Текст книги "Тайна проклятия"

– Наверное, вертухай ошибся камерой, – догадался Юродивый и повернулся к двери, чтобы вызвать конвоира обратно.

– Не надо, радость моя, не стучи понапрасну, – остановил его сокамерник, – ты не ошибся, это твоя камера.

Только теперь, приглядевшись, Юродивый увидел свою куртку.

– Ничего не понимаю, – искренне недоумевал вновь прибывший. – Здесь же одна шконка, они что, хотят, чтобы мы спали в очередь?

Знания, полученные адвокатом Соболевым, подсказывали Юродивому, что обычно в камерах создают невыносимые условия, прессуют, но только тех, кого нужно заставить признаться в преступлениях, в том числе и не совершённых. Но он уже дал признательные показания. К тому же человек в его камере был стар и уж точно не мог оказать на него никакого физического воздействия. Может, он подсадной? Специально подсаженный его врагами, чтобы выяснить, остался ли он для них опасен. Сохранилась ли у него ещё способность оборачиваться и превращаться.

– Ну зачем ты, радость моя, так себя изводишь, – с теплотой поинтересовался седой старик. – Тебе столько пришлось пережить, что я просто пришёл тебя поддержать и укрепить тебя в том, чтобы ты не замыслил какую-нибудь непоправимую глупость.

– О чем ты, дед? – поинтересовался Юродивый, мысли которого, казалось, старик прочел.

– Чтобы ты не вздумал лишать себя жизни. – Старик сказал это твёрдо, но его глаза лучились такой теплотой и любовью, что Юродивый почувствовал себя маленьким мальчиком рядом со своим родным отцом.

Ему так захотелось давно забытой отеческой ласки, что слезы сами потекли у него из глаз. Старик протянул руки, и они обнялись, словно отец и сын, встретившиеся после многолетнего расставания.

– Тебе надо очень много молиться Господу, вымаливать прощение за свои прошлые грехи, а для этого тебе нужно уйти из этих стен и стать отшельником, – мягко похлопывая по спине, наставлял его старичок.

Пребывая в его объятиях, Юродивый, словно убаюкиваемый колыбелью, стал погружаться в сладкую дрёму… и уснул, а когда открыл глаза, то обнаружил, что в камере никого нет. Однако он точно знал, что это был не сон. И лицо старика, по-отечески доброе, которое постоянно ему кого-то напоминало, словно старого знакомца.

– Обед! – прозвучал крик разносчика пищи, предупреждающий о том, что нужно приготовиться к её приему.

Юродивый подошёл к столику, на котором стояла его миска. Взгляд скользнул по обклеенной картинками и фотографиями стенке. На ней были преимущественно изображения молоденьких красавиц в купальниках, вперемежку с изображениями Божьей Матери, Христа, Матроны. Святость и непотребность в одном месте. Рука сама потянулась срывать соблазнительных красавиц. Оборвав несколько изображений, рука зависла в воздухе оттого, что среди изображения святых он заметил лицо своего недавнего гостя. Серафим Саровский! Вот почему ему показалось знакомым это лицо. К нему с поддержкой и утешением явился святой старец. Юродивый почувствовал, как силы возвращаются к нему с каждым новым вздохом. Он вспомнил о его наставлении. Стать монахом-отшельником, уйти в пустынь и до конца жизни замаливать свои и человеческие грехи. Что же, знать тому и быть. В коридоре следственного изолятора звуки разносимой баланды становились всё ближе к его камере. Наконец окошко для приёма пищи откинулось вовнутрь камеры и «баландёр» навалил ему склеенных макарон с редкими волокнами тушёнки. Однако даже это не успел поесть, так как за ним пришёл вертухай и объявил, что его с вещами перевозят в Институт судебной психиатрии имени Сербского для производства психиатрической экспертизы.

Мальчик у Алёны родился совершенно здоровый, несмотря на пережитый ею глубокий стресс. Девушка снова жила вместе с матерью, поскольку лишних денег на няню у неё не оставалось. Все деньги уходили на подорожавшее питание и средства гигиены для ребёнка. На работе отношения с начальством испортились настолько, что в эфире она стала появляться только во второстепенных репортажах. Всё это произошло из-за жалобы на неё английского принца. После убийства своего мужчины, а следом став свидетелем убийства его родителей, Рощина отказалась от навязчивого приставания высокого английского гостя. Принц возмутился, что обещанная ему Первым телеканалом прогулка по Москве в сопровождении журналистки сорвалась, что повлекло большой скандал. Агрджин грозил уволить Рощину, но она осталась непоколебимой. Канал из-за этого потерял ряд серьёзных мировых аккредитаций на проходящих мировых событиях.

Рощину держали из-за сохраняющейся популярности у телезрителей, которые помнили её сенсационные репортажи прошлого. Но с каждым месяцем руководство канала делало всё больше для того, чтобы выжить журналистку с работы. Для этого ей не давали эфира и сократили зарплату. Однако девушка была вся погружена в своего новорождённого сына, и эта маленькая радость, по возвращении домой, снимала с её души все заботы и огорчения.

Уложив сынишку спать, девушка села за компьютер, чтобы подготовить материал для телепередачи, но никак не могла сосредоточиться на работе. Темой телевизионного ток-шоу должны были быть события, связанные с распространяющейся по планете мировой войной, в которой увязало всё больше и больше государств. Ядерный конфликт, начатый Индией и Пакистаном, испытания Ираном ядерного оружия и его практическое уничтожение Израилем и США были только первыми вехами разрастающегося мирового ядерного противостояния. Стали реальностью гуманитарные катастрофы, климатические изменения, ведущие к гибели миллионов людей. Развалившаяся Европа, утонувшая под нахлынувшим на неё миграционном потоком с мест военных действий и стихийных бедствий, агонизировала. Голодные миллионы и миллионы беженцев окончательно надломили и без того шаткую экономику Старого Света.

На этом фоне шли и сообщения всех мировых средств массовых информаций о необходимости введения единого мирового правления. Всё больше и больше голосов раздавалось за то, чтобы призвать президента Фонда «Новый порядок» возглавить единое мировое правительство, став правителем всех народов. Алёна вспомнила слова погибшего любимого, который утверждал, что принц есть воплощение библейского Антихриста. Теперь, когда умерла английская королева, а принц Чарльз отказался от престола по состоянию здоровья, между троими братьями разгорелась нешуточная интрига, хотя первым к престолу стоял принц Уильям, и ему по закону и надлежало наследовать Британскую корону.

Только теперь это наследство, кроме большой ответственности и всеобщего презрения, уже ничего не приносило. Подданные английской короны уже давно относились к монарху без прежнего пиетета, в открытую заявляя об институте монархии как о бесполезном паразите на теле общества. Мысли Алёны прервал плач ребенка, и она пошла его успокоить. Каждый раз, когда она видела его смешную рожицу, она вспоминала его отца, на которого сынишка был похож как две капли воды. А она ведь так и не знает, где его тело, которое загадочным образом пропало из следственного морга. Где он похоронен? Может это месть его врагов? Она вспомнила и про странного убийцу, суд над которым так и не состоялся. По сообщению следствия, он признался в убийстве адвоката Соболева и его родителей. Преступник объяснил это местью за то, что адвокат не смог в самом начале своей карьеры защитить его от сфабрикованного обвинения в убийстве и этим сломал всю его жизнь. После признания преступник был отвезён на психиатрическую экспертизу, где покончил с собой, вскрыв себе вены.

Эпилог

Россия. Предгорье

Северного Урала.

Осень.

Лосиха смотрела на существо с привычным равнодушием. Это первое время, пару лет назад, она вздрагивала каждый раз, когда его видела. Теперь она привыкла, что каждое утро куча волос и тряпок вылезала из небольшой пещеры, расположенной у подножия скалы, и шла её доить. Раньше, когда лосиха была совсем молодой, она жила на большой ферме, где люди не были похожи на животных. У них на головах были шапки и платки, а на ногах сапоги да валенки. Но когда её отдали странному существу, она поняла, что бывают и другие люди. Её нынешний хозяин ходил с непокрытой головой и летом и зимой: наверняка огромная, нестриженая копна волос согревала голову не хуже пухового платка. Также на ногах он носил лыковую обувь, а по-простому – лапти. Если бы прирученная людьми лосиха смогла заглянуть под медвежью шкуру, которая прикрывала вход в небольшую пещеру, то она бы заметила, что «нора» этого существа всё же была приспособлена к длительному проживанию и хоть издалека, но напомнила бы ей о прежних хозяевах.

Сколоченные из грубого дерева кровать, стол, два стула, чугунок, закопчённый чайник, пара металлических мисок и кружек. Были ещё книжные полки, на которых хаотично располагались десятка два растрёпанных и засаленных книг. Впрочем, несколько томов были бережно обернуты в берестяные обложки, по-видимому, находясь у хозяина на особом счету. В углу пещеры, куда совсем не доходил свет, висели сушёная рыба, нитки с грибами, стояли две деревянные бочки с какими-то соленьями и другие заготовки провизии на зиму. В центре пещерки, из речных валунов, был сооружён очаг, где, видимо, и готовилась нехитрая еда.

Надоив полтора литра молока, человек нырнул обратно, за медвежью шкуру, где стал читать молитву, благодаря Бога, пославшего ему пропитание. Как раз в этот момент на узенькой тропинке, ведущей из низины к подножию скалы, где располагалась пещера, показались всадники на навьюченных лошадях. Лосиха первой почуяла запах лошадей, принесённый ветром, и заволновалась. Она не любила этих «безрогих лосей» и старалась избегать встречи с ними…

…Егерь Тимофей Егорович был недоволен, что новый участковый потащил его осматривать самые отдалённые участки своей территории. Но молодой лейтенант, у которого ещё не выветрилась романтика путешествий, настаивал на том, чтобы проводник провёз его по всем границам заповедника, с обязательным заездом к отшельнику.

– Там кругом одни зоны, – возмущался он явным нежеланием Егорыча тащиться в такую даль. – Сейчас с зон постоянно бегут. А что если у вашего Лешего они там зимовье устроят?

Было видно, что молодому лейтенанту не терпелось отличиться и как можно быстрее шагнуть к очередному званию. Но была в его словах и неприятная правда. Через весь район заповедника пронеслась волна тяжких преступлений, причиной которой были побеги уголовников с разваливающихся зон. Администрация уже не только не могла обеспечить надлежащего кормления вверенного ей преступного элемента, но даже и простую охрану лагерей. Причинами были дефицит продуктов, плохая дисциплина поставок, а проще говоря – воровство. На выдаваемые зарплаты персоналу лагеря ничего купить было невозможно. Лагерные огороды не могли прокормить долго, поэтому зэки, в поисках спасения, бежали от голодной смерти, не боясь выстрелов в спину с охранных вышек и собачьего преследования.

Но не только зэки наводили страх в некогда спокойном и благодатном заповедном крае. Сюда, где много питьевых и животных ресурсов, потекли потоки переселенцев из столичных и промышленных городов, где даже введенная карточная система на отдельные виды продуктов не могла снять социальное напряжение и навести порядок. Люди, уставшие жить в режиме строжайшей экономии, даже не могли себе позволить вдоволь напиться чистой питьевой воды из-за её непомерной цены. Они приезжали сюда, и лица их становились такими счастливыми – при виде изрядно обмелевших, но всё же текущих рек и ручьев. Припадали к воде и пили, и всё никак не могли напиться. Маленькие заброшенные деревни разрастались, добавляя за год по нескольку десятков домов. Следом за активным населением появились и бродяги, чье имущество умещалось в паре пластиковых пакетов. Их вообще ничего не держало теперь в мегаполисах, которые ранее были для них одной большой кормушкой из пищевых отходов обжирающегося общества. Вместе с бродягами пришли болезни и инфекции, давно невиданные в этих краях. Вернулись сибирская язва, чума, проказа. А все приезжие считали своим долгом запасаться провиантом и для этого отправлялись на охоту и рыбалку, стараясь заготовить как можно больше мяса и рыбы. Егерь с ностальгией вспомнил события пятилетней давности, когда на весь заповедник было всего несколько семейств обслуги и учёных, проводивших мониторинг местной флоры и фауны.

– А что, Тимофей Егорыч, правда, что Леший тот колдун? – прервал мысли егеря вопрос участкового. – Говорят, что он может зайца за уши поймать.

– Он не так давно здесь появился, – пожал плечами Егорыч. – Лет пять-шесть, не более. Так сразу в пещеру и заселился. Мы поначалу приезжали туда, чтобы его выдворить с территории заповедника, да потом махнули рукой. Он вроде всё молился там, никого не трогал. Деревья не валил, костры не жёг. Одним словом, не безобразничал. А случай таков был. Потерялась один раз дочка старшего егеря. Пошла с сестрою в лес по грибы да и пропала. А годков-то ей лет шесть от роду и было. Так мы её пять дней искали и уж всё, отчаялись, как выходит Леший и малышку за руку ведёт. Вроде как в лесу её нашёл. Вот она потом и рассказывала, как добрый дедушка ей зайку поймал. Ну, вроде вместо игрушки, чтобы она не плакала. Говорила, что дедушка к зайцу подошёл незаметно и взял его за уши. И что заяц над землей повис и смешно дрыгал ножками. Чудно как-то рассказывала, да только ведь ребёнок, кто её серьёзно слушать-то будет.

Лошадям стало всё труднее карабкаться вверх к подножию скалы, и мужчины спешились, чтобы животные не соскользнули вниз.

– Вон его пещера, уже немного осталось, – вытянул вверх руку старый проводник.

Еще через полчаса подъёма лошади наконец вступили на плоскую площадку перед входом в пещеру. На стук копыт вышел хозяин жилища – заросший бородой и волосами старик, в надетом на себя множестве одежды и вправду больше похожий на лешего, чем на человека.

– Здравствуйте, гражданин, – начал диалог представитель власти. – Я ваш новый участковый, приехал с вами познакомиться. Хочу знать, кто у меня здесь в самой глуши проживает. У вас есть паспорт или какой другой документ, удостоверяющий вашу личность?

– Здравствуйте, дедом Георгием меня кличут, – поздоровался с участковым Леший. – А документы у меня украли, когда грабили в поезде.

– Ну так назовитесь хоть, откуда вы и как ваше имя, фамилия, – настаивал участковый.

– Сынок, так меня когда грабители с поезда скинули, я голову себе и расшиб и память потерял, – добродушно улыбался старичок. – Ладно, вы с дороги, устали. Располагайтесь на отдых, а я сейчас покормлю вас чем Бог послал.

Пока гости расседлали лошадей, Леший соорудил над очагом в пещере вертел, насадив на него уже ощипанную тушку куропатки.

– Браконьерствуешь, дедушка? – увидев готовящуюся птицу усмехнулся участковый, переведя взгляд на егеря. – И часто так промышляешь в заповеднике?

– Зря меня обижаешь, лейтенант, – с лёгкой обидой произнес старик. – Я ещё с утра знал, что вы ко мне вечером приедете, вот, чтобы вас угостить, и расстарался. Сам я не такой требовательный к еде. Мясо так вообще не ем. Только рыбу себе позволяю.

– А ружьё где? – не сдавался участковый. – Чем птицу бил?

– Нет у меня ружья и никогда не было, – честно ответил Леший.

– Хочешь сказать, что руками поймал, как зайца для девочки? – ища глазами поддержки у егеря, засмеялся полицейский.

– Силки я ставил, – усмехнулся Леший. – Зачем в лесу зверюшек пугать.

Егорыч отвёл взгляд, чтобы не показать блюстителю закона, что не разделяет его отношение к старику. Распахнув свой рюкзак, он достал оттуда увесистый холщовый мешочек и буханку хлеба.

– На, дед, я тебе несколько кило соли привёз, она всегда быстро изводится. – Егерь попытался хоть чем-то отплатить старику за гостеприимство.

– Вот это к месту! – обрадовался Леший. – А то мне куропатку подсолить нечем, всю соль перевёл на вяленую рыбу.

– Знамо дело, зима стучит уже по телу, – понимающе кивнул лесник на начавший падать снег. – Запасы должны быть для зимовки.

Участковый хотел задать ещё ряд вопросов, но птица на вертеле своим соблазнительным запахом переключила его внимание на себя. После куропатки был изумительный лесной чай, заваренный на особых сборах, и дикий пчелиный мёд. Лейтенант после такого угощения немного оттаял, испытывая искреннюю благодарность к отшельнику. Когда отдохнувшие гости засобирались в обратную дорогу, чтобы прибыть домой затемно, гостеприимный хозяин вынес ещё им с собой по связке вяленой рыбы. Участковый хотел было отказаться, но егерь веско сказал, что негоже обижать старика. После этого полицейский задумался – до самой посадки в седло. И уж напоследок, перед тем как пришпорить коня, он повернулся к деду.

– Я чего на самом деле приезжал? – решил полицейский отплатить Лешему той же монетой. – Меня начальство послало проверить границы нашего участка на предмет наличия беглых больных из соседнего с нами района.

– Каких больных? – удивился такой скрытности участкового егерь.

– В десяти километрах отсюда ещё со времён СССР находился лепрозорий, больница закрытого типа для больных проказой.

– Ох, мамочки, этого нам ещё не хватало! – жалобно охнул Егорыч.

– Так что берегись случайно шатающихся! – предупредил деда Георгия лейтенант. – А лучше гони их вот этим.

Участковый достал служебный газовый баллончик.

– Лови, – кинул он Лешему. – Брызни в лицо непрошеному гостю, и будет всё в порядке.

Только сейчас полицейский успокоился, словно полностью выполнил свою профессиональную и человеческую миссию, и, пришпорив коня, с лёгким сердцем тронулся в обратном направлении. Леший посмотрел на начинающий падать первый снег, на удаляющихся людей и трижды перекрестил их обратный путь. Как только гости скрылись из вида, Леший почувствовал, как сильно упала температура воздуха. Вернувшись в холодную пещеру, он подоткнул полы медвежьей шкуры и растопил костёр. Нужно было сначала протопить помещение по-чёрному потом открыть вход и выветрить угарный дым. К тому же вовремя закрыть опять, чтобы не выпустить лишнее тепло, и на тлеющих углях провести ночь, зарывшись в старое перешитое одеяло.

Ночью Леший проснулся от страшного гула и грохота. Он знал, что это звук камнепада. Пещера сотрясалась от грохота, но Леший зажёг маленький огарок свечи и, сняв с груди маленькую иконку с ликом Христа, стал молиться Господу. Закончил он только тогда, когда настала тишина. С трудом откинув шкуру, которая была привалена снизу осколками камней, он обнаружил, что вся площадка возле пещеры завалена валунами, осколками породы и землей. Стихия смела припасённые им на зиму запасы дров и, самое главное, унесла вниз и погребла под валунами его кормилицу – лосиху Гальку.

Впервые за шесть лет отшельничества Леший впал в сильное уныние. Он почувствовал усталость от борьбы за выживание, от переносимых лишений, которые после нанесённого обвалом урона только прибавятся. Его глаза бродили по хаосу, принёсшему камнепад, пока взгляд не остановился на обломках деревянного стойла, к которому была привязана лосиха. Из всего нехитрого устройства стойла и навеса осталась только одна вертикальная жердь, к ней в поперечнике были прибиты две доски, напоминая таким образом крест, на котором был распят Иисус Христос. Это моментально вернуло Лешего в нормальное состояние, и он, взяв первый лежащий под ногами камень, оттащил его к краю уклона и с грохотом бросил вниз. Весь остаток ночи и весь следующий день он таскал валуны, расчищая завалы. Перерывы делал только на приём пищи.

К ночи морозы усилились. Вода, принесённая из ручья в котелке, замёрзла, превратившись в большой кусок льда. Леший поймал себя на мысли, что допустил ошибку, не заготовив хоть немного дров для обогрева пещеры. Сил браться за топор уже не оставалось, но он понимал, что без костра ночевать просто опасно. Превозмогая боль в теле и неслушающиеся ноги, он пошёл к лесному массиву, где можно было набрать топлива. Нарубив веток и добавив туда валежника, он увязал их вместе и присел отдохнуть на собранную им вязанку. Усталость сморила его, и он уснул, прямо сидя на своих дровах. Проснулся уже в темноте и поспешил обратно. Ещё при подходе к пещере почуял неладное. Повсюду стоял запах солёной рыбы, мёда и другой снеди. Медвежья шкура на входе была сорвана. В пещере, где он запалил лучину повсюду валялись объедки рыбы. Бочка с засоленной рыбой была разбита вдребезги. Запалив костёр и осветив пещеру целиком, он обнаружил следы медведицы и двух её взрослых медвежат, которые в его отсутствие уничтожили все его зимние запасы. Они бродили раньше на склонах горы, но к жилищу человека никогда не подходили. Отшельник уже думал, что они залегли в спячку, но нет. Видимо, они не набрали необходимого веса и теперь приходили подкрепиться чужим продовольствием. Старик лёг на перепачканную кровать и закрыл глаза, чтобы не видеть всего этого несчастья.

Кажется, он задремал, когда услышал шорох на задубевшей медвежьей шкуре, валяющейся у порога пещеры, словно гигантский половик. Старик подумал, что это вернулись медведи, и только покрепче закрыл глаза. Он решил, что, может, Господь хочет его избавить от мучений, и если дикие звери его сейчас растерзают, то это и не самый плохой выход из создавшейся ситуации. Шорох продолжал доноситься с одного и того же места, словно звери чувствовали человека внутри и не решались заходить. Раздался глухой и болезненный кашель. Человеческий! Старик приподнялся на лежаке и стал вглядываться в темноту. Луна высвечивала смутный силуэт человека, стоящего у входа в пещеру.

– Кто там? – не смог скрыть своего испуга отшельник.

Человек, появившийся в такое время, страшней, чем любое дикое животное. Поскольку не боится ни крика, ни брошенной головешки.

– Хозяин пусти несчастного бродягу, – человек сделал шаг вперёд внутрь пещеры. – Три дня без продуктов по лесу маюсь, ослаб и изголодался.

– Проходи! – пригласил путника старик, продолжая вглядываться в незнакомца.

Когда бродяга вышел в небольшую полосу света, которую отбрасывали затухающие угли костра, старик внутренне содрогнулся. Лицо пришельца, обмотанное грязными бинтами, напоминало вид египетской мумии. Вместо провалившегося носа темнела дырка, из которой сочилась гнилостная слизь. Такие же дырки на голове зияли в том месте, где раньше были уши. Создавалось впечатление, что этот закостеневший бинт был единственным средством, спасающим голову человека от полного распада. На теле практически не было одежды, какие-то жалкие лоскуты, сквозь которые виднелась гниющая человеческая плоть. Леший удивился, как ему не холодно, и тут же понял: тело бродяги утратило чувствительность, поскольку уже подверглось гниению. Подтвердились слова участкового полицейского о прокажённых, убежавших из лепрозория.

– Дай что-нибудь поесть! – попросил прокажённый.

Старик вспомнил о половине буханки, которая осталось после приезда недавних гостей. Протянул гостю хлеб. В темноте их руки соприкоснулись. Рука у пришельца была заскорузлая, покрытая коростой. Леший переборол отвращение. Следом странник попросил воды, и хозяин наколол льда в чайник, поставив его на ещё теплые угли. Прокажённый жадно ел хлеб, запивая поданной водой. Всё это он делал молча, сосредоточенно, словно набирался сил перед своими последующими испытаниями. После еды он попросился на ночлег. Дров для костра не осталось, а в пещере было почти как на улице. Старик навесил шкуру на вход, чтобы сохранить немного тепла, но это не помогло. Прокажённого стало колотить от холода так сильно, что старик уступил ему свою лежанку с одеялом. Сам он набросал на себя остатки тряпок, чтобы хоть как-то утеплиться, но холод пробирал его до самых костей.

– Мне холодно! – услышал он жалобу прокажённого. – Ляг ко мне под одеяло и отогрей меня своим теплом.

Старик подумал, что умереть от клыков диких зверей быстрее, чем заразиться проказой и потом ещё долго мучиться теряя своё тело по кускам, но он не мог отказать несчастному, которому было ещё хуже, чем ему. Он лёг к нему под одеяло, чувствуя, как дрожит от холода тело его гостя. Холодное, словно ледяная глыба. Старик с трудом заставил себя остаться в этом «мёртвом леднике», отдавая тепло своего живого тела.

– Обними меня, я не могу согреться! – раздалась очередная просьба прокажённого.

От его тела шёл гнилостный запах. Словно от разрытой могилы. И старик про себя стал молиться Господу.

– Тебя ради иду на это! – шевелил он губами, обнимая свою вероятную смерть.

Дрожь прокажённого странника на какое-то время утихла, но затем опять началась с новой силой.

– Разденься и согрей меня теплом своего тела! – послышался очередной его просящий возглас.

Леший снял свою одежду и сам, стуча зубами, лёг и обнял прокажённого, отдавая ему всё своё жизненное тепло. Тело прокажённого перестало дрожать, а в пещере появилось сияние, которое принесло тепло и умиротворение. Прокажённый исчез. Юродивый увидел в своей пещере святого Серафима Саровского и сразу понял, что это он явился ему в образе прокажённого бродяги, чтобы испытать его дух. Преподобный, как и при встрече с ним в камере тюрьмы, стоял посреди пещеры и смотрел на него с доброй улыбкой.

– Ну, здравствуй, радость моя! – поздоровался с ним святой старец. – Чего же ты унынию поддаешься? Негоже тебе пищей дикому зверю становиться. У Господа нашего на тебя совсем другие виды.

Говорил старец с добротой и теплом в голосе. От него шло благодатное сияние, словно он подсвечивался изнутри и этим светильником было его сердце. Юродивый почувствовал, что и он предстал перед святым уже иным. Не измождённым старым отшельником, а молодым, полным сил мужчиной. Без бороды, без длинных волос, вновь обретя свою природную внешность, он был чист и одет в светлые одежды: как бы возрождённый заново. Старец излучал любовь всем своим естеством, словно и был воплощением любви. Юродивому стало стыдно находиться рядом с ним. Он упал перед святым Серафимом на колени, моля о прощении за свой грех отцеубийства, но преподобный Серафим поднял его на ноги. Он, голосом, который ласкал слух, бальзамом проливаясь на душу, поведал ему, что на нём нет греха. И что это козни Сатаны, который сделал так, чтобы представить его убийцей отца и матери при помощи своей дьявольской мистификации. Святой старец поведал, что сам Господь послал его, чтобы вернуть Юродивого к жизни.

– Счастливый, ибо Господь наш избрал тебя себе в помощь, – светился лучистым светом лик святого. – Тебе, радость моя, с другими силами небесными предстоит ещё много потрудиться, чтобы подготовить землю к пришествию Иисуса Христа и встретить Бога нашего вместе с другим земным воинством православных христиан, вставших под его хоругви.

Юродивый слушал с замиранием сердца, боясь пропустить откровения святого старца. Он чувствовал, что прежние силы вернулись к нему сторицей. А сила духа окрепла настолько, что казалось, он мог прямо сейчас совершить любой духовный подвиг.

– Ты прошёл много испытаний, – изрёк святой. – Но то, что тебе предстоит пройти впредь, не идёт ни в какое сравнение с этим, ибо под силу только воинам небесным. Но ты не отчаивайся, радость моя, поскольку ангелы и архангелы будут незримо шествовать с тобой, оказывая тебе вспоможение на долгом пути последних дней человечества до самого Апокалипсиса.