Текст книги "Ex oriente lux! Ориентация по странам света в архаических культурах Евразии"

По мнению большинства исследователей, изначальная ориентация древних египтян – южная, так как именно с юга начиналось течение Нила – источника их жизни и благоденствия (Уилсон в: Франкфорт и др., 48–51, 55).

Один из гимнов времени Среднего царства (XXII–XVIII вв. до н. э.) воспевает Нил как высшее божество:

 
Слава тебе, Нил, выходящий из этой земли,
Приходящий, чтобы оживить Египет! <…>
Орошающий поля, сотворенный Ра,
Чтобы всех животных оживить.
Напояющий пустыню далеко от воды,
Роса его спускается с небес. <…>
Если он медлит, то замыкается дыханье,
И все люди бледнеют,
Уничтожаются жертвы богов,
И миллионы людей гибнут. <…>
Когда же он восходит, земля в ликовании,
И все живое в радости,
Зубы все начинают смеяться,
И каждый зуб обнажен.
Приносящий хлебы, обильный пищей,
Творящий все прекрасное, <…>
Творящий траву для скота,
Заботящийся о жертве богу каждому —
Находящемуся в преисподней, на небе, на земле, <…>
Наполняющий амбары, расширяющий закрома,
Заботящийся о вещах бедняков. <…>
 

(Пер. М. Э. Матье в: Матье, 239)

Обожествление Нила и его истоков обусловило речевую практику, в которой одно из названий юга идентично понятию «лицо, перед, начало» (ḫntj). «Север» соответственно обозначается словом, имеющим значение «затылок, задняя сторона» (pḥt). Одно и то же слово служило для обозначения «востока» и «левого» (jȝb), «запада» и «правого» (jmn) (см.: Sethe, Name, 1–29; Tallqvist, 118; Posener, 69–78; Keßler, 1213–1214; Культура древнего Египта, 247–248; Уилсон в: Франкфорт и др., 55). Эта особенность ориентационной терминологии приводила к любопытным в лингвистико-культурологическом отношении результатам, о которых хорошо сказал Дж. Уилсон: «Египетское слово, означающее “идти на север”, – то же слово, что “идти вниз по течению”, а слово “идти на юг” – соответственно “идти вверх по течению”, т. е. против течения. Когда египтянам случалось встретить другую реку, например, Евфрат, текущий не на север, а на юг, им приходилось выражаться так: “Эта перевернутая вода, которая течет вниз по течению, двигаясь вверх по течению”, что переводится и так: “Эта перевернутая вода, которая течет вниз по течению, двигаясь на юг”» (Уилсон в: Франкфорт и др., 50).

В соответствии с течением Нила южная сторона имела также название «верхняя страна» (rēs).

Многочисленные иконографические материалы показывают, что при изображении движения солнца египтяне представляли солнце восходящим в левой части композиции из «восточных гор» (или гора Бакхет) и заходящим в правой части в «западные горы» (или гора Ману), что предполагает обращение к югу как передней стороне (см., например, иллюстрацию в так называемом «Мифологическом папирусе певицы бога Амона Та-хем-эн-мут» XXI династии, хранящемся в Варшавском национальном музее). Аналогично этому также на рельефе из храма Хатхор в Дендере изображение богини неба Нут, которая в левой части неба рождает солнце (и оно появляется в долине Нила между восточными и западными горами), а в правой проглатывает его (см. изображения в: Рак, 23; 50).

Текст ок. 1300 г. до н. э. из царских гробниц гласит: «Звезды входят вслед за солнцем Ра в уста Нут в месте головы ее на западе, и она поглощает их… Она будет их рождать, они будут жить и будут выходить из зада ее на востоке ежедневно» (цит. по: Антес, 98; ср.: Матье, 232).

Рельеф с богиней Нут

Несомненно, взглядом на юг обусловлено изображение заходящего солнца на Папирусе Кенны, лист 3, где изображен диск солнца, увенчивающий голову сокола, глядящего вправо; справа и слева от сокола располагаются фигуры известных нам уже «четырех сыновей Хора» – Места, Хапи, Туамаутеф и Кебхсеннуф (илл. см.: Бадж, Путешествие, 154).

Восход солнца «слева» при взгляде на юг был настолько привычен, что египетские путешественники, попав в южное полушарие, с удивлением отмечали, что солнце там «восходит справа» (Жак, 262).

По мнению К. Зете, обозначение южной стороны как главной отражает политическое верховенство Нижнего Египта после объединения двух частей страны (Sethe, Namen, 26; ср.: Keßler, 1214). В перечислении стран света или расположении земель, направлений ветров, локализации богов, людей, частей армий и т. д. юг, как правило, предшествует северу, Верхний Египет всегда называется прежде Нижнего и т. д. (Tallqvist, 118; Posener, 70–71; Keßler, 1213). Возникающая при этом символика правого-левого как благоприятного-вредного также отразилась в древнеегипетских текстах; таким образом, за востоком признавалась злая сторона, а за западом – добрая (Posener, 72–73; Keßler, 1213).

Согласно концепции Фротингема, восточная сторона во всех культурах должна была считаться благоприятной, поэтому и южноориентирующиеся египтяне должны были, по его мнению, считать левую сторону благоприятной (Frothingham, 63–64); тексты, однако, дают далеко не однозначную характеристику «левого» и правого» (подробнее см. ниже).

Интересно, что южная ориентация сохранилась в районе течения Нила и посейчас; так, в языке махас (нилотский язык) слово оrrо означает «лицо, перед» и «юг» (Шемякин, 46).

Наряду с исконной южной ориентацией по Нилу очень рано развивалась и восточная ориентация, связанная с культом солнца и его бога (Ра или Рэ), который почитался как божество уже царями II династии, а в конце III тыс. до н. э. воспринимался как верховный бог (Антес, 79–80). При V династии (XXV–XXIV вв. до н. э.) солнечный культ стал государственным. Царь Эхнатон (Аменхотеп IV) ок. 1370 г. отверг всю предшествующую мифологию, объявив бога Ра единственным высшим божеством, а себя сыном Ра и Атона.

Естественно, что усиление солярного культа приводило к выделению восточной страны света как наиболее сакральной. Восток, где восходит солнце, назывался «Страной Бога» (t’ nṯr), там было место рождения и возрождения, в то время как местом смерти и загробной жизни был запад.

Высказывалось мнение, что северо-южная ориентация развилась первоначально в Верхнем Египте, где течение Нила с юга на север – наиболее характерная черта ландшафта. Что же касается восточно-западной ориентации, то она могла возникнуть в районе Дельты, где при широком разливе реки направление ее течения оказывалось не таким важным, как восход солнца на востоке. Вероятно, в результате объединения Юга с Севером солярная ориентация как часть официальной теологии возобладала постепенно во всем Египте, при этом южноориентированная языковая терминология могла долго оставаться неизменной (Wilson in: Frankfort е. а., 52 = Франкфорт и др., 55–56; Kees, Totenglauben, 22–27).

Естественно, что восточноориентированное восприятие резко контрастировало с той негативной оценкой, которая давалась востоку при южной ориентации (левое = восток = плохо). Отсюда такая разноречивость текстов, при которой, с одной стороны, восточная сторона воспринимается как благостная (см., например, в «Текстах пирамид» (III тыс. до н. э.): Pyr. 2175), с другой, – как опасная и зловещая (см., например: Hieratic Ostraca, 1, 7, 5; ср.: Morenz, Rechts, 64–65; Posener, 73). Недаром, вероятно, мужская половина могла ассоциироваться с левой стороной, а женская – с правой (Перепелкин, Частная собственность, 31, ср. 54, 55), что противоречит повсеместно распространенной в Евразии практике отождествления мужского и женского в рамках бинарных оппозиций.

З. Моренц приводит слова одного гимна в честь Амона из времени Мернептаха (ок. 1230 г.), в котором Амон посылает души умерших грешников налево, на восток (ḫ^c(w)), а праведников – направо, на запад (i’mnt.t), что соответствует обычной средиземноморской оценке правого-левого, но расходится с оценкой востока-запада (Morenz, Rechts, 63–69). Моренц предполагает, что «плохой» восток обязан своим существованием представлению о востоке как месте схватки хаотических и космических начал и наказания первых, как месте казни и, в частности, наказания Сета (см.: Papyr. Salt. 825). Думается, что это объяснение вторичного характера; египтянам, обращенным лицом к югу, приходилось искать оправдания расположению левой стороны с востока.

По-видимому, предпочтением ориентации на юг следует объяснять не только противоречивость восприятия «правого-левого», но и многие другие особенности ориентации в египетской культуре, которые казались странными уже соседям египтян. Так, Геродот, рассказав о течении Нила, отмечает: «Подобно тому как небо в Египте иное, чем где-либо в другом месте, и как река у них отличается иными природными свойствами, чем остальные реки, так и нравы и обычаи египтян почти во всех отношениях противоположны нравам и обычаям остальных народов» (Herod. II, 35). Среди этих «странностей» Геродот упоминает следующую: «Эллины пишут свои буквы и считают слева направо, а египтяне – справа налево. И все же, делая так, они утверждают, что пишут направо, а эллины – налево» (Ibid., II, 36). Помимо констатации неопределенности оппозиции «правое-левое» это свидетельство Геродота позволяет поставить вопрос о право– и левостороннем письме как отражении общекосмологических представлений тех или иных народов (см., например, рассуждения об этом: Campbell L. А., 79).

Наряду с южной (природной, по Нилу) и восточной (солярной) ориентациями, источники свидетельствуют также о существовании астральной погребальной ориентации на север. Там в районе незаходящих околополярных звезд помещалась область Дуат (Дат) – ночное звездное небо, место вечного блаженства, куда стремились души умерших (об этом упоминают «Тексты Пирамид»). Египтяне называли эти звезды «не знающими уничтожения», они символизировали победу над смертью, вечную жизнь. Поэтому северная часть неба оказывалась сакральным местом (locus sacer).

Со временем солярная идеология, распространившись по всему Египту, вытеснила северную ориентацию, и область Дуат переместилась с северной части неба сначала в восточную – место ежедневного «воскресения» Солнца, подобно которому воскресал и сам фараон, а затем – в подземный мир на западе (Wilson in: Frankfort е. а., 56–57 = Уилсон в: Франкфорт и др., 59–60; о сложности понимания слова Дуат см.: Kees, Totenglauben, 61–63; Коростовцев, Религия, 214). Более того, в древности даже думали, что вход в Дуат находится в скалах на западном берегу Нила недалеко от Абидоса (Чегодаев, 8. 161; Бадж, Путешествие, 49).

Почитание северной стороны как благотворной могло связываться и с северным ветром, который дул со Средиземного моря и приносил в Нильскую долину освежающий воздух (ср.: «Книга Мертвых», гл. 178: «Я [бог Тот] принес ветер Ун-неферу, я принес ему прекрасный северный бриз, когда он появился из утробы матери своей»; см.: Бадж, Путешествие, 400; ср. также 410); «северный ветер был добрым, египтяне высоко ценили его и считали младшим божеством…» (Уилсон в: Франкфорт и др., 49).

При том, что нормальной для древних египтян была последовательность перечисления стран света: юг – север – запад – восток (Keßler, 1213), нередки и перестановки в этом порядке, среди которых часто встречается последовательность: запад – восток – юг – север; особенно часто она выступает в «Текстах Пирамид», что связано, очевидно, с религиозной хтонической ориентацией, отразившейся в этих текстах (см., например: Pyr. 164–166; 464а, 470b, 554bс и др.; ср. также: Tallqvist, 118–119; Posener, 74, not. 1).

Возможно также, что в таком перечислении стран света отразилась западная культовая ориентация, приписываемая египтянам Плутархом (Plutarch. De Is. et Os. 32: «Египтяне полагают, что восток – это лицо мира, север – правая сторона, юг – левая» – «Αἰγύπτιοι γὰρ οἴονται τὰ μὲν ἑῷα τοῦ κόσμου πρόσωπον εἶναι, τὰ δὲ πρὸς βορρᾶν δεξιά, τὰ δὲ πρὸς νότον ἀριστερά»). В то время как некоторые исследователи видят здесь ошибку Плутарха (Posener, 73, not. 11; Sieveking W. in: Plutarchi Moralia, 2, 3, Leipzig, 1971, ad loc.), Таллквист считает вполне возможным существование такой западной ориентации; при этом мир и движение солнца обозревались как бы с Востока (τοῦ κόσμου πρόσωπον); важную роль в сложении этой ориентации могло сыграть представление о западе как месте расположения царства мертвых (Tallqvist, 118, 122).

На мой взгляд, едва ли можно говорить здесь об ошибке Плутарха: более широкий контекст высказывания показывает, что здесь имеет место именно взгляд с востока: «Есть культовая песнь скорби, исполняемая в честь Нила; в ней оплакивается рожденный в пределах левой стороны и погибший в пределах стороны правой, ибо египтяне полагают… <далее следует вышеприведенный текст>… А так как Нил несет воды с юга и на севере поглощается морем, то справедливо говорят, что рождается он в левой стороне, а гибнет – в правой». Более того, в другом своем сочинении (Plutarch. Quaest. conviv. 8, 8, 2) Плутарх воспроизводит ту же ориентацию относительно течения Нила, говоря: «оплакивая смерть этого бога (Осириса. – А. П.), рождающегося в левых областях и погибающего в правых, они (египтяне. – А. П.) иносказательно говорят о кончине Нила, впадающего в море» (русский перевод Я. М. Боровского в: Плутарх, 152; в примечании к этому месту говорится, что правое и левое здесь подразумеваются с точки зрения «путешественника, плывущего в Египет из Малой Азии», что представляется ошибкой).

Поскольку, как мы видели, Нил – податель жизни – «рождается в левой стороне, а гибнет – в правой», это обстоятельство могло быть еще одним основанием для оценки правой стороны как «плохой» (см. об этом выше).

«Книга мертвых», литературный памятник, возникший и ставший популярным в середине II тыс. до н. э. (Чегодаев, 8, 148; Коростовцев, 239 считает время возникновения «Книги мертвых» ок. 2300–1700 гг.) отражает вполне «прозападный», хтонический характер заупокойных представлений египтянина, когда главным божеством становится Осирис – владыка «Прекрасного Запада», как называли часто царство мертвых (Осирис выдвигается на первый план при фараонах XI и XII династий, см.: David, 98, 105–112).

Как выше уже указывалось, храм богини Уаджет в столице Рамсеса II Пер-Рамсес был расположен на северной стороне города; в связи с этим следует привести фразу из 23 главы «Книги Мертвых», в которой говорится: «Я Сахмет-Уаджит, сидящая на правой стороне неба» (Чегодаев, 8. 158; в русском переводе с английского издания Баджа в этом месте приведена иная версия: «Я богиня Секхет, и я сижу на своем месте на великом небесном ветре(?)», см.: Бадж, Путешествие, 179). Не отражает ли понятие «правая сторона неба» (или «великий небесный <северный?> ветер») взгляд с востока на запад, при котором север оказывается справа и о котором писал Плутарх? Тем более мы знаем, что богиня Уаджет (Уаджит) олицетворяла в виде кобры корону Нижнего (Северного) Египта. Такой же взгляд предполагается, по-видимому, и в Главе 25: «Я поместил свое имя в Пер-Ур [святилище Верхнего Египта и его символ]. Я сделал так, что мое имя помнят в Пер-Ну [святилище Нижнего Египта и его символ] в эту ночь счета лет и исчисления месяцев. Я – Этот Обитатель, сидящий в восточной части неба…» (Чегодаев, 8, 159).

Египетские храмы мыслились, как и на всем Ближнем Востоке, как жилище, место пребывания божества. Отсюда и конструктивные особенности храмов (см. подробнее: Nelson H. Н., 44–53).

До V династии храмы строились лишь при гробницах фараонов для отправления поминальных церемоний, обеспечивавших благополучие покойника в загробном мире. Первые храмы отдельным божествам стали сооружаться фараонами V династии: судя по сообщениям письменных источников, почти каждый из них построил храм Солнца-Ра (они назывались чехен) (Коростовцев, Религия, 157; Савельева, 43–45). П. Баргэ считал, что солнечные храмы (они представляли собой огороженное стеной пространство с каменным обелиском и жертвенником рядом с ним) строились по оси восток-запад, т. е. ориентировались по солнечному движению (Barguet, 337–339).

Логически оправданное предположение Баргэ опровергается, тем не менее, археологическими материалами. По раскопкам нам известны только два храма Солнца периода Древнего царства (они все сооружались на западном берегу Нила в некрополе Абу-Сира). Лучше всех изучен самый известный египетский солнечный храм царя Ниуссира (или Ниусерра, 2420–2396 гг. до н. э.); главным культовым объектом храма служил каменный обелиск с основанием в виде усеченной пирамиды – символом первоначального мифического камня-холма Бенбен, на котором впервые появилось солнце (Жак, 197). Вход в храм находился на северной стороне комплекса, крытый проход вел к южной стороне, где находился обелиск. Солярный характер поклонения божеству выражался, пожалуй, лишь в восточном (относительно обелиска) положении жертвенника – самого главного культового инструмента в ежедневной литургии Солнцу (LA, V, 1095; Савельева, Храмовые хозяйства, 45, 48–49). По-видимому, такая ориентация входа солнечных святилищ подтверждает точку зрения П. Познер-Криже о заупокойном характере также и этих храмов, тесно связанных с соответствующими поминальными храмами (Posener-Kriéger, 1, 47–49, 271, 304; 2, 519–525; ср.: Савельева, 43–44).

Рамсес II, натягивающий шнур вместе с богиней Сешат

Короткий период прямого солнцепоклонничества (третья четверть XIV в. до н. э.), утвержденного фараоном-реформатором Нового царства Эхнатоном (см. о его реформе: Перепелкин, Переворот), ознаменовался строительством в новой столице Ахетатоне нескольких храмов, которые представляли собой открытые дворы, обнесенные каменной оградой, с рядами жертвенников по обе стороны от входа. Вход в эти храмы почти всегда находился теперь уже на восточной стороне (Большой храм Атона, Двор Атона, Сень Ра и др.). Показательно, что храм вечерних богослужений Атону, который назывался «Проводы Атона на покой» и в котором главной жрицей была сама жена фараона Нефертити, ориентировался на запад (Рак, 139).

Очень мало что известно о городских храмах богов Древнего царства. Они строились из кирпича-сырца и, видимо, поэтому не сохранились (Савельева, 51).

Лишь начиная с XVIII династии (Новое царство) до нас дошли некоторые храмы, отличные от поминальных, хотя архитектурно они должны восходить к традициям Древнего и Среднего царств (Коростовцев, Религия, 157–158). Они были, как правило, прямоугольными в плане (см. самые знаменитые храмы в Карнаке (Амона-Ра), в Луксоре, посвященный триаде Амону-Ра, Муту и Хонсу, и в Эдфу – храм Хора); дорога от входа с пилонами вела во дворик, потом в портик, оттуда в колонный зал и, наконец, в темную «святая святых», где находилось культовое изображение бога храма (Коростовцев, Религия, 158; David, 103).

Считается, что храмы Египта Нового царства дают самую различную ориентацию по всем странам света (Nissen, Orientation, 29); эта констатация приводила исследователей к выводу о безразличии их строителей к тому, как будет ориентирован будущий храм (Fergusson, 119; Atkinson, 75; Kees, Ägypten, 295, 304; Möhlenbrink, 80–81).

Известно, однако, сколь большое значение имели для египтян астрономические познания (например, для составления календаря), которые должны были проявиться и в ориентации храмов (ср. ниже об ориентации пирамид). Б. Ван-дер-Варден считает Среднее царство «золотым веком» древнеегипетской астрономии (Ван-дер-Варден, 35). Поэтому давно уже было высказано предположение, что помимо солярной – на восток – ориентации святилищ Солнца, существовала и другая – астральная – по восходу звезд, связанных с божеством – патроном храма (Lockyer; Nissen, Orientation, 28; Murray, 163; Bonnet, RÄR, 566).

Особенно важен был культ и календарно-астрономический смысл Сириуса-Сотис, чей первый утренний (гелиакический) восход около 20 июля давал временную привязку к ежегодным разливам Нила и наступлению Нового года (Нейгебауер, 93; Ван-дер-Варден, 21–22).

Так, X. Ниссен (Nissen, Orientation, 59, 124), считая солнечную ориентацию храмов характерной для Древнего царства, попытался связать ориентацию других храмов с направлением, в котором звезда восходит или садится в день основания храма. В этой церемонии (см. о ней подробнее: Rowald, 41–66, 271–288, 395–416) участвовал сам фараон, который, как считалось, вместе с богиней Сешат (Sšȝt) – покровительницей письменности, геометрии, архитектуры – в процессе ритуальных действий натягивал шнур и определял ориентацию храма (поэтому и вся церемония закладки храма называлась «натягиванием шнура» – pd šs). В этом ему помогали жрецы, специально ведавшие этими делами, – ḥm-nṯr (Савельева, Храмовые хозяйства, 25); греки называли их гарпедонаптами – ἁρπεδονάπται, т. е. «натягиватели веревки» (Clem. Alex. Stromata, I, 69, 5; см. подробнее: Gandz, 255–277).

Сохранилось много надписей, рассказывающих о процедуре «натягивания шнура», начиная с середины II тыс. до н. э. (Stephan, Ortung, 13). Приведем некоторые из них. Строительная надпись из храма в Абидосе (Верхний Египет) содержит обращение богини Сешат к царю Сети I (до 1347 г. до н. э.) следующего содержания: «Молоток в моей руке, которым я забивала колышки, был из золота, и ты был рядом со мной, натягивая шнур. Твоя рука держала кирку, когда ты устанавливал четыре угла [храма], которые были точно отмерены в соответствии с четырьмя опорами неба» (Rowald, 46–47).

Другая надпись, поставленная от лица фараона по случаю реконструкции храма Хора из Эдфу, гласит: «Я беру деревянный колышек, натягиваю шнур вместе с богиней Сешат; мой взор следит за бегом звезд; око мое направлено на Большую Медведицу; бог, указывающий время, стоит около моей клепсидры; я установил четыре угла храма» (перевод с небольшими изменениями взят из книги: Померанцева Н. А., 61; анализ этого ритуала см. подробнее: Nissen, Orientation, 31–33; Letellier, 912–914; Bonnet, RÄR, 264–266). Сам бог Ра наблюдал своим оком за возведением храма Хора в Эдфу (Reymond, 41,283). В основе ритуала, несомненно, лежит наблюдение за движением небесных светил.

На стене храма Амона-Ра в Карнаке обнаружен рельеф, на котором представлена церемония «натягивания шнура», в которой участвуют царь Рамсес II (сер. XIII в. до н. э.) и богиня Сешат. Фараон и богиня забивают молотком (дубинкой) колья, которые связаны между собой шнуром. Между кольями находится надпись: «Натягивание шнура самим царем вместе с богиней Сешат».

Ниссен предполагает, что эта церемония существовала уже в начале Древнего царства (Nissen, Orientation, 31); в древности этого обычая сомневается Т. Д. Аткинсон (Atkinson, 76). Заметим однако, что в летописи на Палермском камне упоминается о «натягивании шнура жрецом Сешат при строительстве крепости [храма] Престолы богов» в седьмой год правления четвертого царя I династии Дена, т. е. еще в Раннем царстве! (см.: Sethe/Schäfer/Borchardt, Tabl. 1, vers. 3, № 7; ср.: Савельева, 25). Дожил же этот обряд до конца древнеегипетской истории, до времен Римской империи, когда в храмах Птолемеев в Эсне и Ком-Омбо оказываются изображения римских императоров Севера, Каракаллы или Деция, которые, одетые в фараоновы одеяния, рассчитывают ось и вбивают колья в основание будущего храма (Stephan, Ortung, 13; Жак, 31–32).

Как было отмечено выше, по расчетам Ниссена, ось многих египетских храмов устанавливалась по направлению к восходу различных звезд, служивших символом рождения соответствующего бога, которому и посвящался храм. При этом свет восходящей звезды должен был пасть на изображение бога, находящееся в темном святилище храма (Nissen, Orientation, 34–37). В этом египтяне достигли высокой точности и большого искусства, связанного с астрономическими наблюдениями.

Когда в 389 г. н. э. христиане разрушили знаменитый храм Сераписа в Александрии, выяснились некоторые подробности того, как искусно жрецы устраивали «чудеса» для верующих; христианский автор Руфин рассказывает: «Чтобы привести зрителей в восторг и удивление, устраивались также некоторые хитроумные вещи. После восхода солнца небольшое оконце открывалось так, что в день, когда по праздничному календарю изображение бога Солнца вносилось [в храм Сераписа] для приветствия Сераписа – момент был точно рассчитан, – солнечный луч, пройдя как раз через это оконце, освещал рот и губы, и перед глазами народа бог Солнца как бы приветствовал Сераписа своим поцелуем. При этом происходил еще один обман следующего свойства. По природе своей магнитный камень притягивает положенное рядом железо. Для этой цели изображение бога солнца было рукой мастера изготовлено из тончайшего железа так, чтобы прикрепленный наверху у потолка камень с указанным свойством притягивать к себе железо, в тот самый момент, когда при падении солнечного луча [на образ Сераписа] образ Солнца оказывался на той же высоте, притягивал бы к себе через свою природную силу железо, и народ верил бы, что он видит, как образ поднимается вверх и парит в воздухе. А чтобы обман не был обнаружен из-за внезапного падения [изображения], жрецы говорили: бог Солнца поднялся вверх, попрощался с Сераписом и идет по своим делам» (Rufin. Hist, eccl. XI, 23). Из этого рассказа очевидно, что ориентация стоит в тесной связи с большими храмовыми праздниками (Nissen, Orientation, 36–37).

Из 21 рассмотренного Ниссеном храма четыре обращены к точке солнцеворота, два – на Сириус, два – на Каноп, два – на Арктур, один – на Орион, три – на Антарес и т. д., при этом ориентация могла осуществляться как по продольной оси храма, так и по поперечной – короткой (Ibid., 59).

Хотя в Новом царстве (XVI–XI вв. до н. э.) в качестве идеального требования выдвигалась ось восток – запад (Bonnet, RÄR, 566), на практике же ее придерживались редко: так, из 43 храмов Нового царства вплоть до эпохи Римской империи только 5 обращено к востоку, 38 – в другие стороны – в основном на север или на юг (Nissen, Orientation, 253–254). Не исключена также возможность расположения храмов Нового царства в зависимости от течения Нила (Keßler, 1214); об этой возможности говорил римский архитектор Витрувий, который, описав регулярную, с его точки зрения, модель храма, вытянутого с востока на запад, далее замечает: «Если же особенность местности будет препятствовать, то ориентация по странам света с необходимостью изменяется… Если храм будет располагаться вдоль реки, как в Египте около Нила, то следует предположить, что они должны быть обращены к берегу реки» («Si autem loci natura interpellaverit, tunc convertendae sunt earum regionum constitutiones… Item si secundum flumina aedis sacra fiet, ita uti Aegypto circa Nilum, ad fluminis ripas videantur spectare debere» (Vitruv. 4, 5, 2). Достоверность высказывания Витрувия ставил под сомнение еще Ниссен (Nissen, Orientation, 34), и мне его сомнения кажутся обоснованными: сам контекст показывает высокую степень предположительности в тоне Витрувия (videantur spectare debere).

Поминальные храмы, которые строились при пирамидах, располагались сначала с севера от пирамиды, что, вероятно, является реликтом старых представлений о севере как месте пребывания умерших под околополярными звездами (Тураев, История, I, 189; Wilson in: Frankfort е. а., 56–57; Bonnet, RÄR, 620). Таково расположение поминального храма около пирамиды Джосера. По мнению Т. Н. Савельевой, это свидетельствует о том, что «эволюция заупокойного культа под влиянием жрецов культа Солнца в Гелиополе только начиналась» (Савельева, 38). Более поздние поминальные храмы (IV–V династии) располагаются всегда к востоку от пирамид – «навстречу выплывающей ладье с утренним Солнцем» (Там же). Так, уже первый фараон IV династии Снофру впервые поместил поминальные храмы всех трех своих пирамид с восточной стороны от них (Vandier, II, 1, 10; Савельева, 39); то же сделали его преемники Хеопс, Хефрен и Микерин в своих «великих пирамидах»; следующий после них фараон Шепсескаф также поместил поминальный храм на восточной стороне своей огромной мастабы, построенной между некрополями Саккара и Дахшур (Савельева, 42).

Знаменитый лабиринт – поминальный храм фараона XII династии Аменемхета III в Фивах, был описан Геродотом (Herod. II, 148). Судя по описанию («это двенадцать крытых зал, порталами своими расположенных одна против другой и соединенных между собой в одно помещение; шесть зал обращены на север, шесть на юг»), вход в храмовый комплекс и на площадку, к которой были обращены «северные» и «южные» залы, мог находиться на востоке или на западе (скорее всего, на востоке).

Такой вход с востока имеет поминальный храм царицы Хатшепсут (1490–1468) в Дейр эль-Бахри (план см. в: Жак, 139). Храмовый комплекс расположен на нескольких террасах, на основной оси в западной стороне храма находится вырубленный в задней скале зал – святая святых храма, где изображена священная корова, кормящая Хатшепсут своим молоком, напитком бессмертия. Кстати, по углам храма под фундаментом среди прочего были найдены глиняные кувшины с надписью: «Дочь Ра Хатшепсут сделала этот памятник для своего отца Амона во время натягивания шнура для [разметки] храма Амона, чуда из чудес» (Жак, 139–140).