Текст книги "Аляска золотая"

– Командир! – неожиданно раздался за его спиной хриплый голос Ухова. – Постой, командир, подожди!

– Чего тебе, подполковник?

– Видишь ли, это озеро у атабасков и эскимосов считается священным. Айне надо немного помолиться, или что-то навроде…. Давай, мы с тобой отойдём в сторонку, чтобы не мешать человеку. Заодно и передохнём. Не волнуйся, это не займёт много времени…

Не снимая вещмешков, они присели на толстое еловое бревно, прислонившись спинами (наплечными мешками) к вертикальной грани красно-розовой гранитной скалы. Айна же, сбросив с плеч поклажу, поднялась на узкую каменную террасу, нависающую над странным озером, плавно опустилась на колени и, прикрыв глаза, медленно и беззвучно зашевелила губами. Рядом с ней расположились собаки, серьёзно всматриваясь в неправдоподобно-голубые озёрные воды.

– Айна рассказала мне, что очень много лет назад на месте этого озера была самая обычная каменистая площадка, только очень ровная. На ней совершенно ничего не росло: ни деревьев, ни кустов, даже обычного мха не было. И вот, примерно семьдесят лет назад – Больших Солнц, как говорит Айна – на площадку неожиданно опустился большой серебристый, э-э-э…, сплюснутый шар (или диск?) на трёх ногах. Из шара-диска вышли люди. Только немного не такие, как мы. Ростом повыше, но очень худые и неуклюжие…. Необычные люди стали общаться с эскимосами и атабасками. Некоторые даже, э-э-э, крепко подружились с индейскими женщинами. Одним из таких шустриков и был прадед Айны. Так она говорит. Через несколько Больших Солнц странные люди ушли навсегда. Туда, откуда и пришли, то есть в небо. Когда их серебристый сплюснутый шар улетал, то под ним образовался толстый столб жёлто-красного пламени, загремел ужасный гром, вся округа утонула в клубах бело-серого дыма. Потом в небе промелькнула яркая вспышка, на этом всё и закончилось…. Когда густой дым рассеялся, то выяснилось, что на месте каменистой площадки образовалась странная, шаровидная выемка. Потом наступила зима, с небес выпало непривычно много снега. Весной же, когда весь снег растаял, то образовалось это необычное, ярко-голубое озеро. Вот такие дела, командир…. Что скажешь по этому поводу? Бред, или как?

– Похоже на правду! – искренне ответил Егор. – Чего ты, Ваня, удивляешься? Мало, что ли, необычного и странного мы видели за время нашего долгого путешествия? Вспомни Аргентину, Новую Зеландию, Полинезию, Вьетнам…. Чего только не бывает на этом странном свете!

– А как же Бог, Александр Данилович? – очень серьёзно спросил Иван.

– В смысле?

– Так если летающие человечки, действительно, были, значит, Бога нет?

– Так уж и нет! – состроив многознающую гримасу, усмехнулся Егор. – Наверняка, Бог есть! Как же без него, родимого? Только он, скорее всего, совсем не такой, каким мы его себе представляем. Все эти попы и прочие служители разных культов – такие путаники и хитрованы…. Всё сводят ко всяким обрядам да молитвам, мать их всех!

Преодолев ещё полторы мили, они вышли на берег второго, овального и светло-изумрудного озера. Несмотря на приятный цвет воды, от озера веяло недобрыми предчувствиями и ярко-выраженной опасностью. Тропа словно бы чувствовала эту опасность: подойдя к озеру вплотную, она тут же отворачивала почти на девяносто градусов.

Чуть в стороне, из густых кустиков черничника, над которыми располагался уже знакомый типовой навес, вверх поднимался ароматный табачный дымок. Оттуда же доносились отголоски оживлённого разговора на странной смеси датского и шведского языков, взаимные приязненные смешки.

«Понятное дело, драгунский капитан и Томас Лаудруп остановились на плановый привал», – констатировал невозмутимый внутренний голос. – «Тем более что все другие отстали. А вот костра, благо сегодня погода тёплая и без дождя, опытный Йохансен разводить не стал. Зачем, спрашивается, терять время понапрасну?».

Егор, не мешкая, демонстративно громко откашлялся и спросил по-английски:

– Мы вам не помешаем господа?

После этого он, абсолютно невежливо давя каблуками сапог крупные и спелые ягоды, уверенно прошёл под навес.

– О, достопочтенный сэр командор! – тут же неизвестно чему обрадовался черноусый Йохансен. – Вы уже подошли? Извините, но мы с Томасом не сможем составить вам кампанию. Наша трапеза завершёна, мы уже выходим на маршрут…. А вы проходите под навес, располагайтесь, отдыхайте! О, мадам Айна! Вы как всегда великолепны! Господин подполковник Ухов, наш боевой привет!

Айна торжественно провела указательным пальцем правой руки по своему маленькому европейскому носику и слегка поклонилась, а вот её бравый муженёк… Ванька застыл – словно небесным громом поражённый, слегка приоткрыв рот и зачарованно вглядываясь удивлёнными глазами в изумрудную гладь овального озера.

– Вот же, мать его! – чуть испуганно выдохнул Ухов. – Всегда думал, что такие гады живут только в бабушкиных сказках…

Метрах в ста двадцати от береговой линии из зеленоватой воды озера высовывалось нечто: длинная чешуйчатая шея, на которой располагалась большая, почти прямоугольная голова. Насколько большая? Наверное, со стандартный ямщицкий возок. Голова имела овальные, совершенно неподвижные жёлтые глаза – с чёрными вертикальными зрачками. Из пасти чудовища торчал хвост большой рыбины…

Глава семнадцатая
Всё перекаты, да, перекаты…

Беспокойный внутренний голос тут же оживился: – «Богата эта загадочная северная землица сюрпризами и неожиданностями! Инопланетяне, спаривающиеся с земными женщинами, клыкастые ньянги, кровожадные моржи-убийцы, теперь – натуральное лохнесское чудовище заглянуло к нам в гости. Вернее, это мы – к нему…».

Собаки отнеслись к появлению гигантской желтоглазой головы на удивление спокойно: приветливо гавкнули пару раз, радостно повиляли лохматыми хвостами, после чего, как ни в чём не бывало, вернулись к повседневным делам – поиску полевых мышей и вычёсыванию блох.

Йохансен, хищно улыбнувшись, пояснил:

– Вот именно поэтому я – ещё две недели назад, при первом посещении этих мест – и принял решение: проложить тропу в обход Изумрудного озера. Это я его так назвал…. Кто знает, что у чудища на уме? Подплывёт тихонько к озёрному берегу, неожиданно бросится, да и утащит зазевавшегося путника под воду.

– А как же навес? – не удержался от вопроса Томас Лаудруп. – Может, стоило и место привала перенести подальше от берега?

– Осторожность – осторожностью, мой молодой и неопытный друг, но никогда не стоит переоценивать опасность, – Йохансен покровительственно потрепал молодого датчанина по плечу. – На месте привала, если ты не заметил, имеется пятиметровый обрыв, монстру его явно не одолеть. А вот дальше берег понижается, там уже присутствует нешуточная опасность. Ладно, хватит языками молоть. Хватаем нашу поклажу, и вперёд!

– Подожди, капитан! – вмешался Ванька Ухов. – А, может, того…. В смысле, поохотимся на это чудовище, а?

Швед неопределённо хмыкнул и мечтательно прищурился:

– Я уже думал над этой перспективой. Светлейшая княгиня Александра (долгих ей лет безбедной жизни!), милостиво выделила немного спирта, и я в подходящем бочонке заспиртовал голову клыкастого ньянга, убитого рядом с горной расщелиной. Если к этому бочонку добавить и второй, где будет храниться голова озёрного монстра, то это будет…. Это уже будет – настоящая коллекция! А за коллекцию и полновесных денег можно выручить многократно больше…. Только вот, как добыть озёрный трофей? Наверняка, эту животину, обросшую крепкой чешуёй, не взять обычными ружейными пулями. Эскимосские гарпуны, к которым прикреплены воздушные поплавки? Это более реально! Только и опаснее – на порядок…

– Зачем – эскимосские гарпуны? – загорелся Ухов-Безухов. – Мы разберём на составные части корабельную пушку! Отдельно притащим и чугунную платформу-основание. Смастерим большой плот с досчатым настилом. На настиле укрепим чугунную платформу, соберём орудие. Потом выйдем на плоту в Изумрудное озеро, крупной рыбы набросаем – в заранее выбранном месте, недалеко от берега. Сами же затаимся в засаде, например, за каким-нибудь маленьким островком…. Глупое чудо-юдо неосторожно всплывёт, голову высунет из воды, озирая окрестности. Мол, а где тут дармовая рыбка? Тут-то мы по нему и пальнём картечью! Причём, целиться будем сугубо в шею, что бы не повредить головы…. Только вот, где же взять такую большую бочку, чтобы в неё влезла голова этого чудика? Нет у нас такой! Незадача…. Впрочем, можно в бочонке заспиртовать только жёлтые глаза монстра. За них тоже могут от души отсыпать золотых монет! Тот же русский государь, Пётр Алексеевич, он страсть как любит всяческие необычные редкости…

Неожиданно Айна нахмурилась и, строго посмотрев на Ваньку, непреклонно заявила:

– Нельзя убивать инги! Инги – хорошие. Они рыбу едят. Людей – не едят. Их любить Небесная Тень. Нельзя – убивать инги!

– Да и лишнего времени у нас нет! – поддержал девушку Егор. – Вот же придумал, охламон безухий: корабельную пушку тащить через Чилкутский перевал! Умник, одно слово…

– Да я-то что, – смущённо замялся Ухов-Безухов. – Просто предложил, чтобы помочь капитану составить коллекцию. Нельзя? Нет времени на охоту? Эти чудовища любимы местными богами? Да без вопросов! Умолкаю и повинуюсь!

– Нет, так нет, пусть дальше плавает, – без видимого неудовольствия высказался шведский капитан. – Может, потом подвернётся под руку какая-нибудь другая, не менее достойная добыча.

Йохансен и Томас Лаудруп, навьючившись, ушли по направлению к Сиреневому озеру. А Егор и чета Уховых, освободившись от поклажи, расположились под высоким навесом, на уже привычных берёзовых чурках. Собаки улеглись рядом, мотая хвостами-баранками и преданно поедая Айну глазами.

В самый разгар приёма пищи со стороны Изумрудного озера послышались странные звуки, напоминающие мяуканье кошки. Егор поднялся с табурета-чурбака, подошёл к краю обрыва и достал из-за голенища сапога подзорную трубу.

Но услуги оптического прибора остались невостребованными: до беззаботно резвящихся инги было не более ста метров. Теперь вокруг гигантской жёлтоглазой головы увлечённо плескались, издавая задорные мяукающие звуки, две маленькие головы, укреплённые на тоненьких бесчешуйчатых шейках.

«Похоже, это они играют в водяные салочки!», – предположил восторженный внутренний голос. – «Эх, жаль, что нет с собой фотоаппарата! А ещё бы лучше – кинокамеру иметь при себе, пусть и плохенькую…».

За спиной послышалось смущённое Ванькино сопение и покашливание, а нежный голосок Айны укоризненно посетовал:

– Вот, у инги – дети! Красивые такие…. А ты – убить инги, голову отрезать…. Нехорошо так говорить! Плохо очень…. Ваня, а ты – хотеть дети?

– Очень хотеть! То есть, очень хочу! – взволнованным голосом ответил Ухов-Безухов и неуверенно спросил: – А ты уплывёшь – вместе со мной – в другой мир? Нет, не прямо сейчас, конечно же. Только через два-три года…. В смысле – через два-три Больших Солнца. Так как, уплывёшь?

Как выяснилось – по повисшему молчанию – мысль, что ей придётся навсегда покинуть родину: всех этих моржей, китов, медведей-гризли, ньянгов, инги, тотемы инопланетян, разноцветные озёра и всё остальное, включая родителей, родственников и прочих соплеменников, в голову девушки пришла в первый раз. Но раздумывала Айна совсем недолго и уже через пару минут торжественно объявила:

– Мой муж – уплывать? Навсегда? Уплывать – в другой мир? Тогда Айна – тоже уплывать! Вместе с Ваней…

Ранним лиловым вечером они добрались до первого промежуточного складского лагеря, уютно разместившегося на берегу Сиреневого озера.

По прибытию выяснилось, что у складов находятся только два бородатых русских плотника, заканчивающих конопатить белым мхом борта тщательно собранной корабельной шлюпки.

– А где же охотник Свен и приданный к нему шведский гренадёр? – строго спросил Егор.

– Так, барин, они это…. С утра уплыли на другой шлюпке по озёрам, – ответил один из мужиков. – Хотят дойти до первого непроходимого порога и там заложить вторые временные склады. По крайней мере, они так нам сказывали…. А Свен-то, он охотник опытный, уже двух мишек застрелил! Не желаете ли отведать межвежатинки?

«Везёт тебе, братец, с народом!», – одобрительно вздохнул мудрый внутренний голос. – «Никто даже и не пытается сачковать. Оно и понятно, все чётко понимают, что в любом случае придётся зазимовать в этих суровых краях. Вот и вкалывают – как черти – чтобы зимовалось веселей и комфортней…. А быть на Аляске и не отведать медвежатины – это уже дурной тон! Обязательно, братец, отведай! Вдруг, она отличается от нашей, отечественной?».

Первый промежуточный лагерь включал в себя: три просторных навеса, наполовину заполненных объёмными тюками, бочонками, досками и разным инструментом, четыре стандартные светло-бежевые палатки, и бревенчатый туалет, расположенный на отшибе.

Уже после обильного ужина, докуривая у костра свою трубку («А кто клятвенно обещал, что навсегда бросит курить?», – запоздало вспомнил внутренний голос), Егор поинтересовался у Йохансена:

– Капитан, а какие у нас планы на завтра?

– Обычные! Действуем по уже сложившейся схеме. Поскольку все носильщики устали, то спим часов до десяти-одиннадцати. Потом встаём, умываемся, едим. Кто, уважаемый сэр Александэр, будет задействован на сборке катамараном в помощь к благородным супругам Лаудрупам?

– Во-первых, один из плотников, – подумав с минуту, принял решение Егор. – Второй пусть доводит до ума корабельную шлюпку. Ещё добавим – в качестве судостроителей – мужа и жену Уховых и сержанта Васильева. Томас Лаудруп пусть с нами идёт, укрепляет – по ходу дела – юношескую спину и ноги…

– Вас понял. В свою же очередь, я оставлю здесь двух гренадёр, пусть их охотник Свен задействует – по своему усмотрению – в следующем рейсе ко второму промежуточному лагерю. А все остальные трогаются в обратный путь к Александровску. Пойдём налегке, поэтому до темноты мы должны добраться до навеса, расположенного рядом с Изумрудным озером, где водятся инги…. Там поужинаем, переночуем. Утром двинемся дальше. Если в дороге не случится ничего необычного, то к вечеру дойдём до побережья. Кстати, как вам, сэр командор, местная медвежатина?

– Вполне приемлемо! Только русские медведи будут пожирнее. Но тут уж – кому как! На вкус и цвет, как известно, товарищей нет…

Уже после полудня следующего дня, за пару минут до выхода в обратный путь, Егор выбрался на берег Сиреневого озера. Так просто выбрался: подышать свежим воздухом, поглазеть, как над сероватыми водами поднимаются вверх редкие нити светло-сиреневого тумана.

На песчаной косе шла – под руководством адмирала Лаудрупа – сборка первого катамарана. Супруги Уховы-Безуховы и сержант Васильев были заняты приведением в рабочее состояние эскимосских воздушных поплавков. Айна, сидя на уже накачанном – до звона – светло-буром пузыре, крепко держала в своих тонких, но сильных руках другой воздушный мешок, в узкую горловину которого старательно дул её муж, стоящий на коленях на мелкой береговой гальке. Бока подполковника Ухова, обнажённого по пояс, ходили ходуном – словно меха походной кузни, шея (лица было не видно) угрожающе побагровела, по спине тёк обильный пот. Димка же Васильев обессилено лежал рядом, на пышном зелёном мху, безвольно прикрыв ладонью правой руки своё мёртвенно-бледное лицо. Очевидно, первый поплавок надувал именно он, очень устал и теперь предавался заслуженному отдыху.

«Надо было уже давно смастерить обычный насос-лягушку! Из тех, которыми в двадцать первом веке накачивают резиновые лодки и всяких резиновых женщин», – недовольно высказался желчный внутренний голос. – «И конструкция-то совсем нехитрая. Впрочем, Васильев и Ухов и так справятся. Здоровья в них – просто на удивление! Русская природная натура, как никак…».

Егор не стал отвлекать соратников от важных дел, лишь приветственно помахал рукой Гертруде – единственной, кто заметил его появление на берегу, после чего резко развернулся и бодро зашагал к ждущим его Йохансену и шведским гренадёрам.

Ничего необычного и неприятного – на этот раз – в пути не случилось, и до Александровска они добрались через сутки с хвостиком, без всяких приключений и в расчётное время – часам к шести вечера.

– Послезавтра на рассвете мы выступаем в очередной рейс, – сообщил драгунский капитан. – На завтра, как мы и договаривались с вами, объявляется день отдыха. Будем стираться, зашивать и штопать одежду, лечить мозоли на ногах, синяки и свежие ссадины на всех других частях тел. Потом обязательно займёмся огнестрельным и холодным оружием: разберём, почистим, смажем, наточим…. Послезавтра вы составите нам компанию, сэр Александэр?

«Успеем ли мы, братец, завершить все дела?», – забеспокоился не терпящий суеты и спешки внутренний голос. – «И с Александрой Ивановной предстоит обсудить окончательный вариант секретного плана предстоящей компании, и написать несколько важных писем…».

– Да, Йохансен, я иду с вами! – уверенно ответил Егор. – Время нынче очень дорого, каждый день на счету…

Он успел всё: и согласовать с женой все детали совместных действий – на обозримое будущее, и написать письма в адрес Николая Савича Ухова, Емельяна Тихого и Ганса Шлиппенбаха. Эти письма Сашенция должна была вручить адресатам в строго определённые моменты: Ухову-старшему – грядущей осенью, обоим шкиперам фрегатов – ранней весной будущего года.

Ещё он забрал – для срочных нужд – у городского головы Александровска трёх бывших солдат Александровского полка и двух дополнительных плотников, велев напоследок:

– На зимовку в Александровске должно остаться минимум людей: ты, Антипка Ерохин, да ещё три-четыре человека из приболевших и хилых. Всех же остальных – русских солдат, крепостных, шведских гренадёр, которые сейчас прохлаждаются в лазарете, – постепенно начинай перемещать за Чилкутский перевал, к первому промежуточному лагерю, в распоряжение капитана Йохансена. Последняя людская партия должна выйти к озёрам во второй декаде сентября месяца, когда созреет и будет выкопана картошка. Немного картофеля оставь и для зимующих в Александровске. Помнишь, как пользовать эту чудо-ягоду, чтобы не донимала цинга? Ещё – в отношении тех трёх-четырёх субчиков, которые останутся с тобой и Ерохиным. Они, кроме всего прочего, ещё являются и резервом. Вот зимой прибудут первые собачьи упряжки с золотым песком (помнишь, как золото надо принимать и куда его складировать?), а погонщики, к примеру, сильно устали, или просто – слегка обморозились в дальней дороге. Вот эти трое-четверо и должны заменить выбывших погонщиков! Обучи их всему…. Что у нас, кстати, с собаками и санями?

– Всё путём, Александр Данилович! – заверил старик. – Одни сани уже готовы, к снегам ещё парочку смастерим.

– А хватит ли собак на три полноценные упряжки?

– Хватит! Своих двенадцать, да ещё по приказу мадам Айны атабаски привели шесть прирученных волков. Вернее, трёх молодых волков и трёх шустрых волчиц.

– Как же собаки уживаются с волками?

– Нормально ладят! Айна, прежде чем уйти за Чилкутский перевал, немного пообщалась – и с нашими псами, и с индейскими подопечными. Слушаются её животные беспрекословно…. Так что теперь у собак с волками установились крепкая дружба и полное взаимопонимание. И нерки мы для четвероногих друзей навялили в достатке. Вяленая нерка и моржовое мясо – лучший собачий корм!

После короткой паузы Егор дал Ухову-старшему последние, самые важные наставления:

– Теперь, Савич, слушай внимательно! Во-первых, всё, о чём мы сейчас говорили с тобой, передай Антипу Ерохину. Дословно передай! Он твой заместитель, и должен быть в курсе всех дел. Или почти всех…. Во-вторых, в октябре месяце, уже перед отплытием фрегатов на Тайвань, Александра Ивановна вручит тебе письмо…

– От кого – письмо? – засомневался старик.

– От меня, Николай Савич! От меня!

– Дык, Александр Данилович, ты мне всё объясни на словах – прямо сейчас. Зачем – письмо?

– Надо так, Савич! Ты, короче говоря, прочти очень внимательно моё послание, и сделай всё так, как там будет написано. Если что сразу не поймёшь, то спросишь у Александры Ивановны, она тебе подробно и доходчиво объяснит – что да как. Всё ясно? Ну, и ладушки! Ладно, сейчас обниматься не будем, отложим до завтрашнего рассвета. Да, про это письмо ты Ерохину, да и всем прочим, ничего не говори…

Поздним вечером Егор попрощался с женой и детьми. Впервые их ждала такая долгая разлука – месяцев на десять, а то и на все двенадцать.

Впрочем, уважаемые читатели, мы эту душещипательную сцену, пожалуй, пропустим. У нас с вами, друзья мои, всё-таки авантюрный роман, а не слезливая дамская мелодрама…

По беспокойным водам Сиреневого озера ходко шёл, рассекая двумя направляющими «лыжинами» мелкие серые волны, небольшой, но очень симпатичный катамаран. Изредка громко и радостно хлопал на попутном ветру светло-бежевый треугольный парус, во все стороны – от четырёх закреплённых по бокам плавсредства воздушных поплавков – летели весёлые брызги.

Егор обернулся назад, где за кормой катамарана невзрачным пятнышком маячила постепенно отстающая шлюпка.

– Как мы их лихо обошли, словно стоячих! В очередной раз опозорился наш Димка Васильев! – не удержался от пошлой похвальбы Ванька Ухов, но тут же, смущённо закашлявшись, признался: – Это потому обошли, что сегодня дует устойчивый попутный ветер. А если бы было, скажем, полное безветрие, то это мы отставали бы безнадёжно: вёсла на катамаране расположены несподручно, больно уж высоко. Если задует боковой ветер? Тогда мы бы пошли под парусом длинными переменными галсами и, в конечном итоге, всё равно отстали бы от шлюпки. Сильный встречный ветер? Отстаивались бы у берега и ждали смены погоды, как было при плавании на первом катамаране, который уже доставлен в заданную точку, частично разобран и ждёт переноса через пороги. А корабельная шлюпка и против встречного ветра может ходко передвигаться. Да и реальная грузоподъёмность у неё выше раза в четыре, чем у катамарана.

– Следовательно, что у нас получается? – уточнил Егор.

– Получается примерно следующее. На озере, как мы и предполагали, для перевозки грузов сподручнее задействовать шлюпки. А катамараны будем использовать на речных протоках, где имеются труднопроходимые пороги.

Ближе к обеду они (Егор, Ванька и Айна Уховы, а также три крепостных плотника) успешно прошли Сиреневое озеро, по спокойной двухкилометровой протоке, уже орудуя вёслами и длинными шестами, добрались до следующего водоёма.

– У данного озера – сразу два названья! – сквозь шелест камышей и громкий птичий гомон доложил Иван, уже ходивший этим маршрутом. – В том смысле, что я лично и придумал – оба названия. Первое – озеро Камышовое. Второе – озеро Утиное. И одно название к месту, да и второе подходит точно также. Сами скоро всё увидите…

Действительно, вокруг были только полутораметровые камыши – тёмно-зелёные, лимонные, бежевые, лиловые – и десятки тысяч диких уток. Птицы недовольными стайками ежеминутно пролетали над головами путешественников и крякали – громко, испуганно и возмущённо, а в зарослях камышей, не обращая на незваных гостей ни малейшего внимания, беззаботно плескались разномастные утята. Конечно же, здесь присутствовали и другие пернатые: гуси, лебеди, чирки, бакланы и даже обыкновенные чайки. Но беспокойных уток, всё же, было больше всего.

«Процентов семьдесят-восемьдесят!», – определил на глазок внутренний голос. – «Шумные-то какие! С ума можно сойти…».

– А как атабаски называют это озеро? – поинтересовался он у Айны, уже очень хорошо понимавшей русскую речь.

Девушка на минуту-другую задумалась и неуверенно ответила, с трудом подбирая нужные слова:

– Это будет…. Как же? Не знаю…. А, вот: Шумное озеро!

Шумное озеро путешественники, неустанно обтирая с плеч и голов неприятнопахнущие следы наглых птичьих атак, пересекли наискосок – длинными переменными галсами – часа за полтора и подошли к очередной протоке.

Ветер был боковым, и скорость передвижения резко упала, поэтому около входа в протоку их – с радостным гиканьем – настигла корабельная шлюпка, в которой находились Йохансен, Томас Лаудруп, Димка Васильев и двое рослых шведских гренадёр. Шлюпка, не смотря на то, что была сильно нагружена и глубоко сидела в воде, шла вперёд, движимая двумя парами активно работающих вёсел, очень ходко.

– Что, господин подполковник, съели? – спросил, не скрывая своего торжества, Дмитрий Васильев. – Ветер-то в Глубоком озере для вас так и останется боковым. Так что к порогам мы подойдём первыми!

– Радуйся, сержант, радуйся! – незлобиво ответил Ухов-Безухов. – Во время следующего рейса, когда будем перегонять к порогам последний катамаран, мы с тобой обязательно поменяемся местами. Тогда уже я повеселюсь от всей души! – пояснил для остальных: – Озеро, к которому мы сейчас направляемся, «Глубоким» тоже я назвал. Когда самый первый раз шли к порогам на шлюпке, решил я помереть глубину в этом водоёме. С чего решил померить? Да и сам не знаю толком! Мысль вдруг постучалась в голову, мол: – «Иван, померяй глубину!». А для чего это надобно было сделать, мысль так и не удосужилась объяснить…. Остановились мы на самой середине озера, привязал я тяжёлый бронзовый костыль к концу верёвки, да и опустил его в воду. Когда закончилась первая верёвка, я подвязал к ней вторую, ко второй – третью…. Суммарно получилось больше ста двадцати метров. Но ничего не получилось, так костыль и не опустился на дно. То есть, это озеро действительно – Глубокое…

Они плыли, не останавливаясь и перекусывая на ходу. А когда солнце начало опускаться к горизонту, катамаран, проплыв по Глубокому озеру порядка пятнадцати-шестнадцати миль, вошёл в русло широкой реки.

– Если в реке нет течения, или оно очень слабое, то это будет – «протока», – пояснил опытный Ухов. – Здесь же течение сильное, как вы Александр Данилович любите говорить, ярко выраженное. Значит эта водная артерия – самая натуральная река…. Уже через час мы дойдём до серьёзных порогов, пристанем к берегу, оставим рядом со шлюпкой и катамараном часовых, сами же заночуем во втором промежуточном лагере.

«А по тексту Джека Лондона выходило, что одна из проток между озёрами была несудоходной», – принялся искренне недоумевать внутренний голос, уважающий точность и определённость. – «Как же, я точно помню: – «Между озёрами Линдерман и Беннет было несколько миль сухого пути, и предстояло тащить багаж на плечах. По мелкой протоке могла пройти только незагруженная лодка…». Как это понимать? Наверное, совершенно однозначно: за ближайшие сто девяносто лет одна из проток, соединяющая два озера, сильно обмелеет и зарастёт камышами…».

Через сорок минут после того, как катамаран вошёл в безымянную реку, до слуха путешественников долетел странный гул: сперва только едва слышимый, потом уже напоминающий звуки, издаваемые в полёте десятком рассерженных пчёл, к которым каждые десять-пятнадцать секунд добавляется ещё по две-три.

– Это он и гудит – Первый порог! – уважительно разъяснил Ванька Ухов. – Пока только балуется. Вот когда подойдём поближе, он примется реветь – как сотня-другая голодных русских медведей по ранней весне…

Ревел порог, действительно, знатно: рассерженно, угрожающе и откровенно голодно. Катамаран пристал к каменистому берегу рядом со шлюпкой сержанта Васильева, на четверть вытащенной на береговую косу. Ещё ближе к порогу, на ровной песчаной площадке стоял наполовину разобранный второй катамаран, который перегнали сюда на несколько дней раньше.

– О, господин командор! Приветствую вас! – раздался знакомый голос, еле слышимый в водяном гуле, и на речном берегу появился широко улыбающийся охотник Свен в сопровождении двух хмурых шведских гренадёров.

Они надёжно закрепи катамаран на косе, и – по знаку Свена – тронулись вверх по склону ко второму промежуточному лагерю, прихватив с собой только личные вещи и немного продовольствия.

– А что с остальным грузом? – спросил Егор.

Охотник только ехидно усмехнулся и кивнул головой в сторону хмурых гренадёров, которые, недовольно переговариваясь между собой, принялись разжигать костёр, отойдя от плавсредств метров на десять-двенадцать в сторону.

– Людей бояться не приходится, – пояснил Свен. – А вот медведи, волки, лисы, хорьки и росомахи могут заинтересоваться продовольствием, не смотря на то, что сейчас лето, достаточно сытное время года. Поэтому без бдительных часовых – никак нельзя…

Второй промежуточный лагерь отличался от первого: здесь вместо стандартных русских армейских палаток было установлено три высоких индейских вигвама.

– Закончились палатки! – объяснил Йохансен. – А этими удобными индейскими шатрами Свен разжился у атабасков, которые сейчас стоят на Последнем озере. Они – по вашей же просьбе, сэр Александэр, – прихватили с собой несколько лишних шалашей для доставки их к устью Клондайка. Ничего, что мои ребятки позаимствовали у туземцев три вигвама? Это когда к Последнему озеру доставляли составные части третьей корабельной шлюпки.

– Ничего страшного! – благостно махнул Егор рукой. – Надо будет разобрать эти строения в последнюю очередь и доставить их до Доусона, что называется, завершающим рейсом. Впрочем, разобрать надо будет только два вигвама из трёх.

– До Доусона? И почему не надо разбирать третьего индейского шалаша?

– Доусон – так я решил назвать новый посёлок, на месте слияния Юкона и Клондайка. А в третьем вигваме надо устроить маленький продовольственный склад – для собачьих упряжек, которые зимой будут перевозить золотосодержащий песок в Александровск: три-четыре бочонка с китовым салом и моржовым мясом и пять-шесть мешков с вяленой неркой. Только сложить всё это надо будет на каком-нибудь высоком помосте, чтобы мыши не добрались, а вход в вигвам завалить чем-нибудь, или тщательно зашить. И на месте индейского лагеря мы заложим аналогичный склад…. Кстати, капитан, сколько будет миль до стоянки атабасков?

– Порядка семидесяти пяти. Если завтра утром тронетесь налегке, то к вечеру следующего дня доберётесь. У вас ведь, сэр командор, именно такие планы?

Поразмышляв с минуту, Егор сообщил:

– С утра я, подполковник Ухов, Айна и три плотника, отправимся к Последнему озеру. Да, пойдём налегке, чтобы быстрее добраться до лагеря индейцев. Возьмём с собой только плотницкий инструмент, да минимум продовольствия. На озере потники займутся сборкой шлюпки, а Иван и Айна проведут ревизию припасов, которые заготовили атабаски, отберут нужное для первого рейса, займутся упаковкой. Я же вернусь обратно во второй промежуточный лагерь, прихватив с собой двадцать молодых индейцев. Пятерых атабасков я оставлю вам – в качестве выносливых носильщиков. А остальных пятнадцать нагружу самым необходимым и пойду вместе с ними к Последнему Озеру. Думаю, что так будет гораздо быстрее, чем ждать, пока к истокам Юкона прибудет первый катамаран. Когда корабельная шлюпка будет собрана, мы загрузимся в неё и поплывём: сперва по озеру, потом по Юкону – до устья Клондайка. Возьмём с собой с десяток атабасков на их каяках, к которым хитро крепятся небольшие грузовые плоты. Сегодня у нас уже шестнадцатое июля. Поэтому – надо торопиться! А вы, капитан, догоняйте нас по мере готовности. Вопросы имеются?