Текст книги "Созвездие Волка"

Созвездие Волка
Александр Уваров

…Узнаешь рождённых от крови!

Овидий

© Александр Уваров, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Я лечу сквозь сны, как сквозь тёмные тучи.

Свет мне скупо отмерен хозяином осени.

Туманные реки, дожди, ветви-щупальца тянет мир, с осторожность спрута трогает воздух…

Длинные ветви – сквозь осень, тянет мир ко мне, тиной плывёт в мутной воде вечной осени, мир плывёт.

Мировая река подо мной. Берега не пускают меня.

Я лечу над рекой.

Добрая мама…

Ещё время… Ещё немного времени – держи меня, держи над хаосом, над домом Левиафана.

Тёплыми руками, сильными руками – держи.

После смерти ты стала сильнее. Я чувствую тебя, я говорю с тобой, ты рядом со мной, ты стала моей богиней, спасительницей моей.

Моя добрая мама…

Дальний свет, тихий свет мой, надежда моя!

Не погасни, не исчезни – красны края туч.

Не оставляй меня наедине с этой рекой! Не дай сорваться, слететь вниз! Не дай утонуть в ледяной, тяжёлой, мёртвой, серо-зелёной воде!

Уродливые твари, порождения грязи, порождения донного ила, речные змеи поднимаются к свету. Извитые спиралями коричневые тела скользят по поверхности вод, длинные пасти ощерены, выпученные белые глаза следят за мной неотрывно.

Хищными бросками летят они по воде, сопровождая меня.

И ждут, когда прервётся мой полёт.

Не дай мне упасть, не дай мне забыть о тебе!»

«Я, тварь Божия, криттер…»

23 августа 200.. года. Последняя запись в дневнике.

– Вот странная у тебя привычка: на сигаретах экономить…

Ладеев бросил окурок в писсуар и повернулся к Валентину.

– Молчишь, Бек? Правильно делаешь, что молчишь. На «Ротманс» не мог разориться? Неплохо ведь зарабатываешь…

Валентин улыбнулся. Криво и неестественно. Он вообще не любил и не умел улыбаться. Но иной реакции на критику со стороны командира так и не выработал.

Возможно, потому, что от природы был несколько туповат, до крайности молчалив, видом – обманчиво простодушен и робок, и в обычной жизни – слегка заторможен.

Но во время боевых операций, словно срываясь с невидимых тормозов, превращался в молниеносно двигающегося и мгновенно и безошибочно разящего врагов демона, безжалостного и холодно-равнодушного инфернального монстра, словно ворвавшегося в этот мир откуда-то из преисподней, населённой гневными богами и тёмными воинами древних мифов.

В иной ситуации Ладеев, хорошо знавший боевые возможности и послужной список Валентина Муратов, агента с оперативным псевдонимом «Бек», не стал бы, пожалуй, без нужды испытывать судьбу и распекать этого бледного, худенького парнишку со стволом в подмышечной кобуре.

Но теперь, точнее – со вчерашнего дня, когда направили Бека в его оперативную группу, нападки и шутки в адрес бледного стали для Ладеева совершенно безопасны.

Потому что сумасшедший в бою Бек начальство (всё, без исключения) любил по-собачьи честно, чисто и бескорыстно. И готов был простить начальнику любой, даже самый болезненный пинок.

Пинок, за который иного, не начальствующего, боевого товарища легко отключил бы мгновенным и лёгким взмахом руки.

– Признаёшь вину? И не моргай так жалостливо! Чтобы я у тебя ещё раз сигарету попросил!.. Чёрт, как же в горле саднит…

Валентин пожал плечами, продолжая всё так же виновато улыбаться.

Ладеев откашлялся и сплюнул в раковину.

– И туалет у них, в институте этом научном… некультурно оформлен. А ещё учёные! Интеллигентные люди, а вот позаботиться о такой важной вещи как туалет…

И замолчал, неожиданно прервав монолог.

Пискнул Bluetooth-наушник. Ладеев, будто поправляя его, провёл по мочке уха.

– Пошли, – отрывисто бросил он Беку.

На ходу, сунув руку за пазуху, снял «Беретту» с предохранителя.

– Без глушителей работаем, – предупредил он Валентина. – Телохранителя ты снимаешь, я работаю по объекту…

Дверь институтского туалета открылась, и на пороге появился низенький, лысоватый мужичок. Одет мужичок был в серый хозяйственный халат, засаленный ворот которого отчего-то стоял дыбом, будто кто-то пытался то ли слишком энергично поправить его, то ли стянуть халат через голову.

Мужичок прижимал к груди невысокую лестницу—стремянку в три ступени, изрядно измазанную серой извёсткой, и моток синей трёхжильной электропроводки.

Мужичок посмотрел на Ладеева недоумённо и, пробормотав: «обалдели совсем… в выходной день, в субботу притащились!», попытался было зайти внутрь.

Но Бек боковым ударом в шею тут же уложил его на кафельный, с полудня пятницы не мытый пол.

– Чего так жестоко? – спросил Ладеев.

– На шум выбежит, мешать будет, – пояснил Бек всё с той же детской, виноватой улыбкой.

– Грубый ты, – с неискренней укоризной произнёс Ладеев.

Нагнулся и, подхватив на ходу моток тяжёлый моток проводки, быстрым шагом вышел в коридор.

«Чего это он выдумал?» удивился Валентин.

Но вслух ничего не сказал, и даже вида не подал. Потому что давно уже затвердил два главных правила: ничему не удивляться и лишних вопросов командиру не задавать.

А в такой ситуации любой вопрос был бы лишним.

«Порадуем „гориллу“ осиповскую подарком» прошептал Ладеев, ускоряя ход.

«Объект на лестнице, охрана – один, без сопровождения» прошипел в ответ наушник.

Они вышли на лестничную клетку. И только там одновременно, заученными и до автоматизма отработанными движениями выхватили стволы.

– Виктор Владимирович, машина у подъезда, – сказал Осипову телохранитель, связавшись с водителем по рации. – Там вохровец какой-то вышел, говорит, что вплотную ставить нельзя. Грозит милицию вызвать!

– Пошли его куда подальше! – распорядился Осипов.

Даже здесь, в здании института, на чужой территории, Осипов чувствовал себя начальником и наполеоновских манер не оставлял.

– Пусть вплотную ставит. И никак иначе…

Он услышал шаги за спиной. Быстрые и мягкие. Будто звери – тихими лапами.

Может, не услышал даже, а почувствовал. Тем самым, шестым или каким там ещё по счёту чувством, натренированным за долгие годы, что занимался он этим опасным и непредсказуемым оружейным бизнесом, приучившим его и к тревожному сну, и к ещё более тревожному бодрствованию.

Почувствовал – и успел, успел ещё повернуться навстречу…

«Вот ведь заразы!»

..тем двоим…

«Что у него там?»

…что выскочили, выпрыгнули чёртиками, да не из табакерки, а из тёмного дверного проёма на лестничной клетке между третьим вторым этажом.

Выпрыгнули, и – и вниз, по лестнице. Прямиком к нему.

Телохранитель, в крылья распахнув пиджак, метнулся навстречу этим двоим, что успели на пару ступенек спуститься.

Опасность! Опасность!

Телохранитель среагировал с опозданием на полсекунды. Но эти полсекунды и решили их судьбу.

А, может, и не полсекунды вовсе решили? Может, и без заминки этой ничтожной, короткой были обречены они?

Обречены, едва переступили порог этого здания? Или – когда он решил приехать на переговоры к директору института?

Об этом подумать Осипов не успел.

И вообще – ничего уже не успел. Не успел даже вскрикнуть.

– Держи!

Ладеев кинул телохранителю моток электропроводки.

Бугай метнулся, инстинктивно выбросил правую руку вперёд, защищаясь от летящей ему прямо в голову тяжёлой бухты скрученного синего провода.

Потерял ещё полсекунды. И тут же получил пулю в лоб. Точно по центру.

Он так и не успел взяться за оружие.

Он осел мешком, завалился на бок – и покатился вниз. И остановился в ногах у шефа, ударившись о лакированный ботинок Осипова простреленной головой. О окрасив светло-серые брюки шефа брызнувшей струйкой тёплой ещё крови.

Один из нападавший, низкорослый коренастый мужик (стразу видно – жилистый, мускулистый, тренированный, сволочь!) с грубо скроенным лицом, чем-то неуловимо напоминавшим морду обманчиво-добродушного медведя из зоосада, что только и мечтает усыпить бдительность какого-нибудь наивного посетителя и подманить того поближе к клетке, а там и броситься смертельным медвежьим броском, подошёл ближе к Осипову и отработанным командным голосом произнёс:

– Портфель, портмоне и мобильный!

Осипов покорно, не говоря ни слова, отдал требуемое киллеру.

– Молодец! – похвалил его добродушный зверь.

И дважды выстрелил Осипову в голову.

– Чисто, Вальтер, – оглядев убитых, произнёс Бек.

Ладеев и Валентин спрятали оружие.

Открыли окно на площадке между этажами.

Пробрались на подоконник и спрыгнули вниз, почти бесшумно приземлившись на газон под окнами.

Пробежали вдоль здания института, завернули за угол. С ходу перепрыгнули через высокий, метра в два высотой, забор.

Метрах в пяти от забора, на пустыре, их ждала машина. Белая «шестёрка». Двигатель работал, чадила синеватым дымом выхлопная труба, и двери были заблаговременно приоткрыты.

Они заскочили в машину и старенькие «Жигули», скрипнув и застонав, рванули вперёд, тяжело переваливаясь на поворотах и виражах сбоку на бок.

– Сбавь скорость, Беляк, – скомандовал водителю Ладеев, едва по кинули они глухие закоулки растянувшейся километра на два промзоны. – Не гони! Скоро на Ленинградку выскочим…

Кирилл кивнул в ответ и послушно сбросил скорость.

На Ленинградское шоссе машина выехала неспешным, спокойным ходом.

И с неприметной своею вазовской внешностью затерялась скоро в потоке едущих в область машин.

А через пять минут, подключив мобильный, Ладеев отправил заранее заготовленное SMS-сообщение:

«Vstretili otza na vokzale Doehal bez problem Nikita»

Ладеев переложил вещи убитого и документы из отобранного у него портфеля в заранее заготовленный пластиковый пакет (самый простенький на вид, не привлекающий внимания бело-синий пакет).

Свой же мобильный он оставил в машине. На заднем сиденье «шестёрки» (вместе с Осиповским портфелем).

В «шестёрке», которую загнали они по ухабистой грунтовой дороге в глухой лес где-то за Клином и, облив бензином, сожгли.

Таковы были инструкции: на каждое задание – новая машина. И новый телефон. И новые стволы.

Оружие, кстати, они тоже спалили в машине. Вместе с запасными обоймами.

Оружие, конечно, для нового задания им выдадут. И мобильный с сим-картой тоже не забудут в тайник положить.

А вот с машиной… Опять Беляку угонять придётся, да номера перекручивать. И на двигателе перебивать.

И опять, небось, всё за три дня делать придётся! Как на пожар вечно, ей-богу…

Через три часа пешего хода по забытой богом глухомани они вышли на прокатанный тракторами путь и остановились у края лесной дороги.

– Ну что, бойцы…

Ладеев посмотрел на часы.

– Прогулялись по лесу, проветрились. Порохом и бензином не пахнем, выглядим прилично. До Клина…

Он показал на уходящие вдаль глубокие, до половины заполненные подсохшей глиной колейные полосы.

– Отсюда километров шесть-семь. До Ленинградки через лес напрямую километра три. Здесь разделимся, дальше двигаемся порознь. Лично я в Клин, пивка попить. И на электричку. Да, если по шоссе двинетесь – лучше в транзитную фуру садитесь.

– Да тут и частники – нормальные ребята, – ответил Беляк. – К кавказцу какому-нибудь подсесть – милое дело.

– Сами решайте, – ответил Ладеев. – Вы люди опытные, сами всё знаете. Сбор шестнадцатого, в одиннадцать вечера. На главной…

– Принято, Вальтер, – ответил Беляк.

А Валентин снова привычно улыбнулся в ответ.

Всё той же напряжённой, кривой и неестественной улыбкой, похожей на гримасу несправедливо наказанного родителями простодушного и неумелого в оправдании своём ребёнка, надеющегося хоть такою улыбкой смягчить гнев, от которого нет спасения.

«Доклад службы наружного наблюдения УССМ.

Контрольная процедура 216.

В 13.50 агенты «Вальтер» и «Бек» зашли в здание института. Агент «Беляк» занял заранее указанную позицию на пустыре.

Через семь минут мы установили, что Осипов завершил переговоры с директором НИИ Семенко И. П. и, сопровождаемый телохранителем, направился к лестнице.

Нами был дан условленный сигнал на проведение ликвидации.

В 13.59 отмечены два выстрела (с интервалом примерно в двадцать секунд).

Наблюдение по отходу «Вальтера» и «Бека» (как непредусмотренное оперативным планом) не проводилось.

В 14.17 к главному входу в здание подъехала милицейская машина (гос. номер …). Три вооружённых сотрудника милиции вошли в здание.

В 14.35 к главному входу в здание подъехала машина «Скорой помощи» (гос. номер ….).

…запись разговоров и дистанционное видеонаблюдение позволяет с абсолютной точностью подтвердить, что Осипов и его телохранитель убиты…

…для дачи показаний задержан и доставлен в отделение милиции сотрудник института (электромонтёр) Тюхаев И. Н.

По нашим данным, опознать сотрудников оперативной группы он не сможет, поскольку в процессе операции подвергся интенсивному физическому воздействия со стороны оперативников (что вызвало потерю сознания), а так же и потому, что контакт его с группой был кратковременным (звуковой файл «Допрос_запись» прилагается).

…контролёром было получено сообщение от «Вальтера», подтверждающее первоначальную информацию об успешной ликвидации…

…можно сделать вывод, что операция проведена успешно, что позволяет нам рекомендовать оперативную группу «Вальтера» для дальнейших операций по плану «Охота»

Метель гонит снег, лижет белым снеговым языком полустанок.

Далёкий уже, далёкий, далёкий тысяча девятьсот шестьдесят пятый год.

Февраль. Холодный февраль в казахской степи.

Снежинки кружатся в воздухе, летят сквозь синий свет фонаря, полетают вверх, подхваченные ветром, словно хотят вернуться опять на небо, в тёмное ледяное брюхо породившей их зимней тучи, с ветром – вернуться, вверх.

Но слабнет ветер, и срываются снежинки. Под свет фонаря, кругами, спиралями – вниз, вниз.

Под ноги. На скрипучие доски перрона.

Холодно и одиноко. Маленький мальчик засунул руки в карманы (рукавицы уже не грели), подошёл к женщине в коричневом потёртом пальто, что стояла, съёжившись, у края перрона и прижался щекой к её локтю.

«Мама» не сказал, а, скорее, едва слышно прошептал мальчик.

Женщина не ответила ему. Хотя услышала тихий его шёпот.

«Мама, а скоро поезд будет? А в Москве правда цирк есть? С пирожными? Есть очень хочется…»

Женщина левой рукою (к правой прижался сын) поправила пуховой платок.

Словно прикрывала лицо от ветра. Или просто…

«Только б не видел!»

…укрывала глаза.

Мокрые на морозе.

– Товарищи офицеры!

Высшие руководители УССМ и приглашённые на совещание представители ФСО встали, приветствуя начальника Управления специальных стратегических мероприятий генерал-полковника Шевалдина.

Михаил Николаевич необычно быстрым для руководителя такого уровня шагом, не следуя правилам византийской степенности, обошёл присутствующих, каждому пожимая руку, и, энергичным жестом придвинув кресло, присел за стол.

– Здравствуйте, товарищи офицеры. Садитесь.

Шевалдин выждал с полминуты (то ли ожидая, пока приглашённые на совещание сотрудники усядутся поудобнее, то ли просто по начальственной своей привычке паузой нагнетая напряжённость), подвинул ближе подготовленные референтом бумаги с основными тезисами выступления (говорить по бумажке Шевалдин не любил, речи предпочитал короткие и энергичные, однако бюрократические процедуры чтил свято и план выступления требовал от секретариата к каждому совещанию такого уровня).

Быстро пробежал взглядом по намеченным пунктам выступления. Пошевелил губами, словно на вкус пробуя слова будущей речи.

«Энергично, доходчиво…»

– Вопрос сегодня надо решить важный, принципиальный даже, – голосом глухим и задумчивым начал Шевалдин. – У нас на совещании присутствуют представители Федеральной службы охраны. Наши, так сказать, коллеги и боевые друзья. Я представлю вас сотрудникам, а вы уж не вставайте. Без этих обойдёмся, без церемоний. У нас тут отношения товарищеские, простые. С субординацией, конечно, со строгой дисциплиной. Но просто всё, по-боевому.

Шевалдин вполоборота повернулся к гостям.

– Вот, справа от меня. Генерал-майор Сомов, Николай Иванович. И полковник Вишняков…

Шевалдин замялся на мгновение.

– Андрей Александрович, – шёпотом подсказал Вишняков.

– Андрей Александрович Вишняков, – подхватил Шебалдин. – Вот, познакомьтесь, товарищи офицеры. Именно их помощь потребуется нам для решения того важного вопроса, о котором я говорил.

Представитель ФСО генерал-майор Сомов переглянулся с напарником, полковником Вишняковым.

Взгляд у Сомова был выразительный. Такой выразительный, что и слов не надо было. И так всё было понятно.

«Это он с нами решать будет!»

– Вы, Николай Иванович, получили от нас предварительные данные по планируемой операции, – обращаясь к Сомову, сказал Шевалдин.

И, словно бы извиняясь, заметил:

– О нашей конторе мало кто знает. Сами понимаете, специфика службы. Конечно, и у вас тайн хватает, да ещё каких… А тут, знаете ли, само наше существование – тайна.

«Ну, прямо византийцы!» с иронией подумал Сомов.

– Управление стратегических специальных мероприятий, – продолжил Шевалдин. – Оно же УССМ. Создано наше управление два года назад. Указ президента, естественно, не публиковался. Даже среди наших коллег-силовиков о нашем существовании мало кто знает. Отвечаем за проведение операций особой важности в дальнем и…

Шевалдин перевёл дыхание.

– … ближнем зарубежье. Операций настолько деликатных, что любая, даже косвенная причастность к ним любых официальных структур государства российского просто недопустима. В том числе и операций, проводимых в условиях угрожаемого периода. Если говорить открытым текстом…

Михаил Николаевич показал на выложенную серой пластиковой плиткой стену, подсвеченную жёлтыми огоньками бра.

– …А мы находимся в хорошо защищённом помещении…

Михаил Николаевич добродушно улыбнулся, и остальные сотрудники УССМ, поддерживая начальника, согласно закивали головами.

– …Среди коллег и боевых товарищей…

Сомов дружески улыбнулся в ответ.

– И, конечно же, – продолжал Шевалдин, – здесь мы можем говорить именно открытым текстом! Так вот, наша структура отвечает за проведение разведывательно-диверсионных операций за рубежом. Мы – партизаны за линией невидимого фронта. Не люблю я все эти громкие слова… Но точнее не скажешь. Партизаны! Не буду уточнять, с кем именно мы воюем. Но война идёт, Николай Иванович. И война беспощадная! По нам наносят удары, мы контратакуем в ответ. Но чтобы не давать врагам козыри в их идеологической войне против России, мы свои акции проводим так, чтобы ни одну ниточку нельзя было протянуть от наших бойцов к официальным структурам России. Партизанские акции, сами понимаете, точечные, выборочные, с маскировкой, с камуфляжем. Иногда – и под чужим флагом. И партизаны наши, даже в наихудшем случае, даже попав в плен, не должны и не будут рассматриваться ни противниками нашими, ни друзьями как сотрудники российской спецслужбы. Они – кто угодно! Авантюристы, уголовники, террористы, солдаты удачи, агенты наших врагов. Кто угодно, но не наши! Они всегда в чужой форме. Или в штатском. Ошибка с Яндарбиевым не повторится! Если бы наше управление занималось этим вопросом…

Шевалдин откашлялся и ладонью потёр горло.

– …Яндарбиева на глазах десятка свидетелей задушил бы его ближайший сторонник и самый преданный друг. И кричал бы при этом: «Аллах акбар! Свободу Ичкерии!». А убийство объяснил бы тем, что Яндарбиев работает на русских. Сдался бы полиции, дал бы нужные показания. И исчез бы из тюрьмы. Пропал бы с концами. Вот так бы мы действовали! И так будем действовать!

Шевалдин ребром ладони не сильно, но отчётливо и резко стукнул по краю стола.

«Творчески мыслит мужик» с нарастающим беспокойством подумал Сомов. «Уж очень творчески! Оперативное искусство на грани преступлении. Или за гранью…»

– Так что… Нас как бы и нет, – подвёл промежуточный итог Шевалдин. – Но мы есть!

Он замолчал и странным, помутневшим, остановившимся взглядом посмотрел на офицеров ФСО.

На Вишнякова этот взгляд не подействовал никак. Он сидел прямо, абсолютно неподвижно, с дежурно-внимательным выражением лица слушая речь Шевалдина. И в продолжении затянувшейся паузы он всё так же внимательно вслушивался, только уже в тишину.

А Сомову стало не по себе. Испарина выступила на лбу, струйки пота потекли по спине. Душно стало так, что захотелось рвануть тугой, накрахмаленный воротник белой рубашки, так рвануть, чтобы пуговицы отлетели прочь. Узел галстука дёрнуть вниз, ослабляя удавку.

А того лучше – в коридор выбежать. Прочь из этого зала!

И хоть с минуту… с полминуты – подышать вволю, дав отдых тяжко, с болью забившемуся сердцу.

Он, опытный офицер, оперативник… Залез! Влип!

«Господи, да что за люди! Куда я попал! Что за публика… Да мне же по гроб теперь покоя не знать!»

Однако внешне он старался сохранять спокойствие и выдержать испытание длинной паузой, которую (Сомов прекрасно это понимал!) Шевалдин специально затягивал, дабы выдали бы приглашённые офицеры истинную реакцию на его слова каким-нибудь неосторожно нервным жестом или обеспокоенным выражением лица.

«Ну уж нет!» подумал Сомов. «Не на тех напал!»

– Вот так, – прервал молчание Шевалдин. – Вопросы будут?

– Да, есть вопрос, – чётко произнёс Сомов. – Раз вы пригласили нас на это совещание и в общем ввели нас в курс дела, то, стало быть, ждёте какой-то помощи от нашей службы.

– Это не вопрос, – заметил Шевалдин.

«А вот ты-то и нервничаешь!» догадался Сомов. «Вот так… Строгость и требовательность решил изобразить? Хорошо, будет тебе и вопрос».

– Вопрос следующий, – продолжил Николай Иванович. – Какая помощь вам от нас нужна?

– Помощь? – переспросил Шевалдин.

И улыбнулся удовлетворённо.

– Вот это деловой подход! Никаких, понимаете ли, лишних вопросов. Только один и по существу. Хорошо, Николай Иванович…

Он показал на сидевшего напротив него высокого, спортивного сложения сотрудника УССМ.

– Пётр Владимирович…

Тот мгновенно вскочил с места и замер, вытянув руки по швам. Видно было, что сотрудник этот – служака до мозга костей.

Дорогой штатский костюм, пошитый из английской ткани светло-серого оттенка Royal grey сидел на нём как влитой, без единой складки. Пошитый явно под заказ и у хорошего портного, костюм этот выглядел при этом вовсе не партикулярно. Походил он скорее на ладно сделанную униформу какой-то странной, неведомой, но грозной армии.

Да и пуговицы на костюме том застёгнуты были на военный манер: все до одной, сверху донизу. Ни единой свободной петли.

Шевалдин представил вскочившего:

– Пётр Владимирович Ратманов – руководитель одной из наших наиболее эффективных оперативных групп. Полковник, опытный оперативник. Один из наиболее грамотных наших сотрудников. Пётр Владимирович, расскажите коротко о своих… подопечных. Чтобы наши коллеги из ФСО лучше могли представить себе уровень тех задач, которые вы решаете.

Ратманов едва заметно кивнул и начал говорить короткими, отрывистыми фразами:

– Оперативная группа под моим командованием состоит из пяти бойцов и одного штатского сотрудника УССМ. Бойцы в настоящее время заканчивают курс специальной подготовки на одном из объектов нашего управления. Специализация группы: диверсионные операции на территории противника, контртеррористические акции, точечные удары, особые разведывательные операции. Особенности группы: самоотверженность, абсолютная преданность интересам России, высочайший уровень профессиональной подготовки. Группа прошла обучение по особой, специальной методике, разработанной специалистами управления. В настоящее время планируется использование группы для операции особой важности на территории зарубежного государства, действия которого представляют угрозу для национальных интересов России.

Ратманов замолчал и посмотрел вопросительно на Шевалдина.

– Хорошо, Пётр Владимирович, – удовлетворённо произнёс генерал. – Садитесь.

Ратманов сел с той же быстротой, с какой и вскакивал.

«Ванька-встанька» с неодобрением подумал Сомов.

Офицер этот почему-то с первого взгляда ему не понравился.

– Понятно, Николай Иванович? – с нескрываемой иронией спросил Шевалдин.

«Издеваются тут над нами, что ли?» с раздражением подумал Сомов. «Собрались для серьёзного разговора, сами же просили о встрече. Настоятельно просили, чуть ли не через Кремль давили. А сами? Какие-то мутные, непонятные, общие разговоры! Одни намёки да речёвки о „преданных интересам России“ сотрудниках. Как на митинге, честное слово! Леонтьев, случайно, не в их управлении состоит? Борцы с врагами народа, мать их! Смешно! Или они специально туману напускают? Щупают нас потихоньку? Тогда давайте, валяйте… Нас щупать бесполезно, мы – народец твёрдый, проверенный».

– Ничего не понятно! – решительно заявил Сомов. – Вы уж простите, товарищ генерал…

«Вот так, официально! Пусть дистанцию почувствует. А то, как я посмотрю, вы очень высокого мнения о себе. „Особые, специальные…“ Панибратство тут затеяли, скоро по плечу хлопать будете. Нет уж, давайте… как положено».

– Из всего сказанного понятно только то, что вы проводите или готовитесь проводить, – продолжал Сомов, – какие-то операции, вероятнее всего, диверсионные, за пределами России. Дело, возможно, хорошее и нужное. Уж не знаю, дублируете ли вы какие-либо подразделения ГРУ или ФСБ, и не знаю, насколько специфичны именно ваши задачи…

Шевалдину такая речь явно не понравилась. Лицо его вытянулось и помрачнело.

– Это, скажем так, не моё дело, – чуть повысил голос Сомов. – Понимаю, что, коли уж вы работаете с информацией не просто секретной, а особой важности, никаких деталей и подробностей я от вас не получу. Да и не хотелось бы получать! Прошу объяснить мне только одно: что вам нужно от нас и почему именно от нас? Вы же не хуже меня понимаете, что ФСО за границей не работает, оборонные вопросы не решает…

Шевалдин поднял руку, призывая Сомова остановиться. Тот замолчал. И взгляд его из недоумённого стал явно настороженным.

«И авторитетом не дави!» подумал Сомов. «У нас у самих авторитетов – девать некуда».

– Всё мы вам, конечно, не расскажем, – подтвердил Шевалдин, снова выдержав томительную паузу. – Но кое-какую важную информацию передадим. Потому что действительно нуждаемся в вашей помощи. Полковник Ратманов сообщил вам об операции на территории зарубежного государства. Это государство – одно из сопредельных с Россией. Более того, это государство СНГ. Более того, это Украина. Как вы знаете, политика этого государства, все эти его…

Шевалдин поморщился.

– …Реверансы в сторону НАТО, решения о выводе Черноморского флота России из Севастополя, бандеровские романсы и прочая откровенно антироссийская политика… В общем, очевидно, что Украина в НАТО – это для нас недопустимо. Абсолютно! С учётом того, что балтийские страну уже в НАТО, картинка вырисовывается неприятная. А именно: полный охват с флангов европейской части России. То есть именно той территории, где находятся основные центры управления государством, проживает большая часть населения, расположены крупные предприятия и основные транспортные узлы. Не говорю, конечно, о большой войне… Хотя жизнь – штука сложная. Когда-то и в нападение Гитлера не верили, а он ведь, зараза, тоже европеец был. Цивилизатор-прогрессист, не хуже нынешних. Наверное, ирод, тоже гуманистом себя считал! Так вот…

Шевалдин вздохнул, переводя дух.

– Так вот, ситуация не просто сложная. Критическая! Если твой дом с двух сторон окружён окопами, а соседи возами закупают оружие, то в миролюбие их верится как-то с трудом. Какие бы песни они не пели… Нас загнали в угол. И спасёт нас только одно: масштабный политический кризис на Украине. А произойдёт он только тогда, когда с главным «помаранчовым» случится что-то нехорошее. Совсем нехорошее. Божья кара, так сказать. Внезапный сердечный приступ на очередной встрече с передовыми селянами, к примеру. Или, скажем, нападение экстремистов из какой-нибудь «западенской» ультранационалистической, или, наоборот, восточно-украинской террористической организации. Горячие головы ведь и на одном берегу Днепра есть, и на другом. У него ведь и с теми, и с другими могут быть конфликты. А экстремисты на то и экстремисты, что всем прочим способам разрешения конфликтов предпочитают силовой. Что уж с отморозков взять! Так что…

– Вы и такое умеете организовывать? – с нескрываемым удивлением воскликнул Сомов.

Его, опытнейшего сотрудника, кадрового гебиста, допущенного к наисекретнейшим сведениям, знающего многие тайны из числа тех, что способны перевернуть сознание не только простого обывателя, но и любого, даже самого информированного политолога – слова Шевалдина не просто поразили, а ошеломили до крайности, припечатали к стулу, раздавили опасной своей, непереносимой откровенностью.

«Если только…»

Если только это не провокация.

«Неужели они действительно затеяли – такое? Это же!.. Впрочем, бывает и не такое. Цареубийство не вчера придумали. „Апоплексические удары“ не с одним только Павлом Первым случались. Бывало…»

– Умеем, – с широкой, наигранно-простодушной улыбкой ответил Шевалдин. – Мы многое можем. Многое умеем организовывать. Да вот проблема одна есть – операции такого уровня нам ещё не приходилось осуществлять…

«Ещё бы!» подумал Сомов. «Едва ли в мире можно найти спецслужбу, которая могла бы операции такого уровня организовывать. Это не в банановой республике местного вождя придавить. Это в крупном да ещё и сопредельном государстве… Да нет, они что, серьёзно?!»

– Для проведения операции задействовано несколько групп, в том числе и группа Ратманома, – пояснил Михаил Николаевич. – Комплексная подготовка, сразу по нескольким направлениям. Сами понимаете, одного несчастного случая мало. Нужны ещё и беспорядки на улице, пара нападений на государственные учреждения, всплеск уличной преступности. Полный набор, так сказать. Но вот группа Ратманова будет у нас на острие! На особом положении. И вот этим-то ребятам у нужно оказать помощь в боевой подготовке.

– То есть? – переспросил Сомов. – На полигон вывезти? Инструкторов подключить?

Хотелось бы ему верить, что только это от него и потребуется. Но понимал он прекрасно, что всё не так просто.

– Спасибо, Николай Иванович, – ответил Шевалдин. – Спасибо, что так быстро откликаетесь на нашу просьбу. Но… Помощь нам нужна другого рода. В рамках боевой подготовки группы Ратманова нашими специалистами подготовлен план учений под кодовым названием «Лабиринт». Цель учений – отработка приёмов проникновения в особо охраняемые помещения и выхода на защищаемый объект. Под объектом мы понимаем важного правительственного чиновника, охраной которого занимается высококвалифицированная спецслужба. Обычно такие задачи решают террористы, а не работники спецслужб, так что среди оперативников людей с опытом подобного рода немного. Совсем немного. Но ваша служба – другое дело. Вы защищаете высшее руководство страны, стало быть, отрабатываете и варианты проникновения. Если антитеррористическую технологию развернуть наоборот, то получится высокоэффективная террористическая. Или диверсионная. И с вашей помощью мы надеемся решить два вопроса. Первый – чисто технический. Поработайте вместе с полковником Ратмановы над планом учений. Полагаю, у него есть некоторые вопросы, которые он с вашей помощью сможет решить. И второй вопрос… Собственно, сами учения. Через неделю…