Текст книги "Закулисные тайны и другие истории…"

Маленький шаг в правильном направлении

Собственно говоря, человеческая жизнь – это несколько шагов.

Не так уж мало, но не так уж и много. Уже давно подсчитано, что человек делает за день примерно 5000 шагов. Сейчас это очень просто измерить: есть приложение «Здоровье» для смартфонов, и оно исправно измеряет количество сделанных вами шагов.

Мы живем в среднем 70 лет (около 26 000 дней), значит, за жизнь мы делаем 128 млн шагов.

Но это, как говорится, в среднем по палате. Это если вы начали ходить с первого дня рождения, и без устали продолжаете ходить до 70 лет.

В реальности всё не так.

Мы практически не ходим первые три года, и очень мало ходим в старости. Отнимаем 10 лет, и получается 110 миллионов шагов.

Всё равно много, скажете вы.

110 миллионов – такое число обычное человеческое воображение представляет с трудом.

Но ведь и это число неточное. Мы ездим, мы летаем и плывём, мы любим полежать на диване, посмотреть телевизор или почитать книгу, мы сидим в офисах, в столовых и ресторанах, мы любим присесть на скамейке в парке. С возрастом развиваются всякие болезни, болят колени и поясница, ходить становится трудно. довольно часто мы ложимся в больницу, и в этот период не ходим вообще.

Поэтому смело уменьшаю количество наших шагов ещё на 20 процентов. Остается примерно 90 миллионов шагов.

Все равно это очень много.

Но не у всех это получается, далеко не все доживают до 70 лет.

Пушкин прожил 37 лет, Моцарт 35, Шуберт 29, Лермонтов 27. А великие рокеры – Джим Моррисон, Курт Кобейн, Джимми Хендрикс, Дженис Джоплин – они все ушли в мир иной в 27 лет.

Причем каждый из помянутых и не помянутых (поэт Дмитрий Веневитинов умер, не дожив до 22 лет, однако он входит во все хрестоматии русской литературы), прошел свой земной путь, ровно столько, сколько он должен был пройти, сколько ему было отмерено судьбой.

Значит, дело не в количестве шагов, и считать эти миллионы совершенно бессмысленно.

Дело не в количестве шагов, дело в их качестве.

В ПОХОДКЕ.

Все люди ходят по-разному.

Некоторые идут по-военному. Печатая шаг. Они прошли курс молодого бойца, они знают команду «шире шаг», видно, что они служили в армии, а возможно, и сейчас служат в каких-нибудь мутных, загадочных войсках.

Некоторые парят над землей. Даже летят.

Это балетные люди.

Или юные девы.

«Летящей походкой ты вышла из мая и скрылась из глаз…»

Помните, Бунин говорил о легком дыхании Оли Мещерской, и о том, что «никто не танцевал так на балах, как Оля Мещерская, никто не бегал так на коньках, как она, ни за кем на балах не ухаживали столько, сколько за ней, и почему-то никого не любили так младшие классы, как её».

Иногда – крайне редко – нам встречаются в жизни такие ангелы. Каждый, наверное, вспомнит, что в юности, в школе, в училище, в институте, встречались такие удивительные создания, которые, пожалуй, выглядели нелепо в повседневной, бытовой советской жизни, откуда мы все родом.

* * *

Я не могу забыть, как в пионерлагере, куда родители отправляли меня каждое лето (это было под Ташкентом, пионерлагерь назывался «Овощной»), всё было затрапезно и провинциально, но кормили хорошо, – а для родителей это было главное, – так в этом пионерлагере вдруг случилось чудо.

На вечерней линейке появились двое. Это были мои ровесники, мальчик и девочка лет 13–14. Откуда они взялись – до сих пор не знаю. Но было ясно, что их привезли в лагерь, чтобы посмотреть – понравится ли им там, и захотят ли они там остаться.

Наверное, они были брат и сестра. А может, просто друзья.

Они были одной породы. Оба блондины, высокие, лица, что называется, нордические, красивые, глаза голубые, похожи на норвежцев или датчан. Впрочем, я не видел тогда ни норвежцев, ни датчан, скорее видел их изображения в книжках с картинками, в каких-нибудь сказках Андерсена. Напомню, это примерно 1959 год. Мы все там – чумазые школьники, в основном русские, но были там и узбеки, и корейцы, и армяне, и евреи.

Средний слой советского народа, все жили примерно одинаково.

Пионерлагерь принадлежал, если не ошибаюсь, авиастроительному заводу, на котором тогда работал мой отец. Ни у кого не было личных автомобилей, только у 10 процентов был домашний телефон. В Ташкент наша семья приехала в эвакуацию, да так там и застряла на долгие 20 лет.

И вот в этом пионерлагере, в этом «коллективе», если так можно сказать, насквозь пропитанном комсомольско-пионерскими идеями, грохотом горнов и барабанов, ежедневными гимнами утром и вечером, подъёмами и опусканиями флага, борщами и макаронами по-флотски – вдруг появляются два инопланетянина, юноша и девушка.

Одеты они были как все – в пионерской форме, белый верх, черный низ, красный галстук на шее. Но явно эта форма была какая-то специальная, из каких-то особых немнущихся материалов. Обувь была на юноше черная, туфли начищенные до блеска, прямо-таки сверкающие, а девушка была в туфлях на каблуках, и это делало её необыкновенно стройной.

Ходили они взявшись за руки. Время от времени что-то говорили друг другу и тихонько посмеивались.

Вечером был костер и танцы. Я играл на аккордеоне какие-то популярные мелодии (как сейчас помню шлягер того лета – песню «Ландыши», а также популярные песни из репертуара Утесова, Шульженко, Бернеса).

Наверное, стоит упомянуть, что я был не просто пионером в этом лагере, а младшим музыкальным работником (был еще и старший), и получал за свою работу деньги, за три летних месяца приносил домой 150 рублей.

Конечно, я был популярен среди пионеров, и мне это очень нравилось. Иногда после отбоя вожатые звали меня в свою палатку, и я на правах взрослого сидел с ними за столом, они под мой аккомпанемент горланили песни. хотя спиртного мне не давали, мне было 14 лет.

В этот вечер у костра мне очень хотелось понравиться этой новенькой паре. Особенно девушке, конечно. Хотя она была примерно моего возраста, но выглядела намного старше, и была абсолютно недоступна. Время от времени, когда я играл, бросала на меня заинтересованный и любопытный взгляд.

Её брат, а может, друг, неотступно был рядом и держал за руку. А когда стали заводить пластинки (такая была quasi – дискотека), они очень красиво танцевали всякие там танго и фокстроты. И тут я увидел её изумительную пластику, её движения, её походку.

Весь лагерь смотрел на них разинув рот..

Наутро они исчезли..

А вечером, в палатке вожатых (а слуги, как известно, все знают), я услышал, что это были дети одного из главных авиаконструкторов того времени, какого именно – сейчас не помню, ну типа Ильюшина или Туполева. Они учились где-то в Англии, а на лето приехали в СССР, и Папа предложил детям посмотреть южный пионерлагерь, но детям не понравилось, и они улетели на собственном самолете куда-то под Москву.

Вот, собственно, и вся история. Она не имеет эффектного конца, где, скажем, я бы встретился с этой девушкой через 15 лет, и она бы сказала: «Ой, а вы знаете, я вас помню.»

Нет, ничего такого не было.

Но я запомнил этих людей. И понял, что есть разные породы, не только у животных. Люди отличаются друг от друга по многим параметрам.

И у них другая походка.

Хочу подчеркнуть: я вовсе не считаю авиаконструкторов какими-то небожителями (хотя в каком-то смысле это так и есть). Настоящей элитой, духовной элитой нации я считаю людей культуры и науки, истинных творцов, сочинителей, созидателей. Таких на самом деле очень мало в каждой стране, но именно они есть генофонд этой страны, именно они передают в будущее заветные смыслы.

Но богатый человек – даже в те баснословные и мрачные времена, которые уже никто не помнит, – мог дать своим детям хорошее образование, красиво их одеть и обуть, научить хорошим манерам.

В тот момент я понял – я хочу в этот мир, я хочу в Москву. Я хочу быть, как эта парочка. Я хочу посмотреть весь мир, я хочу хорошо одеваться, научиться себя вести в обществе, занять в этом обществе какое-то положение.

Надо было сделать шаг.

ШАГ!

И я его сделал.

Правда, не сразу.

Прошло ещё лет 10, но я переехал в Москву, а потом и в Нью-Йорк. И всюду чего-то добился…

* * *

Это был трудный путь. Я сделал в жизни много шагов. Иногда неверных. Ложных. Шёл в неправильном направлении. Потом возвращался и начинал сначала.

* * *

У нас много песен о шагах.

«Шаги, шаги, по трапу, по траве.»

Или вот ещё песня: «Сделай шаг, сделай шаг один…»

Или вот новый шлягер: «Шаг за шагом».

А есть и такая новая песня: «Шаг за шагом вместе с Христом».

Вообще «шаг» – принятая в русском языке метафора, и её употребляли все поэты, от Пушкина:

 
Здесь каждый шаг в душе рождает
Воспоминанья прежних лет
 

До Бродского

 
Стучи и хлюпай, пузырись, шурши.
Я шаг свой не убыстрю.
Известную тебе лишь искру
гаси, туши
 

И конечно, слово «шаг» в русском языке имеет много значений. Так же, как и в английском слово «step».

Тут и «шаг за шагом», и «шагистика» и «шагомер».

Конечно, «шаг» – это прежде всего движение ноги при ходьбе.

Но и мера длины, и расстояние (вспомним «в шаговой доступности»).

Но меня больше всего интересует Шаг как поступок. Он сделал решительный шаг.

Это был безрассудный шаг.

Она пошла на опрометчивый шаг.

И миллион других эпитетов к этому слову.

Вот именно такие шаги каждый из нас может найти в своей жизни, и в жизни близких.

…NN сделал решительный шаг и выступил против своего начальника. В результате этого начальника уволили.

…ХХ пошел на безрассудный шаг и стал жаловаться на своего начальника. После чего был уволен.

…Она выскочила на мороз без верхней одежды, это был опрометчивый шаг: она простудилась и на несколько недель слегла в больницу.

Тут можно придумать тысячи разных вариаций «шагов», и правильных, и ложных, «шагов», ведущих к успеху, или наоборот, к неудаче.

Как правило, мы идем на какой-то поступок, на какой-то шаг, и не представляем себе, куда это может привести.

Некоторые шаги выглядят как явная неудача, но внезапно приводят к неожиданному взлету, успеху, удаче.

* * *

Вот еще пример из моей жизни.

Я учился музыке в Ташкенте, как виолончелист. И достигнув определенного возраста, решил, что мне надо поступать в Московскую консерваторию (о своем желании «покорить Москву» я уже писал выше). И вот, взяв подмышку свой большой и нелепый инструмент (довольно плохого качества, виолончель производства советского Музпрома), я прилетел в Москву и начал сдавать вступительные экзамены.

…Я провалился. Меня не приняли. Я играл на виолончели, может, и неплохо для Ташкента, но очень плохо для Москвы. И инструмент у меня был ужасный, и смычок, и струны, всё это было такое доморощенное и самодеятельное. А вместе со мной поступали зубры, ныне знаменитые на весь мир виолончелисты, они уже брали уроки у Ростроповича или Шаховской.

Конечно, я был хуже.

И это была катастрофа. Я был вынужден вернуться в Ташкент и прожить там еще 4 года. Я ужасно страдал и мучился, понимая, что жизнь моя закончена.

Но жизнь оказалась умнее меня.

Представим, что я бы поступил в Московскую консерваторию и закончил её, получил диплом виолончелиста.

После чего я бы сел в какой-нибудь оркестр и всю жизнь боролся, чтобы стать помощником концертмейстера группы виолончелей где-нибудь в Челябинске, или в Воронеже, а может, и в Москве… Я бы, возможно, ездил на какие-то короткие гастроли за рубеж, привозил бы дефицитные товары, и на вырученные деньги кормил семью и учил детей.

* * *

Но нет, судьба распорядилась по-другому. После ташкентской ссылки (где мне пришлось отслужить в Красной Армии) я опять приехал в Москву, на этот раз с легкостью поступил в класс композиции известного профессора Николая Пейко, закончил аспирантуру в Ленинграде, и довольно скоро стал известным композитором.

Как это произошло – ума не приложу, здесь явно сработали Высшие силы. Но то, что мне казалось ложным, неправильным шагом, просто катастрофой, – имею в виду неудачное поступление в Московскую консерваторию, – на деле оказалось изящным ходом моего провидения: я стал тем, кем должен был стать.

* * *

Главное, наверное, – не следовать ленинской формуле: шаг вперед, два шага назад. Я уж не помню, по какому поводу вождь высказался таким образом, а нынешняя молодежь, небось, и не слыхала о такой «походке».

Но могу сказать, опираясь на свой опыт: только вперед! Да, можно сделать шаг назад, чтобы «остановиться, оглянуться». Но потом надо обязательно найти в себе силы, и сделать два – да чего там два – три-четыре шага вперед.

* * *

Так получилось с отъездом в Америку. Не буду углубляться в детали, об этом я писал в своих книгах.

Вкратце.

В 1990 году мы с женой и 11-летним сыном уехали в Штаты. Мне была предложена неплохая позиция: зарплата, жилье, медицина.

Сын подрастал, был явно талантливым музыкантом, и было ясно, что ему неплохо бы поучиться в Нью-Йорке, освоить язык и вообще Западную жизнь.

В 1990 году можно было уезжать уже без всяких проблем, без потери гражданства, жилья и пр.

И мы уехали.

Мы сделали этот неожиданный и опасный шаг. Риск был велик. Я мог потерять свое имя, репутацию, прекрасно развивающуюся композиторскую карьеру.

Что нас ждало в Штатах – никто не знал.

Жизнь там складывалась по-разному. Много хорошего, но было и немало проблем.

Америка – совсем не рай, там надо бороться за свое место под солнцем.

Но это хорошо делать молодым, до 20 лет.

У нашего сына всё сложилось хорошо. На сегодня он известный американский композитор, пишет музыку для кино и для балета, выступает с концертами по всему миру.

А мне было уже за 40 и делать карьеру заново было довольно поздно.

Проведя в Америке 12 лет, я вдруг понял – надо возвращаться.

В Америке говорят: надо жить там, где ты работаешь. Если ты живешь в Чикаго, а тебе предложили хорошую работу в Лос-Анджелесе – не задумывайся и переезжай!

Американцы легко переезжают, бросают насиженные места, мебель и прочий скарб, селятся на новом месте, заводят новых друзей, новую мебель и новую жизнь.

Мне предложили работу в Москве. Меня ждал новый фильм, новая работа в театре, концерты в лучших залах, певцы, оркестры и т. д.

И я, недолго подумав, вернулся в Россию.

О, это было непростой ШАГ!

Конечно, переезд равен двум пожарам, даже на соседнюю улицу, а если в другой город, то, наверное, трём. А если совсем в другую страну, да ещё через океан – это равно извержению вулкана, цунами и пожару одновременно.

Но не это самое страшное.

Перевезти вещи, оформить все документы, позаботиться обо всех младших и старших родственниках, продумать все банковские операции, налоги, билеты, контейнеры, картины, библиотеку – это большая головная боль.

Но это всё преодолимо.

Страшнее всего – ложно понятая гордыня.

Ужасное чувство, что ты потерпел неудачу.

И тебе очень стыдно.

Ты понимаешь, что каждый будет подходить к тебе, и говорить сочувственно (в кавычках):

«…Ну что, ты вернулся? Не удалось там, а? Не получилось завоевать Бродвей и Голливуд? А чо ты, ваще, ведь музыка, она ведь интернациональна, сыграл бы им свои песни, свои мелодии?»

И ещё такое:

«.А ты зря сюда вернулся. Поезд-то твой ушел. здесь уже другие кумиры, а про тебя давно забыли. 12 лет – это не шутка.»

Сколько я этого наслушался.

Но я сказал: ребята, дайте мне попробовать. Может, не всё потеряно.

Стал с удвоенной силой работать. написал огромное количество новых сочинений в самых разных жанрах. Стал проводить свой Фестиваль каждые 5 лет, с большим количеством премьер, и театральных, и концертных.

Появились новые фильмы, спектакли, радио– и телепрограммы.

Оказалось, я сделал правильный шаг. Храбрый шаг. Рискованный шаг.

Но это был настоящий Шаг!

И всем рекомендую – рискуйте! Делайте ставки! И выигрывайте!

Но вместе с тем будьте осторожны. Трезво оценивайте свои возможности! Потому что неправильно выбранная

дорога может привести к несчастью, к катастрофе, к смерти, наконец.

Поэтому думайте, прежде чем сделать первый шаг.

Знайте: всё всегда начинается с маленького шага… но его надо сделать в правильном направлении.

И всё будет хорошо.

Мне отмщение или Вечная вендетта

Когда объявили тему номера «МЕСТЬ», сразу подумал: про это писать не буду.

Ну нечего мне писать про месть. Нет никакого опыта: никому в жизни не мстил. Не было у меня таких поводов, не было кровной вражды, какой-то страшной ревности, измены, за которую обычно мстят.

Не было никакой семьи, к которой была бы родовая враждебность, битв за наследство (да и наследства никакого не было), не было больших денег, спора за доброе имя, никаких диффамаций, публичных поношений, борьбы за честь и достоинство.

Всего этого счастливо удалось избежать.

Не было ничего подобного и в предыдущих, и в соседних поколениях. Родители – скромные инженеры, никогда не попадавшие в «зрачок общественного внимания», по выражению Юрия Трифонова. Да и остальные члены семьи, родственники, друзья проживали вполне ординарную жизнь, в которой не было больших страстей, самоубийств, заточений в тюрьму и других сногсшибательных историй.

А стало быть, не было мести.

Ведь месть – это большая страсть, яркое чувство, пламенное влечение, жар, пыл, неудержимая тяга, неостановимое желание отомстить.

Нет, не нашел я в своей душе ничего такого. И в близких тоже.

Мстил ли я кому-нибудь? Вряд ли. Да и не за что было. Никто мне не сделал ничего плохого, грех жаловаться, я плыл по реке жизни вполне уверенно, было много удач, разных личных и публичных достижений, много поводов радоваться.

Ну и печалиться тоже. Смерть родителей, творческие неудачи, финансовые трудности, проблемы со здоровьем – всё это было.

Как и у всех.

Но мстить было некому и не за что. Все развивалось как в любой жизни, я никому не желал зла и из всех конфликтов старался выходить мирно.

Правда, есть пара-тройка людей, которых я терпеть не могу, и очень желаю, что бы у них всё было плохо. Они сделали мне гадости, а я им нет. Уверен: жизнь им отомстит за меня. Такое уже было в моей жизни.

Я сидел на берегу реки, и по ней проплыл труп моего врага.

Но я ничего для этого не сделал.

Просто отметил в своем мысленном компьютере: еще один.

Короче, колонка «о мести по личным воспоминаниям» как-то не получалась.

* * *

Я огляделся по сторонам и вдруг понял, что месть разлита вокруг нас плотным слоем. Вся человеческая история – это история мести одних людей другим. Это история бесконечных «ответных ударов», и ни один удар не остается без ответа.

Заглянем в главную книгу большОй части человечества (не бОльшей, а именно большОй): в Библию.

(Всё-таки китайцев и индусов значительно больше, чем христиан, даже если не трогать всех прочих…)

Библия – это книги о мести. (Старый и Новый Завет)

Знаменитое «око за око, зуб за зуб» впервые прозвучало еще в кодексе Хаммурапи, задолго до Торы (Пятикнижия).

(Законы Хаммурапи написаны примерно за 1700 до новой эры, а Тора примерно за 600 лет.)

Тем не менее в «Книге Исхода» (Вторая книга Торы) почти в точности процитировано «око за око, зуб за зуб»), как это было у старика Хаммурапи. В Библии эти слова цитируются много раз, на разные лады.

Конечно, звучит это очень жестоко. Представить себе, что один человек у другого выбивает глаз, а потом приходит его брат и точно так же выбивает глаз у обидчика – страшное зрелище. Лишение глаз – одно из самых жестоких наказаний на свете, вспомним несчастного Глостера из шекспировского «Короля Лира».

Да и зуб вырвать без наркоза – тоже довольно неприятно.

Но вообще-то ничего такого здесь и не имелось в виду. Это просто была формула равного возмездия, и всё это про зубы и очи – некая поэтическая формула. Тут вполне могло быть «стул за стул» или «стол за стол». Просто у деда Хаммурапи, или у Моисея, автора Пятикнижия, было романтическое воображение.

На самом деле это означало: месть должна быть равновеликой (или равнозначной). Если у тебя украли козу – укради козу и ты. Если у тебя увели жену – сделай что-то в этом роде. Ну а если у тебя убили брата – убей его убийцу.

* * *

Главный мститель в христианской религии – Бог. Мне – отмщение, сказал он. Что значит – не лезьте со своими глупыми толкованиями и предложениями. Я сам решу, кто виноват. И сам отомщу.

Слова эти впервые звучат во Второзаконии, то есть последней книге Пятикнижия, немного в другом виде: Мне (принадлежит право на) отмщение, и Я воздам.

Причем говорит их не Иисус Помазанник, который всё-таки получеловек-полубог, а тот самый Всевышний, (через пророка Моисея), полноценный Бог, воспетый в Ветхом Завете, и не имеющий ни имени, ни определенной внешности. Впрочем, почему? Есть имя Элохим, есть имя Яхве, он же Иегова, есть имя Саваоф, есть Адонай, и еще пара десятков имен для разных целей и ситуаций.

К реальному Богу всё это не имеет отношения, он на эти имена не откликается).

Что касается внешности – сказано в одном месте книги Бытия, буквально в самом начале: «И сотворил Бог человека по образу и подобию своему».

Специалисты трактуют так: мол, по образу это да, а подобие (а может, и «преподобие») приходит позже (или не приходит вообще).

Я считаю эту фразу ошибочной. Ведь это писал человек по имени Моисей, и он вполне мог ошибиться, или что-то придумать, может, недослышал, недопонял, да мало ли что.

Думаю, на самом деле было сказано примерно так: «Бог создал человека в таком образе, в котором он сам (Бог) мог бы иногда появляться. При этом Бог может появляться в любом образе, а человек – только в одном…»

Но Моисею это показалось унизительным. И он слегка переврал это место в священном тексте.

Ну сами посудите, может ли быть, что Всемогущий и Вездесущий Бог – это некий мужчина в хорошо сшитом костюме, или старичок с седой бородой и посохом, или, скажем, юноша с женскими чертами, как на некоторых картинах Леонардо..

Верили бы вы в такого Бога?

Но это так, мысли по ходу.

Итак, функция мщения у иудеев и христиан отдана Богу.

Именно он, Бог, мстит, именно он мстительно наблюдает за тем, что творят смертные, полусмертные и бессмертные, взвешивает их вину и воздает им по заслугам.

А у греков для мести была специальная богиня – Немезида. (Там специальные боги есть практически для всего).

Как у всякого мифологического персонажа, у неё масса версий происхождения: то ли она была дочерью Зевса, то ли его женой, то ли и тем и другим одновременно (в мифологии это бывает).

Но Немезида – богиня цивилизованная. Она мстит только за дело, у нее в руках весы, глаза завязаны, она воплощение справедливости, так же, как близкая ей по духу Фемида.

Но есть в древней мифологии более яростные богини – Фурии, Эринии, всякие там Медузы Горгоны, – которые налетают на каждого смертного, терзают его, рвут плоть и душу на части. Это уже не воздаяние, это уже не справедливость, это просто ужас, который заложен в любой человеческой судьбе.

И когда у вас наступают тощие годы, годы лихолетья, когда «пришла беда – открывай воротА» и рушится всё, что вы сделали за свою жизнь, и вы «возводите очи гОре» и спрашиваете: за что?… ответ, как правило, бывает прост: а ни за что!

Просто за то, что ты родился и живешь на свете, «зачат во грехе и рожден в мерзости, путь твой – от пеленки зловонной до смердящего савана», – как сказал Роберт Пенн Уоррен.

И лучше не скажешь.

Обратимся к литературе.

Кто главный мститель в литературе? В каком литературном произведении присутствует мотив мести?

Их много.

Вся античная литература, и древнегреческая, и древнеримская, – это антология разных видов мести. Брат мстит за сестру, мать за дочь, жена мстит мужу, сын отцу. Нет смысла всё это перечислять. Существуют тысячи книг, миллионы страниц на эту тему, вы их легко найдете в любой интернет-библиотеке, на всех языках.

В трагических пьесах Шекспира мотив мести присутствует практически всегда.

* * *

Вспомним «Ромео и Джульетту», где можно говорить о кровной вражде, о мести беспричинной, построенной только на вражде двух родов, уходящей вглубь веков, когда никто уже толком не помнит, почему враждуем. Враждуем и всё, вендетта по-итальянски.

* * *

Бесконечной рекой льется месть в пьесе «Макбет». Мстит Макдуф, мстит Леди Макбет, мстит сам Макбет. Мы видим в конце гору трупов, и все они – жертвы яростной мести.

* * *

Или вот, скажем, «Отелло». Есть ли там мотив мести? Да, безусловно.

Но не у Отелло к Дездемоне. Ей мстить не за что, она ничего плохого не сделала, и Отелло это прекрасно знает. Отелло вообще не любит Дездемону, у него есть целый гарем женщин, на Дездемону ему наплевать…. А вот Яго мстит. Реально мстит Отелло за то, что он, Яго, умный красивый и белый, не имеет того, что имеет чернокожий мавр: ни поста, ни красотки жены, ни капитала. Вот за это и мстит.

* * *

И, конечно, главный мститель Шекспира – принц датский Гамлет, мстящий за своего отца, безвинно убитого короля. И здесь гора трупов, появившихся из-за желания одного человека отомстить другим.

Уберите из этой пьесы чувство мести, жажду возмездия – и никакого «Гамлета» не будет.

* * *

Нельзя пропустить еще одного персонажа, правда, уже из французской литературы. Это, конечно, граф Монте-Кристо, несчастный Эдмон Дантес, которого все сначала обманули, раздели и бросили в тюрьму, а затем он всем отомстил.

Наверное, граф Монте-Кристо, так сказать, мститель в химически чистом виде. Всё остальное про него помнится как-то слабо, а ведь там и Мерседес, и Гайде, и аббат Фариа, и даже сам Наполеон. Но в моей памяти осталось три подонка: Данглар, Фернан и Кадрусс, которым граф элегантно и мощно отомстил.

* * *

В русской литературе мотив мести вялый.

Можно ли сказать, что Онегин застрелил Ленского из мести? Вряд ли. Он, скорее, обязан был следовать закону чести, где было сказано, что обидчика надо наказать. И он наказал – без всякой страсти, без всякого желания. Равнодушно.

То же и Ленский, который пошел на дуэль, потому что это красиво, и потому что так положено… Вряд ли он так сильно любил дурашливую Ольгу, чтобы отдать за неё свою молодую жизнь.

Так же вряд ли Швабрин в «Капитанской дочке» настолько сильно любит Машу, что из-за неё становится предателем. Он просто предатель по натуре, а Маша лишь капля в его судьбе.

Уж если всерьез, то настоящее мщение было у Пушкина только один раз, и было это не в творчестве, а в реальной жизни, и это привело его к смертельному исходу на Черной речке.

* * *

Пожалуй, в русской литературе самая сильная месть – у Лескова в «Леди Макбет Мценского уезда». Там описана реальная мстительница, Катерина Измайлова. И там поистине шекспировские страсти. Лесков хотел достичь этого уровня и достиг.

А у Гоголя в «Страшной мести», ууух. и вовсе нет никакой мести.

Перечитайте этот текст сегодня, и вы поймете, что после всех зомби, монстров, гаргулий, каннибалов, демонов и прочих чудовищ, которых вы волей-неволей видели в кино или по телеку (особенно если у вас есть дети или внуки), сказка Гоголя пройдет, в лучшем случае, для детей первого класса. Для детей второго класса она покажется слишком примитивной и совсем не страшной.

И месть там смешная, колдун убивает свою дочь, а потом мертвецы вонзают в него свои зубы. Ой, не смешите меня! Мы это уже видели тысячу раз.

* * *

Кто еще мстил в России?

Володя Ульянов отомстил за брата. анекдот, конечно, но вполне возможно, что этот мотив частично присутствовал. Хотя, вообще говоря, мы мало знаем о семье Ульяновых.

Хрестоматийный глянец убрали, но ничего нового не добавили. Так и осталось в головах нашего поколения «.когда был Ленин маленький с кудрявой головой». (стихи Агнии Барто, как выяснилось, были пародией на абсолютно идиотский мармеладный стишок малоизвестной поэтессы Маргариты Ивенсен).

Что еще про месть?

Ну, еще «Неуловимые мстители» приходят на ум. хотя за что они там мстят – уже не помню. И почему они «неуловимые» тоже не помню. Неужели, как в анекдоте, потому что они нафик никому не нужны?

И как нам относиться сегодня ко всем этим большевистским героям, Будённым и Котовским, Лазо и Чапаевым? К тем, которые уничтожали царскую Россию, уничтожали науку и культуру, грабили церкви и университеты, делали налеты на города и хаты, мстили буржуям за свою тупость и малообразованность?

Нам что, их любить? Или ненавидеть? Или просто нервно смеяться?

Вопрос без ответа.

* * *

Ну и последнее про месть.

Про оперу.

Вот тут месть занимает, пожалуй, первое место среди движущих оперу страстей и сюжетов.

Бегло:

«Кармен» (Бизе). Хозе мстит Кармен за то, что она предпочла Эскамильо, и убивает ее.

«Дон Жуан» (Моцарт). Командор приходит, чтобы отомстить развратнику, и вместе с ним проваливается в преисподнюю.

«Риголетто» (Верди). старый шут мстит Герцогу за то, что тот соблазнил его дочь, и пытается его убить. Но по воле судьбы убитой оказывается его дочь.

«Лоэнгрин» (Вагнер) славится своим Дуэтом Мести во втором акте, когда Ортруда и Фридрих обещают отомстить Эльзе. Здесь есть лейтмотив мести, который потом появляется так или иначе во всех операх Вагнера.

Вообще, тема, мотив возмездия (она же часто называется тема рока, тема судьбы) есть практически во всех серьезных операх.

Просто перечислю: это «Пиковая дама» Чайковского и «Орестея» Танеева, это «Фауст» Гуно и «Осуждение Фауста» Берлиоза, это есть в опере Вебера «Волшебный стрелок» и в операх Пуччини, Леонкавалло, Масканьи. Мотив ревности, мотив неизбежной смерти, мотив судьбы – всё это вырастает из мщения.

Потому что опера – самое подходящее место для обитания мести. Здесь она, месть, находится органично, и пребудет здесь всегда.

Без мстительных чувств опера просто засохнет и перестанет существовать.

* * *

Краткое резюме.

Без мести не было бы жизни на Земле. Именно благодаря отмщению, которое взял на себя Бог, на Земле устанавливается гармония, закон и порядок. Каждый проступок, каждое нарушение общественного договора карается возмездием: подзатыльником, пощечиной, постановкой в угол на горох, заключением под стражу, пожизненным заключением, электрическим стулом.

Поэтому мстите, господа! Не оставляйте безнаказанным ни одно зло, которое вам причинили. Око за око лучше, чем подставить другую щеку.

Чем больше зло будет чувствовать, что ему дадут жесткий отпор, тем больше есть шанс, что оно трусливо отползет в свою грязную нору, и, возможно, никогда больше не покажется на свет.

И жить станет лучше.