Текст книги "Созвездие Волка"

Беляк вышел из машины, обошёл её, открыл багажник. Покопавшись, нашёл ящик с инструментами. Отобрал отвёртку подлиннее.

Открыл переднюю дверь, левой рукой придержал выпавшего было из кабины пассажира. Ладонью правой руки сжал поплотней рукоятку отвёрти.

«Только бы не вспотела!.. Кость надо сразу пробить, иначе очнётся, кричать будет».

Резким ударом всадил отвёртку в висок.

Парень вскрикнул, но очень слабо и приглушённо. Сознание покинуло его прежде, чем успел он ощутить короткую боль.

Он подался вперёд и тут же ослаб, обмяк.

Кирилл выдернул отвёртку и вытер её о пиджак убитого.

Положил отвёртку в ящик, закрыл багажник.

Когда затаскивал убитого в кусты, что разрослись густо и почти непроходимо у самой площадки, то услышал так и не выключенный по недосмотру телефон. Кто-то звал погибшего.

Сам не зная, зачем и по какой причине, нарушая все меры безопасности, будто в трансе, в отуплении – потянулся Беляк за этим, совсем ненужным ему телефоном убитого им человека.

И вздрогнул невольно, услышав в трубке раздражённый женский голос:

– Коля, сколько тебя ждать можно? Ты час назад должен был меня встретить. Я тебя час под дождём прождала! Сам предложил в клуб пойти! Чтобы я ещё раз!..

Беляк бросил трубку на землю. И топтал каблуком до тех пор, пока синий экран, мигнув, не погас.

– Невезучий ты! – обратился Беляк к покойнику. – Не было бы заданием таким важным, так отделался бы сотрясением мозга. И мне легче было бы. А тут… Руби концы, как говорится. Хорошо хоть, помер аккуратно, салон не запачкал. Ладно, лежи уж…

Затащив труп подальше в заросли, вернулся Беляк к машине.

И ту понял, что совсем он плох стал и нервы впрямь расшатались у него до крайности.

Он забыл закрыть машину!

Пока он труп таскал, она так и стояла на площадке с открытыми дверями.

Что уж про сигнализацию говорить, если уж он даже двери забыл закрыть.

«Болван!» отгругал себя Беляк. «Тупица! Вот ведь растяпа! А если б угнал кто? Опять в город возвращаться? И опять…»

Он вздрогнул, представив, как пришлось бы ещё один труп тащить куда-нибудь в канаву.

«Надоело всё… Господи!»

Он выехал с площадки. И долго колесил ещё по глухим подмосковным дорогам.

Нет, не заметал следы. Зачем?

Никто его не искал. Ни от кого он не прятался.

Просто надо было успокоиться. Придти в себя.

К трём часам ночи добрался он до кольцевой дороги.

Сердце успокоилось. Бесцельная езда закончилась.

Нужно было выполнять следующую часть операции.

Беляк ехал в гаражный комплекс, что расположен был на востоке Москвы, недалеко от Измайлово.

Там, в арендованном через посредника гараже ждали его новые автомобильные номера. Заранее вписанные в спецталон, запрещающий досматривать автомобиль Федеральной службы безопасности.

Что ж, документы прикрытия их контора готовить умеет!

Жаль, что фээсбешники этого не оценят.

А Управление, конечно, им об этой мелочи не расскажет.

И в очередной раз прикроет широкой своей спиной.

«С такой конторой не пропадёшь!» подумал Беляк.

На душе стало совсем легко и радостно. Государство же за спиной, не гопники, в самом деле. Там знают… всё знают, как лучше… Иногда и так лучше…

Говорят же, что война идёт. На войне убивают. Кто скажет, что это неправильно?

«Правильно» прошептал Беляк.

И прибавил скорость.

Солнечный летний день был в самом разгаре, но в этом кабинете было темно и по-осеннему прохладно.

Рудневу даже показалось на мгновение, будто тянет откуда-то запахом погребной сырости, но именно – показалось, потому что такой запах уж явно не соответствовал бы роскошной обстановке кабинета, где светло-коричневый мрамор мозаичных стен удачно сочетался с яркостью и византийской пышностью золотисто-зелёного декора, а мебель тяжеловесным величием своим напоминала отнюдь не офисные гарнитуры эпохи новорусского капитализма, а, скорее, солидные бюро преуспевающих европейских буржуа золотого девятнадцатого века.

Генерал-майор ФСБ Руднев, который считал себя вполне обеспеченным и даже отчасти знакомым с роскошью человеком, совершенно потерялся в этом величии, исчез и растворился в слепящем свете имперского золота, и казался самому себе таким маленьким, слабым и жалким, что избегал он смотреть в зеркальные панели, которыми украшен был камин, устроенный в декоративной нише кабинета.

Не хотел он видеть своё отражение. В отражении он был лилипутом.

И всё-таки… Не погребной запах, нет! Руднев, конечно же, не более чем на мгновение мог спутать запах этот с духом сырого погреба. Это был иной запах сырости.

Так пахнет кондиционированный и профильтрованный воздух, который давно уже не разбавляли воздухом с улицы.

Руднев сразу обратил внимание на то, что стены кабинета – глухие. Ни одного окна.

Не сразу можно было понять, как же проветривается этот кабинет, герметичностью своей похожий на бункер.

И только по едва слышному шелесту продуваемой по вентиляционным каналам фильтрованной, обогащённой кислородом и очищенной от пыли газовой смеси можно было догадаться, что где-то за декоративными панелями спрятаны воздуховоды кондиционеров.

Но искусственный, безжизненный и даже по самой совершенной технологии осушенный воздух нёс с собой неотвязный, надоедливый, тревожный запах подземной сырости.

«Могилы!» догадался Руднев и вздрогнул.

Человек, сидевший напротив него за столом, оторвался от экрана компьютера и посмотрел на Руднева с тревогой и недоумением.

– Плохо себя чувствуете, генерал? – хриплым и заметно подрагивающим голосом спросил владелец кабинета.

Руднев откашлялся.

– Горло с утра побаливает. А тут как будто влажно… Уборку недавно делали?

Руднев попытался улыбнуться. С улыбкой ничего не вышло. Уж очень сильное волнение охватило его. И ещё – досада.

Сначала начальник управления позвонил, потом – из администрации президента. И, будто сговорившись… Или – не будто, а впрямь сговорившись, потребовали, чтобы, бросив все дела, ехал он срочно на встречу с этим… Как его зовут-то?

Кажется, какой-то крупный чин из администрации президента. Но привезли-то его не на Старую площадь. Хоть дом этот рядом с Кремлём и, похоже, связан коммуникациями с комплексом зданий на Старой площади, но стоит особняком, в глубине административного квартала.

Подъезд без вывески, кабинет без таблички. К этому Руднев привык. В разных организациях приходилось бывать. В таких, например, чьи названия только цифрами и обозначаются. Или вообще – в конторах без названий. Всякое бывало…

Но так, чтобы посреди рабочего дня, накануне ответственного совещания – лететь, сломя голову, на вызов неизвестно кого… Нет, такого ещё не было!

«Хоть бы представился для приличия» с обидой подумал Руднев. «Чего в секретность играешь? Мальчишка я тебе, что ли? Ты бы ещё маску одел и чёрный плащ! Цирк, ей-богу!»

Такими вот иронично-раздражёнными мыслями пытался генерал подбодрить самого себя. Но бодрости не было.

Была тревога. И с трудом уже скрываемая дрожь.

– С пропуском проблем не было? – всё тем же хрипловатым, будто со старой, виниловой пластинки звучавшим голосом спросил человек за столом. – Охрана сразу пропустила?

– Сразу, – коротко ответил Руднев.

Хотел ещё добавить, что обыскивать на входе в здание было ни к чему, не врага же звали. Но добавлять ничего не стал.

Человек с полминуты неотрывно смотрел на генерала. Не сверлил, а, скорее, ощупывал взглядом. Рудневу даже показалось, что странный человек этот проверяет мысленно его карманы. Выворачивает наизнанку.

«А потом вывернет меня» подумал Руднев.

Он слегка подался вперёд и поправил мундир.

«Какой же взгляд-то у тебя… нехороший».

– Мирагин Игорь Игоревич, – представился человек за столом. – Сотрудник администрации президента. Наше подразделение курирует деятельность органов госбезопасности.

Человек замолчал.

«А руки не подал» отметил генерал. «И из-за стола не встал. Серьёзный мужчина, ничего не скажешь. Как говорится, без церемоний и сантиментов…»

Генерал понял, что теперь самое время представиться ему. Хотя, наверное, это излишне, хозяин кабинета и так знает о нём всё или почти всё, но – порядок есть порядок.

– Руднев Олег Михайлович, генерал-майор Федеральной службы безопасности.

– Очень приятно, – с равнодушием компьютера произнёс Мирагин.

Он даже для вида не улыбнулся и наклонил голову в ответ на представление.

Впрочем, обиды у Руднева уже не было. Обострённый и отточенный за долгие годы службы бюрократический инстинкт подсказывал ему, что этот человек за столом, хоть формально и не является его начальником, но всё же может, имеет право давать генералу руководящие указания, которые надо будет выполнить.

Или, по крайней мере, с готовностью принять к исполнению.

Этот тот человек, который может потребовать от генерала преданности, исполнительности и лояльности. Не попросить, а именно потребовать.

И надо будет проявить преданность, исполнительность и лояльность.

Или, по крайней мере, продемонстрировать. Убедительно продемонстрировать!

Иначе будет плохо.

– Это я пригласил вас для беседы, – продолжил Мирагин. – Вы заметили, что находитесь не в основном корпусе?

– Заметил, – ответил Руднев.

– Здесь удобней, – пояснил Мирагин. – Разговор чрезвычайно важный и конфиденциальный. Обмен информацией в данном случае лучше проводить…

Он замер на секунду.

– …В особом помещении. Это мера безопасности.

Мирагин согнутым пальцем легонько стукнул по лежавшему перед ним на столе блокноту.

– Особая мера безопасности, которая соответствует уровню секретности тех данных, которыми я с вами хотел бы поделиться.

«Вот как?!» удивился Руднев. «А не просто так ведь поделиться… Сам кое-что выпытает для начала».

И в подтверждение этой мысли Мирагин спросил:

– Хотелось бы от вас узнать, генерал, как продвигается расследование убийства Осипова? Вам ведь передали его дело?

– Я не уполномочен,.. – начал было Руднев, но был сразу же остановлен.

– Я вас уполномочиваю, – неожиданно повысив голос, жёстким тоном произнёс Мирагин. – Вы и в моих полномочиях сомневаетесь? Мы можем пойти официальным путём, но это вызовет ненужный шум и вам от этого будет только хуже. Прошу вас ответить на мой вопрос.

«Не надо на рожон лезть» решил Руднев. «Он через начальство до меня доберётся. А мужик, похоже, серьёзный. С ним лучше сотрудничать».

– Пока ничего особенного, – с подчёркнутым спокойствием и даже некоторым равнодушием ответил Руднев. – Обычная следственная рутина: опрос свидетелей, отпечатки пальцев, проверка контактов и деловых связей покойного…

И тут Мирагин рассмеялся. Коротким, ядовитым и обидным смешкой.

«Что это он?»

Руднев недоумённо закрутил головой.

– Деловые связи? – переспросил Мирагин. – Генерал, да вы, видно, шутник. Или считаете меня недостаточно информированным человеком.

Он вытянул руку и потряс перед носом опешившего генерала сухим, скрюченным пальцем.

– Вы и есть главный контакт Осипова, генерал! Его деловой партнёр, сообщник и временами даже собутыльник. Себя проверяете, Олег Михайлович? Свой кабинет уже обыскивали? Себя на допрос вызывали? И какую меру пресечения для себя думаете выбрать?

Руднев, потрясённый услышанным, молчал, наклонив голову, чтобы не заметил Мирагин испуг в его глазах.

Тому, впрочем, в глаза не надо было заглядывать. Он и так прекрасно чувствовал смятение генерала.

Мирагин раскрыл блокнот и скучным бухгалтерским голосом прочитал:

– Десять поставок в Афганистан. Шестнадцать в Судан. Четыре на Шри-Ланку. Двенадцать в Анголу. Шесть в Албанию. Три в Ирак. Девять в Колумбию. И это только за последние полгода. Есть и другие данные, но за ними в архив надо лезть. Последние два пункта самые интересные. В Ирак от вас ушли ПЗРК. В Колумбию мины и стрелковое оружие. В том числе крупнокалиберные пулемёты. Интересен и пункт с Афганистаном. Вы пытались порошок «три девятки» кинуть албанцам. Порошок получили в уплату за оружие, да вот с реализацией промашка вышла. Албанцы сначала согласились. Потом на попятный пошли. А после Ирака и Колумбии ваших деловых партнёров отстреливать начали, генерал. Осипов ведь не первый? Просто раньше пешек с доски убирали, а теперь вот ферзей с королями едят. Королей по правилам есть нельзя, но убийцы наши, похоже, плевали на правила. И никого не боятся. Странные люди, генерал, не правда ли?

Руднев не ответил. Он сжал губы, словно боялся ненароком проронить неосторожное слово, и сидел без движения, с бледным восковым лицом.

– Тяжело с вами, силовиками, – сказал Мирагин.

И улыбнулся – краешками губ.

– На слух плохо воспринимаете. С бумаги предпочитаете работать. Бумагам доверяете. Понимаю, сам бюрократ. Вам ведь начальник управления не говорил, куда именно вся информация по сделкам стекается? Кто лампасы ваши прикрывает? Кто ваш совсем не маленький бизнес страхует?

«Разводка?» с тревогой думал Руднев, стараясь смотреть только прямо перед собой, чтобы ненароком не встретиться взглядом с этим загадочным и опасным бункерным человеком. «Это он? Тот, кто курирует поставки? Представитель администрации? Или хорошо информированный провокатор, который на испуг берёт? Звонок был от руководства. Руководство в курсе… Это не может быть человек со стороны, не стали бы меня так подставлять. Но всё же…»

– Ладно, – продолжил Мирагин.

И подвинул ближе к Рудневу лежавшую на краю стола чёрную кожаную папку.

– Даю вам три минуты. Больше не могу, времени нет. Вам хватит трёх минут, чтобы понять, с кем вы имеете дело. Просмотрите папку и верните мне. Потом я буду задавать вопросы.

Генерал с демонстративно равнодушным видом просмотрел сброшюрованные листы распечатанных прослушек, взглядом пробежал по аккуратно подшитым, подобранным строго по датам копиям накладных и инвойсов. Особенно заинтересовали его оригиналы расписок.

«Оригиналы! Ничего себе…»

Здесь он сыграть роль равнодушного читателя уже не смог. Невольно зацокал языком.

Ещё в папке были оригиналы платёжных поручений.

Это было даже интересней расписок.

А ещё – распечатки подтверждений по банковским переводам. Генерал заметил, что все суммы и данные по реквизитам получателей подчёркнуты жёлтым маркером.

А в самом конце подборки подшит был конверт с фотографиями.

Фото из серого конверта генерал доставал уже заметно подрагивающими руками.

На первой же фотографии был он. Вместе с Сахновским. И ещё какая-то девица рядом… Не запомнил её имени.

Сахновскому тогда целый выводок на яхту привезли.

Прошлым летом катал его купец на яхте по Средиземному морю.

На фотографии и дата пропечатана: «15 июня».

Да, в тот день стояла яхта возле острова Корфу. Снимали, похоже, с берега. Через телеобъектив.

«Впрочем, что тут удивительного?» немного успокоившись, подумал Руднев. «Можно было этого ожидать. Конечно, не только мы пасём. И нас пасут. Каждый Каин своему брату сторож…»

Генерал захлопнул папку и передвинул её ближе к Мирагину.

– Здесь не всё, как вы понимаете, – не удержался от намёка Игорь Игоревич. – Смотрю, фотографии вас взволновали? Так это не повод для волнения. Григорий Константинович для нас такой же сотрудник как и вы. Так что я воспринимаю это просто как встречу двух друзей. Тем более друзья встречаются регулярно.

Он подхватил папку кончиками тонких пальцев и бросил в ящик стола.

– Так можем откровенный разговор начать?

– Можем, – подтвердил генерал.

Мирагин откинулся на спинку кресла и молитвенно сложил ладони у груди.

– Знаете, кто убрал Осипова?

Руднев покачал головой.

– Не можем зацепиться. Ни одна ниточка не тянется.

– Вот оно что! – воскликнул Мирагин и сцепил пальцы в замок.

Голос его показался Рудневу торжествующим, будто именно такого ответа он ждал и именно эти слова желал услышать.

– Не зацепитесь… А ведь вы и информаторов своих опросили? И агентуру подключили?

Руднев кивнул в ответ.

– А результатов, между тем, никаких. А их, похоже, и не будет генерал. Не будет до тех пор, пока я не помогу вам. А вы, в свою очередь, не поможете мне. Тогда результаты будут, уверяю вас.

– Вам не думали, генерал, что все ликвидации ваших торговых контрагентов осуществляет одна и та же, работающая исключительно по этому проекту, глубоко законспирированная и совершенно автономная, я бы даже сказал, абсолютно изолированная от всех ненужных контактов группа ликвидаторов, которая пользуется поддержкой весьма влиятельных государственных структур?

Мирагин прикрыл глаза, ожидая ответа генерала.

– Мы бы знали,.. – неуверенно начал Руднев.

С неожиданной энергией Мирагин вскочил и отошёл к камину. Он замер ненадолго, протянув вперёд руки, словно пытался согреться у невидимого огня. Затем подошёл к столу и сел на стул рядом с Рудневым.

– Вы не все фигуры на доске видите, генерал, – произнёс он свистящим шёпотом. – И клетки на доске не все видите. Против вас играют очень сильные фигуры играют, а вы их не замечаете. Это не упрёк, Олег Михайлович. Нет! Я и сам фигуры эти до поры до времени едва различал, хотя уровень моей информированности повыше, чем у вас. Ко мне информация многими потоками поступает, и информаторы люди весьма осведомлённые, но ведь и этих данных было недостаточно для качественного и полноценного анализа ситуации. Уж очень закрытая структура нам противостоит.

– А вот теперь, – продолжал Мирагин, – ситуация немного изменилась. Началось шевеление, копошение в темноте. Наши противники себя обнаружили. Не могли не обнаружить! По всей видимости, затевают они что-то грандиозное, и такой масштаб работ выдаёт их.

– Поясните подробней, – попросил генерал. – Я слаб в истолковании намёков.

– Можно и подробней, – согласился Мирагин. – Два года назад распоряжением руководства страны было создано Управление специальных стратегических мероприятий. Прошу не путать с УСМ в вашей епархии. Это отдельная организация, к вашей конторе отношения не имеет. Формально Управление подчиняется первому лицу, но оперативно, а, по факту, и на уровне стратегических решений контролируется вот этим высокопоставленным лицом…

Мирагин вынул из кармана пиджака и показал генералу фотографию. Держал он фото не более секунды и сразу же быстро спрятал в карман.

Жест этот выглядел необычно поспешным и суетливым для этого холодного, как арктическая рыба чиновника, который до того момента и говорил вяло, мерно выбрасывая в воздух бесцветные слова, и двигался заторможено, словно боялся неосторожным движением всколыхнуть ледяную кремлёвскую воду.

Боялся, но страх перед человеком, изображённым на фотографии был сильнее всех прочих страхов. Руднев видел: Мирагин боится даже картинки. Будто сам дьявол на фото!

Боится имя упомянуть. И сдержать не может свой страх.

«Кого боятся – того ненавидят» подумал Руднев. «Вот, оказывается, какой конфликт назревает!»

Мирагин пожевал губами, будто проглотил что-то кислое, и, глянув на генерала исподлобья, произнёс:

– Человек этот нами, естественно, не контролируется. И структуры, ему подчинённые, находятся вне сферы нашего влияния. Сложно с ним вопросы решать, генерал…

– С какой целью создавалось Управление? – спросил Руднев. – И почему нам… то есть мне ничего о нём не известно? Это ведь силовая структура, целое управление! И никакой информации!

– В том-то весь и смысл его существования, – ответил Мирагин. – Решение задач угрожаемого периода…

Генерал, не выдержав, фыркнул, весьма непочтительным образом прервав высокопоставленного собеседника.

– Не понимаю, Игорь Игоревич! У нас что, война с кем-то планируется? Это же сугубо военный комплекс задач: боеготовность, мобилизация, диверсии на территории противника. Это всё решается в связке, в комплексе и относится, скорее, к компетенции министерства обороны, с нашим посильным участием. ГРУ, ФСБ – я ещё понимаю. Но зачем ещё какое-то управление, которое настолько засекречено, что ни о какой связке и решении оборонных задач речи быть не может. Против серьёзного противника управление не сработает, я сразу могу сказать. Будь у них серьёзная военная структура – мы бы знали об их существовании. Значит, это сугубо диверсионная, спецназовская организация. А для чего тогда ГРУ? И мы? Зачем дублировать, да ещё и скрывая от нас? Неужели собираемся вести секретную войну против Зимбабве?

– Нет, – нервно поджав губы, выдохнул Мирагин. – Против России.

– Опять не понял, – тихо прошептал опешивший и совершенно запутавшийся Руднев. – Это… я не понимаю… Как?

– Вы меня перебиваете, – назидательным тоном произнёс Мирагин. – Слушайте внимательно и всё поймёте. Легенду, которую слили высшему руководству страны при создании Управления, я подробно пересказывать не буду. Ничего интересного: организация с высшим уровнем конспирации для проведения диверсий на территории потенциального противника в угрожаемый период с целью тотальной дестабилизации обстановки и снятия угрозы военных действий непосредственно против России. И так далее! После анализа сложившейся ситуации мы пришли к однозначному выводу: это не более, чем легенда. Фальшивка! Управление изначально создавалось под контролем транснациональных корпораций для реализации сценария мягкого перехвата власти в нашей стране. Инициаторами создания Управления, его руководителя и покровителями стали те представители силовых структур, чьё личное состояние достигло критической отметки, после прохождения которой настоятельно требуется процедура быстрой легализации на Западе с предоставлением соответствующих гарантий. Кто может дать такие гарантии, вы догадываетесь. Не мы, это точно! Денежки у них тёмные, потоки мутные. Вы такую ситуацию представляете. Но денег этих стало много. Очень много! Их давно уже нельзя хранить в кубышках. Распирает кубышки. И в оффшорах гонять нельзя до бесконечности. К тому же, возможности оффшоров не беспредельны. Такие большие деньги нужно легализовать и инвестировать в открытые, масштабные и юридически чистые проекты на Западе. На этой основе, как мы предполагаем, и возник сговор между высокопоставленными чиновниками из силовых структур и представителями западных политических и деловых кругов, имеющих достаточно влияния для положительного и оперативного решения вышеозначенной проблемы. Но взамен партнёры поставили руководству управления две задачи, от решения которых будет зависеть успешность взаимодействия по отбеливанию нажитого нелёгким разбойным трудом капитала. Первая задача: доказать полную и безусловную лояльность. Эта задача выполняется сейчас, и довольно успешно. Вторая задача, к решению которой управлению уже, скорее всего, приступило: проведение ограниченной диверсионно-террористической операции на территории России, которая приведёт к массовым беспорядкам в центральном мегаполисе и наглядно покажет руководству страны всю иллюзорность так называемой «стабильности» и организационную слабость так называемой «вертикали». Речь идёт о демонстрации возможностей, не более того. Силовой переворот никто не планирует. Похоже, это будет «мягкая революция» с ограниченным кровопусканием и последующим шантажом. Один-два дня коллективного безумия – и морально сломленное руководство страны пойдёт на некоторые уступки. Возможно, даже на досрочные выборы, которые пройдут в обстановке подлинной многопартийности и демократического плюрализма.

– Вот так, – продолжил пояснения Мирагин. – Живём мы в своём мирке, общаться с народом разучились и контроль над ситуацией потерять действительно можем. Честно признаться, так власть наша базируется на привычке народа подчиняться и не задавать лишних вопросов. Люди, по счастью, забыли уже о перестроечных митингах, «живых кольцах», концертах на баррикадах, массовых драках с ОМОНом и прочих всенародных демократических праздниках. Воздух свободы улетучился и больше не пьянит. Народ побуянил немного, погулял, пошумел, помог нам придти к власти и организовать удобную нам торговую площадку, а потом послушно вернулся в привычное стойло и занялся привычным своим делом: стал обустраивать свои каморки, зарабатывать свои гроши и растить потомство для стойла. А мы расслабились! В последнее время мы очень сильно расслабились! Мы думали, что так будет всегда. Мы подумали, что все опасности миновали, и стабильность можно поддерживать неограниченно долго. И при минимальных затратах. Но кое-кто считает, что наша торговая площадка слишком закрыта для влияния извне. И этот «кто-то» не прочь снова праздник устроить. А революция, пусть даже иллюзорная, пьянит сильнее водки. Что думаете по этому поводу, генерал?

– Да у нас… тихо всё, – осторожно возразил генерал. – Благодать и процветание. Откуда смуте взяться? На пустом месте…

– На «Титанике» тоже всё было тихо, – ответил Мирагин. – И жизнь там была сытая и стабильная… до встречи с айсбергом. И в январе 1917 года в России тоже революцию не ждали. Готовились к весенне-летней кампании, военные планы с союзниками обсуждали. Царь-батюшка в ставку собирался. Оружие на фронт стало поступать в достаточном количестве. К наступлению готовились, к победе. И положение с продовольствием было стабильное. В России посытней была жизнь, чем в Германии и Австро-Венгрии. Война российские губернии не трогала. Булочные работали, магазины, рестораны. Главные смутьяны в эмиграции сидели. У думцев власти не было никакой, разогнать их можно было в любой момент. Тем более, было за что. Какая уж тут революция? И близко её нет, и быть не может. Однако – произошла. Может, не там мы революцию ищем? Не смутьяны и психопаты планируют революцию. Они лишь исполнители. Боевой отряд «полезных идиотов».

– Так что, – с удивлением произнёс генерал, – у нас «оранжевые» теперь в погонах ходят? Не там ловили, стало быть? Прозевали настоящую угрозу?

– Мозговой центр революции – не в толпе, – ответил Мирагин. – Он всегда там, наверху. Высоко и далеко… Ладно, к нашим делам вернёмся. К первой задаче, о которой я упомянул.

«Вот теперь он скажет мне, для чего я нужен ему» подумал Руднев. «И постарается подставить под удар. Я его насквозь вижу. Ничего о нём не знаю, о планах его ничего не знаю. Но вижу, вижу бледного этого человечка насквозь. Заманит, затащит в тупик, в закоулок. А сам останется в стороне…»

Отчего-то ещё, совсем некстати, вспомнил генерал о выкопанной вкривь и вкось строителями-гастарбайтерами на подмосковной его даче траншее под водопроводную трубу для бассейна. Траншее, которую приказал он закопать, место выровнять и укрыть дёрном. И которую хмурые работяги-азиаты до выходных так и не закопали. А ночью дождь был, и траншея та, наверное, теперь водой до краёв полна.

«Устроили мне арык на даче!» разозлился Руднев. «Приеду – головы поотрываю!»

– Первая задача, – задумчиво произнёс Мирагин. – Слушаете меня, генерал?

Руднев поспешно кивнул в ответ и открыл было портфель…

– Никаких записей, – предупредил Мирагин.

Олег Михайлович защёлкнул замок портфеля.

И, оправдываясь, заметил:

– Я так, тезисно хотел… Возраст уже не тот, чтобы всё запоминать. У меня записи всегда под контролем!

– Придётся запоминать, – сказал Мирагин. – Те люди, против которых вам придётся работать, своё дело знают не хуже нас с вами. И, похоже, даже лучше, коль они нас пока обыгрывают. Так что запоминайте… Та группа, изолированная киллерская группа, о которой я вам говорил. Управление имеет несколько таких групп, и ни одну из них выявить мы пока не смогли. Можем только предположить, что формируют их из бывших бойцов армейского спецназа. Почему именно армейского? Там солдаты-срочники и офицеры, которых жизнь помотала по горячим точкам. А возвращаться им часто некуда. Неприкаянные души… Опыт у них есть, хладнокровие, профессионализм. А у кого-то и криминальные подвиги за плечами. Есть и те, кто в розыске находится. Ещё со времён чеченской войны. Этот контингент – самый удобный. Военно-криминальный и тот, что в розыске. Считайте, что ни родных, ни друзей у них нет. Изгои – хорошие исполнители. Не подобраться к ним, контакты не нащупать. Живут, скорее всего, на съёмных квартирах и по чужим документам. Возможно, есть у них и документы прикрытия. В том числе и от вашей конторы. Зная возможности Управления, можно и это предположить. Делают своё дело, исчезают, потом получают новое задание и новую легенду прикрытия. Снова клиента отстреливают и уходят. Как же поймать их, Олег Михайлович?

– Таких на живца ловят, – уверенно ответил Руднев. – Если не знаешь, где человек живёт, как его зовут и кто он вообще такой, то один способ есть с ним познакомиться: найти то место, куда он обязательно придёт. А дальше дело техники: наружка его принимает, сопровождает, фиксирует на камеру, устанавливает контакты.

Мирагин улыбнулся неожиданно широкой, растянувшей белые губы улыбкой, отчего на мгновение стал похож на самодовольного, преисполненного важности лягушонка, чудесным образом узнавшего верный способ уничтожения опасной и надоедливой болотной цапли.

– Это хорошо, – мягким, задушевным голосом произнёс Мирагин. – Вот тут мы и переходим к первой задаче Управления. Им нужно продемонстрировать свою лояльность и эффективность. И они это делают с пользой для своих зарубежных партнёров. А ваши торговые контрагенты, генерал, как на грех забрасывали крупные партии оружия в те страны, с которыми у Запад, в особенности – у Америки, крайне плохие отношения. Понимаю, хотелось больших и быстрых денег. Всё и сразу! Так? И чтобы расчёты были без лишних формальностей. Например, простым афганским бартером. Но только в Афганистане сидят американцы. И в Албании – они же. Ваши партнёры вышли на албанцев, албанцы информацию слили американцам. Ваши друзья влезли на запретную территорию, генерал. И очень разозлили трейдеров, которые сидят на афганском трафике. Помните, генерал, на правительство какой звёздно-полосатой страны работают эти трейдеры? А последняя поставка в Колумбию? Вы же этим красным из джунглей переправили ПЗРК! За такие наглые выходки целые страны наказывают, не то что отдельных коммерсантов! Ваши друзья, видно, решили за вашей спиной отсидеться. Не вышло! Кое-кто приказал своим российским друзьям ликвидировать вашу группу. Это удобно: уничтожить можно и на территории России, чужими руками, заодно проверить возможности новых друзей. Ликвидация вашей группы идёт по этой схеме. Осипов приезжал на переговоры с директором института Семенко, который работал по оборонной тематике. Это же ваша идея была: кинуть иранцам предложение по системам наведения для ракет средней дальности? Напрямую продавать нельзя, институт можно под санкции подвести, а вот через ваших «чёрных» торговцев – можно. Я ведь с самого начала был в курсе вашей сделки. Но теперь она. похоже, как минимум – откладывается. Осипова не зря именно в здании института убили, именно после переговоров и с большим шумом. Это ведь предупреждение было и Семенко и всем прочим, кто с вами… то есть, с нами решит связаться. Семенко намёк понял и затих. На связь не выходит, прячется. А к кому следующему придут, генерал? Называйте фамилии, не бойтесь!