Текст книги "«Не все то золото…». Фальшивомонетничество в Российской империи. Вторая половина ХVIII – начало XX века"

Впрочем, такие «шифрованные» сообщения вряд ли могли обмануть следователей, читавших эти письма. Агенты министерства финансов давно изучили все приемы мошенников. Еще в 1866 году чиновник особых поручений Г. П. Каменский писал из Парижа министру финансов о планировавшейся доставке через Пруссию в Ригу партии фальшивых кредитных билетов. По словам информатора, должны были доставить «200 шкур больших». Каменский пояснил: «Шкуры на языке этих злоумышленников точно так же, как платки, часы, полотна материи, означают фальшивые билеты»[477]477
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 260. Л. 14 об.


[Закрыть].

Министр внутренних дел Н. П. Игнатьев в феврале 1882 года в «записке для памяти» отметил, что владелец «бочарной фабрики близ города Конина Калишской губернии» прусский подданный Отто Мантай при продаже его фабрики с аукциона за долги выбросил две пачки фальшивых кредитных билетов 3– и 25-рублевого достоинства. При обыске в его карманах были найдены «три письма на немецком языке, из коих два из Лондона и в одном из них говорится, что препровождается синий чай, т. е., по всей вероятности, 3-х рублевые фальшивые кредитные билеты и памятная книжка, в которой записаны много адресов в Лондоне и есть даже того лица, от которого препровождался чай»[478]478
  РГИА. Ф. 560. Оп. 40. Д. 65. Л. 1.


[Закрыть].

Еще одно послание из Лондона в Варшаву, вскрытое на почте лично прокурором варшавского окружного суда, содержало следующее известие: «Белый атлас почти совсем уже готов, и прошу тебя, приезжай как можно скорей, только черные цветы еще не готовы, а потому я и не могу тебе послать еще узора. Французская лента, которую ты желал получить и которая должна содержать в себе 100 аршин, с Божьей помощью в скором времени также будет готова; так как я уверен в твоей дружбе, то посылаю тебе 1 пробу черного шелкового товару 25 дюймовой ширины; зеленый дамаск ¾ локтя ширины; розового атласу ¹⁰/₄ ширины с отчетливым цветом; синих сукон ⁵/₄ ты можешь получить после свидания и личного объяснения со мною»[479]479
  РГИА. Ф. 560. Оп. 40. Д. 50. Л. 16.


[Закрыть]. Расшифровывать сообщение не пришлось – в конверте оказались фальшивые кредитные билеты 25-, 10– и 3-рублевого достоинства.

Количество фальшивых денег, ввозимых в Россию нелегальным путем, вряд ли сопоставимо с количеством подделок, доставляемых в Россию вполне легальным каналом – почтой. В сентябре 1874 года В. Н. Смельский докладывал А. Н. Юревичу: «В мае сего года секретно сообщено мне, что фальшивые кредитные билеты 25, 10 и 5 рублевые, выделанные заграницею, пересылаются к нам, в Россию, вполне легальным путем – почтовой корреспонденцией; впоследствии же сказано, что означенные билеты, равно фальшивые акции, купоны и прочее, пересылается в рекомендованных письмах <…> действительно с некоторых пор число рекомендованных писем, высылаемых из-за границы, постепенно увеличивается»[480]480
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 339. Л. 230.


[Закрыть]. Письма, по словам В. Н. Смельского, «высылаются транзитом, упакованные в тюки, – как, например, из Бельгии, – прямо в Петербург и другие города»[481]481
  Там же. Л. 236.


[Закрыть]. Причем по действующим правилам «никакое рекомендованное письмо не может быть вскрыто ни почтовым, ни иным служащим, и письма эти выдаются адресатам без вскрытия и проверки того, что в них вложено»[482]482
  Там же. Л. 237.


[Закрыть].

Информация о том, что «через прусскую Катовицкую пограничную почтовую контору нередко получались из Лондона заказные письма с фальшивыми русскими кредитными билетами»[483]483
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 478. Л. 10.
  Катовице – город в Верхней Силезии (Пруссия), ныне столица (польск. Katowice) Верхнесилезского воеводства Польской Народной Республики.
  Петроковская губерния – губерния Царства Польского в составе Российской империи (1867–1917), губернский город – Петроков.


[Закрыть] содержалась в письме губернатора Петроковской губернии от 15 июля 1883 года на имя министра внутренних дел. Письмо министру было написано в связи с задержанием на почте трех заказных писем с фальшивыми 10– и 25-рублевыми кредитными билетами и арестом явившихся за ними получателей.

Сообщение о посылке с фальшивыми кредитными билетами пришло в Министерство иностранных дел в январе 1881 года. Генеральный консул Российской империи в Данциге барон А. Е. Врангель писал: «При вскрытии здесь на днях в Главной Почтовой Дирекции одной посылки, адресованной в Берлин и там не принятой, в ней оказалась книга, переложенная фальшивыми Русскими кредитными бумажками 10 и 25 руб<левого>. достоинства на сумму 700 руб<лей>. Посылка была сдана 2 января на почту близ Торна»[484]484
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 456. Л. 2.


[Закрыть].

Поддельные кредитные билеты пересылались не только в письмах, но и в денежных переводах, которые также осуществлялись почтовым ведомством. В следственном деле «О водворении фальшивых билетов в Россию» 1873 года отмечалось, что при разборе заграничной почты чиновником кибартской почтовой конторы были обнаружены «фальшивые кредитные билеты 50 рублевого достоинства, высланные в числе прочих денег, из Берлина от банка Варшауера в Екатеринослав купцу Азиасу Шерешевскому <…> Подобная высылка из Берлина, от того же банкира, к Шерешевскому повторилась еще три раза»[485]485
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 349. Л. 6 об-7.


[Закрыть]. Начатое по этому случаю следствие закончилось безрезультатно, поскольку ни банкир, ни купец виновными себя не признали, ссылаясь на полное незнание, каким образом фальшивые деньги оказались в корреспонденции, и уличить их в обратном не удалось. Следствие указывало, что почтовые чиновники не являются экспертами и далеко не всегда могут опознать фальшивки, «а между тем через Кибартскую почтовую контору идет из-за границы каждый год несколько миллионов рублей кредитными билетами, и быть может, такое же количество пересылается и через другие пограничные пункты»[486]486
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 349. Л. 7 об.
  Кибарты – город Царства Польского в составе Российской империи на границе с Пруссией (с 1871 с Германской империей), ныне Кибартай (лит. Kybartai) – город в Вилкавишском районе Мариямпольского уезда Литвы.


[Закрыть].

Вообще же участие заграничных банков и торговых домов в распространении фальшивых российских кредитных билетов не являлось секретом для чиновников министерства финансов. В декабре 1864 года коллежский асессор П. М. Пальмин проводил секретное расследование о контрабанде русской серебряной монеты через радзивиловскую таможню. Первопричину нелегального вывоза серебра за границу чиновник усматривал в прямой заинтересованности некоторых финансовых и торговых заведений. «В происходящем ныне передвижении наших кредитных билетов и серебряной монеты, – рапортовал Пальмин в министерство, – первый толчок сообщается Лондонскими банкирскими домами Байле и Ко и Ровланд и сын. В России переводом серебряной монеты за границу занимаются: в С. Петербурге банкирский дом Эгерса и Ко и банкир Шмицдорф, в Москве Н. Дейбнер и в Варшаве торговый дом Р. Фридлейна; за границею – в Бродах: банкирский дом Ниренштейна и Гальберштама, Мейера Каллера и Б. А. Силая, в Яссах банкир Генниг, в Бреславле Макс и Ко и в Данциге С. Ангут. Кредитные билеты высылаются из-за границы вперед. Сверх того, из Англии пересылаются в Россию для вымена на серебро через Гамбург и Броды посредством Б. С. Беренсона в большом количестве фальшивые кредитные билеты. Все эти сведения весьма вероятны»[487]487
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 233. Л. 2.
  Пальмин, Павел Михайлович (†1890) – чиновник по особым поручениям при министерстве финансов, в службе и классном чине с 1851 г., д. с. с. (с 1868).


[Закрыть]. В рапорте П. М. Пальмин упомянул и о дошедшем до него слухе, «будто в С. Петербурге Английский Генеральный Консул Гренвиль Муррай, с ведома посланника Сера Джона Финес Крамптона, обменивает кредитные билеты на серебряную монету в Государственном банке, для высылки последней в Англию»[488]488
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 233. Л. 2 об.


[Закрыть]. Впрочем, сам он полагал это вымыслом, преследующим какую-то недобросовестную цель.

Меры, предпринятые правительством для пресечения этой контрабанды, оказались недейственными. Вывоз серебряной монеты не прекратился. Продолжилось и поступление фальшивых денег из-за рубежа. Спустя два года управляющий радзивиловской таможни доложил заведующему секретной частью канцелярии министра финансов: «Старая серебряная монета идет из Радзивилова в Броды по-прежнему в довольно значительном количестве: с 1 января по 17 февраля 1866 года вывезено 37 437 руб. В 1865 году серебряной монеты вывезено 290 610 руб., а кредитных билетов привезено в 1865 году 2 113 518 рублей»[489]489
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 266. Л. 1 об.


[Закрыть]. Среди ввезенных в Россию кредитных билетов были и фальшивки. В том же 1866 году радзивиловский таможенный начальник уведомил министерство финансов о конфискации в Бродах фальшивых кредитных билетов на сумму пятьдесят тысяч рублей. «Означенные 50 тысяч рублей, – говорилось в донесении, – (100, 50, 25, 10, 5, 3 и 1-рублевого достоинства, новые и старые, большей частью последних годов) присланы из Лондона в Берлин, не знаю кому, а из Берлина, уже при нумерации всем билетам, были посланы по почте от торгового дома Варшауер в Броды на имя купца Ландау (не из значительных купцов) для передаче в г. Острог Волынской губернии Майеру Зусьману»[490]490
  Там же. Л. 16–16 об.


[Закрыть]. Указанная сумма конфискованных в тот раз фальшивых билетов свидетельствует о значительном масштабе явления. Приток «заграничного товара» в пределы Российской империи был поистине внушительным.

В ведомственной переписке сохранились сведения о поступавших в Россию партиях фальшивых кредитных билетов. Так, например, в сентябре 1872 года министерству финансов стало известно о «доставлении» в Ригу 200 000 поддельных купюр[491]491
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 339. Л. 121.


[Закрыть]. В отношении калишского губернатора министру финансов от 26 декабря 1878 года говорилось о сбыте английских подделок в Варшаве и Петроковской губернии. Губернатор писал о проведенных арестах и настаивал на необходимости «продолжать самое строгое преследование сбытчиков, на руках у которых находится еще 100 000 рублевых кредитных билетов», изготовленных по признанию одного из фальшивомонетчиков до его ареста. В сообщении также упоминалось, что «по собранным негласно сведениям, Петроковская губерния снабжается фальшивыми деньгами банкирским домом Гутентаг и компания, имеющим свои конторы в городах Бреславле и Берлине»[492]492
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 404. Л. 3–3 об.
  Калишская губерния – губерния Царства Польского в составе Российской империи (1837–1844, 1867–1917), губернский город – Калиш; самая западная губерния Российской империи, граничила с Пруссией (с 1871 с Германской империей).
  Бреславль – немецкий г. Бреслау (нем. Breslau), ныне польский г. Вроцлав (польск. Wrocław).


[Закрыть].

В донесениях, поступавших в министерство финансов, упоминались партии «товара», приготовленного для отправки в Россию. Управляющий подольской судебной палатой в ноябре 1870 года сообщил в министерство финансов о перехваченном письме, отправленном из Лондона, в котором говорилось «об отправке в Россию фальшивых билетов на 300000 руб., что указывает на немаловажность этих оборотов»[493]493
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 322. Л. 7.


[Закрыть]. В сентябре 1881 года чиновник особых поручений Ф. В. Сераковский доложил об известных лондонских «фабрикантах», что «через три или четыре недели они намерены выпустить в обращение 4000 штук 100 рублевых фальшивых кредитных билетов, на которые уже имеются покупатели»[494]494
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 460. Л. 29-а.


[Закрыть]. В следующем рапорте он указывал, что «у делателей фальшивых денег в Лондоне в настоящее время находится в готовности 80 пачек, по сту штук в каждой, 25-рублевых фальшивых билетов и 15 пачек 3-х рублевых»[495]495
  Там же. Л. 30.


[Закрыть].

Сомнительные фирмы, являющиеся «ширмами» для мошеннических сообществ, искали выходы на российский «рынок» фальшивых денег. В сентябре 1877 года в польской газете Dziennik Poznanski было опубликовано объявление: лондонское агентство F. Eduard & Co в Сити искало желающих распространять предметы роскоши. На объявление откликнулись два польских обывателя, коммерсанты Игнац Свенцицкий и Владислав Радоньский. Агентство, как говорилось в докладной записке, поступившей в министерство финансов, «удостоверившись в их корреспонденции в их честности и также патриотизме, предлагало им теперь более финансовую операцию, прибавляя, что образцы последуют и что если они желают заняться этим делом, то должны приехать в Брюссель для соглашения»[496]496
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 398. Л. 2–2 об.


[Закрыть]. Образцы в виде 1– и 10-рублевых кредитных билетов были присланы в Познань, оказались в распоряжении полиции и переправлены в Петербург для освидетельствования. Г. П. Каменский сообщил в канцелярию министра, что по адресу фирмы «как мне известно, находится контора Скальского, деятельного распространителя фальшивых билетов; для меня несомненно, что объявление, помещенное в газете Dziennik Poznanski, предложение, сделанное Свенцицкому и Радоньскому, и билеты, присланные им в виде образца, вышли из этого источника – от Скальского»[497]497
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 398. Л. 3–3 об.


[Закрыть]. Присланные для экспертизы в Экспедицию заготовления государственных бумаг кредитные билеты оказались подлинными, и в связи с этим Д. Ф. Кобеко писал Каменскому: «Весьма интересно было бы обнаружить побуждения, по которым известное Вам Лондонское Агентство рассылает образцы настоящих билетов под именем фальшивых. Вероятно, это делается с целию заинтересовать покупателя высоким качеством подделки, а затем уже навязывать собственную фабрикацию»[498]498
  Там же. Л. 12 об.


[Закрыть].

В 1886 году в казанской судебной палате рассматривали дело проживающего в Самаре прусского подданного Густава Фридриха фон Фосса, подозреваемого в подделке русских государственных кредитных билетов 25-рублевого достоинства. У обвиняемого была обнаружена переписка с торговым домом «Барклей, Шуберт и Ко» в Лондоне, «навлекающая на этот торговый дом подозрения в торговле русскими кредитными билетами»[499]499
  РГИА. Ф. 560. Оп. 40. Д. 212. Л. 2.


[Закрыть]. В одном из писем лондонские торговцы упоминали о таком товаре, как «свинец» и «медь». В другом письме оговаривались условия приобретения этого товара: «…свинец и медь должны быть лично куплены и проданы здесь, цена 30 %, товар хорош, тонкая отделка <…> если вам неудобно будет лично купить свинца и меди, то мы можем доставить вам их, конечно по предварительной высылке суммы»[500]500
  РГИА. Ф. 560. Оп. 40. Д. 212. Л. 10.


[Закрыть]. В руки следствия попал «ключ» для перевода терминов этой корреспонденции, который среди прочего содержал следующие пояснения: «Свинец/Blei – русские кредитные билеты; Медь/ Kupfer – французские кредитные билеты; Аlbatros – телеграфируйте немедленно цены свинца и меди в цифрах»[501]501
  Там же. Л. 5.


[Закрыть]. Разумеется, прочтение указанных писем с помощью этого «ключа» ясно говорило, о каких торговых операциях шла речь. Сам же обвиняемый Фосс на допросе показал, «что фирма Шуберт, Барклей и Ко у себя поддельных кредитных билетов не держит, а что чрез нее только можно достать их»[502]502
  Там же. Л. 8.


[Закрыть].

Привлечение таких «торговых фирм» к суду представлялось задачей почти невыполнимой. С большим трудом удавалось разоблачать даже явных фальшивомонетчиков, выслеживать нелегальные фабрики поддельных банкнот и добиваться осуждения арестованных. Для борьбы со злом фальшивомонетничества на территории других стран российские власти имели весьма ограниченные возможности. Тем не менее правительственные агенты, работники консульств, чиновники почтового ведомства, таможни и пограничной службы пытались пресечь поступление «заграничного товара» на территорию Российской империи.

Глава 6
Деятельность «в высшей степени полезная»

Во второй половине ХIΧ века российское правительство было вынуждено вести поиск нелегальных мастерских, «процветающих» за границей, собственными силами. В отдельных случаях, не полагаясь на местную полицию, консульские служащие обращались к частным детективным агентствам. Таким, например, как «Национальное детективное агентство» Аллана Пинкертона, нанятое в 1882 году в Нью-Йорке для розыска группы фальшивомонетчиков.

Правительственные агенты, командированные за границу для выявления источников поступления фальшивых денег в Россию, создавали свою агентурную сеть. На содержание местной агентуры российское правительство отпускало значительные средства. Только с января по май 1866 года представитель министерства финансов в Лондоне Г. П. Каменский получил на расходы по розыску фальшивомонетчиков и ведению дел в судах из российского казначейства 91 188 франков (более 29000 рублей) и 3205 рублей[503]503
  РГИА. Ф. 565. Оп. 2. Д. 7547. Л. 1 об-38 об.


[Закрыть]. В 1873 году управляющий III отделением А. Ф. Шульц обсуждал с Д. Ф. Кобеко вопрос о формировании агентурной сети в пределах империи и за границей: «Относительно заграничных агентов, которые также необходимы, я полагаю, что им следует назначить от 300 до 400 франков в месяц»[504]504
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 355. Л. 4.


[Закрыть]. Эти суммы передавались российским правительственным агентам, которые распределяли их среди своих информаторов. Так, например, в финансовом отчете статского советника Г. Г. Перетца за май – август 1875 года значились выплаты: «Прусскому полицейскому чиновнику Червонскому 3520 марок, <агентам> Квасневскому – 500, Милевскому – 260, Корнели – 245; Жалование агентам в Париже, Ницце и Брюселе за май, июнь, июль и август 4000 франков или 3266 марок 45 пфеннигов; агенту в Галиции за те же месяцы 1000 австрийских гульденов или 1838 марок 30 пфеннигов; Вилькошевскому за май, июнь, июль – 510 марок»[505]505
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 351. Л. 187.


[Закрыть]. Криминальный шуцман Берлинской полиции Червонский («один из лучших агентов Берлинской тайной полиции»[506]506
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 429. Л. 406.


[Закрыть]), как и некоторые его коллеги из других европейских государств, подобные выплаты получал на регулярной основе. В июне 1876 года Г. Г. Перетц отчитался о 925 рублях 50 копейках, истраченных на жалование осведомителям в России (в Петербурге), Польше (в Варшаве), Франции, Бельгии, Австрии и Пруссии[507]507
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 383. Л. 80.


[Закрыть], а в марте 1879 года он же выплатил 1207 рублей 55 копеек на разъезды, экстренные расходы и жалование агентам в Петербурге, Франции, Бельгии и Австрии[508]508
  Там же. Л. 47.


[Закрыть].

В качестве поощрения за проявленную инициативу и расторопность в поиске подделыватей российских денег производились и разовые выплаты. В частности, в июне 1886 года российскому посольству в Вене были перечислены «150 австрийских гульденов для выдачи сыщику венской полиции в награду за содействие к задержанию в Вене еврея Фрейда с фальшивыми кредитными билетами»[509]509
  РГИА. Ф. 565. Оп. 2. Д. 7547. Л. 44.


[Закрыть], а также 4800 рублей «Высочайше назначенных 3 января 1886 года в награду лицам, обнаружившим делателей русских подложных кредитных билетов в Венгрии в деле 1885 года»[510]510
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 493. Л. 4.


[Закрыть].

Платить приходилось и юристам, которые представляли интересы российского государства в судебных процессах. Причем довольно внушительные суммы. Так, в 1866 году Государственному казначейству было приказано «сделать распоряжение об отпуске в Управление генерал-полицмейстера в Царстве Польском двух тысяч рублей для выдачи оных австрийскому поданному Иосифу Либану в вознаграждение за услуги, оказанные им при ведении в Англии процесса против делателей и переводителей русских фальшивых кредитных билетов»[511]511
  РГИА. Ф. 565. Оп. 2. Д. 7547. Л. 5.


[Закрыть].

Иностранные подданные, отличившиеся при раскрытии противоправной деятельности фальшивомонетчиков, награждались государственными наградами Российской империи. В ноябре 1879 года российскими орденами были награждены: директор Лейпцигской полиции Рюдер Рудольф (орден Св. Анны III степени), старший комиссар Лейпцигской полиции Густав Теодор Кнешке (орден Св. Станислава III степени), вахмистр Деблер («знак отличия ордена св. Анны для лиц иностранной службы установленный»)[512]512
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 443. Л. 12.


[Закрыть]. В мае 1882 года прокурор казанской судебной палаты обратился к министру юстиции с ходатайством: «Полиции советник Густав Покорный энергически преследует сбытчиков русских фальшивых кредитных билетов и русских социалистов. В мою бытность в Вене, между прочим, по его распоряжению, задержано несколько лиц с значительным числом 25-ти рублевых фальшивых кредитных билетов, предназначенных для провоза в Россию»[513]513
  РГИА. Ф. 560. Оп. 40. Д. 71. Л. 1 об.


[Закрыть]. Венский полицейский был награжден орденом Св. Станислава II степени[514]514
  Там же. Л. 6 об.


[Закрыть]. В 1884 году российским посланником в Бухаресте к наградам были представлены: прокурор Дорогойского дистрикта Георгий Бургели «за содействие в поимке сбытчиков» (орден Св. Станислава II степени), начальник почтовой конторы в Михайленах Людвиг Клинкевич «за задержание пакета с фальшивками» (орден Св. Анны III степени), комиссар 3-й части г. Ясс Константин Кассиан за розыск и задержание фальшивомонетчиков (орден Св. Станислава III степени)[515]515
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 451. Л. 34.


[Закрыть].

Российские власти, оплачивая услуги завербованных информаторов, столкнулись с известной проблемой – в «сыщики», в надежде получать денежное содержание, стремились определиться авантюристы разных мастей. В 1875 году в Лондоне свои услуги в качестве осведомителя предлагал некий господин Карл Кракауер. Он обещал открыть шайку фальшивомонетчиков и просил за свои услуги 100 франков в неделю (на 12–15 недель), а также 60 000 франков наградных в случае успеха. Об этом «разоблачителе» министр финансов М. Х. Рейтерн писал российскому послу в Великобритании П. А. Шувалову: «Кракауер в течение с лишком 10 лет был одним из главнейших и хитрейших руководителей заграничной подделки и сбыта наших Государственных бумаг <…> Нужно было не мало времени и трудов, чтобы обличить его в этих действиях, за которые, наконец, он был присужден по Английским законам к тюремному заключению, но (неизвестно почему) освобожден от онаго ранее определенного Судом срока <…> подобные личности принимают на себя роль Правительственных сыщиков единственно с той целью, чтобы ослабив упадающее на них подозрение в прежних действиях, а равно в новых неизбежных сношениях с злоумышленниками, – удобнее приводить в исполнение свои преступные замыслы»[516]516
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 351. Л. 171 об-172 об.


[Закрыть].

Другой похожий персонаж напрашивался в сыщики в Берлине в 1878 году. Д. Ф. Кобеко писал о нем Г. П. Каменскому: «Принял на себя самовольно роль сыщика со стороны нашего правительства, и <…> дозволяет от себя давать злоумышленникам весьма вредные по влиянию и последствиям заверения в том, купит у них фальшивых билетов на значительную сумму, а затем – в той же роли непрошенного агента домогаться возврата израсходованных, будто бы, 300 р. и снабжения порядочною суммою на дальнейшие издержки. Полагаю, что и Ваше Превосходительство согласитесь с моим мнением, что подобная навязчивость с услугами и неуместные притязания на вознаграждение не должны быть допускаемы <…> подобные лица нередко предлагают услуги на открытия собственно для того, чтобы отклонить от себя всякое подозрение»[517]517
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 398. Л. 36 об-37 об.


[Закрыть].

За недостатком других претендентов руководители министерства, даже понимая недобросовестность подобных информаторов, были вынуждены время от времени пользоваться услугами крайне неблагонадежных личностей. Например, в 1880 году в ряды секретных агентов был зачислен Соломон Гер, осужденный в 1872 году на полтора года в арестантские роты за то, что «выманивал» деньги у содержательниц домов терпимости для якобы взяток служащим Врачебно-полицейского комитета. Геру удалось бежать в Англию (перед побегом успел споить до умопомрачения какого-то купеческого сынка и получил от него вексель на 30 000 рублей). В 1880 году беглец попросил о помиловании, обещая способствовать разоблачению шайки подделывателей российских денег. В связи с этим Е. С. Головин писал министру финансов: «Ввиду обещаний Гера сделать весьма важные для министерства финансов открытия в отношении подделывателей кредитных билетов, обещаний, действительная исполнительность которых представляется весьма правдоподобною, не изволите ли Ваше Высокопревосходительство разрешить временный вызов Гера из Кенигсберга в Санкт-Петербург в качестве секретного агента министерства финансов»[518]518
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 442. Л. 17.


[Закрыть]. На доклад о Соломоне Гере, поднесенный министром финансов государю 16 мая 1880 года в Царском селе, была наложена резолюция: «Высочайше разрешено, с тем чтобы за Гером, во время пребывания его в пределах России, был учрежден негласный полицейский надзор». Этот проходимец был вызван в Россию, снабжен открытым листом, суммой в 500 рублей и отправлен в Лондон как секретный агент правительства.

Помимо денежного вознаграждения положение секретного агента давало возможность мошенникам свободнее заниматься преступным промыслом фальшивомонетничества. Об этом в министерских кабинетах имелась исчерпывающая информация. Министр финансов М. Х. Рейтерн писал Н. П. Игнатьеву в феврале 1876 года: «Из числа находящихся за границею поляков, многие предлагают услуги свои нашему правительству не только в видах получения денежного пособия, но даже с тою целью, чтобы удобнее скрыть собственное свое участие в умышленной подделке наших государственных бумаг»[519]519
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 383. Л. 29 об.


[Закрыть].

Завербованные осведомители собирали информацию о деятельности преступных сообществ: принимали на себя роль заезжих покупателей фальшивок, внедрялись в шайки в качестве распространителей, вели слежку за подозреваемыми. Эти занятия бывали небезопасны. Г. Г. Перетц, разыскивающий «фабрику» фальшивых билетов в Швейцарии, докладывал в июле 1873 года в министерство, что его швейцарский агент «не решается приступить к делу. Как можно догадаться из его слов, его пугает участь агентов Каменского, так печально погибших. Он боится за себя, так как главные деятели люди решительные и не остановятся ни перед чем, но еще более боится за семью»[520]520
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 351. Л. 26.


[Закрыть].

Описания деятельности таких сыщиков иногда напоминали страницы детективных романов. «Конфиденциальный» агент англичанин Натаниэль Арроусмит рассказывал, как он следил за одним из членов шайки фальшивомонетчиков: «Я следовал за ним в некотором расстоянии, но я каждый раз терял его из виду. Следовать за ним рано-рано поутру в тихих и пустых улицах, в которых часто не находилось никого кроме нас, и через разные дворы и переулки, через которые он проходил, и при том не быть им замеченным, было физически невозможно»[521]521
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 367. Л. 26.


[Закрыть]. Натаниэль поведал, что одна из нелегальных лондонских мастерских была замаскирована под фабрику искусственных цветов. Для этого в предместье Лондона, по словам Арроусмита, был арендован дом, который «служил для цели печатания в нем кредитных билетов, которые скрывались в стеблях искусственных цветов и таким образом перевозились в Россию»[522]522
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 367. Л. 20.


[Закрыть]. Делился он и своим планами «взять напрокат большой телескоп <…> с этим телескопом я намерен был поместиться в комнатах напротив его, ждать днем и ночью, пока с помощью онаго я мог бы удостовериться в том, что это рублевые билеты, затем я хотел позвать полицию, ворваться в дом и захватить все»[523]523
  Там же. Л. 21 об.


[Закрыть]. Все эти живописания своей «героической» деятельности Арроусмит изложил в объемном письме, направленном в российское министерство финансов после полученной отставки в 1874 году. Уволенный агент просил о «доходном месте в России», якобы обещанном ему Г. П. Каменским, и обвинял последнего в обмане, медлительности, нерешительности и нежелании «захватить мастерскую или, как один из подделывателей ясно выразился, “убить гуся, клавшего золотые яйца”»[524]524
  Там же. Л. 27.


[Закрыть].

Привлечение к розыску субъектов с сомнительной репутацией было мерой вынужденной. Иногда такой шаг оправдывал себя – тот же Соломон Гер способствовал поимке преступной группы фальшивомонетчиков. Но иногда такие «помощники» только затрудняли деятельность чиновников особых поручений.

Гавриил Павлович Каменский, с 1865 года представляющий интересы российского министерства финансов в Лондоне, настоятельно просил в 1878 году управляющего канцелярией министерства Д. Ф. Кобеко, «чтобы все преследования и действия заграницею в связи с фабрикацией фальшивых кредитных билетов были исключительно сосредоточены в министерстве финансов, и чтобы из него только выходила всякая инициатива об отправке агентов сыщиков; в противном случае могут выйти самые плачевные недоразумения»[525]525
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 398. Л. 143 об-144.


[Закрыть].

Однако министерским чиновникам весьма сложно было организовать поиск и преследование фальшивомонетчиков именно таким образом. Особенно когда в дело вмешивались высокопоставленные сановники, пожелавшие принять в проводившемся расследовании деятельное участие, а то и возглавить его. Собственно, и просьба Каменского была вызвана прибытием в Лондон «главного агента» Берека Шимкевича с двумя помощниками. Этот «секретный сыщик», купец из города Калиш, был направлен в столицу Британской империи по инициативе калишского губернатора М. Н. Набокова[526]526
  Набоков, Михаил Николаевич (1829–1886) – губернатор Калишской губернии, д. с. с.


[Закрыть] и по указанию варшавского генерал-губернатора графа П. Е. Коцебу для розыска подпольных фабрик фальшивых билетов, распространяемых в Царстве Польском. Прибывшие агенты, как докладывал Каменский, контактировать с ним отказались. Советник российского посольства М. Ф. Бартоломей писал министру финансов М. Х. Рейтерну, что «они считали бы более удобным не входить пока в сношения с г. Каменским, в чем я не имел никакого повода им отказать»[527]527
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 403. Л. 36.


[Закрыть], и тоже избегал контактов с ним. В дополнение к этому Берек Шимкевич обвинил агентов Каменского в преступном сговоре с фальшивомонетчиками. Он сообщил своему покровителю, губернатору М. Н. Набокову, что мастерские фальшивомонетчиков «правильно организованы, имеют свой штат, свою полицию, живущую в согласии с тайной полицией действительного статского советника Каменского, нашего правительственного агента в Лондоне от Министерства Финансов»[528]528
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 403. Л. 21 об-22.


[Закрыть]. Добившись фактического отстранения Каменского от расследования, секретный агент Шимкевич развернул активную деятельность. И не столько в поисках подпольных мастерских, сколько в выуживании денежных средств из российского казначейства. Его донесения Бартоломею отличались неуемной фантазией. Так, в июне 1878 года он сообщил советнику посольства, что «удостоверился в существовании двух фабрик 25-ти и 10-ти рублевых фальшивых денег и видел то, что описать не в состоянии. Его привели в комнату и показали устройство, предупредив, что в случае измены, он будет умерщвлен. На столе лежали револьверы и кинжалы, и кругом пачки фальшивых денег. Фабрикант надавил пружину и все скрылось, и он остался в обыкновенной комнате»[529]529
  Там же. Л. 21 об.


[Закрыть]. Нарисовав столь впечатляющую картину подпольного производства фальшивых билетов, агент стал требовать денег для успешного завершения дела. На продолжение расследования ему выделили 1000 рублей, но Шимкевич, как сообщил губернатор Набоков новому министру финансов С. А. Грейгу, «отказался от принятия на себя подобного поручения по недостаточности суммы», которая для успеха дела, по его мнению, «должна простираться до 6000 рублей и вместе с тем просил возврат денег, истраченных им до сего дня из своих средств»[530]530
  Там же. Л. 56.
  Грейг, Самуил Алексеевич – министр финансов (1878–1880), полный генерал, член Государственного совета (с 1874).


[Закрыть]. Выделив испрашиваемую информатором сумму и оплатив его счета, правительство ожидало скорейшего разоблачения фальшивомонетчиков. Однако расследование приобрело затяжной характер. В сентябре 1878 года начальник секретной части канцелярии министерства финансов А. Н. Юревич обратил внимание управляющего канцелярией Д. Ф. Кобеко, «что агент Шимкевич (уверявший, что он видел в Лондоне фабрикацию и склад оной, – с эффектной обстановкой) не стремится прямо к открытию известного уже ему зла; а теряет время и деньги в собрании фактов, не указывающих даже на местность злонамеренной фабрикации. Не благоугодно ли будет Вашему Высокопревосходительству обратить внимание господина министра на это обстоятельство»[531]531
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 413. Л. 11–11 об.


[Закрыть]. По-видимому, данная информация была доведена до сведения министра, и Шимкевичу пришлось перейти от обещаний к делу. 9 ноября 1878 года Бартоломей известил Грейга, что при содействии его агентов «лондонская полиция арестовала шесть людей, большей частью с поличным, обвиняемых в подделке русских кредитных билетов и денежных знаков. Скоро после этого ей удалось найти станки, камни и различные орудия, составляющие саму фабрику»[532]532
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 403. Л. 139.


[Закрыть]. Речь шла о группе фальшивомонетчиков, возглавляемых уроженцем Белостока ксендзом Викентием Шумовским. 6 марта 1879 года преступники были приговорены лондонским судом к каторжным работам.

Чиновник особых поручений титулярный советник Иван Неннингер, посланный заграницу в конце 1878 года с целью узнать подробности состоявшегося расследования, докладывал в министерство о том, что литографские камни захвачены лондонской полицией «слишком поздно, так как заинтересованные в деле лица имели время отшлифовать их настолько, что остались лишь слабые следы рисунков кредитного билета 1 руб. достоинства» и суду вряд ли удастся доказать, «что схваченные билеты 1 руб. достоинства печатаны именно с этих камней». Более того, «накрыв фабрику 1 руб. билетов захватом камней, английская полиция не имеет, однако, никаких сведений о местонахождении гораздо важнейших фабрикаций 10 и 25 руб. билетов, которые находятся также в Лондоне»[533]533
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 403. Л. 217–218.


[Закрыть]. Давая же оценку проведенному расследованию, чиновник подчеркивал, что этому делу придается слишком большое значение. «Что касается моего взгляда на дело Шумовского, – писал он управляющему министерской канцелярией Д. Ф. Кобеко, – то я не могу придать ему той важности, которая ему, по-видимому, дана: захвачены литографические камни – но кто поручится, что эти именно камни служили для печатания 1 руб. билетов и что не осталось других? Отпечатано 100 тыс. билетов 1 руб. достоинства, схвачены лишь 16 билетов; где склад остальных? Взяты 10 руб. билеты трех разных подделок и 25 руб. билеты <…> – где камни, доски, склады и подделыватели? Лица, предложившие свои услуги нашему правительству для поимки подделывателей в Лондоне, поставили непременным условием устранение в этом деле г. Каменского. Прекрасно. Но мне кажется, здешнее посольство пошло слишком далеко, храня все дело в тайне от Гаврила Павловича, от которого, во всяком случае, могло получить весьма веские указания и, вследствие опытности в этом деле г. Каменского, добрые советы. Дело испорчено с самого начала от торопливости; руководил им не г. Бартоломей, а адвокат Polland, и какое ему дело до наших интересов? Он теперь получает 100 фунтов за каждый следственный день – он не получил бы более, если бы сделал большие открытия. Накрыли они несколько лиц, схватили у них фальшивые билеты, а о фабрике даже не позаботились; когда по газетам стало известно об аресте Шумовского – агент Каменского указал полиции место фабрики 1 рублевых билетов, вследствие чего были захвачены камни (*но уже шлифованные). Каменский знал про эту фабрику, но он сторожил гораздо важнейшие фабрики 10 и 25 руб. билетов и более важных подделывателей Янковского и Голчестер, живущих оба здесь в Лондоне и занимающихся подделкой 10 и 25 руб. билетов»[534]534
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 403. Л. 245–246 об.


[Закрыть].