Текст книги "Авиатрисы"

Эбигейл остановила лошадь. Подоспел Томас, а за ним и другие солдаты.

– Что происходит? – воскликнул он, спрыгивая с коня и доставая грамоту. – Кто у вас главный?

В грамоте значилось, что Томас исполняет волю императора и премьер-министра, а это, по сути, давало ему полную неприкосновенность и свободу действий.

– Ну я главный. – Вперед выступил толстяк. Стеклянный взгляд подсказывал: сегодня он уже не раз прикладывался к бутылке.

– По форме представляйтесь.

– Капитан Шпок. Уничтожили деревню, в которой располагался штаб бунтовщиков.

– Бунтовщики в деревне? И что они делали? Репу воровали?

– Они сопротивлялись действиям армии. Мешали.

Эбигейл спешилась и хотела подойти ближе, но Томас отвел ее сторонку.

– Графиня, повторяю, здешние стычки – не наше дело. Тут не на что смотреть.

Эбигейл ни за что бы не согласилась, поэтому громко спросила у Шпока:

– Что это за женщины?

– Пленные.

– Томас, – зашептала она, – вы же не оставите их?

– Графиня де Локк, нам не следует вмешиваться в дела военных.

Эбигейл направилась к Шпоку.

– Объясните мне толком, что случилось?

Шпок молчал. Графиня достала револьвер и прицелилась.

– Ты! Говори или сдохнешь прямо здесь! – Эбигейл и сама не знала, что за волна гнева ее охватила, накопившийся страх беспомощности рвался наружу.

Шпок потянулся к кобуре, однако понял, что солдаты, сопровождавшие графиню, взяли ружья на изготовку.

– Н-не надо! – залепетал мужчина.

Но Эбигейл была сыта по горло враньем, недосказанностью и жестокостью. Томас прав насчет того, что смерть всегда рядом. И ее руки тоже в крови. Нельзя себе врать, будто она невиновная.

– Пощадите! Мы лишь выполняли свою работу! Клянусь, в деревне жили бунтовщики!

– И что вы сделали?

– Заперли всех в доме и подожгли! – Капитан рыдал.

Эбигейл взвела курок.

– Развяжите женщин.

Шпок не шевелился.

Томас шагнул к Эбигейл и сказал ей на ухо:

– Графиня, оставьте. Обычное дело. Наверняка они хотели присвоить еду. А деревенские сопротивлялись. Не велика беда.

– Как вы можете, Томас?.. Я не брошу их на произвол!

– Графиня, не время давать волю чувствам. У нас еще много дел.

– Да, вы ведь обещали, что мы посетим госпиталь. Женщины поедут с нами. Там всегда нужны руки.

– Делайте, что она велит, – сдался Томас. – Развязывайте. И приведите лошадей.

Несколько солдат принялись распутывать руки и ноги пленных. Женщины всхлипывали и даже брыкались, не веря, что им дарована свобода.

– Вы не можете отобрать у нас лошадей. Это военное преступление.

– То, что совершили вы, – военное преступление, – ответил Томас, – и я могу забрать у вас что угодно волей императора.

Привели трех лошадей – для каждой женщины. И те поскакали следом за Томасом и Эбигейл к базе Нокс, чтобы там переночевать. А на следующий день – в госпиталь.

Глава 23

– Ты готова? – спросил Хейс, когда Лили увезли и пришло время для новых вылетов.

– Не уверена, – честно призналась Вивьен.

– Пойдем на платформу, посмотришь на свой самолет.

Они выбрались на свежий воздух. Бронепоезд мчался на юг. Серую массу по сторонам все чаще разбавляли зеленоватые пятна. Погода улучшалась. Пахло весной, но едкий дым паровоза сбивал чувство свободы и перерождения. Да и на душе все оставалось блеклым, невзрачным. Беспокойство снедало изнутри. Отголоски ночных кошмаров туманили голову. Не то чтобы подмечать детали, даже думать становилось тяжелей.

Вивьен впервые видела, чтобы истребитель выкатывали, когда поезд ехал. Крылья были сложены, а платформы еще не собраны. Шасси прочно закрепили в самом начале взлетной полосы. Зрелище не вызвало в ней ни эмоций, ни предвкушения полета, ни страха от опасности предстоящего задания.

– Остановка через несколько часов, – сказал Хейс. – Можешь пока побыть здесь. Подышать, успокоиться.

Вивьен кивнула, коснулась рукой металла. За прошедшие месяцы самолет стал ее продолжением, частью тела. Она так переживала за Лили, что совсем про это забыла. Пальцы Вив подрагивали. Ей казалось, что облицовка похожа на прохладную кожу и машина дышит. Ее последний друг, последняя защита.

Вивьен постояла несколько минут в тишине, упершись лбом в корпус. Слез не осталось. Она вспомнила, как натыкалась в небе на военные дирижабли. Как сбили Лорел, а сама она уходила от обстрелов. Как махины Республики выплывают словно из ниоткуда, снабженные ракетами и пулеметами. Представила, как они долетают до ее родного города Валитена и парят в небе над фабриками, над головами родителей, а потом сбрасывают снаряды. Нет, подобное нельзя допустить.

И Вивьен снова отправлялась в бой. Так раз за разом ее характер твердел. В душе поселилась стальная уверенность в том, за что она борется. Лицо превратилось в застывшую глиняную маску.

Если дать волю чувствам, позволить хоть одной мышце дрогнуть – маска спадет и разобьется на неровные черепки. Но если держать себя в руках, авиатриса сможет защитить всех, кто остался дома.

Как-то вечером, когда Вив посадила самолет и вылезла на платформу, встречавший ее Хейс с ходу предложил:

– Я тут подумал, ты ведь до сих пор переживаешь о Лилиан… Если хочешь, можешь в свободное время помогать в медпункте.

– Для чего?

– Чтобы отвлечься. Иногда важно переключаться.

– Мне не нужно. Да и некогда.

– Ты сильно изменилась в последнее время. Ожесточилась.

– А вы чего ждали? Что ваше оружие подобреет?

– Вот, опять язвишь. Ты добрая, переживаешь о подругах. В медпункте сможешь позаботиться о раненых. Поверь, тебе полегчает.

– Ерунда. Я их не знаю, как мне поможет медпункт?

– Пожалуйста, прислушайся к пожившему на этом свете старику. Попробуешь и увидишь.

Хейс проводил ее в вагон. Когда они зашли, разговор Мии и Айрис стих. Вивьен так и не удалось подружиться или сблизиться с авиатрисами. Эти двое были друг для друга семьей, им вовсе не интересно общаться с третьей лишней.

А ее семья далеко. Девочки разбросаны по всей стране, а Вив ничего не может сделать, чтобы собрать их вместе.

Полковник заварил чай и присел на полку в купе Вивьен. Авиатриса прислонилась головой к оконной раме. Взгляд ничего не выражал. Казалось, она просто статуя, которую зачем-то разместили в вагоне.

– Я бы хотел отпустить тебя с Лили, правда. Но не имею права. Ты же понимаешь.

Вивьен кивнула.

– Не переживайте. Я сама уже все осознала.

– Давай так. Ложись спать, а утром я отведу тебя в медицинский вагон. Осмотришься, попробуешь поработать. Доктор Блок обрадуется помощи.

* * *

Вивьен в чистом белом халате шагала по узкому коридору и катила впереди себя инструментальный столик на колесиках. Ей предстояло отвезти все в процедурную, а затем обойти койки и собрать утки. Хоть работа была грязной и тяжелой, к внешнему виду и опрятности в медицинских вагонах относились крайне серьезно.

При виде раненых она часто вспоминала Лили. Вивьен очень жалела подругу. Полковник говорил, что авиатриса уже не сможет летать, ей назначат пенсию и отправят домой. Обещал, что пенсия солидная, и семье пострадавшей станет гораздо проще жить.

Словно бы то, что у Лили больше нет ног, не считалось.

Но Хейс прав, помощь раненым действительно успокаивала и помогала засыпать. По крайней мере, кошмары, которые на бронепоезде постоянно мучили Вив, становились менее яркими. Хотя во сне она по-прежнему видела всех, кого потеряла и кого, вероятно, убила, однако их черты постепенно расплывались и тонули в тумане. Вивьен радовалась, что не в крови. Потому что видеть красную пелену, которая появлялась, стоило прикрыть глаза, стало совсем невыносимо.

Медсестра научила Вивьен менять повязки, и настоящая кровь на руках – мокрая, скользкая, пахнущая металлом – возвращала в реальность.

Как-то раз на остановке к бронепоезду подвезли целый взвод солдат. Многие получили тяжелые ранения. Их с трудом разместили на койках-полках, даже доставили дополнительные со склада. И пока Вивьен не надо было никуда лететь, она бегала по медпункту, выполняя указания доктора и старших сестер.

А когда один солдат попросил ее о помощи, та самая застывшая маска спала с лица и раскололась.

– Эй, можешь рядом посидеть? – тихонько спросил он.

– Извини, дел много.

– Пожалуйста, хоть недолго? Не могу один, просто не могу.

– Как тебя зовут? – Вивьен опустилась на табурет.

– Пат… От Патрика.

– И как тебя угораздило, Пат?

– Да… как и всех. Работы на заводе не хватало, полные смены не получить, есть нечего, папа ушел на войну лет пять назад, а теперь и мой черед.

– Ты с приграничных территорий?

– Нет, Софтер – еще не граница, но на западе, да. У нас все рано или поздно уходят на войну.

– А сколько тебе лет?

– Семнадцать.

– Совсем мало…

– Кто бы говорил. Ты давно работаешь медсестрой?

Юноша лежал, накрытый невесомой простыней. Бледное лицо силилось выдавить улыбку. Но, по своему опыту, по очертаниям накидки Вивьен уже видела, что у него нет правой руки и ноги. Сочувствие укололо в сердце.

Его молодость, надежды и будущее сгорели в огне войны, как и у Лили.

– Я другое дело. На самом деле я авиатриса, а здесь помогаю.

Патрик не корчился от боли – Вивьен заметила, что для него не пожалели препаратов. Можно считать, везунчик. Он попытался привстать, двинуться к ней навстречу, но не сумел.

– Ух ты! Настоящая! Я видел ваши истребители в небе. Невероятно. А ведь ты спасла мне жизнь!

– Так уж и спасла.

– Да. Разбомбила гарнизон, к которому мы шли. Изначально их было больше. Если бы не поддержка с воздуха – ни за что не справились. Я бы гнил в канаве.

– Ты преувеличиваешь. Это могла быть и не я вовсе.

– Буду верить, что ты. Мой небесный хранитель. – Парню наконец-то удалось вытащить здоровую руку из-под простыни.

Вивьен из жалости взяла его за горячую ладошку. Кожа, сухая и мозолистая, обожгла девушку, но она отстранилась не сразу, словно впитывая в себя хоть часть чужой боли.

– Я буду верить, что ты спасешь меня снова.

– У тебя жар, бедолага. Давай позову доктора.

Вивьен отправилась искать медика. После она часто навещала Патрика. Прикладывала прохладные компрессы ко лбу юноши, разговаривала, старалась приободрить, меняла повязки.

Казалось, он так полон желания жить и веры в авиатрису, что идет на поправку. Но однажды, вернувшись с задания, Вивьен обнаружила, что забравшаяся в раны инфекция все-таки победила. Услышав новости от доктора Блока, она рванула обратно в вагон авиатрис.

Больше Вивьен не могла найти в себе силы работать в медпункте. Хейс ошибался: ожесточение – именно то, что требовалось от солдата на войне.

– Эй, ты не можешь бегать одна! Дождись полковника! – крикнул врач, но Вивьен не послушалась. Осталось ли что-то в этом мире, кроме разочарования? Или ей суждено всех терять?

Она надеялась, что Пат выживет. Но даже его не удалось вырвать из цепких лап смерти.

Желание защищать билось в ее голове.

Оберегать и защищать хоть кого-то.

* * *

Вивьен пересекла границу и летела над лесом. Она взяла большую высоту, чем полагалось. Разреженный воздух кружил голову, которую Вивьен запрокинула назад. Рамка, отделяющая фонарь от гаргрота, скакала перед глазами. Веки опустились. До цели оставалось около получаса. Что ей сделают, если она немного задержится?

Авиатриса потянула руль на себя и поднялась еще выше. Что-то щелкнуло в голове, она сбросила скорость до нулевой, истребитель замер на мгновение в вертикальной плоскости, а затем начал падать. Вивьен не знала, чего хочет в этот момент. Словно какой-то зов неба остановил для нее время: что бы она сейчас ни делала, самолет не разобьется.

Задранный нос начал опускаться, пока не повернулся к земле. В глазах Вивьен потемнело от перегрузки, она напрягла пресс, как учили на занятиях, и постепенно выровняла самолет горизонтально. В ушах шумело. Она огляделась по сторонам и заметила дирижабль Республики.

Зеркальная облицовка шла рябью из-за игры облаков и света, но Вивьен уже безошибочно определяла, что там – именно аэростат, а не оптическая иллюзия. И она решила сменить курс.

На дирижабле наверняка заметили, как самолет приближается, и рассматривали его с недоумением. Зачем пилоту так поступать? Истребитель прежде двигался в другом направлении, и мудрее было бы скрыться.

Передатчик затрещал.

Военные пытались поймать частоту.

– Пилот Этрийской империи, – послышалось вдруг, – вы намереваетесь сдаться?

Вивьен удивилась. Впервые она слышала вражеские переговоры. Лериец говорил на таком же языке, разве что немного иначе звучали некоторые гласные. Но Вив молчала.

– Пилот Этрийской империи, сдавайтесь. Это последнее предупреждение.

Очертания аэростата смутно угадывались в пелене облаков и становились все ближе и ближе. Авиатриса не могла вымолвить ни слова. В ее сторону полетела ракета. Вивьен сосредоточилась. Она еще не до конца поняла, что пытается сделать, но от ракеты увернулась, накренив самолет влево. Вив уверенно надвигалась на дирижабль. Что, если протаранить лоб в лоб тех, кто убил Лорел и искалечил Лили?

По ней выпустили вторую ракету, но снова не попали. Когда расстояние уменьшилось, дирижабль открыл огонь из бортовых пулеметов. Вивьен ловко маневрировала между очередями. Казалось, до столкновения остается минута, но вдруг истребитель начал резко набирать высоту.

Вивьен взлетела над вражеским аэростатом и сбросила скорость. В голове смутно всплывали лекции по аэродинамике, баллистике, воспоминания о подругах. Все смешивалось, когда она нажала на спуск, и три бомбы одна за другой полетели вниз.

«Как медленно, – подумала Вивьен. – Только бы попасть».

Снаряды разрывались, ударяясь о корпус дирижабля. Волна тепла окатила самолет. Вивьен выполнила боевой разворот, сделав маневр над «полем битвы». Аэростат терял высоту, а на лице Вивьен по-прежнему не было никаких эмоций.

Дирижабль рухнул на землю и взорвался, поднимая в небесный купол столбы черного дыма и огня. Крупные клочья от корпуса поднимались в воздух: они еще горели, но на лету превращались в пепел.

Глава 24

Когда притихших женщин привезли на базу, казалось, что волокита с поездкой на фронт, на которой настоял премьер-министр, скоро закончится.

– Я правда хочу вам помочь, – увещевала графиня. – Мы сможем вас устроить. Получите работу и крышу над головой. Больше никто не посмеет причинить вам вреда.

– Ничего нам не надо от имперской шлюхи, – отрезала старшая.

Но Эбигейл оставалась, как всегда, спокойна и снисходительна. На ночь женщин разместили в домике авиатрис – весьма комфортно для их бедственного положения.

– Я понимаю, как вам тяжело, – отвечала она. – Но я хотела бы наказать тех солдат и поддержать вас.

– Наши дома, наших мужей не вернуть! – вторила другая деревенская.

– Но мы-то живы, – возразила самая молодая. – Если есть шанс, почему им не воспользоваться?

– Замолчи! Что ты в жизни понимаешь! – перебила ее старшая. – Не нужны нам подачки. И без них справимся.

– Вы вольны идти куда хотите.

Женщины переглянулись, не ожидая такого ответа. Ведь деваться-то им и впрямь некуда. Эбигейл заметила их замешательство.

– Наверное, эта милая леди нам все-таки поможет, – начала молодая.

– Что ж, – сказала Эбигейл, не давая спору разгореться вновь. – Подумайте до утра. Мы выдвигаемся в госпиталь, где нужны работницы и медсестры. Присоединяйтесь к нам, и я вас там устрою. Или хотя бы поешьте и переночуйте в тепле.

В тот вечер графиня поверила, что женщины одумались. Эбигейл искренне хотела их выручить, но спасать людей оказалось гораздо сложнее, чем она предполагала. Деревенские не хотели ей верить, не испытывали благоговейного трепета, как солдаты, не слушали радио и не читали газет. Для них графиня была просто-напросто одной из многочисленного войска угнетателей и грабителей.

Ночь прошла спокойно, однако утром, когда Томас собирался выдвигаться к госпиталю, две женщины попытались утащить провизию военных и сбежать в лес. Никто даже слушать Эбигейл не стал, их догнали и застрелили в спину. Лишь одна осталась с Эби, решив ей довериться. Пусть графиня не могла спасти дома и семьи, но уберегла самое ценное – ее жизнь.

После нескольких дней пути они прибыли в пункт назначения, но Эбигейл всю дорогу оставалась мрачной. Ни Томасу, ни новой знакомой не удавалось ее разговорить или приободрить. Эби часто сидела с блокнотом, делая заметки о поездке, или же гнала лошадь сломя голову, чтобы побыстрее закончить путь, так что сопровождающие еле за ней поспевали.

Госпиталь Милости и Императорской благодати – огромное сооружение, похожее на дворец, с монументальными лестницами, фасадами, украшенными мозаиками и лепниной, с башенками и флигелями. Построенный в лесном массиве, изначально он предназначался для отдыха знатных дам. Более двухсот лет назад здесь обнаружили минеральные источники, благосклонно влияющие на психическое здоровье. Пациентки возвращались из санатория в совершенном умиротворении. С началом войны в здании организовали госпиталь для тяжелораненых солдат и офицеров – в отдалении от линии фронта, не слишком близко к городам.

Эбигейл, наполненная злостью и решительностью после произошедшего накануне, сразу направилась к начальнику госпиталя и по совместительству главврачу. Томас не пытался ее остановить, равнодушно наблюдая, когда взорвется эта «внутренняя бомба», но готовый в любой момент задушить истерику или направить в нужное русло. Если чуть подправить начало, получится отличная история о спасенных деревенских жителях.

Томас прошел в кабинет начальника вслед за графиней, показал грамоту.

– Добро пожаловать, я вас ожидал еще вчера! – воскликнул главврач. – Меня зовут Лео Лакс.

– Нас кое-что задержало, – отозвался Томас.

Эбигейл его перебила:

– И дело необходимо срочно уладить. Мы спасли женщину из сожженной деревни. Вы сможете ее принять?

– Ей требуется лечение? Боюсь, у нас недостаток медикаментов. Ежедневно привозят десятки раненых солдат. Порой их приходится класть в коридорах. А тут еще из деревни! Куда мне ее?..

– Вы не поняли. Достаточно крыши над головой и работы.

Томас продолжал наблюдать испытующе, словно каждую секунду оценивал, что графиня скажет дальше. Она выглядела столь искренней и ранимой! В душе он пожалел, что подчинился премьер-министру и принудил Эби к поездке. Ее место – на балах или хотя бы в уюте собственного замка.

– Здесь всегда не хватает рук! Но что она умеет?

– Всему научится, – заверила Эбигейл, – и будет вам благодарна.

– Боюсь, благодарности недостаточно. Мне нечем кормить вашу подопечную.

– Мне нужно ее устроить во что бы то ни стало! – Губы Эби дрожали, будто еще секунда – и она разрыдается. На лице плясали эмоции прошедших дней, все ужасы и неспасенные жизни.

Томас решил вмешаться:

– Доктор Лакс, рассмотрите возможность принять женщину на работу. А я поспособствую получению госпиталем финансовой поддержки казны.

– О каких размерах поддержки мы говорим?

– О разумных. Не наглейте.

– Что ж, не смею вам отказать.

– Вот и славно. – Наконец-то Эби улыбнулась, хоть и вымученно. – А теперь – главное. Доктор Лакс, я приехала узнать, как дела у Лилиан Барт.

Главврач нахмурился.

– Я бы сказал, девушка восстанавливается, насколько возможно в таком положении, однако из столицы поступило указание перевести ее в Винтервью.

На секунду Эбигейл потеряла дар речи, ее брови поползли вверх.

– Неужели?.. Но как?

– Абсолютно логичное решение, – объявил Биен. – И ожидаемое.

– Томас, как вы можете говорить подобное?! Я категорически против! А Лилиан знает?

– Нет, надеется на пенсию и демобилизацию домой. Наивная… Она и не заметила, что стала подопытной крысой, когда попала к вам в академию. Теперь это ее судьба.

Эбигейл сжала кулаки.

– Хотя есть в этом и некая справедливость. Самолеты и бомбы… – начал было Лакс.

– Замолчите. Томас, вы можете что-нибудь сделать? Нельзя с ней так обходиться! Это бесчеловечно.

– Боюсь, у нас нет выбора. Вы же понимаете, среди авиатрис каждый экземпляр на счету.

– Экземпляр? Вы так говорите, будто они и не люди вовсе.

– Предупреждаю, графиня, не перегибайте палку. Империя потеряла слишком много пилотов. Если от Барт не будет пользы, военные могут взяться за вашу сестру. Когда вернетесь в академию, будет сложно объяснить, почему она до сих пор не на фронте.

– Томас…

– Не пугайтесь. Мне многое по силам. Вы ведь будете душкой?

– Хорошо, но я сама поговорю с Лили, – голос Эби осип и срывался.

– Давайте тогда провожу. – Начальник госпиталя встал и повернулся к двери. – Заодно устрою вам экскурсию.

– Я лучше пока разузнаю новости с фронта, – сказал Биен.

– На вашем месте я бы не оставлял даму одну, – отозвался Лакс.

– Все в порядке. Графиня справится.

Они покинули кабинет, прошли по коридору, затем по лестнице. Эбигейл с доктором отправились в другое крыло, оставив Томаса одного. Высокие потолки и оштукатуренные набело стены создавали двоякое впечатление, будто с помощью ремонта рекреацию для знатных дам можно превратить в нечто иное, стереть архитектурные изыски, спрятать под толстыми слоями побелки, обезличить. Новый чистоплюйский, стерильный госпиталь примет всех нуждающихся, но перемелет, как мощный станок.

Эбигейл сглотнула – откуда только эти мысли в храме медицины? Здесь должны заботиться о людях, спасать героев на их последнем пути.

– Тут у нас тяжелораненые, в той стороне – операционные, направо – зона для восстановления. А нам вон туда, – говорил Лакс.

Какой-то солдат обратился к Эбигейл:

– Вы даруете надежду. – Он был тощий, без руки, с огромным ожогом на лице.

– Да благословят вас Небеса и император. Спасибо за вашу службу, – отвечала директриса.

Они шли дальше, людей, снующих мимо, становилось меньше. Потом очутились в темном полуподвальном коридоре. Сидя на табуретке, дремала медсестра. Она явно заснула под монотонный бубнеж радиоведущего, который скрипучим голосом вещал о том, почему в Республике нет изобразительного искусства, а низкий уровень образования привел к колоссальному культурному разрыву между соседями.

– Милли! Не спать на рабочем месте! – гаркнул главврач.

Девушка подскочила.

– Простите, – пискнула она.

– Тут палаты для безнадежных и одна из лабораторий. Прошу.

В комнатке стояло две койки. Одна пустая. На другой лежала Лилиан Барт. На звук шагов девушка с трудом приоткрыла глаза и взглянула на вошедших.

Эбигейл бросилась к кровати и взяла девочку за руку.

– Лилиан? Привет. Ты узнаешь меня? Это директриса Эбигейл.

– Эбигейл…

– Как ты себя чувствуешь?

– Немного не по себе. – Она глядела растерянно и часто моргала. – Я ведь ходить не могу. И летать не могу. Извините.

Эбигейл сглотнула.

– Ну что ты! Главное, чтобы ты поправилась. Сейчас важнее этого ничего нет.

– Да, жду не дождусь, когда меня отпустят домой. Хочется увидеть маму и Хети. Он мой друг. – Лили растерянно замолчала. Глаза были совсем красные и мутные.

– Друг? – Эби попыталась выдавить улыбку.

– Да, он обещал меня ждать. Не такую, конечно… но он самый добрый человек на свете, он меня примет. Я надеюсь, пенсии хватит, чтобы помогать ему с больной мамой и маленькой сестренкой.

– А как зовут его сестренку?

– Агата… Меня еще и мама ждет. Она будет рада, что я вернулась. Как думаете, они смогут меня простить?

– За что?

– Я ведь убивала людей.

Эбигейл молча сглатывала слезы, не в силах сказать девочке правду, и кивала.

– А как дела в академии? – продолжала Лили.

– Отлично, третий отряд учится. Представь себе, Луиза старается, рвется к вам – надеется все же сдать экзамен. Вдобавок помогает управлять академией.

– А мои девочки?

– Летают. У них все хорошо.

– Я переживаю за Вивьен. Она такая глупенькая.

– Почему?

– Ей хотелось нас защитить…

– Мне тоже хотелось, – обронила Эбигейл.

– Почему у вас глаза на мокром месте? Не жалейте меня. Я скоро вернусь домой.

– Мне жаль, Лили. Я должна кое-что сказать. Поступил приказ сверху… Для тебя есть работа, домой пока рано.

– Почему? Я хочу к маме. Я же ничего больше не могу.

– О нет. Дело в том, что у авиатрис особенная кровь и некоторые системы организма работают иначе, чем у обычных людей. Вы лучше переносите перегрузки, можете дышать на большой высоте… Ученые давно изучают феномен. Они надеются, что ты поможешь.

– Я? Но я ничего в этом не смыслю.

– Не страшно, – Эби сжала руку Лилиан. – У тебя – уникальные данные. Поэтому тебя отвезут в лабораторию.

– Как же так? Неужели вы не можете меня отпустить? Я устала и ранена. Пожалуйста.

– Не могу. Лили, послушай меня, с тобой все будет хорошо. О тебе позаботятся. Там работает Рейра. Ты помнишь ее? Она приезжала в академию и учила вас пилотировать на прототипе. Помнишь ведь?

– Да, она очень милая… Но я бы сперва повидала Хети.

– Прости, пожалуйста, я бы хотела устроить вам встречу, но у меня нет такой власти. – Слезы бессилия и отчаяния катились по щекам Эбигейл. Всхлипнув, она продолжила: – Это наверняка ненадолго. Они возьмут анализы и отпустят к Хети. Он дождется тебя. Все будет хорошо.

– Я больше не верю вам, страдания никогда не закончатся.

– Обещаю, я постараюсь тебя вытащить. Они не будут делать ничего лишнего – проведут только самые необходимые исследования.

– Думаете, вы меня утешили? Сколько необходимо Империи? Отобрать все без остатка!

– Не надо, Лили. Нельзя терять веру. Пожалуйста…

Лилиан выдернула ладонь из рук Эбигейл и отвернулась.

Дверь распахнулась, в палату ворвался Биен.

– Авиатриса сбила дирижабль! Впервые в истории! Графиня, срочно едем к бронепоезду. Мы должны пообщаться с ней!