Текст книги "Чудаки на Кипре (сборник)"

– А что? Пойдём, – внутренне радуясь, что одолжил сегодня у Алёны деньги, согласился Викторов. – Только, чур, я приглашаю и я плачу за ужин. Не обижай отказом.

И вот они сидят за столом и смотрят друг на друга. Откуда-то появилась ваза с букетом карминных роз. Хоть они пока ничего не заказывали, но на столе – два бокала с шампанским.

– Алексей Викторович, дорогой мой, я так рада, что вас нашла. Я сегодня прилетела в Москву – и такая удача! За нашу встречу!

– За встречу! Неожиданно и чертовски приятно, – улыбнулся Викторов.

Шампанское, фрукты и ничего больше. А они говорили и говорили. О чём? Ослепительно красивая молодая азиатка заливисто смеялась каким-то словам Викторова. Это был не тот Викторов, которого многие коллеги по писательскому цеху привыкли видеть в Нижнем буфете, хотя и там он привлекал к себе внимание не только приятелей-друзей, но и многих женщин, особенно поэтесс. А почему бы женщинам не благоволить к Алексею Викторову? Видный мужчина, мэтр литературы, прекрасный собеседник! Когда сбросит с лица маску озабоченности и станет самим собой, Лёшей из Немчиновки, то мало какая женщина удержится, чтобы не улыбнуться в ответ на его взгляд. Вот и в тот вечер за столиком ресторана в Доме литераторов рядом с восточной красавицей сидел молодцеватый писатель с благородной седой бородой. Впрочем, не будем завидовать «классикам» из Нижнего буфета, а будем завидовать Алексею Викторову и его молодой спутнице.

Алексей Викторов как-то затерялся с того дня. Мне ни разу не удалось встретить его ни в писательских коридорах, ни на творческих вечерах. Исчез, испарился. И даже Алёна ничего конкретного не могла сказать, только как-то загадочно улыбнулась, отвечая на мой вопрос, нет ли каких известий от Алексея Викторова.

– Работает, видимо. Может, проект новый.

– И не заходит в издательство?

– Так его нет в Москве.

Я подумал, что Викторов засел где-нибудь в Коктебеле, и ожидал, что скоро он удивит всех новым криминальным романом. Почему в Коктебеле? Потому что это юг, потому что это место, где он знает всех и все знают его. Потому что он любит этот самый Коктебель. А ещё потому, что Таня встретилась ему в Коктебеле. Давно уже он рассказал мне эту историю о своей встрече с девушкой в ночном парке. Помнится, я тогда ещё ему сказал, что такие встречи бесследно не проходят, они повторяются. Так природа устроена, всё в ней повторяется: зима, лето, возвращение птиц на родную землю. Любовь тоже повторяется, с другими героями, а если посчастливится, то в жизни двоих любовь повторяется много-много раз. Но это скорее исключение, чем правило. Жизнь ужасно скучна без таких исключений, без неожиданностей, без редких вспышек молний, без раскатов грома, без полёта над землёй, когда вдруг у человека вырастают незримые крылья. А всё остальное – рутина быстротекущего и оттого малоценного бытия.

Как-то ранней весной я прилетел на Кипр и поселился в довольно милом, без претензий на роскошь отеле «Елиас». Прекрасный песчаный пляж, парк, прогулочная дорожка, пирс. За те два года, что я не был в Лимассоле, много чего произошло. Несмотря на экономический кризис, невдалеке от отеля появились современные виллы, выкрашенные в разные цвета, – целый комплекс. Особенно мне понравилась одна из них, с крышей под зелёной черепицей и с ослепительно белым фасадом. Мой старый знакомый Михалис сказал, что эта вилла принадлежит очень эффектной даме азиатской внешности, говорящей по-французски и по-русски. А ещё ей якобы принадлежит парусная яхта. Капитан на яхте тоже из России, улыбчивый мужчина с сединой в бороде, довольно моложав и общителен.

– Михалис, откуда ты всё знаешь? Может, ты знаешь и как зовут этих людей из России? – спросил я неожиданно даже для себя – а вдруг?

– Почему нет! Их все у нас знают. Он – Алексей, а она – Таня! Очень добрые и уважаемые люди.

Меня как жаром обдало: неужели это Алексей Викторов и Таня? И почему она говорит по-французски? Викторов – капитан яхты? Нет, невозможно! Для этого надо иметь диплом! По крайней мере, пройти специальные курсы обучения. Где Алексей мог выучиться? За два года стать капитаном морской яхты! Даже мне, знающему морское дело, капитану дальнего плавания, чтобы управлять морской парусной яхтой, надо пройти курсы. А Викторов? Да его руки, кроме карандаша и клавиатуры пишущей машинки, ничего больше не касались. Писатель, и всё этим сказано! «Писатели создают виртуальный мир и живут в этом мире, – подумал я и тут же себя поправил: – А Хемингуэй?!» Потом стал вспоминать, что многие писатели были сильны тем, что жили настоящей жизнью и любили по-настоящему. Таких примеров великое множество.

На следующий день Михалис нашёл в интернете интервью с хозяйкой яхты Татьяной Сонг и капитаном Алексеем Викторовым. Мне захотелось встретиться с Алексеем, поехать непрошеным гостем к вилле, нажать кнопку звонка на воротах. Мой пыл остудил Михалис:

– Я предполагал, Алексис, что ты захочешь встретиться со своим другом, и захватил с собой старую газету. Смотри: вот на фото яхта твоих друзей и сообщение, что они первого мая 2015 года отправились вдвоём на ней в кругосветное путешествие.

– Михалис, нет пределов моей благодарности. Я так поражён этими новостями, что мне нужна, наверное, неделя, чтобы их осмыслить.

В интернете всё найдётся. И я нашёл сайт, где ежесуточно сообщается о кругосветном походе яхты «Неопалимая Купина» под управлением капитана Алексея Викторова. Там же было цветное фото парусника: синий корпус, белая рубка. До чего же была хороша летящая под карминными парусами яхта!

«Господи, – подумал я, – что может сотворить с мужчиной красивая и умная женщина!»

Женщина может превратить обычного мужчину в рыцаря, в героя своей мечты. Вернее, мужчина ради женщины способен возвыситься над собой, перейти через горы, достающие до небес, стать морским капитаном, отправиться в кругосветное путешествие под парусом, полететь к звёздам, и много-много чего ещё он может совершить ради её величества Женщины.

Больше месяца я следил за плаванием «Неопалимой Купины». Но когда яхта находилась в Южно-Китайском море, информация о ней на сайте перестала обновляться. Известно, что в морях Юго-Восточной Азии свирепствуют пираты, захватывающие суда ради выкупа. Где яхта? Куда судьба привела Алексея Викторова и его очаровательную спутницу Таню? Я не теряю надежды, что однажды он позвонит мне и скажет: «Привет, старик! А знаешь, я совершил кругосветное путешествие на яхте под карминными парусами».

То-то будет хорошо, то-то будет ладно.

Букет на пляже

Примерно в трёх метрах от кромки воды – холмик из песка, обложенный морскими камушками-голышами. Сверху красивый букет из белых роз.

Вчера рано утром вот на этом самом месте лежал мужчина. Вокруг столпился пляжный люд: крепкий молодой парень делал искусственное дыхание, кто-то подкладывал под голову лежащего валик из одежды. Никакой суеты. Пытались спасти несчастного. Утопленник? С чего бы в такое спокойное и ясное утро человеку тонуть на мелководье? А может быть, бедолаге стало плохо на глубине, у волнолома? Какая разница, что и почему! Наверно, уже вызвали скорую помощь, но до приезда врачей люди делают, что могут. Не зная греческого языка, я здесь лишний. Чтобы не глазеть впустую, пошёл дальше, вдоль моря, к огромному валуну, торчащему из песка, словно обломок гор Троодос. Я чувствую какой-то необъяснимый страх. Издалека валун похож на ярко-красный корабль, который уже неделю без движения болтается на рейде. Сегодня на корабле что-то происходит. К нему подогнали огромный плавучий кран, рядом платформа, катер. «Наверное, ремонтируют эту махину», – думаю я, сливаясь мысленно с кораблём. Из парка – нескончаемый щебет. Это вездесущие воробьи! Повезло птичкам родиться на Кипре. Ишь расчирикались! А ты попробуй почирикай в холодную подмосковную зиму, когда мороз за двадцать градусов и земля покрыта снегом. Где корм добудешь? А этим, кипрским, что? Лафа, а не жизнь! Диких трав с семенами полно даже на пустующих участках в городе. Конечно, надо ухаживать за землёй, скашивать бурьян и перепахивать землю. Но на месте скошенного бурьяна вскоре вырастет другой бурьян. Жизнь во всём её многообразии и благозвучии! Всё живое приспосабливается к временам года; цветёт, плодоносит и, исполнив своё предназначение, умирает. Но человек – не цветок. Природе нет дела до человека и до его переживаний, хотя он тоже её часть. А человеку? Кто борется, тот выживает и остаётся на земле на установленный ему срок жизни. Это относится и ко всему живому: зверям, птицам, деревьям, растениям. Вот и подумаешь: замысел Божий о человеке такой же, как о цветах или траве? Корабль же – дело рук человеческих, а огромный валун у кромки прилива – чьих?

Навстречу шли женщины, примеченные мной вчера, и что-то обсуждали, говоря так же быстро и одновременно, как воробьи в парке. По озабоченным лицам, по тону разговора можно было догадаться, что речь о пострадавшем. Мне хотелось надеяться, что мужчину откачали, я представлял себе, что ему делали искусственное дыхание и он вдруг очнулся и закашлял. Всегда хочется верить в лучшее! Не может и не должно так быть, чтобы в такое утро, под ярко-синим небом, под таким ласковым солнцем человека не спасли!

Весь день не мог забыть я этого случая, и мысли постоянно возвращались к утреннему событию. Мне почему-то вспомнился рассказ Василия Шукшина о том, как на пыльной привокзальной площади произошло несчастье. Это был маленький, затерянный в сибирских просторах городок, где жизнь течёт монотонно и скучно. Обычно ничего в таких местах не случается. Все друг друга знают. Какие события? Кто-то родился. Кто-то умер. Кто-то из армии пришёл и женился. А если что-то из ряда вон выходящее происходит, то об этом долго помнят и рассказывают друг другу. Однажды жарким летним днём на площади встретились двое: высокий, красивый, спортивного вида парень и плюгавенький мужичок в старой и облезлой шапке, похожий на бомжа. Как они там встретились и почему, случайно – неслучайно? Неожиданно между ними возникла драка, и маленький человечек выхватил из кармана ножик и каким-то макаром ухитрился ткнуть им в парня. Тот упал и остался лежать недвижимым. Набежали люди, скопом кинулись на бродягу и с остервенением стали его избивать. Подоспевшие от вокзала милиционеры разогнали толпу. А мужичок деловито отряхнулся, поднял с земли шапку и покорно уселся в милицейскую машину. Его – маленького и хиленького – под охраной увезли в милицейском уазике, а тело молодого крепкого парня – видимо, в морг. Как легко жизнь уходит из человека, и как живуч человек!

Почему именно эти сцены остались навсегда в моей памяти? Сейчас, глядя на букет на песке, я не мог отделаться от ощущения нереальности случившегося. Ведь так же, как вчера, светит солнце. Или не так? Возможно, я не всё вижу или не так вижу? Весело чирикают воробьи на отдалённом дереве. Или не весело? Возле берега плещется в воде народ. Нет, что-то не так! Вчера люди громко разговаривали, смеялись, а сейчас голосов почти не слышно. Я опять иду к своему валуну. Внешне – вроде бы всё по-прежнему. Но нет, мир изменился. Солнце не такое весёлое. Щебетанье воробьёв – монотонное и скучное. Громадина-корабль с пришвартованным к нему высоким краном застыл на рейде, раздражая меня своим уродливым видом.

Я возвращаюсь от валуна и вижу людей, стоящих у песчаного холмика. Здесь все друг друга знают. Я мог бы тоже постоять рядом. Но я иду дальше. Мне расхотелось плавать, расхотелось что-то говорить. А что говорить? Жизнь такая хрупкая. Одна ошибка, одно неосторожное движение, и ничего уже не вернуть.

Оглядываюсь назад. У воды, почти незаметен, – одинокий маленький букет.

Шатенка из моря

Где туристы больше всего общаются между собой? Конечно, на пляже. Малыши ковыряются в прибрежном песке. Мамаши переговариваются. Мужчины спорят о футболе. А ещё люди знакомятся в воде. Не на танцах, не в ресторане, а, как ни странно, – в море. Стоят в воде и что-то обсуждают. Плывешь и видишь знакомого, с кем в лифте вчера поздоровался, и он тебе говорит, например, «Хеллоу» или «Калимера», хотя чаще всего слышится наше русское «Здравствуйте!». Какое это душевное слово! Подумать только, что оно означает: живи и здравствуй на этом белом свете! Замечательная привычка людей на отдыхе здороваться с незнакомыми людьми. Пусть всего несколько секунд предстоит вместе провести, но это уже сближает. И российские туристы переняли такую привычку у иностранцев, хотя дома, в городских квартирах, соседи с одного этажа друг друга часто вообще не знают. А на отдыхе люди очень быстро сходятся. Вот и я познакомился с Нелли Даниловной в море. Плыву от буя к берегу, а навстречу мне шатенка неспешным брассом, держа голову строго над водой, чтобы причёску не попортить.

– Хорошая погода! – приветствует меня пловчиха.

– О да! – отвечаю. – Доброе утро, вы из отеля?

– Не-е-ет! Я живу на Кипре уже двадцать лет.

– Хорошего дня вам, – кричу.

– И вам! До встречи! – отвечает дама.

Но очень скоро, опять подплыв ко мне, она продолжает разговор в воде, недалеко от берега.

– Меня Нелли Даниловна зовут, – представляется, – добро пожаловать на наш Кипр!

– Кипр уже наш? – шучу. – А я Александр Иванович.

– Я люблю Кипр, вы его тоже, наверно, любите. Значит, наш! Ведь вы не первый раз на Кипре, Александр Иванович? Признавайтесь!

– Не первый, это – правда. И люблю Кипр – тоже правда.

Далее Нелли Даниловна рассказывает, что у неё свой дом в Лимассоле, и многие русские купили здесь недвижимость. Узнав, что я уже с десяток лет приезжаю сюда с женой на отдых, она так картинно и энергично всплескивает руками, что поднимается фонтан брызг:

– Сколько же вы денег потеряли! Купили бы квартирку здесь или дом! За десять лет цены на недвижимость в два раза выросли.

– Никогда об этом не думал. Я на две недели приезжаю. А с квартирой лишние хлопоты и расходы нести надо. Нет, не по мне это.

Но от Нелли Даниловны так просто не отделаться. Она продолжает приводить аргументы в пользу покупки своего угла на Кипре. Предлагает посмотреть несколько готовых квартир рядом с отелем, домой к себе приглашает. И я наконец осознаю, что передо мной профессиональный квартирный маклер. И что своих клиентов она выуживает из воды!

– А юристы? Без юристов обмануть могут. Где этих юристов искать? – провоцирую женщину на откровенность.

– А я зачем? – отвечает она. – Я всех здесь знаю. Мне приятно помочь землякам. Вон недавно семейная пара из Барнаула купила дом. Очень приличный дом в Гермасойя. Всю сделку оформили через юристов.

Я уже знаю, что Гермасойя – довольно престижный район Лимассола. Хороший городской парк у моря, обихоженные песчаные пляжи, супермаркет «Папас», круглосуточно работающая булочная «Сигма», ресторан французской кухни «La Maison Fleurieс», очень популярный среди состоятельных русских. Здесь много маленьких магазинчиков и таверн. А ближе к порту красивая набережная, где по выходным любят прогуливаться киприоты, да и русские тоже. Но ничего этого я не говорю. Шатенка из моря, как я мысленно назвал Нелли Даниловну, в ударе: сыплет словами во славу приобретения недвижимости в Лимассоле. Я смотрю на неё и восхищаюсь. Женщине далеко за пятьдесят. За двадцать лет проживания на Кипре, под палящим солнцем, она сама стала похожа на киприотку: загорелая, с тёмными от природы глазами. Но всё-таки поведение, разговор – другие. Местные женщины более энергичны, говорят громко. Нелли Даниловна всегда настороже. Она – охотник. Ей надо зацепить клиента, привлечь его, заинтересовать. Вездесущий маркетинг! Даже работая на таком уровне, приносит плоды. Мне становится неприятно, что морочу голову серьёзной женщине, и я даю задний ход:

– Мне нужно подумать. Я ещё не готов к покупке недвижимости на Кипре.

– Как будете готовы, звоните. Вы где расположились? На песке или под пальмами?

– Под пальмами у прогулочной дорожки.

– Я найду вас, Александр Иванович, и передам свою визитку. Звоните, обязательно звоните, даже просто так звоните. Поедем посмотрим мой дом, – продолжает по инерции она.

Но оперативный интерес ко мне уже уменьшился. Она уплывает к группе галдящих русских женщин.

Потом я ещё не раз видел Нелли Даниловну. На следующий год я отдыхал в другом отеле под названием «Элиас Бич». Очень уютный, с песчаным пляжем, рядом пирс, выступающий в море метров на двадцать. По вечерам на причале накрывали белыми скатертями столы для банкетов. Фейерверки в небе над тёмным горизонтом. Сполохи огней отражаются в воде. Снуют в белых фраках официанты, звучит музыка. Спецобслуживание, как недавно было принято говорить, когда ресторанов в России было мало, а желающих в них попасть много. Хорошо, что в Москве сейчас не так. А о Кипре и говорить нечего! Здесь даже в сезон многие таверны полупустые! Потому что их, этих самых таверн, очень много, и потому что кризис!

Но это не касается тех, кто на пирсе гуляет! У них кризиса никогда нет. Кто они? А чёрт его знает! Может, наши земляки, а может, киприоты. Возможно, свадьба. Я не выдержал и подошёл поближе – и кого, вы думаете, увидел? Да-да, Нелли Даниловну, в шикарном белом платье, танцующую с моложавым блондином!

Нет, нехорошо подсматривать за счастьем других людей! И я удалился восвояси, радуясь за землячку.

Однажды, к концу отдыха, встретил я знакомого с Дальнего Востока. Он шёл навстречу по прогулочной дорожке вдоль моря.

«Что за хмырь? – думаю. – Видать, наш. Ишь, по встречке прёт».

Узнал я его на подходе. Ба! Так это Григорий Борисович! Жив курилка! Проходимец высшей марки. Многих обманул на Дальнем Востоке. Жулик, каких свет не видал! В перестроечное время, работая мэром в маленьком сахалинском городке, до того обнаглел, что всех коммерсантов поставил на учёт и мзду собирал. Да и тырил деньги из бюджета города без стыда и совести. Как это делалось? Я тот же вопрос задал председателю дорожно-строительного кооператива из того же городка, моему земляку. Виктор, так его звали, один из первых в России кооператоров-строителей, и рассказал:

– Через таких коммерсантов, как я, и тырил. Предложил мне он как-то подряд на ремонт дороги в городе. Я принёс ему смету, он покрутил-покрутил её в руках и пишет на бумажке: «Моя комиссия?» Я пишу: «Десять процентов». А он: «Смету увеличь в два раза, и превышение – пополам».

– И ты согласился, Витя?

– Пришлось. Такое время было. Не согласишься – бизнес потеряешь.

Сколько лет, сколько зим прошло с тех пор, и вот сам Григорий Борисович передо мной. У этой семейки из поколения в поколение два имени передаются по наследству. Отец его был Борис Григорьевич, он – Григорий Борисович, а сын его опять Борис Григорьевич. Внучок подрастает, соответственно, Григорий Борисович, и дальше, видно, так и будет идти. Фамилия одна на всех: Зенькин. Не разберёшь, кто есть кто! Наплодили Зенькины одноимённых людей и фирм на Сахалине – не счесть!

Пока эти мысли мелькали в моей голове, поравнялся со мной Григорий Борисович и радушно поприветствовал:

– Здравствуйте, дорогой Александр Иванович! Доходили до меня слухи, что вы на Кипре, а вот встречаться до сих пор не приходилось.

– А вы что, сюда переехали жить? – спрашиваю я.

– Хотел, да не придётся, видать! Нагрела меня одна тут! Шкура собачья. Кинула! Подписал купчую на дом, деньги перевёл, а она исчезла. И ведь через юристов всё делали, да только юристы липовыми оказались.

Меня словно осенило:

– Нелли Даниловна? Она удружила?

Григорий Борисович посмотрел с надеждой:

– Что? И вас она кинула?

– Вы ведь с ней в воде познакомились? На пляже? В море заговорила с вами?

– Так и было. Вы её знаете? – лицо его ещё больше оживилось.

– Шатенка из моря – я её прозвал. Пыталась меня объегорить, но не вышло, – сказал я, ликуя в душе.

Распрощался со мной Григорий Борисович без той радости, с которой приветствовал, и каждый пошёл своей дорогой.

Был замечательный вечер, какие бывают на Кипре в середине октября. Не жарко. Вдруг – словно перевернулась земля, и посыпались из её нутра взрыв за взрывом. Это – петарды. Над пирсом возле гостиницы «Элиас Бич» они взлетали в небо и, рассыпаясь на мелкие огоньки, падали в тёмное море. Потом – следующая волна, и так одна за другой. Вспомнилось, как две недели назад танцевала под взрывы петард блистательная Шатенка из моря. Видимо, это была её последняя гастроль на Кипре. Где она теперь? В каком краю рассказывает истории о домике, о юристах и прочих прелестях сладкой жизни аферистка с длинным-предлинным стажем?

«Да, – подумал я, – на каждого Григория Борисовича найдётся своя Шатенка из моря».

Что ж? В их встрече была своя справедливость. Жулик жулика обжулил!