Текст книги "Знаковые моменты"

Сергей Петухов
$15 млн за мировую гегемонию

В 1867 году Александр II продал Аляску за $7 млн, чтобы иметь возможность финансировать демократические реформы после отмены крепостного права. Другая выгодная покупка США известна гораздо меньше, хотя повлияла на ход мировой истории намного серьезнее.

Почти два века назад, в октябре 1800 года, Франция заключила секретный договор с Испанией, по которому Наполеон вернул под свой контроль Испанскую Луизиану, огромную территорию от Миссисипи до Скалистых гор.

У Франции была реальная возможность стать со временем супердержавой. Однако Соединенные Штаты, заняв денег у английских банкиров, лишили ее этого шанса. Наполеон Бонапарт продал великое будущее французской нации за $15 млн.

Вид на Новый Орлеан со стороны плантации Мариньи

Последствия победы Чингачгука

В 1763 году закончилась Семилетняя война между Англией и Пруссией с одной стороны и Францией, Австрией, Россией, Швецией и Саксонией – с другой. Боевые действия велись на двух континентах, американская их часть более известна как французско-индейская война и подробно описана Фенимором Купером. Чингачгук и его военный советник Следопыт, как известно, победили гуронов и их союзников-французов, и по Парижскому договору 1763 года Франция передала свои канадские владения под управление британцев. А в 1769 году Франция уступила Испании обширную территорию от Миссисипи до Скалистых гор.

Первыми из европейцев в эти места пришли французы, и почти все поселения здесь были французскими. Правда, освоено было к тому времени менее 1 % Луизианы, в основном ее юго-восточная часть. В нижнем течении Миссисипи на 40 тыс. плантаций негры-рабы выращивали хлопок и сахарный тростник. Вверх по течению стояли небольшие военные гарнизоны: чем выше, тем меньше и реже. До 1769 года северным французским форпостом была крепость Сент-Луис, располагавшаяся при слиянии рек Миссури и Миссисипи. На остальной территории Луизианы свободно кочевали индейские племена пони и сиу.

Любовь королевы

Испания могла контролировать побережье Мексиканского залива, но ее владычество над огромной Луизианой было чисто номинальным. Если бы американцы двинулись на запад, Испания не смогла бы им противостоять и не удержала бы свои колонии в Калифорнии, к западу от Скалистых гор. И потому, когда Наполеон Бонапарт стал первым консулом Французской республики и вспомнил о некогда французской Луизиане, Испания в лице короля Карла IV, а точнее, его супруги Марии-Луизы, фактически правившей империей, согласилась на переговоры.

Интерес Испании был очевиден. Возвращая Луизиану, она запирала сильной французской колонией прямую дорогу через Скалистые горы к Тихому океану и своим калифорнийским владениям. Кроме того, исконным конкурентом Испании в Новом Свете была Британская империя, и в лице наполеоновской Франции она получала сильного стратегического союзника.

Наполеон, со своей стороны, понимал: чтобы победить англичан, надо бить прежде всего по их колониям. Имея плацдарм, простиравшийся от Нового Орлеана до Великих озер, он мог надеяться на реванш Франции в Канаде.

В октябре 1800 года между Испанией и Францией был заключен договор, по которому Луизиана вновь становилась французской. Договор был секретным в связи с упомянутыми выше соображениями. Кроме того, одним из его пунктов решалась судьба Пармского герцогства, которое было оккупировано войсками революционной Франции в 1796 году. В обмен на Луизиану Наполеон обещал сделать королем Пармы Мануэля Годоя, любовника испанской королевы. Это была третья и, возможно, главная причина передачи Испанской Луизианы Франции.

Словом, все были довольны, и никто даже не вспомнил о еще одной заинтересованной стороне, видимо сочтя, что ей еще рановато играть во «взрослую» мировую политику.

Десант на Эспаньолу

Соединенные Штаты в то время не имели выхода ни к Мексиканскому заливу, ни к Тихому океану. Западная граница страны пролегала по реке Миссисипи и только до 31-й параллели. Здесь линия границы поворачивала на восток, к Атлантическому океану. Южнее лежали испанские владения – Восточная и Западная Флорида с портом Новый Орлеан.

Президент США Томас Джефферсон, избранный в 1800 году, считал, что Миссисипи «станет одной из главных торговых артерий для территории к западу от Аллеганских гор». Проще говоря, на миссисипском транзите держалась экономика половины тогдашних США. В 1794 году Испания признала западную границу Соединенных Штатов по левому берегу Миссисипи и гарантировала американским гражданам свободное плавание до устья реки с «правом привозить, складировать в порту Нового Орлеана и экспортировать отсюда свои товары далее без какой-либо другой платы, кроме честного найма складов и торговых помещений». Однако при всей выгодности таких условий американская торговля на Миссисипи целиком зависела от доброй воли Испании, а с 1800 года – еще и Франции. Впрочем, официальной смены хозяина Луизианы (то есть в среднем и верхнем течении Миссисипи) пока не произошло и американское правительство ничего не знало о секретном испано-французском договоре.

Для Испании же пока был секретом стратегический план Наполеона. Ему было мало Испанской Луизианы, он планировал вытеснить испанцев еще и с побережья Мексиканского залива. Кое-что начало проясняться, когда Бонапарт вместо того, чтобы послать войска занимать гарнизоны по правому берегу Миссисипи, отправил экспедиционный корпус генерала Леклерка на Эспаньолу (ныне остров Гаити). Поводом стало восстание негров-рабов под предводительством Туссена Лувертюра, которые убивали всех белых без разбора. Подавив бунт, французские войска могли бы блокировать Новый Орлеан с юга, и Наполеон «попросил» бы Испанию уступить ему заодно с Луизианой и обе Флориды вместе со стратегически важным портом Новый Орлеан.

Главная ошибка Бонапарта

Но блицкрига на Эспаньоле не получилось: повстанцы оказали ожесточенное сопротивление. А тем временем случилось то, чего боялись американцы. В конце 1802 года Испания закрыла для них Новый Орлеан, по официальной версии Мадрида, чтобы «пресечь американскую контрабанду» и в ответ на «плохое отношение» к испанским морякам в американских портах. Правительство США пригрозило ввести в этот город войска, и испанцы были вынуждены обнародовать хранившийся до сего момента в секрете договор по Луизиане.

Правда, о чем-то подобном в Вашингтоне уже догадывались. В апреле 1802 года, наблюдая за ходом французской оккупации Эспаньолы, президент Джефферсон писал своему министру по особым поручениям в Париже Роберту Ливингстону: «В тот день, когда Франция возьмет под контроль Новый Орлеан, мы снова пойдем под венец с британским флотом и британской нацией».

Американцы восприняли бы оккупацию Нового Орлеана с чувством глубокого удовлетворения, пусть даже это привело бы к полномасштабной войне с Испанией. Однако Томас Джефферсон решил попробовать мирный вариант. Он послал в Париж письмо Ливингстону с приказом «сделать все возможное, чтобы предотвратить передачу Франции Испанской Луизианы, а если это окажется невыполнимым, попытаться выкупить у французов Восточную и Западную Флориды и Новый Орлеан». Деликатность ситуации состояла в том, что Ливингстон должен был предложить деньги за то, что Франции не принадлежало: она еще только планировала захватить Новый Орлеан и обе Флориды.

Следом за письмом во Францию в помощь Ливингстону отправился чрезвычайный эмиссар президента Джеймс Монро, который имел уже более конкретные полномочия. Ему было поручено предложить Франции $10 млн за обе Флориды с Новым Орлеаном. Если бы французы отказались, американский эмиссар посулил бы им $7,5 млн за один город-порт. В случае нового отказа Монро имел право заключить двусторонний договор, согласно которому американским купцам разрешалось бы свободно торговать в Новом Орлеане. Если бы французы продолжали упорствовать, им было бы предложено продать участок земли на восточном берегу Миссисипи, напротив Нового Орлеана, с тем чтобы Соединенные Штаты смогли построить там собственный морской порт. И наконец, если бы французы отказали опять, Монро имел инструкцию откланяться и отправиться в Лондон предлагать Британии альянс со своей бывшей колонией.

Монро отплыл из Нью-Йорка 8 марта 1802 года, и, пока он плыл, отношения Англии и Франции резко обострились. Разведка доносила министру иностранных дел Франции Талейрану, что в Лондоне объявление войны уже считается делом решенным и, в частности, планируется экспедиция английского флота к Новому Орлеану. Французские войска на Эспаньоле, численность которых к тому времени достигла 35 тыс. человек, прочно и, по-видимому, надолго увязли в партизанской войне. Без опоры на Эспаньолу французский флот не мог помешать англичанам захватить Новый Орлеан, которые, таким образом, отрезали бы от Франции Луизиану. С другой стороны, Наполеону требовались деньги на войну с Австрией. Перед Францией стояла дилемма: продолжать выстраивать континентальную блокаду Британии в Старом Свете, покоряя для этого одну за другой европейские страны, или заключить мир с Австрией и подорвать мощь своего главного противника, атакуя его в колониях. Наполеон выбрал первое, совершив, по-видимому, главную ошибку в своей жизни.

Четыре цента за акр

8 апреля чрезвычайный эмиссар президента Джефферсона Джеймс Монро высадился в Гавре, а 11 апреля, когда он еще только добирался до Парижа, Талейран неожиданно спросил у Ливингстона, сколько бы дали Соединенные Штаты Франции за Испанскую Луизиану. Тот быстро смекнул, в чем дело, и оценил принадлежащую Франции Луизиану в $4 млн, то есть в два в половиной раза ниже, чем не принадлежащие Франции обе испанские Флориды и Новый Орлеан. Талейран отпустил Ливингстона, велев ему подумать и приходить завтра с настоящей ценой.

Джеймс Монро прибыл в Париж – тот уже гудел от слухов о предстоящей сделке века – и едва успел закончить туалет, как слуга доложил, что американского эмиссара хотят видеть по неотложному делу представители сразу двух английских банкирских домов – House of Hope и Baring. Англичане решили ссудить своей мятежной колонии (именно таковой в ту пору считались на Британских островах Соединенные Штаты) $10 млн под божеские 6 %, с тем чтобы она выкупила Испанскую Луизиану у Франции.

Следующий раунд переговоров проходил уже между Джеймсом Монро и министром финансов Франции Франсуа де Барб-Марбуа. Американцы все больше интересовались, почем нынче обе Флориды с Новым Орлеаном, а французы твердили свое: либо берите Луизиану, либо вообще ничего не продается. При этом заокеанских покупателей торопили: война между Англией и Францией должна была начаться со дня на день. У Монро и Ливингстона не было времени связаться с Вашингтоном, и 30 апреля 1802 года они на свой страх и риск обязались от лица Соединенных Штатов выплатить Франции $15 млн, что составляло около f3 млн (расчеты велись в фунтах стерлингов), за 828 тыс. кв. миль Луизианы, то есть за территорию в пять раз больше Франции. $11,25 млн получало французское правительство, а $3,75 млн предназначались в качестве компенсации французам, чьи имущественные интересы затрагивала продажа Луизианы. Дополнительным условием сделки было предоставление всем луизианским жителям гражданства Соединенных Штатов.

Из Парижа Монро отправился в Мадрид, где попробовал договориться о покупке обеих Флорид и Нового Орлеана уже с законными владельцами этих территорий. Но испанцы сказали ему твердое «нет». Кроме того, они сожалели о продаже Луизианы (в основном обижались на вероломство французов, которые в свое время клятвенно обещали Испании не передавать Луизиану третьей стороне), правда, возразить по существу ничего не могли. 30 ноября испанский губернатор Луизианы официально передал Луизиану французскому префекту, а через три недели ее вручили американскому представителю. Фактически же смена власти на юге Луизианы произошла 20 декабря, а на севере, в Сент-Луисе, – 9 марта 1804 года. 80 тыс. луизианцев стали гражданами США.

Разные дивиденды

Теперь Соединенным Штатам предстояло разобраться, что же они купили. Президент Джефферсон послал для этого на разведку двух офицеров: Мериуизера Льюиса и Уильяма Кларка. Впоследствии Эдгар По написал об этой экспедиции захватывающую приключенческую повесть. Но в действительности приключения Льюиса и Кларка были еще более захватывающими.

Случилось то, чего так боялись испанцы: в ноябре 1805 года разведка армии США добралась до устья реки Колумбия и вымыла свои сапоги в Тихом океане. В Вашингтон Льюис и Кларк вернулись спустя два года и четыре месяца, привезя с собой гербарий, описание туземной фауны и кипу договоров о дружбе с местными индейскими племенами.

Американские офицеры не подозревали, какие богатства таились на огромной территории Испанской Луизианы, поделенной теперь между 13 штатами – Арканзасом, Колорадо, Айовой, Канзасом, Миннесотой, Миссури, Монтаной, Небраской, Северной и Южной Дакотой, Оклахомой, Вайомингом и Луизианой. В Южной Дакоте будут добывать львиную долю американского золота, в Монтане найдут крупные месторождения меди, а в Небраске, Канзасе, Луизиане, Оклахоме и Арканзасе – газ и нефть. Миннесота на 60 % удовлетворит потребность промышленности США в железной руде, а Миссури, Северная Дакота, Вайоминг и Колорадо обеспечат страну углем. Когда же понадобится уран, то в бывшей Испанской Луизиане обнаружат в потребном количестве и его.

Быстро разбогатев, Соединенные Штаты в дальнейшем без особого труда решили проблему Нового Орлеана и обеих испанских Флорид, а также остальные территориальные проблемы: выкупили, к примеру, Аляску у России.

А пошли ли на пользу Наполеону $15 млн, которые он получил за Испанскую Луизиану, известно.

Алексей Алексеев
Всемирный День старателя

Нынешняя зима – юбилейная: 160 и но лет назад человечество сходило с ума. В обоих случаях причина была одна – золото. Общим было и следствие – болезнь под названием золотая лихорадка. И происходили все эти чудеса в местах, незадолго до того принадлежавших России...

Однажды в 1842 году некто Франсиско Лопес, поденный рабочий, копал дикий лук на холме близ мелкого населенного пункта Лос-Анхелес (ныне Лос-Анджелес, штат Калифорния). Лук он хотел съесть. Но судьба уготовила ему другую находку: вместо луковицы он, к своему удивлению, извлек из земли золотой самородок.

В те годы Калифорния представляла собой аморфное образование. Частично она принадлежала Мексике, частично – России, которая только и думала о том, как бы избавиться от поселений в этих никому не нужных местах. Экономически и российская, и мексиканская части Калифорнии тяготели к Соединенным Штатам Америки.

В этой политико-экономической неразберихе Лопес, быстро превратившийся из поденщика в хозяина, умудрился в течение трех лет продать США намытого золота на $8 тыс. И что интересно, его бизнес никого не взволновал. Даже сотрудников филадельфийского монетного двора, где из калифорнийского золота чеканили американские доллары: сырье поступает исправно – ну и хорошо.

В 1846 году началась американо-мексиканская война, в результате которой часть Калифорнии, принадлежавшая Мексике, отошла Соединенным Штатам. Русскую Калифорнию американцы купили. В частности, крепость под названием форт Росс и еще кое-какие калифорнийские земли приобрел американский подданный швейцарского происхождения Саттер.

В начале 1848 года он отправил одного из своих батраков по имени Джордж Маршалл выполнять важную работу – расширять русло канавы, которая обеспечивала принадлежащую Саттеру лесопилку водой из ближайшего ручья. Ручей назывался Сакраменто. Маршалл обнаружил крупинки желтого металла и прибежал к хозяину похвастаться находкой. Саттер велел ему помалкивать и на следующий день отправил для продолжения работы уже другого батрака. Его имени история, увы, не сохранила. А жаль. Именно он сболтнул на местном рынке, что в окрестностях Сакраменто есть золото. Побросав товар, торговцы побежали на ручей.

Так началась калифорнийская золотая лихорадка.

Калифорнийская пресса молчала – все работники местных газет ушли мыть золото

Стреляй, Хоакин!

Калифорнийская пресса молчала: все работники местных газет ушли мыть золото. Поэтому рассказы о богатстве Калифорнии передавались из уст в уста. К осени 1848 года они облетели весь мир, и в 1849-м авантюристы со всего света (их назвали сорокаде-вятниками) были уже на месте. За год население Калифорнии выросло с 10 до 81 тыс. человек (еще через десять лет в штате проживало уже 379 тыс.). Впрочем, эти демографические выкладки мало о чем говорят, поскольку переписи населения охватывали только людей с белой кожей, хотя золотоискателей с кожей черного, желтого и красного цветов в Калифорнию тоже явилось немало.

Гавань СанФранциско, тогда маленькой деревушки на берегу Тихого океана, вскоре стала кладбищем кораблей. Здесь ржавело около 200 судов. Почти все они выполнили рейс лишь в одну сторону, после чего экипаж вместе с пассажирами устремился на поиски золота. Не только на Сакраменто, но и на всех окрестных ручьях с интервалом в несколько метров по колено в воде стояли неутомимые мужики, с рассвета до заката перемывавшие в лотке песок. В недавнем прошлом они были земледельцами, ремесленниками, учителями, священниками, солдатами, матросами. Теперь – золотоискателями, ловившими удачу.

Удача, однако, благоволила далеко не всем. В среднем житель штата зарабатывал $4-5 в сутки. По меркам любого другого места – деньги большие, но по калифорнийским – маленькие. Комнатушка в так называемом «отеле» стоила не менее $7 в сутки. Местная прачка брала $8 за одну стирку, что превосходило месячный доход представительницы той же профессии с другого конца США. Стоит ли после этого удивляться, что непосредственно на золоте огромное состояние сделал только один из золотоискателей той поры – Кропер. Остальные калифорнийские миллионеры, сколотившие капитал в 40-х годах прошлого столетия, заработали на овощах, фруктах, вине, одежде, консервах, инструментах или на «индустрии развлечений». А развлечениями сорокадевятники были обеспечены в избытке: в Сан-Франциско было 350 баров, 18 игорных и 27 танцевальных залов. И это только официальная статистика. По воспоминаниям современников, сыграть в карты или выпить виски можно было в каждом третьем доме.

А еще шальные деньги привлекли в Калифорнию огромное количество преступников. Самым страшным считался чилиец Хоакин Мурьета, который имел очень мало общего с ангелочком из ленкомовского спектакля. Этот бандит руководствовался одним принципом: если убивать всех ограбленных и свидетелей, от грудных младенцев до дряхлых стариков, никто не сможет описать его внешность представителям закона. Поэтому комитеты бдительности (нечто вроде народной дружины советских времен, но с оружием) долго не могли отловить прославленного разбойника. А когда поймали, отрезали голову.

Каковы же итоги калифорнийской лихорадки? В 1848 году в Калифорнии было добыто золота на $5 млн, в течение следующих пяти лет – в среднем на $20 млн в год (пик пришелся на 1851 год, когда старатели намыли на $55 млн). Потом уровень добычи стал падать, но искателей счастья уже ждали другие края – Невада, Дакота, Монтана, Юта, Колорадо, откуда стали приходить вести о найденном золоте. Правда, с Калифорнией они сравниться не могли.

Сопоставимый по масштабам рецидив золотой болезни случился лишь через полвека на Аляске.

Молчи, Иван!

Золото на Аляске было всегда. Но люди, веками жившие в этом ледяном мешке, не обращали внимания на самородки на берегах местных рек, речушек и ручейков. Аборигенам они были ни к чему. Европейцы же о существовании самой Аляски узнали лишь в 1741 году, когда на полуостров высадились русские моряки. Спустя 43 года на этих землях, названных Русской Америкой, появилось первое русское поселение. Еще через 20 лет, в 1804 году, наши соотечественники узнали, что на Аляске есть золото. Однако по неизвестным причинам добывать его не стали.

У знаменитого аляскинского бытописателя Джека Лондона на сей счет такая версия. Увидев однажды, как русский охотник (его имя история не сохранила) достает из кармана пригоршню золотых бляшек, губернатор Русской Америки Александр Баранов сказал: «Иван, я запрещаю тебе этим заниматься. И никому ни слова об этом. Если американцы и англичане узнают, что в этих горах есть золото, нам будет плохо. Они набегут сюда толпами и затопчут нас».

До 1867 года, когда Александр II продал Аляску американцам, русские продолжали заниматься пушниной, а не драгоценными металлами. Тем не менее слухи о золоте на полуострове время от времени просачивались за его пределы. Но этим рассказам, как правило, не верили. Разве что очень немногие охотники за удачей, искавшие золото в Калифорнии еще в конце 40-х годов прошлого столетия. В начале 80-х их потомки основали на реке Юкон два населенных пункта: американский Секл-сити и канадский Фотимайл, однако мыли золото без особого успеха.

А все дело в том, что мыть надо было не на Юконе, а на соседних ручьях. Однако никто об этом не догадывался.