Текст книги "Тестировщик миров"

– Мудрое и своевременное замечание, – одобрил его не потерявший чувства юмора Зорбич. – От себя хочу добавить, что времени у нас, скорее всего, даже меньше, чем мы думаем. Так оно чаще всего и бывает.

– Согласен.

Я смотрел на них, на гору, возвышавшуюся за головами, и думал, что опять придется выбирать, чьей жизнью покупать отсрочку. Собственно, о чем размышлять?

– Терять время не станем. Если уж нам навязали драку… Чем мы располагаем?

Несколько минут ушло на то, чтобы осмотреть вертолет. В нашем распоряжении теперь оказалось два пулемета с неполным боезапасом, шесть ракет и личное оружие пилотов.

– Жить можно…

Никто не возразил, хотя каждый понимал это маленькое лукавство. Шанс у нас имелся, но только до появления первого прилетевшего сюда вертолета. Одна надежда, что орлы стаями не летают. Значит, опять надо выигрывать время. Я вспомнил, что бессмертен в этом мире, и сказал товарищам:

– У вас полтора часа. Может быть, час сорок. За большее я не поручусь.

Заметив, что Пуго набрал в грудь воздух, я жестко добавил:

– Это приказ! Мы делали свое дело не всегда удачно, но всегда добросовестно. Так же надлежит и продолжить наш… – Я замялся, подбирая нужное слово, но, не подобрав, сказал: – Наше предприятие.

«Ничего. Потерплю… Даже если они, а не я Президента грохнут, то игра по-любому закончится… А потом я найду Алексея…»

– Значит, все? Конец?

– Нет, – качнул головой я. – Что касается дела, то помните – охота на Президента продолжается, пока жив хотя бы один из нас. А что касается лично меня… Я оптимист и надеюсь выбраться живым из этой переделки.

– Надо идти, – подал голос Зорбич. – Вам еще пилить и пилить…

– Что значит «вам»? – переспросил я.

– Устал я, командир. Да и не хочу со своим протезом стать для ребят чемоданом без ручки. – Зорбич виновато развел руками: – А тут полежать можно. Отдохнуть…

Хмурясь, Пуго и Чери не двигались с места. Опережая мою суровую выволочку, одноногий повернулся к ним.

– Надо идти, ребята, – сказал он мягче. – Пусть они за вами погоняются… Добавьте им работы.

На прощание мы обнялись. Они уходили, оглядываясь, словно ждали, что я их верну. Посмотрев, как Пуго и Чери штурмуют горы, мы принялись готовиться к обороне.

Радоваться особенно было нечему, но кое-какие возможности у нас имелись. Вертолет стоял удачно для нас – метрах в шестидесяти от края пропасти, развернувшись хвостом к скалам. Слева от вертолета площадка оканчивалась круто уходящей вниз каменной осыпью, по которой совсем недавно мы поднялись сюда и по которой теперь поднимались преследователи. Если б у меня была уверенность, что те будут подниматься только там, то проблем не возникло бы – двумя пулеметами мы держали бы их до тех пор, пока не кончились патроны. Однако все могло пойти и гораздо хуже, если сюда прибудет хотя бы один вертолет. Едва тот появится, нам с Зорбичем придется все бросить и уходить вверх, вслед за товарищами. А это им вряд ли поможет, даже если случится еще одно чудо и у нас получится оторваться.

Я включил рацию на прием. Какая-то недалекая радиостанция крутила легкую музыку. Сопровождаемый незатейливой мелодией, Зорбич, подхватив на плечо пулемет, захромал к краю площадки. Не дойдя до него, он поднялся на несколько метров и залег там между больших валунов. В промежутке между камнями виднелся недавно пройденный нами склон. От камней тянуло стылым холодом, и мой товарищ обхватил себя за плечи, пытался согреться. Мне из теплой кабины хорошо было видно, как старик ежился, ежился и вдруг замер. Подобрав с пола бинокль, посмотрел вниз. Объяснений, что там творится, не требовалось. К нам поднималась группа…

Их оказалось шестеро. Я хладнокровно помахал рукой гостям, а когда те подошли поближе, разрушил очарование момента встречи очередью крупнокалиберного пулемета. Они разом упали, но непонятно, живыми или мертвыми. Уже через пару секунд, когда по броне сыпанули ответные выстрелы, стало ясно, что работу я сделал нечисто. К вертолету полетела дымовая шашка, грохнула граната, но этим и ограничилось. Зорбич сверху поддержал меня своим пулеметом, закончив дело.

В наступившей тишине я вышел из-за брони.

– Живые есть?

Один из гостей пошевелился, застонал и попытался поднять автомат, но я остановил его, выбив ствол.

– Добить пришел?.. – прохрипел незваный гость.

Я бросил ему бинт:

– Перевяжись. И сопли вытри…

Наверху застрекотал пулемет Зорбича. Кто-то там еще напрашивался на неприятности.

– Много вас там?

– Много, – сквозь зубы ответил раненый. – И еще будут…

– Это уж точно… Рация есть?

– Конечно.

Кряхтя от боли, раненый принялся бинтовать плечо. Я молча помог.

– Сиди тут тихо. Может быть, и повезет тебе – поживешь еще…

Помня о том, что нам еще идти и идти, собрал оружие и сложил все это метрах в тридцати от вертолета, на полпути между собой и Зорбичем. Музыка, продолжавшая звучать все это время, прервалась голосом диктора.

«Чрезвычайное сообщение! Чрезвычайное сообщение! – Голос диктора дрожал от возбуждения. – Час назад врагами народа и демократии убит Президент страны генерал Ригондо!»

А вот это уже что-то новенькое… Как это понимать? Еще одна новая площадка для игры? Опять компьютер что-то придумал? Или хитрость?

Я бросился к рации, но снизу загремели очереди. В ответ пулемет Зорбича застрекотал, плюясь смертью. По краю осыпи ползли вверх фигуры в куртках маскировочного окраса. Я принялся считать их, но тут позади меня загрохотал еще один пулемет. Стреляли явно по мне, но стрелку не хватило удачи. Пули ушли в камень рядом. Не дожидаясь продолжения, я, картинно взмахнув руками, упал. Автомат, лязгнув клыком затвора по камням, сгинул в пропасти. Пулеметчик, не веря в свою удачу, еще несколько секунд пытался достать меня из-за камня, но потом переключился на Зорбича.

«Новый вертолет? – подумал я, пытаясь глазами отыскать хоть какое оружие. Лежа за камнями, я ничего не видел. – Так быстро? И бесшумно?» Если я прав, то нам конец. Выходить против вертолета с голыми руками было крайне опрометчиво.

Разумеется, я ошибся.

Выглянув из-за камня, ничего нового я не обнаружил, то есть вертолетов не прибавилось, но зато в кабине «моего» вертолета, белея свежим бинтом, сидел новый человек.

– Сволочь, – выругался я, – вот уж правда: добра не сделаешь и зла не получишь…

Автомат так и не нашелся. Следовало срочно что-то придумать.

Пока Зорбич дуэлировал с вертолетом, приободренные поддержкой, преследователи вновь полезли вверх. Я швырнул туда две гранаты и получил в ответ длинную очередь, раскровенившую лицо острой гранитной крошкой. Грохот взрывов слился с шумом поехавшей вниз осыпи. Стрельба снизу сразу смолкла, преследователям стало не до нас. Несколько минут я этим наверняка выиграл, да и Зорбич, словно спохватившись и сообразив, что бронированной туше вертолета его легкий пулемет не страшен, стал бить по осыпи, но новый «вертолетчик» не хотел успокоиться, и тяжелый пулемет все крошил и крошил камни вокруг одноногого.

Ничего иного мне не оставалось, кроме как снова пройти через боль. Я начал медленно подкрадываться к вертолету. За щекой уже грелись две горошины. Оставалось только подобраться поближе… Выгадав секунду, когда пулеметчик замешкался, я бегом бросился вперед, надеясь, что раненый не успеет среагировать и развернуть турель. Так и вышло – тот заметил меня слишком поздно. Раненый всем телом навалился, разворачивая пулемет навстречу опасности, но я, рискуя промахнуться, все же выпустил обе горошины на бегу.

Мне повезло больше, чем ему. Вертолет подпрыгнул и, словно огромный цветок, брызнул во все стороны осколками бронестекла. Я упал на камни и не увидел, как спустя несколько секунд боевая машина, словно озлобленный верблюд, плюнула всеми своими шестью ракетами. Их полет оказался недолог. Размотав дымный шлейф над головой Зорбича, они ударились в скалу, в которую упиралась осыпь, ставшая сейчас полем боя.

На моих глазах скальная стена взорвалась, выворачивая огромные глыбы камня, и с грохотом, внушавшим ужас, они посыпались вниз, дробясь и превращая осыпь в кладбище. Через минуту все закончилось. Только каменная пыль да эхо, перебрасывающее грохот от вершины к вершине, напоминали о случившемся.

– Командир! – заорал Зорбич. – Живой?

Я поднялся, взмахнул рукой. Бледно-серый от возбуждения и пыли мой товарищ спускался к остаткам вертолета.

– Пулемет возьми!

В ответ Зорбич только рукой махнул, а приблизившись, радостно сообщил:

– Ежели к нему штык приделать, то, может быть, еще и сгодится – в атаку ходить, а так… Патронов нет.

Он, улыбаясь, оглядывался. Потихоньку возбуждение боя покидало.

– Уходить надо, командир. Пока некому за нас тут всерьез взяться.

– Не возьмутся, – сказал я. – Им сейчас не до нас… Кто-то убил-таки нашего Президента.

Мои слова не произвели на Зорбича того впечатления, на которое я рассчитывал.

– Ну-у-у, – протянул он. – Кто сказал?

– Радио. Сам слышал…

– Радио? Знаем мы это радио…

– Откуда ж такое недоверие? – поинтересовался я. Нервы постепенно отпускали. Я еще ждал выстрелов снизу, но там молчали. Видно, стрелков уже не осталось. – Давно хотел тебя спросить…

– Личный опыт.

Зорбич выбрал из собранной мной кучи автомат, проверил магазин.

– Шесть лет назад наша группа ликвидировала генерала Шеркера. Так вот мы его кокнули, а вечером этого же дня имели счастье видеть по телику его выступление перед новобранцами. А еще через два дня – сообщение об автомобильной катастрофе. Вот так. И это по телевизору! Можно представить, что творится на радио!

– И где вы его? И как?

Зорбич вставил магазин в автомат.

– Дело памятное… Я на нем ногу потерял. А кончили мы его на открытии выставки «Цветы Родины». – Зорбич, вспомнив что-то смешное, хмыкнул: – Славное было время.

– А нога?

– Что – нога? А! Нога! Так ведь нас потом две недели гоняли не хуже, чем сейчас. Сперва в городе, потом по лесам… Пришлось даже за границу уходить. Первые два дня в убежище отсиживались, но потом нас нашли, и пришлось побегать… Вот тогда мне ее и отхватило.

За разговором Зорбич рылся в собранном оружии, как курица в соре, а потом, отвечая сам себе, сказал:

– Уходить-то все равно надо…

– Это точно, – откликнулся я. – И чем быстрее, тем лучше. Жаль, рации нет…

– Обойдемся! – бодро отозвался Зорбич. – Жили без нее неделю и выжили. И теперь не помрем!

Нагрузившись трофеями, мы покинули поле боя, оставив на нем хаос и разрушение.

Не надеясь на удачу, я хлопнул в ладоши. Интуиция меня не подвела – ничего не получилось…

* * *

Нас ждала дорога, которую до нас прошли Пуго и Чери. За те полтора часа, что прошли со времени их ухода, они должны были добраться до перевала и, поскольку шума боя мы не слышали, скорее всего, благополучно его миновать. Забравшись на перевал, мы убедились, что никого тут нет. Ни засады, ни барражирующих вертолетов.

– Ну, вот и дошли… – облегченно сказал Зорбич. У наших ног горы сбегали вниз, постепенно одеваясь лесом и опоясываясь рекой. Тут всего хватало – особенно неба и камня. Сбросив рюкзаки, мы уселись, молча поглядывая по сторонам, мой товарищ принялся болтать ногами. Неприятности, конечно же, не кончились, но они казались сейчас такими далекими, как детство. Хотя…

Впереди стоял лес и лежали камни, а вот позади… Присмотревшись, я увидел движение внизу. Несколько упорных букашек продолжали идти по нашему следу. Не особо удивившись этому, я ткнул товарища локтем. Только что пройденный нами склон покорял кто-то еще. То есть вопрос, кто это поднимается, не стоял. Я и заметил-то их только потому, что ждал чего-то такого. Настроение детской безмятежности пропало, и Зорбич раздраженно вздохнул:

– Ну а теперь-то чего им от нас надо?

– Крови, конечно…

Я больше никак не прокомментировал это. Приказ – что тут можно еще сказать? Мы еще немного посмотрели на движущиеся точки. Там, у вертолета, похоже, погибли не все, а только авангард отряда.

Мы еще немного посмотрели на преследователей и начали спускаться. В свист ветра вплелся шорох осыпающихся камней. Перекрикивая шум, Зорбич спросил:

– Что предпримем, командир? Догонят ведь…

Я промолчал, сберегая дыхание.

– Догонят. Точно догонят, – продолжил Зорбич. – Сытые, выспавшиеся, обутые… Могу поспорить, что нет там ни одного одноногого…

Я снова не отозвался. Шедшие по нашим следам люди наверняка были альпинистами, мастерами своего дела – экипированные всем, чем нужно, располагавшие связью и, в отличие от нас, умевшие воевать и выживать в горах. Наш недавний успех был случаен. Если б не удачная позиция и подаренный программистами вертолет, ничего бы не вышло… В открытом бою шансов у нас ноль. Конечно, мы могли уйти с тропы. Пока нас не видели, это было бы лучше всего, но эта тропа оставалась единственной дорогой вниз, и, пропустив преследователей вперед, мы наверняка натолкнемся на их же засаду.

Камни под ногами угрожающе зашуршали и мелкой еще волной двинулись вниз. Мы остановились, давая осыпи успокоиться.

– Им сейчас, по всему, должно быть не до нас… Президента грохнули, а они гоняются неизвестно за кем.

Зорбич подумал и, соглашаясь, пробубнил:

– Я и говорю – радио… Президент вполне может оказаться живым и здоровым…

Только сейчас до меня дошло, что товарищ-то мой прав! Смерть Президента – это конец игры. А раз она не закончилась, то вывод один – жив наш противник. И кто бы что ни говорил, так будет продолжаться до тех пор, пока я, именно я его не грохну. В конце-то концов, это моя игра, а не чья-то там еще! Так что наши преследователи вполне могут стать новой локацией игры.

Осыпь успокоилась, и мы снова двинулись к далекому лесу, но уже медленнее.

«Или перестрелять их, что ли?» – подумал я, но Зорбич, словно прочитав эти мысли, заметил:

– И перебить их не перебьешь. Это тебе не чистое поле. Тут за каждым камнем позиция. Завяжут бой, вызовут вертолеты…

Он был прав. Ориентированные на перестрелки программисты просто начнут нам добавлять все новых и новых врагов. Самым правильным было сменить локацию, перевести, так сказать, количество в качество. Пусть даже там и Кецаль-Мапуцля окажется.

Оставлять решение на потом смысла не имело. Нужно на что-то решаться, и именно сейчас. Скоро преследователи перевалят через вершину, увидят нас, и дальше все пойдет так, как предсказал Зорбич, – бой, вертолеты… Нет! Хвосты надо рубить! А обрубив, идти убивать Президента Ригондо.

Через несколько минут тропа провела нас под скалой, прямо под нависшим снежным козырьком. Я задрал голову, прикидывая, что это может нам дать. Тропа, и так неширокая, сужалась, и приходилось идти одному за другим. За скалой лежало снежное поле. Может быть, где-то и нашлось бы место получше, но искать его времени уже не оставалось.

– Погляди вокруг. Поищи укрытие…

Зорбич, оглядевшись, одобрительно кивнул и пошел дальше, а я, присев на корточки, занялся подготовкой к диверсии, – план уже сложился.

Загородившись спиной от ветра, ногой потрогал слежавшийся наст. Вроде бы ничего. Может быть, в той стороне есть что-то еще лучше? Впрочем, чего там привередничать… Если учесть, что нам везет, то все и тут выйдет как надо.

Поглядывая на часы – время не шло, а бежало, – я окликнул Зорбича:

– Ну что?

Тот пожал плечами.

– Ничего. Нет тут пещеры. И вообще нет ничего лучше вон тех камней.

Он махнул рукой за спину, показывая на несколько гранитных валунов, мощных, как противотанковые надолбы. Неизвестно, смогут ли они защитить от камнепада, но другой возможности уберечься я не видел. Подбадривая друг друга, мы поднялись к глыбам и затаились. Не прошло и двадцати минут, как преследователи показались из-за обреза скалы. Незваные гости шли тесной группой, не отрываясь друг от друга больше чем на три-четыре шага.

– Хорошо, – прошептал я. – Всем достанется…

Если все сработает как надо, то остальное доделает снег. Я отметил для себя камень, поравнявшись с которым преследователи должны были вступить на сыпучий снег. И начал считал шаги. Первый поравнялся и прошел мимо заветного камня, второй… Пора!

Беззвучно поднявшись, я швырнул гранату и тут же следом вторую и третью… Жалеть их смысла уже не имело. Эти ребята на гранатной фабрике знали свое дело!

Взрывы подбросили снег в небо, и в ту же секунду, вместе с эхом, на тропу упал нависший над ней снежный козырек. Снег все падал и падал, и через секунды стало ясно, что я несколько перестарался с гранатами – сверху молочно-белой рекой пошла лавина.

– Все, – спокойно сказал Зорбич, глядя себе за спину. – Приплыли…

Снежный вихрь налетел на нас, стараясь холодными пальцами достать из-под камней, но мы ухватились друг за друга и держались до тех пор, пока сознание не померкло.

В сумерках, окутавших мой мозг, по телу прокатился огненный каток боли. Я не знаю, придумал это Алексей специально для меня или все это предназначалось и обычному игроку, но меня ломало, трясло… Нет. Игроделы тут явно перестарались. Мне достались ощущения, перешедшие в явный бред…

* * *

…Как я оказался на этой улице, не помнил, да и не интересовался этим. Я шел мимо высоких домов, облицованных неровными гранитными плитами, со всех сторон обтекаемый толпой. Люди вокруг не имели отчетливой внешности, лица текли разноцветными пятнами, не задерживаясь в сознании, хотя кто-то казался знакомым. Такие кивали мне, я кивал в ответ, но все это проходило мимо, не вызывая желания остановиться, прищуриться и покопаться в памяти. На домах виднелись надписи, но я не понимал их, пока впереди не замаячила кремлевская башня.

– Это же улица Горького… – понял я. От этой мысли все стало четким, словно надел очки. Под деревом, в окружении кучки молодежи, я увидел нескольких ребят, игравших на гитарах.

«Бред какой-то… – мелькнула в голове мысль. – Откуда тут все это?»

Толпа слушателей расступилась, и из нее вышел знакомый генерал. Недовольно шевеля седыми бровями, произнес:

– Н-да-а-а, товарищ майор. Мы вас к званию собрались представлять, а вы вот где, оказывается, ходите… Ну-ну… Нехорошо…

И пошел дальше, размахивая взрывной машинкой. Захотелось ответить что-то непочтительное генеральской спине, но вместо генерала передо мной возник танк. На башне, свесив вниз ноги, сидел программист Алексей. Был он в клетчатой рубахе, белых штанах и каске. В руках держал чайник.

– Гниленького не примешь? Портвейн «Агдам»!

И, не слушая ответа, поднес носик чайника к губам. Я глотнул, закашлялся… Люди вокруг пропали, исчез танк и…

Как это бывает в первый миг пробуждения, когда еще не ясно, где явь, а где сон, я молчал, разглядывая Зорбича. Узнал наконец. В воздухе витал явный спиртовой запах. Я с усилием выдохнул и сел на корточки. Первой мыслью была такая: интересно, это – глюк игры или у меня ум за разум заходит?

Лавина наверняка снесла нас вниз. К счастью, не в ад. Во всяком случае, не в христианский ад. Это я сообразил, едва пришел в себя – вокруг царил холод. В тускловатом свете фонаря увидел, что вокруг лежит снег, кое-как растолканный в стороны пришедшим в себя чуть раньше Зорбичем. Свет вокруг дарил такую белизну, что казалось, нет на свете никаких других цветов, а только оттенки белого…

– Живуч человек! – одобрительно сказал одноногий, наблюдая за мной. – С самолета падал, со скал падал, и стреляли в тебя, и гранатами, и снегом заваливало, а ты все как новый!

Прежде чем ответить, я ощупал себя, проверяя, не преувеличивает ли товарищ. Оказалось – нет. Не преувеличивает. Потерь вроде бы не наблюдалось, хоть за это упущение Алексею спасибо.

– А что ты хочешь? Экспортное исполнение…

Я покрутил головой. Все оказалось в порядке.

– Откуда спирт? – поинтересовался я чуть погодя.

– Оттуда… – Зорбич кивнул на разобранный протез. – Гидросистема. Мы без сознания почти час в снегу пролежали, вот я и решил живой водой окропиться. Флягу унесло, зато нога осталась.

– Твою ногу надо за спиной носить, – поднимаясь, сказал я.

Сверху сыпануло снегом. Я поежился… Пришло время разобраться с тем, куда нас занесло.

– Не понял? – поднял бровь Зорбич. – Что ты против моей ноги имеешь?

– Как рюкзак, – объяснил я, оглядываясь. Толку от этого было чуть – смотреть там не на что. Снег кругом, один снег. – Колбасы у тебя там, случаем, нет?

– Зря смеешься, – усмехнулся в ответ Зорбич.

– А я и не смеюсь, – ответил я. – Насчет колбасы разговор совершенно серьезный. Рюкзаки-то наши где? Оружие?

Зорбич пожал плечами:

– Как-то пока не до них было…

Несколько секунд мы ковырялись в снегу, пытаясь обнаружить хоть что-нибудь, но тщетно. Только снег, лед и холод, скрепляющий их в единое целое.

– Похоже, что рюкзаки наши те ребята с собой в царствие небесное забрали.

Я потер озябшие руки. За шиворот посыпались ледяные крошки. Премию игроделам!

– Ну-ка свет выключи…

Фонарь щелкнул, и наша нора погрузилась в темноту. Я повертел головой, отыскивая хотя бы намек на свет, но напрасно. Темнота вокруг казалась абсолютной, только, несмотря на это, во мне жила уверенность, что подсказка есть. Ее не могло не быть… Игра-то идет. Президент жив. Станция не разрушена… Может быть, компьютер завис? Да нет. Быть того не может. Скорее всего, игровая жизнь готовит нам очередной сюрприз. Еще немного, и она двинет нас, как фигурки на шахматной доске. Черное поле, белое поле, потом опять черное… Чья-то воля, чье-то желание… Каприз…

– Это я уже пробовал, – сообщил товарищ из темноты, оторвав от размышлений. – Нигде ничего не видно…

Я промолчал, и Зорбич снова включил фонарь. Свет вычертил наши силуэты на белоснежной стене. Я ткнул рукой в ближнюю. Мой спутник скривился и покачал головой, показывая, что и это он уже делал.

– Ты давай ногу собирай. Приводи в боевое положение…

Товарищ занялся делом, а я продолжил смотреть по сторонам, ожидая хотя бы намека. Не может его не быть, выхода!

«А если подсказки нет, то, значит, все должно быть очевидно», – подумал я. Подойдя к противоположной стене, я навалился плечом, и, обрушив пласт снега, рука проскользнула в глубину… Вытащив руку, заглянул в получившуюся дыру. Темно, пусто, холодно. Точно так же, как и тут.

– Вот это новость! – удивился мой товарищ, заглянув через плечо. – Здорово у тебя получается! А у меня тут ничего не выходило…

Я кивнул. Все правильно… Все идет так, как и должно идти… Он – фигурка, а я – Игрок. Ему не по чину. А может быть, судьба…

– Такое впечатление, что нам туда…

Особенного выбора я не видел. Только мы не успели. В углу пещеры замелькали сполохи белого пламени. Я ткнул Зорбича локтем, но тот и сам увидел, что там формируется уже знакомый портал. Вот и еще одна подсказочка… Хотя не похоже… Слишком много подсказок получается…

– Как везет-то нам. Незаслуженно, я считаю, – прошептал одноногий, словно шепот мог нас уберечь от неприятностей. – Вот сейчас полезут…

– Полезет… Не забыл Кецаль-Мапуцлю? Сейчас как вылезет, как начнет шашкой махать… С мы голые и босые…

Однако из портала вылезло не многорукое чудовище, а вполне человекоподобные мужчины. С одеждой вот только у них было как-то… Странно. Первый оказался вроде как голый, второй кутался в блестящую фольгу, словно картофелина, приготовленная для запекания, у третьего на плечах оказалось накинуто что-то вроде длинного плаща из желтоватых кружев, и только четвертый оказался одет более-менее нормально. Во фрак и шорты.

– Ну, наконец-то, – сказал бородатый голыш. – Мы вас ждем, ждем…

– А вас носит черт-те где… – добавил кружевной, для чего-то заглянув при этом в бумажку.

Объяснение тому, что сейчас тут творилось, могло быть только одно, и оно напрашивалось само собой. Покосившись в сторону товарища, я спросил нейтральным тоном:

– Слушай, одноногий… Что там у тебя в ноге-то налито? Точно чистый спирт? Может, с примесями?

– До сих пор обходилось, – ответил Зорбич. – А что, тебе тоже всякая дрянь мерещится?

– Хватит дурака валять, – произнес картофель для запекания. – Там Мировая Линия колеблется, а вы тут разлеглись, понимаешь…

– Ну-ка про Мировую линию поподробнее, пожалуйста, – попросил Зорбич, поглядывая на портал – не вылезет ли оттуда еще кто-нибудь.

– Зря смеетесь. – Один из незваных гостей, тот, что кутался в золотистую фольгу, правильно уловил насмешку. Он посмотрел на прибор на предплечье и даже издали показал нам какой-то циферблат: – Колеблется, колеблется… Есть мнение, что…

– У кого это есть мнение? – склочным голосом поинтересовался обладатель фрака и шорт. – Уж не у вас ли?

– На вашем бы месте я вообще молчал. Вас, как мы выяснили, нет. И быть не может…

В разговор словно бы нехотя вмешался гость в кружевах:

– Может быть, вы все замолчите и мы послушаем долгожданных героев?

Странная четверка, вняв призыву разума, наконец замолчала, расселась так, чтобы не смотреть друг на друга. Они вели себя, словно успели друг другу смертельно надоесть. На мой взгляд, эти ряженые не представляли опасности, и я мог позволить себе быть вежливым.

– Вы кто? – поинтересовался я. – И чего вам нужно?

– Мы ученые. Отслеживаем исторический момент… – ответил голо-бородатый, и, поскольку остальные промолчали, я понял, что они заняты тем же.

– Вы ведь из группы Масгера? – задал вопрос фрак и шорты. – Или из резервной?

Зорбич поднял брови и вопросительно посмотрел на меня. Поколебавшись, я ответил:

– Ну… Некоторым образом. А вы-то кто?

– А мы, некоторым образом, ваши потомки…

Мне это «некоторым образом» показалось наполненным полноценным ехидством. Надо же – характер показывают…

– Это вы-то потомок? – вскипел кружевной. – Да вас, как мы уже выяснили, нет и никогда не было!

Бардак следовало быстренько прекратить. Я хлопнул в ладоши, требуя внимания:

– Кто вы и что вам от нас нужно? Быстро. Двумя словами.

То, что от них помощи можно не ждать, я уже сообразил.

– Двумя словами не получится, – покачал головой фрак и шорты. – Мы действительно ваши потомки. Не конкретно ваши, конечно, а…

– Вы пришли нам помочь?

– Нет.

– Ну, тогда мы пойдем. Дела у нас…

– Вы не можете просто так уйти!

Это прозвучало вразнобой, но каждый из гостей выкрикнул одну и ту же фразу. А золотистый так замахал руками, что я невольно носом потянул заинтересованно – почудился мне запах печеной картошки.

– Вы не можете просто уйти! Вся прогрессивная общественность смотрит за вами.

Вот это становилось интересным.

– Что за общественность?

– Общественность XXIV века Основной Реальности!

– Простите, каким боком… – несколько растерялся я.

– Ваши действия в самое ближайшее время окажут очень серьезное влияние на дальнейшее течение Мировой Истории… – медленно, словно с дураком говорил, объяснил кружевной гость.

Мы переглянулись. Нет. Я их дураками не считал, но, что бы они ни предполагали, мы видели свою цель на ближайшее время совершенно конкретно.

– Наши действия, к вашему сведению, в самое ближайшее время будут направлены исключительно на то, чтобы пристрелить президента. Не более того… Ничем иным мы заниматься не намерены.

Мои слова их даже обрадовали. Почти всех. Только голыш насупился.

– Именно!

Кружевной искренне зааплодировал.

– Мы и не возражаем! Но каждый из нас заинтересован в определенном способе… – он интеллигентно замялся, – решения проблемы.

Мне показалось, что я ослышался. Нет. Все слова по отдельности были понятны, но вот в общей последовательности смысла я не находил.

– Простите? – постарался я вежливостью скрыть растерянность.

– То, как вы это сделаете, и сформирует Основную Историческую Последовательность, – объяснил кружевной. – То, что будет после Развилки, если хотите…

– Верно ли я понял, – адвокатским голосом осведомился Зорбич, – что от такой малости, как мы грохнем Президента…

– И если грохнете, – напомнил о себе нахохлившийся голыш. – По моим данным, вам не удастся сделать это.

– Ну, это мы еще посмотрим. Но неужели от этого зависит само течение Мировой Истории? Быть того не может!

– Может, может, молодой человек. Что вы знаете о роли личности в Истории и роли Случая в ней же? Думаю, что очень мало… – Печеный картофель снова зашуршал фольгой. – Так вот повторюсь: от того, как вы себя поведете, зависит, каким путем пойдет История, какой станет Реальность… Каждый из нас, как мы успели выяснить, представитель одной из вероятностей. Моя реальность, например, образовалась вследствие того, что смерть Президента произошла во время отдыха на морских купаниях в каком-то курортном городке…

– А по моим сведениям, вы Президента грохнули на военных учениях…

– Когда это должно произойти? – поинтересовался Зорбич. – Мы тут мимо одних уже пробежали…

– И как? – привстал тот, что щеголял кружевами.

– Вот у вас хотели спросить.

– По моим сведениям, это были учения военно-морского флота.

– Не те… – с сожалением покачал головой Зорбич.

– На самом деле вы ликвидировали Президента на съемочной площадке фильма «Свободный как ветер».

– Чушь! На открытии выставки «История парусного флота»…

Фрак и шорты покачал головой:

– Чушь. Ничего подобного. Президента грохнули не они, а запасная группа.

– А основная? – спокойно спросил я.

– Вся основная группа погибла при попытке перехода через перевал в Секондарво. Живых не осталось, – небрежно бросил он. – Тут другое важно…

– Что? – опешив, переспросил Зорбич. – Все? В каком-то чертовом Секондарво? Где это вообще?

– Что ж вы все путаете?.. – не выдержал картофель для запекания. – Что вы все время всех путаете? Вы тут из какого года?

– Из 2263-го.

– А я из 2302-го. Институт поляризованного времени. Я точно знаю, что группа не погибла, а…

– Я тоже, между прочим, из 2302-го, – заметил кружевной, – и почему-то вас не знаю. И про институт ваш впервые слышу.

– Значит, вы с детства глухой. И неграмотный. Если бы вы умели читать, то могли бы ознакомиться с моими статьями по этому вопросу в специальной литературе…

– А где вы публиковались? Это ваша работа – «Структура временных сдвигов с точки зрения нерелятивистской физики»? Кажется, в «Физическом журнале» за 2300 год?

– Вот именно что кажется. Статья действительно опубликована мной в 2300 году, но называлась «Структура временного перехода. Границы «мягкого» времени».

– Я вообще-то на память не жалуюсь и слово «кажется» употребил исключительно из вежливости.

Они болтали, все более и более распаляясь, и им уже вроде бы и дела до нас не было. Сколь долго они нас тут ни ждали, а наговориться так и не успели. Знаю я эти ученые диспуты. Есть среди умных людей такие, что дай волю, они от окружающих камня на камне не оставят.

– Эй, эй, – остановил я не поделивших свой склероз спорщиков. – Вы о чем? И вообще, что тут происходит?

– Я устал вам объяснять, что тут происходит, – через плечо бросил запеченный картофель. – Вы глупее моих студентов! Тут творится История!

От витавшей вокруг патетики меня начало подташнивать. Вселенная! История! Время! Кстати…