Текст книги "Закулисные тайны и другие истории…"

Вы правы, это удивительно: да у нас было тоталитарное государство, свобода граждан была ограничена, на художников оказывалось идеологическое давление. Но тогда художники творили и создавали блестящие произведения. Только подумайте, сколько шедевров у нас создано хотя бы с 1930 по 1990 год? Это и «Мастер и Маргарита», и «Доктор Живаго», и симфонии Шостаковича, и еще многое-многое другое. И вот после 1990 года пришла долгожданная свобода, всё стало можно. Только вот новых шедевров за это время так и не появилось.

Может потому, что они стали не нужны обществу?

В том-то и дело. Мы начали слушать легкую музыку, читать книжки в ярких обложках, смотреть глупые фильмы. Общество стало другим, поверхностным. Попробуйте заставить сегодняшнего молодого человека прочитать «Доктора Живаго», он просто не сможет его осилить!

Я ни в коем случае не призываю вернуться в советское время. Я хочу быть свободным, и избавленым от идеологического давления. Говорю о другом: трудности художнику, действительно, нужны, не обязательно идеологические. На Винсента ван Гога никто не давил, но его угнетала нищета, неприязнь общества к его картинам, неприятие им самим своей среды. И может быть, именно благодаря этому, или противясь этому, он и стал великим художником.

Вы уехали в США именно потому, что не хотели жить при тоталитарном режиме, или на то были другие причины?

Я уехал в 1990 году, когда советская власть фактически закончилась и идеологического давления уже не было. И я не эмигрировал, а уехал по рабочей визе – тогда это было уже можно. Оставил здесь квартиру, гражданство и искренне полагал, что через три года (именно на столько у меня был контракт) вернусь. Но вышло так, что в Америке я прожил 12 лет.

Я и сегодня частично живу в США – там мои сын и его семья. Но мой дом в России. В США я понял, что моё место в России – здесь моя среда, моё творчество, и только здесь я могу работать. За 12 лет, проведенных в Америке, я написал очень мало музыки.

Судьбы многих наших современников, бывших россиян и людей творческих профессий, в Америке печальны. Они живут там много лет и занимаются всем, чем угодно, но только не искусством. Как художники в США они не нужны. Почему же эти люди не возвращаются на родину?

Это связано с множеством жизненных обстоятельств. У кого-то там живут родители-пенсионеры, которых нельзя бросить, кто-то не может расстаться с детьми. Еще одна очень распространенная причина – ложно понятая гордость. Это придуманное мной понятие, сейчас его поясню – не всякий найдет в себе силы признать свое поражение в США и вернуться в Россию.

Я и сам с этим столкнулся: когда закончился мой первый контракт, я пытался писать в США музыку для кино и театра. Обращался в сотню звукозаписывающих студий, кинокомпаний, продюсерских организаций, театров. Не получилось. Пришлось заниматься продюссированием, преподаванием, даже журналистикой, только не музыкой. Тогда понял, что пора возвращаться на Родину.

Вообще, по моим наблюдениям, в Америке хорошо устраиваются россияне четырех творческих профессий. Во-первых, музыканты-классики, особенно струнники. У нас очень хорошая школа, которая почти не отличается от американской – российских скрипачей, альтистов, виолончелистов оркестры США берут с огромным удовольствием. Во-вторых, оперные певцы. В Метрополитен Опера работает множество наших вокалистов, начиная от мегазвезд Дмитрия Хворостовского и Анны Нетребко, заканчивая десятками неизвестных нам исполнителей. В-третьих, конечно, классический балет. Здесь у русских безусловный приоритет. А четвертая востребованная категория – цирковые артисты.

Вот и всё, все остальные в США не нужны. За редким исключением, наши писатели, композиторы, художники, актеры, режиссеры очень плохо там приживаются.

Последний вопрос, конечно, банальный, но думается, многим нашим читателям ответ на него будет интересен. Каковы ваши творческие планы?

Знаете, как говорят: «Хочешь рассмешить Бога – расскажи ему о своих планах». Не хочется мне этого делать. Я человек суеверный и, как многие из нас, не люблю делиться своими замыслами. Впрочем, об одной вещи, очень для меня важной, всё-таки скажу. В будущем году у меня случится некая дата, не будем уточнять, какая именно, – те, кто немного знаком с моей биографией, догадаются. Так вот, к этой дате осенью 2010 года я хочу устроить большой фестиваль своего творчества. Думаю, это прекрасный повод для того, чтобы подвести предварительные итоги своей творческой жизни. На фестивале произойдут десятки самых разнообразных событий – и театральные премьеры, и концерты, где будет исполнена моя серьезная музыка, песни, произведения, написанные для детей. Словом, я хочу показать свое творчество в максимальном объеме, в том числе сыграть и те свои сочинения, которые никогда нигде не звучали (а у меня очень много таких работ). Вот давайте мы сначала всё это озвучим, а потом уже будем говорить о моем творчестве более подробно.

О «Московской саге»

Спасибо за теплые слова о моей музыке к «Московской саге». Действительно, я получил необыкновенное количество откликов на эту мою работу. Видно, что-то и вправду эта музыка задела в сердцах зрителей. У меня ведь это далеко не первая работа в кино, а примерно пятьдесят первая. Но такого никогда не было.

Одна дама рассказала мне, что просмотрев серию вечером, она утром включала телевизор – специально, чтобы еще раз услышать музыку.

Удивительно, что именно оркестровая инструментальная музыка, а не песни обратили на себя внимание. Некоторые мои знакомые просили меня переписать им на кассету или на диск именно «Увертюру» из фильма, или «тему Романса», или «тему Тревоги». К счастью, вот-вот выйдет компакт диск с саунтреком этого фильма, и я смогу удовлетворить всех своих знакомых.

Создание этого фильма заняло около пяти лет

И все эти пять лет я был как-то вовлечен в процесс. Дело в том, что семья Барщевских-Виолиных – наши близкие друзья уже много лет. Поэтому мне не надо было объяснять долго, что должно звучать в этом фильме – я как бы интуитивно это знал с самого начала. Но писалось всё постепенно. Сначала я сочинил романс на стихи Осипа Мандельштама «Я изучил науку расставанья», и он сразу всем очень понравился. В фильме его поют Инна Чурикова и Алексей Кортнев.

Затем появилась песня «Тучи в голубом». Если вы читали роман, вы наверное помните, что эта песня была «запланирована» Аксеновым, и он же написал первоначальный вариант стихов. Правда, моя песня была написана на стихи, переработанные поэтом Петром Синявским, который постарался сохранить все аксёновские идеи, но сделать стихи более песенными. Поэтому сейчас у этих стихов два автора – Аксенов и Синявский.

Задача была непростая – написать песню, которая была бы сразу узнаваемой и стилистически безошибочно относилась бы ко времени Великой Отечественной войны. При этом она должна быть совершенно новой, и не должна цитировать буквально ни одну из известных песен.

Не мне судить, но судя по откликам и по количеству желающих её петь – что-то получилось. Мне кажется, Кристина Орбакайте нашла какие-то совсем новые краски для этой песни в своей творческой палитре. А также мне очень нравится, как её поет Иосиф Кобзон.

Кстати, в фильме есть еще одна песня, которую, кажется, мало кто заметил. Это песня «Гости на дачу съезжались» (на стихи Ирины Гинзбург). Она звучит в фильме в паре серий, но как-то не очень внятно, за кадром. А между тем, она действительно суперхит. Но её надо будет раскручивать еще долго. И найти для нее соответствующего исполнителя.

Музыка «Увертюры» появилась в последний момент, когда фильм был практически готов. Тоже появилась внезапно, мгновенно и вся целиком, без всяких помарок и черновиков. Почему – загадка. Это всегда тайна и для самого композитора.

Позже Николай Николаевич Добронравов написал стихи к этой мелодии, а Кобзон спел эту песню, которая так и называется – «Московская сага», и в последней серии фильма она звучит…

О киномузыке вообще

Нет, я не соглашусь, что «у нас» лучше киномузыка, чем «у них». Наоборот, я считаю, что наша киномузыка ужасно деградировала, как, впрочем, и вся музыка (да и все общество) за последние 15 лет. Когда во многих регионах управляют бандиты (или бывшие бандиты, что одно и то же), когда уголовные элементы во многом диктуют политику (в том числе и культурную), это не может не отражаться на музыке вообще, и на киномузыке в частности.

Поэтому очень часто режиссеры стали приглашать писать музыку к фильмам не композиторов, а неких приблатненных гитаристов, которые имеют смутное представление о симфоническом оркестре, о гармонии или полифонии, зато очень лихо могут «слабать» или «сбацать» песню, что-нибудь на тему наркотиков, и желательно с матом. Всё это записывается в какой-то полудомашней студии с самодеятельными музыкантами и полупрофессиональными звукорежиссерами.

Качество – ужасное.

Но – это то, что нужно приблатненным зрителям, это то, что «торкает» и «вставляет», и это нравится публике (а иногда и пожилым, но отвязанным критикессам). Я в этом ничего хорошего не нахожу.

А в американских фильмах такого любительства никогда не допускается. Там всегда есть «мьюзик супервайзер», человек, отвечающий за музыку в фильме, и за компиляцию, и за оригинальную. И он халтуры никогда не пропустит – даже если режиссер будет очень просить. Ведь это его репутация, его служба. И он обязательно настоит на настоящей музыке, настоящей записи, живом оркестре. И это вы всегда ощутите, даже не будучи специалистами. Чем лучше и дороже фильм (это не всегда совпадает, но одно без другого не бывает), тем лучше в нём музыка. Стоимость музыки – 5 процентов бюджета фильма. Значит, в фильме за 100 миллионов долларов на музыку потратят 5 миллионов. Представляете, что можно записать за 5 миллионов долларов?

У нас профессия «супервайзера» (или музыкального редактора) давно исчезла за ненадобностью. Любая киногруппа думает, что без этого легко обойтись, и сэкономить деньги.

И обходятся. В пересчете на короткую дистанцию – всё нормально. Люди всё скушают. Но в пересчете на жизнь – урон трудно подсчитать. Мы просто обкрадываем следующие поколения кинозрителей.

Отказываетесь ли вы от предложений написать музыку к фильму?

Да, бывает, что я отказываюсь от фильма, если понимаю, что режиссер будет гнуть в сторону так называемого «шансона», или – на жаргоне – «блатняка». Или ставлю жесткие условия – вы мне платите деньги, я пишу то, что считаю нужным. Хотите – ставьте в картину, не хотите – не ставьте. Некоторые соглашаются.

Близка ли вам тема «Московской саги»?

Вообще эта книга, я думаю, должна быть близка всем, кто родом из СССР.

Люди моего поколения прожили более-менее одинаковую жизнь – и неважно, был ты сыном генерала, академика или простого инженера или учителя. Все мы пережили одни и те же события, и всех коснулась Война, ГУЛАГ, Сталин, Хрущев, Брежнев и т. д. Если не меня – так моих родителей, моих бабушек и дедушек, и генетически мы все это помним и знаем, даже если сами при этом не присутствовали. Поэтому то, что написал Аксенов, – это про всех нас.

Но буквального сходства с моей семьей здесь нет. Я не москвич, в Москве появился уже в зрелом возрасте, лет в 20. Хотя мои родители жили в Москве, и если б не война, то я бы родился здесь. Но мама уехала в эвакуацию в Ташкент, там я и родился и провел детство и юность.

Кому действительна эта тема близка – это семье Барщевских-Виолиных. Многие линии в романе буквально совпадают с жизнями их семей. А кое-что из того, что добавлено сценаристкой Натальей Виолиной, взято буквально и дословно из жизни её мамы.

О землетрясении 1966 года в Ташкенте

Да, действительно, это землетрясение я помню очень хорошо. Оно как бы открыло цепь катастроф, которые мне в жизни довелось пережить – включая теракт в Израиле, происшедший на моих глазах, наводнение в Ленинграде, землетрясение в Калифорнии, и конечно, 11 сентября в Нью-Йорке, когда я находился в момент удара буквально в 50 метрах от Всемирного торгового центра. Последнее событие особенно потрясло и привело к некоему нервному шоку, который, я думаю, никогда не пройдет.

Да, конечно, этот день перевернул мою жизнь и послужил во многом причиной, почему я вернулся в Россию. Но не надо понимать это буквально – что я испугался взрыва, террористов и т. д. По-моему, ясно, что от террора ты не застрахован нигде, и в Москве таких ударов было во много раз больше, чем в Нью-Йорке.

Просто в этом взрыве я увидел некий мистический знак, обращенный лично ко мне – всё, хватит, пора заканчивать попытки завоевать Америку, надо возвращаться домой. Что я и сделал.

Об Америке

Я очень люблю Америку. Считаю её своей третьей Родиной (первая – очевидно там, где я «технически» родился, то есть Ташкент, вторая – там, где я сформировался как человек, то есть Россия, Москва и Ленинград). Именно потому, что я считаю Америку своей – вижу изнутри её недостатки, и имею право её ругать.

Американцы – очень честный, прямодушный, искренний народ. Иногда их искренность доходит до наивности и даже до глупости, чем охотно пользуются многочисленные иммигранты из всех стран мира. Америку очень нетрудно обдурить, обмануть, провести за нос. Но это как раз хорошо. Америка доверяет людям и считает, что 2 процента жуликов не должны омрачать жизнь 98 процентам честных людей.

Что мне не нравится в Америке – это обилие пафоса. Огромное количество пусть даже непритворного патриотизма, о котором кричат со всех сторон, на всех собраниях и митингах, во всех многочисленных медиа. Мне кажется, любить что-то можно без особых манифестаций и демонстраций, тихая любовь куда подлиннее и прочнее.

Тут, конечно, нельзя не подозревать Америку в ханжестве, в лицемерии.

С одной стороны – посмотрите, какие все положительные и правильные.

С другой – откуда же такое количество маньяков, серийных убийц, насильников и растлителей малолетних.

А что говорить о всё увеличивающемся количестве гомосексуалистов обоих полов, об однополых браках, о всё увеличивающемся количестве трансвеститов, о педофилах и т. д.

Явно тут что-то не в порядке с национальной психологией, основные устои общества вдруг ощутимо колеблются.

Однако я верю, что в Америке трезвые разумные силы всегда одолеют силы зла. Как-то так мудро это общество устроено, что несмотря ни на какие потрясения, оно живет свободно, богато, привольно, и год от года всё лучше. И надеюсь, в ближайшие 100–200 лет так и будет.

О любимом городе

У меня есть несколько любимых городов. Я уже не раз об этом объявлял. Это Лиссабон, Сан-Франциско, Сидней и Санкт-Петербург. Но живу я в двух городах, в этот список не входящих, – в Нью-Йорке и в Москве.

Почему? Ответ очевиден – мне в них хорошо работается. А работа в моей жизни самое главное. Мне важно, чтобы время не проходило зря, чтобы мгновения моей жизни, как того требовал доктор Фауст, были «остановлены». Единственный способ это сделать – что-то написать. Поэтому день, когда я ничего не написал, день, прошедший зря. А сочиняется мне хорошо только в Москве и в Нью-Йорке. Ну, правда, еще под Москвой и под Нью-Йорком.

Когда перестану сочинять, и если жизнь оставит какое-то время после этого – то буду посещать любимые города и наслаждаться их красотой.

Пока на это нет времени.

О переезде

Переезжать мне приходилось несколько раз в жизни. Конечно, это всегда большое событие.

Major shift – говорят по-английски.

Для нас, россиян, это всегда очень важное и глобальное событие.

Американцы относятся к этому гораздо проще. Надо переехать – быстро собрались и переехали. Оставив на месте мебель, посуду, одежду, бытовую электронику – практически всё, кроме картин, семейных реликвий, драгоценностей. Всё остальное в новый дом покупается заново.

А мне переезжать уже совсем не хочется. Вот сейчас я опять сменил квартиру в Нью-Йорке, и вот-вот перееду на новое место в Москве. Пора бы уже успокоиться – да жизнь не дает…

Поэтому на вопрос, где сейчас мой дом, мне ответить трудно. Но, собственно, кто сказал, что у человека должен быть только один дом? Их может быть два или больше, зависит от многих обстоятельств.

Об английском языке

Я очень люблю английский язык. И я его чувствую. Недавно мы работали над переводом моей оперетты «Чайка» на англиискии язык, и переводчица была потрясена, как я чувствую нюансы языка, который не является моим родным. Когда я сказал, что никогда в жизни его не изучал, что у меня всегда был немецкий главным иностранным я зыком – она просто не поверила.

Но это сущая правда.

Конечно, на самом деле мое знание языка очень сомнительное. Я интуитивно чувствую, как надо сказать, но могу наделать и грубейших ошибок, поскольку никакого фундамента у меня нет, и мой дом построен на песке. Но ничего, пока мне хватает. Я могу объясняться очень резво, американцы меня понимают, даже когда я хочу сказать что-то сложное и заковыристое.

И я очень люблю читать по-английски, даже довольно сложные тексты. И могу ими восхищаться.

А вот, скажем, на Шекспира моих знаний не хватает. Но утешаюсь тем, что большинство современных англичан и американцев тоже Шекспира понимают плохо, и читают его со словарем, примерно так, как мы «Повесть временных лет».

О моем сыне

Мой сын, Лёвочка, а вернее, Лев Журбин, американский композитор, член разных престижных организаций, и обладатель разных престижных премий – очень талантливый человек (посетите его сайт: www.Ljova.com). Он пишет музыку для ведущих американских исполнителей (Кронос-Квартет, Йо Йо Ма и других), написал музыку к нескольким фильмам, в общем, делает карьеру в этом непростом мире.

Действительно, был момент, когда я пытался его уговорить заняться чем-то другим, но он был непреклонен, и сказал: «Я хочу заниматься только тем, что мне нравится».

Теперь я вижу, что он был прав. Для человека крайне важно заниматься тем, к чему лежит душа. У меня в этом смысле всё сложилось прекрасно. Надеюсь, так же будет и у него.

В Россию он приезжает крайне редко – времени нет. Но надеюсь, в октябре 2005 он примет участие в моем Фестивале в Москве, который будет посвящен 40-летию моей творческой деятельности.

Примечание: Лев принял участие и в Фестивале 2005, и в Фестивале 2010 года. А в 2015 году играл соло мой концерт для Альта с оркестром и дирижировал своей пьесой. Надеюсь, так будет и дальше.

О моей жене

Моя жена, Ирэна Львовна Гинзбург-Журбина – очень яркая и талантливая женщина. Уж не говоря о том, что она красавица, с потрясающей фигурой и зелеными глазами. Мы уже вместе почти 30 лет (уже 42 года! – АЖ) и хотя у нас бывали непростые моменты, я с ней очень счастлив. Она поэт, писатель, переводчик. Перевела на русский язык с немецкого огромное количество стихов – Гете, Гейне, Дросте-Гюльсхоф. В этом она пошла по стопам своего отца, великого переводчика Льва Гинзбурга. Мы с ней написали немало хороших песен, в том числе и для фильмов («Лошадка-жизнь», «Всё к лучшему», «Неужели»).

Недавно она выпустила в Москве прекрасную книгу автобиографической прозы, «Лошадку-жизнь пришпоря» и еще несколько книг.

Когда мы вместе – это бесконечная радость, когда мы разлучаемся – всё равно мы каждый день или разговариваем, или переписываемся. Не буду говорить слишком много хорошего, боюсь сглазить, но тьфу-тьфу, пока всё нормально. Было бы здоровье…

О том, что я слушаю и как я развлекаюсь

Вообще-то у меня почти не бывает совсем свободного времени.

Вот сейчас мы провели неделю во Флориде. Казалось бы, расслабься и отдыхай. Но всё равно утром мы купались, днем я работал, потом мы гуляли по пляжу, а вечером были какие-то встречи с разными людьми, и американцами и русскими.

При этом я за неделю прочитал новую книгу Дэна Брауна (того, который написал «Код да Винчи»), по-английски, книгу о Мейерхольде – по-русски, посмотрел несколько хороших фильмов по HBO. И написал некоторое количество музыки для нового мюзикла.

Слушать музыку для удовольствия удается только в машине. А читать – только перед сном. Всё остальное – для дела.

Тем не менее, стараюсь быть в курсе новостей во всех областях культуры. Не пропускаю важные премьеры в театрах, смотрю почти все новые фильмы – и русские и не русские.

Отмечу книгу Леонида Цыпкина «Лето в Бадене» – гениальный, мало кому известный писатель.

Отмечу фильм «Million dollar baby» – не знаю, как переведут это название в России. Я бы никак не переводил – и так всё понятно.

В российском театре отмечу Театр Фоменко, Театр^ое, недавно виденную постановку Юрского «Ужин с товарищем Сталиным» в театре «Школа современной пьесы».

В кино ничего выдающегося за последнее время не вижу. Ну разве «Настройщик» Киры Муратовой – игривая, но мастерская комедия. А восторгов по поводу фильмов «Возвращение» или «Бумер» я совсем не разделяю. По-моему, и то и другое – дутая история. Русскому кино еще долго надо искать своё лицо, свой стиль.

Общение через интернет – лучшее, что придумало человечество. Оно дает свободу выбора – одну из главных свобод.

E-mail не напрягает тебя, письмо терпеливо ждет своей участи в почтовом ящике. Хочешь – не отвечай. Или ответь не спеша. Или вообще поставь запрет на письма от этого адресата и больше никогда о нём не вспоминай.

Я всегда отвечаю на письма. А скоро открою свой сайт. AlexanderZhurbin.ru – и буду отвечать на вопросы.

Но только на те, которые сам выберу.

Ведь главное, как я уже сказал, – свобода выбора.