Текст книги "Чудаки на Кипре (сборник)"

Виктория Буш и её жизнь
(Имя как судьба)

«Говорят, что судьба человека зависит от имени. Получается, как меня нарекли, такая и судьба будет? Но если так, то родители выбирали бы судьбу ребёнка сами. А как узнать, какое имя соответствует хорошей судьбе, а какое – плохой? Где это определяется? На небесах?»

В голове Виктории хаотичные мысли метались, словно стайки испуганных птиц. Она стояла у развалин древнего города на берегу моря и смотрела на красное закатное солнце невидящими глазами. Имя Виктория! А никакой «виктории» в её жизни как не было, так и нет. Опять поражение. Умер муж, англичанин Джордж. Вчера похоронили, и сегодня она пешком отправилась из деревни Айос-Тихонас в Лимассол, чтобы хоть немного побыть одной, вдали от всех и всего.

С первым мужем прожили меньше года. По молодости, а скорее, по своей глупости вышла замуж. Кто из девчонок не влюбляется в юности. И что же? Сразу под венец? В десятом классе среди подружек она выглядела белой вороной. Не целовалась ни с кем, а о другом… думала по ночам со страхом и тайным желанием, в котором сама себе боялась признаться. Однажды после тренировки оказалась в душе вместе с Элей из параллельного класса. Эля оценивающе осмотрела её фигуру:

– Вика, а ты ничего! Во как налились желанием сисули, – и стала бесцеремонно водить пальцем по её соску.

– Ты чего? – с ужасом отстранилась Вика, ощущая, что ей приятно это прикосновение.

– Дурочка! Смотри, как он набухает. Ведь нравится тебе. Давай я тебе ещё кое-что покажу.

– Идиотка! – закричала Вика и выскочила из душа.

Следом раздался гомерический хохот.

С Игорем она познакомились на дне рождения той же Эллы, папа которой был партийным чиновником. У них была шикарная дача: деревянная – в два этажа, крашенная в голубенький цвет. Собралось несколько подружек, знакомые ребята и два курсанта пограничного училища. Элла собрала девчонок в отдельной комнате и предупредила:

– На Рому не западать! Он – мой! У меня уже было с ним, а на Игоря – пожалуйста. Мне всё равно, кому достанется.

– Ну и стерва ты, Элка. Когда успеваешь? Ведь у тебя с Витей любовь. Все знают, – пыталась устыдить подружку Света.

– С Витей у меня любовь, а с Ромой секс. Учитесь, дурочки!

Потом, после школы, Элла хорошо покуролесила. Училась в инязе, с африканскими студентами любовь крутила, а вышла замуж за тихого и неприметного на вид Вениамина, сына дипломата.

В тот вечер Игорь танцевал только с Викой, шептал ей на ухо комплименты, подливал вина за столом.

Звучала манящая музыка танго. Певец приятным голосом зазывал в далёкий и притягательный Сингапур:

 
В бананово-лимонном Сингапуре, в буре,
Когда поёт и плачет океан
И гонит в ослепительной лазури
Птиц дальних караван…
 

Кружились пары, кружился мир неизведанных желаний, Игорь прижимал её к себе и нежно шептал: «Виктория – Магнолия!»

В тот же вечер она неожиданно для себя отдалась Игорю прямо на полу второго этажа. Отрезвление пришло на следующее утро: болела голова, было стыдно и обидно. Ведь она с детства знала, что их род имеет дворянские корни, хотя об этом тогда не принято было говорить. Бабушка учила её хорошим манерам и лелеяла мечту, что замуж она выйдет за ровню, – жених должен быть из благородного общества. А Игорь? Игорь оказался из маленькой деревни во Владимирской области, недалеко от города Гусь-Хрустальный. Узнав, что она беременна, тут же предложил выйти за него замуж. Вот и выскочила сразу после школы. Игоря отправили служить на далёкую пограничную заставу, а ей дорога – в захолустную деревню, к его матери. Обещал, как устроится на месте, приехать и забрать к себе.

Через два месяца, не выдержав придирок свекрови и неустроенного быта, Виктория сбежала домой к родителям. Вскоре Игорёк прилетел с Дальнего Востока и потребовал вернуться в деревню и там рожать. На её робкие попытки что-то объяснить среагировал неадекватно – ударил по лицу, а потом попытался изнасиловать.

После того вечера все мужчины перестали для неё существовать. Растила сына, работала научным сотрудником в университете и настойчиво совершенствовала английский язык. Никаких развлечений в её жизни все эти годы не было. Симпатичная и недоступная, она нравилась мужчинам, а сама не испытывала к ним никакого влечения.

Когда ей было около тридцати, за ней стал ухаживать новый завкафедрой Венедикт Иннокентьевич! Он был старше её на пятнадцать лет. Но кто же придумал так назвать его! Она прыскала со смеху, когда приходилось обращаться к нему по имени и отчеству.

Про себя она прозвала его Гусь-Хрустальный! Она понимала, что замуж выходить нужно, да и Гусь-Хрустальный оказался внучатым племянником поэта Аполлона Григорьева. Могла сбыться мечта бабушки – породниться с достойным человеком. Но при чём здесь Аполлон Григорьев с его «Цыганской венгеркой»? Не случилось. Как только Венедикт попытался её поцеловать на скамейке перед домом, она тут же отстранилась. Противно было. Противно было смотреть на его холёное лицо, на тоненькие усики, слышать его учащённое дыхание и ощущать его руку на своём колене. Резко встала и ушла. А Венедикт вскоре женился на Белле, арфистке из симфонического оркестра. Потом, в перестроечные времена, они благополучно эмигрировали в Израиль.

И вот новое приключение в её жизни. Как-то Виктория зашла с подругой в кафе на Невском выпить по бокалу вина и просто посидеть, поговорить о своём, женском, наболевшем. Был промозглый ноябрьский вечер.

– Вика, а давай коньячку сообразим грамм двести на двоих? И потом кофе из маленьких чашечек выпьем. Помнишь, какое в прошлый раз было?

– А давай! Что нам, красивым и независимым!

– А то!

С Аней всегда было легко, весело и непринуждённо.

В дальнем углу сидел породистый мужчина. Перед ним на столе стояла бутылка виски с голубой этикеткой, вода, толстостенный широкий стакан с кубиками льда и никакой закуски. Пиджак в мелкую клетку, тёмно-синяя сорочка с отложным воротником. Мужчина не смотрел по сторонам, чувствовалось, что он уже в приличной степени подпития.

– Вика, смотри: точно не наш мужик! Заграничный! Как ты думаешь?

– Да. Похож на иностранца. Одежда. Манера пить. Не пялится в нашу сторону.

Вскоре мужчина прикончил бутылку виски и продолжил цедить воду. Вика и Аня с любопытством наблюдали, что будет дальше.

Внезапно мужчина резко поднялся и твёрдой походкой подошёл к столику подруг.

– George. My name is George! Could you help me, ladies? Я есть плохо говорить на русский. Можете мне помогать?

– О, наш человек! – засмеялась Аня. – А давай к нам, Георгий. Присаживайся за наш столик. Что с тобой случилось?

А с Джорджем ничего необычного не случилось. Просто его бросила жена. И ему хотелось выговориться. Англичанин. Археолог. Вернулся из экспедиции, а жены дома нет. Голые стены. Джордж говорил по-английски, перемешивая речь русскими словами, но подруги его отлично понимали.

В основном говорила Аня:

– У твоей жены был бойфренд? Так бывает. Не печалься, Георгий. Найдёшь другую жену.

– Другую не надо. Почему жена меня оставила? – настойчиво спрашивал Джордж. – Вы женщины. Вы понимаете, наверное. Бойфренд не было.

– У тебя жена была русская? Русская жена бросает мужа тогда, когда у неё есть любимый бойфренд.

– Нет, моя жена Линда – англичанка.

– Значит, ты не уделял ей внимания. Как мужчина, понимаешь? И она нашла другого мужчину.

– Это правда. Я был много времени в Египте, а она жила в нашем доме на Кипре. Но почему она мне не сказала ничего? Я приехал, а её нет дома. Денег нет. Кровати нет. Ничего нет. Может, её ограбили, убили?

– Ты обратился в полицию? К её родственникам?

– Полиция ищет. Они сказали, что она улетела в Лондон в тот день, как я прилетел в Ларнаку. Её родственники сказали, что она не прилетела в Лондон. Где она?

– Жена – не иголка в стоге сена! Найдётся. Где-нибудь в Майами на пляже лежит!

Вот так она познакомилась с Джорджем. Он приехал в командировку в московский институт археологии, а в северную столицу случайно отправился заодно с другом, всего на два дня.

Прошёл почти год после той встречи в кафе. В октябре Вика по туристической путёвке отправилась на Кипр. Начиная с аэропорта, ей всё нравилось. Гостеприимные киприоты, русскоговорящий гид, прекрасный номер с видом на море в пятизвёздочном отеле «Аматус», пальмы, обилие цветов. Дорожные полосы за городом разделены цветущим кустарником олеандром: розовым, белым, красным. Редкие деревья, выжженная солнцем трава, но до чего же по сердцу был ей этот южный ландшафт! Десять дней у моря и в экскурсиях по Кипру. Ощущение свободы, восторженные взгляды южных мужчин! Какой женщине это не понравится?! За три дня до отлёта она случайно встретила в гостиничном баре Джорджа! Как много в нашей жизни значит случайность. Хотя поэт как-то воскликнул: «Сама случайность неслучайна!»

Эти вычитанные из журнала стихи запали в её душу.

Через два дня Джордж предложил ей выйти за него замуж и остаться на Кипре. Вика согласилась. Неслучайной была их первая встреча в кафе на Невском. Неслучайными оказались её поездка на Кипр и встреча с Джорджем в баре. Потому что есть судьба! На скрижалях судьбы расписаны наши жизненные пути. Верит ли она в судьбу? Да, теперь, после смерти Джорджа, верит.

Виктория смотрела на играющее в предзакатных лучах море и думала: «Как красив этот мир! И как он жесток! Почему так быстро ушёл из жизни Джордж? Почему судьба так безжалостна ко мне?» Семь счастливых лет на острове! Как теперь жить? Есть дом, и благодаря предусмотрительности Джорджа есть небольшие денежные средства на её банковском счёте. Но дальше ничего не ясно. Нет больше Джорджа, который стал ей и опорой, и защитой в чужой стране, а главное – он стал для неё всем её миром. Как без него? Опять одиночество. А ей уже сорок восемь!

От горестных мыслей Викторию отвлёк солидный мужчина в шортах.

– Калиспера! – улыбнулся он.

– Good evening, – ответила она удивлённо и добавила на всякий случай по-русски: – Что вам угодно?

– О, русская красавица! Рад встрече. Я – Аргос! – перешёл на английский киприот.

– Пошёл к чёрту! – ответила Виктория по-русски.

Ох уж эта непосредственность кипрских мужчин! В каждой красивой иностранке они видят свою будущую любовницу. На улицах Лимассола водители машин, не стесняясь, сигналят и предлагают подвезти. Она рассердилась на себя за то, что вообще стала разговаривать с этим наглецом. Нужно было отвернуться и молча уйти. Но ничего не бывает просто так. Этот незнакомец заставил её встряхнуться, вернуться в мир реальной жизни. Она решила, что завтра займётся бумагами Джорджа, посоветуется с его адвокатом и, возможно, что-то придумает.

Утром адвокат Анжелос разъяснил ей, что по кипрским законам она вступает в наследство через полгода, если за это время не объявятся другие наследники.

За неделю до истечения срока заявления прав на наследство объявилась бывшая супруга Джорджа. Нет, она сама не приехала на Кипр, а вот её адвокат, соблюдая все формальности, объявил, что Линда претендует на половину дома. Мотивация: имущество, совместно нажитое в браке.

– Как же так? – возмущалась Виктория. – Ведь она обобрала Джорджа как липку! Бросила его. Сняла деньги с его счёта, фактически украла их. Ведь Джордж объявлял её в международный розыск. И что? Теперь она может требовать половину дома? Теперь, когда Джорджа уже нет в живых? А совесть где?

– Юридическая практика не знает такого понятия, как совесть, – ответил адвокат. – Да, Линда совершила преступление, украв деньги и ценности. Но за сроком давности это уже не имеет никакого значения. Она имеет право требовать свою долю, так как дом является совместно нажитым имуществом в их с Джорджем браке.

– И что мне теперь делать?

– Договариваться с Линдой через её адвоката, иначе она может получить своё по суду. Фактически половину дома ей присудят. Есть маленькая вероятность доказать, что она потеряла право на дом в связи с тем, что была признана пропавшей без вести. Но я уверен, что после смерти Джорджа она восстановилась в своих правах. Ожила и объявилась. Не прокатит! – добавил кипрский адвокат по-русски.

– Вы что, по-русски понимаете? – спросила его Виктория.

– Очень мало понимаю. Нахватался некоторых слов от русских клиентов, – рассмеялся Анжелос.

Хочешь не хочешь, а пришлось Виктории идти в кабалу к банку: взять кредит и выкупить у Линды половину дома. Что поделаешь! За любую работу бралась: отвезти знакомых в аэропорт, перевести документы с русского на английский или с английского на русский, составить заявление в суд, помочь больному в разговоре с врачом и многое, многое другое. Капля в море!

В этой суете с тщетными попытками выкарабкаться из долгов случилась ещё одна беда: заболел муж подруги Насти, тоже англичанин. Навестить больного отца из Лондона приехали дочери Аделина и Робертина.

– Скажите, Виктория, Майкл имеет страховку? Отца не хочется тревожить. А Настя?! Семнадцать лет с отцом – и не знать английского!

– Почему вас это тревожит, Аделина?

– Как же? Отец умрёт, а нам придётся за его лечение платить из наследства.

«Ну и стерва! Имя Аделина свидетельствует о благородстве женщины, а здесь жлобство проявляется во всём своём уродстве», – подумала Виктория, а вслух сказала:

– Почему вы думаете, что он умрёт? Настя верит, что ваш отец поправится.

Робертина оторвалась от газеты, сдвинула очки на лоб и сказала, укоризненно глядя на Викторию:

– После такой болезни больше пяти лет не живут. Это статистика.

– У нас, у русских, не принято живого хоронить.

Через неделю, прощаясь в аэропорту, Аделина сказала: – Виктория, передайте Насте, что после смерти отца она должна уехать.

– Поживём – увидим. И Майкл, даст бог, поправится. С тяжёлым сердцем Виктория возвращалась домой, в Айос-Тихонас.

Ночью плохо спала, думала о себе, о Насте, о человеческой подлости. «Чёрт их поймёт, этих европейцев: кошку, застрявшую в лифте, спасут, и интернет взорвётся от восторгов и сострадания к животному. А тут при живом отце дочери наследство делят, и ничего не происходит». Наивная Настя! Нет чтобы прямо, по-русски поговорить с внезапно свалившимися на её голову «падчерицами», ведь прожила с Майклом семнадцать лет в гражданском браке. Он так и не предложил ей официально оформить отношения. Майкл на двадцать лет старше подруги, теперь ей пятьдесят пять. На Кипре таких одиноких и неустроенных русских женщин много. Если, не дай бог, Настя останется одна, то пропадёт: языка не знает, не работает, да и эти две сухопарые «леди» её не пожалеют и выгонят из дома. Мысль рвалась, перескакивала с одного на другое. Она то засыпала, то просыпалась. В какой-то момент перед ней возник Джордж и сказал: «Помоги Насте, а о Майкле мы позаботимся». Утром проснулась, вспомнила сон и ужаснулась: «Кто это – мы? Джордж с того света, а кто ещё?»

Сон оказался вещим: Майкл вскоре умер. Опять похороны. И опять все хлопоты достались Виктории. Имя такое, что ли? Всё трудное и невозможно тяжёлое для женских плеч достаётся ей. А она терпит.

Аделина и Робертина приехали в Айос-Тихонос на третий день после похорон отца. Виктория встретила их в аэропорту. Сёстры весело щебетали в машине, обсуждая варианты продажи дома.

– Надо дать объявление в газету через агента по продаже недвижимости. Виктория, вы можете порекомендовать нам хорошего агента? – спросила Аделина.

– Нет, не знаю никого.

– Как не знаете? Разве вы не продаете дом Джорджа? Говорят, что Линда возвращается на Кипр.

– Из уважения к памяти Джорджа я решила сохранить дом и буду жить в нём сама.

– Но если Линда захочет, то она тоже имеет право жить в этом доме.

Виктория промолчала. При чем здесь Джордж, Линда? Главное сейчас – защитить Настю от этих настырных дам. И, кажется, ей это удалось.

Как-то незадолго до смерти Майкла она говорила ему: – Майкл, у нас, у русских, есть такое понятие, как «жить и поступать по совести». А вы, англичане, поступаете по совести?

– Я знаю, что ты имеешь в виду, Виктория. Ведь я хорошо учил русский язык, семнадцать лет имел счастье жить с русской женщиной. Я позабочусь о Насте. Ты не против быть моим душеприказчиком?

Когда сёстры ознакомились с завещанием, случился скандал с битьём посуды, с истерикой Аделины, с последующим поглощением сестричками большого количества виски. Были суды, многотрудные переговоры сторон, но Виктория всё выдержала, стерпела все оскорбления, не потеряла самообладания. Всё закончилось подписанием мирового соглашения сторон, по которому Настя получила право пожизненного пользования домом, с оплатой расходов только в размере, пропорциональном её доле наследования.

– Вика, что бы я без тебя делала? В России у меня уже никого нет. И на Кипре – одна-одинёшенька. Спасибо тебе.

– А адвокат Анжелос? А соседи? Всё будет хорошо, Настюха. Мы – русские, и мы не дадим себя в обиду, – обняла подругу Виктория. А у самой кошки скребут на душе: свой дом может с молотка уйти – денег нет, чтобы с банком рассчитаться.

Утром, разбирая старые бумаги Джорджа, она обнаружила три лотерейных билета и очень удивилась. Джордж никогда не увлекался лотереей. Два с половиной евро за билет – не деньги, но зачем всё-таки он их купил? Для порядка решила проверить.

На следующий день в кипрских газетах написали, что русская женщина из Айос-Тихонас отхватила джекпот: выиграла в лотерею два с половиной миллиона евро!

«Ищите, и обрящете, стучите, и откроют, просите, и дано будет», – сказано в Библии, но это сказано о дороге к Богу!

А недавно с Кипра приехал мой приятель и поведал, что одна русская женщина открыла на острове благотворительный фонд «Виктория» для помощи попавшим в беду соотечественницам.

«Наверное, это наша Виктория», – подумал я.

А вдруг и вправду имя человека и его судьба взаимосвязаны и от имени зависит судьба, а возможно, и жизнь?

Один день на Кипре

Алиса замоталась в жаркой Москве: работа достала – принеси, позвони, организуй, подай. Работает в семейной компании. Муж – генеральный директор, а она – секретарь, но акции в компании поделены между ними поровну. В последнее время Григорий стал нервным, чуть что – грубит. Поздно домой возвращается. А то и совсем не приходит. И всегда объяснение у него найдётся. Недавно пришёл в субботу к полудню с помятым лицом и сразу спать.

– Гриша, ты где целую ночь шлялся? Я не спала, волновалась.

– У тебя одно блядство на уме! Я этим не занимаюсь. Партнёры из Германии у нас. Ты же знаешь. Ездили после работы на рыбалку. В шалаше заночевали.

– Что, предупредить нельзя было? Странно, но я в неведении, что ты с партнёрами ночь провёл.

Махнул рукой и скрылся в своём кабинете.

Дочь Элина накуксилась, вот-вот разревётся. Пять лет, а всё понимает. Она, как барометр, реагирует на погоду в доме: при малейших признаках грозы Лина тут же начинает теребить мамино платье, капризничать. Однажды по-взрослому сказала:

– Мама, папа, не ругайтесь.

Григорий, при всей своей чёрствости, не выдержал и взял её на руки:

– Что ты, золотце моё, мы не ругаемся, мы так разговариваем, мы – партнёры.

У Алисы слёзы появились на глазах от умиления. А ночью шептала ему:

– Гриша, ну что мы с тобой собачимся? Ведь хорошо нам. Правда, хорошо? И Лина такая разумница.

Но в ответ услышала храп.

Утром, наскоро позавтракав, Григорий заторопился: – Поеду немцев провожу.

– Гриша, давай и я с тобой поеду? А что? Представишь меня не как секретаршу, а как совладелицу компании. Да и переводчиком поработать могу.

– Ну, для переводов у нас Агния есть. А ты лучше Лину в зоопарк своди. Хочешь в зоопарк, Лина?

– Я с тобой хочу, папа!

– А мороженого хочешь? Пойдёшь с мамой в кафе?

– Пойду.

Конечно, Лина с мамой пойдёт. А папе будет переводить новая переводчица Агния! Блондинка. Бюст кофточку разрывает. Самомнения – полный воз! Но умная стерва, очень умная. Университет в Киеве окончила и сразу в Москву. А чем ей Киев не подошёл? Красивый город, уютный. Один Крещатик стоит того, чтобы жить в этом городе и любоваться им, особенно когда цветут каштаны.

– Свалилась на мою голову! – воскликнула в раздражении Алиса.

– Кто, мамочка, свалился?

– Линочка, это я про одну нехорошую тётю, а мы с тобой пойдём мороженым угощаться. Наденем на тебя голубое платье, прикрепим к нему бантик оранжевый и значок возьмём, где солнышко нарисовано. Помнишь, в Киев с папой ездили, на концерте были, там девочка песню исполняла «Солнечные зайчики», а тётя композитор раздавала детям значки?

Дочь запрыгала от восторга и стала напевать:

– Помню, помню тётю Ксеню! «Солнечные зайчики, как я вас люблю…»

В кафе Алиса взяла дочери пломбир, себе шербет. Надо за фигурой следить, а то вдруг какая-нибудь Агния из Киева захочет Гришу увести? Сегодня много охотниц до чужих мужей! Светка, бывшая соседка, рассказывала, что её брата, трижды женатого, увела от последней жены какая-то вертихвостка. А он чем думал, оставляя третью жену с малолетней дочерью? И фамилия какая знатная: Сторозум!

Владимир Сторозум из, видите ли, бело-шоколадного украинского городка Кременец! Фамилии просто так не дают! Чтобы такую фамилию получить, надо очень умным быть! Сто розумов надо иметь! А что? Может, предки были умные, а этот не удался. Да и ростом чуть ли не с ноготок, а вот поди ты! Позарилась на него пигалица из ниоткуда, поманила сладкой морковкой, а он, старый козёл, повёлся! Светка про своего брата нелестно отозвалась, мол, ни рожи ни кожи, а туда же – распоганился на старости лет! Пятьдесят ему! Дамочка моложе в два раза! Эта Лида оказалась способной мошенницей, но известно – подобное к подобному тянется, ну да это отдельная история.

Вот недавно подслушала разговор двух таких же вертихвосток из бухгалтерии:

– Кать, у меня через неделю днюха. Хочу на три дня в швейцарский Сан-Мориц смотаться. Айда со мной!

– А деньги? На авиабилетах разориться можно. А гостиницы там, наверное, дорогущие.

– Катька, я была уже. Всё окупается, даже с лихвой. Знаешь, какие там крутые мужики отрываются! Наш Витальевич собирается туда. Агния шепнула. Его захомутать бы!

– Ирка! Ты что? Он – женатик!

– А плевать! Жена – не стена, подвинется! Или подвинем! – захохотала Ира.

Только сейчас Алиса сообразила: о Грише они говорили. Григорий Витальевич! Вот тебе и Гриша!

– Стерва! – не сдержалась Алиса.

– Мама! Что такое «стерва»?

– Прости, девочка моя, прости. Забудь это слово. Оно нехорошее.

– Смотри, мамочка, какой дяденька смешной! Весь разукрашенный!

«Между столиков шествовал мим…» – вспомнилось из услышанного по радио романса. И правда: между столиками ходил странный мужчина. Лицо-маска: с одной стороны красное, с другой белое. Мужчина остановился перед ними, театрально поклонился и вручил Лине красную розу, невесть откуда появившуюся у него в руке.

«Дура я, дура, – подумала Алиса, – накручиваю себя, а Гриша любит нас».

Вспомнила ночь и почувствовала, что краснеет. Поискала глазами мима, а его и след простыл.

Вечером Гриша вернулся рано и был само совершенство: ухаживал за Алисой, как в первые дни знакомства. За ужином открыл бутылку вина и торжественно объявил:

– Алиса, Линочка, есть новости! Первая – через две недели улетаем на Кипр, на це-е-елый месяц! А вторая – с завтрашнего дня ты, Алиса, в отпуске!

– В море купаться! Солнечные зайчики пускать! Ура! – закричала Лина.

– А мне на работу через месяц выходить?

– Никакой работы. Мы не бедные. Занимайся Элиной. Собой занимайся. Готовься к отпуску. А потом оформим отпуск без содержания.

«И действительно! Какая необходимость вкалывать вдвоём? Буду домом заниматься», – подумала, а вслух сказала:

– Спасибо, милый!

Немного расстроилась, когда узнала, что Агнию перевели на место секретаря генерального директора компании. Но успокоилась после того, как пришла в офис и Агния встретила её вежливо и предупредительно. «Молодец Гриша. Поставил эту девицу на место!» – подумала с облегчением.

Но бог, к сожалению, шельму Агнию не метил почему-то.

В конце августа в весёлом расположении духа семейка улетела на Кипр. Месяц блаженства. Было жарко, но в пятизвёздочном отеле «Four seasons» жара переносилась легко. С утра муж убегал на море, потом втроём ходили на завтрак, после завтрака Гриша общался через интернет с офисом, а к одиннадцати семейство отправлялось на пляж. По вечерам гуляли по набережной. Звёзды над головой казались в два раза больше, чем в московском небе. Однажды ехали на такси в ресторан, что в рыбацкой деревне Зиги. Машина шла вдоль моря, а впереди низко над дорогой огромный лунный диск – какой-то небывалой, почти эллиптической формы.

– Мама, мы на луну едем! Да? На луну? – восхищалась Лина.

В последнюю неделю на Кипре Гриша стал каким-то озабоченным. Часто выходил на балкон гостиницы и разговаривал по телефону. Днём уезжал куда-то на переговоры.

– Гриша, что тебя так взволновало? Что-то не так в компании? Твой заместитель Никитич – надёжный человек, неоднократно доказывал преданность нам.

– Так-то оно так! Но есть правило: бизнес никогда нельзя надолго оставлять без хозяйского глаза. Слава богу, через неделю будем в Москве.

– А я бы ещё недельки две с Элиной в море покупалась. Но ты прав. Надо ехать.

Григорий оживился и сказал, улыбаясь:

– А почему бы нет? Отдохните. Я сниму отдельные апартаменты для вас на месяц. Кредитная карточка у тебя есть. Ни в чём себе не отказывайте.

– Нет, Гриша! Это будет нечестно! Оставлять тебя одного в Москве, без нас?

– Честно, честно. И правильно. Линочка здоровья здесь наберётся. И тебе не помешает отдохнуть от Москвы. Помнишь, как ты нервничала в Москве? Я же видел, работа тебя достала!

– Лине хорошо здесь! Наверно, ты прав.

Потом Алиса не один раз будет вспоминать этот разговор. Всё обернулось неожиданным для неё образом. Ей пришлось остаться на Кипре надолго, если не навсегда.

* * *

Я познакомился с Алисой в доме моего нового приятеля, киприота Атанасиоса. Он пригласил меня на выходные отдохнуть в горах. Мне тоже хотелось сменить обстановку, да и любопытно было увидеть, как киприоты живут в горных селениях.

– Поживёшь пару дней. Может, стихи напишешь? Прославишь нашу деревню, – шутил Атос.

– А что? Мне интересно, – согласился я.

Ехали по петляющей дороге. А когда взобрались, как мне казалось, на самое высокое плато, то аж дух захватило от красоты: внизу белели кипрские селения, дальше громадой высились горы Троодос. И сама деревня поразила: новые, как с иголочки, дома с садами и плавательными бассейнами.

– Атос, кто здесь живёт вдали от цивилизации? – удивился я. – Почему здесь поселились люди?

– Я построил весь посёлок для английских пенсионеров. И себе заодно – дом. Несколько русских тут тоже живут. Здесь – ближе к небу, ближе к звёздам.

– Да ты романтик, Атос, в твои-то шестьдесят лет!

– У меня жена молодая, тридцать пять ей. Надо соответствовать.

Мы вошли в дом и сразу попали в удобно обставленную гостиную. На стенах – картины, две из них с зимними пейзажами. На журнальном столике в серебристой вазе – красные розы!

– Любимые цветы моей жены, – утолил моё любопытство Атос.

Женой Атоса оказалась красивая русская женщина по имени Алиса.

– Алиса из страны чудес, – пошутил я. – Да вы и сами – чудо.

– Это сейчас всё в моей жизни прекрасно благодаря Атосу. Три года назад я была в этой стране бомжом, не имея средств к существованию.

Она мне рассказала свою историю, как муж Григорий оставил её с дочерью на Кипре, со временем перестал высылать деньги на расходы, потом и вовсе объявил, что женился на другой. При живой жене! Оказалось, что сумел каким-то образом развестись – убедил суд, что жена его бросила и уехала жить на Кипр.

– Но вы же совладельцами были в компании?

– Мою долю переписал на новую жену, секретаршу Агнию. Наверно, я неосторожно подписала какие-то бумаги и, сама того не зная, продала ей свои акции.

Алиса два года перебивалась на Кипре случайными заработками.

Потом встретился Атос и предложил место экономки в своём доме. Для получения права на работу предложил оформить фиктивный брак. Свидетельство о разводе с Григорием с большими сложностями удалось получить из Москвы. Со временем дружеские отношения с Атосом переросли во взаимную привязанность.

– А дочь, дочь Элина где? Григорий забрал? В Москву увёз?

– Да нет, что вы? Разве Агнии нужна моя дочь? У Линочки сегодня уроки музыки в Лимассольской школе искусств. Атос отвёз её в город, а я сейчас поеду и привезу домой. А вы отдыхайте. Осмотритесь. Здесь очень красиво. А вечером будем ужинать на террасе. Увидите, какое в горах потрясающее небо, звёзды таинственно сверкают, а внизу огоньки деревень.

Так получилось, что я провёл в гостях у Атоса и Алисы всего один день, но этот день остался в моей памяти на всю жизнь.

 
Лазурное небо в седом обрамленье
Причудливой горной гряды.
В горах и долинах белеют селенья,
И в каждом – живые сады.
…Куда вы спешите? Спешить вам не надо, —
Неспешная жизни река.
Стою на вершине в огне звездопада, —
Касается неба рука.
… Один день на Кипре и в сердце смущенье —
Зачем мне куда-то спешить?
 

Назавтра рано утром я с Атосом уезжал в Лимассол. На повороте, из-под ветвей древней оливы оглянулся на оранжевый дом с голубой крышей у самого обрыва. С его террасы стройная женщина и девочка-подросток прощально махали руками.