улыбаться клиентам.

– Здравствуйте! А я вот вышел на голубей посмотреть, а заодно и курнуть. Зайдёте?

– А Злата на месте?

– Наташа есть. А Злата опять умотала! Вернулась из Таиланда, поработала месяц и – на Кипр рванула.

– На отдых?

– Международный конкурс! Она любит в конкурсах участвовать: в Германии, в Испании, во Франции, как-то даже в США летала!

– Большой мастер! Себя показать – на других посмотреть! Наверно, творцу красоты зрители нужны.

– Это да! – подтвердил Витольд добродушно и повторил свой вопрос: – Зайдёте?

– Нет, пока повременю, рано ещё.

Попрощавшись с Витольдом, я шёл по обновлённому Арбату, радуясь предвесеннему теплу, чистоте улицы с плиточным покрытием и с удовольствием наблюдая за гуляющей публикой. Я думал о Злате, которая, наверно, с очередным кавалером блаженствует на Кипре. Злата любит эту жизнь, любит мужчин – красивых и благородных, и такие мужчины её окружают всегда!

Так случилось, что вскоре и я улетел на Кипр! И вот снова отель «Four Seasons». С балкона – роскошный вид на море. Несколько маленьких рыбацких шхун покачиваются недалеко от берега – скорее всего, выбирают рыбу из садков. Прогресс! В море – фермерские хозяйства, рыбу выращивают едва ли не в бассейне, огороженном сетью. Я не люблю садковую рыбу, она слишком жирная и мягкая, в отличие от дикой. Но зато она намного дешевле и пользуется спросом в ресторанах. Вот от берега отделилась группа пловцов и направилась к ограждающим буям, кто – брассом, кто – кролем. Это хозяин отеля и его друзья. Они купаются в море круглый год. Своеобразный ритуал! Каждое утро в одно и то же время производят свой заплыв. Молодцы, что скажешь!

Внизу, при входе, между столиков кафе «Тропикана» неторопливо прохаживается метрдотель Андреас – ждёт гостей на завтрак. Вороватые воробьи уже тут как тут, порхают, пытаясь стащить пищу со стола, или подбирают крошки с пола. Рядом на солнышке греется кот Филипп, мой давний знакомец. Он никогда и ничего не выпрашивает, просто ждёт, когда на него обратят внимание и предложат что-нибудь вкусненькое. Сколько раз я отдыхал в этом отеле и всегда возвращаюсь сюда с радостью! Пока я глядел на эту благостную и милую сердцу картину, мне вспомнилась Злата. Где она сейчас? В чьём мужском сердце раздувает пламя любви?

Спускаюсь на минусовый этаж и вижу в холле ещё одного моего знакомца – художника Михаэля, грузина, давно уже живущего на Кипре. Вдоль стены выставлены портреты постояльцев.

– Привет, Михаэль! Что у тебя новенького?

– Здравствуй, Алекс! Закажи портрет, и я его сделаю для выставки!

– Скажи на милость, кому приятно смотреть на мою старую рожу? Красивая женщина – другое дело! Или ребёночек, вот как этот! Какая прелестная девочка! Чей это портрет? Принцесса! Русская, киприотка?

– Не угадал, дорогой! Грузинка! Нино! Маленькая царица. Дочь моего друга Автандила! В феврале всей семьёй приезжали на свадьбу подруги его жены Машико! Красивая была свадьба! Здесь, в отеле праздновали.

Я радуюсь встрече с Михаэлем, радуюсь за Автандила и Машико, у которых такая сказочная дочь! За неизвестную мне подругу тоже радуюсь. Ведь свадьба у девушки!

– Кипрская свадьба? Много гостей было?

На кипрскую свадьбу обычно приглашают много родственников, друзей, просто знакомых. Свадьбу проводят в красивом месте, не заморачиваясь едой и выпивкой. Конечно, какие-то бутерброды и напитки подают, но это всё не главное! Главное – во внимании к жениху и невесте! Приносят в конвертах деньги на обустройство молодой семьи, как правило, на строительство дома для молодых. А гостей бывает не одна сотня человек. Некоторые подходят к жениху и невесте, чтобы вручить подарок, и даже не остаются на вечер! И это нормально воспринимается всеми. Люди общаются с бокалом вина в руке, играет лёгкая музыка, много цветов.

– Нет, нет! – замахал руками Михаэль. – Свадьба, я сказал бы, интернациональная. Невеста – русская, а жених – испанец! Красивая пара. Хоть невеста и старше жениха, они были очень счастливы! А Злата, невеста, опекала его, как маленького ребёнка.

– Злата, говоришь? И жених – испанец? Случайно не Густаво его зовут?

– Да, Густаво! А ты его знаешь?

– Нет, Густаво не знаю, а Злату, кажется, знаю!

– Так у меня портрет Златы есть! Неоконченный! Но тебе, Алекс, покажу! – Михаэль разворачивает прислонённый к стенке подрамник.

На портрете – во всём блеске своей красоты нарядная Злата. Белое подвенечное платье! Ажурная диадема! Лучистые глаза и скромная, я даже сказал бы, застенчивая улыбка. По рассказам Михаэля, свадьба была роскошной, с распитием шампанского на пирсе и цветными фейерверками в вечернем небе. Гостей по кипрским меркам было немного, человек пятьдесят.

– А родители молодых были? – не выдержав, полюбопытствовал я.

– Нет, родителей не было ни с той, ни с другой стороны! В основном были гости с международного конкурса красоты – друзья Златы.

Всю неделю я был под впечатлением от услышанного. Всколыхнулось что-то в моей душе. Вспомнилось своё, казалось, уже позабытое. И у меня могло сложиться по-другому. В этом же отеле зачин был! Ан нет, не получилось. Где ты, Магдалена, кипрская любовь моя?

Я с нетерпением ждал встречи со Златой, хотя сомневался, что увижу её на старом месте. Положение жены Густаво, наверно, определяет новый стиль жизни?

Прошло больше месяца, прежде чем я снова оказался в Москве. На следующий день позвонил в салон, записался на стрижку к Злате – и через два часа я снова, как обычно, сидел перед ней в кресле и слушал милую болтовню о мужчинах, об отдыхе в Таиланде. Но она ни слова не сказала о свадьбе на Кипре. В подходящий момент, когда Витольд отошёл по делам, я спросил:

– Злата, что же ты не рассказываешь о свадьбе с Густаво на Кипре?

– О боже! И ты, Александр, уже знаешь! Как быстро слухи распространяются в этом мире! Это была шутка! Густаво организовал этот спектакль, а я ему подыграла! Почему бы нет? Праздник любви на Кипре! Густаво был счастлив, друзья радовались! Я заняла первое место на конкурсе женских причёсок!

– Невероятно, Злата! Вы с Густаво разыграли своих друзей? Ведь к тебе на свадьбу даже Машико из Тбилиси приезжала!

– И это ты знаешь! Ну и время сейчас! Всё становится известно прежде, чем произошло. Я заранее всё рассказала Машико, а остальным гостям мы открыли правду по окончании конкурса. Розыгрыш всем понравился!

– А как же твой портрет в подвенечном платье, который мне показывал Михаэль? Суперкрасивая женщина! Ведь Михаэль собирается отправить портрет в Нью-Йорк на выставку! Многие знакомые, твои и Густаво, могут тебя увидеть в образе невесты!

– Эх, Александр! Меня саму это мучает! И есть ещё кое-что, что лишает меня сна и покоя в последнее время.

Я впервые увидел в зеркале, как Злата покраснела и засмущалась. Что ещё с ней стряслось?! Может быть, она переоценила свои силы и сама попалась в силки любви, которые расставляла своим мужчинам? И отсюда смущение и упоение в её искрящихся и каких-то отстранённых глазах?

На какое-то мгновение мне стало нестерпимо жаль себя и того, что когда-то со мной не случилось на весеннем острове Кипре, но… печаль тут же улетучилась.

Вечером в старой записной книжке я нашёл телефон Магдалены из подмосковных Мытищ и позвонил ей.

Восход над побережьем Гермасойи

Что может быть лучше встречи восхода солнца на городском пляже Гермасойя в июне месяце?! Светило медленно выныривает из моря, и вскоре огромный белый диск встаёт над горизонтом, поднимаясь всё выше и выше. Добрых полчаса я наблюдал за рождением нового дня. Как я люблю эти кипрские мгновения! Это ощущение прохлады, исходящее от мерцающего в утренних солнечных лучах моря. Осторожно входишь в воду, потом бросаешься вперёд и плывёшь метров двести-триста до волнолома. Неповторимое блаженство! Хочется петь.

Я иду с моим кипрским другом Михалисом босиком по мокрому от волн песку в сторону порта и замечаю всё, что происходит вокруг. Наблюдаю за киприотами, когда они общаются с морем. Вот группа, человек десять, держится на воде невдалеке от мола – беседуют. Киприоты любят разговаривать громко и выразительно. Кто-то прямо в море начал петь приятным, с хрипотцой баритоном. Над водной поверхностью слова песни звучат особенно чётко.

– О чём он поёт, Михалис?

– Романтическая песня о любви. Старинная.

И Михалис рассказывает мне, что в песне мужчина обращается к своей любимой, которая его покинула. Он просит её вернуться. Его глаза повсюду ищут любовь свою, а в сердце боль. Банальная история, но сколько в ней чувственных переживаний! Мы удаляемся, звуки песни становятся тише, и вот уже не разобрать слов.

Две девушки разместились на лежаках лицом к солнцу. Загорают топлесс. Одна с малюсеньким бюстом, а другая с выдающимся. Никакого внимания на пляжную публику. Они красивы, нравятся и сами себе, и мужчинам. Красота есть красота! Я знаю, что они из Москвы, – днём раньше я немного пообщался с ними. Михалис, повернув голову вправо, не отрывает глаз от прелестниц. Споткнулся на ровном месте и чуть не упал.

– Во как зацепила тебя красота, Михалис! – подсмеиваюсь над ним. – Интересуешься?

– Why not!

– Вот именно: «Почему нет!» – повторяю за ним.

Женщина, замерев, сидит на песке в позе лотоса, глядя в сторону моря.

– Молится? – спрашиваю Михалиса.

– Буддистка. Медитирует. К востоку повернулась.

Невзрачный на вид мужчина в плавках идёт нам навстречу.

– Калимера! – приветствует с улыбкой.

– Калимера, калимера! – дружно отвечаем мы.

– Виктор. Архитектор. До кризиса работал с русскими, дома строил. Очень много денег заработал. Уважаемый человек, – говорит мне Михалис.

– Так что же он не купит себе клубную карту хорошего отеля?

– А у него есть, в «Four seasons». И не одна, я думаю. Но он любит приходить на городской пляж. Друзей, знакомых встретит, поговорит. Да, денег у него много, но он нормальный человек.

Женщина в розовой футболке неспешно бежит по песку. Я её знаю. Мы каждое утро здороваемся. Это – Джозефина, англичанка. Род занятий? Неизвестно. Но и летом, и зимой она с утра на пляже, бегает трусцой и затем плавает в море. Уже издалека я вижу её улыбку. Она всегда улыбается, даже когда бежит.

– Good morning, Джози! – кланяется ей Михалис. – Как утро?

– Lovely.

У Джозефины всё и всегда восхитительно.

Взрослые мужики играют в пляжный футбол. Один из них, лет сорока, невысокого роста, – начальник криминальной полиции. Он энергично лавирует с мячом, но теряет его недалеко от нас.

– Калимера, Димитрис! Возьмёте нас в команду? – кричит ему Михалис.

– По одному в каждую, – шутит Димитрис.

Время от времени Михалис останавливается и говорит с кем-то.

Вот и сейчас он приветствует старика с удочкой.

– Как рыбалка сегодня, Спириос?

– Плохо, рыба сорвалась с крючка. Вот такая.

Старик показывает руками почти в метр.

Рыбаки везде одинаковы. Самая большая рыба – та, которая сорвалась с крючка. Но однажды зимой мы были свидетелями, как Спириос одну за другой таскал лавраки из моря. Так они называют морского окуня. Оказалось, что шторм порвал фермерские садки, и привыкшая к кормёжке рыба легко шла на приманку. В тот раз Спириос дал нам две большие рыбины, и я сфотографировался у воды с одной из них, а фото выложил на своей странице в фейсбуке. Друзья звонили и переспрашивали, действительно ли я поймал рыбину в море голыми руками. Конечно, я подтвердил! Зачем разочаровывать?

– Михалис, как у вас, на Кипре, хорошо! Тихо. Спокойно. И преступлений, наверное, нет.

– Раньше почти не было. Когда я ходил в школу в Пиргосе, никто двери не закрывал на замок. А сейчас Пиргос изменился и Кипр изменился! Да что там говорить! Весь мир изменился не в лучшую сторону. Но море и солнце, к счастью, остались прежними.

Подходим к огромному валуну, одиноко лежащему у кромки воды. Как он здесь оказался? И сколько лет, сколько веков здесь лежит? У нас с Михалисом традиция – каждое утро мы направляемся сюда, чтобы поприветствовать камень.

– Калимера! – ласково прикасается к валуну рукой Михалис.

– Доброе утро, мой друг! – говорю я камню и глажу ладонью его тёплый шершавый бок!

Михалис верит, что валун, этот древний старик, всё слышит, понимает и даже помогает тем, кто обращается к нему с просьбами. Только нельзя ничего просить для себя, нельзя просить материальных благ, нельзя желать зла никому, а всё остальное сбывается обязательно.

– Ты просил, Михалис, что-нибудь у камня?

– Да, конечно. Я каждый раз, встречаясь с ним, обращаюсь с просьбой.

– А сегодня – что?

Лицо Михалиса, покрытое глубокими морщинами, озаряется смущённой щербатой улыбкой, и он тихо говорит:

– Чтобы завтра взошло солнце над пляжем Гермасойя, и пусть повторится для нас всех это прекрасное утро.

Браво, Михалис из селения Пиргос! Я присоединяюсь к твоей просьбе.