Текст книги "Настоящая принцесса и Бродячий Мостик"

Глава 11,
в которой наконец выковывают ключ, а наши герои опаздывают во второй раз

– Вот и готово, – сказал наконец Болли. В руках у него оказалось нечто похожее на серебряного многоногого паука, нетерпеливо шевелившего лапами. – Поднимайте клетку повыше.

Лиза и Левушка повиновались, от волнения позабыв дышать. Очки у Левушки на носу сразу же перекосились, но поправить их было нечем – руки-то заняты. Болли, держа паука за спину, подлез под клетку и приставил ключ к донышку. Шин-Шин защебетала и взволнованно запорхала вокруг. Незаметно вернувшаяся Дис привстала на цыпочки. Молотки разом перестали стучать.

Паук цепко схватился лапами за прутья, Болли сделал неуловимое и очень хитрое движение кистью, и дно клетки со звоном упало на каменный пол.

Ушастая рябая птица, расправив огромные крылья, взмыла под резной потолок, замелькала между колоннами-деревьями, тенью отразилась в голубом бассейне и вдруг, полыхнув оранжевыми глазищами, камнем рухнула вниз.

Лиза закрыла руками глаза и завизжала.

– Лизавета, – сказал знакомый голос. – Уши пожалей!

Лиза осторожно убрала от глаз руки и с невероятным облегчением увидела, как с пола, отряхиваясь, поднимается небольшой бородатый человек в серебряных очках. Кругом медленно оседали пестрые перья. Не успев ничего толком сообразить, Лиза кинулась ему на шею. Гномы сбежались и стояли полукругом, глядя на Филина с большим почтением.

– Спасибо, – сказал им Филин поверх Лизиного плеча. Лиза вдруг поняла, что за неделю он здорово отвык говорить. И еще она поняла, что за такое «спасибо» можно еще разок пройтись по зачарованному городу.

– Не знаю ничего более весомого, чем благодарность волшебника, – ответил Болли, поклонившись Филину так, что половина бороды оказалась на полу.

– Лопухи, – нежно сказал Филин, глядя на Лизу и Левушку. – Остолопы…

– Что?! – возмутился Левушка, добравшись наконец до очков. – Я прошу прощения, но почему мы лопухи и тем более остолопы?

– Сейчас, – пообещал Филин, от души потягиваясь. – Тьфу! – он поглядел на клетку, которая стала совсем нестрашной и валялась на полу: ему явно хотелось ее пнуть. – Зачем сюда полезли? – он махнул рукой. – Ладно, сам хорош… Да, еще: шаль!

– Что шаль? – не поняла Лиза. – А, которая на клетке…

– Ее надо было снять? – догадался Левушка. – Но мы ведь хотели как лучше!

– Чтобы вас никто не заметил! Нас же могли поймать!

Филин с досадой замотал головой – совсем по-птичьи.

– Сейчас разговорюсь, – пообещал он, – и…

– Ах вот оно что! – воскликнул Левушка. – Шаль колдовская? Поэтому вы без нее…

– Именно, – кивнул Филин и присел на край бассейна. – Поэтому я без нее.

– Зато сюда попали, – храбро возразил Левушка.

– В «Да-нет» вы могли сыграть сразу, – Филин снова мотнул головой. – А в Сокровищницу меня почему не взяли? Эх! Решили, что птица – она птица и есть? А подумать?!

Лиза с Левушкой переглянулись и смущенно уставились в пол. Да уж, остолопы…

– И главное – бублик где? – грозно вопросил Филин. – Меня же неделю не кормили! Решили – незачем на смертника добро переводить. А вот вы могли бы и сообразить, что расколдованные птицы тоже едят!

При этих словах Дис даже губы прикусила от желания что-то сказать, но только всплеснула руками и промолчала. Прочие гномы переглянулись и зашептались.

– И люди тоже едят, – ответила Лиза, начиная обижаться. – И гномы. Что вы нас ругаете, Андрей Петрович? Между прочим, если бы не мы…

– Сидел бы я по сию пору в клетке в дворцовом подвале и ждал, когда мне свернут шею, – печально произнес Филин. – С этой секунды начинаю все делом отрабатывать. Только не называй меня здесь Андреем Петровичем, я могу не отозваться. По эту сторону Бродячего мостика я Филин. Так, – сказал он, хлопнул себя по коленкам и пружинисто поднялся, – сейчас нам надо в Сокровищницу. Сочетание короны и дракона было бы сейчас очень кстати.

– Андрей Петрович! Ой, Филин! – взмолилась Лиза. – Не могу я так! Объясните!

– Некогда объяснять! На месте все расскажу! Лиза, идем в Сокровищницу. А вот тебе, Левушка, туда не надо, там все-таки водопад…

– Нет уж, пойду, – воинственно ощетинился Левушка. Ему очень не хотелось оставаться.

– Гномы славятся своим упрямством, – пожал плечами Филин, – и ты в этом смысле еще ничего, в тебе гномской крови всего-навсего одна тридцать вторая…

– Постойте! – топнул ногой Болли. – Куда вы пойдете? В подземельях такое творится, а вы – без нас?! Эй, ребята, закрывай двери, никуда мы их не пустим!

Гномы кинулись исполнять приказ.

– Здрасьте пожалуйста! – с досадой воскликнул Филин. – С каких это пор мы ваши пленники, а, любезные гномы?

– Безумцев связывают, сударь, чтобы они сами себе не навредили, – ласково сказал Ньярви. – Берите нас с собой, или мы вам двери не откроем, так и знайте.

– Конечно, если вы пойдете с нами, вам будет спокойней, – помолчав, сказал Филин, – но я уверен, что мы втроем дойдем до Сокровищницы и вернемся обратно. За кого вы меня держите, в конце концов? За птицу безмозглую, пять кило пуха? Или вы думаете, уж простите, что я не сумею открыть эти ваши двери, если вы упретесь? – вкрадчиво добавил он. – Учтите, любезные гномы, времени у нас в обрез и больше не становится, так что…

– Гномы, милые, – взмолилась Лиза, – не ходите с нами, пожалуйста! Против магии ведь нужны магические средства, а не топоры – правда, Андрей Петрович… Ой, простите, Филин?

– Уважаю, – прошептал ей на ухо Левушка.

Гномы тихо расступились.

– Вот и славно, – кивнул Филин. – Будем часа через полтора-два. Побежали.

И они побежали.

«Весь день бегаем! – пропыхтел Левушка в спину Лизе. – Спорим, норму физкультуры за целую четверть мы уже набегали?»

К Лизиному удивлению, очутившись за северными воротами, Филин к реке и к лодкам не свернул, а двинулся прямо по вымощенной каменными плитами галерее. Было тихо, только вода журчала вдали, и совсем пусто.

– Мы пойдем напрямик? – осторожно спросила Лиза. – Но гномы говорили…

– Уху, – совершенно по-птичьи подтвердил волшебник, резко оборачиваясь. – Так быстрее, сама знаешь.

– Но там же это… Левка, как оно называется?

– Святилище, – мрачно пропыхтел Левушка. – Которое провалилось. Тебе еще плохо было, когда мы проплывали мимо.

– Ничего, как-нибудь, – коротко ответил Филин.

Поначалу они шли молча, и каждый шаг давался Лизе с огромным трудом. Ноги были как ватные, сердце колотилось, и все время казалось, что вот сейчас случится что-нибудь страшное – завоет из ниоткуда на разные голоса колдовское эхо, высокие своды галереи прорастут страшными клыками сталактитов и сталагмитов… Но ничего не происходило. Древние стены молчали, словно прислушиваясь к быстрым, четким шагам волшебника. Лишь однажды из-за поворота поползли было какие-то непонятные тени, но Филин очень тихо и спокойно сказал им: «Куда, дурынды?» – как будто перед ним были не подземные мороки, а стая глупых дворняжек-пустолаек.

И тени исчезли, будто их и не было.

«Ну и ну, – подумала Лиза. – Ходить по подземельям с Андреем Петровичем – другое дело… То есть страшно, конечно, но совсем не так, как с гномами – похоже, его даже стены тут побаиваются… или просто помнят?»

– Расскажите-ка мне, что там за дракон, – вполголоса велел Филин. Гномский фонарик качался в такт его стремительному шагу, и у Лизы с Левушкой получалось угнаться за волшебником только бегом. Для человека, не евшего неделю, бегал он поразительно быстро.

– Это отдельная история, – на всякий случай шепотом ответила Лиза. – Там сидит некто Костя Царапкин…

– Царапкин? – спросил Филин, не оборачиваясь. – Вот это да. А он не Конрад случайно?

– Конрад, только недавно, а до этого был Царапкин. Мы с ним в одном классе учимся… Учились…

– Учитесь. Да уж, то ли мир тесен, то ли прослойка тонка. Бедный Конрад, – загадочно высказался Филин.

– Он там сидит и обратно в человека превратиться не может.

– Да? Чтоб этого Мутабора молотом да к наковальне! Ладно, поспособствуем, – проворчал на бегу Филин. – Ишь, нашли себе дракончика, мерзавцы… Интересно, чем они ему голову задурили… Хотя нет, неинтересно, дурят всегда одним и тем же, а простаки раз за разом наступают на одни и те же грабли… И ведь сколько дорожных знаков стоит по белу свету: «Осторожно, грабли!». Не помогает!

– А вы сможете расколдовать его обратно в человека? – пропыхтел Левушка.

– Попробую, – ответил Филин. – Так, – сказал он совсем другим голосом и остановился. – А ведь этого поворота здесь отродясь не было.

– Кирн говорил, что карты теперь врут, – сказал Левушка.

– Не то слово, – отозвался Филин, снова устремляясь вперед. – Поэтому гномы теперь далеко от дома не уходят… Понимаете, жить вместе они могут, а вот работать всегда уходили подальше – потому что кузнецу одно нужно, а картографу, скажем, – другое. А теперь они вон как нервничают от тесноты, бедняги…

Звук шагов вдруг стал гулким. Лиза остановилась и осторожно притопнула. Ну да. Как крышка в погребе…

– Что? – обернулся Филин. – А, не бойся, не провалишься.

– Но почему пусто? – спросила Лиза.

– Хе-хе, – усмехнулся Филин. – Сказать – не сказать? Впрочем, вы ребята уже стреляные. Здесь, коллеги, гномское кладбище. – Он опустил фонарик, и желтоватое пламя осветило вытертые мраморные плиты. Впереди потолок понижался и видна была стрельчатая арка, а за ней – темнота.

– Лизка, не визжать, – поспешно сказал Левушка.

– Не буду, – мрачно пообещала Лиза, пытаясь усилием воли преодолеть дрожь в коленках. – Только место для кладбища какое-то неподходящее…

– Гномы ведь – не люди, – пожал плечами Филин. – Они считают, что покойничку веселее, если он слышит над собой шаги живых. По-моему, что-то в этом есть… Вон впереди выход в их главный Церемониальный Зал, так там весь пол – сплошные могилы, сейчас увидите, если не будет никаких сюрпризов… А ведь они будут, – добавил он шепотом, посветив фонарем под арку.

– Стойте, – велел он, осторожно прошел под ней и огляделся. – Рыбы и розы, что делается… – и тут от его голоса во все стороны полетело эхо.

Лиза осторожно сунула нос следом и чуть не ахнула. Огромный зал в слабеньком пламени свечки казался бесконечным, потолка попросту не было видно, а посреди зала зиял темный провал. Собственно, от всего пола осталась полоска вдоль стены шириной шага в полтора.

– Пол провалился, – констатировал Левушка.

– Гораздо хуже, – мрачно отозвался Филин.

– Э…э… – отозвалось эхо.

– Кажется, я знаю, в чем дело… – волшебник осторожно наклонился над провалом и отпрянул, едва не потеряв равновесие и ухватившись за стену, чтобы не упасть. Фонарик от резкого движения погас.

– Это здесь! – пискнула Лиза и замерла. Снова, как и в прошлый раз, все звуки стихли, как будто их подушкой накрыли, остался только ужасный скрежет и шелест растущего мертвого дерева и еще гадостное чмоканье и чавканье чего-то то ли живого, то ли не очень… – Как тогда! Будто что-то растет!

– Гори-гори ясно, – послышался в темноте голос Филина, и свечка в фонарике снова загорелась. – Черный Замок. Да, это здесь, только не прямо здесь, это в другом мире.

– Параллельное измерение? – спросил было Левушка, но внезапно побледнел и тихо сказал: – Я его тоже чувствую.

– Да, отдельный мир, – кивнул Филин, с усилием отводя взгляд от провала. – Черный Замок Мутабора. Такого соседства никто не выдержит. А здесь открывается переход туда. Пойдемте-ка побыстрее. – Он двинулся вдоль стены, высоко подняв фонарик. Лиза и Левушка двинулись следом, стараясь не смотреть в провал и цепляясь за стену. Молча миновали они зал и молча углубились еще в один коридор.

Через несколько поворотов из-под арки вздохнула сыростью подземная река, и Лиза узнала тот берег, где они в прошлый раз высаживались с гномами. Впереди забрезжил бледный синеватый свет и послышалось журчание водопада. Лиза заметила, что Левушка весь подобрался, и сообразила: ему очень не хочется спасовать во второй раз, да еще и на глазах у Филина. А деваться некуда – водопадные чары уже начинают действовать, и с каждым шагом они все сильнее. Вспомнив про окаменевших гномов, Лиза поежилась: «Как же помочь? А если отвлечь Филина? Левка лучше окаменеет, но не станет объяснять Филину про водопад». Но тут ее осенило. Правда, еще несколько шагов Лиза сомневалась, однако, посмотрев на Леву, бледнеющего на глазах, все-таки решилась. «Знаю-знаю, обманывать нехорошо… И я буду выглядеть полной дурой. И вдобавок трусихой! – сказала она себе. – Ну и пусть! Девочкам это простительно… По крайней мере, все так считают».

В пещере было холодно. Излучающая синеватый свет вода водопада все так же струилась снизу вверх, издавая мерное шелестящее журчание – как будто кто-то брюзгливо перешептывался на разные голоса. Филин замедлил шаг и принялся изучать пещеру, сделав детям знак молчать. Левушка, плотно сжав губы, старался держаться подальше от водопада.

И тогда Лиза решилась: она томным голосом сказала «пить хочу» и двинулась к источающей холод водяной стене, протянув вперед руку. Ее пальцы чуть не коснулись воды, когда Филин круто обернулся и увидел происходящее безобразие.

– Не смей! – рявкнул он.

Лиза отскочила от водопада и надула губы:

– Я попить… – протянула она капризно.

– Не пей, говорят тебе! – сурово сказал Филин, посмотрел на обиженное лицо Лизы и, смягчившись, добавил: – Козленочком станешь. Кто его знает, что они с этой водицей наколдовали…

– Ой! – Лиза старательно сделала вид, что испугалась. – Мне страшно! Я боюсь дальше идти! Можно, мы с Левой чуточку посидим вот тут… а потом пойдем в Сокровищницу?

Позеленевший Левушка удивленно переводил взгляд с Лизы на Филина и явно заподозрил подвох, но тем не менее промолчал и сел на камень рядом с Лизой. Зато Филин поразился до крайности:

– Лизавета! – удивленно сказал он. – Ты ведь в прошлый раз не боялась?

– Не боялась, – проныла Лиза, устраиваясь поудобнее. – Но тут такое страшное место… А вдруг мы потом вернемся, а нас тут кто-нибудь поджидает?

– Не говори ерунды! – подал голос Левушка, который от изумления вернулся к нормальному цвету: он ни разу не слышал, чтобы Лиза разговаривала таким противным тоном.

– Ага! Вот тогда оставайся тут и карауль! – сказала Лиза, в глубине души весьма довольная разыгранной сценой.

Левушка вытаращил глаза, а брови у него поползли вверх. Он открыл рот, потом закрыл.

– И верно, Лев, постой на страже, – невозмутимо кивнул Филин (Лиза мысленно возликовала). – Набралась храбрости, Лизавета?

Лиза с нарочито тяжелым вздохом поднялась и пошла за волшебником. Филин первым шагнул сквозь шуршащий занавес водопада. Лиза обернулась к Левушке и показала ему язык. Лева в ответ безмолвно, но очень выразительно покрутил пальцем у виска, и Лиза, затаив дыхание, шмыгнула сквозь водяную завесу вслед за Филином.

Здесь тоже ничего не изменилось: окаменевшие гномы по-прежнему неподвижно стояли сразу за кромкой водопада, дракон мирно спал перед дверью Сокровищницы. Лиза всмотрелась в растерянные лица гномов и невольно хлюпнула носом.

– А вы сможете их расколдовать? – спросила она Филина.

– Я – нет, – отозвался волшебник. – По крайней мере, не сейчас. Я ведь не всемогущий. И, кстати, тебе необязательно было устраивать этот спектакль, Лизавета. Я бы все равно оставил Льва за водопадом. На законном основании. Караулить. К тому же твой Лев не из тех людей, которых нужно от кого-то защищать. Тем более от меня.

– Как? – смущенно спросила Лиза, понимая, что Филин раскусил ее план.

– А вот так, Ваше высочество. Слушать надо было внимательно – я сам его уговаривал не ходить и как раз из-за водопада, ку-ку. А у вас от суматохи крыша поехала, – наставительно сказал Филин, улыбнулся, потрепал Лизу по плечу и вновь стал серьезным: – А теперь займемся нашим звероящером.

Филин деловито оглядел дракона, который спал так крепко, что даже не заметил их появления. Из ноздрей чудовища вылетали маленькие беленькие облачка пара, отчетливо видные в сыром холодном воздухе.

– Эй, Царапкин, – Лиза подошла поближе и бесцеремонно подергала звероящера за рог на носу. – Царапкин, живо просыпайся. Это мы.

– Я не Царапкин, – обиделся дракон и открыл алый глаз. – Сколько раз тебе твердить – Конрад я!

– Имя еще надо заслужить, господин дракон, – сказал Филин, приблизившись.

– А вы кто такой? – надменно спросил Костя, распрямляясь во весь свой немалый рост и грозно глядя сверху вниз на седого бородатого человека в черных джинсах и черном же свитере. – Что-то я вас раньше здесь не видел! – глаза его полыхнули так, что в синеватых струях водопада сверкнуло красным.

– Раньше, – проворчал Филин. – Тоже мне, радингленский старожил. Пропусти-ка нас внутрь. Я Филин, придворный волшебник.

– Не велено, – быстро ответил Костя. – Придворный волшебник не вы, а такой высоченный, страшенный, в капюшоне…

– Он на посту не задержится, – пообещал Филин. – А нам с тобой еще работать и работать.

– Ты же говорил – кого хочу, того пускаю! – возмутилась Лиза. – Что значит «не велено»? Ты разве теперь кого-то слушаешься?

– Ага! Знаешь, как мне влетело, когда я рассказал, что пускал тебя в Сокровищницу?

– А ты рассказал? – зловеще поинтересовался Филин. – И кому? Высоченному и страшенному?

– Здрасьте, теперь еще и вы наезжаете! – вконец обиделся дракон и ударил хвостом по камням, так что осколки полетели во все стороны.

– Поосторожнее, – строго сказал ему Филин. – Итак, что было?

– Ну, приходил Мутабор с рыжим карликом за короной, а я и спросил, почему мне не превратиться обратно в человека. – Дракон принял надменную позу и выгнул шипастую шею. – А он спросил, кто меня подучил задавать такие вопросики…

– И ты ответил, – грустно кивнул Филин.

– Щас ему не ответишь! Он настоящий черный маг, не хухры-мухры! Ка-ак глянет из-под капюшона, так ваще! – с уважением сказал дракон.

Филин присмотрелся к дракону повнимательнее, и на лице волшебника возникло странное выражение.

– Царапкин, ты серьезно? Ты нас выдал? – испугалась Лиза. – Обалдел?!

– Примерно, – ответил за Костю Филин. – Конечно, настоящий черный маг его поразил и покорил. Лизавета, ты, к счастью, не понимаешь, кто его спрашивал, поэтому не бранись на беднягу. Он не мог не ответить. Считай, что Константин легко отделался, раз после такого разговорчика цел и невредим. Небось, его всего-навсего перестали кормить.

Дракон закивал и тяжко вздохнул, от чего по пещере пролетел порыв горячего ветра, взлохмативший Лизе волосы.

– Скажите-ка, молодой человек, а пили ли вы водичку из этого водопада? – заложив руки за спину, Филин прошелся вдоль шелестящей водяной стены. Дойдя до каменных гномов и разглядев их лица, на которых застыло выражение удивления и досады, он остановился, поскреб бороду и крякнул.

– А чего тут еще пить? – удивился Царапкин. – Она такая… не очень, конечно… как соленая минералка… С голодухи хочешь не хочешь, будешь пить еще больше.

– Сдается мне, от нее драконы не сильно умнеют, – сообщил Косте Филин. Костя вскинулся, что могло бы привести к разрушениям, не будь потолок в зале таким высоким. – А теперь рассказывай, – словно не заметив этого, велел волшебник Косте. – Итак, приходил Мутабор с рыжим карликом – когда и зачем?

– Ну, часа два назад… не, не два, больше. Левка с Лизкой только свалили, а эти двое спустились по винтовой лестнице из дворца, – неуверенно ответил дракон и внезапно разозлился: – Не знаю! Спал я! За короной приходили, карлик унес ларец…

– Опоздали! – расстроилась Лиза. – Да что за место такое, вечно мы сюда опаздываем!

– М-да, – Филин снова поскреб бороду. – Ладно. Будет не так просто, зато зрелищно. Открывай-ка дверь, Царапкин Константин, посмотрим, что там осталось после нашего друга Мутабора.

– Он почти ничего и не взял, – буркнул Костя. – Так, всякую мелочевку, ну и ларец… Только я вас туда не пущу.

– Снова здорово, – усмехнулся Филин. – А что вдруг?

– Не хочу, – горделиво ответствовал Царапкин Константин.

– Вот и сиди тут на сокровищах до скончания века, – Лиза показала ящеру язык. – Сиди-сиди. Пойдемте, Филин. Короны здесь все равно нет, а Костя хочет навсегда остаться драконом, ему нравится. И водичку из водопада пить нравится, она такая, как соленая минералочка, от нее только глупеть, глупеть…

– Э, Ваше высочество, – поднял бровь Филин, – это в словаре называется шантаж!

– Пока еще никакой не шантаж, – ответила Лиза. – Шантаж впереди. Откуда ему знать, что вы можете его расколдовать!

– Эй! – заинтересовался Костя. – Что, и правда?

– По крайней мере, очень постараюсь, – честно ответил Филин. – Только сначала я все-таки хочу за эту дверку. Там наверняка найдется кое-что полезное и для тебя.

Дракон задумчиво засопел, словно решая непосильную задачу, и неуклюже почесал лапой за чешуйчатым остроконечным ухом (Лизе и Филину пришлось быстренько попятиться).

– Так пустишь? – ненавязчиво поинтересовался Филин.

– Ладно уж, идите, – смилостивился Костя.

Дверь скрипнула и отворилась. Изнутри повеяло заброшенным подвалом. Филин заглянул внутрь, дотронулся до стены, и в Сокровищнице зажегся свет. И Лиза, и Костя (который ревниво пытался заглянуть в дверь хотя бы одним глазком, точнее глазищем) не сразу сообразили, что электричеству здесь взяться неоткуда.

– Красотища, – равнодушно бросил Филин, оглядывая разинутые пасти сундуков, горы драгоценностей, сияющие всеми цветами радуги, и туманные зеркала в затейливых рамах, и целеустремленно направился к дальней стене, где сияющие самоцветы из огромного опрокинутого ларя были высыпаны на пол, как картошка в погребе.

– Заходи, Лизавета, – пригласил он. Лиза осторожно просунула голову в дверь, осмотрелась и вошла. Было слышно, как звероящер скрипит зубами от зависти.

– Константин, побудь снаружи. Целиком, включая любопытный нос, – велел ему Филин и вновь повернулся к Лизе. – Руками можно трогать почти все, но лучше сначала спросить меня.

Лиза подошла к ближайшему сундуку – красному, окованному бронзой, – и заглянула в его обитое бархатом нутро, привстав на цыпочки. «Жалко, что раньше здесь было темно…», – со вздохом подумала она.

– Вот именно, – сказал Филин. – И еще жаль, что ты в прошлый раз не догадалась прихватить ларец.

– Как – прихватить?

– Венец радингленских монархов может держать в руках исключительно особа королевской крови. Или достаточно сильный маг. Старый волшебный фокус, – объяснил Филин. – И кому попало корона на голову не наденется. Вот почему Мутабор и компания не могли короновать самозванца и приберегли для этой цели настоящего Инго, – волшебник оценивающе оглядел гору самоцветов, подобрал с пола роскошно инкрустированный щит, под которым недавно прятался от Мутабора шустрый ларец с короной, и принялся разгребать им гору камушков. – А ты у нас принцесса, так что могла просто взять ларец и унести. И сегодня вечером на коронации был бы восхитительный скандал… Да ты поройся в сундуке, смелее, в этом – можно…

Лиза осторожно ухватила двумя пальцами тонкую серебряную цепочку и вытянула на свет ожерелье, сплетенное из крошечных зеленоватых бутонов, увитых дырчатыми листьями.

– Ух ты! – выдохнула Лиза, бережно положила ожерелье назад и наугад выудила из ларца одинокую золотую сережку в виде свернувшейся лисички. Следующей добычей оказалось простенькое сапфировое колечко, рассчитанное на совсем тонюсенький пальчик.

Между тем Филин, добравшись до каменных плит пола, шепнул им что-то, и одна из плит с громким щелчком откинулась, словно на пружинах. Лиза от неожиданности вздрогнула и обернулась, уронив в сундук браслетик-саламандру с рубиновыми глазами.

– Уху! – сказал Филин, поглядев внутрь. – В смысле – ага! Интересно, кто так удачно рассыпал камешки… Старший Конрад, наверное. Спасибо ему большое. – Он осторожно достал из углубления в полу нечто очень и очень Лизе знакомое. Черный скрипичный футляр с серебряными застежками.

– Вот, волшебная скрипка, – подчеркнуто спокойно сообщил Филин. – Сказать больше и нечего. Попробуй на ней сыграть, Лизавета, только, пожалуйста, поосторожнее, предмет древний.

В выстланном ослепительно-белым бархатом футляре, как будто на снегу, покоилась скрипка, и какая! – всем скрипкам скрипка. Филин крякнул, а Лиза затаила дыхание от восторга. Каждая линия этого инструмента выглядела совершенной, плавные изгибы отливали терракотово-рыжим лаком.

– А вы с ней похожи, – заметил Филин, заглядывая в футляр через Лизино плечо.

Но Лиза ничего не видела и не слышала, она смотрела на скрипку, и ей казалось, что и скрипка смотрит на нее – как спящая кошка сквозь щелки прижмуренных глаз, кошка, которая только притворяется спящей, а на самом деле готова в любую секунду выпустить когти. Лизе показалось, что от футляра к ее рукам протянулись невидимые нити, тоньше паутины, которые постепенно все глубже проникали ей в сердце и опутывали его щекочущей сетью. И еще ей послышался еле слышный звенящий шелест, как будто скрипичные струны зашептались между собой. Рядом с красавицей-скрипкой лежал изящный смычок серебристо-белого волоса и позолоченная баночка, знакомо и упоительно пахнущая канифолью.

– Похоже, это волос единорога, – уважительно сказал Филин.

– А что играть? – спросила Лиза.

– Да что хочешь.

И Лиза, которая никак не могла отвести от футляра зачарованного взгляда, осторожно поднесла скрипку к плечу и подняла смычок. В то же мгновение она ощутила, как ее подбородок и руки намертво приковало к таинственному инструменту – девочка и скрипка слились в единое целое. Не успела Лиза сыграть ни единой ноты, как скрипка внезапно мотнула грифом, будто необъезженная лошадка шеей, да с такой силой, что Лиза едва не прикусила себе язык. Лиза начала гамму, но скрипка вновь дернулась, а потом еще и еще, все быстрее и быстрее, а потом и смычок заплясал у Лизы в руке бешеный танец. Влево! Вправо! Вниз! Вверх! Быстрее! Еще быстрее! Струны хихикали и мяукали, и Лиза, против своей воли, приклеенная к скрипке, закружилась по Сокровищнице, выделывая немыслимые балетные пируэты, и темный ужас охватил ее. Драгоценности разлетались у нее из-под ног во все стороны.

Девочку швыряло от стены к стене, но она крепко сжимала смычок и вновь вела им по струнам, и еще, и еще. Скрипка визжала и вырывалась, хрипела и кашляла, в воздухе неслись спутанные обрывки знакомых мелодий, клочки Паганини и Вивальди, ошметки Сарасате и Брамса. Струны дыбились, норовя лопнуть и попасть Лизе в глаз, но Лиза, упрямо стиснув зубы, продолжала играть. Стены Сокровищницы мелькали перед лицом Лизы, голова кружилась, в глазах рябило, но она играла, играла, играла…

И вдруг все кончилось. Скрипка затихла и покорно, неподвижно лежала в онемевших Лизиных руках. Пытаясь справиться с головокружением, Лиза огляделась и увидела Филина, который стоял, плотно прижавшись к стене. Вид у него был потрясенный.

– Браво, брависсимо, Лизавета! – сказал он и поспешно добавил: – Но только, пожалуйста, не бис.

– Я вас не ушибла? – спросила Лиза, неверными шагами подходя к волшебнику и догадываясь, что вопрос не из умных.

– Да нет вроде, – улыбнулся Филин. – Подумаешь, смерчик из крупных бриллиантов, главное – все обошлось. Молодец! Укротить волшебную скрипку – это тебе не фунт изюму.

– Вот вы почему говорили насчет осторожности! – догадалась Лиза.

– Уху, – отозвался Филин. – Только, сама понимаешь, если бы я сразу тебе все о ней рассказал, ты бы…

– Я бы точно струсила, – со вздохом кивнула Лиза и погладила скрипичный бок.

– Этого я этого не говорил! – возразил Филин, блеснув очками. – Просто… как бы тебе объяснить… волшебная скрипка – предмет непростой и непредсказуемый. Про нее много всяких мрачных легенд. Духи ада, бешеные волки… ладно. По крайней мере, чтобы ее переупрямить, нужен особый дар. У тебя он есть, я это знал с самого начала, иначе не стал бы подвергать тебя опасности. Поздравляю. А теперь вернемся к нашему Царапкину.

Лиза, которая тем временем бережно убрала скрипку в футляр, медлила.

– Погодите, Филин! А почему… почему я? Ведь у вас бы получилось гораздо лучше!

– Вовсе нет.

– Почему нет?! Вы играете лучше меня!

– Я лучше тебя играю на обычной скрипке, да и то – пока что, – терпеливо объяснил Филин. – Я – волшебник, умеющий немного играть на скрипке. А ты – волшебный скрипач. Между прочим, укротивший именно эту волшебную скрипку, понятно?

Лиза подумала. Кажется, да, понятно…

– В честь чего такой шум, Лизавета? – продолжал Филин с улыбкой. – Тебе не понравилось?

– Понравилось, – призналась Лиза, снова подумав. – Еще как… Только вот…

– Что?

– А можно… – она разжала кулак и показала волшебнику лежавшее у нее на ладони колечко с лучистым сапфиром. – Можно, я его возьму?

– Киты и коты! – волшебник всплеснул руками. – Здесь все твое! – он пригляделся к колечку и мягко добавил: – Насколько мне помнится, его носила твоя мама.

Лиза бережно опустила колечко в карман и, подхватив скрипку, направилась к выходу.

Дракон Костя весь извелся от нетерпения, лежа за дверями Сокровищницы.

– Вы чего так долго? – вопросил он обиженно.

– Сколько надо, – строго сказала Лиза.

– А пиликал кто? – спросил дракон, но его не удостоили ответом.

Филин хмыкнул и походил вокруг Кости, задумчиво на него поглядывая.

– Так, на чем мы остановились… – бормотал он. – Значит, не превратиться? И не летается, говоришь? М-да… Сейчас мы это исправим. Лизавета, сыграй нам что-нибудь, пожалуйста. Стоп, совсем забыл! Константин, не мог бы ты в двух словах описать, как тебя превращали в прошлый раз?

Костя пустился в путаные объяснения, излагая историю своего превращения в том же духе, в котором пересказывал полюбившиеся боевики: «А тот ему р-р-раз! А этот ка-а-ак вмажет! Бамц! А у этих лазер был, и тут ка-а-к рвануло!», причем даже Лизе стало ясно, как мало задержалось у него в голове. Хуже того – Костя-дракон по привычке порывался бурно жестикулировать, а при его размерах это было опасно для присутствующих.

– Уху… Однако повезло тебе, Константин, – подвел итоги Филин, терпеливо выслушав невнятный Костин рассказ.

– Почему это? – дракон удивленно вытаращил красные глаза.

– Потому что превратился ты в дракона, можно сказать, безболезненно. Впрочем, оно и понятно – ты по природе своей дракон, а что раньше ни разу не пробовал – это стечение обстоятельств.

– А разве должно быть больно? – озадаченно поинтересовался Царапкин. – И сильно, да?

– Будь ты обычным человеком, которого заколдовали в дракона, тогда… – Филин насупился. – Нет, пожалуй, лучше без подробностей. Было бы больно. Не это сейчас главное. Одежда, говоришь, по швам трещала, – задумчиво сказал он и потер руки. – Вот это я и хотел услышать. Все ясно. Лизавета, ты играй, но как только доиграешь, отвернись, пожалуйста.

– Почему? – удивилась Лиза.

– Потому. – Филин снял очки и принялся протирать их клетчатым носовым платком. – Наш знакомец Мутабор, конечно, не объяснил уважаемому Константину Конраду, что опытный дракон превращается в человека и обратно с сохранением… э-э-э… одежды, и ничего на нем по швам не трещит.