Текст книги "Были одной жизни, или Моя Атлантида"
Автор книги: Александра Азанова
Жанр: Современная русская литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц)
Петля над полом
Мне не было и четырёх лет. Я находилась в глупеньком возрасте, таком же и состоянии ума. Всё мне казалось занятным, интересным, всё возбуждало любопытство. Жизненные заботы ещё не навалились, родители оба были рядом. Голод скалил зубы где-то вдали.
На улице ещё не холодно, но и не жарко, но окна распахнуты настежь. Вероятно, была славная, тихая осень, потом пришла зима. Я в комнате одна, играю бумажками. Бумажки заменяли мне всех сказочных действующих лиц. Я их перемещала по своему усмотрению, если их не хватало, я отрывала кусочек от одной и у меня новое лицо! Очень увлекательная игра! Но вот за окном послышался стук и шорох, как будто кто-то лезет в окно. Я прислушалась и повернула лицо к окну. И верно, вскоре над подоконником выставилась голова соседского мальчишки, Венка Малакотина. Парнишка подросток, лет четырнадцати. Голова покрутилась во все стороны, показала мне язык и исчезла. Я снова занялась игрой, ничуть не испугалась, ведь я была дома. Пришёл с работы папа. Спрашивает: «Где мама?» Я сказала: «Не знаю». Он вышел из комнаты, я опять за своё. Мне не скучно. Вновь пришёл папа, но уже пьяненький. Я умела понять, когда он пьян, когда трезв: от вина у него краснел нос! Он спрашивает: «Сашенька, к маме ходят мужики?» «Ходят, – говорю я, только что Венко Малакотин заглядывал». Папа ничего не сказал. Вышел из комнаты, затем пришёл с длинной-длинной верёвкой. Посмотрел на потолок, а там ввинчено железное кольцо для детской колыбели. Моя люлька тоже держалась за такое кольцо, только в другой половине дома. В эту половину мы переехали недавно, и звали её «Новой», хотя обе половины строились в одно время. Папа поставил стул на стул и стал пытаться полезть на них, чтобы один конец верёвки продеть в кольцо: я разгадала его намерения, так как он старался сделать это, но упал. Стулья качнулись. А потолок высоко. Он встал на ноги и ещё раз осмотрел потолок. Очень близко от кольца были сделаны досчатые полати, любимые мной, там хорошо было играть. Папа полез на полати, и как нитку в иголку – вдёрнул конец верёвки в кольцо! Затем он слез, конец верёвки дотянул до полу. Меня так заинтересовали его действия, я ходила вокруг его, стараясь понять, что такое он делает? Наверно, подумала я, для меня качели? Я не спрашивала и не мешала ему. А он на конце верёвки завязал петлю, не высоко от полу. Но он сильно спьянел, я видела, как он шатался. Он встал на колени и локти рук и, ползая, хотел головой попасть в петлю. Но она всё время отъезжала от него то вправо, то влево. Он с разных сторон проделывал эти смешные движения, потом голова его склонилась до полу, не попав в петлю, он уснул. Я стояла над ним и всё думала: что он хотел сделать?
В комнате стало сумеречно, наступил вечер. Вошла мама. Она увидала верёвку с петлей у пола и спящего возле папу, испугалась, всплеснула руками, смотрит на меня. Потом говорит: «Сашенька! Что здесь происходит? Зачем тут верёвка?» Я стала по порядку ей всё рассказывать: как Венко Малакотин заглянул в окно, как пришёл папа и спросил, ходят ли к маме мужики, а я сказала, что ходят, Венко Малакотин только что заглядывал в окно. «Сашенька! Что ты наделала! Папа пьян, он поверил тебе, не подумав, что Венко – всего лишь любопытный мальчик. Он из любопытства заглянул в окно, но он не мужик, он ребёнок!» Я этих тонкостей ещё понять не могла. Для чего были папины вопросы, для чего мамины объяснения? Папа всю ночь спал рядом с петлей, утром убрал верёвку. Но что-то нехорошее поселилось между родителями. Они часто ссорились, но я не понимала смысла их ссор. А вскоре мы остались без мамы.
Не зная броду
Давно происшествие это было со мной, но поговорку – «Не зная броду, не лезь в воду» – я на всю жизнь запомнила. Только я её переделала: «не зная броду – узнай дно!» Мы счастливо окончили четвёртый класс, и с подружками-однолетками, дождавшись купального сезона, бегали купаться на все водоёмы вблизи нашего, давно утонувшего в Каме, посёлка Дедюхино. Посёлок красивый, заложенный ещё купечеством, с великолепной каменной церковью, больницей, гимназией и даже двухэтажной кирпичной тюрьмой, где потом стала школа семилетка, и мне довелось в ней учиться. Был на окраине посёлка большой соляной завод, соль качали рассолом из под земли, в варницах её выпаривали и купцы вывозили её далеко за пределы водным путём. Для этого маленькую речонку превратили в широкий канал, а название за каналом укоренилось – «Канава». Канал соединял речушку с Камой. А вёснами разливался в такую ширь, чуть не всё Дедюхино оказывалось под водой! Потом в тридцатых годах, в семи километрах от посёлка, вырос химический гигант, город Березники. Строила его вся страна.
Ребятишки нашего посёлка обучались плавать с самого младенчества, и я тоже, потому, что плавать было где. Только плаванию обучались по-разному. Кого-то учили взрослые, заботливые. А мои подружки обучались, на ошибках улучшая с годами мастерство. Они как-то быстрее меня обучились, а у меня долго не получалось. Я училась плавать, отползая от берега «руками по дну», или это называлось у нас: «по дну раком». Глядя, какие движения руками и ногами делают другие, я копировала их, и мне удавалось немного проплыть, чему я была рада. Но лёжа на воде, я не могла встать на ноги, они казались лёгкими, а голова тяжёлой и перетягивала ноги. Я вставала сначала на руки, потом уж на ноги. И ничего не могла поделать. Как-то отплыла незаметно далеко от бережка, и мне захотелось встать. Я ищу руками дно, а его нет! Наглоталась воды, побарахталась, и ноги живо перетянули голову! С этого момента забыла вставать на руки! Но девчонки ещё и здорово ныряли! Я пробовала, но у меня плохо получалось. Я уже умудрилась по-настоящему тонуть, противное, мерзкое бульканье наливавшейся в уши воды при беспомощном погружении под воду не проходило из памяти. При нырянии я закрывала уши ладонями, а без свободного движения руками под водой мне неудобно было двигаться. Всё же я стала плавать, как рыбка, но нырять хорошо так и не смогла. Километрах в трёх от посёлка, у самого соснового бора, была проложена железнодорожная ветка, соединяющая города Березники и Соликамск. Двадцать пять километров. Чуть-чуть не дойдя до железной дороги, был исток, самое начало длинного, тоже говорили, что двадцать пять километров, озера, по названию «Чёрное». Когда смотришь на воду издали, она действительно была чёрная, а возьмёшь в ладони – светлая, прозрачная. Мы очень любили купаться на истоке, тут было тихо, зелено, не ходили пароходы. А дно было ровное, песчаное. И росли тут во множестве, только на глубоком месте, белые лилии и жёлтые кувшинки. Девчонки ныряли и за тонкие длинные, словно верёвочки, стебли вытаскивали их из почвы. Иногда и мне это было по силам. В воде детворе, что и говорить, веселье! Брызги, хохот! Наплаваемся, навозимся, идём домой увешенные до земли зелёными бусами из стеблей лилий и кувшинок. А цветки, просто как из драгоценных каменьев выточенные мастерскими руками, выглядывают из зелени стеблей. И листья растений, крупные, круглые, темно-изумрудные с выступающими жилками, как восковые, мы прицепляли их к платьям, что тоже было очень красиво, и шли зелёные и мокрые, точь-в-точь, как Ундина в описании поэта Жуковского, когда из ручья она выходила к возлюбленному. С тою разницей, что она была одна, а нас много.
Летним солнечным днём мы плещемся, плаваем в нашем любимом месте. Я одна отплыла от подружек всего-то метров на пятьдесят, подплываю к берегу в том месте, где никогда никто не плавал, почему – не знаю. И решила тут выйти на берег. Принимаю вертикальное положение и щупаю дно ногами. Дна нет! Под ногами крутится холодная вода и засасывает меня в глубину! Я по плечи в этом водовороте, рот раскрыт, голоса нет, глаза широко раскрыты. Чувствую, что погибаю! Ногам холодно, даже примирилась с неизбежностью, видать судьба! Но тут как будто кто сказал мне, что рано складывать крылья, надо бороться за жизнь! Я изо всех сил начала шевелить ногами: вперёд-назад, вперёд-назад! Моё тело принимает горизонтальное положение, вот я уже лежу на воде! Я быстро повернулась лицом к подружкам, они совсем рядом, и ничего не заметили, что произошло со мной. Я выбежала на берег, в бессилии легла на травку и не могу даже пальцем пошевелить! Я вспомнила, как уже дважды тонула и чудом спаслась, судьба хранила меня. Подружки окружили меня, затормошили: «Что с тобой? Что с тобой? Ты бледная!» Я рассказала им, показала рукой в то место, где чудом не утонула, и сказала, чтобы туда не плавали, и, боже упаси, не вставать на ноги! Дна нет! И одна девочка рассказала, что слышала от родных, будто шесть мужиков с мерёжей скрылись в воде и их не нашли. Но это, вроде, было давно, взрослые нам ничего не говорили, не предупреждали об опасности. Вот какие коварные бывают места в озёрах! И все годы, что я жила в тех местах, пока не переехала, купалась только на знакомом месте. И к поговорке «Не зная броду – не лезь в воду» добавила: «Узнай сперва дно!» И много раз слыхала, как люди гибли, ныряя в незнакомом месте!
По деревне с колотушкой
Мой папа был выбран квартальным по нашей улице Урицкого. Много лет его переизбирали на новый срок, он пользовался авторитетом. Какие обязанности входили в круг действия квартального, мне не было известно, кроме одной: летом ежедневно надо было переносить для ночного дежурства деревянную колотушку каждому хозяину дома, по порядку стоящему. Эта обязанность с восьми лет была на мне.
Мне нравилась эта обязанность. Выполняла её я аккуратно, по списку. Меня даже соседи называли «начальником», а я гордилась. Вечером я снимала колотушку с гвоздя на наших воротах и лично вручала её взрослому члену семьи дежурного дома. Продежурив ночь, колотушку весили на гвоздь в воротах нашего дома. Сама колотушка была сделана папой из дерева, полая внутри и с боков, с ручкой на одном конце и круглым шариком на кожаном ремешке с другого. Взяв колотушку за ручку, её раскачивали в руках вверх-вниз, чтобы шарик бил по деревянным поверхностям, издавая гулкие дробные звуки, далеко слышные. Человек с нехорошим умыслом, слыша эту дробь, чувствовал себя неспокойно и уходил. С колотушками ходили по всем улицам, и нам нравился перестук дежурных. Было спокойно и на случай пожара.
Когда подходила очередь дежурить нашему дому, я вручала колотушку вечером папе. Он смеялся и говорил: «Начальство предупреждает, ночь будет без сна!» Но, как-то незаметно, ходить на ночные дежурства с колотушкой тоже стало моей обязанностью. Я ничуть не возмутилась, даже обрадовалась: организовала своих закадычных подружек Надю и Валю на дежурства ходить вместе, втроём, т.е. у нас получилось три ночи в нашем распоряжении. Для разговоров времени достаточно, побренчим колотушкой и ходим, болтая языками. У меня всегда была масса нерассказанных прочитанных рассказов, повестей и даже старинных романов, то из журнала «Нива», старые мамины подшивки, то из книг. Я читала запоем, ночами напролёт. А подружки любили слушать. Нам нравился перестук колотушек дежурных других улиц, мы часто делали это нарочно. Остановимся, изо всех сил колотим в колотушку и обязательно на других улицах делали то же самое, не могли не ответить.
Но вот нами овладел «лукавый»: мы сами начали хулиганить! Распустившиеся весной пышные, ароматные кисти черёмухи и сирени под окнами или даже за изгородью хозяйских огородов, тюльпаны, жасмины в палисадниках возбудили желание сорвать, наломать целый охапок этих пышных, прелестных цветов. Но принести их домой не решалась ни одна из нас. Понимали, что нас выдерут! Мы прятали букеты у Нади в бане, опуская их в чугун с холодной водой. А днём урывками бегали полюбоваться, понюхать. Летом в огородах поспевали огурцы, бобы, ближе к осени морковь, мы отщипывали аккуратно их и ели немытыми, только оботрём морковку ботвой, и ботву далеко унесём, чтобы всё было шито-крыто. И нам сходило с рук, никто на нас не жаловался, а мы веселились от души!
Но однажды я чуть было не попалась! Было это так. У одного соседа за изгородью возле дома пышно расцвела сирень. Ещё днём мы ею любовались и на ночь, как раз одно из наших дежурств подошло, мы решили ночью наломать веток соблазнительной сирени. Всё шло по плану. Двое колотили в колотушку, а я перелезла через забор, у меня здорово это получалось. Я лазила по деревьям и заборам, как кошка! Время позднее, тихое, ночь хотя и светлая, но всё кругом спит – даже собаки не лают! Но тут меня учуяла хозяйская собака. Залаяла. На втором этаже дома загорел свет. Веток я успела наломать и выкинула подружкам. Слышу стук отпираемых дверей дома, собака приветно визжит, встречая хозяина, я лихорадочно пытаюсь уцепиться за доски забора, у меня не получается, хочу оторвать хотя бы одну – все крепко приколочены! Вдруг одной ногой провалилась в какую-то яму, оказался собачий лаз под забором! Я, недолго думая, выскользнула через него, ведь я тогда была не толще дворняжки! Мы все трое колотим в сторожевой инструмент, отломанный букет девчонки успели спрятать.
Сосед окликнул нас, спросил: «Не видели ли кого чужого?» Нет, говорим, мы тут сами шумели, баловались, вот вашей собаке не понравился шум. Он согласился с нами, ещё поговорил немного и пошёл досматривать прерванный весенний сон. И собака с ним. После этого случая за заборы мы не лазили. Всё-таки нехорошо, стыдно будет, если поймают. Но понемножку хулиганили из озорства. Улица наша была длинная, домов по двадцать с обеих сторон. Огородов и палисадников хватало на всё лето.
Тайна исповеди
Моя бабушка по папе, Елизавета Фёдоровна, не любила меня из-за мамы. Не хотела маму иметь своей невесткой. Обижала меня, наказывала за мелкие оплошности или шалости. А когда меня оставляли с ней на весь день, ничего не давала мне есть. Я же всё терпела и не жаловалась, поэтому о её проделках папа не знал. А когда появилась мачеха, я с ней наедине уже не оставалась. Бабушка была набожная, пока в Дедюхино действовала церковь она часто ходила на богослужения и брала меня иногда с собой. Я рассматривала утварь, какой пользовались священнослужители, настенные изображения святых, ангелов и самого бога. При входе на паперть, по одну сторону двери был нарисован чёрт, пытающийся пролезть в открытую дверь, но на другой стороне двери был нарисован ангел, крестом закрывающий вход в церковь. Меня поражало изображаемое, я даже верила в то, чего на самом деле не было. Бабушка говорила мне, что и на том свете душам умерших грешников ангелы с крестами не дают войти в царство небесное через райские врата. Тогда я всему верила, что говорили взрослые. Я верила в существование чёрта и бога. Особенно запугивали меня чёртом. Это было удобно бабушке и моей сводной сестре, старше меня на семь лет. Она была бабушкина любимица. Я сидела по целым дням на печи, боясь слезть, так как мне говорили, что на полу меня схватит чёрт. Сестра была спокойна, что я не трону её игрушки, а бабушка забывала о моём бытии. Время шло, я стала думать.
Я стала делать эксперименты с вездесущим чёртом: свешивала одну ногу с печи и ждала, схватит ли за ногу чёрт? Я устала бояться, мне нужна была свобода. Чёрт не хватал меня за ногу, я опускала другую и снова ждала, что будет. Так я спустилась на пол, дрожа от страха. Освоившись на полу, а мне шёл уже пятый год, я начала обследовать комнаты нашего большого дома. В одной комнате, в углу стояла шкатулка сестры, где она хранила кукол, правда ею самой сшитых. Но они привлекали моё внимание, очень нравились мне. Я уже протянула руки к шкатулке, но на стене, на листке бумаги нарисованная страшная рожа чёрта с рогами, смотрела прямо на меня. Что было прыти в ногах я умчалась на спасительную печь, уверенная, так мне было внушено, что нечистая сила на печи не достанет: печь для неё святилище. И опять я долго сидела на печи, ожидая погони чёрта. Но всё было тихо, и я снова слезла. Меня как магнитом тянуло в страшное место. Я пришла и остановилась возле рожи с рогами. Он молчал, я показала ему язык, состроила страшную рожу с выпученными глазами. Но никакого наказания со стороны. Тогда я сорвала бумагу и изорвала её. Я развенчала миф о чёрте! Я понесла наказание, когда сестра пришла из школы, но чёрта больше не боялась. Сестре пришлось искать новое убежище для кукол.
Случилось, что бабушка заболела и долго не могла встать на ноги. Она попросила привести к ней священника для исповеди. Он пришёл, это было летним днём. Я оказалась на полатях, что-то делала там и не успела слезть. Священник попросил всех выйти из комнаты, а на полати не обратили внимания. Я замерла, не шевелясь, мне захотелось знать, что будет делать батюшка с бабушкой? А он достал крест, заставил бабушку поцеловать его и стал задавать ей странные вопросы: «Не убивала?» «Грешна батюшка», – отвечала бабушка. Я пришла в ужас: бабушка – убийца! Но лежала на полатях, не шевелясь, так как вопросы продолжались. «Не украла?» «Грешна батюшка». «Не прелюбодействовала?» «Не завидовала?»… И всё: «Грешна, грешна, грешна!»… «Не желала зла ближнему?» И опять – «Грешна!» Я пришла в ужас от грехов бабушки, ведь такая набожная, дома молится, стоя на коленях, в церковь ходит, и – на тебе! Грехов не сосчитать! Пока священник находился при ней, я, онемевшая, лежала под одеялом. Но когда он вышел, я спустилась, встала возле больной и с укором сказала ей: «Вот ты какая грешница! Когда убивала, воровала?!» Бабушка приподнялась и спросила: «Где ты была во время исповеди?» Я сказала, что на полатях, но полезла не за тем, просто, не успела слезть. А бабушка сказала, что исповедь святую подслушивать грешно! Исповедь совершается тайно от всех! «Значит, никто не должен был знать о твоих плохих делах?» – спросила я, и не в силах поверить в услышанные признания бабушки почти вскричала: «Господи! Прости бабушку!» Мольба моя была непритворна, бабушка заплакала и просила меня простить ей её грехи. Мою душу потрясло открытие, что люди грешат тайно и тайно исповедаются, чтобы бог простил их грехи!
Бабушка поправилась, но я смотрела на неё с укором – грешница! Отношения наши с ней изменились, она не дёргала меня за уши, не обижала, держалась со мной настороженно. А я не могла забыть её исповедь.
За четверть водки
Наша бабушка, Елизавета Фёдоровна, папина мама, с молодых лет оказалась вдовой по глупости мужа, папиного отца, моего деда, Максима. И без единого зуба по своей глупости.
Дед Максим в молодости был страшно силён и, видимо, глуп. По папиным рассказам о нём я узнала, что дед с мужиками, работая в лесу, носил один большие брёвна за комель, а четверо мужиков несли кое-как за макушку. Мужики из деревни артелью подряжались строить в городе Усолье баржи. Было там такое строительство. Так вот, строили они баржу и дед Максим с ними. Были уже построены у баржи рёбра. Видимо, они друг от друга были очень близко и кто-то из мужиков, сдуру, сказал, что между рёбрами человеку не пролезть. Мой дед, тоже сдуру, а может с похмелья, сказал: «За четверть водки – пролезу!» Мужики заключили пари и дед полез! Грудной частью тела пролез, а дальше – ни туда, ни сюда! Ломать баржу начальники не дали, мужики деда вытянули, всего раздавили. Вскоре он умер, оставив молодую жену с маленькой дочкой на руках и беременную моим папой.
Так она и вырастила их обоих, не выйдя больше замуж. Вскоре после похорон мужа (моего деда) у неё заболел зуб (ещё папа не родился). Кто-то «сердобольный» ей принёс серной кислоты помазать больной зуб (это бабушка мне сама рассказывала). Бабушка для лучшего эффекта набрала полный рот кислоты и пополоскала. «Хотела, – говорит, – проглотить, да выплюнула». И на второй день у неё изо рта сошла вся слизистая оболочка, а с нею – все до единого зубы. И стала она – молодая вдова с двумя детьми. За длинную жизнь она съела дёсны до основания. Жевать ей было нечем, ей приходилось туго. За столом со всеми вместе она не наедалась и в кармане фартука у неё всегда были мелкие сухарики, которые она сосала. Потом, когда у нас появилась мачеха, бабушка приходила к нам на правах гостьи, затем оставалась обедать всё чаще, а потом, когда мой брат Ваня переехал на Чуртан, отдав половину дома маме, осталась жить насовсем.
Но с папой они не ладили. Причину сложностей их отношений я не знаю, только могу предполагать. Причина эта большей частью – папин брак с мамой. Бабушка – папина мама – не могла простить папе разваленное им хозяйство в деревне.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
