Текст книги "Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований XIX—XX столетий. Книга IX"

Чердак дома Гечта в Менарде, штат Иллинойс.

Разумеется, для следствия большой интерес представляли рассказы друзей, родственников и соседей арестованных, потому что именно посторонние люди могли дать объективную характеристику как самим арестантам, так и отношениям внутри группы. Особый интерес вызывала персона Робина Гечта, и нетрудно понять, почему именно – в силу своего возраста, ума и самообладания он лучше других подходил на роль лидера группы.

Довольно быстро следствие установило, что Робин работал в строительной компании Джона Уэйна Гейси. Да-да, того самого знаменитого чикагского серийного убийцы, разоблачение которого сделалось чуть ли не общемировой сенсацией. Гейси был педераст, он явно тяготел к юношам, чьё половое созревание не завершилось, и большинство известных его жертв (не все останки удалось идентифицировать) имели возраст около 18 и даже менее лет. Гейси руководил довольно крупной строительной фирмой, в которой одновременно трудились до 200 мужчин. Имеется информация, никогда, правда, официально не подтверждённая, что большинство работников в фирме Гейси занимали вакантное место после того, как «занимались сексом с шефом». Нетрудно догадаться, почему подобно рода информация никогда не комментировалась – власти стремились избежать роста гомофобских настроений и всячески уходили от признания того факта, что гомосексуалист-руководитель подбирает подчинённых, исходя из принципа общности сексуальных предпочтений, а вовсе не из-за их деловых качеств. Кроме того, правоохранительные органы не желали компрометировать людей, работавших у Гейси, что тоже представляется весьма логичным.

Но если Робин Гечт работал у Гейси, то уже один этот факт заставлял внимательнее присмотреться к его сексуальной ориентации. Многие полицейские и прокурорские работники, причастные к расследованию преступлений «чикагской бригады смерти», склонялись к мнению, что Гечт был вовсе не чужд гомосексуальных увлечений, хотя этого не признавал и всячески доказывал обратное. Его дружба с гораздо более молодыми мужчинами, совместное занятие онанизмом – это выглядело слишком уж подозрительно для человека традиционной сексуальной ориентации. Тот факт, что Гечт имел жену и сына, ничего не доказывал – подавляющее большинство гомосексуалистов женаты и используют семью как важный элемент социальной мимикрии. Так что вполне возможно, что Робин Гечт приобщился к гомосексуальной практике ещё во время работы в фирме Джона Гейси или даже ранее, хотя сам Гечт категорически отрицал наличие у него гомосексуального опыта. Тем не менее многие знакомые говорили, что Робин бравировал своим знакомством с «самым знаменитым убийцей Америки», рассказывал, будто бывал в доме Гейси, и даже порой пускался в теоретические рассуждения на тему «как надо было правильно убивать и избавляться от трупов, чтобы не угодить в лапы полиции».

В возрасте 13 лет Робин Гечт был обвинён в сексуальных домогательствах к собственной младшей сестре, и решением судьи его отправили на проживание к родным деду и бабке. Таким образом, летопись его сексуальных девиаций берёт начало в ранней юности. Робин оказался достаточно умён для того, чтобы обыграть этот момент в своих интересах. Во время следствия он стал утверждать, будто никакого сексуального влечения к сестре не испытывал, а лишь подчинялся внутреннему голосу, отдававшему приказы издеваться над девочкой. Некоторое время Гечт рассказывал следователям и психиатрам о голосах в своей голове, явно рассчитывая избежать судебного преследования по причине психического заболевания, однако ничего из этого не вышло. После двухмесячного стационарного обследования он был признан здоровым как на момент обследования, так и в период совершения преступлений, то есть в 1980—82 гг. Это было, конечно, неприятное для Гечта заключение, но он стоически вынес удар судьбы.

Робин Гечт в кругу семьи.

Когда идея «закосить под дурака» себя не оправдала, он сменил тактику. Робин на определённом этапе предварительного следствия отказался от адвокатов, заявив, что намерен сам представлять себя в суде, и повёл довольно здравую линию защиты. Прежде всего, он заявил, что не был знаком с братьями Кокорейлес и, соответственно, не может отвечать за их действия. Если Спрейтцер катал братьев на его – Гечта – автомашине, то это не означает, что Гечт участвовал вместе с ними в нападениях на женщин. Робин признавал свою вину в нападении на Беверли Вашингтон, но далее этого не шёл. Вообще же, в отличие от подельников, он свои показания практически не менял, что объективно играло ему на руку. Гечту также очень помогли показания его жены, заявившей, что она никогда не видела братьев Кокорейлес и не подозревала об их существовании. Братья же, напротив, утверждали, что не раз бывали в доме Робина Гечта, и даже нарисовали его детальный план, правильно указав расположение мебели. Казалось, что жену Гечта удастся поймать на лжесвидетельстве, но – не вышло! Томми и Эндрю Кокорейлес в один голос признали, что бывали в доме Гечта во время отсутствия его жены.

Таким образом, несмотря на то, что против Гечта имелись серьёзные свидетельские показания выжившей жертвы, реально ему мог быть инкриминирован лишь единственный случай нападения. В этом отношении положение его подельников, добровольно наговоривших множество самых разных признаний, было куда хуже. Поскольку сумма доказательств против Робина была минимальной, то неудивительно, что процесс против него открылся раньше, нежели других его соучастников. Прокуратура штата довольно долго решала вопрос о том, как лучше вести обвинение «чикагской бригады смерти» – выдвигая индивидуальные обвинения против каждого из обвиняемых на отдельных процессах, или, собрав их вместе, провести единый суд. Каждый из вариантов имел свои «плюсы» и «минусы». Большим «плюсом» для общего процесса могло стать разделение защит, при котором каждый из обвиняемых был заинтересован выгородить себя за счёт дачи показаний против подельника. Но для такого суда требовалось бы доказать наличие единых преступных замыслов у всех членов группы и совместного участия в хотя бы одном преступном эпизоде. Но обвинение не могло доказать этого. Поэтому в конечном итоге было решено провести ряд индивидуальных процессов и рассматривать действия каждого из обвиняемых как самостоятельные.

Как было отмечено выше, в январе-феврале 1983 г. Робин Гечт был подвергнут комплексной психолого-психиатрической экспертизе, которая признала его вменяемым и способным предстать перед судом. Судебный процесс по обвинению Робина Гечта в нападении на Беверли Вашингтон начался 20 сентября 1983 г. Гечт с самого начала признал себя виновным и получил от такого признания двойной результат – подобное признание гарантировало ему тюремный срок, но с другой стороны – фактически «выводило за скобки» значительную часть доказательной базы обвинения, построенной на показаниях потерпевшей. Робин выбрал довольно рискованную линию защиты, основанную на готовности свидетельствовать в защиту самого себя – обычно в сложных процессах с достаточно сильной обвинительной базой адвокаты не рекомендуют своим подзащитным занимать свидетельское место. Дело в том, что если защита может оспаривать свидетельские показания обвинения, то вот заявления свидетелей защиты признаются самой защитой без оговорок и поправок. И если обвиняемый при перекрёстном допросе обвинителями брякнет какую-то глупость или просто выйдет из себя, утратив на минуту самоконтроль, то адвокат парировать допущенную ошибку уже не сможет. Тем не менее Гечт добился вызова себя в качестве свидетеля защиты и в целом выступил довольно неплохо, хотя – и это тоже надо признать – с противоречивым результатом.

Прежде всего Гечт весьма здраво ходатайствовал о недопустимости использования в этом судебном процессе всех показаний, данных во время следствия Спрейтцером и братьями Кокорейлес. Логика его была довольно проста и неотразима – его бывшие дружки готовы сейчас оговорить кого угодно и в чём угодно, поскольку им самим в скором будущем грозят судебные процессы; чем больше своих грехов они повесят на других, тем меньше будет спрос с них самих! Кроме того, используя хронологическую последовательность преступлений, разработанную прокуратурой, Гечт весьма убедительно показал, что в то самое время, когда пресловутая «бригада смерти» совершала свои знаменитые преступления, он даже не был знаком с братьями Кокорейлес. Это действительно один из самых тёмных и не прояснённых до конца моментов, который сами братья пояснить не пожелали. Судья согласился с мотивацией защиты, и весь пласт обвинительного материала, связанный с многочисленными похищениями, сатанинскими ритуалами, отрезаниями жертвам груди и тому подобными моментами, оказался фактически «за бортом» процесса. Это резко сократило обвинительную базу, что явилось, безусловно, большим успехом, с точки зрения Гечта и его линии защиты. Если абстрагироваться от этической стороны проблемы, а просто проанализировать действия Гечта с точки зрения юридической практики, то обвиняемый этими действиями заслужил аплодисменты.

Нельзя не признать, что с точки зрения психологии Робин Гечт очень удачно начал свои показания, но потом несколько «смазал» их высокопарными рассуждениями о том, что никогда не желал приносить женщинам страдания, боль и унижения. Эти утверждения явно противоречили тому, что он проделал в отношении Беверли Вашингтон (и в чём сам же сознался), а кроме того обвинение сумело представить шестерых свидетелей (мужчин и женщин), которые подтвердили зацикленность обвиняемого на женской груди вообще и женских сосках в частности. Одна из свидетельниц, бывшая любовница Гечта, заявила, что тот обещал ей заплатить по 1 тыс.$ за каждый сосок, который она позволит отрезать себе и подарит ему. Попытки дезавуировать такого рода заявления тем, что речь идёт о тривиальном сексуальном фетишизме, а вовсе не о садизме (в качестве примера приводилась жена Гечта, которой он не отрезал насильно соски!), выглядели довольно необычно для американского суда, но реально положение обвиняемого не облегчили.

Не будет ошибкой сказать, что в конечном итоге вся высокопарность Гечта пролетала мимо ушей присяжных заседателей, как «мелочь мимо кассы».

По вердикту присяжных Робин Гечт был признан виновным в покушении на убийство, извращённом сексуальном посягательстве, насильственных действиях с угрозой оружия и похищении человека. Забавно, что убийство наркоторговца ему не было вменено в вину, хотя орудие преступления и однотипные патроны нашли в доме Гечта (более того, имелся и свидетель убийства – Эдвард Спрейтцер, но увы! – его возможные показания были отведены судом, так сказать, «на корню»). По совокупности статей обвинения судья отправил Робина Гечта в тюрьму на 120 лет.

Обсуждение всевозможных деталей расследования преступлений «Чикагской бригады смерти» продолжалось в местной прессе и на телевидении на протяжении 1983 – 1985 гг. В последующем интерес общественности постепенно спадал, но тем не менее, любые новости, связанные с осужденными убийцами, непременно попадали в фокус общественного внимания.

С одной стороны – срок отсидки оказался очень большим, фактически пожизненным, шансы добиться пересмотра дела когда-либо в будущем выглядели (да и сейчас тоже выглядят) весьма призрачными, и всё это, безусловно, было очень плохо для обвиняемого. Но с другой стороны, это всё оказалось не таким уж и плохим исходом на фоне того, что получили по закону подельники Гечта.

Судьба оказалась милостива – если так можно выразиться! – к Томми Кокорейлесу, старшему из братьев. Как уже было упомянуто, Томми слыл за дурачка, эдакого тугодума, который всегда умудрится сделать не так, как надо, всё, что только можно сделать не так. Над ним подшучивали и младший брат Эндрю, и Эдди Спрейтцер, но в конечном итоге тугодуму свезло больше остальных. Томми почти не менял своих показаний, признал участие в сатанинских «мессах» Гечта, но заявил, что непосредственно в похищениях и убийствах ему участвовать не разрешали дружки, опасаясь, что он напортачит. Единственное исключение из этого правила составило участие Томми Кокорейлеса в похищении и убийстве Лоррейн Боровски.

Томми Кокорейлес.

Тугодум Томми производил впечатление искреннего дурака – он открыто «топил» дружков и при этом вроде бы не пытался выгораживать себя. Он подтверждал даже те вещи, которые вполне мог и не подтверждать, другими словами, в своей роли недоумка выглядел очень натуралистично. В мае 1984 г. его приговорили к тюремному заключению сроком на 70 лет, и этот приговор оказался самым мягким из всех, полученных членами «чикагской бригады».

Гораздо более весёлая история приключилась с его младшим братом Эндрю. Эндрю Кокорейлес, как и его братишка Томми, был парнем «без царя в голове», но в отличие от старшего брата он был полон энергии и имел темперамент жизнерадостного дебила. Он с удовольствием водил детективов по местам совершения преступлений, с упоением рассказывал об убийствах и, казалось, наслаждался всеобщим вниманием к своей персоне. Вообще же, Кокорейлес-младший рассказал о преступлениях «чикагской бригады смерти» больше, чем остальные трое участников вместе взятые. Однако по мере приближения суда у Эндрю стала резко сдавать память, не без дружеских советов адвокатов, конечно же! Положение стороны обвинения было не очень-то выигрышным, поскольку многие детали были известны именно из показаний самих преступников и не подкреплялись уликами. О причастности к большинству убийств членов чикагской бригады» было известно только со слов самих членов «бригады», поэтому отказ Эндрю от ранее сделанных признаний значительно ослаблял линию обвинения.

Эндрю Кокорейлес в конечном итоге признал свою вину в убийстве Роуз Бек Дэвис и Лорри Боровски, и то с оговоркой, что последнюю убивал непосредственно Спрейтцер, а он – то есть Эндрю – лишь помогал ему в этом. Поскольку эти убийства произошли в разных округах, Кокорейлесу-младшему надлежало предстать перед двумя различными судами. Сначала Эндрю судили за убийство Роуз Бек Дэвис и приговорили к пожизненному заключению, что, видимо, очень не понравилось преступнику. Ещё бы! – ему вынесли приговор даже более строгий, нежели Робину Гечту, признанному главарю банды!

Крайне раздосадованный допущенной в отношении него несправедливостью, Эндрю Кокорейлес решился на шаг – прямо скажем! – неординарный. На втором суде (где рассматривался вопрос о его соучастии в убийстве Лоррейн Боровски) Эндрю заявил, что никого не убивал, не насиловал и ни разу не отрезал женщине грудь. Видимо, лавры Гечта, построившего свою защиту на «полной несознанке», не давали Эндрю покоя, и тот решил, что сможет повторить успех главаря. Но ведь не зря ещё Александр Македонский любил повторять: «Последователям – неудачный пример».

Эндрю Кокорейлес, отказавшись от всех ранее сделанных признаний, поставил сам себя в очень щекотливое положение. Дело заключалось в том, что свои признания он повторял под видеозапись по меньшей мере 4 раза, кроме того, он более дюжины раз участвовал в «выводках» на местности, рассказывая в деталях об отдельных эпизодах и показывая места сокрытия тел. Теперь же он утверждал, что делал все эти признания под физическим давлением окружавших его полицейских и работников прокуратуры. Однако в допросах и «выводках» участвовало большое число работников правоохранительных органов, и если следовать логике Эндрю Кокорейлеса, то получалось, что все они договорились нарушить закон с единственной целью – добиться осуждения несчастного парня!

Такое предположение звучало фантастично, однако в рамках второго судебного процесса это утверждение было тщательно проверено. Были извлечены из архивов видеозаписи следствия 1982—84 гг., и Эндрю попросили указать, кто из допрашивавших и как именно воздействовал на него физически. Кокорейлес заявил, что его запугивали в разное время 6 детективов полиции и 2 работника окружной прокуратуры, кроме того, 1 детектив показал ему ориентиры на местности, которые Кокорейлес должен был опознать во время «выводки», а ещё 1 детектив – издевался над ним физически. Повалив Кокорейлеса на пол, этот детектив якобы придавил его грудь коленом, приставил пистолет к виску и пригрозил застрелить, если Эндрю не даст признательных показаний. Судья допросил некоторых из поименованных обвиняемым лиц и оставил решение вопроса о «пытках» присяжным заседателям.

Те недолго ломали головы и после менее чем 3-часового обсуждения признали Эндрю Кокорейлеса виновным в убийстве Лоррейн Боровски и заслуживающим смерти. Во время оглашения приговора судьёй Эндрю Кокорейлес принялся кричать, отрицая свою виновность, так что судья был вынужден пригрозить ему удалением из зала. В общем, Эндрю своим отказом от признаний себе не только не помог, но напротив, всё только испортил.

Надо сказать, что в США к середине 80-х гг. сторонники полного запрета смертной казни (так называемые «аболиционисты») уже имели немалый политический вес, так что вынесение подобного приговора Кокорейлесу-младшему вызвало немедленное кипение в сердцах сторонников гуманизации пенитенциарной системы. У гнусного убийцы неожиданно отыскалась масса всевозможных добровольных помощников, принявших на себя труд защитить негодяя от «несправедливого и безжалостного общества». В средствах массовой информации появились материалы, из которых следовало, что Эндрю Кокорейлес ввиду своей бедности не получил достойной адвокатской защиты в обоих процессах. Независимые адвокаты, явно рассчитывая попиариться на известном деле, указывали на то, что Кокорейлеса-младшего не подвергли психолого-психиатрической экспертизе и вопрос о его вменяемости специально не рассматривался. Внёс свою лепту и тюремный капеллан, сообщивший, что Кокорейлес никогда не демонстрировал агрессии, был искренне религиозен и из этого «доброго парня» просто сделали монстра.

В общем, при активной поддержке средств массовой информации в американском обществе стала всячески насаждаться мысль о том, что в отношении Эндрю Кокорейлеса допущена судебная ошибка и следует рассмотреть возможности по его реабилитации. Юридическая мотивация этой точки зрения сводилась к тому, что ни первый, ни второй процессы не доказали преднамеренности в действиях Кокорейлеса, то есть суды признали, что этот человек уродовал и убивал женщин, но не доказали наличия умысла именно убить… Только руками остаётся развести!

В течение ряда лет процесс «обеления» убийцы набирал ход, и, в конце концов, Верховный Суд штата Иллинойс был вынужден создать специальную коллегию для изучения и квалификации действий всех сторон обоих процессов, дабы удостовериться в том, что Кокорейлес-младший в полной мере пользовался правом американского гражданина на беспристрастный суд. Коллегия работала более 8 месяцев и в 1989 г. официально признала, что в судебных процессах по обвинению Эндрю Кокорейлеса в убийствах Роуз Бек Дэвис и Лоррейн Боровски обвиняемый не был ущемлён в правах и получал вполне квалифицированную юридическую помощь. Сами суды были беспристрастны, и никаких процедурных нарушений в ходе упомянутых процессов допущено не было.

Место последнего упокоения Лорри Энн Боровски. Аболиционисты, сердобольные защитники убийц и изуверов, почему-то всегда забывают о жертвах тех, кого они берутся защищать. Может быть, следует взять за правило подсаживать искренних аболиционистов в камеры к их подзащитным для установления более искренних и доверительных отношений? Разумеется, предварительно обязав тюремный конвой не вмешиваться в процесс этого самого «установления доверительных отношений»…

Правда, история Эндрю Кокорейлеса на этом не закончилась. Новая команда его адвокатов решила зайти с другой стороны и сделала заявление, из которого следовало, что бедолага страдал шизофренией и не отдавал себе отчёта в поступках. И даже если прежние защитники не видели смысла в назначении психиатрической экспертизы, то этим вопросом должен был озаботиться суд первой инстанции именно в целях предупреждения возможной судебной ошибки! Логика, конечно, довольно своеобразна, однако активность адвокатов возымела определённые последствия – Эндрю было решено подвергнуть психиатрическому освидетельствованию. В результате у Кокорейлеса-младшего шизофрении не оказалось, но зато психиатр обнаружил «изменения психики с пограничным расстройством личности». Это довольно мудрёное понятие, под которое при желании можно «подтянуть» массу всевозможных отклонений поведения – от депрессивных состояний до анорексии или нарциссизма. Наверное, к 90% тюремных заключённых можно с полным правом отнести описанное отклонение.

Адвокаты были чрезвычайно довольны полученным заключением и на его основе состряпали эпическое ходатайство в Верховный Суд штата, в котором доказывали, что Эндрю Кокорейлес не мог давать показания под присягой, и на основании этого судебные решения 1984—85 гг. подлежат отмене. Для иллюстрации данного тезиса в ходатайстве приводились примеры неадекватного поведения Кокорейлеса как во время судебных процессов, так и при содержании в тюрьме: частые и немотивированные перемены настроения, приливы безудержной активности, взаимоисключающие заявления и поступки и тому подобное. К чести американских законников надо отнести то, что адвокатский фокус не удался – в специальном постановлении Верховного Суда было отмечено, что «пограничные расстройства» отнюдь не означают «полного безумия», потерю воли, неспособности управлять своими поступками или предвидеть их последствия. Наоборот, все действия Кокорейлеса-младшего как в период предварительного досудебного расследования, так и в ходе судебных процессов доказывают наличие у него воли, здравого смысла, способности к перспективному мышлению и осознанию собственной выгоды. Поэтому Верховный Суд штата Иллинойс не нашёл оснований для признания допущенных в отношении Эндрю Кокорейлеса судебных ошибок и оставил в силе вынесенные приговоры.

Эндрю был благополучно казнён 17 марта 1999 г. путём введения ему смертельной инъекции. Смерть была констатирована в 12:34 по местному времени. Примечательно, что Кокорейлес-младший до последней минуты не верил, что приговор будет приведён в исполнение. Дело заключалось в том, что в штате Иллинойс в конце 90-х гг. была запущена программа проверки уголовных дел с использованием технологии ДНК-идентификации. (Если среди улик имелись биоматериалы преступника, то из них выделялась ДНК и сравнивалась с ДНК осуждённого лица). Проверке прежде всего подлежали дела, по которым были вынесены смертные приговоры, и осуждённые ожидали их исполнения. 12 раз подряд губернатор Иллинойса отменял исполнение смертного приговора разным приговорённым, либо основываясь на выявленных несовпадениях ДНК, либо просто милуя преступника, и Эндрю Кокорейлес был твёрдо уверен в том, что окажется тринадцатым помилованным. Он истово молился в последние дни перед казнью, уверял в телефонных разговорах с друзьями и родственниками, что «обрёл Бога», и вообще, пребывал в возбуждённом состоянии. Даже когда за сутки до казни его перевезли в специальную тюрьму, в которой приводились в исполнение смертные приговоры, Эндрю не верил, что для него всё закончится плохо.

Лишь когда его пристегнули к лежанке, и врач приготовился ввести иглу в вену, Кокорейлес-младший осознал, что помилования не будет. Увидев через стекло, что в помещении для наблюдателей находятся родители Лорри Боровски, Эндрю попросил у них прощения и признал своё участие в убийстве девушки.

В очень сложном положении оказался и Эдвард Спрейтцер, который, как отмечено выше, сначала давал признательные показания, затем от них отказывался, затем вновь сознавался и… вновь отказывался. Эти фокусы с изменением показаний Спрейтцер проделывал по самым скромных подсчётам четыре или пять раз, и каждый его новый рассказ отличался от предыдущего. Он действительно находился в сильной психологической зависимости от Робина Гечта и, потеряв своего гуру, лишился всяческих ориентиров. В конце концов, после полуторагодовалого расследования Спрейтцер признал свою вину в убийствах Линды Саттон, Сандры Делавэр, Шуй Мак, Роуз Бек Дэвис и Рафаэля Торадо, наркоторговца, застреленного в телефонной будке 6 октября 1982 г. Любопытно, что стрелял в Торадо на самом деле Робин Гечт, но его в этом никто не обвинил, а дурачок Спрейтцер сидел за рулём, за что и был обвинён в убийстве (потрясающее правосудие!). Поскольку убийства совершались в разных округах, Спрейтцеру предстояло пройти через два судебных процесса. В 1984 г. его осудили за убийства Делавэр, Шуй Мак, Дэвис и Торадо к 4 пожизненным срокам, а в феврале 1986 г. за убийство Линды Саттон он был приговорён к смертной казни. На тяжесть последнего приговора повлияли, видимо, натуралистические детали, сообщённые обвиняемым – Эдвард признал, что лично застёгивал на руках Линды Саттон наручники, насиловал её, отрезал женщине грудь и после этого опять насиловал жертву. На какое отношение к себе он рассчитывал, делая такие признания, трудно понять.

Как и в случае с Эндрю Кокорейлесом, после вынесения смертного приговора началась яростная борьба аболиционистов за спасение жизни убийцы. Новый адвокат Спрейтцера выяснил, что тот попадал в автомобильную аварию, в которой получил травму мозга. Этот момент тут же был использован для апелляции, мол, присяжные заседатели не были проинформированы об этом судьёй. Затем выяснилось, что Спрейтцер имел гомосексуальный опыт и Робин Гечт располагал фотографиями, на которых первый был запечатлён в роли пассивного партнёра во время гомосексуального полового акта. Этими фотографиями Гечт, дескать, шантажировал Спрейтцера. Средства массовой информации начали «лепить» из Эдварда Спрейтцера эдакого тихого, безвольного, поддающегося чужому влиянию молодого человека, волю которого подавил более зрелый и злобный Робин Гечт. Находясь в тюрьме, Эдвард прошёл проверку для установления уровня интеллекта, и оказалось, что его IQ равен всего лишь 76. Этот факт также стал активно использоваться аболиционистами в борьбе за пересмотр смертного приговора Спрейтцеру. (Следует подчеркнуть, что Гечт никогда не подтверждал гомосексуальности Спрейтцера и не признавал факта существования фотографий с упомянутыми выше сценами. Момент этот не ясен до конца и поныне – вполне возможно, что Спрейтцер выдумал историю про «шантаж», дабы уменьшить меру собственной ответственности за преступления).

Эдвард Спрейтцер.

В октябре 2002 г. преступник подал на имя губернатора штата прошение о помиловании, в котором поведал и о трудном детстве, и об ушибленной голове, о низком IQ и о том, что он – Эдвард Спрейтцер – вообще-то добрый и внимательный человек, и если бы не злобный Робин Гечт, то он принёс бы в этот мир много добра. Сообщение о том, что Спрейтцер направил подобное прошение губернатору, вызвало взрыв негодования среди родственников женщин, погибших от рук «чикагской бригады смерти», а также работников правоохранительных органов, причастных к разоблачению этой банды. На телевидении и в газетах появились заявления с призывами не допустить отмены смертного приговора такому отвратительному убийце, как Эдвард Спрейтцер. Тем не менее в январе 2003 г. Губернатор Иллинойса объявил о помиловании всех 164 смертников, находившихся в тюрьмах штата, и замене смертных приговоров пожизненным заключением. В числе упомянутых смертников, которым была сохранена жизнь, оказался и Эдвард Спрейтцер. Таким образом ему удалось избежать повторения судьбы Эндрю Кокорейлеса.

29 марта 2019 года Томас Кокорейлес, которому исполнилось на тот момент 58 лет, был освобождён.

Томас Кокорейлес незадолго до освобождения из тюрьмы в 2019 году.

Справедливо опасаясь того, что проявленный гуманизм вызовет всплеск негодования и чреват расправой над освобожденным, власти организовали целую операцию по его вывозу из тюрьмы. Кокорейлес был доставлен в неизвестное место, где получил новые документы. О его нынешнем местонахождении и роде занятий не сообщается, впрочем, начавшаяся вскоре covid-ная истерия вытеснила из массового сознания связанные с этой историей эмоции.

В настоящее время остальные члены бывшей «чикагской бригады смерти» содержатся в разных тюрьмах и эпизодически дают интервью писателям и журналистам. Наибольший интерес вызывает по вполне понятным причинам Робин Гечт, который ныне, как и 30 лет назад, продолжает твердить о своей полной непричастности к убийствам. Для доказательства своей невиновности он настаивает на проведении тестов для сравнения его ДНК с ДНК из биологических образцов, обнаруженных на жертвах «чикагской бригады».

Робин Гечт во время телеинтервью в 2009 г. Глубокомысленно-сосредоточенно он рассуждает о несправедливости американской юридической системы, не позволяющей ему доказать свою невиновность в убийствах женщин посредством проведения «ДНК-идентификации» биологических следов.

Все его просьбы такого рода встречают неизменный отказ Департамента юстиции штата. Жена Гечта всемерно поддерживает его. В 2022 году Робин Гечт получил формальную возможность просить об условно-досрочном освобождении.

Остаётся добавить, что 7 марта 1999 г. Дэвид Гечт, сынок Робина, получил 10-летний тюремный срок за непредумышленное убийство с использованием огнестрельного оружия. (В компании с тремя друзьями он приехал на «стрелку» с конкурирующей бандитской группой, в результате неудачно сложившихся переговоров началась стрельба, и Дэвид смертельно ранил своего друга. Примечательно, что конкурирующая «компания» не была привлечена к ответственности, а вот Дэвид и его дружки отправились за решётку.).

Завершая разговор о «чикагской бригаде смерти», нельзя не отметить, что точное число жертв этой банды так и не удалось установить. Преступники меняли показания не только потому, что хотели запутать следственные органы, но и потому, что банально не помнили многих деталей собственных же действий. Это объяснялось тем, что на преступления они отправлялись, будучи в состоянии алкогольного опьянения и наркотической токсикации, причём в процессе совершения преступления поддерживали «градус возбуждения» приёмами новых доз наркотических веществ.

Слева: Робин Гечт во время встречи с журналисткой Викторией Редсталл. Справа: обратная сторона фотографии с надписью, оставленной рукой Гечта.

Когда Томас Кокорейлес пожелал показать полиции место, в котором был оставлен труп Кэрол Пэппас, он просто не сумел его отыскать. А ведь Кэрол явилась одной из последних жертв группы – она была похищена 11 сентября 1982 г.! Официально считается, что «чикагская бригада смерти» повинна в смерти 18 женщин, но причастные к расследованию лица уверенно говорят, что жертв гораздо больше. Речь может идти о трёх десятках женщин или даже большем их количестве. В поле зрения следствия попадали в основном жертвы, связанные с районом Чикаго работой или проживанием. Те женщины, что оказывались в городе или его пригородах проездом, исчезали, не привлекая к себе внимания. Кроме того, все известные жертвы были похищены либо в самом Чикаго, либо в его пригородах, а преступники, между тем, были мобильны и нередко уезжали в другие районы Иллинойса. Вполне возможно, что они совершали преступления и там, только никому не приходило в голову связывать разрозненные случаи исчезновения женщин с появлением красного «доджа» Робина Гечта.