Текст книги "Ex oriente lux! Ориентация по странам света в архаических культурах Евразии"

По вавилонской космогонии, боги обитали на горе, находящейся на севере. Одновременно эта географическая локализация встраивается в вертикальное членение космоса: на вершине горы, поднимающейся из преисподней, живет верховный бог неба Ану, в средней ее части обитают люди, в нижней находится царство мертвых (Тураев, История, I, 135). Вероятно, этот географический фактор (горы в Месопотамии находились на севере – северо-востоке от основных центров цивилизации) повлиял на сакральную обращенность к северу, что явствует из ориентации вавилонских карт (см. ниже).

Астрономическая ориентация предполагала также наблюдения над звездами; так, у аккадцев по созвездию Большой Медведицы, которое относится к числу никогда не заходящих звезд, ориентировались соответствующие городские ворота и храмовые входы (СТ 26, VII, 78; КАV 42, Rs. 26; Tallqvist, 148).

Унгер считал, что несмотря на различную ориентацию храмов, соотнесенную с тем или иным ветром и соответственно богом, в вавилонский период месопотамской истории предпочтительной ориентацией храма была северо-восточная, а в Ассирии северо-западная, в сторону «благотворного ветра» iltânu (Unger, Babylon, 128). С приходом ассирийцев в Вавилон Унгер связывает переориентацию Вавилонской башни при храме Мардука в Эсагиле, которая сначала была обращена, как и храм Мардука, на северо-восток, затем же перестроена с ориентацией на северо-запад (Unger, Babylon, 133, 192–193).

Месопотамский храм состоял из двух составных элементов (подробнее см.: Oppenheim, 54–60). Первый – это зиккурат – многоэтажная ступенчатая башня, на вершине которой, вероятно, мыслилось нахождение бога (Dombart, 10–28; Parrot, Archéologie, рис. на с. 162, 181, 222, 223). Вторым был храм у подножия зиккурата, в котором и совершалась основная служба (Тураев, История, I, 135). В нем в глубине помещения, в «святая святых», куда доступ простым прихожанам был закрыт (Оппенхейм, 86, 148), находилось культовое изображение бога, которому был посвящен храм.

Ранние шумерские башни были продолговатой в плане формы; они известны в Эриду, Ниппуре, Уре, Уруке, Кише (Unger, Babylon, 197–198). Они были невысокими (ок. 20 м), и парадные лестницы вели прямо на крышу, где находился храм.

Что касается зиккуратов вавилонского и ассирийского периодов, то это была, как правило, квадратная в плане башня, с лестницей на одной или всех четырех сторонах, ведущей наверх к середине башни (известны зиккураты в Вавилоне, Борсиппе, Ашшуре, Кар-Тукульти-Нинурте, Дур-Шаррукине, Калахе и др.). Хорошее представление о конструкции зиккурата дает знаменитая по откликам в Библии и описанию Геродота Вавилонская башня, руины которой обнаружены рядом с главным храмом Эсагилы в Вавилоне, посвященным главному богу Мардуку (подробное ее исследование см.: Unger, Babylon, 191–200). Существовавшая уже при Первой вавилонской династии башня особенно часто упоминается в различных вавилонских документах начиная с VII в. до н. э. Ее разрушал ассирийский царь Синаххериб (704–681 гг. до н. э.), восстанавливали его сын Асархаддон и внук Ашшурбанапал, последним, кто пытался ее восстановить, был Александр Македонский, который хотел в 331 г. до н. э. сделать Вавилон столицей своей мировой империи.

Вавилонская башня имеет в плане квадрат со стороной в 91 м. Своими сторонами она ориентирована в том же направлении, как и весь город и окружающие башню сакральные объекты – храм Мардука Эсагила, Священные ворота, «улица процессий» и др., т. е. по промежуточным странам света. С одной – юго-восточной – стороны на вершину храма вела лестница шириной 9,35 м, смыкавшаяся наверху с двумя другими лестницами девятиметровой ширины, восходящими наверх справа и слева от юго-восточной стороны (реконструкцию храма см: Unger, Babylon, Taf. 20–21, 23).

Вавилонская башня (одна из реконструкций)

Вавилонские клинописные документы дают возможность установить, что башня имела семь ступеней или этажей (по числу планет – в этом космическое значение башни, см.: Dhorme Е., 181). На седьмом этаже на высоте ок. 75 м помещалось небольшое святилище – шахуру (обычное название «святая святых» в месопотамских храмах; о нем рассказывает также Геродот, см.: Herod. 1,182). Башня мыслилась как первоначальная Гора, соединяющая землю с небом; недаром шумерское название храма é-kur и аккадское ekurru означали «дом горы» (Dhorme Е., 175), а вавилоняне называли башню E-temen-an-ki, т. е. «Храм краеугольного камня Неба и Земли». Начиная с третьего этажа вверх вела дорога, опоясывающая башню со всех сторон и постепенно восходящая с этажа на этаж (эту надстройку Унгер рассматривает как ассирийский архитектурный вклад в идею шумерско-вавилонской башни, см.: Unger, Babylon, 199–200). Направление восхождения было справа налево, т. е. против движения солнца (Dombart, 24).

Направленность фасада храма Мардука и «улицы процессий» на северо-восток дала возможность Унгеру предположить, что и башня, относящаяся к комплексу, была ориентирована первоначально на северо-восток. Очевидно, имеется в виду, что лестница, ведущая на вершину башни, должна была раньше находиться с северо-восточной стороны. Переориентацию Унгер приписывает ассирийскому царю Асархаддону, который, как известно из вавилонских письменных источников, полностью перестроил башню (Unger, Babylon, 198, 200).

О важности ориентации по странам света самого зиккурата и храма на его вершине свидетельствует один ассирийский текст, в котором речь идет о строительстве и освящении «высокой комнаты» (т. е. вершинного храма); в нем, наряду с приметами ландшафта – морями, течением Тигра и Евфрата, горами и пустынями, – и раньше их упоминаются четыре ветра, названные по странам света: «…образ (?) Южного ветра, стоявшего перед Эа… образ (?) Восточного ветра, стоявшего перед Энлилем… образ (?) Северного ветра, стоявшего перед Ададом и Нинуртой… образ (?) Западного ветра, стоявшего перед Ану, образ (?) Горы и Тигра, стоявшего перед Энлилем… образ (?) верхнего моря – западного, стоявшего перед Шамашем, образ (?) стены и пустыни, стоявшего перед Иштар» (Nougayrol, 72–74; перевод по: Семека, Символы, 112). Отметим здесь атрибуцию определенных стран света определенным богам, а также обратим внимание на перечисление стран света в обратном движению солнца порядке – юг, восток, север, запад (подробнее см. об этом движении ниже).

Что же касается «нижних» храмов, то, на первый взгляд, они не имеют одной определенной ориентации, настолько различны планы раскопанных археологами культовых сооружений (Turchi, 301; Golzio, 133). Тем не менее существует несколько попыток определения храмовой ориентации. По мнению некоторых исследователей, храмы Двуречья и других областей Ближнего Востока все же ориентировались по странам света (Dhorme Е., 180; Lethaby, 123–125; Антонова, Очерки, 77). Ниссен предположил, что вавилонские храмы ориентировались по восходу солнца во время равноденствия (Nissen, Orientation, 62), однако ко времени написания его книги сами храмы были археологически почти не изучены. Л. Оппенхейм, описывая конструкцию типичного месопотамского храма, говорит о входе на северной стороне храмов, ведущем во двор, где собирались молящиеся. Оттуда они могли через богато украшенную дверь видеть изображение божества, находящегося в южной комнате (святая святых), куда могли входить только жрецы (Oppenheim, 55–56).

Большую специальную работу ориентации месопотамских храмов посвятил Г. Мартини (Martiny, Kultrichtung, 8–25; Idem, Orientation, 41–45), который считал, что храмы ориентировались по определенным звездам во время праздника Нового года, т. е. в марте-апреле (так же считает Neugebauer, Rez. на: Martiny, Kultrichtung, 68–79). Этот тезис вызвал критику Унгера (Or.-Symbolik, 33–34), показавшего на письменных источниках, что обычно начало строительства храма приходилось на лето. Изучив планы около 90 шумеро-вавилонских и ассирийских храмов с конца III тысячелетия до эпохи Селевкидов, которые были собраны в работе Андрэ (Andrae, Gotteshaus), Мартини пришел к выводу о том, что преобладающая ориентация вавилонских храмов – юго-западная, ассирийских – северо-западная (Kultrichtung, 5–8). При этом он допускает предположение, что две принципиально противоположные ориентации связаны с направлением, откуда пришли эти народы. Так, вавилоняне должны были придти в Междуречье из арабской пустыни, т. е. с юго-запада, ассирийцы же – с севера-запада, из Митанни и страны Субарту (Martiny, Kultrichtung, 7–8).

Ориентацию храма Мартини понимает как Kultrichtung (культовое направление) и специально поясняет, что имеет в виду направление молящегося к культовому образу (die Richtung vom Adoranten zum Kultbilde; Ibid., 5), который находился обычно на противоположной от входа в храм стороне. Это означает, что в переводе на нашу терминологию, обычную для описания ориентации египетских, иудейских, греко-латинских и прочих храмов, ориентация вавилонских храмов была северо-восточной, а ассирийских – юго-восточной, что опять-таки дает – в грубом приближении – восточную по преимуществу ориентацию, так распространенную в древних культурах Ближнего Востока и Средиземноморья (таким образом, мнение Ниссена о восточной ориентации вавилонских храмов, приведенное выше, оказывается не таким уже домыслом).

Существовали в Месопотамии храмы и с иной ориентацией. Согласно Унгеру, большинство древне-вавилонских храмов ориентировано не по странам света, а по промежуточным направлениям, т. е. на северо-запад, северо-восток, юго-запад и юго-восток и при этом по направлению ветра, с которым связано божество – патрон храма (Babylon, 124–128; Idem, Or.-Symbolik, 13–28, там же библиография вопроса; об ориентации культовых сооружений в Ларсе, существовавших с 2500 по 500 гг. до н. э., по промежуточным странам света см.: Calvet, 9–22; ср. также: Lenzen, 1–36, где автор отмечает ориентацию древнейших месопотамских храмов по странам света своими углами).

Так, юго-восточный ветер, дующий с Персидского залива и приносящий дожди, облачность и наводнения, был связан с богами моря, преисподней, поэтому храмы богов, имевших хтонический характер (Энки/Эа, Нинмах/Белит и др.) ориентировались на юго-восток (Unger, Or. Symbolik, 13–15; ср. в эпосе о Гильгамеше («О все видавшем», XI, 108–110) о начале потопа: «Первый день бушует Южный ветер,/Быстро налетел, затопляя горы,/Словно войною, настигая землю» (цит. по: «Я открою тебе…», 186–187)).

Северо-западный, – ясный и разгоняющий облака ветер, считавшийся благоприятным (ср. в вавилонской поэзии: «Разум твой – Северный ветер, дуновенье, приятное людям», цит. по: «Я открою тебе…», 237; ср. там же, 271 в письме Асархаддона: «По велению Мардука, царя богов, повеял северный ветер, доброе дуновение владыки богов…»). Этот ветер был связан, по одной версии, с Нинлиль – супругой Энлиля, по другой, – с богом луны Сином, позже – с Мардуком и Ашшуром, а также с богиней любви Иштар. Оказывается, что большинство храмов, посвященных этим богам, ориентировано на северо-запад (Unger, Or.-Symbolik, 16–19).

С северо-востока приходил в Вавилон так называемый «горный ветер», так как он дул с персидско-мидийских гор. Именно в Вавилоне, где главным божеством считался Мардук – бог весеннего, восходящего и дневного солнца, большинство храмов (как и главная улица) ориентировано на северо-восток (Ibid., 19–23; ср.: Idem, Maps, 320).

С юго-запада дул «бурный ветер» – ветер из пустынь Аравии, горячий, болезнетворный, засушливый, разрушительный, поэтому связанный со злыми демонами болезни и войны (Пазузу, Нингирсу, Забаба (или Замама), Нинурта, Ану, Иштар как богиня войны и др.); их храмы, соответственно, ориентированы на юго-запад (Ibid., 23–29).

Теория Унгера, как впрочем и противоположная ей теория Мартини, не показались убедительными их критикам; так Тайеренс, разобрав аргументацию того и другого исследователя, пришел к выводу, что проблема ориентации месопотамских храмов «remains an open question» (Thierens, 55–57).

Любопытно отметить, что в некоторых случаях виной научного конфликта оказывается расхождение в терминологии. Так, Мартини, упрекая Унгера в непоследовательности, считает, что юго-западная ориентация храма Эсагилы – главного святилища Мардука в Вавилоне – противоречит тезису Унгера о благоприятном воздействии Мардука на человеческую жизнь, так как юго-западный ветер считался губительным (Martiny, Kultrichtung, 27). Но ведь юго-западная ориентация по Мартини – это то же, что северо-восточная ориентация по Унгеру, который направленность храма определял не по направлению взгляда адоранта к культовому образу, а по расположению фасада и входа в храм относительно всего храмового комплекса. Таким образом, тот же храм Эсагилы, по Унгеру, оказывается обращенным к северо-восточному, «горному», целительному ветру.

В любом случае разнообразие ориентации вавилонских храмов следует объяснять различной локализацией богов – патронов этих храмов.

Клинописные тексты Вавилона и Ассирии сохранили много данных о строительстве и ориентации храмов. Ориентация храма была предопределена уже в момент закладки «первого камня (libittu makhritu), который укладывался в фундамент во время торжественной церемонии основания храма (подробнее см.: Thureau-Dangin; Oppenheim, 57–58). Любопытный рассказ о переориентации храма бога Ашшура в Ашшуре в процессе его перестройки царем Синаххерибом доносит до нас его запись, найденная при раскопках храма: «Так как Эхурсаггалькуркурра, который лежит в Эшарре, храм [paraku] Ашшура, великого бога, моего господина, который был великолепно построен, уже давно пришел в упадок, а ворота его открывались на юг [šutû – юго-восток?], в мудрости, которой одарил меня Эа, и с мужеством, которого мне придал Ашшур, я решился и сердце мое меня побудило ворота Эхурсаггалькуркурры на восход солнца открыть. Воля Шамаша и Адада была мне явлена, и они подтвердили мне свою милость; чтобы ворота были открыты на восход солнца и на šadû-ветер, приказали мне Шамаш и Ад ад; исполняя это, я пробил стену точно напротив образа Ашшура, к šadû-ветру открыл я новые ворота и назвал их Баб Шаррути…» (Ass. 18434, VA. 8254, стрк. 8–17). Археологические остатки храма и дальнейшее описание его в документе Синаххериба позволяют думать, что старые ворота открывались на юго-запад, а новые были пробиты на юго-восток, чтобы быть напротив культового образа, находившегося в северо-западной части культового помещения (Martiny, Kultrichtung, 29–33; ср.: Unger, Babylon, 124–125).

Именно в молитве, при гаданиях и других религиозных действиях вавилонские жрецы должны были обращаться лицом на восток, а не на юг, что засвидетельствовано в многочисленных культовых текстах, начиная по крайней мере с Хаммурапи (Jastrow, Orientation, 206; Jeremias, Handbuch, 53; Dölger, Sol, 26; Tallqvist, 124; Rühle, 779; Turchi, 302; Castagnoli, 62). В одном шумерском документе восток прямо назван da.su. du – «сторона подъятия рук» (Tallqvist, 124).

Отсюда часто встречающаяся последовательность в перечислении стран света: восток – запад – юг – север (тексты см. в: Tallqvist, 125). Так, например, в одном из клинописных заклинаний зафиксирована такая ориентация: «Шамаш находится передо мной, Син – позади меня, Нергал – по правую руку, Ниниб – по левую руку от меня» (СТ, XVI, 4, 144 sqq.). Если учесть, что Нергал – бог смерти, болезней, войны – ассоциировался с южным солнцем, а Ниниб отождествляется с Ану – воплощением космического севера, то восточная локализация Шамаша (бога Солнца) и западная – Сина (бога Луны) становятся очевидными (Tallqvist, 125, Anm. 1).

Исходя из своей концепции о восточной стороне как всегда благоприятной и счастливой, Фротингем, полемизируя с Ястровым, пытается доказать, что при гаданиях вавилонские жрецы рассматривали левую (т. е. восточную при общей южной ориентации) сторону как преимущественную (несущую благодать) перед правой (71–73). Ряд текстов как будто действительно свидетельствует об этом. Например: «если царица родит ребенка с шестью пальцами на левой руке, царь опустошит вражескую страну; если царица родит ребенка с шестью пальцами на правой руке, враг опустошит страну царя», или: «Если кровеносная система печени нарушена слева, – поражение вражеской армии, если справа – поражение моей армии» (Jastrow, Religion, II, 931 и 382, ср. также 337, 365, 393, 672, 826, 919; Meißner, Kultur, 80).

Прямо противоположную Фротингему позицию занимает Унгер (Unger, Or.-Symbolik, 41–42), который также подкрепляет свою точку зрения текстами и исходит из иного понимания природы гадания (см. его работу: Wahr.-Symbolik, 14–16). И действительно, многочисленные источники убеждают, что в гаданиях знамения, появившиеся справа от наблюдателя, – благоприятны, слева – наоборот (тексты см. в: Jastrow, Religion, II, 238; 243–249; 635; 718; 763–764; 767–768; 771–772; 785; 828; 856; 906; 932; ср. этимологию ассир. ištānu с вариантом iltānu (север) как «левый», «неблагоприятный» в: Марр, 136–139). Дельгер также считал левую сторону в Месопотамии неблагоприятной, правую – предпочтительной (Dölger, Sonne, 39). Б. Майснер, на мой взгляд, вполне устраняет противоречие между двумя позициями, отмечая, что правая сторона только в той степени благоприятна, что относится к «своим» собственным делам и обстоятельствам (своя страна, свой царь, своя армия и т. д.), в то время как левая – к «вражеским». Поэтому и левая, и правая сторона могут быть благоприятны для испрашивающего прорицания с той только разницей, что благоприятное знамение на левой, «вражеской» стороне предвещает недоброе «нашим», и наоборот (Meißner, Babylonien, 2, 247; о своеобразии гадательной практики вавилонян ср. также: Афанасьева, О своеобразии, 29–30).

Любопытно отметить существование в Месопотамии движения справа налево (против движения солнца), которое было довольно распространенным в архитектуре и перечислениях стран света в литературе. Так, лестницы и наклонные подъемы, которые идут вокруг зданий, часто имеют именно такую направленность: башня храма в резиденции Саргона, верхняя часть башни в Вавилоне и некоторые другие (Unger, Or.-Symbolik, 45–46). Когда Саргон II перечисляет ворота своего города, то сначала он называет ворота, расположенные на северо-востоке, затем – на северо-западе, на юго-западе и в конце – на юго-востоке. Того же направления при перечислении городских ворот Ниневии придерживался в 700 г. до н. э. Синаххериб (Unger, Or.-Symbolik, 45–46). Унгер связывает такое движение «linksherum» со следованием движению вокруг земли луны, которая определяла собой и календарь месопотамцев (Ibid., 45, 47). Как аргумент в пользу этого предположения можно рассматривать, по-видимому, взаиморасположение солнца и луны на древних месопотамских изображениях; так, на kudurru – пограничных камнях XII–VIII вв. до н. э. – солнце располагается справа от луны, т. е. в обратном порядке, нежели при солнечном культе (см.: Beek, Abb. 257–260). И вообще Луна имела, как показывают исследования месопотамской астрологии (см., например: Boll, Die Sonne, 87–88), большее значение, чем Солнце. Недаром Солнце (Шамаш) считалось у вавилонян потомком бога Луны Наннара (ср.: Winckler, Himmels, 29: «Das babylonische Pantheon stellt nicht den Sonnengott, sondern den Mondgott an die Spitze»; ср.: Idem, Weltschöpfung, 15–17).

Впрочем, в вавилонской литературе существуют также перечисления и по часовой стрелке (Unger, Or.-Symbolik, 46).

Предсказания, которые основывались на полетах птиц и падающих звезд, также дают обратную «нормальной» (если исходить из практики ауспиций в Греции и Риме) ориентацию. Так, движение птиц и звезд справа налево (т. е. против часовой стрелки) считалось благоприятным, а движение слева направо – неблагоприятным (Reiner, 25–26; 28–29; Оппенхейм, 174).

В одежде шумеров и ассирийцев одежда также надевалась в соответствии с «левосторонним» движением: шумеры начинали обволакивать свое тело с левой подмышки и протянув ткань за спиной на правое плечо, снова протягивали ее к левой руке (Unger, Or.-Symbolik, 46).

Астрологическая практика предполагает считывание с неба благоприятных или неблагоприятных для данного человека, правителя, святилища, города, реки, области, государства перспектив. Так возникла «астрономическая география», которая отождествляла различные местности на земле с небесными явлениями (звездами, созвездиями, знаками зодиака и т. д.). Эта география существовала уже в старовавилонское время (ссылки на нее содержатся в Библии: Deuteron. 4, 19), затем была воспринята греко-римским миром и благополучно дожила до средневековья (Bouché-Leclercq, 327–347; Boll/Bezold, 11; Ван-дер-Варден, passim).

Весь земной мир рассматривался в Вавилоне как круглая земля, состоящая из четырех квадрантов, соответствующих четырем частям света: Аккад, т. е. Вавилония – на юге; Субарту с или без граничащего с ним Gutium – на севере или северо-востоке от древнего Вавилона, включая Ассирию вплоть до Армянского нагорья и Каспийского моря на севере; Элам, т. е. часть позднейшей Персии до границ среднеазиатского высокогорья – на востоке; Амурру, т. е. западная страна с Сирией и Палестиной – на западе (Weidner, 117). На судьбе этих стран как бы впрямую отражаются события, происходящие на небе. Четырем квадрантам соответствуют также три месяца, скажем, Аккаду – 1, 5, и 9 месяцы старовавилонского календаря, Эламу – 2, 6 и 10 и т. д. Лунное затмение, произошедшее в один из месяцев, соотносимых, допустим, с Аккадом, рассматривалось как приносящее вред Аккаду (подробнее см.: Ван-дер-Варден, 40–42).

Описывая затмения, «месопотамские астрологи делили солнечный (или лунный) диск на четыре части и каждую из частей называли по одной из стран, символизировавших четыре страны света» (Афанасьева, Шумеро-аккадская мифология, 653; Иванчик, 285; там же текст и перевод оракула).

При нормальном порядке вещей эти страны сохраняют свое нормальное значение по странам света. Скажем, ветер приносит облака или разражается молниями при грозе на юге, в Аккаде – это обычный порядок вещей. Но при превратном порядке вещей все как бы изменяется: юг становится Эламом, север Аккадом, восток Субарту, только запад остается Амурру (Boll/Bezold, 11).

Планеты тоже имеют географо-астрологическое значение. Юпитер называется аккадской звездой, Марс – амуррской, Плеяды закреплены за Эламом, Персей – за Амурру. Пегас в соединении с Юпитером относится к Аккаду, с Венерой – ко всем странам и т. д. Так накладывали астрологи на эти четыре страны список из 12 созвездий: например, аккадскими звездами считались Орион, Большая Медведица, Волопас, Весы, Лира, Орел. Эламскими звездами считались Скорпион и Водолей; звездами Амурру – Пегас, Персей, Гидра, Сириус, Близнецы, Регулус, Рак, Козерог (Boll/Bezold, 11–12). Тем не менее, существуют вавилонские клинописные тексты, которые дают и более дробное распределение звездных тел относительно более локальных и мелких объектов на земле – рек, городов, святилищ и т. д. (подробнее см.: Weidner, 117–121).

Во многих астрологических текстах (самый ранний происходит из Ашшура и датируется ок. 1100 г. до н. э.) мы находим зодиакальный пояс, разделенный на три части (по четыре созвездия зодиака в каждой) в горизонтальной плоскости. При этом в некоторых текстах (СТ, V, 26, Р1. 40–41, 44) Амурру (т. е. стране на западе) приписывается часть зодиака, принадлежащая Эа, Эламу (на востоке) часть зодиака бога Ану и Аккаду (или Вавилонии в центре) – часть зодиака бога Энлиля (Бела) (Jastrow, Orientation, 201; Ван-дер-Варден, 73–78).

Нередко мы встречаем в астрологических текстах отождествления различных временных отрезков (месяцев, дней и страж) с четвертями земли. Так, месяцы нисан, аб и кислим принадлежат Аккаду; симан, ташрит и шабат – Амурру и т. д.; вечерняя стража отождествляется с Аккадом, рассветная – с Эламом и т. д. (Раrроіа, Арр. ЗС, С. 38*; Клочков, 22).

В рамках гаданий по различным объектам небесного (астрономического) и земного (животно-растительного мира) в практике предсказаний (благоприятно/неблагоприятно) вырабатывалась – уже во время Хаммурапи (1792–1750 гг. до н. э.) – символика двоичной классификации, которая в некоторых своих оппозициях выглядит следующим образом (Unger, Wahr.-Symbolik, 30–31):

Таким образом, как и в большинстве культур Евразии, восточная половина горизонта (вместе с югом) ассоциировалась в Месопотамии с благим, правым, передним, светлым, а западно-северная – со злым, левым, задним, темным.

Исследователи отмечают в вавилонской модели мира существование символической классификации стран света, сходной с таковой в Китае, Индии и других древних обществах Востока. Так, В. Кирфель усматривает в Вавилоне параллелизм стран света, богов, планет, времен года и частей суток в следующем виде (Kirfel, Kosmographie, 34*–35*; так же: Семека, Символы, 107; цветовая символика стран света добавлена по: Unger, Farben, 24–26, который, впрочем, считает ее заимствованной из индийских игральных карт):

Последний ряд отождествлений позаимствован из статьи В. Н. Топорова (Животные, 441), в которой он – без особого, правда, обоснования – приводит соответствия «животных» странам света в дальневосточной, ближневосточной, ветхозаветной, египетской, греческой и древнеамериканской космологиях.