Текст книги "Тайна проклятия"

Сначала он потребовал от независимого журнала прекратить нападки на Международный фонд «Новый порядок», в частности его московское отделение. Молодое православное издание критиковало деятельность отделения, как организации, подменившей собой многие властно-распорядительные органы страны и ведущей подготовку России к вступлению в единое мировое правительство. Но когда независимое издание высмеяло нападки префекта, он стал требовать выселения из помещения, как якобы захваченного редакцией журнала незаконно. При этом бывший крупный городской чиновник обвинил общину, и в частности Мохова, в подделке его подписи на договоре купли-продажи.

Вскоре в кабинет, без стука открыв дверь, вальяжно ввалился бывший префект. Следователь, услужливо предоставил ему своё кресло, а сам стал освобождать очередной заваленный бумагами стул.

– Это вы? – Мостовой, скользнув глазами по Мохову, наткнулся взглядом на Соболева, сразу узнав в нём того самого странного человека из «субару», встреча с которым разрушила всю его карьеру. – А зачем вы здесь?

Он обшарил кабинет, словно искал глазами Президента России.

– Это адвокат Мохова, – представил Соболева следователь, начиная очную ставку.

Он разъяснил сторонам, что очная ставка проводится с целью устранить противоречия, которые возникли в показаниях Мохова и Мостового, а именно что Виктор Мохов утверждает, что договор подписывал Мостовой собственноручно, а бывший чиновник отрицает наличие своей подписи под договором, как и то, что им получены какие-либо деньги.

– Вы настаиваете на своих показаниях? – обратился следователь к Мохову.

– Да, – подтвердил главный редактор.

– А вы? Также оставляете свои показания без изменений? – поинтересовался, в свою очередь, у Мостового следователь.

Бывший префект с опаской покосился на адвоката покупателя, не уверенный в том, как ему ответить.

– Не торопитесь Пётр Иванович! – предупредил его Соболев. – А то как бы опять на Президента не нарваться!

– Он мне угрожает, запишите в протокол! – визгливо обратился к следователю Мостовой. – Я не могу в такой обстановке работать, я тоже хочу прийти со своим адвокатом.

– А он у вас есть, – пожал плечами следователь, недоумевая, зачем нужен адвокат бывшему префекту, когда и так он получил указание от своего руководства всё сделать, чтобы поддержать его обвинения в адрес православных «рейдеров».

– Мне адвоката предоставит «Новый порядок». – Бывший чиновник всем своим видом демонстрировал огромное желание поскорее покинуть злосчастный кабинет.

– Защита, в свою очередь, хочет донести до следствия, что нами проведено сравнительное исследование подписей господина Мостового с подписью на договоре купли-продажи и расписке в получении денег. Выводы графолога НИИ судебных экспертиз однозначны. Это подпись господина Мостового. В связи с этим защита требует проведения повторной почерковедческой экспертизы, а также выступает с заявлением о возбуждении уголовного дела против бывшего префекта Центрального округа за ложный донос на моего подзащитного.

– Нет, видите ли, меня привлечь к уголовной ответственности за ложной донос! – не выдержали нервы у испуганного мужчины. – А зачем, скажите, нужно было его журналу под «Новый порядок» копать? Разве в нём про уважаемый Фонд не одна ложь прописана?

Потеряв хладнокровие и поняв, что он сдал себя с потрохами, бывший префект попытался обелить Фонд, но это лишь усилило догадку присутствующих. Всем стало очевидно, что вся эта ситуация с псевдорейдерским захватом была организована мощной международной организацией с целью наказания оппозиционного движения и их печатного органа. Потерпев фиаско, Мостовой выбежал из кабинета, словно боялся, что ещё немного, и адвокат Мохова и вовсе вынудит его отказаться от своих обвинений.

– Ходатайство я ваше, конечно, приму, – извиняясь, улыбнулся следователь, после того как за убежавшим мужчиной захлопнулась дверь. – Но, сами понимаете, экспертизу повторную назначать не буду, поскольку хочу поработать ещё здесь.

Когда подозреваемый с адвокатом вышли, следователь позвонил куратору из ФСБ, который обязал докладывать ему о любом движении по этому делу. Куратор был тоже молод и практически в таком же звании, но для лейтенанта юстиции было понятно, что это уже другая «лига». Силовое ведомство неформальным образом стояло над всеми другими правоохранительными системами! Он и сам втайне мечтал перейти работать в органы государственной безопасности. Но пока это было для него недосягаемой мечтой. Он с неким трепетом набрал телефон, и когда на том конце ответил знакомый голос, постарался ответить наиболее чётко и точно.

– Товарищ старший лейтенант, это лейтенант юстиции Костин, хочу доложить по делу «Сестробратцев»!

– Давай, Юра, докладывай, – снисходительно откликнулись на том конце трубки.

– Пётр Трофимович, сегодня Мохов прибыл на очную ставку со своим адвокатом, префект вдруг стал паниковать, наговорил много лишнего и в конце концов отказался от дальнейшего участия без своего адвоката, – доложил следователь.

– Из-за чего это произошло? – удивился офицер ФСБ. – Раньше Мостовой не отличался истеричностью.

– Он знал этого адвоката, и они перекинулись с ним парой непонятных мне фраз, – высказал свои наблюдения Костин.

– Как фамилия адвоката?

– Соболев. Александр Соболев, – пояснил следователь.

На том конце трубки возникла секундная пауза, а затем матерная ругань.

– Слушай меня внимательно, пацан. Этот адвокат – государственный преступник, которого мы разыскиваем, чтобы немедленно арестовать, – голос Петра Дроздова стал закипать. – Срочно вызывай его подзащитного на завтра, якобы для предъявления обвинения, и мы проведём его задержание. Тебе всё понятно?

– Так точно! – рявкнул в трубку испуганный лейтенант.

После разговора со следователем Дроздов поспешил к своему начальнику с докладом об обнаружении оборотня. Выслушав его, Иванов похвалил подчинённого за проявленную инициативу, но лицо у него было невесёлое. На вопрос Дроздова, не случилось ли чего, подполковник кивнул.

– Ты же не только порадовал меня, – пояснил ему подполковник. – То, что оборотня завтра можно будет наконец арестовать, – хорошо. А вот то, что ты меня лишил из-за этого огромного профессионального удовольствия, – плохо.

– Я лишил? – недоумевал старший лейтенант.

– Мне сегодня утром доложили адрес его съёмной квартиры, я выезжал на место, – стал объяснять причину своего двоякого настроения подполковник. – Там идеальные условия для его ликвидации. Можно грохнуть его при выходе из подъезда, если залечь на чердаке напротив стоящего дома, а можно и того более, ликвидировать его прямо в квартире. У него окна выходят на офисное здание, расстояние между окнами сто метров. Это такой кайф.

Дроздов с невольным изумлением смотрел на подполковника, который переживал настолько живые эмоции, словно говорил о своей большой любви, а не об убийстве человека.

– Ладно, дождёмся завтрашнего дня, – вздохнул СС. – Только не забудь о том, что после задержания он должен быть всегда пристегнут наручниками к сотруднику и не оставаться ни секунды один без видеонаблюдения. Контроль круглосуточный!

– Я его к себе пристегну! На этот раз не уйдёт, – с уверенностью заявил старший лейтенант…

…В редакции журнала «Братья и Сёстры» уже практически устранили последствия обыска и изъятия, которые прошли накануне, но дискомфорт от недавнего беспорядка ещё оставался. Немногочисленные сотрудники с радостью встретили своего редактора и сопровождающего его адвоката.

– Вот смотрите, что за материал мне моя дочь дала, – подбежала к вернувшемуся редактору мама Алёны Рощиной.

Наталья Андреевна была очень эмоциональна, сбивчиво объясняя видеосюжет. Соболев, в отличие от Мохова, сразу понял, о чём говорит женщина.

– А вы не боитесь связываться с таким материалом? – поинтересовался адвокат. – Ведь за него у вас уж точно отзовут лицензию.

– А вот и нет, – успокоила всех женщина, – дочка на Первом канале сняла сюжет, и сегодня он будет в новостях, просто нам достался такой эксклюзив, который для нас как раз очень важен.

– А я могу вначале посмотреть видео? – прервал её ничего не понимающий из их разговора Мохов.

Через пять минут после просмотра сюжета мужчина сидел с подавленным видом, погрузившись в собственные мысли.

– Ну что же, Виктор Сергеевич, что же вы молчите? – продолжала вертеться вокруг него неугомонная Наталья Андреевна. – Мы будем давать материал в печать?

– Будем, – грустно отозвался главный редактор. – Я сам напишу статью, которая будет проиллюстрирована фотографиями из этого дьявольского видео.

– А что вы так погрустнели? – продолжала допытываться у главного редактора женщина.

– Так ведь это предвестник грядущего Апокалипсиса, милая Наталья Андреевна, – поёжился немолодой мужчина. – Страшно как-то вдруг стало.

В этот момент в офисе раздался звонок телефона. Звонил следователь, который приглашал Мохова с адвокатом на завтра.

– Что же вы не сказали, когда мы были у вас? – посетовал редактор журнала. – У меня на завтра весь день был распланирован.

– А я вас не в гости на чай зову! – повысил тон следователь. – Я на государственной службе, когда узнал о такой необходимости, так и позвонил.

– Надо узнать у адвоката, сможет ли он прийти завтра, – потянул время Мохов, вопросительно поглядев на Соболева.

Адвокат одобрительно кивнул, показывая жестом, что его здесь нет. Пообещав перезвонить, Мохов с удивлением положил трубку телефона.

– Говорит, что хочет предъявить мне обвинение. – Вид главного редактора был немного потерянный.

– Что-то здесь не то, – задумался Соболев. – Больше похоже на какую-то провокацию. Может, он хочет взять вас под стражу. В любом случае завтра мы не идём. Сошлёмся на моё плохое самочувствие.

Соболев, собираясь уходить, тепло распрощался с сотрудниками редакции и особенно с мамой Алёны, у которой осталось много незаданных вопросов к молодому мужчине. Слишком личные были вопросы, чтобы задавать их в присутствии коллектива сотрудников. Подходя к своему дому, Александр обратил внимание на небольшой автофургон «мерседес» с тонированными стёклами, который появился во дворе только вчера. Он стоял напротив его подъезда уже второй день, и при его виде Соболев почувствовал внутреннее беспокойство. Он понял, что его напрягло. Он был похож на машину спецслужбы, ведущей наблюдения за своей жертвой. Может, этот фургон по его душу?

Зайдя домой, он подошёл к окну и отодвинул штору. Сквозь образовавшуюся щель он увидел, как из автофургона вышел молодой, спортивный мужчина и подошёл к подъехавшему легковому автомобилю. Из авто вышел такой же подтянутый молодой человек, которому первый передал ключи от фургона. Они поменялись местами. Первый уехал на автомобиле, а тот, кто приехал ему на смену, зашёл в фургон. Это укрепило адвоката в уверенности, что за ним установлена слежка. Значит, его в любой момент могут арестовать. Он понял, что оставаться здесь он больше не может. Собрав самые необходимые вещи в спортивную сумку, он вышел из дома и, оставив машину, спустился в метро.

Немного покрутившись и проверив, что хвоста за ним нет, он приехал в свой адвокатский кабинет, в котором ему предстояло провести незапланированную ночь. На случай неожиданных съездов со съёмных квартир у него в офисе был большой надувной матрац, который служил ему, пока не будет найдена новая квартира. Не успел он зайти в офис, как ему позвонила Алёна. Девушка была встревожена и просила о встрече. Узнав, что он у себя в офисе, она сказала, что скоро приедет, и положила трубку. Вид у вошедшей к нему в кабинет девушки был и вправду растерянный.

– Меня опять посылают в Лондон, – огорошила она с порога Соболева. – После сегодняшнего анонса вечерних новостей началось что-то невообразимое! Из Англии пришёл протест с требованием задержать эфир. А из Кремля ни в какую – передавать, и всё! Тогда Лондон предложил провести теледебаты в прямом эфире. Наш Агрджин аж до потолка запрыгал! Потому что эта передача побьёт все рейтинги. Кремль, боясь окончательно испортить отношения с Великобританией, согласился на этот компромисс.

– И что? – успевал лишь удивляться происходящему Александр.

– И меня в составе группы откомандировывают на эти дебаты, как тележурналиста, создавшего этот новостной сюжет, – объяснила девушка причину своей тревоги.

– Прямо в лапы к зверю! – невольно сорвалось с уст мужчины.

– Что ты имеешь в виду? – ещё больше встревожилась девушка. – Ты считаешь, что это опасно?

– Нет, нет, – попытался успокоить её Соболев, поняв свою оплошность. – Просто как-то вырвалось.

– Мне бы так хотелось, чтобы ты поехал со мной. – Она подошла к мужчине, словно ища у него защиты.

Поддавшись её движению, он обнял девушку, прижимая к себе.

– Не бойся, я тебя в обиду не дам, – твёрдо произнес мужчина.

– Как тогда, в Куличках, – подняла на него ласковый взгляд любимая девушка. – Ты же меня спасёшь, если что?

Она закрыла глаза, словно дразнила его, подставила губы ему для поцелуя. В глазах Александра всё затуманилось. Перед взором оставались чётко видны лишь её губы. Намагниченный коралловым цветом Александр не заметил, как коснулся их лёгким поцелуем. Девушка открыла глаза. В них было озорство и любопытство.

– Ты меня поцеловал или это ветер?

– Поцеловал. – Александр внимательно смотрел на любимую девушку, пытаясь понять, из-за чего она пошла на это. Интерес к нему или желание заполучить себе испытанного защитника?

– Я не из благодарности с тобой поцеловалась, – словно угадала мысли мужчины девушка. – Я на самом деле хотела, чтобы ты меня поцеловал. Хотела понять, какой ты.

– В смысле? – растерялся Александр.

– Ну, как мужчина, – покраснела девушка. – Знаешь, говорят, чтобы понять истинные свои чувства, надо поцеловаться с мужчиной, и, если девушке будет приятно, то, значит, между ними могут быть настоящие чувства.

– Типа первого теста, – растерянно улыбнулся Александр. – И как я прошёл?

– Я так и ничего не поняла, – хитрой лисичкой улыбнулась девушка. – Ты так робко меня поцеловал, словно в первый раз.

– Так я и правда в первый раз поцеловал девушку, к которой испытываю настоящую любовь, – признался Александр, теряясь окончательно.

– Это правда? – с трудом совладав с нахлынувшими эмоциями, переспросила Алёна.

– Да! – Александр плотнее прижал к себе любимую, показывая серьёзность своих намерений во второй раз.

– Ну так, может, повторишь попытку, – нетерпеливо потребовала Алёна, прикрывая глаза в ожидании поцелуя.

Второй поцелуй был полон страсти и реабилитировал молодого адвоката. Алёна, словно пьяная, повисла на его руках и никак не хотела приходить в себя. В кабинете стало жарко. То ли от неработающего кондиционера, то ли от «раскалённых докрасна» тел. От «пожара» спас случайный посетитель, который безцеремонно ввалился в адвокатский офис. Алёна с Александром отскочили друг от друга, словно застигнутые врасплох родителями школьники. Услышав, что приёма нет, посетитель с многозначительной идиотской ухмылкой удалился. Александр попытался опять вернуть девушку в свои объятия, но Алёна, успев прийти в себя, мягко отстранилась.

– Не надо, я в твоих руках как мороженое, того и гляди растекусь по блюдечку. – Она сказала так, словно сделала ему комплимент. – А мне надо собираться в дорогу. Наш эфир покажут вечером, когда мы уже будем на подлёте к Лондону, а после него, когда скандал наберёт обороты, следующим вечером, по всем мировым каналам пойдут теледебаты.

Она примолкла и, прощаясь подошла к Александру, обняла его и положила голову ему на грудь.

– Не надо, не мучь себя, – стала успокаивать Александра девушка. – Сама не знаю, что на меня нашло. Всё будет нормально. Вернусь, поучу тебя целоваться.

Последняя фраза заставила их рассмеяться, и стало как-то легко, словно не предстояло ни тревожной поездки, ни самого расставания.

Экстренное заседание Духовного совета Русской православной церкви происходило на патриаршем подворье, подальше от лишних глаз. Советы собирались в особых случаях, когда предстоятелям Церкви нужно было опереться на мудрость прозорливых старцев в принятии важного решения. Тем более что многим из святых отцов были Господом дарованы силы пророчества и предвидения, без которых Церковь не могла обойтись в принятии судьбоносных для России решений. Тогда-то со всех окраин России к Патриарху и съезжались престарелые монахи-схимники, старцы, ведущие отшельнический, уединённый образ жизни в отдалённых монастырских скитах, а то и вовсе в пещерах или лесных землянках. От такого «дикого» образа жизни многие своим видом напоминали старых лешаков, обросших седыми волосами, и только монашеское одеяние да нательный крест позволяли увидеть в нём представителя монашеской братии. Большинство ехало с огромной неохотой, не желая отрываться от общения с Богом, но, как и положено святым отцам, они преодолевали в себе «беса сомнения» и со смирением пускались в трудный путь. А путь для них был и в правду нелёгким. Их часто принимали за попрошаек и доставляли в отделения милиции, и только там им приходилось вспарывать одежду и извлекать телеграмму Патриарха всея Руси, которая служила для них, как в древние времена, подорожной грамотой.

Старец Иоаникий, прибывающий к Патриарху, всю дорогу испытывал настоящий стресс от такого большого количества людей и ещё в большей степени от современных нравов, с которыми ему пришлось столкнуться. Беспробудное пьянство его попутчиков в поезде. Женская распущенность, мат, постоянные пьяные драки в общем вагоне поезда, в котором ехал старый монах. Всё это могло бы причинить ещё больший ущерб чистой душе старца, если бы не его погружённость в молитвы. Он словно отключился от внешнего мира, и, как йог погружается в медитацию, так и старец ни одной секунды не прерывал своей молитвы. Даже во сне. Молитва во сне – это особый дар и признак праведности, который старец Иоаникий приобрёл уже давно, на пятый год пребывания в постоянных молитвах в своём скиту. Это пребывание в молитве защитило старца и не позволило сопровождавшему его всю дорогу греховному смраду отложиться на нём даже запахом табачного дыма. Прибыв на патриаршее подворье, старец Иоаникий впервые позволил себе немного расслабиться и дать себе немного роздыха. Сидя напротив главного входа, он с большой радостью встречал взглядом каждого входящего брата-монаха, прибывающего на Совет к Патриарху. Некоторых из них, по дряхлости телесной, сопровождали молодые монахи-послушники, оказывая святому отцу братскую помощь. Одним из последних прибыл преподобный Савва Приозёрский. Древний столетний старец, прозванный так за то, что семьдесят лет назад, демобилизованный после окончания Великой Отечественной войны, пришёл во Славу Господа один в карельские озерные леса и заложил там церковь. Затем в одиночку, преодолевая лишения и суровость климата пятьдесят лет, по брёвнышку строил эту церковь, проживая всё это время в землянке. Его и почти построенную им церковь обнаружили охотники, и после этого молва об участнике войны, кавалере двух орденов Славы облетела всю страну. Выяснилось, что за пятьдесят лет одиночества отшельник приобрёл необыкновенную способность к лечению людей и пророчеству. К нему потянулись люди, которые хотели посвятить себя Господу, приехало руководство Церкви. Ветеран войны принял постриг и стал сначала настоятелем построенной им церкви, а позже и монастыря. И уже на изломе эпох, в начале нового тысячелетия Савва открыл перед приехавшим к нему Патриархом свой особый святой дар общения с Серафимом Саровским. Оказалось, что русский святой был его напарником всё то время, пока Савва в одиночестве строил церковь. Он явился ему во свете и сиянии, когда отшельник лежал придавленный очередным бревном без чувств, спас его, а затем принял на себя плоть и стал ему помогать в строительстве. Также валил с ним деревья, тесал кору, таскал с ним брёвна, запасал провиант. За время работы они многое меж собой переговорили. Серафим Саровский предсказал ему, что он будет настоятелем Приозёрского Свято-Спасского монастыря и проживёт долгую жизнь. В день перед тем, как церковь и отшельника обнаружили охотники, святой Серафим попрощался с Саввой и пообещал ему ещё одну встречу при жизни, когда он придёт во плоти в Дивеев монастырь в самые трудные для Православия время, чтобы своим примером дать православному люду надежду на избавление от Антихриста и быть предвестником грядущего Господа.

Поэтому Православная церковь, и сам Патриарх особенно, почитала преподобного Савву и прислушивалась к его советам. Савва Приозёрский знал старца Иоаникия и ценил его за сохранение истинной веры и чистоту души. Старцы какими-то только им ведомыми чувствами могли отличать «своих» от тех, кто лишь напускал на себя видимость «святости», не будучи таковым. Те, другие, как искусные актёры, надевали на себя маски праведников с одной только целью – добиться лучшего положения в церковной иерархии и большей власти. Хотя и внешний наблюдатель мог бы найти характерные признаки, отличающие их от истинных старцев и подвижников. Несмотря на простоту их одеяний, выполнена она была из самых дорогих тканей, с груди свисали огромные золотые кресты в обрамлении дорогих камней, дорогие швейцарские часы под рукавами облачения, ровный строй белоснежных зубов, показывающих всем, что белизна достигнута далеко не постной пищей, а рукой дорогого дантиста. Старцам было жалко таких братьев, поэтому они не осуждали их, но и старались держаться от таких подальше. Вот и сейчас один из таких церковных управленцев в архиепископском чине, теребя на животе огромный крест с дорогими сапфирами, приглашал прибывших старцев пройти в трапезную. Преподобный Савва, обрадовавшись встрече со знакомым, попросил старца Иоаникия «пососедствовать» с ним на время пребывания в Москве.

– Я, чистая моя душа, рядом с тобой могу оставаться самим собой, – пояснил он младшему старцу своё к нему отношение, который рядом с древним стариком в свои восемьдесят выглядел словно его сын.

День не был скоромным, но позволялась рыба. Столы в трапезной были накрыты с изыском. Этим самым Патриарх хотел подчеркнуть своё уважение к приглашённым гостям. Кроме красной рыбы, овощных и постных блюд на столах было огромное множество морепродуктов, икра, дорогой португальский портвейн и даже коньяк. Строгого поста не было, и проехавшим дальнюю дорогу гостям предлагалось усиленно подкрепиться. Вскоре зашёл Патриарх и, произнеся приветствия, пригласил откушать. Толстый монах, старший по трапезной, монотонным голосом стал читать молитву. Патриарх сел рядом с преподобным Саввой, наливая ему в рюмку дорогого французского коньяка.

– Выпейте со мной, преподобный отец, сделайте мне честь, – радушно улыбнулся Патриарх. – Хочу выпить за ваше здравие.

– Ну, так и выпей, я возражать не буду. – Он чокнулся с Патриархом и тут же, не таясь, вылил коньяк под стол.

Патриарх сделал вид, что не заметил, и под смену блюд предложил преподобному налить красного вина.

– Вы, Ваше Святейшество, зря обо мне беспокоитесь, я иначе как на причастии вино не употребляю, мне нужно себя во здравии держать, так как хочу дождаться обещанной мне святым Серафимом встречи, а возраст мой уже критический. – Старец положил себе на тарелку ломоть чёрного монастырского хлеба, кусок селёдки, отварного картофеля и овощной салат. – А вы – ещё человек молодой, вы на меня не смотрите, налегайте на икру с блинами.

Патриарху пришлось проглотить ещё раз.

Преподобный Савва повернулся к старцу Иоаникию, тарелка которого мало чем отличалась от его собственной.

– А ты чего, брат Иоаникий, не празднуешь живот свой? – усмехнулся старец. – Когда ещё у себя на Урале такого добра отведаешь.

– Не радуется мне, брат Савва, – честно признался монах. – Всю радость от встречи с вами и братьями заслоняет печаль от грядущего несчастья. Мне известна причина нашей встречи, и это меня удручает.

– Вот ведь колдуны кругом меня сидят, – подал голос Патриарх, до которого донёсся разговор соседей. – Скажи, брат Иоаникий, сделай милость, какую беду обсуждать мы на Совете будем?

– Приход Антихриста, – тихо и уверенно произнёс Иоаникий.

Преподобный Савва закивал, показывая, что и для него это далеко не тайна.

– Да, святые отцы, с вами не соскучишься, – развёл руками Патриарх. – Я так только два дня назад получил видеодоказательство, что сын дьявола уже на пути к господству, а вы знали и молчали, обидно.

Он с грустным лицом отвернулся и, поймав взглядом рюмку с коньяком, не задумываясь опрокинул её в окладистую седую бороду.

– И ты знал из пророчеств святых братьев об этом, – на закуску выдал ему Савва. – Только о плохом не хочется думать. Вон из Чернигова старец Пафнутий на Совет приехал. Так тот ещё при святом Лаврентии Черниговском в дьяках ходил. Знаю, что он трижды на Патриаршую канцелярию письма слал и, как ему усопший Лаврентий завещал, трижды имя Антихриста доводил.

– Правда твоя, брат Савва, – проскрипел Патриарх, принимая упрёк старца. – Прости меня, если сможешь, видимо, не по ноше груз мне достался.

– Бог простит, – вмиг потеплел взгляд старца, видя раскаяние предстоятеля Церкви. – Надо с братьями порешать, что мы сможем злу и беззаконию противопоставить. А нам есть чего!

При последних словах Савва с хитрецой посмотрел на старца Иоаникия.

– Что же, скажи, порадуй мне душу! – уцепился за его слова Патриарх.

– Есть у брата Иоаникия сын духовный, вот на него у нас есть небольшая надежда, – серьёзно сдвинул брови преподобный Савва. – Только он может Антихриста остановить, больше некому. О нём на Совете брат Иоаникий и поведает всем. Так, Брат?

– На всё воля Господа, – с почтением ответил старец Иоаникий, борясь в душе с тем, что предстояло открыть Духовному совету чужую тайну исповеди.

После обеда старцы заняли места в небольшом зале для малых Советов за длинным овальным столом. На огромный экран монитора вывели видеозапись лондонского пожара. Не прошло и минуты, как старцы стали осенять себя крестами, словно отбиваясь от ворвавшегося в помещение роя мух.

– Антихрист! Дьявольское семя! Сатана, – раздались возмущённые крики монашеских старцев. – Сбылось библейское предсказание!

Взявший слово Патриарх с трудом смог успокоить седых стариков, которые от увиденного чувствовали себя словно перепачканными нечистотами и пытались молитвами вернуть себе прежнюю чистоту души. Святейший объяснил, что через несколько часов в эфире Первого канала пройдёт эта видеозапись, которая положит началу долгой и яростной дискуссии о приходе Антихриста.

– Это может разделить мир на два лагеря, – продолжал Патриарх, – и от этой расстановки сил будет зависеть очень многое. Слава Богу, что наш Президент не переносит этого незаконнорождённого английского принца. Не знаю, в чём причина, но нам это только на руку.

– Надо монархию возвращать, час давно пробил, пока Антихрист не набрал силы, нужно, чтобы православный царь вошёл в силу, – подал голос преподобный Савва Приозёрский. – Не свои мысли говорю, это святой Серафим мне на днях во сне являлся.

– Институт Демократии и Президентства просто так не отдадут, – с уверенностью произнёс Патриарх. – Я не раз подбрасывал эту мысль, что прошлому главе государства, что сегодняшнему Президенту. Слабы они. Не могут добровольно от такой власти и денег отказаться. Тем более что за ним капитал стоит, в том числе и мировой.

– Что о них говорить, они вообще русские только по паспорту остались, а души жидомасонские, – опять бросил реплику преподобный Савва. – И с каждым днём всё больше слой позолоты на душах их.

– Надо, чтобы православный люд захотел, – раздался голос кого-то из старцев, – с низов инициатива нужна.

– Давно уже идёт и повсеместно, – лучше зная о ситуации, доложил Святейший, – много церковных общин и православных организаций уже созывают Собор для принятия решения о возрождении монархии. У нас в патриархии мешками со всей России письма приходят, в которых простой люд просит Церковь встать за возвращение императора.

– Кого народ хочет видеть на Русском троне? – раздался чей-то вопрос. – Георгия Михайловича?

– Ни одного прямого наследника, – с грустью поведал Патриарх, – те же, кто же заявляют права, тоже не имеют идеальной генеалогии. Поэтому и Георгия Романова видит наш народ на троне, а некоторые, одолеваемые бесами, ищут внешние сходства расстрелянного императора с Президентом, считая в этом особый таинственный смысл. Что он, дескать, его прямой наследник. Правнук по линии спасённой принцессы Анастасии.

– Это бред полный, – не выдержал старец Иоаникий, – эта внешняя схожесть не более как напоминание православным, что пора восстанавливать в России монархию.

– Правильно говоришь, – поддержал Иоаникия преподобный Савва. – Именно так, как ты сказал, это Божье напоминание, что следующий должен быть русский царь. Но народ не видит в этом Божественное помышление и изберёт очередного масона.

– Только русский царь не позволит осуществиться плану на мировое правление и воспрепятствовать Антихристу, – согласился Патриарх.

– А помочь этому должен твой духовный сын, отец Иоаникий, – вмешался преподобный Савва. – Поведай братьям о проклятом Сатаной.

Иоаникий, попросив мысленно у Бога прощения, рассказал братьям о сыне священника Никодима Соболева, который через дьявольское проклятие стал оборотнем, но не предал Бога и не стал служить Сатане. Возникла пауза. Старцы задумались о том, как относиться к человеку, который стал оборотнем через оказание сопротивления Сатане.

– Чего задумались? – разорвал паузу преподобный Савва. – Наш он, Христова душа. Мне о нём было откровение в недавней беседе с святым Серафимом. Отец мой духовный поведал, что он по попустительству Божьему оборотнем стал, а так суждено ему, как архангелам на небе, так здесь, на земле, быть оружием в руках не дьявола, а Бога Отца нашего Вседержителя.

– Да будет так. – Все на эти слова дружно перекрестились, и вопрос отпал сам по себе.

– А кто будет от Патриархии обличать Антихриста в Лондоне? – поинтересовался кто-то из старцев. – Кто поехал на теледебаты?

– Архиепископ Новоземельский Дармидонт Батюшкин, который участвовал в записи программы на нашем телевидении, – пояснил Патриарх. – Ему доверяю как себе.

– А чего, хорошее имя, – улыбнулся брат Савва. – «Начальник копьеносцев». Будем надеяться, что этот поход во Славу Господа увенчается успехом.

– Пойдёмте, братья, отслужим молебен, чтобы Господь помог нашему брату Дармидонту и всей российской делегации открыть глаза христианам Западной Европы на сатанинское семя, – перекрестился Патриарх, поднимаясь к молитве.