Текст книги "Танцы с бряцаньем костей. Рассказы"

Потерянная

1

Холодное и туманное утро. Она стояла возле окна и с интересом наблюдала за тем, как набухающие капли влаги скатывались по запотевшему наружному стеклу. Сквозь приоткрытую форточку в комнату вползал прохладный влажный воздух. С улицы не доносилось ни звука. Туман был очень густой и вязкий, словно подтаявшая сахарная вата, и за ним не было видно ничего, кроме призрачных очертаний огромного старого тополя, гротескно раскинувшего свои узловатые ветви.

Вера обернулась и бросила взгляд на пузатый будильник, что мирно себе тикал на прикроватной тумбочке – 5:10. Она провела ещё одну неспокойную ночь, и воспоминания о ней всё ещё будоражили её сознание, временами вызывая тёплые и сладостные спазмы внизу живота. Широкая двуспальная кровать была пуста, но скомканная постель ещё хранила тепло их тел и запах его плоти. Между ног у неё саднило, а на обнажённых ягодицах подсыхала его сперма.

Она пошла на кухню, накинув зелёный фланелевый халат на голое тело, включила электрочайник и закурила сигарету. Глиняную пепельницу в виде свернувшейся в кольца змеи переполняли окурки, но она уже знала, что среди них не найдёт его сигарет. Они всегда необъяснимым образом исчезали из этой квартиры, также как и он сам.

Две чашки кофе взбодрили её, и Вера, томно улыбаясь воспоминаниям минувшей ночи, отправилась в душ. В одну из стен там было вмонтировано большое прямоугольное зеркало, так, чтобы можно было любоваться своим телом в полный рост, что Вера и делала всегда, когда заходила в санузел. Вот и сейчас она уронила на пол халат и обратилась к зеркалу. Из него на Веру смотрела и улыбалась красивая двадцатисемилетняя женщина с осветлёнными волосами, глазами цвета весеннего неба и стройной фигурой. Она опустила взгляд и нежно погладила кончиками пальцев жёсткие волосы аккуратно выстриженного лобка, вспоминая, как ночью это делал он своими твёрдыми и сильными пальцами. Воспоминания заставили её лоно сжаться в сладком спазме. Вера томно вздохнула и встала под душ.

В 7:30 она натянула на себя чистое нижнее бельё, опустила ноги в уютное тепло котов-тапочек и на торс набросила короткую футболку с надписью « I LOVE YOU». За окнами по-прежнему сгущался седой туман, но заметно посветлело. Белая футболка была слишком коротка для высокой и стройной Веры. Её края только слегка прикрывали кружевные рисунки полупрозрачных трусиков. Но ей было плевать – в квартире она одна. А если бы и пришёл он, что ж, он видел её и в более непристойном наряде. К тому же Вера любила передвигаться по дому вообще, в чём мать родила. Особенно приятной такая прогулка казалась после бодрящего утреннего душа. Воздух щекотал её загорелую кожу, пробуждая в ней новые эротические чувства.

Странно, но она совсем не хотела спать, не смотря на вечер с тремя бокалами вина и бурную ночь с целой серией мощных испепеляющих оргазмов. Не было ни усталости, ни утомления. Он словно наделял её во время секса какой-то мощной энергией.

Второй раз Вера закурила в гостиной, роняя пепел в бронзовую пепельницу – черепок. Она включила большой широкоформатный телевизор и почему-то не удивилась тому, что уже несколько суток подряд он показывает одни только помехи. Эти бело—серые «мурашки» на экране всегда раздражали её. А сейчас тем более, поскольку они транслировались по всем каналам. Впрочем, она уже и не помнила, когда в последний раз что-то смотрела. Вера нажала кнопку на пульте, и экран погас, а она взяла со столика журнал «Vogue», старый прошлогодний номер. Читать ей не хотелось, но заняться было больше нечем.

Туман не рассеялся ни к обеду, ни даже к полднику, когда Вера после бокала апельсинового сока и двух кремовых пирожных задремала в гостиной на упругом угловом диване. Томная тишина и мягкий матовый свет, льющийся из окна, немало тому поспособствовали. Она плавно проваливалась из полудрёмы в мягкий поверхностный сон, и тихо тикающие часы убаюкивали всё сильнее.

И внезапно лежащая на журнальном столике телефонная трубка, разразилась пронзительным звонком. Вера вздрогнула, мгновенно покинув вязкие путы дремоты, и нажала кнопку соединения. Но в динамике её приветствовала только тишина.

– Аллё?

Ответа не последовало. Вера нажала кнопку отмены и потянулась. Настенные часы показывали половину четвёртого. Она снова закурила в гостиной, смакуя голубоватый дымок «Kiss». В голове было тихо и пусто. Мысли не уплывали никуда далее повседневных и обыденных вещей, разве что мысли о нём. Она постаралась предугадать: придёт ли он и сегодня, и если да, то, каких сюрпризов можно ожидать на этот раз?

В половине девятого вечера она приготовила незатейливый ужин из двух фруктовых салатов и ягодного желе. Она накрыла столик в спальне, зажгла свечи и наполнила тлеющую лампадку для благовоний тюльпановым маслом. Он просто сходил с ума от этого аромата. По крайней мере, ей казалось, что это было так.

Вера вновь приняла душ, но кроме белого кружевного белья надевать на себя ничего не стала. Она вошла в полутёмную спальню и, млея, развалилась на свежей расправленной постели. Он должен был явиться с минуты на минуту. Вера ощущала это всем своим женским естеством.

Так и оказалось: минут через пять в прихожей скрипнула дверь и она, со всё возрастающей дрожью, услышала его осторожные шаги. Она не помнила, чтобы когда-то давала ему ключи от своей квартиры, но впрочем, в данный момент это обстоятельство волновало мало. Он открыл дверь сам, а значит, имел на это полное право.

Дыхание её сделалось тяжёлым и горячим, а сердце бешено заколотилось в груди. Сейчас… сейчас… и он вошёл в спальню, как всегда, вальяжно и самоуверенно, высокий и смуглый брюнет, молчаливый и таинственный, но такой безудержно-желанный. Он носил дорогой чёрный костюм и белую рубашку с лайбой какого-то московского модельера. На щеках пролегала аккуратная трёхдневная щетина, от которой Вера была просто без ума, особенно когда она щекотала внутренние стороны её смуглых бёдер. Интимное освещение трезубца-подсвечника придавало его облику какой-то особый, почти неземной шарм. В одной руке он сжимал горлышко бутылки красного французского вина, в другой – два бокала.

– Здравствуй, милый! – Вера потянулась на постели как кошка, эротично изогнув спину дугой.

В ответ он не проронил ни слова. Он всегда молчал во время их встреч, словно был глух и нем, и почему-то Вера никогда не придавала этому значения.

Он выпил бокал почти залпом и закусил его ложечкой ягодного желе, и Вера тут же ощутила, как жажда секса начала исходить от его тела тяжёлыми волнами. С этого момента она потеряла возможность мыслить трезво и ясно. Страсть стала доминантой её чувств, а секс – примой её тела. Она помнила только несколько выпитых бокалов вина и то, как он мучительно долго разоблачается, аккуратно развешивая предметы одежды на спинку стула. А затем хмель и сексуальное возбуждение окончательно растворили её сознание в происходящем. Он овладел ею грубо и бесцеремонно, но от боли и унижения ей становилось только приятней. Оргазм поражал её как разряд электрического тока, пронзая от макушки и до кончиков пальцев. Она громко стонала и вскрикивала, а он всё делал молча, словно и в правду не имел возможности словами выразить свои чувства.

Я твоя! Я только твоя и ничья больше! Сделай же со мной всё, что захочешь! Сделай всё, что только может прийти в твою голову!..

Под утро, когда свет за окном из чёрного начал превращаться в тёмно-синий, Вера лежала на постели, тяжело дыша и раскинув ноги. Она чувствовала усталость и лёгкое пресыщение, а алкоголь уже начинал не спеша покидать её кровь. В тот самый момент он неожиданно приподнялся на локтях и заглянул ей прямо в глаза: тёмный и пугающий взгляд, словно две чёрные дыры, всасывающие в себя её душу. Со смешанными чувствами Вера прочитала в нём немой укор, словно он говорил ей: «Зачем ты это сделала?» Едва уловимая волна неприязни прокатилась по его бесстрастному лицу, после чего он встал и начал одеваться, не обращая внимания на то, что в глазах Веры застыли слёзы.

Она даже не услышала, как он ушёл. Его просто не стало, и этот факт Вера осознала с большим опозданием. Она лежала на спине и сквозь пелену от слёз созерцала потолок. Загорелая кожа на её стройном нагом теле казалась теперь болезненно – бледной, словно брюхо мёртвой рыбы, выброшенной приливом на берег из тёмных морских глубин.

– Зачем он так поступил со мной? – тихо прошептала она, и собственный голос в тишине наступающего утра показался ей чужим и отталкивающим. Она сразу прикусила язык, но дело было сделано: неожиданно страх и тоска наползли как невидимые чудовища. Ей было жутко и неуютно осознавать себя в этой большой и тёмной квартире. Вера завернулась в одеяло, словно гусеница в свой спасительный кокон и попыталась заснуть. Но сон всё никак не приходил.

В начале шестого утра она посмотрела в окно: туман застилал всё пространство перед домом. Только вдали всё также неясно темнел силуэт корявого старого тополя. С приходом света ночные страхи всегда отступали прочь. Так было и на этот раз. Вера потянулась как кошка, всеми порами обнажённого тела вдыхая свежесть наступившего утра. Ей захотелось выпить пару чашек горячего кофе и выкурить сигарету.

2

Она ждала его и этой ночью, но он не появился, впервые за их отношения пропустив ночь, полную секса и романтики. Но Вера, почему-то расстроилась не так сильно, как могла того ожидать от самой себя. Она помнила этот взгляд, тёмный и недружелюбный. Даже самый паршивый любовник не стал бы смотреть так на свою женщину. В чём же провинилась она? Вера вела себя как обычно, и просто не могла чем-то спровоцировать его неприязнь к своей персоне.

В полном одиночестве она улеглась на холодную постель и с безразличием стала созерцать потолочную лепнину. В квартире царила зловещая тишина, в которую, словно из другой вселенной доносились приглушенные шумы водопроводных труб.

Почему же так тихо? Она вновь посмотрела в окно: за ним сгущались сумерки и туман бледно—синего цвета. «Как лицо утопленника», – подумала она и содрогнулась. Сколько уже дней стоит такая погода? И почему туман никак не хочет отступать? Она думала об этом всю ночь, но так и не смогла найти ответ.

В 5:10 Вера встала с кровати и потянулась. Она чувствовала себя неплохо, если не считать того, что за минувшую ночь поспать, почти не удалось. Соски ей показались больше и твёрже обычного. Вот что значит, провести ночь без секса! Она тут же решила, что если он не соизволит явиться и сегодня, то она точно устроит ему грандиозный скандал. И пусть думает потом всё, что хочет!

Но он пришёл: такой же молчаливый и сосредоточенный, как всегда. И как всегда, Вера не могла поймать его взгляд, тёмный и ускользающий, словно он боялся обнажить перед нею свои мысли. Но всё равно один только вид его накачанного смуглого тела заставлял её забыть обо всём.

Он двигался монотонно, но энергично, заставляя её сознание тонуть в пучине неистового наслаждения. Она испытывала чувство отрешённости. Казалось, ничего больше не могло волновать её разум. Секс, секс и только секс!

Но в этот раз что-то снова пошло не так: толи он недостаточно хорошо ублажил её женские потребности, толи она сама должным образом не настроилась на его щедрые ласки. Как только он кончил, то снова заглянул ей в глаза, но уже не так, как в прошлый раз: сейчас Вера уловила в его взоре только грусть. Она поспешно отвела глаза в сторону.

Он молча и неторопливо одевался, повернувшись к ней спиной. Как всегда, уходил, не сказав ни слова. Но голос Веры, неожиданно прозвучавший в комнате, заставил его вздрогнуть.

– Туман, – тихо сказала она. – Почему всегда туман?

Влажная, но похолодевшая рука с малиновыми ноготками вцепилась в его волосатое запястье. Он попытался вырваться, сначала не прилагая к этому особых усилий, и она не выпустила его руку.

– Почему ты не разговариваешь со мной?!

Он слегка опешил от её напористости, но уже не выглядел напуганным. Вера обеими руками вцепилась в его запястье, убеждённая в том, что теперь не отпустит, пока не узнает всего, что ей требовалось. Но он быстро развеял её иллюзии, одним рывком сдёрнув с кровати. Обнажённая Вера упала на пол, и тут же вместе с болью её захлестнула обида, смешанная с осознанием своей полной беспомощности. Какое право он имел так с ней обращаться?

– Скажи мне хоть слово!

Отчаянный крик растворился и утонул в пугающей темноте квартиры. Вера как во сне смотрела на его руку, поднимающуюся вверх. А потом ребро ладони рассекло воздух и с треском врезалось в её челюсть. В поспешно ускользающей реальности Вера зафиксировала всего одну мысль. Она пугала своей неопределённостью: «Что же будет со мной дальше?» Затем мрак бессознательного сомкнул над ней свои тёмные воды.

3

Всё следующее утро Вера проплакала на кухне, выкуривая одну сигарету за другой. Перед ней одиноко стояла чашка недопитого остывающего кофе. Глиняную змею снова переполняли окурки, а в воздухе повисло маленькое облако табачного дыма. Вера в отчаянии смотрела в окно, матово—белое из-за тумана.

Всё вокруг теперь казалось ей чужим, словно она, внезапно проснувшись, обнаружила себя в доме для умалишённых. Только здесь она почему-то была совсем одна. Левая щека отекла и приобрела фиолетовый оттенок. Часть опухоли уже поднималась к глазу в виде жутковатого, тёмно-синего кровоподтёка. Но как ни странно, в это утро физиономия волновала Веру меньше всего.

Она напряжённо думала, силясь понять, что же, в конце концов, с ней происходит. Словно невидимая вуаль покрывала её разум всё это время. Тёмная вуаль забвения. Почему она не помнит того, как и где познакомилась с ним? Почему она до сих пор не знает его имени? Да и вообще, кто он такой? И откуда, чёрт возьми, у него ключи от её квартиры? Как она могла быть такой легкомысленной, пуская в дом совершенно незнакомого человека, да ещё и снабдив его ключами от входных дверей?

Стоп!

Во вдруг прояснившемся сознании, красным тревожным светом вспыхнуло новое открытие, и от него Вере стало намного хуже. Она ощутила на лбу вмиг выступившую испарину. Её затошнило, и всё тело пробил болезненный озноб.

Да ведь она вообще ничего не помнила!

Осознание этого факта просто сбивало с ног. Вера лихорадочно искала объяснение всему этому, но как ни старалась, не могла найти ничего убедительного. Она постаралась вспомнить, не принимала ли каких-нибудь наркотиков в последнее время, но в памяти не было ничего, кроме бесконечной череды похожих друг на друга дней. Она вставала каждое утро, пила кофе и курила, а ночью приходил он, мастер горячих сексуальных удовольствий и, как выяснилось, не менее горячих побоев.

Синяк на щеке пульсировал тупой болью, словно пытаясь вырвать её из мира тревожных мыслей. Однако реальность теперь казалась Вере куда более пугающей, чем сфера разума. Она затушила очередную сигарету и отправилась в кабинет, где на стене висел сделанный из дуба ящичек домашней аптечки.

Это была самая маленькая и тёмная в квартире комната. Из-за однотонных обоев зелёного цвета и синего натяжного потолка она казалась даже меньше, чем ванная. Левую стену полностью скрывали стеллажи с книгами и компакт дисками, а правую, помимо аптечки занимали большое чёрное кресло и картина с довольно вульгарным изображением черноморского побережья. Возле окна стоял простенький письменный стол с многочисленными ящичками для канцелярии. На нём смиренно пылился компьютер «Медион» с чёрным жидкокристаллическим дисплеем. Вера лишь мельком взглянула на него, прежде чем обратилась к аптечке. Троксевазиновая мазь лежала на самом видном месте. «Значит, – подумала Вера, – это как раз то, что мне нужно».

Она бережно растёрла травмированное место, и с влажной лоснящейся щекой подошла к компьютеру. Из окна на стол падал равномерный матовый свет, и под его рассеянными лучами было видно, какой толстый слой пыли покрывал клавиатуру и монитор. Это явно говорило о долгих днях бездействия. Компьютер не был мёртв, но он показался Вере впавшим в кому.

Что-то заворочалось в глубине её разума, но воспоминание так и не смогло подняться на поверхность. Вера тщетно пыталась ухватиться за эту ускользающую мысль. Она чувствовала себя жалкой и беспомощной девочкой, заблудившейся в дремучем лесу, где бродят кровожадные волки и медведи. Но она упорно напрягала свой разум, настраивая его на мучительный, но необходимый логический ход мыслей.

Не помогало!..

Логическая цепочка разрывалась в самом начале. Да и вообще, ей просто не за что было ухватиться. Она не помнила, когда в последний раз включала компьютер; не помнила даже того, с каких пор живёт вот так, в этой квартире. Вывод напрашивался только один, и он реально нагонял панику.

Она ничего не помнила!

Сердце, казалось, просто вырывается из груди. Кровь мигом прилила к лицу, вызывая новый приступ боли в ушибленной скуле. Вера обхватила голову руками и практически упала в кожаное кресло. Обивка иронично скрипнула под весом тела. Медленно, но неотступно мозг Веры пронзало новое открытие, которое шокировало куда больше, чем все предыдущие, взятые вместе.

Она вообще ничего не помнила! Амнезия! Боже мой, это же самая настоящая амнезия!!! Но с чего это вдруг? Просто так ни у кого не возникает полная потеря памяти. Наверняка это дело рук её постоянного ночного гостя. Вероятнее всего, он незаметно подсыпал ей в вино какой-то сильнодействующий наркотик. Не от того ли и постоянные проблемы со сном? Почему она просыпается всегда в одно и то же время? Да и можно ли вообще назвать сном те минут сорок времени, что она в полузабытьи проводит после его ухода?

Страшнее всего Вере показался тот факт, что он владеет ключами от её квартиры. Из этого следовало, что здесь он мог появиться, когда пожелает, не спрашивая на это её разрешения. Он полностью владел ситуацией, а она занимала место безвольной жертвы. Чёрт, да кто же он такой?! И кстати, почему это она решила, что находится у себя дома? Может быть, всё как раз наоборот, и это он закрыл её в своей квартире, чтобы при помощи наркотиков и полной изоляции от внешнего мира превратить в безмозглую куклу, сексуальную игрушку, или подопытного кролика для каких-нибудь изощрённых садистских экспериментов? И если её умозаключения верны, она не сможет покинуть это место при всём желании.

Повинуясь внезапному импульсу, Вера поднялась с кресла и бросилась в коридор. Лохматые тапки-коты громко шлёпали по паркету. Боль в щеке не унималась до сих пор, но теперь уже Вера перестала её замечать. Она пробежала через гостиную в коридор, из которого можно было попасть в другие комнаты, включая спальню. Затем он сворачивал налево, и мимо санузла выводил прямиком на кухню. Вера молнией покрыла всё это расстояние и встала как вкопанная, с немым ужасом созерцая приевшийся за утро интерьер. Затем, словно не веря собственным глазам, она медленно прошла весь путь обратно, в изумлении обшаривая стены похолодевшими руками, и вышла в гостиную, бледная как мел, с глазами, полными отчаянья.

Входных дверей не было. Боже мой, из этой квартиры не было даже выхода!

Обессиленная, она упала на диван и громко разрыдалась. Оставалось только удивляться, как за все эти дни она не могла заметить отсутствие столь существенной детали. Ведь входная дверь, это, чёрт возьми, не пачка сигарет. Она не может просто взять и потеряться.

Она понимала, что дверь существовала. Ведь как-то же он приходит и уходит. К тому же она сама столько раз слышала из спальни, как звенит связка ключей. Наверное, он каким-то образом закамуфлировал выход, или для отвода глаз поместил его в одном из шкафов других комнат.

Слёзы и безудержные рыдания выжали из тела Веры последние силы. Она постепенно стихла, а после, незаметно для самой себя погрузилась в болезненную полудрёму без мыслей и видений. К реальности её вернули резким и внезапным рывком, словно снова наотмашь ударили по щеке. Это была звонкая трель телефонного звонка. Вера машинально схватила трубку и поднесла её к уху. Но в динамике царила только тишина – ни звука.

– Аллё?

Ни слова в ответ. Тишина эта показалась Вере зловещей. Образ в её воображении нарисовался сам собой. Она живо представила, как на другом конце провода высокий и смуглый брюнет сжимает в руке телефонную трубку. Быть может, таким способом он проверял, чем она занята в данную минуту, и самое главное, не сбежала ли?

Вера торопливо нажала кнопку отбоя и отбросила трубку подальше от себя, как будто боялась, что она может превратиться в змею или крысу. Трясущимися пальцами она кое-как выудила из пачки сигарету и закурила, делая глубокие судорожные затяжки. Часы показывали 15:10, и это вызвало у неё ощущение «дежа вю».

Она справилась с потрясением только вечером, когда начала понимать, что вскоре может явиться он, в своём строгом чёрном костюме и с неизменной бутылкой вина, в котором так хорошо растворялись неведомые наркотики. Вера решила, что будет вести себя так, будто сутки назад не произошло ничего необычного. Она очень боялась новых побоев, как и всякого другого насилия с его стороны.

Но этой ночью жестокий любовник не соизволил прийти, и это немного успокоило расшатанные нервы Веры. Однако она всё равно провела ночь без сна, ворочаясь на просторной двуспальной кровати. Большая квартира теперь не казалась ей родным домом, и темнота, воцарившаяся во всех комнатах, пугала ещё сильнее. Иногда ей казалось, что она не одна, и это было самое отвратительное ощущение из всех. Ей мерещился чуждый и пугающий взгляд, от чего крупные мурашки холодными волнами начинали бегать по всему телу. Вера отчаянно сопротивлялась и гнала это от себя прочь, как больное наваждение.