Текст книги "«Не все то золото…». Фальшивомонетничество в Российской империи. Вторая половина ХVIII – начало XX века"

В сентябре 1879 года в министерство финансов поступил донос бывшего помощника Берека Шимкевича Авраама Наделя, явно обиженного назначенной ему суммой наградных в 500 рублей. Надель желал доказать способ «бессовестного выманивания Шимкевичем у правительства денег» и утверждал, что Шимкевич рассчитывал прошениями вынудить министерство финансов «дать нам денег столько, сколько нам угодно будет, ввиду того что министерству известно, что наше присутствие заграницею в судах ныне необходимо»[535]535
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 447. Л. 79.


[Закрыть]. А. Надель уверял министра финансов, что «прошедшая и настоящая деятельность Шимкевича по открытию фальшивых денег основана на таком же мошенничестве и целое дело, какое имело место в Лондоне и в Брюсселе, представлено Вашему Высокопревосходительству в превратном виде, с целью высосать от правительства как возможно больше денег»[536]536
  Там же. Л. 74.


[Закрыть]. Косвенным подтверждением нечистоплотности Шимкевича в данном деле может служить отношение, направленное в октябре 1879 года новым губернатором Калишской губернии П. И. Шабельским в министерство финансов. Губернатор писал, что розыск преступников в Лондоне велся Шимкевичем «при содействии бывшего губернатора Набокова, содействие которого выражалось тем, что он не препятствовал делать, что они хотели. Правительство кредитовалось у еврея Шимкевича, и тем временем за свой кредит обделывал у г. Набокова и другие дела по губернии, но что могло быть терпимо при Набокове, я допустить не могу, а потому дело должно быть поставлено иначе»[537]537
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 425. Л. 1 об-2.
  Шабельский, Петр Иванович (†1888) – калишский гражданский губернатор (1879–1883), д. с. с. (с 1872).


[Закрыть].

Преследование фальшивомонетчиков за пределами Российской империи затруднялось многими обстоятельствами. В том числе и бюрократической волокитой российских ведомств. На это, в частности, сетовал Г. Г. Перетц, который писал в министерство финансов, что «крайняя медленность в получении сведений из России и в исполнении нашими присутственными местами требований австрийских судебных учреждений»[538]538
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 383. Л. 32.


[Закрыть] чрезвычайно мешает расследованию преступлений. Крайнюю медлительность в проведении экспертиз по запросам прусских следственных органов отмечал и А. Е. Врангель, писавший Ф. Р. Остен-Сакену: «Ответы на такого рода запросы держатся месяцами, и они приходят, когда преступников и след простыл. С таковым порядком мы никогда здесь ничего не откроем и только будем даром марать бумагу»[539]539
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 456. Л. 5.


[Закрыть].

Неторопливость российской бюрократической машины порой усугублялась излишней резвостью газетчиков. Как писал А. Н. Юревичу в августе 1872 года В. Н. Смельский, проводивший расследование по делу Жозефины Добровольской: «Возвратясь в Вержболово, я ужаснулся! Все-то толкуют о производимом мною следствии; мало того, в заграничных немецких и французских ведомостях отпечатали статью из Сувалкских ведомостей <…> Да, нечего сказать, помогло мне Сувалкское правление! Это, просто на просто, поляки подвели губернатора напечатать в газетах о производимом мною следствии, дабы разузнать, кто причастен к этому делу, и сделать это гласным по всей Европе»[540]540
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 339. Л. 98–98 об.


[Закрыть]. Журналисты, вмешиваясь в ход расследования несвоевременными публикациями, могли сорвать готовящиеся обыски и аресты. Так, например, в 1875 году через газетные заметки была оповещена о предстоящих арестах шайка фальшивомонетчиков в Познани. Г. Г. Перетц, занимавшийся розыском этих мошенников, выяснил, что информацией с газетчиками делился работавший с ним переводчик[541]541
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 351. Л. 109 об.


[Закрыть].

Деятельность чиновников особых поручений за границей иногда сопровождалась откровенной клеветой. В 1870 году в канцелярию наместника в Царстве Польском поступили четыре анонимных доноса, в которых Г. П. Каменский обвинялся в недобросовестном исполнении своих обязанностей. Дело, заведенное для расследования изложенных в доносах фактов, закончилось оправданием Каменского, но шлейф этого дела еще долго тянулся по канцелярским кабинетам. И, видимо, поэтому П. Е. Коцебу, вступивший в должность генерал-губернатора в 1874 году, писал в 1878 году министру финансов М. Х. Рейтерну: «Считаю необходимым сообщить, что, по имеющимся у меня сведениям, еще за время бытности моей генерал-губернатором Новороссийского края, господин Каменский не оказывал желаемую деятельность в порученном ему деле <…> для пользы дела было бы весьма желательно замена в Лондоне господина Каменского лицом более деятельным и более внушающим к себе доверие»[542]542
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 403. Л. 39–39 об.


[Закрыть]. Лицом «более внушающим доверие», по мнению генерал-губернатора, оказался Берек Шимкевич, которого он и послал в Лондон в качестве секретного агента.

А в 1873 году Каменского оговорили арестованные фальшивомонетчики, заявившие, что он подстрекал фальсифицировать российские кредитные билеты в Солотурском и Ваатладском кантонах Швейцарии. В процессе судебного разбирательства Г. П. Каменский писал Д. Ф. Кобеко: «Сколько я мог заметить из разговоров, здешние судьи и вообще юридические власти в Швейцарии находились относительно моего положения под фальшивым впечатлением, что будто я за открытие каждой фабрики, каждого склада фальшивых билетов получал особенное денежное вознаграждение, значительную сумму, которая и побуждала меня прибегать к непозволительным средствам, вызывая подделывателей на их преступную деятельность»[543]543
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 350. Л. 12–12 об.


[Закрыть]. Исход этого дела долгое время казался неясным. В январе 1874 года Г. П. Каменский сообщил Д. Ф. Кобеко: «Мои показания, сколько я мог заметить, произвели самое хорошее впечатление; судья, по-видимому, остался ими доволен и удовлетворен, признавая сам всю неосновательность перетолкований, придаваемых самым простым фразам гг. Гембсом и Бланкаром де Сомон с очевидной целью поддержать только свои несправедливые обвинения. Прокурор, при сем присутствующий, также со своей стороны предложил мне несколько вопросов, клонившихся исключительно к моему оправданию и разъяснению обвинений, возводимых на меня Гембсом. Теперь какой общий результат этого объяснения в будущем – трудно предположить при непостоянности и непрочности мнений швейцарских властей, всегда испытывающих известное политическое влияние момента и приносящих, как мы имели пример, в жертву этому влиянию дело совести»[544]544
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 350. Л. 14–14 об.


[Закрыть]. Российские власти также вели собственное расследование по этим обвинениям. В результате все закончилось полным оправданием Г. П. Каменского. Но, тем не менее, чиновник был отстранен «от занятий по этому предмету». Только в 1876 году министр финансов решил «наблюдение за делами о подделке за границею государственных бумаг поручить по-прежнему д. с. с. Каменскому»[545]545
  Там же. Л. 3–3 об.


[Закрыть]. Реабилитации Каменского способствовали рекомендации лиц, лично его знавших и знакомых с его деятельностью. Князь Н. А. Орлов писал М. Х. Рейтерну из Парижа: «Спешу уведомить Вас, что, по моему мнению, никто лучше действительного статского советника Каменского не может привесть к счастливому окончанию дел о подлоге наших государственных бумаг. В течение многих лет я близко следовал за деятельностью г. Каменского в Бельгии и во Франции. По совести, могу удостоверить Вас, Милостивый Государь, что вся эта деятельность была в высшей степени полезна и вполне безукоризненна. Не доверяя собственному мнению, я советовался с лучшими юрисконсультами в Бельгии и Франции, и они единогласно отозвались с похвалою о действиях»[546]546
  РГИА. Ф. 560. Оп. 40. Д. 8. Л. 5–5 об.


[Закрыть]. Так же отзывался о Гаврииле Павловиче и П. А. Шувалов, чрезвычайный и полномочный посол в Великобритании: «…не только не нахожу никакого затруднения к возвращению действительному статскому советнику Каменскому прежних его обязанностей по наблюдению за производством дел о фальшивых русских государственных бумагах за границею, но считаю даже такое распоряжение с Вашей стороны как справедливое воздаяние за все претерпенные им в последнее время незаслуженные преследования»[547]547
  РГИА. Ф. 560. Оп. 40. Д. 8. Л. 10–10 об.


[Закрыть]. Сам же Г. П. Каменский, восстановленный в должности, просил министра: «Оградить меня, сколько возможно, от всякого столкновения с III Отделением канцелярии Е. И. В. В последний раз обвинение против меня было именно возбуждено этой администрацией»[548]548
  Там же. Л. 17.


[Закрыть].

Несмотря на все препоны чиновникам особых поручений удавалось раскрывать значительные группы фальшивомонетчиков, фальсифицирующие российские деньги, и главное – доводить дело до суда. Громкие судебные процессы на время тормозили деятельность нелегальных мастерских. В 1874 году подольский губернатор А. С. Муханов, писавший министру финансов об аресте фальшивомонетчиков в Вене, высказал надежду: «В настоящее время вероятно уже арестована вся шайка, и можно надеяться, что при массе данных к обвинению не только раскроется в подробности преступный промысел, но и надолго прекратится подделка в Австрии наших бумажек, наносящая нам столь чувствительный вред»[549]549
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 356. Л. 26.


[Закрыть].

А в августе 1879 года Ф. В. Сераковский писал Е. С. Головину из Лондона: «В настоящее время крупного сбыта фальшивых денег не производилось, так как процесс Шумаковского еще не забыт. Главное занятие агентов сбытчиков составляет ныне мошенничество, заключающееся в выманивании денег у приезжающих сюда изредка евреев Царства Польского. Вместо фальшивых денег они обыкновенно снабжают пакетом с простой бумагою»[550]550
  РГИА. Ф. 424. Оп. 33. Д. 424. Л. 29 об.


[Закрыть]. И далее: «Ни Голчестер, ни Кракауер, ни Домбровский не дают фальшивых денег прежде уплаты их стоимости по 15 %; поэтому шайка агентов, состоящая из людей без определенных занятий, занимается описанным мною мошенничеством и на полученные посредством такого обмана деньги покупает от фабриканта небольшую партию, с которой отправляется в Гамбург или Роттердам и там сбывает эти деньги барышникам, торгующим лошадьми, которые в свою очередь распространяют фальшивые деньги, покупая лошадей у крестьян»[551]551
  РГИА. Ф. 424. Оп. 33. Д. 424. Л. 30–30 об.


[Закрыть].

Деятельность российских правительственных агентов за границей сдерживала поток фальшивых денег, текущий по многочисленным каналам в пределы Российской империи, но, безусловно, перекрыть его полностью они были не в силах. Тем не менее, чиновники министерства финансов, работающие за рубежом, даже в условиях военного времени пытались по мере возможностей отслеживать все факты появления в обращении фальшивых российских денег.

Последним аккордом в зарубежной фальсификации российских денег стали выпуски военного времени. Военное столкновение с Японией в 1904–1905 годах сопровождалось выпуском фальшивых русских кредитных билетов образца 1895 года достоинством в 1 и 3 рубля японской печати. Агент министерства финансов в Шанхае, коллежский советник Н. Роспопов в апреле 1905 года докладывал начальству: «Состоящий при агентстве в качестве секретаря Г. Гессен вручил мне для представления Вашему Высокопревосходительству прилагаемые при сем поддельные русские кредитные билеты. Мне приходилось уже не раз упоминать о подделке здесь на Востоке всевозможных денежных знаков. До самого последнего времени этот промысел сосредотачивался исключительно в японских руках и почти поощрялся японским правительством, ввиду того, что подделывались деньги главным образом русские и корейские. Японское законодательство совсем не карало подделки иностранных денег, и в Своде не было даже статьи, предусматривавшей такое преступление. Относясь к нему индифферентно, японцы сделали ремесло фальшивых монетчиков настолько выгодным и безопасным, что оно быстро приняло самые серьезные размеры и обратилось к подделке также и японских денег. Только тогда японцами были приняты кое-какие меры и установлена некоторая, хотя далеко не серьезная, ответственность»[552]552
  РГИА. Ф. 583. Оп. 5. Д. 11. Л. 1–2.


[Закрыть]. В сообщении Н. Роспопова нет указаний на непосредственное участие японского правительства в производившейся подделке российских денег, но как факт констатируется явное попустительство этому промыслу.

Первая мировая война велась не только на полях сражений, но и в сфере финансов. Некоторые донесения российских агентов дают основания для такого утверждения. Представитель Агентства торговли и промышленности при российской миссии в Швейцарии А. Л. Он писал своему агенту В. М. Филькнеру в декабре 1915 года: «Многоуважаемый Виктор Михайлович. Очень благодарю Вас за интересные данные о скупке немцами русских кредитных билетов в Швейцарии»[553]553
  РГИА. Ф. 23. Оп. 33. Д. 407. Л. 1–1 об.


[Закрыть]. В донесениях В. М. Филькнера имеются предположения и о подделке российских денег: «Сведения наших союзников о массовой подделке немцами русских кредитных билетов не представляются преувеличенными, так как о подобных операциях врагов наших – в целях облегченного подкупа пораженцев – уже раньше ходили слухи <…> я принимаю меры к установлению совершенно конкретных фактов этого рода. Относительно закупки в Швейцарии русских кредиток имеются весьма достоверные данные: так еще не так давно в Женеве и других Швейцарских центрах неким персом – агентом Германского правительства – скупались на сотни тысяч рублей – из разных рук – не только крупные, но и мелкие купюры. Спрос на крупные купюры был, понятно, больший, ввиду большей легкости контрабандного доставления их в Германию. В связи с этим обстоятельством, курс на мелкие купюры естественно представляется более выгодным. С уважением. Агент В. Фелькнер»[554]554
  РГИА. Ф. 23. Оп. 33. Д. 407. Л. 9.


[Закрыть].

На возможную фальсификацию российских денег австро-венгерскими властями указывал в рапорте министру юстиции товарищ прокурора Саратовской судебной палаты К. Я. Чихачев: «Доказательством тому, что возможность выпуска иностранными державами русских фальшивых денег не есть предположение, служит прилагаемая при сем переписка с заявлением военнопленного австрийской армии кадета-аспиранта 39 пехотного полка Иозефа Арона Черная о том, что в 1914 году в Вене Военно-географический институт занимался подделкой и выпуском русских кредитных билетов 10, 25, 50, 100 и 500 рублевого достоинства, и что ему, Чернаю, известен один из участников подделки»[555]555
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 497. Л. 5 об.


[Закрыть].

Конечно, эти отрывочные сведения не дают возможности для бесспорного утверждения о фальсификации российских денег правительствами воюющих с Россией государств. Но некоторые детали приведенных сообщений позволяют сделать предположение, по крайней мере, о реальной возможности такой экономической интервенции. Очевидно, что это задача отдельного специального изучения.

Послесловие

Представляется, что тема фальшивомонетничества в Российской империи гораздо шире, чем затронутые в этой книге сюжеты. За рамками исследования остались недостаточно освещенными судебные процессы над фальшивомонетчиками, компетенции государственных органов и их взаимодействие в розыске и расследовании преступной «фабрикации» государственных денег, а также и многие другие проблемы.

Представленные в книге факты – не выдуманные истории из жизни фальшивомонетчиков, а документированные страницы «потаенной» истории денежного обращения России. На протяжении двух столетий имперской истории государства «злонамеренная фабрикация» денежных знаков являлась ощутимой проблемой для российской экономики и финансов. Государственная власть вела непрекращающуюся борьбу с фальшивомонетчиками, сурово наказывая уличенных в преступном деле подделки денежных знаков. Пойманным «денежным ворам» по указам «Тишайшего» царя рубили руки и заливали горло расплавленным металлом, позже – били кнутом, рвали ноздри, клеймили и ссылали «в каторжную работу». Но несмотря на самые тяжкие кары в городах и селах Российской империи всегда находились любители легкой наживы, готовые рискнуть свободой, а то и жизнью ради возможности быстрого, пусть и неправедного, обогащения. Полностью покончить со злом фальшивомонетничества власть так и не смогла. Множество отечественных и зарубежных «делателей» фальшивых денег поставляли свою продукцию на денежный «рынок» России вплоть до событий октября 1917 года. Некоторые события этой истории и отражены в данном исследовании.

Автор рассчитывает, что читатель не будет предъявлять к книге претензий сверх той задачи, которую он ставил перед собой, – показать на конкретном материале существование такого явления, как фальшивомонетничество, в пределах Российской империи. И надеется, что данное исследование как минимум не будет скучным. Впрочем, судить читателю.

Приложение

«Руководство к познанию искусства подделки билетов», составленное дьяком-расстригой Кибардиным в 1873 году

«Приготовление Олифа. Взять старого льняного масла (которое должно быть хорошо отстояно и чисто), варить и при кипячении жир вымакивать мягким хлебом или булкою, и варить до тех пор пока получит клейкость (примечание: взять каплю Олифа и остудить на холодном железе и приложить палец к капле, если палец пристанет к Олифе, потянется за пальцем нитью, то Олиф готов), тогда снять с жару и перелить в чистую посуду, а иначе он может сгустеть; да за варкой необходимо соблюдать строго: недоваренная или переваренная она будет негодна. Олиф вещь важная и в деле весьма значительная.

Расправка красок. Взять часть Олифа и часть деревянного масла, смешать вместе на плите (тут нужно наблюдать пропорцию не определению частей, а по Олифу, как она сварена жидко или густо; тогда взять краску, которая предварительно должна быть тщательным образом просушена, смешать вместе в расправленный маслом олиф, и стереть курантом на плите (наблюдая то, что когда взять красу на шпатель, то она не должна стекать с него и была бы густа). Краску натирают на доску шпателем и другим острым обдирают с доски чисто и взявши листок писчей бумаги положа на ладонь протирают доску чисто. Как бы доска не была нежно вырезана, краска в резьбе останется; тогда на доску приготовленную сырую бумагу, и прикрывая другим листом чистой бумаги пропущают чрез станок. (Примеч.: если краска опущается с доски, то в нее прибавляют малую часть деревянного масла, а если бумага держится на доске крепко, то краски хорошия); но во всяком случае необходимо нужно приспособить себя практически, а не теоретически, но если одна капля воды попадет в расправленную краску, то она никуда не будет годна, а также и порошок краски, если не просушен хорошо; то нельзя будет получить ни одного оттиска, и краску нужно только бросить и расправить другую.

О досках и шлифовке их. Доски металлические медные или стальные должны быть отшлифованы. Шлифуются пензой с водой; потом с маслом; потом крокузом с маслом и Английской известкой с водой, лучше и скорее шлифовать на токарном станке, чем руками. Медные доски из зеленой меди, а стальные из продольной или поперечной пилы Английской, а русские пилы ужасно нехороши и ноздреваты.

О резьбе. Резьба вытравкой производится крепкой водкой, крепкая водка разводится водой и именно таким образом: взять 1 часть крепкой водки и 2 части воды, если же еще будет пузыриться на гравюре, то нужно еще прибавить воды, а в противном случае всю гравюру изорвет. Вытравка медных досок продолжается 2 и 3 часа, смотря по температуре тепла комнат, а прочие 1½ часа.

О грунте. Грунт варится так: 2 части воску и 1 часть мастики взять растопить в чайной чашке мастики и вылить в бумажную форму, свернутую в виде столбика, потом остудить и очистить бумагу, потом к одному концу приложить ваты немного и обернуть тнортой или другою какою-либо гладкою материею; разогреть доску, по разогретой водить обернутым концом грунта, наблюдая при том, чтобы доска была не очень горяча, так, чтобы грунт могла распускать, а горячая сильно может распущенный грунт пузырить; одним словом, должна быть загрунтована без царапин и не пузырилась бы, тогда остудить доску и грунт на ней подкоптить, потом немного подогреть, тогда вид получит черный; тогда взять перевод, подтереть его салом, а потом красным и мелким порошком краски, наложить приготовленный перевод и перевесть на доску и прочертить по доске все что будет переведено. (Примеч.: если грунт тянется за графчиком, то мастики еще прибавить, а если при назначении будет трескать, то значит мало воску.) По окончании черчения грунт с боков облепить воском и влить протравы, после которой грунт облить скипидаром и протереть тряпкой чисто.

Каточек. Каточек обшивается чистым самым гладким опойком (о каточке рисунок смотри на 4 месте).

О гравюре. Гравюра должна быть самая нежная и не глубже почтового тонкого листа; а если где нужно грубее, то подправить гребнеточилем; вытравка действует сколько в глубину, столько же в ширину; когда нужно прочерчивать, то необходимо на грунт положить лист чистой ровной бумаги, для предосторожности, чтоб не сделать рукой царапин, а только в бумаге прорезать дыру, на том месте, где нужно прочерчивать.

О прессе. Пресс служит для прижатия поверхности частей, происходящих от каточка, которым сверху только накатывается краска, а ничуть не внуть.

Станок. Это может быть сделано в миниатюрном виде так, что валы достаточно 4 вершка, в диаметре 2 вершка, станок 8 вершков в вышину, а крест должен быть в аршин, потому чем длиннее, тем легче проводить оттиск, станок ставить на скамью и прикреплять. Доска, ходящая между валами, должна быть в аршин, 4 уши накладываются на ось и прикрепляются 5 бруском и брусок прибивают клиньями или привинчивают с обоих сторон сверху винтом, т. е. у каждой стойки, а между валами вкладывается доска. На эту доску кладут сукно и на сукно несколько бумаги, примерно полдести даже в десть толщины, а на бумагу опять сукно, на первое сукно кладут гравюру и накрывают бумагой и сукном, и ворочая на крест, производят оттиск. Оба сукна и между ними бумага называется подкладни, она должна быть гладкая и ровная. Станок весь деревянный, но может быть устроен на железном ходу или весь железный, который удобнее и лучше. Станок устроен должен быть верно, валы точеные и верные, доска между валами ровная и гладкая и валы прижимают верно, как с одной, так и с другой стороны, и давление самое сильное, так что медная доска гнется в дугу, потому лучше производить <сказанное> действие сталью чистою Английскою, подкладка должна быть сухая, а как только отсыреет, то заменять другою и сырую просушивать.

О переводе. Перевод делается следующим образом: взять чистого французского скипидару и мочить в нем картину как можно долее; потом пропущать чрез станок. (Примеч.: между картиною как сверху, так и снизу подкладывается мокрая бумага, от чего произойдет верный перевод при оттиске.) Когда получится перевод, то с задней стороны перевод промазать мыльной водой и просушить, по просушке обмоченной тряпкой из ситца в деревянном масле промазать и натереть киноварью. Это можно даже повторить для отчетливости.

О каточке. Каточком берется краска с плиты, если только она ровная, а если напротив, то нужно сообразно длине и ширине каточка приготовить ровную гладкую доску, обтянуть сукном как можно туже, и поверх сукна чистым гладким опойком и с боков прибить гвоздиками так же, как и сукно, а потом брать шпателем с плиты приготовленную краску и натирать означенную доску оным, так чтобы краска разложилась во всех частях ровно и гладко; тогда-то уже и нужно прокатить катком по доске и затем, когда уже краска пристанет к оному, то прокатить по гравюре и зажимать в пресс для оттиска.

О графчиках и гребштегелях. Графчики должны быть 4 номеров 1, 2, 3 и 4-го, которые должны приготовляться не иначе как чрез микроскопы, а в противном случае нет возможности выполнить их правильно; и при том нужно иметь неоднократные опыты в применении вообще всех черт, как нежных, так и грубых. В следствие какого применения даже найдется необходимость в добавлении графчиков сверх четырех номеров. Таким же образом в употреблении бывают и гребштегеля. Одним во всех отношениях, относящихся к этому предмету, нужна всенепременно чистая практика, но никак не теория.

О составе красок. О тоне. Тон составляется из кости и пережженной тердисиени.

О полтоне о 4-й. Полтон составляется из кремницейверсу или белил, непережженной тердисиени и охры, а если нужно четверть тона или и паче еще нежнее, то прибавить самую малую часть Берлинской лазори и поболее кремницейверсу.

О 8-й. А если же еще нужно нежнее, то вместо лазори употребить ультрамарину.

О светлой. Она <…> из Французской охры кремницейверсу или белил и из броунроду (или красного карандаша) понежнее вместо броунроду киноварь употребить и в 3-х, если нужно еще нежнее, то вместо киновари употреблять вермильен.

О фиолетовой. Фиолетовый цвет есть <…> кармин, нежнее прибавить кремницейверсу и так чем нужно нежнее, тем более и более прибавлять его.

Зеленый. Он <…> 1-х из Берлинской лазори и желтого крону; 2-х прибавляется самая малая часть ультрамарину или кобальту; в 3-х сверх всего этого добавляет белил свинцовых; положим, что даже краска зеленая сама по себе есть под названием зеленой крон; к потреблению и расправке с маслом он не годится, потому что составляется из цветов и при том он употребляется в акварельные краски, а никак не в масляныя.

Красный. Вермильен есть самая краснейшая, затем киноварь, если желательно получить будет самый хороший розовый цвет, то к вермильену нужно прибавить кремницейверсу и т. д., а если погрубее, то к киновари свинцовых белил.

Черно-красный цвет. Состоит из кости, вермильену или киновари.

С синя-красным. Из лазори Берлинской, вермильену или погрубее, то киновари вместо вермильену.

Небесный цвет. Самый нежный из ультрамарина кобальту, кости, Французской охры, непережженной тердисиени и кремницейверсу.

Синий. Состоит из лазори и небольшой части свинцовых белил, если нужно голубой и очень нежный цвет, то положить немного лазори, кобальту самую малость часть, также ультрамарину, а более всех кремницейверсу.

Темно-синий. Есть краска одна сама по себе Берлинская лазорь.

Красно-желтый цвет. Красно-желтый цвет составляется следующим образом, а именно: из желтого крону и кармину и чистой французской охры есть даже и сам по себе крон красно-желтый; так равно есть и охра французская тоже красно-желтая.

Названия красок. Кремницейверс. Белина. Крон бело-желтый, красно-желтый. Французская охра. Не пережженная тердисиень. Пережженная тердисиень. Красный карандаш. Браунрод. Вермильен. Киноварь. Кармин. Кобальт. Ультрамарин. Умбра не пережженная. Умбра пережженная. Умбра употребляется в нежных черных чертах в соединении с костью или голландской очищенной. Мумия очищенная. Кость Голландская очищенная сажа. Китайская тушь. Для сушкости масла <…> сатурна. Для глянца при оттисках употребляется зерберглит. Все вышеозначенные краски и каждая их них одна сама по себе может употребляться весьма редко, а большею частью и почти что всегда составляет колорит какого-либо цвета из нескольких и даже многих красок; поэтому-то и нужно иметь большое применение во время растирания красок на плите к всем цветам, почему собственно состав красок и играет важную роль в этом отношении (Примечу: Сверх всего этого нужно взять в соображение и то, какой краски более и которой меньше нужно класть на плиту при составлении колорита), для чего необходимо практиковаться и при том с большим вниманием на каждый цвет при прибавке убавке каждой краски, тогда-то уже можно будет получать всякой цвет, какой заблагорассудится».