Текст книги "Созвездие Волка"

Надо использовать этот.

Времени – час. Не больше.

– Вот здесь, – сказал Вишняков.

Машина, проехав через арку, остановилась посредине глухого двора. Редкого для Москвы двора-колодца, края которого – сросшиеся торцевыми гранями жёлто-кирпичные, в серых дождевых потёках стены старых домов.

– Место тихое, – сказал Вишняков.

И, не то попросил, не то скомандовал:

– Выйди из машины.

Лис послушно вышел.

Вишняков встал рядом с ним, зевая и с наслаждением потягиваясь.

– Засиделся в машине. Миша, ты чего по пробкам крутился? Двадцать минут провозил!

Демьянов пожал плечами.

– Москва, товарищ полковник. Центр… Куда ж без пробок?

– Не оправдывайся, – ответил Вишняков. – Разучился руль крутить, так и скажи!

Он посмотрел на часы. Десять минут до начала операции.

Время есть.

– Руки на капот!

Эта фраза уже явно прозвучала как команда.

Полковника, признаться, удивился, увидев, как спокойно и безропотно Алмаз выполняет команду.

«Не шумит… Это хорошо!»

– Миша, возьми сканер и выходи из машины! Проверь его…

Демьянов, включая на ходу прибор, подошёл к Лису и медленно провёл антенной сканера, сверху вниз. Услышав короткий писк, удовлетворённо кивнул головой.

– Обувь проверь, – посоветовал Вишняков.

Через минуту Демьянов сказал уверенно:

– В правом внутреннем кармане пиджака электроприбор. В остальном – чист, «жучки» не фиксирую.

– Отойди! – распорядился Вишняков.

И сам провёл обыск, ощупав все карманы и складки на одежде.

«Точно!»

В левом внутреннем кармане пиджака он обнаружил удостоверение личности и небольшую сумму денег. Тысяч пять, не больше.

В правом – мобильный телефон.

– Ну, ты даёшь, Алмаз! – радостно воскликнул Вишняков. – На такое дело с мобильным идти собрался? А если мы тебя по сигналу отследим?

Он бросил мобильный Демьянову.

– Перепиши IMEI. И верни клиенту. А тебе, служивый, команда «вольно». Распрямись, а то внимание привлекаешь.

Похоже, они действительно привлекли внимание жильцов. На некоторых конах зашевелились занавески. Впрочем, это Вишнякова не смущало.

Обыватели вне игры. Пусть смотрят. Главное – сопровождающее из Управления (Вишняков не сомневался, что идут по их следу) не будут их в таком глухом дворе «пасти».

Лис выпрямился и, сплюнув на ладони, потёр их друг об друга.

– Капот пыльный у вас, – сказал он.

И подошёл к Демьянову.

– Не надо переписывать. Ни к чему это…

– Шутник, – усмехнувшись, заметил Демьянов.

И, отлетев от сильного удара, замертво рухнул на землю.

Лис успел выхватить у него из рук мобильный и телефон не пострадал.

А вот сканер покатился по асфальту, разбрасывая чёрные пластиковые осколки.

– Да ты,.. – успел выдохнуть Вишняков.

Второй удар предназначался ему.

Полковник потерял сознание.

– Мне, пожалуйста, баллон для заправки зажигалок, – сказал Санта.

Продавец закрутил головой, выискивая товар на полках.

– Вот там…

Санта выбрал самый большой по объёму. Пузатый баллон, объёмом в литр.

– И это… Скотч есть вас?

Продавец отрицательно помотал головой и замычал в ответ.

– А бензин для зажигалок?

– Не держим, – ответил продавец.

– Ничего, в супермаркете посмотрю, – успокоил его Санта. – Где ближайший?

Продавец, флегматичный детина лет тридцати, засопел недовольно и махнул рукой в сторону выхода.

– Там, к метро… На автобусе. Там большой такой. Супермаркет большой. У метро. Там всё есть. И скотч. И бензин, наверно, найдётся. Или ещё что… Ацетон не нужен?

– Нужен, – ответил Санта.

Продавец вытер нос рукавом.

– Он там тоже есть.

– А петарды? – уточнил Санта. – Для фейерверка?

– На рынке у метро, – уверенно ответил продавец.

– Хорошо, – сказал Санта.

И, подумав, добавил:

– Три баллона давай. И пакет. Мне много зажигалок надо будет заправлять…

Вильгельм купил две металлические десятилитровые канистры в хозяйственном магазине.

«Две по десять литров нести в руках легче, чем одну по двадцать» резонно подумал он.

В том же магазине купил Вильгельм коробку спичек.

Бензин в канистры он залил на ближайшей автозаправке.

Ещё он нашёл на помойке брошенную кем-то сумку. Вместительную сине-клетчатую сумку, мечту коробейника.

В эту синюю в клетку сумку он набрал опорожнённые гражданами стеклянные бутылки из-под пива, которые нашёл там же, в мусорном контейнере.

Бутылок набралось штук пятнадцать. Собрал бы он и больше, но какая-то вредная старушка, выносившая мусор, подняла скандал и прогнала его.

– Роются тут, копаются, бомжи несчастные! Тьфу на тебя!

Со старушкой спорить Вильгельм не стал. Сжался испуганно и бросился прочь от помойного изобилия.

Впрочем, в соседнем дворе был тоже богатый на находки мусорный контейнер. Бутылки там, правда, были почему-то только пластиковые. Их Вильгельм, конечно, забраковал. Для дела революции они не годились.

Зато здесь в изобилии попадались обрывки одежды и совсем уж бесформенные тряпки, скрученные, изодранные и пропитанные едкой пылью.

Чудесные заготовки для запалов!

Машинное масло Вильгельм купил в магазине автозапчастей. Там же купил пластиковую воронку, так облегчающую процесс заправки.

Вильгельму пришлось изменить классический рецепт.

Он знал формулу коктейля: треть масла – две трети бензина.

Но Вильгельм понимал, что слишком много масла он не дотащит. Его никто не пустит с огромной сумкой и двумя подозрительно пахнущими канистрами ни в автобус, ни в машину.

До места акции придётся идти пешком.

Значит, на масле придётся сэкономить.

Новый рецепт коктейля: четверть масла, три четверти бензина.

Ничего, это тоже хорошая смесь. Боевая.

Он двинулся в сторону Кусковского парка. Он знал, что рядом со станцией находится химический завод. И узловая станция, на которой стоят вагоны.

Много вагонов. Много вагонов с сырьём для химического производства.

Вильгельм шёл быстрым шагом. Пустые бутылки грохотали в сумке и перекатывались по дну сумки банки с маслом. Тяжёлые канистры глухо гудели, задевая асфальт.

Прохожие не обращали внимания на бродягу. Мало ли их, этих бродяг…

До парка Вильгель добрался за полчаса.

Быстро нашёл тихое и спокойное место, вполне подходящее для подготовки зажигательных бомб.

Расставил на поляне бутылки, для устойчивости вдавив донышки в землю. И начал поочерёдно наполнять их бензином и маслом.

Канистры с остатками бензина и банку с небольшим количеством масла Вильгельм спрятал в кустах, что росли на краю поляны.

Это горючее нужно было ему для следующей диверсии.

Затем он нарвал длинных полосок из ткани, скрутил их и плотно заткнул горлышки бутылок, вдавив ткань как можно глубже.

Каждый фитиль смочил немного бензином.

Сложил бутылки в сумку. Сумку повесил на шею и охватил её так, чтобы плотно прижать бомбы к груди.

Теперь надо было спешить.

Бензин с фитилей испарится очень быстро.

Марсель, как свободный художник, предоставлен был сам себе. И своим страстям.

Специального плана доктор для него не составил. И ничего с ним не обсуждал. И подсказок ему не оставил.

Должно быть, понимал доктор, что силён Марсель в импровизациях, когда волчий дух на свободе его хватает, и подсказывать ему да направлять – дело пустое.

Художник сам направит себя на смерть, не собьётся.

А тут ещё…

К месту вспомнил Марсель об упрёках Марка. Называл его Марк трусом и бесполезным для дела революции человеком. Говорил, будто Марсель только на слабых горазд нападать. А сильным отомстить не сможет.

К месту вспомнил и ко времени. Потому что как раз проходил мимо какой-то милицейской конторы.

Что ж, Марку он отомстил, нарисовав собаку.

Но то свой брат, больной…

А теперь надо бы сильными заняться.

Пора рисовать!

В ближайшем магазине купил Марсель набор кухонных ножей. Выбирал стальные. Те, у которых лезвие потолще и попрочнее.

Вернулся к милицейской конторе.

Прочитал вывеску на двери: «Опорный пункт охраны…»

– Наймиты буржуазии! – грязно выругался Марсель.

И открыл дверь.

Сознание вернулось быстро.

Сначала в темноте запрыгали искры. Всё быстрее и быстрее, их становилось всё больше и больше, и вот – завертелись белые круги, повеяло жаром и будто огонь, полыхнув, хищным оранжевым языком лизнул кожу.

И вспыхнул свет. Круги: оранжевые, синие, красные, зелёные. Поплыли перед глазами. Медленно.

А потом круги слились в разноцветные бесформенные пятна. А потом и пятна обрели форму.

Всё это заняло секунд десять, не больше.

И он вернулся в мир.

Закашлял.

– Очнулись, Андрей Александрович?

Он сидел в машине. На водительском месте.

«Откуда?2

Он почувствовал вкус крови во рту. Противный, кислый вкус. Будто долго держал на языке медную монету.

«Были такие… В детстве».

Болело горло и саднил, кровоточа, кончик языка.

«Откуда этот голос? В машине… Кто…»

Он с трудом приподнял голову. Для чего-то, он и сам не мог понять для чего, попытался положить отяжелевшие руки на руль. Но промахнулся… Всё двоилось в глазах, расплывалось.

Руки тряпичными мешками повисли вдоль тела.

– Я подожду… Минуты через две вы придётё в себя.

Голос. Алмаз. Где…

«Он сидит сзади… Позади меня. Смотрит мне в спину. И всё видит».

Вишняков, откинув голову на подголовник, посмотрел в зеркало. Нехитрый приём: зеркало повёрнуто таким образом, что сидящему сзади хорошо видно водительское место. Благо, и зеркало панорамное.

– Вы неплохо выглядите, Андрей Александрович. Честно говоря, я немного не рассчитал силы. Вы потеряли сознание так быстро, что я не успел подхватить вас. Если бы вы покачались немного, или попытались сделать шаг… Это же так просто – сделать шаг. Я бы не дал вам упасть. Но… Похоже, я слишком хорошо научился убивать. А вот с ограниченным воздействием на человека – просто беда. Трудно умерить силу удара.

«Что он говорит?»

Вишняков достал платок, вытер липкие губы. Посмотрел – нет ли кровавых пятен на ткани.

Нет. Видимо, крови натекло не так уж много.

– Получив неожиданный удар, человек часто прикусывает язык. Сталкивались с этим, полковник?

Вишняков бросил платок на пол.

Откашлялся. И произнёс глухим, хриплым голосом:

– Слава, ты спятил?

Алмаз не ответил ему. Кажется, он придвинулся ближе. Вишнякову показалось, что Алмаз дышит ему в ухо.

«Или действительно дышит? Что он творит? Что вообще происходит?»

– Слава, сдурел?! – повысил голос Вишняков. – Ты на кого напал? Ты же на сотрудников ФСО…

Вишняков осёкся и, приподнявшись, закрутил головой.

– Где мой напарник? Куда он делся?!

Только теперь он понял, что Алмаз куда-то отогнал машину. Он стояла в незнакомом полковнику месте. Похоже, в центре Москвы, но… Там, куда полковник заезжать не собирался!

Он отогнал машину, а потом зачем-то на водительское место посадил его, Вишнякова. А сам сел сзади. И ждал терпеливо, пока полковник придёт в себя.

– Алмаз, да ты шизофреник!

– Я знаю, – скромно ответил Алмаз. – Меня уже называли так много раз. Но один добрый человек мне сказал, что общество называет шизофрениками инакомыслящих. Понимаешь?

Он произнёс медленно и раздельно:

– Инако-мыслящих!

И пояснил:

– То есть, по-другому. Шизофрении не существует, полковник. Есть диктат обывателя! Так доктор сказал…

– Слышь, Заратустра! – закричал, набираясь ярости, полковник. – Быстро объяснил мне, что тут творится! Немедленно!

И он попытался одновременно открыть дверь и выскочить из машины. Но Алмаз среагировал мгновенно, жёстко схватив его за плечи и усадив на место.

Вишняков застонал и прижал руки к груди.

– О напарнике забудьте, – отрезал Алмаз. – Нам он не нужен. У него, кстати, оружие с собой было. А у вас – нет.

«Я же запретил ствол брать!» подумал Вишняков. «Ах, Миша! Что же ты наделал…»

А вслух:

– Обыскал? Обоих?

И, с внезапной догадкой:

– Убрал парня? А тело куда пристроил?

– Там, во дворе, – равнодушно произнёс Алмаз. – В коллектор… Теперь слушай внимательно…

– Всё, конец тебе! Конец! – яростно прошипел полковник. – Ты кого угробил, гад?! Ты понимаешь, что ты вообще натворил?! В машине «прослушка», тебя же ведут давно! Операцию отменили! Тебя через две минуты возьмут за одно место, и будешь следователю объяснять, по какой причине ты офицера ФСО угробил! Я тебе лично рёбра перело…

Алмаз быстрой и мёртвой хваткой взял его за горло. Вишняков и представить не мог, что хватом со спины можно так быстро передавить гортань. И через мгновение – отпустил.

Вишняков закашлялся. Он хлопал себя по груди. И…

«Хорошо, гад! Хорошо!»

Боль. Но он чувствовал, как кровь вновь бежит по рукам, как наливаются они жаром и наполняются силой.

«Сейчас я приду в себя! Мы ещё посмотрим!..»

– Машина у вас чистая и частная, – спокойным и даже как будто слегка насмешливым тоном ответил ему Алмаз. – Досмотрели вашу машину, тщательно досмотрели. И номер по нашей базе данных пробили. Купил вы машину по доверенности. С учёта снимали через посредника. Тот же посредник помог её на учёт поставить. Ездите на ней второй год. «Жучков» в ней нет. Рассказать, в каком автосервисе вы техосмотр проходите?

– Не надо, – откашлявшись, ответил Вишняков. – Я помню…

И подумал с удивлением:

«Досмотрели машину? Это могут сделать только специалисты с соответствующей техникой. Из тех, кто прикрывает Алмаза… Так, стало быть, он не псих-одиночка? В команде играет? Ну и дела! В какую же ловушку меня заманили? Нашу службу… куда?»

– Эфир тоже под контролем, – продолжал Алмаз. – Иначе бы я тут не сидел. Меня бы за уши отсюда вытащили. И тогда сработал бы резервный план. Но вы, Андрей Александрович, приехали на машине без лишних… излучателей. Знали, что вас могут проверить. Не хотели прежде времени спугнуть диверсанта. Вот и не спугнули!

И Алмаз засмеялся. Коротким, отрывистым и явно издевательским смехом.

«Валяй!» подбодрил его Вишняков. «Не думай, родной, что ты от наблюдения ушёл. Контроль никто не отменял!»

Он несколько раз быстро сжал пальцы, разгоняя кровь.

– Вот так, да…

Алмаз замолчал на секунду.

А потом:

– Времени нет, Андрей Александрович. Вы были без сознания двадцать минут. Думаю, операция уже началась. Спектакль одного зрителя, так сказать. А нас, увы, на сцене нет… Нехорошо! Послушайте меня… Только прошу – внимательно.

И протянул жалобным голосом:

– Вы должны мне помочь!

«Нет, он точно рехнулся» подумал Вишняков. «Или это какая-то игра… Непонятная. Совсем уж причудливая игра. Или проверка, но не по правилам и плану. Странный тип…»

– Без вашей помощи трудно будет справиться, – продолжал Алмаз. – Поэтому…

Он резко выкрикнул:

– Руки на руль! Быстро!

«Если у него и в самом деле ствол, он меня через кресло изрешетит» подумал Вишняков. «Я и дёрнуться не успею».

Он послушно положил ладони на руль.

И заметил при этом, искоса глянув в зеркало, что взгляд у Алмаза стал другим. В глазах его появился больной, лихорадочный блеск. И беспокойно зрачки заметались между уголками глаз.

«На пацана наивного теперь не похож… Зверёк хищный!»

– Ваш мобильный я конфисковал и выбросил…

Алмаз заговорил отрывистыми и чёткими фразами.

– …Воспользуемся моим телефоном. Тем, что вам приглянулся. Сейчас я наберу номер, скажу пару фраз и передам вам трубку. Вы убираете правую руку с руля. Только правую! Левая остаётся на руле. Задёргаетесь – я вам сразу свет выключу! Пикнуть не успеете, полковник! Не поворачивая головы, медленно и аккуратно берёте телефон. Услышите кое-что очень для вас интересное. Потом так же медленно, аккуратно и спокойно передаёте телефон мне. Правую руку опять кладёте на руль. И внимательно слушаете мои инструкции. Вы поняли, Андрей Александрович?

Молчание. Вишняков заиграл желваками.

«Да он что, и впрямь в террориста решил поиграть?»

– Поняли, товарищ полковник? Или сделать вам больно?

– Понял, – глухо произнёс Вишняков. – Звони, родной.

Он услышал разнотонный писк кнопок.

Голос Алмаза.

– Я передам трубку нашему общему другу. Объясните ему…

Он протянул Вишнякову телефон.

– Медленно, полковник. У меня хорошая реакция.

Полковник, отмеряя каждое движение, кончиками пальцев взял трубку и поднёс к уху.

Незнакомый голос. Спокойный и уверенный.

– Полковник Вишняков?

– Так точно, – ответил Андрей Александрович. – А кто гово…

– Слушайте внимательно, – перебил его незнакомец. – Ваша жена и дочь у нас.

Вишняков едва не выронил телефон. Трубка заскользила по вспотевшей коже, так что ладонью пришлось плотнее прижать телефон к щеке.

И застучало: в голове. Колоколом, болью!

«Что происходит? Что? Что? Спятили! Что это? Что творят?!»

– Как вы!..

Но говорить ему не дали. Он должен был слушать.

– Вишняков, повторяю: они у нас. Человек, который сидит у вас за спиной, выполняет особо важное задание. Задание, которое стоит его жизни, вашей жизни и жизней ваших близких. Выполняйте его инструкции. Делайте то, что он говорит, и тогда всё будет хорошо. Максимум через час всё худшее для вас будет позади. Мы не только отпустим вашу жену и дочь, но и вернём их домой. Поведёте себя неправильно – они погибнут. Эти смерти будут на вашей совести. Думайте о семье, полковник!

Вишняков молчал.

И вдруг он услышал в трубке.

– Папа…

Губы его задрожали.

– Папа, у нас всё хорошо. Мама… мама тоже здесь. Мы сейчас… Что?

Незнакомец буркнул что-то невнятно.

– Да, мы сейчас отдыхаем. Папа, это хорошие люди. К нам хорошо относятся. Мы ненадолго уехали. Скоро нас вернут…

Незнакомец забрал у неё трубку.

И повторил:

– Думайте о семье!

Вишняков уронил телефон. И краем глаза успел заметить, что Алмаз на лету подхватил аппарат.

Вишняков попытался развернуться, но тут же получил болезненный удар по затылку.

– Я же предупреждал, – кривя губы, издевательским тоном произнёс Алмаз. – У меня хорошая реакция.

– Не прощу! – крикнул Вишняков. – Вот этого я вам точно не прощу! Кто бы вы ни были, кто бы за вами ни стоял и чтобы вы ни задумали – не прощу! Ребёнка в заложники брать? Подонки!

Алмаз отключил телефон и убрал во внутренний карман.

– Не простишь потом, – сказал он, неожиданно переходя на «ты». – А сейчас слушай. Мы оба под контролем, так что действуем в согласии и единении. Прежде всего, не поднимай шума. Ни тайно, ни явно. И тогда максимум через час семью вернут на место. За это время ты должен достать спецталон, который лежит у тебя в перчаточном ящике, закрепить его на ветровом стекле и доставить меня к месту проведения операции. Потом ты по рации, которая лежит у тебя под сиденьем, ты свяжешься со своими гвардейцами и сообщишь, что операция успешно завершена. Алмаз задержан и будет препровождён тобой в здание Гостиного двора…

Вишняков снова дёрнулся и опять получил удар в затылок.

– Я тебе пиджак почистил, между прочим! – обиженно заявил Алмаз. – Не заставляй его кровавить! Слушай внимательно. …Препровождён в здание. Для встречи с Сомовым и сотрудниками нашего Управления. Есть распоряжение Сомова на это счёт. Говоришь уверенно и спокойно. После этого – мы проходим в здание. Ты проводишь меня мимо рамки и охраны. Доходим до Атриума. И ты свободен. Несложно, правда?

– На охраняемый объект тебя доставить? – уточнил Вишняков. – Тебя – на объект? Ещё о чём попросишь?

– Не будь эгоистом, полковник, – ответил Алмаз. – Не жертвуй семьёй ради карьеры. Слишком многое на карту поставлено. Никто не будет с тобой договариваться и давать отсрочку. Не сделаешь как я сказал – потеряешь семью. Ни командир, ни правительство семьё тебе не вернёт. Принимай решение… И держи руки на руле, полковник! Тебе же спокойней будет.

Вишняков выполнил команду.

Минуту молчал. А потом спросил:

– Где потом прятаться будешь, Слава?

– А я не буду, – ответил Алмаз. – Мне это ни к чему. Ну что, поехали?

– Поехали, – согласился Вишняков. – Меня ты, конечно, под статью подведёшь. Но и сам при этом – ни хрена не добьёшься! Даже со стволом. Там и в зале полно наших.

– Я знаю, – сказал Алмаз. – Делай что сказали, и вали потом всё на меня. И ни о чём не беспокойся!

«Пост наблюдения – контрольной группе.

Лис провёл обработку. Двигаются с полковником на объект. В охраняемой зоне будем вынуждены снять наблюдение».

Мирагин был явно взволнован и, против обыкновения, волнения своего не скрывал.

Он обошёлся без долгого вступления, столь обычного для кабинетных его речей, и приступил к делу, едва Руднев успел сесть в кресло и выложить на стол подготовленные им для Мирагина бумаги.

– Здравствуйте, Игорь Игоревич. Вы просили… Вот тут, по делу Никеева…

Мирагин на приветствие не ответил. Он скривился, словно от внезапной желудочной боли, и неожиданно высоким, нервным голосом произнёс:

– Я вызвал вас, генерал, по очень срочному делу…

Санта незамеченным подошёл к зданию электроподстанции. Сделать это было совсем нетрудно. Здание вроде бы и охранялось. Но очень уж формально. Для проформы.

Сторож, пропитого вида мужичок в зелёной куртке с надписью «Охрана» на спине, посмотрел искоса на мрачного вида незнакомца с рюкзаком, пробурчал что-то неразборчиво и отвернулся.

Санта прошёл было мимо него… Но потом положил тяжёлый рюкзак на асфальт, прислонив его к забору (чтобы не заваливался и не гремел баллонами), и вернулся на проходную.

Подошёл к сторожу и потряс его за плечо.

– Чего тебе? – проворчал сторож.

– Я диверсант, – представился Санта. – Народный мститель. Пропуск бы спросил для приличия.

– Ты меня поучи ещё, зараза! – возмутился сторож. – Я без тебя не знаю, как работу выполнять? Да я тут двадцать лет стою! Пшёл отсюда, пока милицию не вызвал!..

Слова сторожа показались Санте обидными, и он отключил его ударом в сонную артерию.

– Профессионал, тоже мне! – возмущённо воскликнул Санта и брезгливо сплюнул сторожу на макушку.

Подхватил рюкзак и быстрым шагом двинулся в сторону подстанции.

– Дяденька, ты в урне не копайся! – взволнованно сказал Кроту юный бомж лет пятнадцати от роду.

Бомж был явно во власти «Момента», которым здорово склеил себе мозги, потому был бледен, всё время дрожал и озирался по сторонам, по-рачьи выпучивая белые от химического безумия глаза.

– Ты не копайся! Тут менты злые, меня два раза прибили. Больно! Сказали, в следующий раз так просто не отпустят, отрабатывать заставят. Я отрабатывать не хочу, мне кишечник надо зашивать, а у меня нитки нет. И иголки нет!

Бомж захихикал и затопал ногами.

– Не учи учёного, – проворчал Крот. – Я поболе тебя бродяжил! Меня мусором не запугать…

Он достал из урны пивную бутылку и разбил её об мраморную колонну.

В вестибюле метро перед турникетами раскачивалась толпа. За мощным её и ровным гулом звона стекла никто не расслышал.

Юный бродяга восторженно смотрел на Крота.

– Дядь, я с тобой пойду! – решительно заявил бомж. – Ты мужик весёлый!

– Отдыхай, сопля. – добродушно ответил ему Крот. – Тут сейчас такое веселье будет!..

Бутылочное горлышко, «розочку» с хищно-острыми краями, Крот положил в карман куртки.

«Самому бы не обрезаться, когда буду доставать» подумал он.

И пошёл к турникетам.

Марселю не повезло. В опорном пункте для него нашлось лишь трое врагов. Двое милиционеров и один усатый мужик в кожаной коричневой куртке с красной повязкой на рукаве.

Перед смертью мужик кричал, что он не дружинник и забрёл сюда случайно.

– Я не активист! – доказывал мужик перед тем, как захлебнуться кровью.

Милиционеры вообще ничего сказать не успели. Марсель резал им шеи так быстро, что они умерли почти беззвучно, если не считать предсмертными звуками бульканье и слабые, протяжные хрипы.

С мужиком вот едва промашка не вышла. Красная его повязка до крайности удивила Марселя. Он и понятия не имел о том, что милицейские возродили дружину.

Марсель замешкался на долю секунды. И едва не упустил добычу.

Мужик завопил истошно и заметался по коридору. Едва не убежал!

С трудом нагнал его Марсель и исполосовал кухонным ножом.

И тут только заметил, что здорово перепачкался кровью.

«Ё-моё!» расстроился Марсель.

В таком виде на улицу не выйдешь. То есть, выйти-то можно, но далеко уйти – вряд ли. Как бы ни были люди глупы и нелюбопытны, но на прохожего, который в крови по уши, внимание обратят.

Марсель решил дождаться какого-нибудь посетителя и аккуратно раздеть его, по возможности избегая резни.

«Задушу» решил Марсель. «Лишь бы размер одежды был подходящий».

И тут он услышал слабый шорох, доносившийся из дальнего конца коридора.

Марсель мягким и неслышным кошачьим шагом двинулся на звук.

Коридор шёл изгибом и упирался в тупик. Полутёмный аппендикс этот огорожен был решёткой. Стальные, прочно сваренные прутья шли от пола до потолка.

Посередине этой стальной ограды установлена была решётчатая же дверь, укреплённая металлическими полосами. Дверь была заперта на большой амбарный замок.

За решёткой на деревянном топчане сидел, поджав ноги, мужик и испуганно смотрел на Марселя.

– За политику сидишь? – строгим голосом спросил его Марсель.

– За неё! – с готовностью подтвердил сиделец. – За неё самую! Жену ножом полосонул!

Марсель обмерил взглядом мужика.

– А обувь у тебя какого размера?

– Сорок два, – растеряно произнёс сиделец, не понимая ещё, куда клонит этот страшного вида человек с ножом в руках.

– Где ключ? – продолжал допытываться Марсель.

«Неужто выпустит?»

– У Володьки Чубарова, участкового нашего! – радостно воскликнул сиделец. – Он в третьем кабинете сидит, на месте должен быть!..

– Не сидит, а лежит, – поправил его Марсель.

– Опа, – растеряно произнёс мужик.

И погрустнел.

Марсель, пока искал ключ, перемазался в крови ещё больше. Правда, по счастью, рукава он заранее закатал и рубашку кровью не испачкал. Разве только несколько маленьких капель, совсем незаметных…

– Вот!

Марсель открыл дверь и сразу прихватил оробевшего мужика за шиворот.

– Выходи!

Мужик на ватных ногах пошёл вслед за Марселем к выходу.

– Стой!

Освобождённый послушно встал.

Марсель наклонился и подёргал его за брючину.

– Штаны у тебя грязные. Не следишь за собой. А ещё пролетарий!

Мужик сжался и попытался отступить на шаг.

– Стой на месте, жертва империализма! – скомандовал Марсель. – Куртку и рубашку оставляешь себе. Штаны и ботинки отдаёшь мне. Быстро!

– А как же я,.. – начал было освобождённый пролетарий, но быстро осёкся и послушно начал раздеваться.

– Если не хочешь окровавленное одевать, – пояснил Марсель, снимая брюки, – то по улице в трусах побежишь. Ты гегемон, тебе стесняться нечего.

Марсель сорвал какой-то листок с доски объявлений, что висела в коридоре, и бумажным уголком попытался вытереть кровавые пятна на ногах.

«Насквозь пропитала, сволочь!»

Развернул листок и прочитал с выражением:

«Сотрудники милиции в своей работе должны руководствоваться законами Российской Федерации, защищать права граждан…»

Смял листок.

– Буржуйская пропаганда! Опричники капитала!

– Вот, – тихо сказал освобождённый, протягивая брюки и ботинки. – Ботинки это… Не чистил давно…

– Сойдёт! – ответил Марсель.

От брюк Марселя мужик в ужасе отшатнулся.

– Революцию в белых перчатках не делают! – строго сказал ему Марсель.

И добавил:

– Будут следователи спрашивать – расскажи им о пролетарской армии. Так и скажи: народные мстители расправились с эксплуататорами. И ещё…

Марсель с трудом натянул брюки.

«А поправился я в приюте. Раньше всё было в пору. А теперь вот в талии давит!»

– Принеси ручку из третьего кабинета. Я туда не пойду, а то опять кровью измажусь.

Мужик шариковую ручку искал минуты три, издавая время от времени тяжёлые, утробные хрипы. И, в конце концов, проблевался в кровавую лужу.

– Слабак! – решил Марсель и бросил листок на пол. – Хотел листовку написать…

– Ладно, – крикнул он мужику, – пиши прямо там, на обоях!

– Ы-ы! – промычал освобождённый в ответ.

– Армия освобождения, – продиктовал Марсель. – Да здравствует народная демократия! Смерть эксплуататорам! И восклицательные знаки не забудь где надо поставить.

Он выждал ещё минут пять, пока мужик дрожащей рукой выводил лозунги на стенах (ручка вскоре писать перестала, но, по счастью, раздобыл освобожденный огрызок синего карандаша).

– Ну, пока! Не давай себя в обиду, рабочий человек!

Мужик выбежал из опорного пункта минут через десять после Марселя. Из одежды до пояса был он прикрыт лишь трусами, но на полунаготу свою не обращал освобождённый никакого внимания.

Смотрел он прямо перед собой стеклянными глазами, и бормотал непрестанно что-то невнятное себе под нос. Покрытые бурыми пятнами полы куртки развевались по ветру и часто хлопали голубиными крыльями.

К груди мужик прижимал брюки, подаренные ему освободителем.

Вагоны с серой, скопившиеся на подъездных путях, загорались один за другим.

Вильгельм бежал вдоль состава, бросая зажигательные бомбы.

Густой, тяжёлый, удушливый дым повалил от горящих вагонов и, подхваченный ветром, чёрным языком потянулся в сторону Новогиреево.

«Шесть, семь, восемь, девять» считал вагоны Вильгельм.

Словно когтями царапнуло по горлу. Вильгельм закашлял. Пригнул голову и побежал подальше от вагонов.

На пути ему встретился ещё один состав, с цистернами.

«Нефть, тяжёлые… Не то! Не то!»

Метров через сто пошли цистерны с лёгким топливом.

«То!»

Оставшиеся бутылки он потратил на цистерны. И еле успел отскочить от оранжевого драконьего пламени.

«Если повезёт – скоро рванут. Тогда всей станции крышка!»

Он поднырнул под вагонами стоявшего на соседних путях состава, перекатился через рельсы, сбежал с насыпи, перепрыгнул через неширокую канаву – и побежал в сторону Кусковского парка.

И успел отбежать от путей метров на триста.

Объятые пламенем цистерны лопнули и над железнодорожными путями взметнулись огромные оранжевые шары.

Взрывная волна догнала Вильгельма и резким толчком в спину опрокинула на землю. Выгоревшая на солнце рыжая трава сомкнулась над ним.

Тяжёлый звук разрыва смял воздух и сброшенные с деревьев птицы заметались над оглушённым парком.

Туча, разбрасывая тёмные крылья, поднялась к небу.

Солнечный свет померк.

«Уходи, уходи…»

Вильгельм, пошатываясь, поднялся и, пригнувшись, побежал зигзагами к деревьям.

Зигзагами он бежал не потому, что уходил от погони или запутывал следы. Никто за ним не гнался. Да и едва ли кто-то на станции смотрел сейчас в его сторону.

Зигзагами он бежал потому, что болела невыносимо и кружилась голова. И бежать по прямой он просто не мог.

Вишняков остановился.

– Всё, дальше я тебя не проведу!

Охрану на входе они миновали относительно легко. Кажется, один из сотрудников в штатском попытался их остановить… По крайней мере, сделал шаг навстречу Лису.

Но Вишняков остановил его. Сделал это слишком поспешно… И разговаривал с сослуживцем как-то нервно, на повышенных тонах.

«Не нужно самодеятельности! Сомов знает обо всём!»

Лис стоял в стороне и улыбался сконфуженно.

«Я тут ни при чём» говорил он, обращаясь к стоявшим у входа милиционерам. «Все вопросы к сопровождающему. Он договорился с руководством. Я прикомандирован…»

Вишняков схватил его за локоть и потащил за собой.

– Если с моей семьёй что-нибудь случится, – повторял полковник, – я тебе всё припомню. И учти, ты отсюда не выйдешь! Не выйдешь!

Лис согласно кивал в ответ.