Текст книги "Имя нам – Легион"

Песня тем временем закончилась, и ди-джей сказал: «Как это ни печально, дру-зья мои, но карнавала, похоже, действительно не будет. Возможно, вы уже знаете, что сегодня погиб известный меценат Аскеров, ежегодно устраивавший в день Святого Ва-лентина бесплатные балы для всех влюбленных на крупнейшей дискотеке нашего го-рода “Папа Карло”. Он был взорван вместе с автомобилем неподалеку от здания, зани-маемого частным охранным агентством “Булат”. Пострадал также охранник. В тяжелом состоянии охранник доставлен в седьмую городскую больницу. Органами дознания ра-зыскивается водитель аскеровского лимузина, скрывшийся с места трагедии. Не ис-ключено, что бомба была заложена именно им. Дело взял под личный контроль губер-натор. Бывший сотрудник Аскерова, работавший у него секретарем-референтом и по-кинувший его всего около месяца назад, сказал в эксклюзивном интервью нашей ра-диостанции, что “шеф слишком уж уповал на свою депутатскую неприкосновенность и совершенно перестал слушать разумные доводы осторожных людей”. С кем конфлик-товал известный депутат и предприниматель, бывший референт предпочел умолчать, ссылаясь на то, что точно не знает и знать не желает. Полное интервью с ним вы смо-жете услышать на волнах нашей радиостанции чуть позже, сейчас оно как раз монтиру-ется. А пока давайте послушаем композицию Константина Никольского “Не уходи, мой друг”. Вместо реквиема».

– Вы знали его? – спросил Игорь Игоревич.

– Кто ж его не знал, – сказал Филипп. – Ветеран Афгана, кандидат в губернато-ры. Богатей, наконец. Хороший, вроде, мужик. А лично – нет, конечно, не знал. Не та весовая категория. На что я ему?

– Отвратительная история, – сказал итальянец. – Где там старушке Сицилии до вас… Зря вы, Фил, не остались на Апеннинах. Мерзнете сейчас, а там, небось, градусов двадцать тепла. И депутатов лет уж тридцать, как не взрывают.

– Мерзни, мерзни, волчий хвост… – неопределенно сказал Филипп. – Есть такое понятие, РОДИНА, дорогой вы мой Игорь Игоревич! Для кого – розовый цветник, а для кого – деревня, пропахшая навозом. Не могу я там, поймите!

– Понимаю, – сказал Игорь Игоревич. – Чего уж не понять.

Больше они не проронили ни слова до самого общежития.

Филипп раскладывал небогатые пожитки, а итальянцы топтались возле дверей, но пройти в комнату не соглашались. С их обуви натекла уже изрядная лужица. Игорь Игоревич говорил:

– Все вопросы в институте улажены, но если возникнут какие-то непредвиден-ные проблемы, звоните. Визитка моя у вас есть. Скажите, может быть, вы захотите уво-литься из этого бедного НИИ, Фил? Вы же сейчас достаточно обеспеченный человек… Нет? Ну, в любом случае, если когда-нибудь решите вернуться к нам, милости просим! Примем с радостью.

Паоло молча кивал, подтверждая, что тоже будет рад. Никудышный он води-тель, подумал Филипп, хорошо, что УАЗ машина медлительная и прочная.

– Мы пойдем, пожалуй, – сказал Игорь Игоревич. – Вот, возьмите, Фил, это ва-ше. – Он протянул внушительный пакет, завернутый в плотную ткань. – До последнего момента не хотел отдавать. И не отдал бы, если бы не сегодняшнее сообщение о взры-ве.

– Что это? – спросил Филипп, принимая тяжеленный сверток.

– Оружие, – сказал Игорь Игоревич. – Ружье, нож, пистолет, патроны. Через та-можню провозили в составе диппочты. Постарайтесь не прибегать без необходимости. Постарайтесь больше вообще не прибегать к оружию, Фил.

– Да-да, конечно, – сказал Филипп, разрывая пакет нетерпеливыми руками. – Конечно, постараюсь. А почему «больше»? – спросил он, когда до него дошла дву-смысленность последней фразы Игоря Игоревича.

Но итальянцы уже испарились.

В пакете находились совершенно фантастические вещи, владельцем которых Филипп не мог представить себя даже во сне. Огромный пистолет сорок пятого калиб-ра, замечательный охотничий нож и разобранный по частям очень, очень дорогой дву-ствольный штуцер. Часть патронов к пистолету была упакована не в стандартные кар-тонные коробочки, а залита прозрачным пластиком – в виде лент по двенадцать штук. Внутри одной ленты – бумажка с каллиграфическим комментарием, выполненным твердой рукой: «Подкалиберные. Помни дядю Сережу, оболтус волосатый!»

Какой такой дядя Сережа? Зачем нужны бронебойные патроны, когда из такой пушки даже обычными завалить слона – не проблема? И вообще, для чего весь этот ар-сенал? «Что-то моя командировочка подозрительно припахивает, – подумал Филипп. – И, сдается мне, не обгонными муфтами вовсе».

Для того чтобы не выглядеть за ужином в «Садко» дикарем, следовало при-одеться. Филипп вышел на улицу, чистую и светлую от свежевыпавшего снега, мино-вал несколько дворов и очутился на Главном Проспекте. Очевидным преимуществом общежития (едва ли не единственным) была его близость к культурному (и торговому) центру города. Филипп встал в раздумье. В нем боролись скупец-кержак и сноб-вертопрах. Победил последний, и Капралов направил стопы к магазину FIVE-O`CLOCK, гордо обещающему посетителям: “Одежда из Англии”.

Впрочем, как оказалось, одежда была пошита все же не на берегах Альбиона, а вовсе даже в Лодзи, но по британским лекалам, на британском оборудовании и из на-стоящей британской мануфактуры. И на том спасибо, решил Филипп. Он еще при вхо-де принялся крутить в пальцах свою «Визу» и тем самым решил вопрос с доброжела-тельностью персонала однозначно положительно. К нему была приставлена вполне симпатичная, хоть и немного грустная «консультант-продавец Долорес Кудряшова», которая порхала вокруг него миленькой бело-черной птичкой и стрекотала, не переста-вая. Девушка ему понравилась. Жаль, ее несколько портил слишком маленький подбо-родок, чуть скошенный назад и – несмотря на общую субтильность печального созда-ния – двойной. Печаль девушки была запрятана глубоко внутри и наружу почти не прорывалась, но Филипп ее ощущал все равно.

Через полчаса напряженной совместной с Долорес работы над созданием ново-го, ослепительного, но строгого имиджа он осмотрел себя в зеркало и остался доволен.

В ценники благоразумный Филипп напротив старался не вглядываться.

Выйдя из магазина с двумя фирменными пакетами “FIVE-O`CLOCK” в руках, он увидел киоск, торгующий живыми цветами и, не раздумывая, купил белую розу с желтовато-розовой каймой на длинном стебле. Вернулся и преподнес розу Долорес. «Все будет отлично, поверьте», – сказал Филипп грустной барышне, широко улыбаясь. Она взяла цветок, руки ее безвольно упали, роза выскользнула, и она горько разрыда-лась. Другие девушки-консультанты тут же увели ее, а охранник посмотрел на Филип-па с плохо скрытой угрозой. Филипп огорчился.

Когда он уходил, роза продолжала лежать на полу – как напоминание о вечном человеческом одиночестве.

…Беглецы со всех ног устремились в спасительную щель. Они, наверное, уже почувствовали себя в безопасности, когда ароматная пенная волна накрыла их с голо-вой. Сначала они барахтались, пытались выбраться из липкой пузыристой массы, но безуспешно. Движения их с течением времени становились все более и более вялыми, и наконец они замерли.

– Вотще! – заорал Димчик. – Вотще, отвратительные создания! Смерть вам! – Он оглушительно улюлюкнул от избытка чувств и закрыл тюбик с муссом для укладки волос колпачком. – Представляешь, у них дыхательные отверстия муссом заклеивают-ся, и – пишите письма! Страш-шная кончина, просто страш-шная! Не хотел бы я на их месте оказаться. А ты?

– Ответ однозначно отрицательный, – сказал Филипп, который тоже не алкал, чтобы его дыхательные отверстия заклеивала какая-нибудь пенная пакость. – Развел ты, братец, без меня свинарник. Инсектарий, да и только… Тараканы! Подумать толь-ко! Да у тебя, поди, и клопы с блохами отыщутся, если пошарить?

– Нету клопов, – сказал Димчик убежденно. – И блох тоже нету. А тараканы от соседей приходят, там новеньких каких-то поселили. Ужасных нерях.

– Сам-то каков? – пробурчал Филипп, пытаясь разобраться с шейным платком. Платок не давался. – Сколько раз ты без меня пол мыл? Что пол… посуду, а? Самоед ты, Димка! Дикарь!

– Каков лингам, таков и сам, – парировал Димчик заимствованной и немило-сердно перевранной остротою. – Дикарь в жизни бы не допер тараканов муссом поли-вать. Он бы их ловил и пожирал с чавканьем. А я, между прочим, воспользовавшись всей мощью мыслительного аппарата младшего научного сотрудника, смекнул, чем с этакой напастью бороться. Притом без вреда для экологии. Ошибки, конечно, тоже бы-ли… Сначала я их какой-то химией травил, вроде дихлофоса, но они от нее только бод-рее делаются, а я наоборот – болею. Вообще-то, мне Ксения про мусс подсказала, – до-бавил он потом честно. – Ну что ты мотаешь, удавиться решил? Дай-ка сюда, руки твои корявые! – Он быстро и красиво повязал платок. – Колись, толстый, сколько лавандоса за прикид отстегнул?

Филипп выразительно застонал. Димчик сочувственно потрепал его по плечу.

– Она красивая?

Филипп многозначительно закатил глаза.

– Ну и хват ты, Фил! – восхитился Димчик. – Не успел приехать, а уже девицу-красавицу закадрил, в ресторан ведешь. Или ты ее с собою привез? Оттуда, из Легиона? Небось, отбил в жарком сражении у черномазых шаманов-вудуистов?

– Из какого Легиона? – изумился Филипп.

– Из иностранного. Сам же говорил отъезжая, мол, драпаю за кордон, Димчик, потому как дело мое швах.

– Ха, – сказал Филипп, – а ведь я тебя обманул, братец!..

Удостоверившись, что Филипп больше не путается в шейном платке, Димчик с таинственным видом исчез. Судя по тому, что он предварительно тщательно выбрился, умастил головушку смертоносным для тараканов муссом и щедро облился позаимство-ванным у Филиппа «Богартом», его ждала милашка Ксения.

Коротая день до вечера, Филипп включил телевизор. По центральным каналам шли сериалы, а по большинству губернских – новости. Он выбрал новости, отдав пред-почтение программе, где ведущая посмазливее. Растянулся на кровати и приготовился войти в курс местных последних известий.

Известия в основном вращались вокруг убийства депутата. Было показано место трагедии, обугленный лимузин, выбитые окна охранного предприятия “Булат”. Следо-ватель с затемненным лицом и измененным голосом демонстрировал дрянные фото-графии подозреваемых. По фотографиям их не опознала бы, верно, и родимая матушка. Разыскивались Петр Меньшиков, двадцати шести лет и метра пятидесяти шести росту, беглый водитель Аскерова, и Сергей Данилович Криводолов, шестидесяти одного года, тех же ста пятидесяти шести сантиметров, бывший сотрудник ФСБ. Удивительно, но Филиппу оба человека показались знакомыми. Где и когда могли ему встретиться на жизненном пути малорослые минеры-подрывники, он не помнил. Он уже собирался переключить канал, чтобы послушать что-нибудь музыкальное, когда на экране мельк-нула бородатое лицо дядьки Прохора Капралова. Филипп резко сел. Скрипнули кро-ватные пружины.

Дядька Прохор самозабвенно рассказывал ахающей и охающей корреспондент-ке, как в глухой уральской чащобе, неподалеку от известного нехорошей известностью Крутенького Ложка, что в окрестностях рабочего поселка Петуховки, встретил замер-зающее в снегах чудовище. Чудовище видом своим напоминало огромного как полуго-довалый теленок рака, розово-мраморного цветом, и стонало жалобно и музыкально. Когда Прохор попытался прикоснуться к нему, чтобы помочь сердешному, рак отмах-нулся клешней, едва не оторвав добросердечному пасечнику голову. Прохор был при топоре и согрешившую клешню вероломному чудовищу срубил махом. Монстр засви-стал разбойничьим посвистом и скатился в нехороший лог. Прохор преследовать его поостерегся, а клешню отрубленную прихватил. Вот она!

Клешня размерами была не меньше совковой лопаты, двухколенная, хитиновая, с крючками и колючками. Совсем как настоящая. Корреспондентка, повизгивая, трога-ла ее пальчиком. Прохор качал головой и говорил, что считает причиной удивительной и зловещей мутации инфернальные аберрации, имманентные району поганого лога. Эндемические, к счастью. Корреспондентка дивилась Прохоровой эрудиции и предла-гала показать усеченную конечность специалистам. Прохор, придерживаясь фамильной традиции волочиться за всякой юбкой, напропалую подбивал корреспондентке клинья, соглашаясь сдаться на поругание ученым… но – лишь в ее приятной компании. На этом месте оператор благоразумно прервал съемку. Губернские разумники, биологи да зоо-логи, у которых передача пробовала проконсультироваться по поводу сюжета, только посмеивались и предлагали обождать с розыгрышами до первого апреля.

А Филиппу стало не до смеха. «Гигантские сухопутные раки, ползающие вдали от водоемов и не боящиеся зимы, – думал он, – что за чертовщина! Дядька Прохор, из-вестный пустобрех, мистифицировать может кого угодно и когда угодно… кроме пред-ставителей средств массовой информации. К газетам, телевидению и радио относится он, странный человек, чрезвычайно, не в меру даже, серьезно. И клешня!»

Филипп вытащил из сумки пистолет, достал обойму и принялся снаряжать бро-небойными патронами, подарком таинственного дяди Сережи. Патроны пощелкивали, становясь на место.

Завтра же нужно ехать домой, с тревогой думал Филипп.

На мозаичном панно во всю стену удалой былинный купец с расписными гусля-ми наперевес – тот самый, чьим именем называлось заведение – увеселял подводную публику. Гусли у него были самогуды, да и сам он был парень хоть куда, поэтому пи-рушка получалась на славу. Золотые рыбки водили хороводы, помахивая кружевными платочками, лангусты в косоворотках отплясывали трепака, брюхастые осьминоги вздымали наполненные бокалы – числом не менее шести каждый. А подводный царь с нетрезвым лицом дырявил трезубой острогой утлые парусные суденышки, бессильно болтающиеся в кудрявых волнах Моря-Окияна.

– На тебя похож, – сказала Светлана. – Бороду бы тебе закудрявленную, и – как вылитый.

Филипп бросил взгляд на Садко, затем в зеркало, и вынужден был согласиться:

– Что-то общее есть. Но на Столярова он похож все-таки больше.

Беседа о нелегкой судьбине великого русского киноактера заняла весь недолгий путь до трапезной. Филипп, возмущенно охая, ахая и активно качая головой, прослу-шал эмоциональный рассказ Светланы о том, как американцы в годы холодной войны обозвали фильм «Садко» «Новым путешествием Синдбада», прежде чем пустить в про-кат. У Филиппа чесался язык сболтнуть, что знает об этом давным-давно, но он сдер-жался – путем невероятных усилий, близких к героическим.

Зал был невелик, уютен и выдержан в псевдоморском стиле, смело смешавшем предметы разных веков и культур. Под потолком висели модели парусников, чучела рыб и почему-то крокодила. Вдоль стен, убранных обрывками пеньковых канатов и гарпунами, стояли якоря, штурвалы и компасы. Вход завешивали рыбачьи сети, а на огромнейшем спасательном круге, заменявшем эстраду, сверкала надпись кириллицей “ТИТАНИК”.

– Знаю, знаю, это жутко безвкусно и похоже на декорации к провинциальному спектаклю абсурда, – сказала повинно Светлана. – Зато здесь очень неплохая кухня и редко бывают всякие скоробогатые невежи.

– А мне нравится, – сказал Филипп. – Гляди, пираньи. Ишь, тоже в морские тва-ри подались. Симпатичные какие! Чем их кормят, любопытно? Подгулявшими посети-телями? Может, поэтому и невеж мало?

– Определенно, поэтому, – улыбнулась девушка.

В своем блескучем, тонюсеньком, облегающем коротеньком платьице (без ниче-го, кажется, под ним), она выглядела этакой соблазнительной кошечкой, вышедшей на прогулку. Или на охоту. Никаких украшений она не признавала совершенно – и пра-вильно. Филипп не мог на нее налюбоваться. «Вот повезло дуралею», – думал он, до-вольно щурясь.

Официант с нарисованной угодливой улыбкой возник как по мановению вол-шебной палочки. Филипп, ожидавший, что тот будет обряжен в клеши, тельняшку и бескозырку или, по крайней мере, в широкий матросский воротник, несколько разоча-ровался. Ничего такого. Бело-черный хлыщ с красной бабочкой. Светлану разносчик блюд, очевидно, хорошо знал и тут же принялся перед нею выгибаться и отплясывать, что твой лангуст с панно.

«Что-то многовато на сегодня ракообразных. Не пора ли посильно уменьшить их поголовье», – подумал Филипп. Он подцепил официанта пальцем за шлевку отглажен-ных брюк и легонько потянул. Тот булькнул горлом, споткнувшись на половине удиви-тельно длинной фразы, повествующей, сколь «счастливо их заведение, вновь отмечен-ное посещением очаровательной госпожи Фэйр», и едва не упал на спину. Филиппу, разумеется, и в голову не пришло бы изображать из себя невежу, чье отсутствие так ук-рашает «Садко», кабы не щупальца сального взгляда официанта, совершенно недву-смысленно шарящие по декольте и бедрам Светланы.

– Довольно, довольно, любезный, – сказал Филипп тоном широко гуляющего барчука, одновременно чувствительно наступая официанту на ногу и подмигивая Свет-лане. – Принеси-ка лучше ты нам, любезный, бутылочку сухого «Мартини», медальоны из крабов, коктейль из креветок да фрикасе из омара!..

январь 1999 – февраль 2000 г.