Текст книги "Ex oriente lux! Ориентация по странам света в архаических культурах Евразии"

«Кто стоит севернее (от Иерусалима. – А. П.), тот направляет свой взор на юг, кто стоит южнее, направляет свой взор на север, кто восточнее стоит, направляет свой взор на запад, кто западнее стоит, направляет свой взор на восток. И так пусть весь Израиль молится, обращенный к одному месту».

Талмуд (Tos. Berakot 3, 15–16)

История еврейского народа запечатлена в его замечательном памятнике истории, культуры и религии – в Библии, в ее так называемом Ветхом Завете (ивр. Танах), который, согласно традиции, начал создаваться со времени Моисея вскоре после исхода евреев из Египта ок. 1220 г. до н. э. и писался на протяжении многих веков в течение I тыс. до н. э. Много информации о различных сторонах сакральной, юридической и бытовой жизни евреев содержится также в Талмуде, создававшемся в Иудее и Вавилоне во II в. до н. э. – V в. н. э. Для суждения об ориентации евреев и иудаизма как религии большое значение имеют также археологические материалы последних десятилетий, добытые археологами в Палестине.

Как и во многих других архаических культурах, в сакральной географии древних евреев Иерусалим рассматривался как центральный пункт вселенной, axis mundi, пуп земли (Hes. 38, 12; Jub. 8, 19; ср. Hes. 5, 5; 1 Hen. 26, 1). Возможно, что и рай когда-то мыслился находящимся где-то в центре вселенной (в Месопотамии), а четыре библейские реки, вытекающие из рая, должны были орошать четыре страны света (Gaertke, 979; Ringgren, 97).

Страны света обозначались иногда по ветрам (ruḥôt, см.: Jer. 49, 36; Hes. 37, 9; Zach. 2, 6; 6, 5; Dan. 11, 4: «четыре ветра небесных»); иногда же они выступали как четыре края земли (Job. 37, 3; 38, 13; Jes. 11, 12; Hes. 7, 2), или четыре конца или угла неба (Jer. 49, 36: kanpot, ср. аккад. kippât) (тексты см: Hölscher, 12; Наr-Еl, 19). Согласно эфиопской Книге Еноха (17, 1 и 18, 3), четыре ветра несли на себе землю и свод небесный и являются подпорками неба. Сакральность различных стран света определялась различными факторами, о которых речь пойдет ниже.

Реликтом почитания солнца у древних евреев, с которым иудаизм долго вел борьбу (Dtn. 4, 19; 17, 3–5; Аm. 5, 26; Hes. 8, 16; Job 31, 26–28; см. подробнее: Stähli, passim), можно считать их общую ориентацию на восток. Пророк Иезекииль с возмущением описывает такую ситуацию: «…у дверей храма Господня, между притвором и жертвенником, около двадцати пяти мужей стоят спинами своими ко храму Господню, а лицами своими на восток, и кланяются на восток солнцу» (Hes. 8,16).

Язык Ветхого Завета сохранил в полной мере терминологию такой ориентации: слово qædæm/qādîm означает «восток» и «перед»; ˘āhôr – «запад» и «задняя сторона»; yāmîn – «юг» и «правая сторона»; ś^еm’ol – «север» и «левая сторона» (Tallqvist, 125–126; Наr-Еl, 19–20; Drinkard, 204).

Так, в Hes. 16, 46 мы читаем: «Большая сестра твоя (обращение к Иерусалиму – А. П.) – Самария, с дочерьми своими живущая влево от тебя (т. е. севернее. – А. П.); а меньшая сестра твоя, живущая от тебя вправо (т. е. южнее. – А. П.), есть Содома с дочерьми ее» (ср.: Hes. 47, 1–2: «храм стоял лицом на восток»; см. также: Hes. 46, 1–3; 12). Правая сторона воспринимается как южная и левая как северная и в Талмуде (см., например: bBaba Bathra, 25b; ср. апокрифическую Книгу Еноха в ее эфиопском варианте, 13, 7; 76, 1–3; 77, 1–3 [Uhlig] о востоке как передней, юге правой и севере левой стороне).

Традиционная восточная ориентация древних евреев в полной мере воплощена в конструкции храма Соломона (см. ниже).

Наряду с обращенной к востоку ориентационной системой существовала и другая, которая основывалась, вероятно, на географическом положении Ханаана. Здесь слово «море» (yam) обозначало «запад», а «пустыня» (nägäḅ) – «юг», для которого могло употребляться и выражение darom – «светящаяся часть земли». Север в этой системе назывался ṣāfōn – «гора»; возможно, имелась в виду расположенная на севере Сирии возле Угарита гора Джебель эль-Акра (совр. название, в античных источниках известна как mons Kasios) (см.: Eißfeldt, Baal Zaphon, passim). Для востока в этой системе нет твердого обозначения, возможно, это понятие выражалось описательно как «восход солнца» (mizrāḥ), а запад – как «заход солнца» (ma’ârāb; ср. аккад. erēb šamši – «заход солнца») (Hölscher, 14–15; Drinkard, 204). Как показывают Gen. 13, 14 и Hes. 42, 16–20, обозначения обеих (восточной и этой) систем могли свободно сосуществовать.

По мнению И. П. Вейнберга (Рождение, 271), первая система ориентирования свойственна мифологической (я бы сказал, космологической) картине мира, вторая, используемая в девторономическом и хронистском сочинениях, имеет геополитическую окраску.

Место расположения ветхозаветного рая (Gen. 2, 8) и позже доброго ангела с Божьей печатью (Арс. 7, 2) характеризуют восток как благоприятную страну света. Вообще, словосочетание Эдем на востоке в словах об устройстве Господом рая скорее всего означает не какую-то определенную местность, расположенную на востоке, а сам восток; слово ḳedem переводится как «перед, с передней стороны; раньше» и при восточной кибле древних евреев приобретает значение «на востоке» (ср.: Gen. 2, 14 о Тигре, который «течет восточнее (ḳidmat) Ассура» и Ibid., 11, 2 о строителях Вавилонской башни, пришедших «с востока» (ḳedem). При этом евр. ḳedem оказывается родственным вав. ḳu-ud-mu (СТ, 18, 41), которое также означает «перед, спереди». Но если в Вавилоне передней стороной считалась южная, там находился вавилонский рай, то для евреев, которые были выходцами из Вавилона, т. е. с востока, именно восточное направление стало сакральным, являясь воспоминанием о прародине (подробнее см.: Jeremias, Das Alte Testament, 79–80, 182).

Под влиянием греческого перевода Септуагинты, в котором др. – евр. слово ṣæmah (побег, отросток; в русском переводе «отрасль»), имеющее в Ветхом Завете мессианскую окрашенность, в Jer. 23, 5; 33, 15 и Sach. 3, 8; 6, 12 было переведено как ἀνατολή (восток; ср. Vulg.: oriens), сам восток, вероятно, приобрел черты мессианской местности, а слово ἀνατολή, как позже и в христианстве, стало одним из имен Мессии. Тем не менее и от востока, как впрочем и от юга, исходит угрожающий жизни человека несущий засуху жаркий ветер (Jer. 4, 11; Gen. 41, 6 etc.) (ср.: Nußbaum, Bewertung, 165).

Согласно своей концепции «счастливой» правой стороны во всех северноориентированных культурах, Фротингем предполагает, что сильно развившаяся восточная ориентация у древних евреев вытеснила, но не подавила совсем северную (Frothingham, 422–423). Свидетельством тому служат некоторые тексты из Ветхого Завета, которые связывают север (северную гору, северную часть Сиона) с местом обитания Бога, откуда тот являет людям свою волю (Jes. 14, 13 «взойду на небо, выше звезд Божиих вознесу престол мой, и сяду на горе в сонме богов, на краю севера»; ср.: Ps. 48 [47], 1–3: «Прекрасная возвышенность, радость всей земли гора Сион; на северной стороне ее город великого Царя»; Job. 37, 22: «Светлая погода приходит от севера, и окрест Бога страшное великолепие»; Hes. 1, 4: «И я видел: и вот бурный ветер шел от севера, великое облако и клубящийся огонь, и сияние вокруг него») (тексты из Ветхого Завета и их истолкования см.: Lauha, 38–52; впрочем, Лayxa не считает представление о севере как священном направлении органичным для ветхозаветного мышления).

Одним из слов, означающих север, выступает ṣāfōn (цафон). Его этимология не совсем ясна (см. подробнее: Lauha, 9–14). X. Бауэр и П. Леандер устанавливают здесь значение «Ausschau», которое должно означать «направление по преимуществу», «направление основной ориентации» (Bauer/Leander, 499), что предполагает преобладание северной, «полярной» ориентации древних евреев (Lauha, 10). О. Эйсфельдт высказал гипотезу, что имя ṣpn, выступающее еще в ханаанско-сирийском эпосе в значении «севера», употреблялось первоначально для обозначения горы на севере Сирии Джебель эль-Акры, которая была местом обитания Баала (Ваала) и называлась горой Sāfōn (Eißfeldt, Baal Zaphon, 14 ff.). Г. Геце высказал в свою очередь предположение, что имя çpn сначала прилагалось к мифическому понятию небесного «наблюдательного пункта» (Ausschau-Berg oder Spähort), который изначально отождествлялся с неподвижным небесным полюсом и означал север (Geze, 56, Anm. 30).

Могло также произойти слияние образов двух мест обитания – иудейского Яхве на горе Сион и ханаанского Ваала на горе Цафон (Ps. 48 [47], 3; ср.: Lauha, 43–45). Вероятно, справедливо Ринггрен видит в резиденции богов на северной горе Цафон перелицовку старого ханаанского мифа (Ringgren, 147), ведь из ханаанских мифологических табличек из Угарита XIV в. до н. э. мы узнаем, что «Баал поднялся на вершины Цафона», что он собирается открыть заветное слово богине Анат «среди гор моих, гор бога Цафона, в святилище, в горе моего наследия, в Добром месте, на Холме власти», где для него потом строится великолепный дворец, и т. д. (текст «Анат», цит. по: Гордон, 212, 216–217, 219, 223, 227–228). Ассирийские и финикийские тексты сообщают нам о боге «Баал-Цафон» (b’lṣpn). Конечно, расположенная на севере Сирии божественная гора ханаанеев находилась слишком далеко для взгляда из иудейской Палестины (см.: Jes. 14,13; ср.: Job 26,7; Hes. 1,4), но обозначение севера по ней могло стать традиционным и в Иудее (Eißfeldt, Baal Zaphon, 11–12).

Подобные представления являются, вероятно, репликой древних южно-евразийских (индийских, иранских, вавилонских и др.) представлений о существовании на севере страны и космоса священной горы – местопребывания богов (см.: Holmberg-Harva, 20–50; Lauha, 36–52; ср.: Топоров, Гора, 311–315).

По мнению Г. Хёльшера, у евреев существовало представление о «высоком» севере и «низком» юге, которое объясняется расположением на севере Армянского нагорья и месопотамской равнины на юге (Hölscher, 12). И. П. Вейнберг считает причиной высокой частотности в девтерономическом сочинении слов «юг» и «север» «преобладание в его картине мира пространственной ориентации “юг”—“север”, которая соответствовала реальному геополитическому положению Иудейского государства, особенно на рубеже VII–VI вв. до н. э. между северо-восточным молотом (Нововавилонским государством) и южной наковальней (Египтом)» (Вейнберг, Рождение, 271).

С другой стороны, о севере бытовало также представление как об источнике ужаса и страха (ср.: Jer. 4,6: «Я приведу от севера бедствие и великую гибель»; 6, 1: «от севера появляется беда и великая гибель»), что, вероятно, отражает распространенное во многих культурах древности переживание севера как страны мрака и холода, а также перманентную для Палестины угрозу со стороны северных кочевых народов, в частности, киммерийцев и скифов (об этом восприятии севера см. подробнее: Lauha, 53–78). Лayxa считает, что причиной эсхатологического представления о севере как источнике ужаса и гибели послужило неясное, но глубоко внедрившееся в сознание палестинских народов полумифическое воспоминание о катастрофе, произошедшей ок. 1200 г. до н. э. в Восточном Средиземноморье, когда «народы моря» («северные люди») уничтожили мощную хеттско-хурритскую цивилизацию и угрожали всем странам Малой Азии вплоть до Египта (Ibid., 86–88; ср. Kretzenbacher, 303–306).

В любом случае, когда Енох во время своего восхождения на небо попадает на третье небо, он обнаруживает ад в северной стороне, в ужасной местности, где нет света, а только жуткий мрак и темные тучи (см. в славянской версии Книги Еноха, 10, 1–6 [Böttrich, Henochbuch, 854–858]).

Как уже отмечалось выше, север мог обозначаться также словом ś^еm’ol, что означало «левый» при взгляде на восток как переднюю сторону (см.: Gen. 14,15; Jos. 19, 27; 2 Reg. 11,11; Hiob. 23, 9).

Амбивалентным в определенном смысле является и юг. Отсюда дуют засушливые ветра (Lс. 12, 55), но отсюда же (от Синая) появляется Яхве и отсюда он собирается прийти к людям (Dtn. 33, 2; Iudc. 5, 4; Hab. 3, 3; Ps. 68 [67], 18; см. также: Snijders, 219–221). Обычное обозначение юга в древнееврейском содержит в себе географические приметы местности – nägäḅ (сухая земля, пустыня; ср. пустыню Негев).

В противоположность этому запад считался в Израиле благотворной стороной. Ветер с запада (т. е. с моря) не только обещает и приносит дарующие жизнь дожди (1 Reg. 18, 44; Lc. 12, 54), но и обозначает место присутствия Бога (Shechinah), как показывают ориентация храма Соломона (см. ниже) и свидетельства раввинов (bBaba Bathra 25а; bSanhedrin 91b: солнце заходит на западе, «чтобы приветствовать своего создателя»; Pirque R. Eliezer 6). Западную сторону часто обозначали как «морскую сторону», yam означает собственно “море” и затем “запад” (ср.: Hes. 48,34 о воротах небесного Иерусалима «с морской стороны» – LXX: τὰ πρὸς θάλασσαν). Такой способ номинации запада был употребителен еще у ханаанеев в XIV в. до н. э. (ср. угаритский текст «Анат»: «И вот Анат сражается яростно, убивает людей двух городов, сражает людей морского берега, уничтожает людей на восходе», цит. по: Гордон, 213).

Говоря о храмовой ориентации, следует иметь в виду, что после централизации культа единого Бога евреев в VII в. до н. э., отразившейся во «Второзаконии» (Dtn. 12, 5–6; 11, 13–14; 16,2), единственным местом, где должен был отправляться культ Яхве (YHWH), становился Иерусалимский храм, понимаемый как земное жилище Бога (см.: Ps. 11 (10), 4: «Господь во святом храме Своем»; ср.: 26 (25), 8; 46 (45), 5; 74 (73), 2; 132 (131), 13 и др.; ср.: Ringgren, 138). В этом иудейская идея храма сходна с индийской, вавилонской и египетской (Wright G. Е., Significance, 42–43), с той лишь разницей, что это была единственная резиденция Бога. Храм, по преданию, был построен царем Соломоном около середины X века до н. э. (1 Reg. 5, 5), т. е. тогда же, когда в Израиле была установлена царская власть с центром в Иерусалиме (Ringgren, 51–52).

Храм имел три строительных периода: после разрушения храма Соломона Навуходоносором в 587 г. второй храм был основан в 520 г. до н. э. Зоровавелем, третий – в 20/19 г. до н. э. Иродом (Геродом) Великим (подробнейшее исследование Соломонова храма, этапов его строительства, попыток реконструкции его плана, описаний храма в античной литературе и т. д. принадлежит Т. Бузинку, см.: Busink, I–II). Следует отметить, что все три храма имели то же расположение помещений и ту же ориентацию (Busink, II, 803).

Ориентация храма обычно считается восточной (см. сомнения в этом у: Snijders, 214–234 и полемику с ним: Busink, I, 252, Anm. 320). В таком понимании есть и вклад древних авторов, описывавших расположение иудейского храма в понятиях античной храмовой архитектуры, где фасад храма являлся главным элементом культового сооружения. Важнейшие места, свидетельствующие о восточном расположении фасада храма с главным входом, содержатся у Иезекииля и Иосифа Флавия. Первый сообщает, что впавшие в грех солнцепоклонничества иудеи стояли лицом на восток и спиной к храму Господню и его воротам (Hes. 8, 16). В других местах (43, 1–4; 46, 1–4; 47, 1) он описывает храм, обращенный главными воротами к востоку.

Иосиф Флавий (Joseph. Ant. Iud. 8, 3, 2, 64) при описании храма Соломона писал: τέτραπτο δὲ [sc. ὁ ναός] πρὸς τὴν ἀνατολήν («фасадом своим храм был обращен к востоку»); см. также: Joseph. Ant. Iud. 15, 11, 5, 418; ср.: Nissen, Orientation, 66; Diebner, Tempel, 153–166). Поскольку храм Соломона продолжал традиции сирийско-финикийской храмовой архитектуры (Wright G. Е. Solomon’s Tempel, 25–31; Idem, The Temple, 68–77; Ringgren, 54, 143; Busink, I, 566–617), его ориентация, по-видимому, представляет собой не специфически яхвистское явление, а общевосточное (Möhlenbrink, 80).

Понимание ориентации Иерусалимского храма как восточной было предопределено тем обстоятельством, что и сама скиния (děbir, tabernaculum), описанная в «Исходе» как заповеданная Богом через Моисея, имела передней стороной восток, задней запад (см. Ex. 26, 22: «Для задней же стороны скинии к западу сделай шесть брусьев…»; ср. LXX: καὶ ἐκ τῶν ὀπίσω… κατὰ τὸ μέρος τὸ πρὸς θάλασσαν и Vulg.: ad occidentalem plagam tabernaculi… post tergum; cp. Ex. 27, 13: «И в ширину двора с передней стороны к востоку – завесы пятидесяти локтей»).

Реконструкция храма Соломона показывает, что он состоял из трех помещений (см. подробнее: Busink, I, 164–199). На восточной стороне храма находился вестибюль (ulam, из аккад. ellamu – передняя сторона) с колоннами Иахин и Воаз (см.: 1 Reg. 7, 21; колонны стояли только при первом храме), затем к западу следовало помещение, которое называлось hēkāl (ср. угарит. hkl, аккад. ekallu, шумер. é-gal – «большой дом, дворец или храм») или qodāš («святое, святилище»). Третье помещение называлось děbir («заднее помещение») или qodāš qodāšīm (святая святых) и располагалось в западной стороне, там находилась скиния, в которой размещались то ли трон Яхве, то ли ящик с табличками законов, то ли и то, и другое (Ringgren, 143–146). Таким образом, священник должен был, как солнце, с востока на запад подходить к трону Господа (Маіеr, 349). Так же и в описании храма у Иезекииля (40–47) первыми названы восточные ворота храма (40, 6); там же говорится, что «слава Господа вошла в храм путем ворот, обращенных лицом к востоку» (43,4) и что поток с живительной водой, вытекающий из храма, течет на восток, «ибо храм стоял лицом на восток» (47, 1; ср. LXX: τὸ πρόσωπον τοῦ οἴκου ἔβλεπεν κατ’ ἀνατολάς; Vulg.: facies enim domus respiciebat ad Orientem).

Реконструкция храма Соломона

Вызывает определенные теологические сложности толкование расположения дебира на западе храмового здания (критический обзор точек зрения см.: Busink, I, 252–256). На этом, видимо, основании иногда утверждается, что «у древних евреев священным считалось направление на запад» (Голан, 35). Мёленбринк объясняет это «благоприятным ветром», который дул с моря (Möhlenbrink, 78–85; ср. критику этого положения у: Diebner, Tempel, 155–156; см. также: Busink, I, 253 и теорию Унгера об ориентации по ветрам в Вавилоне).

По мнению Моргенштерна (Morgenstern, 138–197), храм Соломона был, как и его предшественники – храмы Мелькарта у западных семитов, – ориентирован на восход в дни равноденствия, праздновавшегося в те времена как Новый год, с тем чтобы первые лучи солнца могли осветить святая святых, проникая через открытые восточные двери (так думал уже Hollis, 87–110 в работе, которая прямо называется «Культ солнца и храм в Иерусалиме», см. обзор точек зрения в: Diebner, Tempel, 157, Anm. 38; 158, Anm. 51). Моргенштерн (Ibid., 176,188) связывает с этим фактом «солярную идею» Яхве, которую он усматривает в многочисленных ветхозаветных текстах (см. также: Landsberger, 182; Hollis, 91 et passim; Albright, Die Religion, 159–173; van Dyke Parunak, 29–33; Moreton, 575–577; Dinkier, 79 о «judische Akzentuierung des Osten als soteriologischem und epiphanem Ort»; критику взглядов Моргенштерна на Яхве как чисто солярного изначально бога см.: Stähli, 6–7). Более того, существует мнение, что бог El Eljon, который почитался до X в. в Иерусалиме и с которым позже идентифицировали Яхве, был солнечным богом (см. подробнее: Ringgren, 55; ср.: Масkау, 52: «Analysis of personal and places names, study of religious terminology, consideration of the orientation of the Temple, examination of Temple rituals, festivals and cultic apparatus, and the relating of archaeological finds to the information given in Old Testament have all contributed to a total picture which supports the belief that Sun worship was deeply rooted in early Israel»; см., однако, возражения: Stähli, 7–8).

Любопытно, что связь восточного фасада храма с солнечным восходом и параллелизм в устройстве скинии и самого храма отмечались и в поздних интерпретациях Библии, в частности, у христианских авторов XIII в. Петра Коместора и Антония Падуанского. Первый писал, что «скиния была домом, Богу посвященным, четырехугольным (quadrata) и удлиненным, огражденным тремя стенами: северной, южной, западной. Вход же с востока был свободным, чтобы при восходе солнца лучами его освещался» (liber patebat introitus ab oriente, ut sole oriente radiis eius illustraretur, см.: Petrus Comestor, Historia Scholastica [PL. 198, 1173–1174]). Антоний Падуанский, приводя эти слова, толкует страны света у скинии аллегорически: «Этот дом Богу посвящен, освящением Духа Святого помазан, четырьмя добродетелями главными четырехугольный… В севере означаются искушение дьявола, в юге – обман мира сего, в западе – повод ко греху» (Anton. Pad. In purificat. Beatae Mariae, 4; ср. также: Ibid., 6: «Смирение Девы смотрело на восток, чтобы лучами восходящего солнца просветиться…»; тексты и переводы см.: Св. Антоний Падуанский. Проповеди. М., 1997. С. 343–349).

Бузинк считает, что многие ближневосточные и египетские храмы, связанные с культом Солнца, демонстрируют необязательность восточной ориентации входа, поэтому и обращенность иерусалимского храма на восток не обязательно должна указывать на солярный характер храма и культовых действий в нем; исходной ориентацией храма, по мнению Бузинка (Busink, I, 255–256), могло быть направление к Масличной горе, на которой уже во времена Давида находилось культовое место, посвященное Яхве (см.: 2 Sam. 15, 30–31; ср.: Hes. 11, 23; Zach. 14, 4).

По-видимому, все же более прав Ринггрен, считавший, что дебир равнозначен целлам всех древневосточных (добавлю – и античных) храмов, в которых находились изображения богов, взиравших на восток через фасадную восточную часть храма (Ringgren, 146).

На мой взгляд, следует различать культовую ориентацию и ориентацию храмовую. Сам храм ориентирован на восток, по солнечному восходу, в эту сторону выходили двери храма, и в эту сторону были обращены действительные или воображаемые (при запрете на изображение Бога) его образы. Культовая же ориентация (т. е. при молитве и жертвоприношении) направлена в противоположную сторону, на запад, где для посетителей и священников находилась святая святых (дебир) и было жилище Бога (ср.: Busink, I, 253–254).

По описанию Иезекииля, жертвенник, находившийся во внутреннем дворе храма, был четырехугольным и ориентированным «на все четыре стороны»; он стоял на квадратной площадке, и ступени к нему вели с восточной стороны (43, 13–17). И опять терминология пророка дает повод думать о востоке как фасадной, главной стороне храма и жертвенника (ср. LXX: καὶ οἱ κλιμακτῆρες αὐτοῦ βλέποντες κατ’ ἀνατολάς; Vulg.: gradus autem ejus versi ad Orientem). Исследователи предполагают, что жертвенник олицетворял собой мировую гору (его название у Иезекииля – har’el, что означает «гора Бога») и нес те же функции, что и зиккурат в Вавилонии, символизировавший космическую гору (Wright G. Е., The Temple, 74).

О восприятии восточной стороны храма как передней свидетельствует и ориентация по правому-левому в описании деталей храма. Так, о медных колоннах Иахин и Воаз говорится (1 Reg. 7, 21): «И поставил столбы к притвору храма; поставил столб на правой стороне, и дал ему имя Иахин, и поставил столб на левой стороне, и дал ему имя Воаз» (ср.: 2 Parai. 3,17). То, что правая сторона подразумевает южную страну света, а левая – северную, ясно из описания локализации «моря» (медного сосуда для омовения священников), встречающегося чуть ниже (1 Reg. 7, 39): «а море поставил на правой стороне храма, на восточно-южной стороне» (ср.: Snijders, 219–222; Busink, I, 252–253).

Важно отметить, что в идее храма Соломона, его конструкции и ориентации явственно проступают родственные черты ближневосточной (ханаанской, угаритской, сирийской, финикийской) традиции храмового зодчества (подробнее см.: Busink, 1, 353–617), хотя Штели считает, что восточно-западная ориентация храма Соломона отступает от известного с позднебронзового времени на Ближнем Востоке типа храма, чья ось располагалась с севера на юг (следы северной ориентации?) (Stähli, 15).