Текст книги "Америка off…"

27

Замедление ощущалось словно сопротивление воды, в которую входишь постепенно, а вскоре стало и заметно светлее, будто «Форд» мчался навстречу рассвету. На самом деле он просто догонял закат предыдущего дня, въезжая из пятого июля в роковое четвертое.

Когда автомобиль подкатил к шлагбауму с безапелляционной надписью: «STOP! TRAVEL ONLY UNDER THE SPECIAL PASSINGS!», преграждающему съезд на асфальтированную трассу, уходящую куда-то в сосновый лес, стояла уже середина дня. Судя по тому, что рогатка охранялась двумя манекенами в касках и пятнистом камуфляже с автоматическими винтовками наперевес, Сергею было нужно именно туда.

«Вряд ли объект находится далеко, – справедливо решил он, выбираясь из-за руля, – лучше прогуляться пешком…»

Здесь время отсутствовало полностью, так как окружал путешественника совершенно неподвижный мир. Особенно пикантно смотрелась стайка лесных пичуг, зависшая в воздухе или отошедший за куст справить малую нужду солдат одного из постов, которых по дороге попалось еще немало, будто опирающийся на сверкающую струю. Особенно замедляться Извеков не рисковал, поэтому полторы-две мили до мощных стальных ворот, ведущих в недра одного из поросших лесом холмов, пришлось пройти, как по дну моря, раздвигая всем телом пласты сгустившегося воздуха. Нужно ли упоминать, что никаких табличек или пояснительных надписей кроме многочисленных «STOP!», сопровождаемых угрожающими надписями он не встретил, что еще более укрепило его уверенность в правильно выбранном направлении.

«Если только военные объекты не понатыканы тут на каждом шагу, – думал он деликатно проскальзывая мимо очередного охранника – камуфляжного толстяка откусывающего на ходу от огромного бутерброда или, как они тут называются, гамбургера – любое прикосновение грозило превратить хрупкого в остановившемся времени человека в груду осколков. – Вот будет прикол, если я по ошибке забреду на базу баллистических ракет! Интересно, а радиация в „стоящем“ времени тоже не распространяется?»

Слава Богу вход был приоткрыт, поэтому Сергей проник внутрь святая святых американского оборонного комплекса относительно легко, всего лишь проломив по неосторожности локтем толстенный стальной косяк и счастливо увернувшись от «выходившего» из освещенного туннеля пожилого военного, снаружи не замеченного.

«Ого! Вот понастроили!»

На хорошо асфальтированном шоссе с разметкой, уходящем вглубь холма, «Банни Брэдли» могли свободно ехать в четыре ряда, ничуть не мешая друг другу. Каждые сто метров встречались бронированные будки, неприветливо взиравшие на пришельца узкими глазницами амбразур, за которыми пряталось, без сомнения, нечто очень скорострельное и крупнокалиберное. Под то и дело пересекавшими дорогу металлическими дырчатыми полосами, видимо, скрывались шипы, предназначенные для пропарывания шин дерзкого нарушителя, которому удалось бы прорваться сквозь внешние кордоны, а из узких щелей свода любую секунду могли обрушиться герметичные переборки наглухо отсекающие внутренние помещения от внешнего мира.

Для более надежной изоляции предназначались тяжеленные створки – целые стены – скользящие по дугам сверкающих рельсов, которых Сергей по пути насчитал аж пять. Вот это защита! Если захлопнуть их все, любой термоядерный взрыв снаружи, будь он хоть в чертову уйму мегатонн, показался бы легкой отрыжкой после литра-другого пивка.

То слева, то справа, прорезая бетонные стены, едва видимые из-под паутины разнообразных, разноцветных и разновеликих труб, кабелей и жгутов проводов, постоянно мелькали коридоры, зияющие освещенными или темными глубинами или закрытые металлическими воротами, но все они были не для Извекова. Не рискуя соваться в этот лабиринт, который легко мог запутать и более опытного, чем он спелеолога,[71]71
  Спелеологи – исследователи пещер.


[Закрыть] Сергей продолжал двигаться вперед по чуть наклонному асфальту, расчерченному цветными полосами, пунктирами и стрелками неведомых указателей, в подавляющем большинстве помеченных лишь невразумительными буквенно-цифровыми индексами, поражающей воображение длинны. Скорее всего именно он и вел к центру всего этого шедевра фортификационной мысли.

Чутье нашего путешественника не подвело и, прошагав несколько сотен метров под уклон он уперся, наконец, обширную автостоянку, тесно заставленную солидными автомобилями, включая несколько лимузинов, сплошь благородных темных оттенков от «мокрого асфальта» до глубокого черного цвета. Некоторые были украшены мигалками.

«Вот я и добрался!»

* * *

Из всего бессмертного Гоголевского «Ревизора», Сергей хорошо помнил лишь финальную сцену, да и то, потому что никогда не мог ее себе представить. Теперь он, наконец, понял, в чем заключался гениальный замысел великого писателя.

Перед ним был зал, огромный и пустой, если не считать нескольких длинных пультов вдоль стен. Зал настолько подавлял своей величиной, что несколько десятков неподвижных фигур, в строгих костюмах, военных мундирах и белых халатах, застывших в самых разнообразных позах, в первый момент даже не слишком бросались в глаза. На взгляд Сергея для того содержимого, что было на виду, подошло бы в несколько раз меньшее помещение.

Основная группа столпилась вокруг центрального пульта, который в обычных условиях, вероятно, моргал, слаженно и вразнобой, десятками разноцветных лампочек почище иной «продвинутой» цветомузыкальной установки, но теперь на нем застыла лишь довольно жиденькая комбинация огоньков. В центре композиции наличествовал представительный седовласый мужчина, вдавивший указательным пальцем большую красную клавишу и картинно при этом обернувшийся к стайке фотографов, щелкающих «блицами» своих фотокамер. Воочию Извеков этого человека никогда не видел, но сверкающая улыбка в шестьдесят четыре великолепных зуба, озаряющая, в общем-то некрасивое, но не лишенное мужественного шарма лицо, была знакома всем на планете, кто последние четыре года, хотя бы периодически, включал свой телевизор. За спиной президента США толпилась разнокалиберная толпа «фифти-фифти» состоящая из цивильных и военных, причем, и те и другие, с разным успехом пытались копировать его фирменный «оскал».

Менее многочисленная группа людей в белых халатах, возглавляемая небольшим человечком, похожим на грызуна, скорее всего, истинных творцов всей этой махины была оттерта в сторону и торчала там бедными родственниками, тоскливо взирая на хозяев жизни.

Обрамляла все это густая цепь практически одинаковых по экстерьеру личностей, одетых в совершенно нестандартные костюмы, изначально призванные хотя бы немного скрывать ненормальную ширину плеч (особенно, на фоне не слишком спортивной фигуры первого лица страны) и некие угловатые предметы, разбросанные по всему телу. Все, без исключения, плечистые манекены в черных очках, преимущественно стриженные наголо, были оснащены с проводками, уходящими от правого уха за воротник, что позволяло заподозрить в общем-то не совсем человеческое их происхождение.

При всей компактности, людское скопление, все-таки, имело достаточно свободного пространства внутри, позволившее Сергею вплотную подобраться к главному действующему лицу, не повредив по пути ни одной из хрупких «статуй».

Финишная ленточка была перед самими глазами бегуна, но сделать последний шаг он почему-то не торопился.

«Вот она, кнопка, – размышлял он, присев для удобства разглядывания на корточки, словно опытный сапер перед особенно каверзной миной незнакомой конструкции. – Ну и что? Оставить главу великой державы без основного властного органа – указующего перста – и попытаться вернуть ее на прежнее место? Вряд ли это поможет. Скорее всего, я просто-напросто сломаю тонкий прибор и ничего дельного этим не добьюсь…»

Действительно, ситуация была патовой.

Отключение установки отсюда ничего не дало бы по определению: время стоит, следовательно, электроны по проводам не бегут, замерев (ну, пусть чуть дрожа) на месте. Тот же эффект будет при прерывании подачи тока, обрубании кабеля, например, который, к тому же, еще нужно найти – это ведь не наша отечественная техника, у которой все «потроха» вечно наружу. Говорить о рубильнике, где-то, конечно, установленном, даже смешно: во-первых, с какой скоростью его нужно поворачивать, чтобы не обломить, во-вторых… Во-вторых, смотри все приведенные выше резоны по порядку…

– Так, а источник питания?

Задав себе такой вопрос, Извеков поежился. Не верилось, что питание подобной штуки, серьезной до предела, какой-нибудь идиот доверил бы городской электросети или тривиальному генератору, вроде армейского дизеля. Масштабы не те, да и требования к надежности… Только ядерный реактор и ничего другого!

Нет, теоретически, проломить дыру в корпусе реактора и вытащить часть его «потрохов» наружу, чтобы прекратить цепную реакцию и, как следствие, работу – реально. Самые прочные материалы в поле остановившегося времени не прочнее картона или пенопласта… Но что-то не греет мысль о том, что произойдет после того, как время восстановит свой бег. Многие ли из ликвидаторов Чернобыльской трагедии, затыкавших дыру в энергоблоке голыми руками и прочими частями тела, выжили? Интересно: хотя бы несколько секунд останется у «героя», отважившегося на это, чтобы перекреститься или страшная радиация мгновенно превратит органику в комок «фонящего» шлака? Опять же, встанет ли установка после разрушения реактора все из-за тех же остановившихся электронов в кабелях?..

Стоп! Сама установка! Вот куда нужно бить, для достижения нужного результата!

Только, как ее найти, родимую… Не факт, что она находится за стеной зала управления, скорее всего – где-нибудь далеко отсюда, да еще глубоко в земле…

«Нет. Не клеится. установка должна быть где-то рядом, иначе пульт не попадал бы в зону полной остановки времени и оно здесь текло бы, хоть и медленно, но заметно…»

Сергей долго, как ему показалось, час, а то и больше, следил за вспышкой в руках одного из фотографов. Можно ли найти что-нибудь более быстрое, что вспышка? Ровно никаких изменений не происходило. Значит время стоит.

– Где же она?..

«Если позволите, я вас провожу…»

* * *

Глядя в лицо этому человеку Сергей ясно понимал, почему атлант так скептически отнесся к перспективе дальнейшей жизни человека, послужившего средством передвижения для лемурийца.

Это был труп. Обычный труп, которому место на оцинкованном прозекторском столе в морге или, еще лучше, в уютном деревянном вместилище в двух метрах под землей. Увы, неприкаянное тело с чужой душой все еще вынуждено было бродить по белу свету.

«Йода» оказался прав и в том, что при жизни здоровяк был военным: щегольски подогнанный по фигуре мундир, справа до пояса залитый черной запекшейся кровью, ни на мгновенье не давал усомниться в этом факте. Равно, как и стриженная «под консервную банку» голова, вернее, ее оставшаяся половина.

Вторая, левая сторона черепа страшного кадавра[72]72
  Кадавр – оживший мертвец из средневековых легенд.


[Закрыть] была снесена напрочь, а на причину этого указывало пулевое отверстие в правом виске: бравый военный явно свел счеты с жизнью самостоятельно, переборщив второпях с калибром общеизвестного радикального средства от головной боли.

Неплохой, наверное, мужик был при жизни: волевое лицо, седые виски (висок?), серебристые «птички»[73]73
  Знаки различия в виде металлических гербовых орлов на погонах означают воинское звание полковника (colonel) армии США


[Закрыть] на матерчатых погонах… Тот самый несостоявшийся «потенциальный противник» во всей красе.

Два единственных живых человека в этом мертвом царстве (один живой и один – не совсем) стояли у скромной металлической двери без таблички, с наляпанным красной краской через трафарет лаконичным: «ZONE X».

«Эх, америкосы, америкосы… – покачал головой Извеков, любуясь шедевром криптографии. – Не могут они без выпендрежа… Наши бы просто намалевали череп с костями, перечеркнутый молнией или значок радиации – и фиг бы кто сунулся, а тут „Зона Х“… Мудрилы страшные…»

– Заперто! – разводя руками, обратился он к своему провожатому, индиферрентно торчащему рядом, зияя пустым черепом и идиотически пуская слюну из уголка рта (или не слюну?). – Ключи есть?

Ключи монстру, конечно, не понадобились: Сергей еще не успел договорить, а массивная на вид дверь уже спорхнула с петель, на лету рассыпаясь серебристыми осколками.

Продемонстрировав свою мощь, лемуриец в шкуре покойника повернулся к человеку и, не меняя выражения лица, сделал приглашающий жест.

«Прошу!..»

28

– Чего видно?

Капитан-лейтенант Майкл Нахтигаль, недавно принявший командование своим эсминцем, взамен ушедшего на повышение командира, вошел в радиолокационный пост и присел за стол, отряхнув предварительно у комингса дождевик: дождь снаружи лил, как из ведра, вернее, как из перевернутой ванны размером с озеро Онтарио.

– Ни черта не видать, – откликнулся сумрачный лейтенант Брендон, даже не подняв головы от толстой книженции без названия на переплете. – Кого, кроме нас грешных, вынесет в море в такую ночь? Шли бы вы спать, кэп – чего себя зря мучить?

– Служба, Стэн, служба… Пусть на всякий случай, твои сорванцы пошарят дальним радаром. Именно в такие вот ночи и делаются все гнусные делишки…

– Оставьте, кэп. Желтозадые спят давно и седьмой сон видят… Да и предупредили бы нас со станции спутникового слежения, затевай китайцы что-нибудь серьезное.

– В такую погоду, да еще ночью? Думаете, спутник различит что-нибудь в этой каше? А ведь мы в тридцати пяти милях от китайского берега.

– У вас паранойя, сэр. Простите… Как и у всех нас, вместе взятых.

– Ладно, Стэн, на извиняйся, я и сам чувствую себя не в своей тарелке сегодня… Давление, что ли, влияет? Просто, мне не дает покоя тот китайский корвет, что шастал вчера утром вокруг эскадры. Похоже на разведку, ты не находишь?

– Да он улепетывал быстрее собственного визга, когда со «старого Рони» поднялась парочка «Хорнетов». Обычный желтомордый наглец, вот и все. Трус, к тому же.

– Что-то они у тебя, Стэн, то желтозадые, то желтомордые… Ты уж выбери что-нибудь одно.

– А какая разница?..

– Не скажи…

– Позвольте, сэр! – рядом нарисовался молоденький матросик из локаторной команды.

– Что там у вас, матрос? – повернулся к нему Нахтигаль, начальственно сводя брови вместе.

– Не знаю, сэр… Что-то странное на дисплее приближается…

Оба офицера вскочили с мест и, едва не сбив друг друга с ног, кинулись прочь из закутка.

Лейтенант Брендон опередил командира на полкорпуса и успел к пульту локатора первым, распихав в стороны озадаченно склонившихся над дисплеем матросов.

Со стороны берега к кораблям эскадры приближалось какое-то огромное, судя по тому, что оно уже занимало треть экрана, облако, состоящее из крохотных точек.

– Это что за рой? – повернулся капитан-лейтенант к подчиненному.

– Помехи… – неуверенно предположил Брендон, нажимая какие-то кнопки на пульте.

Участок «роя» укрупнился, но природу целеустремленно двигающихся к кораблям эскадры «точек» это не прояснило.

– Их же тут стони… – ахнул кто-то из матросов за спинами командиров.

– Какие сотни? Тысячи! – перебил его тут же другой.

– Может быть птицы? – беспомощно предположил лейтенант, колдуя с приборами и то увеличивая странные помехи до предела, то меняя угол обзора. – Или киты…

– Многовато для китов… И, разве локаторы реагируют на отдельных птиц?

Медленно, но неотвратимо двигающееся «облако», тем временем, приблизилось почти вплотную и края его принялись загибаться полумесяцем, охватывая корабли эскадры.

– Оно уже в шести кабельтовых[74]74
  Кабельтов – морская мера расстояния, равная 1/10 морской мили или 185,2 метра.


[Закрыть] от борта!

– Матроса с прибором ночного видения на ют! – скомандовал Нахтигаль.

Что бы там ни было, непонятный «рой» несомненно угрожал кораблям.

Матрос не успел передать приказ по внутренней связи, так как снаружи, едва слышно за герметичными переборками, забухала скорострельная пушка и тут же отчаянно залаял «ревун». Мгновением позже по всему кораблю взревели сирены боевой тревоги, подкрепленные мигающими со стробоскопической частотой лампами «аларм-сигналов»

Капитан-лейтенант взлетел на мостик, когда все вокруг кораблей было залито мертвенно-белым колеблющимся светом осветительных ракет. Бешено и суматошно лаяли мелкокалиберные орудия, бухали более солидные, со змеиным шипением проносились над головой реактивные снаряды, то и дело озаряя красноватым отблеском разрывов, что-то непонятное, едва различимое сквозь толстые струи дождя.

– Прожектора на правый борт! – заорал Нахтигаль, до боли в глазах всматриваясь в мешанину за бортом.

В мечущемся свете прожекторов он увидел под самым форштевнем «MS466» десятки черных предметов, каждый – едва больше десяти футов длиной, швыряемых волнами. Все море, насколько хватало глаз было усеяно этими черными каракатицами.

– Это моторные лодки! – завопил кто-то рядом, отчаянно поливая бушующее море длинными очередями из автомата. – Китайцы подкрались!..

В ответ снизу раздался торжествующий вой и на борт полетели, разматывая за собой спирали сверкающих тросов, десятки абордажных крючьев и «кошек»…

Робкое солнце зарождающегося утра, встретило эсминец «MS466» в сорока пяти милях восточнее места ночного сражения.

Еще вчера прекрасное в совершенстве тщательно выверенных инженерами обводов, боевое судно, обезображенное и исковерканное, теперь напоминало плавучий морг. На палубе, сплошь залитой кровью, валялись десятки тел в матросских робах и камуфляже, вперемешку с черными комбинезонами чужого спецназа, который недосуг было вышвырнуть за борт из-за катастрофической нехватки рабочих рук. Болтались на вырванных с корнем петлях изрешеченные пулями люки, склонялась далеко за борт подломленная мачта, уродливо задирала вверх орудие носовая орудийная башня, исковерканная взрывом… Единственный не потерявший звездно-полосатого флага корабль эскадры на полной скорости уходил, вернее бежал, от места бесславного разгрома одного из мощнейших «кулаков» военной машины США, авианосной группы «Рональда Рейгана»…

Капитан-лейтенант Нахтигаль, морщась, когда матрос, не слишком умело накладывающий повязку на поврежденную в бою правую руку командира, делал ему больно, выслушивал доклад второго помощника. Офицер тоже получил в ночной заварухе серьезное ранение и теперь ежеминутно дотрагивался до толстой повязки, покрывающей его голову, наподобие индийского тюрбана. Морской ветерок, отдающий гарью и терпким запахом свежей крови, задувал снаружи через вдребезги разбитое панорамное стекло мостика.

– Из личного состава корабля уцелело всего сорок семь человек, включая четырех офицеров, причем невредимых всего девятнадцать – в основном, матросы трюмной команды и машинного отсека. Ходовая часть практически не повреждена, но средства связи выведены из строя полностью, а вооружение – на семьдесят процентов…

– Направить на исправление радиосвязи лейтенанта-техника Брендона, – распорядился командир, критически изучая «произведение искусства», которое представляла из себя его обмотанная бинтами вкривь и вкось рука. – Это – главное, в чем мы сейчас нуждаемся…

– Извините, сэр, – замялся лейтенант Абрахамс, хорошо знавший, как и все на корабле, о приятельских отношениях между Нахтигалем и Брендоном. – Лейтенант Брендон не найден на борту… Мы внесли его в списки пропавших без вести…

– Эх, Стенли, Стенли… Старшина радистов Макмиллан?

– Убит в радиорубке…

– Послушайте, Абрахамс, – капитан-лейтенант поймал здоровой рукой за рукав помощника и притянул к себе. – Хоть самого Сэмюэля Морзе[75]75
  Сэмюэль Морзе (1791–1872) – американский изобретатель, в 1838 году предложивший использовать для связи комбинации длинных и коротких сигналов – «азбуку Морзе». Александр Грэхам Белл (1837–1922) – изобретатель телефона. Джильермо Маркони (1874–1937) – итальянский инженер, на западе считающийся изобретателем радио.


[Закрыть] оживите, хоть Белла заодно с Маркони, но обеспечьте мне связь с любой базой или кораблем США в мировом океане… Страна должна знать, что мы подверглись нападению.

– Думаете, никто об этом не знает? – горько спросил лейтенант Абрахамс, осторожно извлекая рукав из слабых пальцев командира. – Боюсь, что об этом уже трубит весь мир…

– Воздух! – раздалось снаружи.

Высоко над морем, с востока, к кораблю приближалась пятерка реактивных самолетов, тянущих за собой розоватые в свете восходящего солнца инверсионные струи…

* * *

…И в этот момент завершают укрепление двух плацдармов на территории Тайваня, – докладывал Президенту Эрчетту, уронившему седую голову на скрещенные руки, министр обороны. – Островные китайцы героически обороняются, и им удалось сбросить в море «красных» в десяти точках из первоначальных двенадцати, но силы чересчур неравны. На равновесие мог бы повлиять наш флот, находящийся у берегов Китая, но он захвачен внезапным ночным десантом…

– Потери… – глухо произнес Президент в стол.

– Все корабли эскадры, включая авианосец «Рональд Рейган». Удалось уйти лишь одному из кораблей эскорта, эсминцу «MS466» под командованием капитан-лейтенанта Майкла Нахтигаля. На судне огромные потери, выведена из строя часть вооружения и оборудование связи. Он обнаружен в открытом море бомбардировщиками с нашей авиабазы на Окинаве, возвращающимися после удара по агрессору.

– Что еще…

– Маньчжурская группировка китайских войск перешла границу Северной Кореи и вышла к демилитаризованной зоне по тридцать восьмой параллели. Передовые отряды уже вступили в бой с южнокорейскими войсками, а авиация противника наносит ракетно-бомбовые удары по Сеулу, Инчхону, Кванджу, Тэгу и другим городам и районам, в том числе и тем, где расквартированы наши части…

– Что требуется от меня?..

– Вы главнокомандующий, сэр! – генерал принял строевую стойку. – Это не локальный конфликт, а настоящая война и только вы можете отдать приказ о применении ядерного оружия. Наши ракетные базы и подводные ракетоносцы в мировом океане приведены в состояние повышенной боеготовности. Дело за вами, сэр.

– Но это означает ядерную войну, Портер.

– Так точно, сэр!

– Ядерные ракеты Китая могут достичь нашей территории?

– Да, сэр!

– В таком случае это самоубийство, Портер.

– Но мы потеряем Тайвань и Южную Корею. Под ударом окажутся наши базы на Филиппинах, в Японии и всей Юго-Восточной Азии…

– Портер, мы уже потеряли почти всю территорию США! Мы не можем рисковать тем, что осталось. Как главнокомандующий я отдаю приказ начать эвакуацию персонала военных баз из Южной Кореи в Японию.

– Это предательство, сэр!

– Да, но не самоубийство. Даже потеря всех военных баз по всему миру ничего не стоит по сравнению с угрозой гибели ни в чем не повинного населения в Штатах…

– Сэр! Я вынужден буду изложить Конгрессу свое особое мнение.

– Излагайте. Все равно я собираюсь подать в отставку. Можете меня судить или даже пристрелить на месте, но приказа о ядерном ударе по территории Китая я не отдам.

– Вы ответите перед Нацией, сэр! – вскинул подбородок генерал, четко, как на плацу повернулся «кругом» и вышел, не прощаясь.

– Отвечу… – эхом откликнулся ему вслед Президент, подумал немного и поднял телефонную трубку:

– Реджи? Еще не спите? Срочно соберите спичрейтеров. Я намерен обратиться к Нации с радиообращением…

* * *

– А как вы, все же, считаете? – доставал Бэрринстона неутомимый Форстер, ежеминутно приникая к дырке в брезенте, которую проковырял вопреки всем запретам последнего, своим ножом. – Куда нас перебросят?

Роджер не отвечал, привалившись спиной к пружинящему тенту и прикрыв глаза: не рассказывать же недалекому парню о своих смутных предчувствиях и подозрениях, которым за годы службы привык доверять больше, чем официальной информации, что очень дозировано выдавало подчиненным начальство. Беспокойство не покидало его все последние месяцы, превратившись в некое подобие застарелой экземы, то забывающейся на время, то снова заставлявшей вспомнить о себе. Однако, сегодня оно было особенно острым, напоминая уже не чесотку, а зубную боль…

– Хорошо бы домой! – мечтательно продолжал чернокожий солдат, снова усевшись на место. – Как раз к Рождеству успели бы…

– Да и в Европу неплохо бы, – подхватил Лайонелл, время от времени бесцельно отсоединяя магазин от своей винтовки и со щелчком снова примыкая его на место, – там сейчас классно: снежок, ёлки кругом, девчонки симпатичные…

– Все бы тебе, Фрэнки, о девках думать! – перебил мечтателя Миллер, только что сожравший в одиночку двухфунтовую банку тушеной говядины и теперь сосредоточенно ковырявший в зубах здоровенной щепкой. – А мне вот, хоть Европа, хоть Африка, лишь бы пожрать чего-нибудь пристойного… До смерти надоел этот кошачий корм! – Он размахнулся и вышвырнул пустую банку наружу.

– Не скажи… те, сэр, – вовремя вспомнил солдат о свежих капральских нашивках вчерашнего «ровни», – девки-то, они получше всякой там жрачки будут…

– Прекратите, – бросил Бэрринстон, не открывая глаз. – Оба. Лайонел – оставьте в покое оружие, вы его выведете из строя. Миллер – я же запрещал вам трогать неприкосновенный запас.

– Да чего его беречь?.. – смущенно буркнул капрал, задвигая ботинком под скамью вскрытый ящик с консервами. – Через полчаса на базе будем, а там этого добра…

– Вы не поняли приказа?

– Есть, сэр!

Несколько километров проехали молча, потом Лайонелл снова стал канючить:

– В Италии девки особенно податливые… Ну и все при них, разумеется. И сверху, и снизу… Немного чумазенькие, но это уже на любителя. Линкольну вон, только таких и подавай… Бывало идешь по улице, а они так глазками и стреляют, так и стреляют. Подцепишь, бывало…

– Триппер! – под общий хохот перебил рассказчика Миллер, со всего размаху припечатав его огромной пятерней по острой коленке. – А потом ноги смозолишь до самой задницы по врачам бегая!..

Солдаты оживленно включились в обсуждение животрепещущей темы, причем, некоторые по степени скабрезности брали такие высоты, что сержант непроизвольно заслушался.

– Да прекратите вы, жеребцы!.. – обиженно пытался вставить слово Лайонелл и только добился более-менее приемлемой тишины, как наблюдатель в лице Форстера, не отлипавшего от своего «иллюминатора», завопил:

– Тихо вы! Приехали вроде бы…

Грузовик въехал во двор базы и остановился.

Солдаты, было, принялись выскакивать наружу в надежде размять ноги, но только тут заметили вооруженных людей в песочно-коричневом камуфляже британского экспедиционного корпуса, оцепивших двор по периметру.

– В чем дело, сэр! – обернулся Миллер к Бэрринстону. – Это засада?

Сержант не успел ответить. Над территорией раздался резкий свист и громовой жестяной голос объявил с сильным британским акцентом:

– Господа! Прошу оставить все оружие в грузовике и выходить на плац безоружными…

– В чем дело? – крикнул Роджер высовываясь. – Великобритания объявила войну Штатам?

– Согласно резолюции Организации Объединенных Наций от пятнадцатого декабря, Соединенные Штаты Америки признаны агрессивным государством, – торжественно объявил невидимый диктор, видимо, зачитывая вслух какой-то текст, – попирающим все нормы международного права, а их руководители – военными преступниками, подлежащими суду международного трибунала. Военнослужащие сухопутных сил, авиации и ВМФ США, пребывающие на территории, контролируемой другими государствами должны быть в обязательном порядке разоружены и интернированы вплоть до дальнейших распоряжений. В случае сопротивления, разрешается применять оружие без предупреждения… Я не советовал бы вам сопротивляться, господа, – добавил говоривший от себя другим, извиняющимся тоном. – Сила не на вашей стороне…

– Вот тебе, Форстер, и Рождество… – пробормотал сержант, повертел в руках автомат и аккуратно положил его на дощатый пол…

* * *

Сигнал тревоги поднял личный состав базы на ноги в третьем часу ночи.

Раздирая рот в зевоте, тычась спросонья друг в друга и застегиваясь на ходу, пилоты и техники кое-как построились на плацу, стараясь занять места в задних рядах, чтобы еще немного подремать стоя по старой армейской привычке. Никто не сомневался, что это – очередная учебная тревога, которые объявляли в последнее время частенько.

Однако, то, что командующий базой Нусруллимов прибыл в полном обмундировании местных вооруженных сил, выглядевшем более, чем непривычно для офицеров из России и СНГ, которых здесь было подавляющее большинство, не могло не насторожить. Натянули чужую форму и его заместители, включая полковника Степанцова, причем, последний – с явным отвращением.

– Господа, – торжественно начал полковник (хотя, чем черт не шутит, может быть и фельдмаршал туземной армии или вообще какой-нибудь «курбаши» – кто их разберет эти местные знаки различия!), когда шевеление в рядах прекратилось, обводя взглядом разом построжавших офицеров. – Конечно, мне бы хотелось оттянуть этот миг, насколько это возможно, но…

Он сделал паузу и в мертвой тишине плаца было слышно, как гудят, колотясь о стекло фонарей, заливающих все ярким, прямо-таки хирургическим светом, толстые мотыльки.

– Через несколько часов вам предстоит выполнить то, ради чего вы собрались здесь со всех частей света и упорно тренировались прошедшие месяцы. Мне не хочется сейчас говорить о такой презренной материи, как деньги, но с этой минуты все суммы, положенные вам по контрактам, увеличиваются вдвое.

По рядам пронесся сдержанный вздох.

– Однако, и от вас, в свою очередь потребуется максимальное напряжение сил и настоящая самоотверженность. После построения командирам эскадрилий будут выданы полетные задания в пакетах, которые предстоит вскрыть после дополнительного сигнала. Сейчас я не буду говорить о целях, но замечу, что вы все внесете свой вклад в историю.

С этой минуты устанавливается режим боевого ожидания. Все должны быть готовы занять место за штурвалом своего самолета в любую минуту. Вас ждут великие подвиги, мои соколы!

«Ну что же, – думал Григорий, стоя в очереди за пакетами, раздаваемыми смуглым подручным полковника Нусруллимова, – в конце концов именно для этого я и перся в такую даль и потел на тренажерах. Это мое предназначение…»

Начинался новый день…