Текст книги "Настоящая принцесса и Бродячий Мостик"

– Ах, я боюсь, у меня не хватит фиолетовых лент для парадной прически! – прокудахтала одна из барышень, хотя ее голова походила на корзинку с этими самыми фиолетовыми лентами.

– А мне непременно нужно достать красотин!

– Красотин тебя не спасет!

– Что ты, мне он не нужен – маменька поручила купить…

– Придется твоей маменьке перетерпеть – волшебные лавки откроются только после праздников!

– Откуда ты знаешь?

– Папенька был вчера во Дворце – он ведь поставляет им ткани для драпировок – и слыхал, что господин Гранфаллон разослал всем волшебникам приглашения…

– Какие приглашения?

– Очень хорошенькие, на лазоревых бумажках, и таким чудным почерком…

– У господина Гранфаллона прелестнейший почерк!

– Так куда приглашения?

– Как это куда? Явиться во дворец и помочь в подготовке коронации.

– Ах, это будет такое пышное празднество, такое пышное! Маменька говорит, что в жизни таких приготовлений не видывала и что после него и Новый Год покажется скукотищей.

– А папенька говорит, что господин Гранфаллон Новый Год возьмет и отменит!

– Ой! А как же…

– А папенька говорит, будет новый календарь и летоисчисление и года теперь будут не с Зимнего Солнцеворота отсчитывать, а…

– Постой, новый календарь на следующий год все равно покупать придется…

– Да погоди ты со своим Солнцеворотом! Кого коронуют-то?

– Ты совсем ничего не знаешь?! Как кого – принца!

– Интересно, а он хорошенький?

– Маменька говорит – картинка!

А нам ему представят?

Конечно! Теперь нас будут приглашать во Дворец! На балы!

А он умеет танцевать?

Девицы вошли в роскошный дом под черепичной крышей – как раз напротив кондитерской.

– О, смотри-ка, заведение мастера Циннамона, кажется, открыто, – обрадовалась Лиза и направилась к шоколадному домику.

– По-моему, сейчас не время для пирожных, – сурово сказал Левушка.

– Да причем тут пирожные! Там мастер Циннамон, он волшебник, он нам поможет!

Однако стоило им подойти поближе, как ставни с грохотом захлопнулись. Лиза постучала в дверь – летающего колокольчика нигде не было видно.

– Кто там? – раздался испуганный голос из задней комнаты.

– Это… – Лиза запнулась. – Здравствуйте, мастер Циннамон.

Кондитер чуть приоткрыл дверь, увидел на пороге детей, облегченно вздохнул и впустил их, тотчас вновь задвинув дверные засовы. Белоснежные колпак и фартук сменились на неприметную шапочку и дорожный плащ, а рука сжимала маленький узелок. Кондитер то и дело пугливо озирался по сторонам.

– Позвольте задать вам вопрос, – вежливо начал Левушка.

– Никаких вопросов! – отмахнулся Циннамон. – Видите, что творится?!

– Видим, но не понимаем, – не отставал Левушка. – Вы не во Дворец, часом, собираетесь?

– Нет! – Циннамон в изнеможении оперся о прилавок. – Голова идет кругом… Какое там во дворец! Пора всем прятаться. И вам тоже советую!

– Но вы ведь получили приглашение? – поинтересовалась Лиза.

– Ха! – горько усмехнулся кондитер. – Приглашение, тоже мне! Повестка на лазоревой бумажке! Не явишься сам – приходят и настоятельно просят пожаловать с сопровождением.

– То есть арестовывают, – подсказал Левушка.

– Вот именно! Уже почти всех забрали… Говорят, объявлялся в городе волшебник Филин – тыщу лет его здесь не было… Сам я не видел, но ходят такие слухи.

– Филин? – пискнула Лиза. – Правда Филин?!

«Так он, оказывается, волшебник! – пронеслось у нее в голове. – Что ж я сразу не догадалась!»

– Вы знаете самого Филина? Так могу вас обрадовать, по слухам, и его во дворец… – Циннамон всплеснул руками. – А ведь Филина голыми руками не возьмешь!

– Ну и дела, – протянул Левушка.

– Да уж, делишки. Днем еще ничего: все-таки люди за тобой приходят, хоть и в доспехах. А вот ежели ночью! – он нервно вздрогнул. – Тогда эти… с крыльями…

Лиза тоже вздрогнула:

– Мышекрысы?

– Не знаю, как эта нечисть называется, и знать не хочу. Но ночи дожидаться не стану. Ну, прощайте, детки. Если захотите полакомиться – берите что угодно. А лучше убегайте следом за мной. – И, прихватив узелок, он колобком выкатился за дверь.

– Так он меня и не узнал… – начала было Лиза, но тут снаружи раздался топот множества ног, лязг оружия, грубые голоса…

Лева проворно и не очень вежливо затолкал Лизу вместе со скрипкой под прилавок.

– Схватили прямо у крыльца, – прошептал он. – Тихо! Может, сюда они теперь не полезут. Если, конечно, нас не видели.

По счастью, он оказался прав. Топот быстро удалялся.

– Ой-ой-ой, Что же нам теперь делать? – тихонько запричитала Лиза.

– Лизавета, не надо, перестань, – участливо сказал Левушка. – По крайней мере, теперь мы знаем, где он. Заметь, Циннамон не сказал, куда хотел спрятаться. Никому не доверяет – это тоже о многом говорит, между прочим. Хочешь пирожное?

– Оно мне в горло не полезет, – Лиза яростно терла глаза. – Бедный мастер Циннамон. Бедные они все. Что же теперь будет?

– Я знаю, что будет, – сказал Левушка, выбираясь из-под прилавка и озирая лавку. – Поскольку стража ушла, сейчас мы с тобой, с разрешения Циннамона, быстренько подкрепимся – хотя бы шоколадом. А потом двинемся во Дворец. Выручать твоего Андрея Петровича. Который, оказывается, волшебник. Эх, а ты молчала…

– Я боюсь! – объявила Лиза.

– А я нет, – произнес Левушка, причем Лиза мигом смекнула: Лева привирает, лишь бы ее подбодрить. – И знаешь, почему?

– По… почему?

– Потому что нас двое. Ты, да я, да мы с тобой. Вставай!

Минут через десять блуждания по пыльным улицам под пасмурным небом наши герои оказались на круглой площади у самого подножия Дворца, некогда отменно красивой, а теперь такой же запущенной, как и весь город, – пыльной, грязной, с давно заглохшим фонтаном посредине. Под громкий стук молотков орава шустрых гоблинов и несколько медлительных троллей мостили площадь квадратными плитами, фиолетовыми и черными, укладывая их прямо в грязь. Гоблины погоняли троллей, те огрызались утробными голосами, со скрежетом волокли и с грохотом роняли плиты, а немногочисленные горожане, выбредавшие на площадь, останавливались и смотрели на все это невидящими глазами в странном оцепенении и шли в обход. Впрочем, кое-кто деятельно обсуждал новшества: за спиной у Лизы и Левушки остановилась почтенная чета, и раздутый от важности вельможа принялся объяснять своей не менее важной супруге:

– А вот это, госпожа моя Розалия, как вы изволите видеть, готовятся к коронации. Господин министр повелел обновить площадь. Какое приятное зрелище!

– Да уж, – закачала затейливой шляпкой госпожа Розалия. – Это правда, что ваш племянник сколотил целое состояние, поставляя во дворец ткани, драпировки и флаги?

– Истинная правда, душенька! – подтвердил вельможа. – Как раз сейчас у его лавки грузят последний воз – я видел в окно, пока вы надевали шляпку. А посмотрите-ка вверх. Что я вам покажу!

Лиза и Левушка тоже задрали головы вверх, к башням Дворца. На самой высокой, опутанной веревками, тоже суетились гоблины. Они что-то прилаживали на странно покривившийся циферблат украшавших башню огромных часов.

– Обратите внимание, госпожа моя Розалия, как оригинально и изысканно!

«Оригинальным» и «изысканным», видимо, был сам циферблат – кривая клякса, как будто часы расплавили на огне. Поверх него гоблины как раз крепили черную металлическую паутину, изображавшую деления и цифры.

Лиза едва удержалась, чтобы не сказать вслух: «Гадость какая!» Левушка, мрачно кусавший губы, похоже, был того же мнения. Между тем гоблины заканчивали работу: по паутине-циферблату рывками двинулся здоровенный черный паук-стрелка.

Лиза поняла, что больше не может смотреть на все это: ей было больно – так больно, будто при ней сломали и испортили красивую вещь… или нет… как будто ударили котенка!

– Надо срочно наверх, – сосредоточенно сказал Левушка. – Что там этот индюк говорил про телегу? О, смотри, вон она едет!

По противоположной стороне круглой площади громыхала телега, доверху груженная пыльными черно-фиолетовыми тряпками. На передке размахивал кнутом гоблин – наряженный в драный фиолетовый камзолишко, неопрятный, носатый, ушастый, покрытый жиденькой щетинистой шерстью. А тащил телегу гигантский грязный серый тролль.

– Ну что? – спросил Левушка, решительно вскидывая на одно плечо свой рюкзак и на другое – Лизин.

– Что-что, полезем… – без особенной уверенности произнесла Лиза. По приближающейся волне вони она узнала в тролле прославленного Абырвалга, сжирающего в один присест телегу рыбы.

Телега остановилась. Гоблин на козлах вступил в пререкания с гоблинами, мостившими площадь. Нельзя было упускать такой момент!

Забираться в эту телегу было гораздо противнее, чем на воз капусты. Груда черных и лиловых тряпок пахла пылью и плесенью, и прятаться в ней ох как не хотелось. Но пришлось.

Лиза и Левушка поглубже зарылись в груду ткани, которая оказалось черными флагами и драпировками, расшитыми фиолетовыми пауками. Лиза ощутила, как от прикосновения кусачей ткани у нее начинает чесаться кожа, а от запаха плесени – болеть голова. «Поворот, – прошептал сквозь ворох материи Левушка. – Еще поворот. Вверх поднимаемся…» Телегу ощутимо потряхивало, она кренилась то на один бок, то на другой, и Лиза изо всех сил прижимала к себе скрипку. Девочке уже казалось, что они никогда не доберутся до цели, но, наконец, впереди лязгнули ворота и телега встала.

– Тпру! – велел возница троллю и куда-то удалился. Лиза с Левушкой осторожно высунулись из груды тряпок. Маленький дворик был завален корзинами и бочками и плотно заставлен возами. А прямо перед носом заманчиво зияла открытая дверь…

…Лестницы. Повороты. Закоулки. Переходы. Куда идти? В конце концов Лиза с Левушкой попали в бесконечный коридор, завешанный пыльными драпировками. Окна выходили на запад: в них светило красноватое предзакатное солнце, которое только теперь неохотно показалось из-за низких туч. Лиза вздохнула: ей нестерпимо захотелось сорвать дурацкие тряпки со стен и вымести всю эту пыль – на самом деле эта галерея с окнами на закат наверняка очень красива.

– Ты чего? – спросил Левушка.

За ближайшей дверью раздались шаги – легкие и торопливые. Лиза с Левушкой не успели даже переглянуться. Дверь распахнулась, и в коридор выбежал давешний Лизин знакомый – рыжий принц Инго. Тот самый, который превратился тогда в отвратительного карлика с сонным голосом! Тот самый, которого утащили мышекрысы! Он снова стал прежним.

Инго увидел Лизу и остановился, как вкопанный. Сердце у Лизы запрыгало, как птичка в клетке.

– Флаги и факелы! – шепотом воскликнул Инго. – Вот так везение! Здравствуй, Лиллибет. И ты тоже здравствуй, – добавил он, заметив подошедшего поближе Левушку. – Послушайте, вы можете кое-что сделать? Пожалуйста!

– Привет, Инго, – ответила Лиза, глядя на него с некоторой опаской. «А вдруг превращаться начнет? – испуганно подумала она. – Нет, вроде не начинает». На всякий случай она придвинулась поближе к Левушке и изготовилась бежать. – А что сделать?

Инго быстро огляделся и схватил Лизу с Левой за руки:

– Побежали, – прошептал он. – Только не спрашивайте ни о чем. Знаю, я не очень-то вежлив, извините, но времени у нас в обрез. Сейчас солнце сядет, и я… Потом объясню, если получится. – Он взглянул в окно на заходящее солнце, и Лиза успела увидеть в его изумрудных глазах такую тоску, что у нее сжалось сердце. И ей почему-то стало ясно: о чем бы ни попросил Инго, нужно будет обязательно сделать! Чего бы это ни стоило. Инго устремился по коридору, Лиза бросилась за принцем, Левушка, поправив очки, кинулся за ней. На бегу Инго шепотом считал дубовые двери по правую руку и, отсчитав нужное количество, остановился.

– Так. Вот тут две славные статуи в нишах, спрячьтесь-ка за ними. Пожалуйста, ничего не говорите, пока я не вернусь и не закрою за собой дверь. Я быстро. – Он помог Лизе взобраться в нишу, а Левушка, прихватив рюкзаки и скрипку, влез в соседнюю сам. Инго придирчиво осмотрел укрытия и расправил драпировки.

– Вот теперь вас не видно, – сказал он. Потом Лиза услышала, как со скрипом приоткрылась какая-то дверь, и еще – затихающие шаги.

– Лизка! – громким шепотом позвал Левушка из-за занавеси, как только Инго удалился. – Кто этот Инго? Откуда он тебя знает? Что он такое говорил про солнце? Объясняй давай!

– Тише ты! – сердито зашипела Лиза, высовывая конопатый нос из своей ниши.

– Я надеюсь, он не за стражей побежал… – прошептал Левушка, блестя из-за занавеси очками. – Может, пошли отсюда? А?

– Ты что! – возмутилась Лиза, но сердце у нее ушло в пятки. «Кто его знает, этого принца, а вдруг и правда за стражей? Если уж он в такое превращается, то тут ничего наверняка сказать нельзя», – подумала она. Чтобы заглушить собственные панические мысли, Лиза принялась шепотом объяснять Левушке:

– Понимаешь, Левка, я, когда в прошлый раз тут была, встретила его в городе. Понимаешь, я тебе как раз про это не успела досказать.

– Ты мне ничегошеньки не рассказала! – в который раз возмутился Левушка. – А он правда принц?

– Конечно!..

– Да? – усомнился Левушка. – А откуда ты знаешь?

Лиза задумалась. Никаких доказательств, которых ожидал дотошный Лева, у нее не было. Кроме одного-единственного:

– Я почему-то верю Инго… – сказала она. – И знаешь, Левка, по-моему, это будет свинство – не помочь ему! Правда, пока непонятно, чего он от нас хочет… но я думаю… Может, это как-то связано с запиской от Андрея Петровича?

– Ничего не сходится, – мрачно прошептал Левушка.

Пока Лиза и Левушка перешептывались в пыльной полутьме, Инго сбежал по длинной винтовой лестнице со стертыми ступеньками, свернул в темный коридор, отсчитал сто пятьдесят шагов, на ощупь нашел в стене железную дверцу и стукнул в нее кулаком четыре раза – два послабее, один посильнее и последний – с размаху. «Вот оно, чудо, – думал он, – самое настоящее, живое и рыжее… Только бы все получилось!»

– Кто? – лязгнули из-за двери два неживых металлических голоса.

– Корона и Камень, – ответил Инго, потирая ушибленную руку. – Открывайте.

– Камень и Ночь, – клацнули два голоса. – Ваше высочество, Мутабор не велел вас впускать…

– Ах так? – произнес Инго таким тоном, что дверь слегка задрожала и покрылась изморозью. – Мутабор не велел? Завтра же вечером пойдете в переплавку, железяки, – он скривился в темноте от отвращения к самому себе. – Или вы забыли, кто будет вашим королем?

Говорящие засовы лязгнули и открылись сами собой.

– То-то же, – сказал им принц совсем другим голосом и поспешно добавил: – Спасибо.

Он вошел в небольшую квадратную комнатку и на противоположной стороне нащупал другую дверь с массивным бронзовым кольцом. У этой двери принц остановился, сделал долгий вдох и короткий выдох и выпрямился, задрав фамильный конопатый нос. Потом взялся за кольцо и стукнул в дверь – три удара подряд, пауза, еще два.

Ему снова ответили два голоса, но такие, что услышать их еще раз никому бы не захотелось – холодные, свистящие голоса мышекрысов.

– Дракон и Корона, – отозвался принц.

– Камень и пламя. – Дверь скрипнула и открылась, но проем преградили две скрещенные секиры.

– В чем дело? – поинтересовался принц.

– Приказ-с-с Мутабора, – ответили голоса.

– Да что вы говорите! – усмехнулся принц. – Пропустите-ка меня. Приказ Короля! – Честное слово, жаль, что его не было видно в темноте – настолько царственной была его осанка и при этом такое было у него лицо…

– Вы пока не король, – не очень уверенно возразили из-за двери.

– Еще одно слово, – процедил Инго сквозь зубы, – и мы вернемся к этому вопросу завтра вечером. Более того, я вернусь, а вы – нет, нетопыри несчастные. Ах, как украсит мою коронацию ваша торжественная казнь! – издевательским тоном добавил он, при этом подумав: «До чего тошно подражать Мутабору, а приходится! Эти иначе не поймут». Мышекрысы стали с шуршанием совещаться, но Инго решительно взялся за древко одной из секир, отвел ее в сторону и скрылся за дверью. На сей раз мышекрысы и пикнуть не посмели.

Пять минут спустя принц вышел в коридор со статуями, держа в руках громоздкий предмет, плотно завернутый в лиловую шаль с черными кистями. Он снова, прищурившись, взглянул в окно на заходящее солнце – оно уже касалось краем зубчатой стены, – поставил свою ношу на пол, аккуратно закрыл дверь и прошептал Лизе с Левушкой: «Вылезайте».

Когда Лева и Лиза спрыгнули на пол, принц внимательно оглядел их, прижал палец к губам и попытался развязать шаль, скрывавшую таинственный предмет. Но стоило ему потянуть за черные кисти, как от лиловой ткани с треском полетели искры. Инго отдернул руку.

– Наверно, статическое электричество, – приглушенно объяснил Левушка. Лиза, не удержавшись, за спиной Инго показала ему кулак, а принц воззрился на Леву в изумлении:

– Что?.. Лучше до поры до времени не развязывать, иначе кто-нибудь увидит, что вы там тащите… Слушайте меня внимательно. В клетке – птица, но не простая. Это заколдованный человек – волшебник Филин.

Лиза подпрыгнула и зажала рот ладонью. Левушка уронил очки и едва успел поймать их над самым полом.

– Сама клетка зачарована, ее так просто не открыть, да в ней и дверцы нет. Я пробовал – не получилось, – торопливо продолжал Инго, ежесекундно оглядываясь на высокие окна, за которыми солнце медленно и неумолимо сползало за горизонт. – Филина надо выпустить, потому что иначе ему не превратиться обратно в человека, и к тому же на клетке заклятье, от которого ему худо. Очень вас прошу, унесите его из дворца, поскорее и как можно незаметнее. Спрячьте где-нибудь и попробуйте придумать, как открыть клетку.

– Как ее открыть? – быстро спросил Левушка. – Где?

– Может быть, это получится там, откуда вы пришли, хотя я и не уверен… – принц умолк.

– Нам возвращаться? – уточнила Лиза и вдруг услышала странный, едва слышный звук, который, несомненно, исходил из укутанной в шаль клетки, но так, если бы клетку укрывала не шаль, а двадцатислойная пуховая перина. Филин в клетке топорщил перья, отчаянно щелкал клювом, и сердце у него колотилось от волнения.

– По-моему, он против… – осторожно сказала она.

– Я ничего не слышу! – удивился Инго.

– И я не слышу… – присоединился Лева. – Лиз, у тебя еще и телепатия?

Лиза только рукой махнула – не до объяснений было.

– Унесите его отсюда и, пожалуйста, постарайтесь никому не попасться, – попросил Инго. – Где же мы его спрячем? – озадаченно протянул Левушка. – Мы здесь ничего не знаем!

– И рад бы вам подсказать, но не могу, – отвечал принц. – И запомните, что бы вы ни придумали, мне – ни словечка!

Лиза открыла было рот, но он знаком велел ей молчать и докончил:

– Я боюсь, что не сумею сберечь вашу тайну. Если о нашей встрече догадаются, то меня начнут расспрашивать, – он передернулся, – а расспрашивают тут так… настойчиво… что промолчать у меня не выйдет…

От этих слов по спине у Лизы побежали мурашки. На секунду в коридоре повисло молчание, и Лиза с ужасом увидела, что в глазах у Инго заблестели слезы. Он переглотнул и расправил плечи, чуть-чуть – самую малость – задрал нос и сразу стал очень похож на настоящего принца.

Теперь надо придумать, куда вам деваться… Вот, придумал: бежим к Зеркалу, пусть оно вас и прячет. Быстрее, солнце сейчас сядет!

Инго подхватил клетку, причем шаль вновь разразилась каскадом трескучих искр, и помчался вперед по коридору, сделав Лизе и Леве знак следовать за ним. Небо за окнами начало синеть, и Лиза не на шутку испугалась, что рыжий Инго вот-вот обернется уродливым карликом. Она поспешно отогнала эту мысль и изо всех сил старалась поспевать за Инго. Левушка не отставал ни на шаг, хотя ему, тащившему два рюкзака, судя по пыхтению, приходилось куда хуже, чем на физкультуре.

На бегу Инго отсчитал еще несколько дверей и дернул за ручку-грифончика – Лиза услышала, как грифончик тоненько пискнул, обидевшись на невежливое обращение. За дверью оказалась небольшая комната со стенами, обитыми красно-золотой тканью. В комнате возвышалось зеркало в резной раме – огромное, от пола до потолка. Не успели Лиза с Левушкой оглянуться, как Инго поставил клетку на пол и сказал невидимому под шалью Филину: «Прощайте. Простите меня». Потом махнул Лизе и Левушке рукой и стремглав выбежал из комнаты, захлопнув за собой дверь.

Наступила напроглядная тьма. Лиза хотела что-то сказать, но Лева наступил ей на ногу, призывая к молчанию. Несколько секунд спустя за дверью послышался топот множества ног, непонятный громкий шелест и звяканье. «Что вы здесь делаете, Ваше высочество? Мутабор ждет вас!» – отчетливо произнес чей-то резкий голос. «Да, разумеется, я иду, я иду сию минуту…» – отозвался Инго уже знакомым Лизе вялым, сонным, завороженным тоном. Любопытный Левушка на цыпочках подбежал к двери и приник к замочной скважине. Звуки за дверью постепенно утихли.

– Мама дорогая, – прошептал Левушка, отлипая от скважины. – Ты бы видела, во что он превратился! И какие тут, оказывается, водятся крылатые твари! Ничего себе! Он за ними пошел, как миленький… Лизка, ты где?

– Я тут, – Лиза протянула вперед руку. – Иди сюда, только тихо, клетку не сверни. Может, они еще рядом. Что будем делать?

– Ждать, – сказал Левушка из темноты. – Ты мне лучше скажи, что произошло с принцем?

– Солнце село, – осенило Лизу. – Левка, я все поняла! Он заколдованный! Солнце садится, и он превращается неизвестно во что… Я это уже видела в прошлый раз. А твари эти – мышекрысы!

– Кто?!

– Ты же сам видел!.. – Лиза поколебалась и продолжала. – А Инго, по-моему, очень хороший, только негодяи, которые тут всем исподтишка заправляют, они его заколдовали. Днем он такой, как мы видели, а после заката сразу же превращается в какого-то… бр-р-р… заторможенного уродца – и начинает во всем их слушаться.

– Тогда я, пожалуй, догадываюсь, чего они хотят. – Лева сохранял способность к рассуждениям даже в полной темноте и неизвестности. – Классическая придворная ситуация. Я читал. Принцам, а то и королям частенько не везет – железная маска, темница и все такое прочее… Вон Иоанна Шестого вообще всю жизнь в заточении продержали, в Шлиссельбурге. А твой принц еще и заколдованный, бедняга. Скверно ему тут. – Левушка помолчал. – Смотри-ка, – задумчиво протянул он, – а ведь он при всем при этом просит о помощи не для себя, а для Филина…

Что ты читал? – Иногда Лиза ужасно злилась на Левушку, думая, что он нарочно умничает. Хотя Инго и правда было жалко.

Читал я про регентство. Ладно, это неважно, зато теперь понятно, почему принц так спешит! – Левушка, судя по шуршанию, уселся прямо на пол. – Что у нас получается? Когда принц нормальный, то понимает, что они его руками хотят учинить какую-то гадость… и сопротивляется… Хотел бы я знать, кто это – «они», – Левушка в задумчивости вздохнул. – Хотя, боюсь, мы узнаем это очень и очень скоро… Как нам быть, Лиз? С филином и со всем остальным…

– Не с филином, а с Филиным, – поправила она Леву. – Или нет, наверное, с Филином, только с большой буквы. Это ведь Андрей Петрович. Я думала, Филин – фамилия, а оказалось, не только… – Кстати, где клетка? – Тут. От нее все время током бьет, то есть от шали, – пожаловалась Лиза. – Шаль шерстяная, кусачая. Конечно, хорошо бы замотать клетку во что-нибудь другое…

Левушка поднялся, наощупь подошел поближе и присел возле клетки:

– Ладно, пока так сойдет. – Он прислушался. – А там правда кто-то есть? По-моему, клетка пустая, птица бы шумела. – Да, он там. Ничего, мы его вызволим. Понимаешь, эта шаль… она глушит звук – небось, тоже заколдованная.

– То-то я ничего не слышу! Зато вижу… Тебя вижу… Ого, и клетку уже вижу! Смотри, Лиз, свет откуда-то…

В комнате между тем и впрямь забрезжил свет. Лиза с Левушкой обернулись и обнаружили, что это светится громадное зеркало, о котором они совсем забыли.

– Добрый вечер, деточки, – сказал неизвестно откуда ласковый скрипучий голос.

– Ой, кто это? – Лиза панически заозиралась, зная, что в Радинглене, где теперь даже днем происходят довольно мрачные чудеса, после захода солнца и вовсе ничего хорошего ожидать не приходится. Левушка тоже завертел головой.

Между тем голос продолжал:

– Милые мои, да чего же вы вертитесь, рассмотреть-то себя толком не даете? Глядите – вот оно я!

– Это зеркало! – шепотом сказала Лиза. – Оно говорящее!

– Конечно, моя лапочка! – радостно подтвердило зеркало, переливаясь в такт собственным словам. – А ну-ка, подойди поближе, а я погляжу, что бы мне с тобой сделать.

Несмотря на ласковый голос, в свете последних событий это прозвучало несколько зловеще, а потому Левушка моментально заслонил собой Лизу и вежливо осведомился:

– А зачем вам с нами что-то делать?

– Как зачем? – искренне удивилось зеркало. – Мое дело гардеробное, чтобы всяк, кто приходит, одет был соответственно. Опять же одежки должны быть чистые, наглаженные, без дырок-заплаток и по самоновейшей моде. На то меня тут и сладили.

– Кто? – в один голос спросили дети.

– Мастер Амальгамссен собственной персоной, лапочки мои. Слыхали про такого?

– О, конечно! – быстро соврал Левушка, а Лизе прошептал: – Класс, надо обязательно переодеться.

– Ага! – подхватила Лиза. – Сольемся с местностью, а то светимся тут, как…

– …как лисы на снегу. Особенно ты, – не без ехидства сказал Лева и вновь повернулся к зеркалу:

– И что, вы всех переодеваете? Всех, кто придет?

– Кто попало сюда не ходит, – назидательно изрекло зеркало. – Все ж таки королевская гардеробная, кисоньки мои, это вам не сильф чихнул. Конечно, иной раз и за ручку приводят, потому как вот, например, молодые господа вроде тебя, – зеркало обратилось к Левушке, – переодеваться в чистое не любят. Ты, небось, тоже?

– Отчего же, – Левушка аккуратно отодвинул Лизу в сторону и храбро шагнул вперед, сунув ей свой рюкзак.

– Левка, а даму вперед пропустить? – обиженно пискнула Лиза, которой стало интересно, во что наряжаются короли.

– Все-таки это может быть ловушка, – сквозь зубы сказал Левушка, многозначительно кивнув на клетку. – Давай уж лучше проверим на мне. – И он бодро кивнул зеркалу. – Прошу вас, приступайте.

Лиза с трудом отодвинула громоздкую клетку в угол. Под шалью было тихо: похоже, Филин прислушивался к происходящему.

Зеркало принялось переливаться радужными пятнами и при этом неразборчиво мурлыкать себе под нос – впрочем, Лиза, в отличие от Левушки, разбирала отдельные слова:

– Так-так-так… Ага… Снимем мерочку… Цвета нынче велено темные, такая мода… Так-так…

Левушку постепенно окутало радужным туманом, так что Лиза видела только голову и ноги.

– Левка! – обеспокоеннно прошептала она. – Ты как?

– Да ничего, – ответствовал Лев, вертя головой. – Щекотно только немножко.

– Кисоньки мои, – обратилось зеркало к детям. – А какое у нас сейчас время года?

– Время года – зима, – со вздохом сообщил Лева, переминаясь с ноги на ногу. – Ой нет, не надо мне меховой воротник, я их терпеть не могу!

Зеркало недовольно забормотало, и воротник, наметившийся было в тумане вокруг Левушкиной шеи, тут же исчез.

– Вот, стало быть, сюда вот это… а по окантовке тесьму пустим… – продолжало зеркало. – Пуговицы… да, пуговицы – это, я вам скажу, серьезное дело… Так-так, аграмантовые сюда не пойдут, пришьем перламутровые… Готово! – что-то щелкнуло, радужный туман рассеялся.

Лева стоял перед зеркалом в шоколадного цвета бархатном сюртучке с перламутровыми пуговицами. Суконные того же цвета штаны были заправлены в щегольские сапожки с блестящими пряжками. С плеч свисал теплый черный плащ. Школьная форма аккуратной стопкой лежала у ног Левушки.

– Класс! – восхищенно сказала Лиза. – Левка, тебе идет!

– Да? – с сомнением спросил Левушка, повертываясь так и этак перед зеркалом. – Ладно, плащ теплый и темный, уже хорошо. Лиз, ты тоже переодевайся. А я пока наши рюкзаки спрячу и скрипку твою – потом придем заберем. Не люблю беспорядка. Беспорядок – это нехорошо.

– Ах ты моя лапочка! – умилилось зеркало и сосредоточилось на Лизе. Левушка, не долго думая, запихнул рюкзаки, скрипку и школьную форму за зеркало. Зеркало, ничего не заметив, замурлыкало свою песенку, а Лиза набрала полную грудь воздуха, потому что, во-первых, ужасно боялась щекотки, а во-вторых, одно дело – смотреть со стороны на человека, окутанного радужным туманом, и совсем другое – опробовать это на себе.

Но ничего особенно страшного не произошло. Воздух вокруг Лизы засветился, и ей вдруг стало тепло, словно она стояла на солнышке.

– Хм-хм… И что же нам выбрать? – призадумалось зеркало. – Оно, конечно, по моде бы надо темно-фиолетовое или черное, но я ведь рыжих не первый раз одеваю, так что меня не проведешь… у меня опыт… Зеленое тебе надобно, лисонька моя, или хотя бы темно-зеленое… Цвет наиблагороднейший! И будет у нас зеленого бархата платье. Кружева по воротнику как, запускать или нет?

Лиза подумала, что к ней зеркало явно отнеслось более благосклонно, и осторожно сказала:

– Можно. Только, пожалуйста…

– Что, апельсинчик мой? – обрадовалось зеркало.

– Чтобы тепло было… там зима все-таки…

– Сделаем… – и зеркало вновь забормотало. Лиза, как недавно Левушка, завертела головой, но ничего не увидела, кроме кокона радужного тумана. – Так, а сюда оборочки, оборочки, – бормотало зеркало. – И вот здесь рюши непременно… И нижние юбки надобно… Вот и все, смотри, мандаринчик мой, а ежели чего недостает – добавим. Готово!

Лиза с любопытством заглянула в зеркало и увидела в нем девочку в зеленом, как мох, бархатном платье, обшитом воланами. Из-под края платья выглядывали украшенные оборочками нижние юбки, а из-под них, в свою очередь, атласные панталончики. Изящный кружевной воротничок, черная накидка и башмачки на пуговках завершали картину.

Лиза сделала робкий шажок, и платье закачалось, как колокольчик.

– Что это? – удивилась Лиза. – Кринолин?

– А как же! – удовлетворенно сказало зеркало. – К этому платью бы еще шляпку в тон да с черно-золотыми перьями… – раздумчиво продолжало оно, Да и причесочку надо бы попышней, кудряшки у тебя коротковаты… Может, шиньончик или паричок?

– Спасибо большое, и так все замечательно! – вежливо ответила Лиза, поправляя незаслуженно обиженный хвостик.

– Лизка, давай форму, ее тоже спрятать надо, – подал голос Лева. – Слушай, может, переобуешься обратно?

– Нам еще сколько ходить, а башмачки у тебя вон на каких каблучищах, неудобно…

– Да вы что! – возмущенно вмешалось зеркало. – Милые мои! Да как же можно надевать эти ваши грубые сапожищи! К такому платью!

– Ничего-ничего, – бросил Левушка. – Давай, Лизка, а то мы тут еще не знаю сколько проторчим.

– Сейчас, – пропыхтела Лиза, стряхивая с ноги один башмачок, а за ним другой. Переобуваться в кринолине было неудобно, да и вообще он мешал двигаться.

– Помочь? – спросил Левушка и подал ей старые зимние ботинки.

– Вот еще! – запротестовала было Лиза, но Левушка, под возмущенное кудахтанье зеркала, уже завязывал ей шнурки, присев на корточки.