Текст книги "Тайна проклятия"

…Алёну допрашивал молодой офицер, который командовал их задержанием в кафе. Пётр Трофимович Дроздов, как представился он. С момента последней встречи он совсем не изменился. Был высокомерен, хамоват. Говорил полунамёками. Создавалось впечатление, что он хочет выяснить у неё, что ей известно об адвокате Соболеве, но при этом задавал какие-то наводящие вопросы, из которых девушка не могла взять в толк, что же он хочет о нём узнать.

– Какие у вас отношения с Соболевым? – начал задавать бестактные вопросы офицер ФСБ. – Вы спите с ним?

– Какое право вы имеете лезть в мою личную жизнь? – возмутилась девушка.

– Очень простое. Он представляет серьёзную опасность для нашего общества, и поэтому мы будем выяснять любые нюансы, связанные с этим человеком. – заверил её Пётр Трофимович.

– Тогда я вас огорчу тем, что эти нюансы, как вы изволили выразиться, для меня личная жизнь, – поправила его девушка. – А свою личную жизнь я с посторонними людьми не обсуждаю.

– Тогда тебе, девочка, нужно кое-что посмотреть, чтобы ты наконец поняла, что посторонние люди иногда становятся ближе и дороже тех, которых жертвы преступления считали самыми близкими, – скривился в ироничной ухмылке молодой офицер. – А особенно это проявляется когда мы избавляем потенциальных жертв от маньяков, убийц и другого рода извращенцев.

– Только не говорите мне, что адвокат Соболев, с котором я сидела в кафе, маньяк-убийца, – улыбнулась девушка. – Он, может, немного странен для адвоката, но уж точно меня бы не убил.

– Нет, не убил. – Старший лейтенант ФСБ откинулся в кресле, разглядывая несговорчивую журналистку, словно соображая, какой аргумент привести следующим. – Сказать, что он бы вас убил, – это значит ничего не сказать. Он снял бы с вашего лица кожу и при этом проделал бы все манипуляции, не применяя анестезию. Так, как он это сделал с вашим погибшим коллегой Семёном Власовым.

– Ну это какой-то Дэвид Линч начался, – засмеялась девушка, вспомнив кровавого голливудского режиссёра.

– Нами собраны доказательства, свидетельствующие о том, что этот Соболев лишал жизни людей, используя эпидермис лица и с помощью какой-то запредельной технологии накладывая на себя, оборачивался под их внешность.

«Нет, это не Линч и не Хичкок, – думала и продолжала улыбаться девушка. – Это прямо как из фильма про Фантомаса. Там был ещё такой сумасшедший комиссар Жув, его-то он мне сейчас и напоминает, несмотря на большую разницу в возрасте».

– Хотите доказательств? – Дроздов включил изъятую запись камер видеонаблюдения.

На экран было выведено сразу несколько изображений. Зал, где хорошо был виден столик, за которым сидели Соболев и Рощина, коридор, ведущий к туалетным комнатам, умывальник мужского туалета. Они работали одновременно, показывая происходящее в кафе в хронологическом порядке. Запись началась с того момента, как адвокат Соболев встретил за столиком пришедшую девушку. Офицер включил перемотку, остановив на словах Соболева о том, что сейчас он уйдёт и к Алёне за столик придёт Семён Власов.

– Тот самый, который сгорел в шатре, – напомнил зачем-то офицер, – при этом английские эксперты сделали заключение, что лицо у трупа Власова не имело следов обгоревшего верхнего слоя, словно кожа была удалена пластическим хирургом ещё перед несчастным случаем.

– Что же, по-вашему, Соболев сначала снял с лица нашего оператора кожу, потом Власов прошёл в таком виде через охрану и, когда начался пожар, носился внутри шатра, а потом напоследок присел напротив принца Харольда? – не скрывала своего критичного отношения к сказанному журналистка.

– Неизвестно, кто там горел, – спокойно возразил офицер, – тело же так и не прилетело. ДНК-экспертиза проведена не была, личность была установлена по биометрическим данным загранпаспорта. Наша версия полностью выдерживает любую критику. Вот посмотрите сами, как это могло быть.

На видео в этот момент Соболев зашёл в туалетную комнату и стоял перед зеркалом. Видимость была недостаточно чёткой, но всё же узнать адвоката труда не составляло. Спустя секунду раздался спуск воды, и из кабинки вышел какой-то мужчина. Сразу после этого адвокат закрылся в туалетной комнате изнутри. Он снова вернулся к умывальнику включил воду и стал всматриваться в своё отражение. Потом сполоснул лицо, проводя с ним какие-то манипуляции. То ли его ощупывал, то ли поглаживал.

– Освещение недостаточное, – недовольно прокомментировал сотрудник ФСБ, – сейчас увеличу.

Он увеличил изображение, приблизив крупный план, но из-за этого качество картинки пострадало ещё больше. Пиксели стали расплываться, размазывая лицо Соболева. Офицер «отъехал» назад, вернув изображению былую чёткость. Камера была установлена так, что за лицом Соболева можно было наблюдать лишь через отражение в зеркале. Зеркало не блистало чистотой и поэтому помогало плохому освещению портить картинку. Лицо адвоката было словно не в фокусе. Алёна заметила, что после очередного движения рукой с лицом стало твориться нечто странное. Оно словно опухало и опадало, растягивалось и сжималось, постепенно становясь неузнаваемым.

– Вот видите, как приживается кожа с лица Власова, – раздался очередной комментарий Дроздова, – смотрите внимательней, сейчас он начнёт её разглаживать.

Адвокат закрыл лицо руками и стал совершать вращательные движения, словно умываясь. Девушке показалось, что из-под его рук проглядывает лицо незнакомого человека, больше похожего на бездомного бродягу, но через минуту в зеркальном отражении стала всё больше угадываться внешность погибшего оператора Власова. Вместе с его лицом, к удивлению девушки, тело Соболева округлилось, у него выпятился операторский животик, и как-то незаметно поменялась одежда.

– Так он же каким-то образом ещё и потолстел, и сменил одежду, – вслух произнесла Рощина, – но он же не переодевался, как это возможно?

Вопрос явно не застал врасплох Дроздова, но был ему неприятен. Спецслужба не хотела распространять информацию о неординарных способностях Юродивого, поэтому и избрала не выдерживающую критики версию про снятую кожу лица. Однако строение тела, одежда? На это вразумительного ответа не было.

– Как он смог за пять минут потолстеть килограмм на двадцать и поменять одежду? – продолжала «пытать» фээсбэшника журналистка, словно поменявшись с ним местами.

– Здесь вопросы задаю я! – Почувствовав это, Дроздов снова взял ситуацию под свой контроль.

«Значит, это фотомонтаж! – нашла разумное объяснение увиденному девушка. – Но зачем?» Ответить на её вопрос офицер не успел, потому что в кабинет влетел его начальник. Подполковник Иванов был не один. Его сопровождал испуганный прапорщик, которого тот оставил за дверью.

– Сбежал чёртов оборотень! – с порога выкрикнул подполковник. – Конвой обманул!

– Как? – вскочил подчинённый, готовый нестись в поисках беглеца. – Уже покинул периметр здания?

– А чёрт его знает, может, ещё и лазит где-нибудь здесь! – не сдерживая злости, выругался подполковник, посмотрев на девушку. – Что, ещё продолжает ломаться? Не хочет давать подписку о сотрудничестве?

– Я ещё не успел поговорить с ней об этом, – доложил Дроздов.

– Ладно, я её сам доработаю, только отвезу на Лубянку, а ты бери этого олуха и опроси его, каким образом он упустил арестованного! – приказал начальник, уводя Алёну Рощину с собой.

– Есть! – побежал выполнять указание начальства Дроздов, заводя в кабинет испуганного прапорщика.

– Где машина? – поинтересовался напоследок подполковник.

– Во внутреннем дворике, как обычно! – отрапортовал старший лейтенант.

Они вышли из кабинета Дроздова.

– Идите вперёд, – указал направление Иванов.

– Руки за спину или за голову? – зло иронизировала девушка, которой уже изрядно надоело это действо. – Вам моё задержание не сойдёт с рук. Вы мне за всё ответите!

– Это что, угроза? – рассмеялся Иванов.

– Сергей Сергеевич, я вам никаких подписок о сотрудничестве не дам и доносить ни на кого не буду, – заранее проговорила девушка.

– Значит, пойдёте по статье как соучастница в преступлении! – пригрозил Иванов.

– Какого преступления? – не поняла Рощина.

– А какое хотите, – не шутил подполковник. – Хотите – за попытку свержения государственной власти? В лучшем случае весь свой детородный возраст отсидите на зоне и выйдете после наступления климакса.

Они спустились с этажа, вышли во внутренний дворик тюрьмы, где их ждал водитель. Иванов посадил девушку назад, сев с ней рядом.

– Наручники? – перегнулся с переднего сиденья водитель, услужливо передавая стальные «браслеты».

– Обойдёмся без них! – отмахнулся Иванов. – Вы же хорошая девушка? Обещайте не предпринимать попыток к побегу как ваш любовник, – адвокат-оборотень.

– Он мне не любовник, – поправила его девушка.

– Теперь конечно, когда он почти покойник, – усмехнулся подполковник. – В самое время отказаться.

– Куда едем, товарищ подполковник? – поинтересовался водитель, когда машина выехала из тюремных ворот.

– Прямо! – неопределённо скомандовал Иванов, вызвав удивлённый взгляд водителя, привыкшего к точным указаниям шефа.

Было видно, что офицер ФСБ раздумывает, принимая какое-то решение. Автомобиль выехал на Садовое кольцо, и тут же в машине сработала рация. Водитель протянул руку.

– Не брать! – одёрнул его Иванов. – Я хочу в тишине побыть. Подумать.

Машина продолжала ехать в неопределённом направлении. Алёне стало страшно. Она решила, что её сейчас могут завести в какое-нибудь неизвестное место и там продолжать обрабатывать с помощью шантажа и угроз.

– Поедемте к вам на Лубянку! – невольно вырвалось у девушки.

– Сворачивай на Ленинградское шоссе, – подстёгнутый её просьбой, наконец-то решился Иванов.

В районе метро «Войковская» он скомандовал водителю остановиться.

– Мы сейчас пройдёмся пешком, а ты езжай в гараж. – Он вышел и протянул девушке руку. – Не делайте глупости, не надо.

В его голосе не было угрозы, скорее просьба. Они прошлись мимо кинотеатра и вышли к жилому кварталу. Девушка опять начала переживать.

– Почему мы отпустили машину? – поинтересовалась она у офицера государственной безопасности. – Это у вас такие методы психологического давления?

– Нет, просто нам нужно окончить нашу беседу, – произнёс подполковник, показывая на подъезд жилого дома. – Здесь у нас имеется конспиративная квартира для подобных неофициальных встреч.

Двухкомнатная квартира была похожа на холостяцкое жилье одинокого мужчины. Алёна не знала, как может выглядеть спецквартира для агентурных встреч, но эта была всё же более обжитой. В коридоре к стене был прикреплён турник, на котором висела боксёрская груша. Гантели и небольшая штанга также говорили о том, что здесь проживает мужчина, поддерживающий свою спортивную форму.

– А вы меня обманули, – догадалась девушка, – это же ваша квартира.

– Да, моя, – признался подполковник. – А где бы мы ещё могли с вами поговорить без посторонних помех?

– Я, пожалуй, пойду домой, – решилась девушка, понимая, что встреча принимает неофициальный характер.

– Сядьте, – скомандовал подполковник, и ей пришлось подчиниться.

Она села, в недоумении глядя на мужчину, который вдруг стал неуверенным, словно перед экзаменом. Он стал поглаживать себе затылок, переминаясь с ноги на ногу, явно не решаясь начать.

– Алёна, я пригласил вас сюда для того, чтобы, наконец, признаться вам в моей любви, – огорошил подполковник ФСБ своим признанием девушку.

– Это какое-то дежавю, мне несколько часов назад один мужчина уже признавался в любви, и это плохо закончилось, – вспомнила про встречу с адвокатом изумлённая девушка.

Ей вдруг показалось, что голос подполковника стал звучать как-то знакомо. Она вспомнила последние слова Соболева и тряхнула головой, прогоняя наваждение…

Дроздов битых полчаса не мог добиться от прапорщика Прибылкова вразумительного пояснения произошедшего. Бывший солдат срочной службы, отслуживший во внутренних войсках и оставшийся в армии на сверхсрочку, волнуясь, очень заикался. Так, что прошло довольно много времени, прежде чем он успел еле выговорить, как его зовут, какое у него звание и как от заместителя по режиму последовал приказ принять нового арестованного из транзитного бокса для определения его в одиночную камеру.

– Дальше-то что? – почти уже выл от его речевой дисфункции Дроздов. – Понаберут инвалидов, а потом работай с ними.

– Я и-и-и го-о-о-ворю, что о-о-откры-ы-ы-ыл бо-о-окс, а там п-п-п-о-о-о-одполковник И-и-и-ванов сидит. – От таких замечаний Прибылков начинал заикаться ещё больше.

– Где сидит, ты чего буровишь? – разозлился старший лейтенант.

– В б-о-о-оксе, – сравнительно удачно выговорил прапорщик.

– Нет, ты идиот! – нервно рассмеялся старший лейтенант.

Неизвестно, чем бы окончился разговор, но дверь в следственный кабинет открылась, и на пороге оказался подполковник Иванов собственной персоной.

– Что, девку уже отработал? – Он был сосредоточен, но в то же время в нём угадывалось внутреннее возбуждение, какое всегда у него возникало перед началом больших операций. – Ладно, отпускай вертухая, нам нужно обсудить дальнейший план работы с Оборотнем.

Прапорщик, обрадованный возвращением Иванова, вскочил, пытаясь ему что-то сказать, но заикание опять сработало против него.

– Чего он хочет? – отмахнулся от него, как от надоедливой мухи СС. – Зачем он здесь у тебя?

– Так вы же его привели ко мне, когда я беседовал с журналисткой, – потерянным голосом констатировал Дроздов, ещё до конца не понимая, но уже начиная подозревать, что произошло нечто очень страшное.

– Я?! – рыкнул начальник, пытаясь побыстрее сообразить, что здесь происходит. – В какую камеру посажен Соболев?

– Так вы же, когда пришли с прапорщиком, сказали, что он сбежал! – отрапортовал о недавних событиях его подчинённый.

– Я приходил сюда с этим прапорщиком? – повернулся к нему Иванов.

Прибылков понял, что теперь его не станут перебивать, пока он не расскажет всё до самого конца. Ещё через полчаса для офицеров ФСБ ситуация полностью прояснилась.

– Вот ведь подлец! – Иванов был мрачнее тучи. – Теперь в мою шкуру влез.

– Здорово это он придумал, будто арестованный Соболев вас в боксе закрыл! – не смог скрыть своего восхищения подчиненный. – Конвоир приходит за арестованным, а в боксе сидит подполковник ФСБ.

– Ладно, завязывай дифирамбы петь, – прервал его начальник.

– Простите, товарищ подполковник, но я должен вас спросить о вашем личном офицерском коде, чтобы идентифицировать вас наверняка, – проявил запоздалую осмотрительность подчинённый, чтобы исключить возможность разговора с Оборотнем в настоящее время.

– Я тебе, сучонок, дам мой офицерский код! – вспыхнул взбешённый Тихоня. – Ишь, решил меня проверять! Я тебя ещё за взятку посажу, которую ты на прошлом задании у потерпевшего взял. Вот тогда ты меня сразу узнаешь!

– Товарищ подполковник, – тоном полного раскаяния и просьбы о прощении выпалил старший лейтенант, – простите, я теперь вижу, что вы – это вы.

– Давай срочно посылай бойцов по адресам! – отмахнулся Тихоня, думая об исправлении проваленной операции. – Одну оперативную группу на квартиру к девке и другую к Соболеву.

– Он снимает жильё, – уточнил подчиненный.

– Так устанавливайте, где снимает, мне что ли тебя учить?! – взорвался подполковник, выходя из кабинета…

…Девушка в страхе смотрела на сотрудника государственной безопасности, ожидая дальнейшего развития событий. Прокрутив назад всё, что произошло сегодня, она вдруг подумала, что подполковник повёл себя слишком странно, когда отпустил служебную машину и привёл её к себе в квартиру. Словно выкрал её сам у себя. А потом это нелепое признание! Может, он просто хочет воспользоваться её уязвимым положением и склонить к взаимности, используя выгодную для себя ситуацию. Ей стало страшно. Она, одна, находилась полностью во власти сильного мужчины.

– Алёна, я недаром сказал, что хотел бы продолжить прервавшийся между нами разговор, – продолжал офицер, – только не тот, который начался в изоляторе, а тот, в ресторане.

– Мы с вами не разговаривали в ресторане, – борясь с наплывающим страхом, ответила девушка, интуитивно начиная ожидать продолжения мистической истории.

– Алёна, любимая, это я, Александр Соболев, – получила девушка подтверждение своим страхам.

– Да, конечно, с очень милым лицом подполковника ФСБ, – нервно рассмеялась девушка. – А до этого был с лицом Власова. Может, в следующий раз я услышу объяснение в любви от Бреда Пита. Уверена, у него в этой компании было бы больше всего шансов.

– Ну, ты же видишь, что голос у меня не меняется, – привёл аргумент «подполковник», – я всегда говорю своим.

– У меня нет времени для проведения фонетической экспертизы, – неуверенно произнесла девушка, понимая, что этот аргумент так просто не обойти. – Я поверю, только если собственными глазами увижу, как это происходит.

Она сказала и поняла, что начинает верить в этот бред. С другой стороны, ей уже надоело быть в постоянном недоумении от происходящего. Пусть лучше здесь и сейчас раз и навсегда разобраться в этих мистических хитросплетениях. В противном случае она просто может сойти с ума. Слышать объяснения в любви от разных малознакомых и неприятных людей, убеждающих её, что они – это не они, а некий другой человек. Нет, такого ни одна психика не выдержит.

«Подполковник» задумался, словно взвешивал все за и против. Подошёл к окну и посмотрел во двор дома через щель занавески. Подозрительных людей, и тем более милиции, не было.

– Хорошо, – решился Юродивый, усаживаясь напротив девушки в кресле. – Но я боюсь, что после увиденного ты не захочешь со мной даже общаться. Просто это может вызвать шок и страх. Ведь я по сути оборотень.

– Не пугайте меня раньше времени, – отшутилась серьёзно настроенная девушка. – Если вам для демонстрации своих способностей не нужно раздеваться догола и кусаться, то я как-нибудь переживу.

Юродивый не мог не улыбнуться чувству юмора и самообладанию любимой девушки. Ничего больше не говоря он стал настраивать организм на трансформацию. Девушка с замиранием сердца стала следить, ища малейшие признаки изменения внешности, но поначалу ничего подобного не происходило. Алёна уже было начала укрепляться в мнении, что это очередной обман и провокация ФСБ, как по лицу «подполковника» пробежала дымка, словно на мониторе компьютера, когда начинает расплываться изображение и картинка теряет чёткость. Так ещё бывало, когда Алёна, озорничая в детстве, ради шутки надевала бабушкины очки. Другие предметы вокруг фигуры «Иванова» были видны так же отчётливо, как и раньше, и это обстоятельство только больше усиливало эффект от происходящего. Следом за этим по лицу «подполковника» «забегали» руки невидимого скульптора, с той только разницей, что эти руки действовали не снаружи, а изнутри изменяемого объекта. Это выглядело необычно и немного страшно, но девушка была увлечена очевидностью происходящего у неё на глазах намного больше, чем осознанием невероятности и опасности последствий.

Постепенно под воздействием «внутреннего скульптора» лицо подполковника ФСБ стало утрачивать свои черты и сквозь него стали проглядывать черты нового человека. Аккуратные волосы, в классической стрижке военного, словно наращенные невидимой рукой, стали достигать плеч и спускаться ниже, приобретая жирный, немытый блеск. Новая внешность была просто отталкивающая. Глубоко посаженные глаза с большими мешками век, отчего первоначальная форма глаз уже просто не угадывалась, бесформенный нос, толстые, потрескавшиеся губы и редкие, лошадиные зубы. Наконец трансформация закончилась и неприятный бродяга открыл глаза. Алёна только сейчас заметила, что вместе с лицом офицера ФСБ исчезла и форма подполковника, поменявшись на нищенское рубище.

– Надеюсь, теперь ты мне поверила, – раздался знакомый голос, выходящий из уст бродяги.

– Я ожидала увидеть Александра Соболева, – растерялась девушка от пережитых эмоций, но никак не понимая такую подмену. – А вы кто такой?

– Неужели у меня такой отталкивающий вид? – Юродивый по брезгливой гримасе на лице девушки всё понял.

– Я ждала адвоката Соболева, – настаивала девушка, начиная чувствовать, как в её тело проникает паника от присутствия с ней в одном помещении такого неприятного человека.

– Это я и есть, – попытался объяснить Юродивый.

– Мне надоел этот маскарад. – Девушка, тщательно скрывая страх, встала, показывая всем своим видом желание покинуть квартиру.

– Подожди, я сейчас вернусь в свой природный облик, – услышала девушка голос Соболева.

Девушка остановилась. Нет, не из профессионального любопытства. Знакомый голос – единственное, что заставило её остаться. Профессиональный интерес журналиста был утоплен в море адреналина, который выделялся её организмом. Она даже забыла про камеру на мобильном телефоне. Она присела обратно. Было видно, что бродяга сосредоточился, закрыв глаза, словно впадая в медитацию. Но ничего не происходило. Время тянулось, как в замедленной съёмке. Страх снова стал заполнять пустоты её организма, вытесняя собой адреналин. Сознание стало рисовать разные картинки. Одна ужаснее другой. Ей представилось, что сейчас этот неведомо откуда взявшийся бомж усыпит её бдительность и бросится на неё с ржавым кухонным ножом. Почему именно с ржавым? А с каким ещё? Он же бомж, обитатель мусорных свалок. Собиратель грязи, болезней. А если он маньяк, заманивший к себе очередную жертву?! Который использует в качестве отвлекающего маневра магию и иллюзионизм. Ведь Дэвид Копперфильд не летает, но, когда она была на его представлении, искренне верила, что этот красавец мужчина отрывается от пола сцены и летает перед взором зрителей. Этот рой мыслей, словно дикие осы, жалил ей сознание, заставляя искать выход из ситуации.

– Не знаю почему, но мне теперь стало сложней выходить из моего промежуточного состояния, – словно почувствовав её мысли, произнёс Юродивый. – Раньше это занимало не больше минуты, теперь каждый раз всё дольше и дольше.

Лучше бы он этого не говорил, ведь тем самым он только подлил масло в огонь девичьих страхов. Алёна моментально оцепенела, получив подтверждение своим бесчисленным опасениям. Она хотела ему что-то ответить, но не смогла, потому что язык в пересохшем рту перестал её слушаться. Между тем эта пауза пошла на пользу и по лицу Юродивого пробежала знакомая волна. Дальше процесс трансформации был уже непрерывающимся. Алёна опять, словно кролик перед удавом, не отрываясь смотрела на работу «опаздывавшего скульптора», который стал перекраивать своё незаконченное творение. «Скульптор» уничтожил свой прошлый труд, превратив лицо бродяги в бесформенную «глиняную» массу, а затем опять невидимыми руками изнутри тела стал творить новый образ. Алёна, к своей радости и успокоению, уже выделяла на пока ещё не сформированном лице знакомые черты адвоката. Красивые, выразительные глаза, чёткая линия бровей, ямочка на гладковыбритом подбородке. Наконец, совершенно незаметно, бродяга сменил всю свою внешность. Вернулся и облик адвоката – серый костюм и… Да, она успела заметить, как на её глазах старые, рваные сандалии с спустившимися носками бомжа задёрнуло дымкой, через которую уже проявились дорогие чёрные ботинки адвоката.

– Ну, слава Богу! – непроизвольно вырвалось у девушки, которая была ужасно рада исчезновению неприятной и пугающей личности.

Только теперь она осознала, свидетельницей чего явилась. Совершенно непознанного и необъяснимого явления, которое в древних преданиях и мифах называли колдовством оборотней. Однако ей не было страшно. Особенно теперь, когда перед ней вновь появился симпатичный молодой мужчина. Наоборот, у неё вновь проснулось профессиональное любопытство. Она вспомнила слова Соболева о его превращениях в Президента и его пса. Она поняла странность в поведении собаки, которая словно несдержанная мужская особь воспользовалась своей силой и её страхом, чтобы лизнуть её в «собачьем» поцелуе. Затем в памяти мелькнул случай с Власовым. Ведь он, Соболев, явно воспользовался её доверчивостью, поцеловав девушку далеко не дружеским поцелуем. Она вспомнила недавнее признание адвоката в любви и почувствовала себя неловко рядом с влюблённым мужчиной. С одной стороны, он обладал способностями, достаточными для того, чтобы воспользоваться ими в своих интересах, что он и делал при их прошлых встречах, с другой стороны, он не переходил грань. Его поведение больше было похоже на поведение влюблённого хулигана.

– Скажите, Саша, но как вам это удаётся? – решила перейти от своих мыслей на диалог Рощина. – Вы что, нечистая сила?

– К счастью, нет, – отрицательно помахал головой адвокат, осеняя себя крестом. – Я, правильней сказать, её жертва.

– А это как? – не поняла журналистка, которая уже начинала жалеть, что под рукой нет диктофона.

– Это старая история, – неохотно пожал плечами Соболев.

– И вы думаете, что после увиденного мной я дам вам возможность улизнуть от ответа? – изумилась такой наивности девушка. – Рассказывайте, я никуда не тороплюсь, и вы, я думаю, в таком виде тоже. Или вы забыли, что вас сейчас ищут сотрудники государственной безопасности, Александр?

Соболев был рад и тому, что она впервые назвала его по имени, и тому, что открылся ей. Теперь ему уже не нужно было скрывать свою сущность перед любимой. Тогда к чему оставшиеся недомолвки? Когда-нибудь, но Алёна всё равно узнала бы от него всю правду. И он решился, начав со своих родителей и их переезда на новое место жительства в село Кулички Владимирской области. При упоминании названия села он заметил, как девушка вздрогнула и, побледнев, стала сползать в кресле.

– Алёна, вам нехорошо? – испугался Александр, подскочив к девушке. – Может быть, вам налить воды?

– Нет, спасибо, меня сейчас отпустит – совсем по-другому посмотрела на него девушка. – А я вас при первой встрече не узнала. Вроде вы мне показались почему-то знакомым, а чем – я не могла понять.

– У вас сегодня было очень много эмоций, – по-своему понял её слова Соболев, – вы сильно переутомились, вам нужно попить чаю и отложить наш разговор.

– Кофе, если можно, – вслед побежавшему на кухню мужчине попросила девушка.

Да, конечно, она его вспомнила. Это он спас её тогда от смерти – восьмилетнюю девочку, которую хотела принести в жертву банда сатанистов. Чувство благодарности и радости от встречи со своим спасителем переполняло её с головы до ног, она с трудом сдерживала себя, чтобы не броситься к нему в объятия с благодарностью за своё второе рождение в том далёком 1999 году. Когда мужчина принёс кофе, девушка уже полностью овладела собой.

– Я вспомнила вас, – отхлебнув глоток тонизирующего напитка, просто призналась Алёна. – Мы с вами встречались в Куличках, как раз в то время, когда вы приехали туда с родителями. Я была одна из первых, кого вы повстречали в этом Богом забытом месте.

Адвокат с удивлением начал всматриваться в девушку, вспоминая тех немногих персонажей и тёмных личностей, встреча с которыми круто изменила его жизнь. Его взгляд словно впервые скользнул по лицу девушки, углядев несколько малозаметных веснушек. Далее по рукам, на запястье которых были надеты широкие браслеты. Слишком широкие, словно скрывающие под собой какую-то тайну. Не может быть! Неужто эта спасённая им девочка! Он же не помнил даже её имя! Словно помогая ему вспомнить, Алёна расстегнула браслеты, показывая оставшиеся на запястьях шрамы от ритуального ножа.

– Ты? – удивился Соболев, показывая, что признал ту непоседливую маленькую дачницу на велосипеде.

– Я, – просто подтвердила Рощина и, неуклюже, полными благодарности движениями, обняла молодого человека.

Дрожь пробежала по телу Александра, когда он принял её в свои объятия. Он обнял её очень осторожно, как будто опасался сделать ей больно, но в то же время достаточно крепко, словно боялся, что девушка выпорхнет из его объятий и этот момент уже никогда не повторится. Они стояли так очень долго. Каждый не хотел прерывать этот момент первым, и поэтому это длилось и длилось. Наконец девушка подняла на Соболева глаза.

– Ну как, выросла я немного? – В её провокационном тоне слышалось немного кокетства, словно маленькая девочка, сидящая глубоко внутри, брала реванш за прошлое невнимание к себе молодого человека.

– Ты просто стала красавицей, – восхищённо пролепетал влюблённый молодой человек.

Алёна неожиданно высвободилась из объятий, словно вспомнила о чём-то нехорошем. Это не прошло незамеченным. Александр в недоумении наблюдал, как на её лицо легла тень удручённости.

– Ты не рассказал, как приобрёл свои сверхспособности. – Лицо девушки было напряжено, так что на лбу к переносице сошлись все мимические морщинки.

Адвокату ничего не оставалось, как рассказать девушке о визите Сатаны, который искал свою улизнувшую из-под носа жертву.

– Он наслал на тебя своё проклятие, – поняла наконец Алёна. – И ты ушёл из-за этого из дома.

– Я не мог подвергать жизнь своих родителей риску, – пояснил Александр. – Ведь я их чуть не убил собственной рукой.

– Ты столько для меня сделал! – Девушка, не выдержав эмоций, опять бросилась к нему в объятия. – Ты так много для меня сделал, стольким пожертвовал…

Соболев понял, что она обнимает его просто из чувства благодарности, а не как мужчину.

– Можно я тебя поцелую? – продолжила девушка, потянувшись к нему на цыпочках.

– Когда я спасал девочку, я это тогда делал не из-за благодарности, – вырвалось у Соболева, который тут же пожалел о сказанном.

Девушка, словно уличённая в чем-то нехорошем, опустилась назад.

– Ты так считаешь? – Она смутилась. – Да, наверное, ты прав, я тебе настолько благодарна, что ловлю себя на мысли, что не знаю, как тебе угодить. Я всё это время вспоминала о том юноше, своём избавителе, и вынашивала в детских мечтах, что когда встречусь, то стану в благодарность за спасение его женой. Как в сказках. А когда встретила тебя, то даже не узнала.

– Собственно, не самые плохие были мысли, – попытался реабилитироваться Соболев, но девушка уже захлопнулась, словно ракушка моллюска.

Она попросила вызвать ей такси и отказалась от его предложения её проводить из-за скрывающейся на улице опасности.

– Мы завтра созвонимся, – сказала она напоследок. – Мне нужно осмыслить всё произошедшие.

Он не возражал, понимая, что и у него, и у Алёны голова шла кругом и все мысли нужно было привести в порядок.

Не успел Мерзавой вернуться в Россию, как один за другим на него обрушились неприятности. Сначала он выслушал доклад от Тихони о неудачно проведённой операции с Оборотнем. Подполковник бил себя в грудь и клятвенно заверял, что сам лично в течение двух недель ликвидирует адвоката-оборотня.