Текст книги "Танцы с бряцаньем костей. Рассказы"

4

На следующий день она решила, что найдёт выход, во что бы то ни стало, и приступила к поискам двери. Для начала Вера вышла в коридор и вновь тщательно обшарила все стены. Но, как и в прошлый раз, поиск не принёс никаких результатов: Фиолетовые обои были наклеены безупречно, и вообще, всяческие неровности на стенах отсутствовали. Тогда Вера зашла в одну из малых комнат.

По размерам эта комната слегка уступала спальне, но казалась просторней из-за скромной обстановки: по левую руку громоздились деревянные стеллажи в псевдовикторианском стиле, заваленные старыми толстенными книгами. Кое-где стояли маленькие и пугающие статуэтки из бронзы или гипса. Это были изображения каких-то уродливых африканских божков с огромными фаллосами, или грудями, свисающими до самых ступней. На одной из полок Вера обнаружила странный предмет цилиндрической формы, сделанный из жёсткой чёрной резины. Один конец был гладкий, а второй имел рифлёную поверхность. Не сразу она догадалась, что перед ней не одна из моделей фаллоимитатора, а всего-навсего обрезок милицейской дубинки. В правой стене пылился огромный электрокамин, на полке которого возвышался кованый чугунный канделябр. А рядом стояло ещё одно кожаное кресло, близнец того, что видела Вера в кабинете.

Она запоздало сообразила, что из этой комнаты не могло быть выхода наружу, ведь обе стены были лишь перемычками между соседними комнатами: справа – кабинет, слева – другая комната, которую и стоило осмотреть в первую очередь, ведь одна из её стен была как раз наружной. Оставалось только посмеяться над собственной тупостью. Но смеяться она не могла – синяк на щеке напомнил бы о себе тупой тянущей болью.

Однако все дальнейшие поиски ничего не дали: маленькая торцевая комната оказалась всего-навсего большой кладовкой с окном. Во всяком случае, так можно было судить по её виду: на установленных здесь перекладинах, ровными рядами висели разноцветные платья, сорочки, халатики и прочая мелочь, включая трусики и бюстгальтеры самых разных фасонов. Даже беглого взгляда опытной женщине хватило, чтобы понять, что все эти вещи её размера. Этот факт подтверждал, что находилась она всё-таки в своей квартире, либо жила здесь уже давно, так, что успела прочно обосноваться и накупить чёртову кучу барахла и шмоток. И всё же ощущение было такое, что она видит эту комнатку впервые. По крайней мере, Вера не помнила, когда заходила сюда в последний раз. До сих пор она брала вещи из платяного шкафа в спальне, а в эту комнатку заходить не было никакой надобности.

Она вздрогнула, когда увидела среди прочих цветастых нарядов один, чёрный и лоснящийся. Он сильно выделялся на фоне остальной одежды, словно клякса на холсте художника. Было в нём что-то пугающее и притягивающее одновременно: толи тот самый глэмовый лоск, заставляющий взгляд «залипать» на витринах в модных бутиках и секс-шопах, толи мощная энергетика, вибрация от которой пробирала до основания позвоночника. Вокруг себя эта вещь создавала невидимый, но явно ощутимый ореол, и казалась здесь инородным телом, как ложка дёгтя в бочке мёда, или ворона в голубятне. Вера осторожно сняла вешалку с перекладины и рассмотрела его поближе: это был женский костюм её размера из натурального латекса, костюм в стиле «садо-мазо» с тонким ремешком внизу, функция которого, очевидно, состояла в том, чтобы не скрывать, а подчёркивать рельефные особенности половых губ.

Вера стояла и разглядывала этот костюм как заколдованная. Что-то самодовольно заворочалось в глубинах подсознания, быть может, та наркотическая страсть, с которой она все эти ночи отдавалась, не сдерживая себя, мрачному и молчаливому любовнику. Поначалу она хотела овладеть собой, но вскоре все недавние страхи отползли куда-то вдаль, и их место заняло яростное всепоглощающее сексуальное возбуждение. Она уже видела его смуглое и сосредоточенное лицо над собой, широкую волосатую грудь и руки, скользящие по гладкой поверхности латекса. Похолодевшими пальцами она стянула с себя всё, что на ней было, и переоблачилась в коварный костюм. Чёрный латекс приятно стянул кожу, заставляя промежность пульсировать в волнах накатывающего наслаждения. Как-то незаметно она оказалась в ванной, возле большого прямоугольного зеркала, высокая и стройная, с длинными загорелыми ногами, ангельским личиком и в костюме сексуальной рабыни, безвольной жертвы своего либидо.

О, боже!..

Вера мастурбировала стоя, не в силах противостоять собственному безумству. Она плавно раскачивала бёдрами и изгибала спину, не отрывая глаз от своего зеркального отражения. Пальцы с силой входили в намокшее лоно на всю глубину. Сексуальная энергия рвалась наружу, а в голове кто-то настойчиво шептал её собственным голосом:

Я – твоя собственность!.. Я – твоя вещь!.. Делай со мной всё, что захочешь!.. Сделай мне больно!.. Заставь меня страдать!..

Вновь захотелось ощутить тяжесть и тепло огромного члена у себя внутри, языком пройтись по кубикам пресса, покрытым тёмными волосками и капельками горячего солоноватого пота. Пальцы двигались всё интенсивнее, погружались глубже и глубже. Её клитор набух, готовый вот-вот извергнуть в мозг электрический разряд мощного и продолжительного оргазма. В какой-то момент она уже сдалась окончательно, вновь окунувшись с головой в ставшую привычной среду. Однако часть её сознания, крохотная крупица всё ещё оставалась той напуганной Верой, всего несколько минут назад ищущей выхода из заколдованной квартиры. Это заставило её вновь обратить на себя внимание и понять, что скула почему-то перестала болеть.

И неожиданно Вера замерла, словно поражённая молнией.

Господи! Синяка больше не было!

Приятная тяжесть внизу живота вдруг превратилась в леденящую боль. Она по-прежнему не отрывала взгляд от своего отражения, но теперь чувствовала, как волосы на голове шевелятся от расцветающего страха. Лицо побледнело, и на мраморной коже, словно на фотографии с «поляроида» проявлялся багровый кровоподтёк.

Не прошло и минуты, как она, задыхаясь от слёз и панического страха, запихивала бесформенный чёрный комок в пакет для мусора. Вера решила, что избавится от него простым и радикальным способом: просто выбросит в окно, и плевать, если этот тип с большим членом заметит пропажу.

Она выбрала окно, выходящее из спальни: это была старая деревянная конструкция с простыми стёклами и небольшой форточкой вверху. К счастью, её не снабдили антимоскитной сеткой. Впрочем, в таком состоянии это вряд ли бы стало для Веры серьёзным препятствием, даже если сетка была бы прибита к раме железнодорожными костылями. Форточка распахнулась с убогим скрипом, как будто никто не открывал её уже несколько лет. В комнату сразу ворвался поток влажного и прохладного воздуха, увлекая за собой обрывок тумана, который за считанные мгновения растаял внутри. Вера забралась на подоконник и вытолкнула пакет в форточку. Он сразу же исчез где-то внизу, принеся ей тем самым облегчение.

Пытаясь унять предательскую дрожь в коленях, Вера присела на краешек кровати. Между ног у неё всё ещё было мокро, но страх перед происходящим сделал это ощущение неприятным. На смену истоме быстро пришёл болезненный озноб. В этой квартире происходило что-то сверхъестественное, и теперь это казалось таким же реальным, как чашка с кофе на кухне, или пачка сигарет на столе.

«И давно ли со мной это произошло?» – спрашивала она себя. – «Сколько времени я провела в забытьи, довольная всем происходящим? Я раздвигала ноги перед каким-то маньяком, которого и знать-то не знаю. И за все эти дни я ни разу даже не попыталась выйти на улицу. Даже мысли такой не возникло, Господи!»

Телефон, как по таймеру, зазвонил ровно в 15:30. Вера долго не решалась подойти и взять трубку. Ей не хотелось даже думать о том, что брюнет-маньяк постоянно её контролирует, но это уже давно стало неоспоримым фактом, и ответить было необходимо. В противном случае, ублюдок мог заподозрить неладное и примчаться сюда в следующую минуту. Скорее всего, подобной выходкой она могла вызвать его гнев, а это бы спровоцировало новые неприятности. Чего-чего, а перспектива очередных побоев вызывала у Веры панический страх. Взяв себя в руки, она вошла в гостиную и поднесла трубку к уху. Но там, как всегда, царила только зловещая тишина.

– Алло? – неуверенно произнесла Вера.

И неожиданно из динамика, словно из старого радиоприёмника донёсся сухой треск помех. Вера посмотрела на телефон так, будто видела его впервые. Но вскоре помехи стихли, и она оставила его в покое.

Ближе к вечеру она начала готовиться к его приходу. Вера знала, что сегодня он обязательно навестит её. Она собиралась быть паинькой и всем видом показать ему, что не держит в душе никакой обиды. Сделать это как надо, представлялось весьма сложной задачей, но куда сложнее было запрятать свой страх, который просто парализовывал всю её сущность.

Она облачилась в розовый комплект кружевного белья, запалила в спальне тюльпановое благовоние и принялась ждать, чувствуя себя запеченным гусем на праздничном столе. Но нужно было ещё взять себя в руки и унять проклятую дрожь в конечностях. Она долго не могла совладать с собой. Постель казалась ледяной, а полумрак комнаты каким-то агрессивным.

К счастью, на этот раз он не заставил ждать себя слишком долго, иначе она бы просто извелась до смерти. Где-то в глубине помрачневшей квартиры тихонько звякнула связка ключей. Лёжа на постели, Вера затаила дыхание и до предела напрягла свой слух: всего два сухих щелчка, и невидимая дверь тихо скрипнула, впуская в квартиру немого ночного гостя.

«Один замок!» – Вера была в шоке. – «На дверях только один замок!»

В следующее мгновение она превратилась в прежнюю Веру, мягкую и сладострастную шлюху, напрочь лишённую последних проблесков трезвого сознания. Она мастерски воссоздала свой былой образ, чем повергла его в приятное удивление, – полные тёмные губы тронула самодовольная улыбка. Вера видела, как в темноте сверкнул его вечно ускользающий взгляд.

– Я заждалась, – томно промяукала она, плавно сползая с кровати на пол.

Он улыбнулся, слегка обнажив молочно-белые зубы. В крепких волосатых руках, словно изниоткуда появилась бутылка красного вина. Вера выпила бокал залпом. Вино оказалось терпким настолько, что в горле слегка защипало. Может быть, как раз сейчас вместе с алкоголем перебродившего винограда она проглотила и какой-нибудь наркотический препарат. Волны возбуждения, сжигая страх, прокатились по её телу с макушки до пят и обратно. Он ласково, но настойчиво провёл ладонью по её волосам, и начал раздевать.

Когда остатки одежды упали на пол, повинуясь лёгкому давлению с его стороны, Вера послушно встала на колени. Уж лучше опробованный не раз минет, чем грубое сексуальное насилие, а то и вовсе новые побои. Она разомкнула губы и приняла в рот кусок напряжённой горячей плоти. Мышцы на животе любовника угрожающе напряглись. Вера старалась делать всё как надо, с такой страстью, на какую только была способна. Но внутри у неё царила только холодная пустота – ни единой мысли. Одна часть Веры вновь начала испытывать шок и презрение к себе, другая таяла в море собственных эстрогенов.

Я – твоя собственность!.. Я – твоя вещь!.. Делай со мной всё, что захочешь!..

А воображение само собой рисовало латексный костюм, выброшенный в форточку; сплошную стену на том месте, где должна была находиться дверь; и синяк, то появляющийся, то исчезающий на щеке.

Я – твоя собственность!.. И я схожу с ума!..

Он даже не соизволил вынуть свой член, когда оргазм настиг его разгорячённое тело. Тугая струя спермы ударила ей в нёбо и гортань, заставляя инстинктивно сглотнуть, чтобы жидкость не устремилась в дыхательные пути. Он вздрогнул, вспыхнул и обмяк, превратившись в груду мягкого горячего мяса. Вера сидела перед ним на коленях обнажённая и без всяких чувств наблюдала за тем, как он достаёт из пиджака пачку сигарет и закуривает, повернувшись к ней широкой волосатой спиной. Она посмотрела на его коротко стриженый затылок и подумала об обрезке милицейской дубинки, что пылилась в одной из комнат этой квартиры. Было бы не плохо кое-что сделать в следующий раз, когда этот монстр снова придёт насладиться её плотью. Она спрячет дубинку под кровать и подождёт, когда он вот также повернётся к ней спиной, ударит его по затылку, а затем приведёт в чувство, и уже связанного крепко-накрепко по рукам и ногам, спросит, где спрятан выход из этой проклятой квартиры.

Он затушил окурок и начал молча одеваться, даже не поворачиваясь к Вере лицом, видимо, не считая нужным прибегнуть к такой простой формальности, как «поцелуй на прощание». Женщина, только что использованная им в самых низких целях, оставалась сидеть на полу, как брошенная и ненужная вещь, как использованный презерватив. Именно последним она себя и чувствовала.

Вера считала его неторопливые шаги.

Восемь!

Всего восемь шагов отделяло её от свободы. Входная дверь была совсем рядом, но где этот подонок спрятал её?

В опустевшей квартире Вера почувствовала себя не в своей тарелке. И это ещё мягко сказано! Ей сию же минуту захотелось покинуть это мрачное и неприветливое место. Всё здесь было чужим, всё отдавало фальшем, и стены, казалось, пропахли его потом и спермой. Хуже того, сама обстановка пугала её, и в тот же момент пробуждала внутри какие-то извращённые, противоестественные желания. Разум делился на два полюса: одна Вера хотела бежать от всего этого без оглядки, а вторая – ещё миллион ночей провести в его жестоких и сладостных объятиях. Для первой он был исчадием ада, для второй – господином любви и секса.

«Но где я настоящая?» – думала она и пугалась ответа.

В конце концов, Вера поднялась с пола, вытерла набухшие губы тыльной стороной ладони, накинула халат и отправилась в кухню. Она намеревалась всё тщательно обдумать и выкурить парочку сигарет.

5

Утром следующего дня она сняла дубинку с полки и оценивающе посмотрела на неё, – довольно тяжёлая, но если потребуется, она сможет ударить как надо. Главное, не переборщить. Только сейчас Вера поняла, что слишком сильным ударом может отправить своего любовника в мир духов. Оставалось лишь надеяться на то, что «котелок» у него такой же крепкий, как и всё остальное. В худшем случае она так и не сможет отыскать дверь, а в компаньоны ей достанется смуглый мужской труп с лопнувшими мозгами. Всего через пару дней он начнёт превращаться в огромную кучу гниющего человеческого мяса. Веру даже передёрнуло от таких мыслей. Пожалуй, при подобном повороте дел она быстро сойдёт с ума, либо же покончит с собой, что будет предпочтительнее.

Ожидание вечера оказалось для неё самым большим испытанием. Пару раз Вера даже решила, что отложит задуманное на какой-нибудь другой день, но оба раза она одёргивала себя и сама себе говорила, что находиться в этом плену больше не может. Она думала о своём плане, но взгляд постоянно обращался на окно, за которым по-прежнему сгущался белый туман. Он словно хотел обратить на себя внимание. Но она была слишком занята дубинкой. Вера долго ломала голову, стоит ли прятать её под кроватью? Но потом поняла, что это самый простой и удобный вариант. Всё равно этот подонок никогда туда не заглядывал, да и вообще, вряд ли он мог ожидать подобной прыти от Веры. «Ну, что ж», – подумала она. – «Сегодня ночью ты будешь сильно удивлён!»

В половине четвёртого, как всегда, зазвонил телефон. Вера схватила трубку:

– Аллё-о? – произнесла она голосом убеждённой шлюхи.

Но в ответ – тишина. Она уже собиралась нажать кнопку отбоя, как вдруг динамик разразился вспышкой громких помех. Вера едва не вскрикнула от неожиданности. Шумы продолжались несколько бесконечно долгих секунд, затем их волна отступила куда-то вдаль.

– Аллё? – сказала Вера совершенно другим голосом.

Помехи вспыхнули вновь, но только на короткое мгновенье, а затем из-за них, словно из-за невидимой стены, перекрывающей пространство эфира, всплыла одинокая и приглушенная фраза:

– Я приду за тобой и заберу тебя оттуда.

Вера расслышала это отчётливо, и ей стало страшно. Чей это был голос?! На самом деле шумы и помехи исказили его столь сильно, что невозможно было определить даже пол говорившего. И если это звонил он, то какого чёрта он сделал с телефоном? Почему вообще он лишил её всех связей с внешним миром? Даже телефонная книга на журнальном столике оказалась не более чем пустой бутафорией, – на её страницах не было ничего – Вера уже проверяла это.

Все её домыслы не весили ни грамма. В безнадёжных поисках ответа она снова и снова приходила в тупик. Всё было не так! Вопросы один за другим всплывали в голове, и ни на один из них она не могла найти ответ. Она долго изводила себя пугающими подозрениями, но, в конце концов, решила махнуть на всё это рукой. Главное – это как можно скорее выбраться отсюда.

От волнения в этот день она выкурила полторы пачки сигарет. Сердце ныло, а в голове заворочалась тупая боль. Вера нервно бродила по пустующим комнатам и едва что не каждые пять минут поглядывала на настенные часы в гостиной. Но вечер не торопился наступать, словно давая ей возможность помучаться ещё больше.

Наконец, за окнами квартиры стемнело, и седой туман приобрёл синеватый призрачный оттенок. Вера ощутила, как кровь оставила её конечности, сделав их бледными и холодными, как у трупа. Она несколько раз проверила, удобно ли лежит под кроватью дубинка и не заметит ли он её при входе в комнату. Потом она кое-как смастерила ужин на двоих и отправилась в душ. Но горячая вода не помогла, – руки и ноги были по-прежнему холодны как лёд.

В половине десятого она уже лежала на кровати, одетая только в маленькие нейлоновые трусики. На прикроватном столике дымились шпажки с пряной бараниной, и аромат, исходящий от них, смешивался с приторным запахом тюльпанового масла. Вера посмотрела в тёмное окно и поняла, что теперь начинает бояться другого: вдруг сегодня он не придёт? Что тогда? Для неё это означало только одно: ещё сутки душевных терзаний и сводящей с ума тоски. Она чувствовала, что уже не сможет здесь находиться ни дня. В последнее время тихая квартира превратилась для неё в маленький персональный ад, из которого не было выхода.

Но провидение сжалилось над ней: сухо щёлкнул замок, и взвизгнула петлями дверь. Восемь шагов и – он распахнул дверь спальни, на ходу снимая пиджак и расстёгивая ремень брюк. Тёмный взгляд алчно пожирал её загорелую кожу, скользя по гладким линиям бёдер и округлостям грудей. Видимо, в этот раз он решил не церемониться, и хотел сразу перейти к делу.

Неожиданно для себя Вера ощутила укол обиды, – он даже не обратил внимания на ужин, на который она угрохала столько времени и усилий. Подонок! Впрочем, она ещё сможет отомстить, когда приложит к его башке резиновую дубинку. Вот это будет угощение, вполне достойное такого ублюдка как он.

Как и всегда, он вошёл в неё грубо и бесцеремонно. Вера издала сладострастный стон, все силы направив на то, чтобы он прозвучал правдоподобно. В душе же её только тошнило от происходящего. Но ещё большее отвращение испытывала она сама к себе: безобразно раскинувшая ноги перед человеком, которого ненавидела и боялась больше всего на свете. Этот человек украл у неё свободу, память и ту, другую жизнь, о которой она теперь ничего не знала.

Минут пятнадцать громкого сопения под самое ухо, – которое постепенно перерастало в нечто похожее на хрип, – и вся эта накачанная груда мышц и тестостерона обмякла. С безразличием она отметила про себя тот факт, что он кончил не вынимая. Своей потной тушей он придавил её тело к кровати и тяжело дышал, словно только что дал стометровку. Потом он сполз с неё и уселся на пуфик голой волосатой задницей, извлекая из кармана пиджака пачку сигарет и зажигалку. Вера молча следила за его движениями. Она не торопила события, но правая ладонь уже жаждала сомкнуть рифлёную резиновую рукоять.

Проходили секунды, долгие, словно часы в бессонную ночь. Вера с ненавистью смотрела, как он стряхивает пепел прямо в тарелку со шпажками. Она выжидала момент, когда он повернётся к ней спиной, как тогда, в прошлый раз. Но он сидел полубоком к кровати и на периферии зрения мог видеть всё, что делает она.

Ну, давай, сделай это! Повернись!.. Я так тебя ненавижу!..

Наконец – казалось, прошла целая вечность – он медленно повернулся к ней спиной, чтобы затушить окурок в тарелке. И тогда Вера напряглась и рванулась вперёд, словно снаряд, выпущенный из баллисты. Рукоять дубинки заняла в руке уверенное место. Вере казалось, что она движется со скоростью молнии, но…

Удар был настолько сильным, что её обнажённое тело перелетело через кровать. Дубинка вырвалась из рук и сгрохотала посреди комнаты. Вера не успела даже понять, как всё это произошло, а после было не до того, чтобы осмысливать, – грудную клетку стальными тисками сдавила жуткая непереносимая боль. Она валялась на полу и беззвучно открывала рот, словно рыба, выброшенная приливом на раскалённый песок берега. С тупым безразличием она подумала лишь о том, что, скорее всего он сломал ей рёбра.