Текст книги "Ex oriente lux! Ориентация по странам света в архаических культурах Евразии"

Северо-южная ориентация зороастризма, как мне кажется, нашла свое выражение в ориентации некоторых архитектурных сооружений и городов. Так, например, в Пасаргадах – столице персидского царя Кира Великого (559–530 гг. до н. э.) – знаменитый «Дворец-сад» имел два портика, выходящие – один на северо-восток, другой – на юго-запад. В центре дворца стоял трон, который также был обращен к югу или юго-востоку.

Ок. 515 г. до н. э. персидский царь Дарий I начал строительство царской резиденции в Южной Персии – Персеполя (иранское название – Парса). Строительство продолжалось долго, до самого разрушения города в 330 г. до н. э. Александром Македонским. Персеполь не был столицей Персии, там не размещались государственные службы, он не был торговым и ремесленным центром, как это бывает в столицах, да и цари, построившие там свои дворцы (Дарий, Ксеркс, Артаксеркс I и Артаксеркс II), не часто посещали свою резиденцию.

Руины Персеполя, стоящие поныне, показывают, что Персеполь был религиозно-сакральным центром Ахеменидов. В сохранившихся надписях говорится о том, что не кто иной как сам Ахура-Мазда вдохновил на строительство города и что персидские цари – посредники между богами и людьми, предстатели Ахура-Мазды на земле. Эта последняя мысль и определяет предназначение Персеполя – возвеличение и укрепление царской власти путем сакрального освящения ее как вместилища и орудия божественной воли (Schmidt, Persepolis, I, 82–84, 132–134).

Этой цели служили ежегодно справляемые всеперсидские празднества Нового года (Ноуруз), который приходил в весеннее равноденствие 22 марта. В присутствии самого царя и его двора совершалась огромная ритуальная церемония приношения царю даров двадцатью тремя народами. Для этой церемонии и связанной с ней процессией и были устроены многочисленные ворота, коридоры, лестницы, проходы, сплошь украшенные рельефами, орнаментом и архитектурными элементами, подчеркивающими сакральность торжества (о религиозно-сакральной функции Персеполя см.: Pope, 123–130; Дандамаев/Луконин, 254–255, там же литература вопроса).

Сам город располагался на террасе (500 x 300 м), тянущейся по оси северо-запад – юго-восток; все сооружения были ориентированы соответственно по этой оси. Вход на плато, устроенный из 111 массивных ступеней, находился на северо-западной стороне плато, и подводил к воротам (пропилеям) Ксеркса. В этом квадратном сооружении ворота находились с западной (со стороны входной лестницы), с восточной и с южной стороны, откуда открывался вид на весь дворцовый комплекс. Возможно, к северной стене пропилей изнутри примыкал алтарь (Schmidt, Persepolis, I, 68). От пропилей Ксеркса дорога шла на юг, где находились парадный зал (ападана) Дария и Ксеркса, зал «Ста колонн», сокровищница и гарем (см.: Schmidt, Persepolis I, 64; Idem, The Treasury, Fig. 5). В целом можно, по-видимому, говорить о северо-южной ориентации зданий комплекса.

Ападана, представлявшая собой квадратный парадный зал размером 60 x 60 м, имела с трех сторон – восточной, северной и западной – портики; парадным был северный, куда попадали, поднявшись по торжественным лестницам, расположенным с северной и восточной сторон ападаны и украшенным рельефами. Главным входом в ападану был северный – в отличие от дверей, ведущих из портиков в центральный зал на востоке и западе, двери северного входа были двойными (Schmidt, Persepolis, I, 79).

Несколько позже, в 466–465 гг., к востоку от ападаны было завершено строительство и отделка зала «Ста колонн», или «Тронного зала», также имевшего в плане квадрат (размеры – 70 × 70 м) и ориентированного по странам света, как ападана. Портик со входом здесь находился на севере (Ibid., 129–137). Также на север были обращены фасады «Зала Совета», дворца Ксеркса и гарема.

Ошибкой является утверждение, что вход в город, а также во дворец Дария находился с южной стороны (Cambridge History of Iran, 2, 793–806, особенно 801). Еще Э. Ф. Шмидт показал, что для этого нет никаких архитектурно-археологических оснований (Schmidt, Persepolis, I, 64).

Было высказано предположение, что комплекс зданий в Персеполе являлся своего рода астрономической обсерваторией, а расположение зданий и их ориентация давали возможность вести астрономические наблюдения и определять день весеннего равноденствия (см.: Trümpelmann, 163; Бойс, 74). Впрочем, эта точка зрения представляется исследователям малоубедительной (Дандамаев/Луконин, 255).

В Сузах сохранился дворец Дария, план которого показывает направленность здания с северо-северо-востока на юго-юго-запад (Cambridge History of Iran, 2, 807–808).

Исследователи отмечают, что в парфянской Селевкии (в Месопотамии) помещения внутри типичного дома-усадьбы располагались таким образом, что главной стороной внутреннего дворика оказывалась южная сторона; она украшалась портиком, колоннами, к ней примыкали жилые покои (Кошеленко, Культура, 119, 123, 135). По-видимому, такое расположение портика внутреннего двора объясняется климатическими условиями Месопотамии (жаркое солнце и знойный ветер с юга; недаром до сих пор в Иране жилые комнаты располагаются на южной стороне двора). Интересно, что греки, селившиеся в Селевкии, при строительстве своих аналогичных в плане домов, меняли расположение портика (который в Греции обычно был наряднее с северной стороны двора) в соответствии с местной традицией на южное (Там же).

Аналогично трем главным индийским варнам, исследователи устанавливают существование у иранцев такой же системы сословного разделения, отразившейся в позднеавестийских текстах (История Ирана, 40–41). Общество свободных делилось на жрецов (atharvan-, букв. хранитель огня), воинов (rathaēštar-, букв. ездящие на колесницах, или nar-) и крестьян (vāstrya– или fšuyant-) (Wesendonc, 50–54). Лишь один раз в «Авесте» упоминаются ремесленники как особая каста, стоящая ниже всех прочих («Ясна», 19, 46). Поскольку название каст – пиштра (pištra) – означает «цвет» (как и индийское слово «варна»), возможно, что различные пиштры распределялись, как и варны, по цветам и странам света (см.: Грантовский, Касты; подробнее о цветовой символике в Древнем Иране см: Hermann/Cagiano di Azevedo, 375–376).

Рассмотренный материал показывает, что у иранцев сосуществовали различные ориентационные системы, обусловленные наложением друг на друга различных по генезису религиозных верований. Часть этих верований отражает древнее индоевропейское почитание востока, относится к пласту народных религиозных представлений (они известны в основном по греческим источникам) и нашла свое выражение в древних названиях стран света и, возможно, в восточной ориентации иранских храмов.

Вторая религиозная система связана с учением Зороастра, переосмыслившего некоторые пространственные представления из индоевропейского наследия и выделившего юг как сакральную страну света. Зороастрийскими были ритуалы и религиозные воззрения так называемых персидских магов (жрецов). И наконец, эклектичная религия ахеменидских царей включала в себя элементы как зороастризма, так и народных верований, в частности, с этим связано почитание царями Митры и Анахиты, культы которых были широко распространены среди персов и которые даже вошли в Младшую (более позднюю) Авесту как божества, требующие поклонения.

Шамаш, когда ты восходишь над Великой горой,

Когда ты восходишь над горою Смерти, над Великой горой,

Когда ты выходишь из Дуль-куга, дома Судьбы,

Когда ты восходишь над фундаментом неба,

Там, где небо с землею слиты в одно, —

Великие боги спешат услышать твой суд,

Ануннаки бегут услышать твои повеленья,

Люди, сколько их есть на земле, все тебя ожидают,

Всякий скот на земле с четырьмя ногами

Навстречу твоим лучам открывает глаза.

Шамаш, мудрый и сильный, сам с собой ты в совете,

Шамаш, мощный воитель, суд небес и земли!

Заклинание Солнца

Из кн.: «Я открою тебе…», 224–224

(пер. В. Шилейко)

Месопотамская цивилизация оформилась вполне к середине IV тысячелетия до н. э., когда появилась письменность и возникла крупномасштабная планомерная ирригация, создавшая условия для возникновения первых государственных образований (Франкфорт и др., 124). Шумер, Аккад, Вавилон, Ассирия – все эти сменяющиеся и наследующие друг другу центры месопотамской цивилизации, продвигаясь географически по течению Тигра и Евфрата от Урука на юге до Мари на севере, создавали многослойную культуру (в основном семитского облика) – результат слияния нескольких линий развития (Оппенхейм, 29, 39–51).

Четыре страны света, как и в других архаических культурах Евразии, издавна играли большую роль в сакрализации пространства у жителей Древней Месопотамии (см. подробнее: Антонова, Очерки, 69–82). Это видно из многочисленных изобразительных материалов, приведенных Е. В. Антоновой (Там же), а также из текстов, в которых говорится, например, о жертвоприношении «на четыре ветра», которое совершил Атрахасис, спасшись во время потопа на своем ковчеге («Когда боги, подобно людям…», III, V, 30, цит. по: «Я открою тебе…», 73; ср.: Крамер, История, 88), или о царе Хаммурапи, который «воздвиг свою власть на четыре стороны света» («Эллиль дал тебе величье…», II, 7, цит. по: «Я открою тебе…», 248), или о царе Саргоне II, который величал себя «царем четырех частей света» и молился богу Ашшуру, «озаряющему страны света» (цит. по: «Я открою тебе…», 256, ср. 260, 264: «Синаххериб, царь четырех стран света»). Титул «царь (властитель) четырех стран света» (šar kibrāt irbitti) был в Двуречье обычным со времени Саргона І (см.: Dhorme E., 42; Зубов/Павлова, 55–56).

Как и во многих других архаических культурах, в скульптуре Передней Азии сохранились четырехликие образы богов, чьи лица смотрят на четыре стороны (такие скульптуры дошли от периода Исина и Ларсы – первая половина II тыс. до н. э., см.: Frankfort, Art, 122–123)

Источники засвидетельствовали различные способы ориентации по странам света и различные страны света в качестве основных, относительно которых строилась в Междуречье бытовая, географическая и сакральная ориентация. Отсюда разнообразие выводов, полученных различными исследователями: вавилоняне должны были ориентироваться на север (Kugler), на северо-запад (Unger), на северо-восток (Meek), на юг (Frothingham), на юг или на восток (Jastrow; Tallqvist), на восток (Velten) и т. д.

Ветры в Месопотамии, судя по литературным источникам, играли столь же большую роль в жизни человека, как главные реки Тигр и Евфрат. О вредоносных ветрах, сокрушающих все живое, постоянно идет речь в угрозах богов, обращенных к людям, в насылаемых на землю наказаниях и в других ситуациях (ср. замечание Е. М. Мелетинского о верховном боге Месопотамии Энлиле, «моделирующем силы ветра и воздуха», в отличие от солярного божества, доминирующего в Египте, см.: Мелетинский, Поэтика, 256). Само имя Энлиля означает «господин (дыхание) ветра» или «владыка-ветер» (Афанасьева, Шумеро-аккадская мифология, 652).

Вероятно, поэтому в вавилонской традиции ориентация по странам света фиксирует направление именно по четырем ветрам, господствующим в Месопотамии и определявшим жизнь и деятельность человека. О мифических четырех ветрах, несомненно, маркирующих страны света, повествует вавилонская космогоническая поэма «Энума Элиш» (I, 105; IV, 42), описывающая четыре ветра как спутников всемогущего Мардука (рус. пер. см.: «Я открою тебе…», 35, 39; ср.: Франкфорт и др., 167: порядок перечисления – Южный, Северный, Западный и Восточный ветер).

Традиционная идентификация этих ветров предполагала их совпадение с астрономическими странами света: в вавилонском языке ветер iltânu – север, šûtu – юг, amurru – запад, šadû – восток (Neugebauer/Weidner, 269–271).

Против этой теории выступил Э. Унгер, считавший, что астрономической, солярной ориентации предшествовала и долгое время была главенствующей система ориентации не по астрономическим странам света, а именно по ветрам. Их названия, выводимые Унгером из шумерского как «благоприятный ветер» (iltânu), «ветер облаков» (šûtu), «штормовой ветер» (amurru), «горный ветер» (šadû), не содержат астрономического смысла (Unger, Babylon, 123). При этом Унгер, основываясь на современных метеорологических наблюдениях, приписывает ветрам иное место на окружности горизонта: по его теории, они дули с юго-востока (šûtu), северо-запада (iltânu), северо-востока (šadû) и юго-запада (amurru) (см.: Unger, Erkenntnisse, 343 ff.; Idem, Maps, 319–322; Idem, Or.-Symbolik, 7–48; ср. критические отклики на эту теорию: Neugebauer/Weidner, 269–271 и Martiny, Kultrichtung, 26–34).

Так, ассирийцы, по Унгеру, имели область Амурру спереди и на юго-западе, Элам – слева и на юго-востоке, Урарту – справа и на северо-западе, Субарту с Гутиум – сзади и на северо-востоке (Unger, Wahrsage-Symbolik, 24–25); отметим южную (юго-западную) ориентацию такой «розы ветров».

Ориентация в Вавилоне и Ассирии по промежуточным странам света

По мнению Унгера, ветра отождествлялись с соответствующими божествами, имели свои климатические особенности и свое значение в сакральной практике вавилонян. Поэтому культовые здания и целые города строились в соответствии с ориентацией по этим ветрам. Астрономическая ориентация, по Унгеру, также существовала в Древней Вавилонии (на ней настаивают Martiny, Kultrichtung; Neugebauer/Weidner и Tallqvist), но она была вторичной, наложилась на систему ориентации по ветрам, в результате чего последние стали переосмысляться в астрономических понятиях (Unger, Or.-Symbolik, 29–33). При этом странами света служили не астрономические точки горизонта, а квадранты – дуги в четверть окружности горизонта. Так, например, термин «восход солнца», принимаемый многими исследователями как указание на восток, должен, по Унгеру, означать всю дугу горизонта от северо-востока до юго-востока (Unger, Babylon, 122; так же считают Neugebauer/Weidner, 271).

Таллквист усматривает в двух документах ассирийского царя Саргона II (721–705 гг. до н. э.), в которых тот рассказывает о строительстве в основанном им городе Дур-Шаррукин восьми ворот, направленных против восьми ветров, свидетельство древнейшего на Востоке деления горизонта на восемь стран света – четыре основных и четыре промежуточных (Tallqvist, 150).

В общегеографическом плане в Древнем Вавилоне засвидетельствована система ориентации, при которой юг был по преимуществу стороной «передней» и, значит, «главной» (см. у шумеров обозначение юга как ping-gal – ping-ban-da «большая (главная) сторона», севера – da(gal)ban-da – «малая главная сторона» (Tallqvist, 119). При этом страна Элам (расположенная на востоке) характеризовалась как находящаяся «слева», а страна Амурру (на западе) – «справа» (тексты см. в: Jastrow, Orientation, 198–203; ср. также: Frothingham, 69–73; Tallqvist, 119–120; Castagnoli, 62). Хотя порядок перечисления стран света в надписях, фиксировавших границы и размеры земель, мог быть различным, южная сторона называлась первой значительно чаще. Так, в мифе о сотворении мира рассказывается, что Мардука сопровождали четыре ветра – южный, северный, восточный и западный (Jastrow, Orientation, 202–203). Северная сторона, как правило, называлась второй, восточная – третьей и западная – четвертой (Unger, Or.-Symbolik, 10–11). В одной из заговорных формул новоассирийского времени (К. 2535, обратная сторона, v. 20–21, см.: Ebeling, 175) автор заклятия призывает сначала южный ветер, затем северный, восточный и западный. Вместе с тем нередки случаи, когда первой называлась восточная сторона (ср.: «Адад на ветрах, своих мулах, мчится – || Восточном, Западном, Северном, Южном» – «Когда боги, подобно людям…», III, об. а5-аб, цит. по: «Я открою тебе…», 71).

Одной из причин такой северо-южной ориентации является, по-видимому, географическое расположение Междуречья, простирающегося между Тигром и Евфратом с севера на юг (Tallqvist, 119). Вероятно, наблюдениями над разностью в уровне поверхности месопотамской долины от «высокого» севера (северо-запада) к «низкому» югу (юго-востоку), особо заметной по течению рек, обусловлено обозначение в вавилонских источниках Средиземного моря, находящегося на северо-западе, как «Верхнего», а Персидского залива – как «Нижнего» моря (КАН, II, N58, стр. 59–69; Unger, Babylon, 289,126–127; Idem, Or.-Symbolik, 37: «От Нижнего моря до Верхнего моря, все страны, которые дал мне в управление Мардук…»). «Верх» и «низ» страны, которую завоевывают разные цари, также имеют значение соответственно севера (северо-запада) и юга (юго-востока). Так, в «Анналах Синаххериба», I, 1 мы читаем: «От Верхнего моря, где закат солнца, до Нижнего моря, где восход солнца, всех черноголовых склонил я к моим стопам» (цит. по: «Я открою тебе…», 264; отметим здесь смещение северо-южной оси страны в сторону юго-востока и северо-запада).

По мнению М. Ястрова, южная ориентация в Месопотамии была астрального свойства и связана с астрологическими наблюдениями над южными созвездиями – наиболее большими и важными для вавилонян: на широте Вавилона они находились на южной части неба (Jastrow, Orientation, 206–207). Вот как, например, определял восход звезды вавилонский астроном: «Если ты, чтобы наблюдать ziqpu (кульминацию звезды), 20 нисана утром, прежде чем взойдет солнце, встанешь так, чтобы справа от тебя был amurru (запад), слева – šadû (восток), а там, куда ты устремляешь свой взор, – šûtu (юг), то созвездие UD.KA.DUḪA (δ Лебедя) находится посреди неба перед твоей грудью, а созвездие GAM (Капелла) восходит» (^mulAPIN, текст в: СТ, XXXIII, рі. 6, col. IV, 10–14; ср.: Ван-дер-Варден, 87–88).

В южной ориентации вавилонян Фротингем видит религиозно-космологические основания: создатель цивилизации бог Эа (или Мумму), бог пучины, выступающий как рыба-человек из вод Персидского залива, имеет в вавилонской космогонии резиденцию на крайнем юге, откуда и берет свое начало человеческая жизнь, цивилизация; именно здесь из хаоса возник космос (Frothingham, 70).

В то же время исследователи отмечают, что ритуально-культовые тексты нередко показывают обращение к востоку (Jastrow, Orientation, 206–207; Frothingham, 69; Tallqvist, 124; см. об этом ниже подробнее в параграфе об ориентации в культовых действиях). Возможно, с этой солярной ориентацией связано то обстоятельство, что на востоке шумеры помещали священный холм, на котором родились некоторые божества (Jacobsen, 118).

Вероятно, к вавилонскому кругу представлений следует отнести рассказ о предсказании вавилонских «халдеев» Александру Великому, когда последний намеревался войти в Вавилон. Со ссылкой на историка походов Александра Аристобула Арриан сообщает в своем «Походе Александра», что при подходе Александра к Вавилону ему навстречу вышли «халдейские предсказатели» и пытались отговорить его от захода в Вавилон. Когда же царь отказался это сделать, они сказали, чтобы он не входил в город, «глядя на запад» (Александр подошел к городу с восточной стороны), что предвещает недоброе для судьбы царя. Вот что рассказывает далее Арриан: «Александр решил послушаться их относительно обходного пути: в первый же день он расположился лагерем на Евфрате, а на следующий двинулся в путь, имея реку по правую от себя сторону: он хотел обойти западную часть города и войти в него, глядя на восток. Сделать это было нельзя по причине бездорожья: подойдя к городу с запада и затем повернув на восток, он оказался перед топким болотом и, таким образом, и добровольно, и против воли оказал неповиновение богу» (Arrian. Anab. Alex. 7, 16–17; рус. пер. М. Е. Сергеенко см.: Арриан, 235–236). Это происшествие рассматривалось в античности как одно из серьезнейших предзнаменований скорой гибели Александра. Поскольку же халдеями Арриан называет жрецов главного вавилонского храма Баала, весьма возможно, что благоприятность входа в город «глядя на восток» и гибельность – «глядя на запад» отражают предпочтение восточной стороны у вавилонян.

Следует также отметить связь понятий, выражающих у шумеров и вавилонян пространственные отношения, с временными категориями. По наблюдению И. С. Клочкова, слова, означающие «перед» и «восток», имеют также смысл «прошлого», а термины со значением «сзади» (запад) во временном плане связаны с понятием «потомства, будущего» (Клочков, 28–29, 162–163).