Текст книги "Авиатрисы"

Глава 21

Поезд спешил к северной границе Империи. Жребий пал на Элизабет и Даниэль, и полковник Хейс приказал авиатрисам собирать вещи. Они должны лететь на базу Винтервью, где, предположительно, будут нести службу, пока паровоз совершит крюк до южной границы и обратно. Ну а Вивьен и Лилиан останутся и продолжат вылеты с мобильной платформы.

На остановке соорудили специальные пути, чтобы пересцепить локомотив и вагоны. На этот раз развернулось масштабное действо по загрузке новой техники и вооружения, которые нужно доставить с засекреченных заводов к линии фронта.

Айрис и Мия из первого отряда перебрались в бронепоезд к Вивьен и Лилиан.

Когда Вивьен увидела Айрис, ей захотелось спрятать глаза. Она не знала, что сказать. Ложь разъедала. Казалось, если просто переглянуться, кто-то может понять, что произошло месяц назад. Вивьен и с Элизабет ни разу об этом не говорила. Боялась, что кто-то подслушает. Страшилась поделиться жутким предположением – что стреляли не по военным. Иначе посыпались бы обвинения во вранье, в предательстве, в дискредитации. Да в чем угодно еще.

Вылеты походили один на другой. Вивьен старалась думать о семье, о том, что они в безопасности, как учил многое повидавший полковник. Но все чаще поверх успокоительных образов расплывалось рыжее пламя. Иногда Вивьен просыпалась, и ей мерещилось, что лицо залито липкой кровью, которая застилает глаза и капает на жесткие простыни. Вив думала, что ослепла, пока глаза привыкали к темноте.

Погода портилась все сильнее. Постоянно лил дождь. Летать было тяжело. Взлетно-посадочная полоса скользила, видимость оставалась кошмарной. Авиатрисы скидывали бомбы, даже не видя цели, ориентируясь на координаты, которые передавала разведка. Но так и проще – не переживать о людях внизу.

– Думаешь, там еще холоднее? – жалобно спрашивала Элизабет.

– Лиз, не начинай. Мы тянули жребий. И сразу договорились, что не оспариваем его.

– Я не хочу на север. Они ведь могли бы отправить авиатрис из первого отряда.

Даниэль сидела хмурая. Конечно, и она уезжать не хотела.

– Думаете, мы еще увидимся? – прошептала она. – Или это последний раз, когда мы вместе?

Эта мысль молнией пронеслась между авиатрисами. Они ощущали себя семьей, где уже нет ни различий, ни разногласий. Вивьен давно мучила совесть, что она оставила Рози одну, а теперь девочкам снова приходилось расставаться. Вивьен умоляла полковника Хейса сохранить группу, а на север отправить первый отряд, но все безрезультатно.

Он обмолвился лишь, что ему дали указание свыше.

Иногда по утрам, едва чернота вокруг становилась серой, Вивьен и Хейс приходили пить кофе на открытой платформе. Раньше девушка не пробовала напиток, а теперь его обжигающая горечь стала привычной. Полковник приносил термос и странное сухое печенье, похожее на цветок с кривыми лепестками. Обычно разговаривали о прошлом или обсуждали ближайшие задания.

Всего раз Вивьен отважилась «заглянуть» дальше и спросила:

– А что будет после войны? Когда она закончится?

– Не представляю, малышка… – Он давно сменил насмешливое прозвище «малявка» на ласковое, от которого у Вивьен внутри разливалось тепло. – Я хорошо помню прошлое перемирие. Тогда все практически наладилось. А потом начались протесты… Страна разваливалась. Слава Небесам, император смог стабилизировать ситуацию. И сейчас мы с вами бьемся за новую жизнь для всех.

– Я думаю, правдивы ли обещания… что мы сможем вытащить семьи из бедности?

– Сперва нужно выжить. – И по лицу Хейса было понятно: он не верит, что кто-то из них доживет до конца войны.

Вивьен больше ничего не спрашивала. Но слово «выжить» впечаталось в память. Будто горело под веками, разжигая желание жить, справиться со всем, что на них навалилось. Вопреки.

Остановка продлилась два дня. Бронепоезд пересцепили. Некоторые солдаты, несмотря на дожди, сбегали в ближайший подлесок. Собирали поздние осенние грибы, разводили костры, едва небо прояснялось. Командиры гоняли их, наказывали нарядами вне очереди, но приструнить не могли: наконец-то появилась возможность размять ноги на твердой земле, да не один час.

За утренним кофе полковник расщедрился на подробности о других пилотах из отряда Вивьен – как капитану, ей полагалось знать больше.

– Не бойся за Дани и Лиз. Они летают не так сноровисто, как ты, Лили и первый отряд. Поэтому отправятся в лабораторию, а не на фронт. Единственная сложность – если пойдет снег. Но инженеры считают, что истребители выдержат любую погоду.

– В лабораторию?

– Да, их самолеты хотят усовершенствовать. Считай, получили отпуск.

– Правда?

Вивьен вздохнула с облегчением: хоть кто-то хотя бы ненадолго окажется в безопасности.

– А мы?

– Мы – на юг, где сейчас идут главные бои за месторождения в горах Карлипхен. А еще Империя занимает бывшие морские порты Лерийской Республики: на территории нужна воздушная поддержка.

– На юг так на юг, полковник.

* * *

Поезд мчался в обратную сторону. Купе Лиз и Дани заняли Айрис и Мия. Сначала между первым и вторым отрядом чувствовался холод.

Однажды за обедом Вивьен спросила:

– Кстати, а где другие девочки? Амелия и Хлоя, кажется?

– Вроде на юге, – ответила Айрис.

Вивьен хотелось выпалить: «Живые?» – но она не смогла.

Едва ли авиатрисам сообщали. А если бы сказали «погибли» – еще хуже.

– А что случилось с остальными? Вас ведь было десять?

– Нет, – отрезала Мия и нахмурила брови.

– Прости, – попыталась объясниться Вив. – Вот мы оставили Рози, а теперь нет Лиз и Дани. Тяжело. И мы потеряли…

– Да, – подтвердила Айрис, – и скорее всего, вы не узнаете, что с ними произошло.

– Но вы ведь слышали о своих? Что с ними теперь?

– Нас очень долго обманывали.

– Нет! – шикнула Мия. – Нас защищали.

– А когда вы прилетали в академию, почему молчали? Вы уже знали всю правду…

Глаза авиатрис из первого отряда расширились, девушки переглянулись.

– И что, по-твоему, мы могли сказать?

– Хоть как-то намекнуть…

– А что бы это изменило? Вам бы только страшнее стало, и все. Ты не понимаешь, что выхода нет?

Раздался вой сирены. Вивьен никогда не слышала столь жутких гудяще-звенящих звуков и бросилась стучать в дверь.

Спустя пару минут открыл солдат.

– Полковник Хейс говорит, что вам позволено выйти на платформу. Но стойте с краю.

Девочки побежали смотреть, что стряслось. Хейс караулил на месте с биноклем в руке и вглядывался в пустое небо.

– Что такое?

– Самолет Лили возвращается. Он подбит.

– Как она?

– В сознании. Будет сажать.

С одной стороны железную дорогу закрывал лес, с другой расстилалось поле, покрытое жухлой травой и не пересыхающей из-за дождей грязью.

Сначала послышался привычный гул, потом люди на платформе заметили самолет, приближавшийся из-за леса. Фюзеляж кренился на один бок, со стороны правого двигателя валил дым.

– Она не сможет сесть, все взорвется! – крикнула Вивьен.

До столкновения оставалась минута, не больше. Едва самолет коснется платформы, все стоящие на ней погибнут – в этом не было ни малейших сомнений.

– Силы Небесные! – ахнула Мия, прижимаясь к Айрис.

– Прыгайте с поезда! – скомандовал полковник, но авиатрисы оцепенели, так что он схватил Вивьен.

Самолет внезапно дернулся влево, поменяв траекторию.

– Солдаты! Спецкоманда! Механики! Внимание! Полная готовность! – командовал Хейс.

Истребитель резко терял высоту теперь уже над полем.

Самолет упал, прочертив носом в грязи глубокую колею, и затормозил, зарывшись во влажную землю. К нему тотчас бросились солдаты. Вивьен хотела спрыгнуть со взлетной полосы и побежать, но полковник держал ее за руку.

Она наблюдала, как двое военных вытаскивают Лилиан и кладут на носилки. Солдаты суетились вокруг истребителя. Самолет мигом затушили и охладили специальным раствором.

– Две минуты! – крикнул кто-то.

Вивьен бросилась к носилкам. Она уже не смотрела, как специалисты вскрывают корпус самолета и орудуют в механических внутренностях. Лили лежала без сознания, на лбу зияла кровавая рана. Одежда, красная и мокрая, облепляла худенькое тело.

– Откуда столько крови? – умоляюще спрашивала Вивьен, но солдаты лишь пожимали плечами.

– Медпункт в пятьдесят восьмом вагоне, – сказал какой-то парень, – приходите туда попозже.

– Нет, я с вами!

– Врачам нужно время. Подождите здесь.

Вивьен застыла посреди платформы в растерянности, не зная, что делать и как помочь. Она обернулась к самолету, в котором копались рабочие в попытке спасти хоть что-то из деталей летательного аппарата.

Но и позже полковник не пустил Вивьен к подруге. Его хмурый вид не предвещал ничего хорошего.

– Ей делают операцию, придется подождать до утра.

– Мне нужно ее увидеть. – В глазах Вивьен стояли слезы.

– Я понимаю, малышка. – Хейс заботливо приобнял авиатрису. – И я за нее переживаю. Но Лили – сильная девочка, она справится. Правда ведь?

По щекам Вивьен покатились слезы.

– Да. Полковник… Что за спецкоманда?

– А?.. Какая спецкоманда? – Хейс сделал вид, что не понял.

– Вы говорили ранее. Спецкоманда. Для починки самолета, кроме механиков.

– Ах да. Обычные пожарные – чтобы самолет не взорвался из-за полученных повреждений.

– Вот как…

– Иди поспи. – Полковник поцеловал ее в макушку. – Утром сразу провожу тебя к Лили. Хорошо?

Вивьен кивнула, хотя и понимала, что не сможет заснуть. В последнее время ее мучили кошмары. Прерывистое забвение перемешивалось с воспоминаниями взрывов, пламени, а теперь еще и свежей крови. Мертвенно-бледное лицо Лилиан стояло перед глазами. Девочка выглядела такой хрупкой, беззащитной, раненой, едва живой.

* * *

Вивьен присела на стул рядом с койкой в медицинском вагоне. Все вокруг было белое. Между больничными полками высились ширмы, закрепленные на полу.

Лилиан лежала без движения – совсем бледная – и с трудом приоткрывала глаза.

– Что со мной? – прошептала она сухими, слипающимися губами.

– Вчера тебя подбили. Ты что-нибудь помнишь?

– Да.

Вивьен дала ей попить.

Девушка вновь разлепила губы и зашептала быстро, как в лихорадке:

– Если бы ракетой, я бы умерла прямо там. Но получила пулеметной очередью. Меня окружили два дирижабля. Второй совсем не видела из-за проклятой маскировки, даже не подумала, что может быть другой. Уходила от ракет первого. И вдруг пальба со второго, совсем близко. Кажется, меня хотели схватить. Но я оторвалась. Из-за повреждений корпуса меня сильно сдавило. До сих пор ничего не чувствую.

– Ты настоящий герой, Лили. Самолет летел прямо на бронепоезд. Если бы ты врезалась, мы бы взлетели на воздух.

– Я видела, как приближалась полоса, но знала, что не сумею сесть, поэтому повернула к полю. Дальше как в тумане.

– Ты можешь пошевелиться?

– Ну… Только пальцами чуть-чуть. Вивьен, посмотри, что с моими ногами.

Вивьен аккуратно приподняла одеяло, которым накрыли Лили. Ниже бедер белели бинты и смятые простыни. Проволочный каркас поддерживал одеяло. Капитан ужаснулась, подавила крик в глубине горла. Глаза наполнились слезами.

Вивьен схватила Лили за руку и заставила себя сказать:

– Все хорошо. – Она зажмурилась и повторила: – Все хорошо, Лили. Главное, что ты жива.

– Ты врешь, – слабо отозвалась девочка. На ее глаза тоже навернулись слезы.

– Не плачь, Лили. Я найду доктора. Найду, и он тебе скажет, что все в порядке! И объяснит, что делать дальше.

– Вивьен, – слабым голосом сквозь соленую влагу всхлипывала Лили, – я больше не увижу ни маму, ни Хети, но ты еще можешь выжить. Тебе надо бороться.

Вивьен, не в силах сдерживаться, кинулась в соседний вагон, рухнула на пол и разрыдалась. Она била кулаками по истрепанной ковровой дорожке, ее трясло. На шум прибежали Хейс и врач, с которым только что разговаривал полковник.

Хейс опустился рядом и погладил Вивьен по спине:

– Ну-ну.

Вивьен рыдала несколько минут, а когда истерика стихла, выдавила:

– Что с ней теперь будет? У нее ведь нет ног! Как же так?

– Вызовем дирижабль и перевезем девушку в госпиталь для восстановления, – сухо отозвался врач.

– Ей сделают протезы?

– Не знаю, рано загадывать. Сначала нужно, чтобы она поправилась. Ей раздробило ноги, ребра сломаны, сотрясение мозга, – продолжил доктор. – Самое главное, что сейчас необходимо пациентке, – полный покой.

Вивьен кивала, постепенно приходя в себя.

– Я поеду с ней, – твердо заявила она.

– Нет, – отозвался Хейс. – Мы не можем потерять двух пилотов в один день.

– А если бы нас сбили? Если бы мы обе погибли?

– Это уже другое дело.

– Полковник! Я не оставлю Лили! Я бросила Рози, Лиз и Дани. Я не могу так поступить с Лилиан!

– Никто этого не разрешит. Мне жаль.

– Вы не понимаете. Лили была первым человеком, с кем я подружилась. Меня разлучили с сестрой и родителями. Надо мной издевался Левикот. Он отправил меня в поезде в академию, и вдруг появилась Лили. Она думала, что отбор – вовсе не плохо. И верила: она будет делать что-то хорошее, спасать и помогать. Лили мечтала, как вернется к семье. Я не брошу ее!

Хейс погрустнел.

– Доктор Блок, проведайте, пожалуйста, Лили.

Врач ушел.

– Я понимаю твои чувства, – начал Хейс, оставшись с Вивьен наедине, – но повторяю, никто не разрешит ее сопровождать. Думаешь, военного могут запросто отпустить на отдых?

– Соврите, что я тоже ранена, – предложила Вивьен.

– Столь же серьезно, как и Лили? Никто не поверит.

– Послушайте! Если вы не позволите мне остаться с Лили, я себя убью! Я не шучу. Разобью самолет, если заставите меня лететь!

Хейс тяжело вздохнул и покачал головой. Вивьен была как никогда серьезной.

– И что ты изменишь? Ты ведь понимаешь, что Республика не остановится? Завтра пострадает не Лили, а кто-то еще. Другие девочки, твоя семья, я – мы погибнем от рук дикарей! Иногда поступать правильно трудно, но разве ты не понимаешь, что лишь в твоих силах защитить тех, кто сейчас жив и здоров?

– Хейс! – Вивьен кинулась к полковнику и разрыдалась. – Мне надо удостовериться, что она будет в порядке и о ней позаботятся! – Девочка размазывала по щекам слезы.

Но Хейс прав. Она прошла столько всего, чтобы научиться защищать близких и родину. Нельзя отступать, иначе жертвы – напрасны.

– Проводим ее на дирижабль и вернемся к работе. И попробуем как-то дожить до победы, малышка.

Глава 22

Паровоз с двумя вагончиками быстро добрался до базы Нокс. Эбигейл взяла пару костюмов: брюки да сменные рубашки. Платья остались в академии. Кожаные сапоги почти до колен и теплый непромокаемый плащ теперь ее товарищи. Мелкий дождь моросил не переставая. И если в поезде это добавляло уюта, то на станции уже злило.

По лицу косые капли били очень противно.

Эбигейл спряталась под козырек, где сидел станционный смотритель. Томас стоял неподалеку, не обращая внимания на косую морось.

Как всегда, на таких станциях фоном звучало радио:

– Уважаемый, вы простите, но я вам сейчас морду разобью. Как можно призывать к тому, чтобы проявить милосердие к невеждам?

– Поймите, это ведь люди. Под властью императора они изменятся. Вспомните, как было с другими народами, которые входили в состав Этрийской империи. Наши устои из любого сделают человека. И ведь нужно восстанавливать их страну. А если всех перебьем, кому строить?

Наконец, встречающие прибыли. Солдат передал зонт и проводил до крытой повозки, наподобие кареты, но без сидений. Биен шагал следом, мрачнее тучи, погруженный в свои мысли.

Повозка тряслась как ненормальная, Томас уперся одной рукой в потолок, другой придерживал графиню. На пол кинули чемоданчики.

– Все начинается кошмарно, – обронила тихонько Эби.

– Никогда бы не подумал, что вы нытик, – ехидно отозвался Биен и внезапно переменился в лице, просияв от радости.

На базе прибывших сразу проводили в башню к генерал-майору Льюису. Он руководил этим местом еще с тех времен, когда база Нокс была ключевым форпостом на границе с Лерийской Республикой.

– Добро пожаловать! – воскликнул генерал-майор. Его улыбка казалась почти такой же широкой, как плечи, то есть во все лицо. Она словно хотела оторваться и улететь, настолько он источал радушие. – Какая честь для меня принимать вас! – Он усадил гостей на диванчик и предложил напитки.

Эбигейл поразило, насколько велик выбор горячительного в небольшом шкафчике около стола. Графиня застыла в полном замешательстве.

– Знаю, знаю, тут много интересного. Давайте тогда сделаю для вас нечто особое. – Льюис ловко взял несколько бутылок и начал смешивать их содержимое в стеклянном кувшине. – Но что же вас сюда привело?

– Мы хотим осмотреть базу и подобраться поближе к линии фронта. Премьер-министр поручил графине де Локк осветить театр военных действий с ее восхитительной точки зрения.

– Я слушал ваше выступление по радио! Совершенно обворожительно. Мне кажется, последнюю речь разобрали на цитаты.

– Благодарю.

– И вы решили начать именно с моей базы, откуда распределяются все отряды, чтобы увидеть так называемый домик авиатрис?

– Верно, – кивнула Эби. И с замиранием сердца добавила: – А сейчас кто-нибудь из пилотов на месте?

– Боюсь, что нет. – Льюис повернулся к столу и, взяв лист бумаги, зачитал: – «Из второго отряда: Розалин Дюфуа – на базе Ньюмарин, Элизабет Грос и Даниэль Вон – на базе Винтервью, Вивьен Деви – на бронепоезде, Лилиан Барт – в госпитале Милости и Императорской благодати. Лорел Либхарт погибла».

Эбигейл вскрикнула и зажала рот рукой. Мужчины смотрели сочувственно. Никогда, никогда она не привыкнет к чувству потери, будто из груди вырвали кусок сердца.

– Соболезную, – проговорил генерал-майор. – Ваши авиатрисы – настоящие героини и патриотки. Мне повезло поработать с Дюфуа, скажу честно, она удивила меня дисциплиной и воинской смекалкой.

– Что с Барт? – спросил Томас.

– Находилась под командованием полковника Хейса. Он доложил, что самолет подбили, а у пилота серьезные ранения.

– Деви, Дюфуа, Грос и Вон в строю?

– Да, все отлично. – Льюис пошебуршал в бумагах. – На базе Винтервью проводят исследования. Слышал, двум пилотам устроят комплексное обследование здоровья. В то же время заменят их самолеты, а старые заберут для переустройства.

– Какого?.. – ахнула Эбигейл.

– Грос и Вон обеспечат новыми истребителями. Теперь, помимо бомб, они оснащены оружием против такой техники, как дирижабли лерийцев. К сожалению, я не посвящен в подробности. Но слишком много урона мы понесли без возможности отбиться. Итак, первые две машины уже поступили в распоряжение пилотов. Старые постепенно пройдут модификацию и попадут в академию как раз когда третий отряд начнет тренировки.

Эбигейл отпила крепкую тягучую жидкость из фужера. Приятный запах цитруса резко контрастировал с горьким и в то же время сладким вкусом напитка, который приготовил генерал-майор.

– Хотите пройтись к домику авиатрис или сначала отдохнете с дороги?

– Давайте не будем терять время, – заявил Томас, который так и не коснулся предложенного бокала. – Домик авиатрис – звучит чудесно. Вы сами придумали?

– В народе прижилось. Туда ведь никого не пускают, кроме девочек-пилотов.

– Графиня, возьмите на заметку, записывайте. Уверен, слушатели будут в восторге.

Эбигейл достала блокнотик в мягкой кожаной обложке, перевязанный ремешком на металлическом замке, и карандашик. Грифель писал красивым темно-серым цветом в любом положении – очень практично по сравнению с чернилами.

Генерал-майор Льюис, милый и вежливый, проводил их к домику за колючей проволокой, рассказывая истории о базе.

Нокс – один из главных оплотов Этрийской империи еще с начала войны – стал прибежищем для нескольких поколений солдат. Льюис сообщил, что девочки провели здесь ночь, а затем уехали на бронепоезде на другие базы.

Да и Розалин через пару вылетов перевели.

В доме царил холод, однако он казался уютным. На стенах висели картины. Все сверкало чистотой и свежестью.

– Как вам удается поддерживать идеальный порядок? – удивилась Эбигейл. – Не казарма, а настоящий дом.

– Только печку протопить – и можно жить. Ждем третий отряд!

– Я бы хотела заночевать здесь, проникнуться атмосферой. Вы ведь не против?

– Не стоит, графиня, в офицерской башне гораздо удобнее. Тем более, чтобы протопить помещение, потребуется несколько часов.

– Тогда покажите хотя бы остальные комнаты.

* * *

Наутро Томас и Эбигейл выехали на лошадях. Они решили, что верхом быстрее и удобнее пробираться по запланированному маршруту, посещая гарнизоны вдоль линии фронта. Не надо искать дороги, можно напрямик осмотреться, после чего быстро вернуться в академию.

Вместе с ними отправили взвод солдат.

– Томас, мы должны закончить поездку в госпитале Милости и Императорской благодати. И я не хочу слышать ваши причины, почему это невозможно.

Дождик перестал, и путники понадеялись, что успеют добраться до следующей остановки. Теплые плащи защищали от промозглого осеннего ветра.

Дорога через леса оказалась приятной.

– Я понимаю, что вы хотите проведать Лилиан, но госпиталь находится далеко. Да и бессмысленна ваша затея. Вы никак ей не поможете.

– Вовсе нет. Раненые будут рады пообщаться со мной. И мы с вами наберем материала. Наверняка они слышали то злополучное выступление на радио.

– И не только его, звезда моя. Вы лицо небесной кампании.

– Небесной?

– Полеты, авиатрисы… Все благодаря вам.

– А еще девочки… Вы слышали, что сказал Льюис? Вдруг Лили не сможет летать? Я бы поговорила с ней, как-то успокоила.

– Но вы не врач. О ней заботятся профессионалы.

– Но я очень переживаю. Давайте ее навестим? Хочу с ней пообщаться, удостовериться, что о девочке хорошо заботятся. Мне это важно.

– Я слишком много вам потакаю, графиня. Но если вы так этого желаете, заедем в госпиталь.

– Спасибо.

На людях Томас всегда вел себя с Эбигейл либо вежливо, либо холодно. Ни разу не напомнил о сцене ревности, которую устроил перед отъездом.

И ни разу в походных условиях им не выдалось минутки побыть наедине.

Вскоре они добрались до одного из лагерей. Их ожидал капитан Вонс, который обхаживал гостей, с запинками излагал заранее подготовленную речь, льстил и лебезил. Генерал-майор Льюис ясно дал понять: полетят головы, если Томас Биен будет недоволен.

Но Вонс и сам не дурак, сообразил, что прибыли важные гости.

– Пару дней назад я отправил отряд, который за сутки разбил противника в пух и прах. Солдаты не ели и не спали, но пошатнули позицию врагов, и те отступили. По всей линии фронта сейчас идет оживление. Моральный дух Республики падает. Трусы бегут.

– Им не за что сражаться, – подтвердил Томас.

Эбигейл слушала вполуха, рассматривая обстановку. Грязные, старые палатки, полевая кухня под навесом. Солдаты худые, кожа да кости, настолько истощенные, с пустыми глазами, что на них страшно смотреть. В котелке кипели картофельные очистки с жиром неизвестного происхождения. От запаха варева становилось дурно.

– Вы это едите? – ужаснулась Эбигейл.

– Куда деваться, графиня, здесь никого не балуют, как на базе. Дизентерия давно уже наш верный спутник. Волею императора пока живы. Даже корочка хлеба бывает.

– И что я должна рассказывать? – тихо спросила она Томаса. – Условия чудовищные.

– Поведайте людям, что боевой дух силен как никогда. Несмотря ни на что, солдаты полны решимости одолеть врага. Ведь любовь к Родине, она в этом – в готовности к невзгодам ради великой идеи, которую мы защищаем.

– В самом деле? Такое я могла сочинить, сидя в своем кабинете.

– Это стоило прочувствовать, графиня. – Томас издевательски ухмыльнулся, а Эбигейл содрогнулась от его равнодушия и непробиваемости. Сложно поверить, что этот человек был внимателен и чуток, когда впервые оказался на пороге ее фамильного особняка.

Некоторые солдаты, поднимая безжизненные взгляды, замечали графиню и оживлялись. Какой-то интерес загорался в глубине зрачков.

– Разрешите обратиться. – К ним подошел служивый. Его вид не внушал ничего хорошего: потрепанный мундир в нескольких местах зашит, а отсутствующие пуговицы заменены на тонкие, еле держащиеся веревки.

– Разрешаю, – отозвался Вонс.

– Вы… авиатриса Эби?

Графиня удивилась. Никогда еще она не слышала, чтобы к ней так обращались.

– Я директриса Академии авиатрис, – кивнула она.

– Мы называем вас Эби. Не сочтите за наглость! – Он упал на колени. – Вы для нас – символ победы! Символ надежды! Мы каждый день слушаем сводки о том, как истребители бомбят по ту сторону фронта. И наступаем с новой силой. Вы даете нам надежду.

– Как ваше имя?

– Дрейк.

– Спасибо за добрые слова, Дрейк. И за службу. Пусть вам сопутствует удача и защищает, чтобы вернуться домой целым и невредимым.

– О, благодарю, госпожа! – Дрейк бросился ей в ноги, чуть ли не целуя сапоги.

Эбигейл отшатнулась, испугавшись прыти.

Между ними встал Томас.

– Довольно. Давайте сфотографируемся для газетных репортажей и пойдем отсюда.

Не спеша они продвигались дальше. Эбигейл поразилась тому, насколько велик лагерь и как все обустроено, пускай кое-где требовалось залатать дыры, появившиеся в ткани палаток.

– Видите, графиня. О таком вы бы не узнали, посиживая дома. Только здесь можно почувствовать масштаб нашего праведного дела.

Внезапно раздался крик, и из-за палатки выпрыгнул солдат. В руках он держал мушкет устаревшей модели с пикой на конце.

– Смерть! – рычал он и тыкал острым концом в сторону чужаков. Курок был взведен, а в глазах солдата поблескивало безумие.

Эбигейл спряталась за Томаса. Командир Вонс потерял дар речи. Казалось, он испугался больше всех, но мигом взял себя в руки и решительно бросился на солдата. Повалил, отобрал мушкет, который оказался даже не заряженным. Сбежались другие рядовые и увели буйного.

– Совсем дурак! – рявкнул командир. – Ты где нашел это старье! Придумал, в кого тыкать! Руки тебе оторвать мало! Сейчас же под трибунал!

– Что за безобразие? – Томас рассердился. На прежде спокойном лице пролегли морщины.

– Простите! Некоторые у нас головой трогаются. – Вонс так и остался сидеть на земле, ожидая наказания за то, что не уследил. Но его незначительная персона не волновала Томаса.

– Как вы? – спросил он Эбигейл. Было заметно, что советник расстроен.

– Немного испугалась, вспомнила тот случай.

За спиной Томаса словно из ниоткуда возник какой-то человек. Глаза Эбигейл расширились. Секунды расплывались, норовили стать минутами и часами, а мужчина уже достал пистолет и прицелился Эби в грудь.

Щелчок. Выстрел. Томас заметил ужас на лице Эби, и лишь потом обернулся в сторону звука. Взметнулись полы плаща, Биен выхватил из-за пояса револьвер и выстрелил точно в сердце нападавшего. Рука мелко подрагивала. Человек упал.

Томас подошел, выстрелил еще раз – в голову – и рванулся к Эбигейл.

Она лежала на мокрой земле и не шевелилась. Секунды стали вечностью. Успел ли Томас проклясть себя за принятое решение? Думал ли советник о подобной угрозе на войне – от своих же? Кто тот человек – обезумевший солдат или тайный член сопротивления?

Эбигейл приоткрыла глаза и застонала. Томас рухнул на колени рядом с ней, распахнул плащ. Крови не было. В нагрудном кармане лежал кожаный блокнот. В бронзовой застежке застряла пуля. Руки советника все еще дрожали.

– Вы живы?

– Кажется.

Томас расстегнул пуговицу на ее плаще – тот промок и перепачкался.

Помог Эбигейл встать и отдал свой плащ.

– Что тут у вас, капитан Вонс? – заорал Томас.

Однако Эбигейл почувствовала, что вместо обычной злости и строгости голос его чуть вибрировал. Испугался или ей померещилось?

Томас еще раз взглянул на убитого. Большое кровавое пятно разлилось по блеклой форме и стало почти черным, а другое обрамляло голову и смешалось с грязью. Лицо ничего не выражало, глаза закатились. Биен проводил графиню умыться и пошел поговорить с Вонсом.

Эбигейл знала: он не оставит покушение без внимания. Не столько из-за ее жизни, сколько из-за постоянной борьбы с сопротивлением.

– Тут и заночуем, – сказал Томас, вернувшись. – Вонс гарантирует, что других заговорщиков нет. Для вас поставили палатку, давайте покажу. Утром тронемся дальше.

– Палатку? По-вашему, в лагере безопасно? Томас, во что вы меня втянули!

– Все будет хорошо, графиня. Я пообещал, что со мной вы в безопасности. И не обманул.

– О чем вы?!.. В меня стреляли. Чудом эта пуля сейчас не в моей груди!

– Идемте. – Томас схватил ее за руку, привел к палатке и затолкал внутрь.

– Возьмите себя в руки! Сколько можно жаловаться, – принялся отчитывать он. – Вы думаете, кому-то сейчас легко? Или считаете себя неприкосновенной? Смерть постоянно кружит над нами. Смиритесь.

Биен толкнул ее на спальник. Палатка оказалась маленькой – на два места, – тесной, невысокой.

Эбигейл полулежала, Томас склонился над ней:

– У меня еще остались дела. А вы пишите заметки. Про боевой дух и то, как вас радостно встречают солдаты. Остальное забудьте. Не было!

Эбигейл понимала, что у него за дела: пытать пойманного то ли сумасшедшего, то ли члена сопротивления. Ей не нравилось думать, к каким методам Томас при этом прибегнет. И все равно поведение спутника казалось странным.

– Томас, вы первый раз убили человека собственными руками? – спросила она.

– Я уже говорил, графиня. Тому, кто вам навредит, не жить, – отозвался Томас, скривился в ухмылке и выбрался из палатки наружу.

* * *

На следующий день они осмотрели два лагеря безо всяких происшествий. Большинство солдат встречали Эбигейл с восторгом. Она говорила им добрые слова, сопровождала напутствиями и пожеланиями успеха.

Несмотря на грязь и голод, многие не теряли силы духа. Поддержка с воздуха придавала им сил.

– Иногда я думаю, что когда-нибудь вернусь домой, – сказал один солдат. – Раньше не верилось, что война может закончиться.

– Мы видели, как бомбы падают с неба, когда наступали. Истребители уничтожили склад боеприпасов, врагам нечем было отбиваться. Мы еще ни разу так быстро не занимали позицию, – рассказывал другой.

Боль в груди Эбигейл утихала.

Теперь она вместе с Томасом и взводом солдат-охранников ехала на лошади через лес. Меж тонких ветвей сгущался сумрак. Отряд возвращался к базе Нокс, но не успевал дотемна. Однако между необходимостью разбить лагерь и скакать в ночи все единогласно выбрали второе. Томас рассчитывал быть на месте до полуночи, но внезапно послышались крики.

– Посмотрим, что там? – спросила Эбигейл и направила лошадь в сторону шума.

Они выехали на опушку, где раскинулось поле. Графиня увидела деревню, над домами поднималось зарево и дым.

– Пожар! – Эбигейл поскакала вперед.

– Стойте! Нас не касается!.. – крикнул Томас, догоняя ее.

– Там солдаты! Я не вижу, какая у них форма!

– Эбигейл, стойте! Вы рискуете!

Но она не слушала, а гнала во весь опор. Приблизившись, поняла, что имперские военные стоят на окраине деревни и глазеют на пожар, ничего не предпринимая. Навскидку их было человек двадцать. Рядом на земле лежали три женщины со связанными руками и ногами.