Текст книги "Америка off…"

Словом, и Атлантида, и Лемурия, навсегда исчезли, «выдернув» из небытия новый огромный материк, со временем населенный людьми – потомками немногих, имевших несчастье (или, наоборот, счастье?) оказаться вне «абсолютных сфер». О разрушительных войнах, да и о самих великих державах, остались лишь смутные воспоминания и легенды почти у всех народов Земли, одна из которых, изрядно сдобренная досужими вымыслами древнего грека Платона, донесла до нас мечту об идеальном государстве, канувшем на дне морском.

Хитрая штука – время. Когда обитатели сфер пожелали, а, главное, смогли «выглянуть одним глазком» за пределы своих «убежищ», оказалось, что на планете минули целые эпохи. Да и у самих атлантов и лемуров прошло немало времени. Сергею показалось, что старик темнит, потому что как-то очень уж сильно изменились кровожадные агрессоры за время вынужденной «отсидки» в микромире!

Осознав себя гостями на новой Земле, соперники решили вообще не покидать своих сфер, оставив все так, как получилось, к тому же, воспылав, при этом, неутолимой тягой к миру. Возможно, они просто побоялись в следующий раз оказаться не такими быстрыми, как противник.

Был заключен некий пакт, по которому обитатели Атлантиды и Лемурии продолжали добровольное затворничество, благо, за время, проведенное в изоляции научились обходиться без большинства полезных ископаемых и прочего, за что так остервенело дрались между собой ранее, и, вообще, перешли на иную ступень развития (о которой «Йода» распространялся весьма скупо и туманно). Вмешиваться в дела людей тоже стало своего рода «табу». Так: пассивное наблюдение и, изредка, с обоюдного согласия (а, учитывая взаимную «любовь» двух рас – практически никогда) незначительное вмешательство…

– Так все эти «летающие тарелки», – не вытерпел Сергей. – Ваших рук дело?

– Допустим… – ушел от ответа старик, все так же лучезарно улыбаясь.

Насчет вмешательств в жизнь человечества из старого «Штирлица» удалось вытянуть информацию только об одном – «Тунгусском метеорите».

Оказалось, что 30 июня 1908 года обе «суперсферодержавы» вынуждены были прийти к соглашению и уничтожить астероид, грозивший превратить Землю в нечто подобное Марсу, причем, практически без последствий для последней. Альтруизм этот объяснялся тем, что даже, пребывая в мире элементарных частиц, они очень сильно зависели от остальной планеты и кардинально менять что-либо в устоявшейся жизни было выше взаимной неприязни.

Точно так же, как справедливо заподозрил Сергей, Земле не дали скатиться к новой ядерной катастрофе, к которой неудержимо стремились новые «Атландиды» – США и СССР. А вот последнюю по времени «выходку» США просто проворонили…

– Они применили нечто, в корне отличное от известного нам, – словно извиняясь, развел сморщенными лапками «китайский болванчик». – Хотя и с абсолютно тем же результатом.

– Ну и чем все это грозит нам? – Сергей уже успел растолковать своему визави, навскидку перечислив ему десяток убийственных аргументов «общемирового значения», что, вообще-то, никто в мире исчезновением США не опечалится, а, если действительно остальная часть страны, ее «огрызки» так сказать, не пострадали физически – то и сами американцы. – И вам? Не верится, что-то в вашу искреннюю озабоченность нашей судьбой…

– Нет, конечно… – старик не стал кривить душой. – Вам это грозит не только экономическими потрясениями…

«Блин! – похолодел Извеков. – Про доллары-то я забыл!..»

То, что все долларовые «заначки» разом превратятся (уже превратились?) в нечто вроде туалетной бумаги, вернее, даже менее пригодное, в качестве его заменителя, чем газета «Правда» в свое время, было очевидно даже самому отъявленному зложелателю Америки, а Сергей, по счастью, был довольно умеренным.

– Но и изменением климата, – продолжал безжалостный вивисектор.[32]32
  Вивисектор – буквально «живосечение» (от лат. «vivus» – живой и «sectio» – рассекание), то есть «резатель по живому».


[Закрыть] – Постепенным, правда, очень постепенным, но от того не менее печальным для вашей цивилизации…

По его словам, хотя разрушений (а так же землетрясений, цунами и извержений вулканов) и не произошло, в Северном полушарии Земли сейчас образовывался мощный очаг циклонов (в том месте, где холодные воздушные массы Арктики сталкивались с теплыми тропическими), из-за физической невозможности нагреть один бассейн или охладить второй, грозящий стать вечным, причем череватым более серьезными последствиями, чем все пресловутые «Эль-Ниньо», тайфуны и ураганы вместе взятые. Теплое течение Гольфстрим, сейчас мирно бегущее вдоль восточного побережья Северной Америки к Скандинавии, тоже неминуемо должно изменить направление, а то и вообще «закольцеваться», раскалив до невозможности Южную Европу, выстудив Северную, а, заодно, превратив в некое подобие Дантовского ада Африку…

По мере поступления этих и других сведений, Сергей сникал, будто проколотый воздушный шарик, хотя и пытался барахтаться.

– Ну а вы? – вскинулся Извеков, когда стало «совершенно понятно», как любит говаривать один известный политик современной эпохи, что все граждане Земли и он в частности, просто обязаны положить свои жизни на алтарь «раскукливания» Америки. – Вам-то чем это грозит?

– Нам? – старик обезоруживающе улыбнулся и подмигнул. – Да как-то не хочется начинать всю эту возню сначала…

8

– Позвольте мне начать это заседание минутой молчания в память о наших погибших товарищах.

Такими словами открыл экстренное заседание Генеральной Ассамблеи ООН, собранной, за исчезновением нью-йоркской штаб-квартиры этой международной организации, в Женеве, представитель Индии Ванкатараман Шрикар – один из немногих оставшихся «настоящих» посланников своих стран, оказавшийся в момент катастрофы на родине, а не в США. Шрикар большинством голосов был избран временным Генеральным Секретарем, так как развитие ситуации требовало полноценного участия в ней мирового сообщества без скидок на бюрократию.

Старый и тесный дворец, доставшийся ООН от, почившей в Бозе, Лиги Наций сегодня ломился от наплыва дипломатов, журналистов и просто зевак, оказавшихся не в состоянии пропустить подобное событие.

– На повестке дня два вопроса, – провозгласил Генеральный Секретарь, когда присутствующие расселись по своим местам и прекратили двигать креслами и перешептываться. – Первый: заслушивание объяснения представителей Соединенных Штатов Америки, на чьей территории находился эпицентр катастрофы…

– Я протестую! – поднял руку представитель Соединенного Королевства лорд Блэкмор и, после того, как председатель предоставил ему слово, заявил:

– Соединенные Штаты являются страной, наиболее пострадавшей от явления, названного вами «катастрофой», поэтому требовать от них каких-либо объяснений мне представляется более, чем бесчеловечным. Скорее, мы должны обсудить вопрос о помощи столько пережившим гражданам США…

– Пострадали не только Штаты! – взвился со своего места представитель Мексики Хорхе Сальедас. – Мексика потеряла практически все северные штаты, граничившие с США. Северная часть Байя Калифорния, почти вся Сонора, полностью Чихуахуа, Сарагоса и Новый Леон, – принялся загибать смуглые пальцы красавец-дипломат. – Часть Дуранго и Тамаульпаса…

– В Тамаульпасе вы потеряли лишь полтора процента территории с городом Матаморосом, – проявил отличное знание ситуации с северным соседом гватемальский дипломат Педро Ортега. – А от Дуранго, вообще, оторвало менее процента…

– А у вашего клочка суши вообще ничего! – повысил голос на своего коллегу Сальедас. – Какое вы имеете право?.. Почему вообще молчит Канада? От нее вообще осталась одна пятая часть!..

Взоры всех присутствующих обратились на скромно сидящего с постным лицом представителя Канады Сиднея Лафкрафта, одного, кстати, из «старых» представителей, почему-то даже не претендовавшего на председательское кресло. Ощутив на себе всеобщее внимание, дипломат слегка поежился и развел руками.

– Если быть точным – пятнадцать и триста пятьдесят шесть тысячных процента… Но народ Канады полон мужества и решимости преодолеть кризис…

– Каким образом? – Сальедас являл собой воплощение сарказма. – У вас остались, в основном, необжитые северные территории, полярные острова, часть Лабрадора, сейчас граничащая с нашей Калифорнией и остров Ньюфаундленд.

– Еще часть провинции Юкон, – со сдержанным достоинством добавил канадец.

– Ага! Десять процентов снегов и тундры!

– Прекратите перепалку, господа! – возвысил голос председатель. – Давайте по существу!

– Если по существу, – обернулся к нему всем телом сеньор Сальедас. – То пострадавшие Соединенные Штаты Мексики желают поставить перед мировым сообществом вопрос: кто именно ответит за гибель миллионов ни в чем не повинных граждан, исчезновение части суверенной территории и потерю природных ресурсов?..

* * *

– …завершилось сенсационным докладом польского ученого Ладислава Соболевского, приглашенного ООН в качестве независимого эксперта. По словам физика из Белостока, катастрофа могла произойти вследствие безответственно проведенного военными США, без согласования с мировым сообществом, эксперимента по локальному изменению пространственно-временных констант, путем электромагнитного или гравитационного воздействия огромной мощности. В результате эксперимента, как полагает господин Соболевский, на Земле, вероятно, возник аналог космического объекта, называемого астрономами «Черной Дырой». Обладающая чудовищным полем тяготения, эта «Черная Дыра» поглотила практически всю территорию Североамериканского континента и перешла в латентное состояние. Гипотетический объект-поглотитель пространства условно назван ученым «феноменом Дакота», потому, что эпицентр окружности, внутри которой пространство свернулось, по его вычислениям, расположен на территории исчезнувшего штата США Северная Дакота, близ города Минневаукан…

– Именно в этом районе пару лет назад наш спутник засек возобновление активности крупных строительных работ, – вмешался министр обороны КНР Мао Сэньчуань. – Причем, никак не отраженных в прессе США и, следовательно, секретных…

Председатель КПК[33]33
  КПК – Коммунистическая Партия Китая.


[Закрыть] Чень Шуа поднял на выскочку тяжелый, ничего не выражающий взгляд, тщательно копируемый им у Великого Кормчего, портрет которого, наряду с изображениями Дэн Сяопина и Сун Ят-Сена, украшал стену кабинета, нарочито скромного по убранству, почти аскетичного, и тот оборвал речь на полуслове.

– … близ города Минневаукан, – продолжил чтение председатель, четко выговаривая каждое слово и не запнувшись ни разу на сложных иностранных названиях и терминах, что свидетельствовало о том, что текст был ему хорошо знаком и, вероятно, прочитан не раз. – Насколько стабилен будет объект в ближайшее время и не начнет ли он расширять сферу своего действия снова, сказать не может никто. Вполне вероятно, что он представляет собой непосредственную угрозу для существования всего земного шара. Генеральная Ассамблея единогласно проголосовала за создание специальной комиссии, призванной досконально изучить «феномен Дакота» и роль Соединенных Штатов в его возникновении.

Товарищ Шуа закончил чтение, аккуратно сложил листки и положил их на центр стола, словно приглашая присутствующих ознакомиться с текстом самостоятельно. Сверху он, однако, словно невзначай, придавил стопку бумаги, испещренную иероглифами, своими очками в толстой старомодной оправе из черепахового панциря, тяжелыми будто пресс-папье.

В кабинете повисла тишина. Несколько высших сановников Китая, собранных председателем в неформальной обстановке, словно завороженные созерцали прямоугольное белое пятно на темно-зеленой бархатной скатерти.

– Прошу высказываться, товарищи, – сделав приглашающий жест рукой, неторопливо предложил Председатель.

– Народная Армия, флот и военно-воздушные силы страны готовы выполнить любое решение Партии! – выпалил министр обороны, стремясь загладить свою недавнюю оплошность. – Агрессор будет наказан!

Председатель печально вздохнул и перевел взгляд на министра безопасности Лао Мей-Линя. Тот, в отличие от «молодого» (относительно, очень относительно) вояки ответил сдержанно и неопределенно, что было характерно для его манеры:

– Сотрудниками моего министерства уже предпринят ряд необходимых шагов…

Товарищ Шуа еще раз вздохнул и поднялся из кресла.

Подобно своему кумиру, в «домашней» обстановке он не терпел европейской одежды, включая неизменный френч, и узкий круг приближенных и соратников принимал в длинном, расписанном драконами, шелковом халате и растоптанных шлепанцах. Однако, глядя на то, как он неторопливо мерил невеликую комнату шагами, заложив руки за спину, почему-то казалось, что он облачен в серый маршальский мундир, а в воздухе появлялся явственный аромат трубочного табака. Этого портрета среди его кумиров не видел никто, но все готовы были ручаться, что занял бы он главенствующее место на «иконостасе» Председателя…

– Имеется мнение, товарищи, – речь пожилого уроженца провинции Юньнань, начавшего свою партийную карьеру в толпе таких же, как он сам восторженных юнцов-хунвейбинов в далекие шестидесятые, текла гладко, словно не рождалась тут же, в сером веществе под гладко зачесанными назад иссиня-черными волосами без единой ниточки седины, и толстой костью массивного, скошенного назад, будто танковая броня, лба, а создавалась целой бригадой подручных, кое-кем из товарищей, уже хлебнувших разлагающего дурмана Запада, называемых «спичмейкерами». – Что мы присутствуем в начале исторического момента… – он прервался и несколько шагов сделал молча, заставляя сидящих «сановников» мучительно вытягивать шеи в ожидании новой порции откровений. – Способного перевернуть всю расстановку сил в мире. Один из «бумажных тигров» ослабел… Насколько он ослабел, товарищ Мао?

Вопрос прозвучал так неожиданно, что министр обороны поперхнулся и был вынужден прочистить горло, прежде, чем ответить. Но, когда он заговорил, термины и цифры посыпались из него пулеметными очередями, характеризуя скорее, как опытного и грамотного военного, чем партийного функционера в мундире, которым его считало большинство аналитиков за рубежом.

Председатель, согласно кивал, вслушиваясь в точные формулировки и исчерпывающие данные. Когда, испросив дозволения, генерал вывел на огромный плоский монитор, скрывавшийся за старинной шелковой ширмой, карту мира, световой указкой четко обозначая на ней авианосные группировки «потенциального противника», похоже, потерявшего первую часть своего «титула» окончательно, авиабазы и экспедиционные силы в Европе и Азии, товарищ Шуа даже позволил себе поощрительно улыбнуться.

Улыбаться, действительно, было с чего: США, наконец-то, после более чем шестидесятилетнего превосходства, уступали в военной области не только Китаю с его многомиллионной армией, но и более слабым в военном плане России и Индии. Оставались, конечно, вооруженные силы НАТО, несколько уравнивающие чаши весов, но вряд ли они рискнут, в случае чего ввязаться в драчку с азиатским исполином на стороне заокеанского колосса, не устоявшего на своих глиняных ногах и теперь судорожно барахтающегося среди осколков…

– Имеется ли повод для… – Председатель сделал паузу, имитирующую нерешительность. – Вмешательства Китая?

Министры финансов и иностранных дел переглянулись и согласно кивнули.

– На Западе хорошо известно, – взял слово «финансист» Чжао Лэнь. – Что объем золотовалютных резервов КНР недавно пересек отметку в триста пятьдесят миллиардов долларов США, причем, объем валюты Соединенных Штатов в их структуре занимает более шестидесяти процентов…

– Двести десять миллиардов, – мгновенно подсчитал в уме Председатель.

– Совершенно верно, – закивал товарищ Лэнь. – Точнее, двести двенадцать с половиной миллиардов. Часть из них – наличная валюта, остальное – ценные бумаги правительства США. Кроме того, экономика КНР уже понесла убытки в сотни миллиардов долларов из-за неоплаченных поставок, срыва контрактов и потери активов в Америке. Некоторые аналитики называют сумму порядка триллиона долларов…

– На территории США и Канады в момент Катастрофы, – встрял министр иностранных дел, ревниво перебив коллегу. – Находилось более трех миллионов граждан КНР из числа дипломатов, представителей компаний, туристов, студентов и граждан временно проживающих за пределами родины…

– А хуацяо?[34]34
  Хуацяо – этнические китайцы, проживающие за пределами Китая.


[Закрыть]

– Около пяти миллионов, – вздохнул министр.

– Вот вам и повод! – улыбнулся Председатель. – Пора Поднебесной занять место в мире, причитающееся ей по праву…

* * *

– И вы считаете, уважаемый Тосиро, что Япония находится на грани экономического краха?

Второй человек в Японии после Божественного Императора (на самом деле, конечно – первый) Ясухиро Накамото оторвался от изучения сводки выложенной перед ним приближенным советником. В отличие от своего предшественника, обожавшего европейскую и американскую культуру, джаз и даже носившего волосы уложенными по-европейски – волной, он был истым сыном Восходящего Солнца, как внешне, так и, что самое главное, внутренне. Именно эти качества позволили ему занять кресло премьер-министра после Курильского Кризиса позапрошлого года, стоившего «господину Джазу» своего поста. В старину, в подобных случаях, чиновник такого ранга, допустивший ТАКОЙ промах, обязан был принять обряд сепукку,[35]35
  Сепукку – иначе говоря, харакири.


[Закрыть] но времена меняются…

– Я считаю, – говоривший своей военной выправкой более всего напоминал офицера Последней Войны, да, собственно, и происходил и древнего рода самураев, с приходом новых времен продолжившего свое служение Императору и Японии на новом поприще. – Что грань эта уже пересечена. Если мы, в самое ближайшее время, не предпримем решительных шагов, страна будет ввергнута в новый кризис, перед которым померкнет даже поражение в войне. Вам известно, что наши валютные резервы на девяносто два процента были депонированы в доллары?

– Но остались евро и золото…

– Да, конечно, но это всего лишь двенадцать с половиной миллиардов евро и восемьсот двадцать тонн золота.

– Но промышленность! В конце концов…

– Более трех четвертей всего экспорта приходилось на США. Мы просто не сможем быстро переориентироваться на Европу. К тому же она сама находится в ненамного лучшем положении. Евро, конечно, вырастет в цене, но это только больнее ударит по экспорту ЕЭС.

– Россия?

– Россия уже ряд лет упорно создавала свой мощный золотовалютный резерв, уверенно догоняя Китай и, в перспективе, нас, но теперь, вероятно, также сидит на берегу у проломленной лодки.

– Что же делать?

– Вероятно, Японии придется оглянуться в свое прошлое. Сотни лет, до самой Революции Мэйдзи, она добровольно отгораживалась от всего мира, несколько проиграв Европе и Америке в научных и технических достижениях, но сумев сохранить свою самобытность, которая стала в дальнейшем трамплином для рывка, и, главное, свой непобедимый дух. Благо, что сейчас, в эру развития информационных технологий, изоляция не будет полной. Страна Ямато[36]36
  Ямато – древнее название Японии.


[Закрыть] слишком заигралась в Европу и, во многом, перестала быть сама собой… Мы снова спрячемся в непробиваемый панцирь, сохраняя себя, но, когда настанет миг – совершим прыжок.

– Экспорт…

– Зачем раздавать отборный жемчуг людям, у которых для обмена есть только опавшие листья и речные камешки? Рано или поздно мир вернется к золотому эквиваленту и тогда за наш жемчуг нам дадут достойную цену. Япония практически не нуждается в импорте. Все, что нам необходимо – особенно, если учесть неизбежное снижение производства – мы можем получать сами, используя собственные ресурсы, которые хорошо научились экономить, кое-какие резервы и достижения. К примеру, от закупок нефти мы можем отказаться хоть сегодня – давным-давно разработаны технологии, позволяющие практически полностью исключить ее и продукты ее переработки из обихода. В качестве сырья для химических производств подойдут миллионы тонн отходов, накопленные нами за прошедшие десятилетия.

– А пища?

– Море даст нам все.

– Как же быть с миллионами людей, занятых в производстве товаров, идущих на экспорт?

– Если они истинные японцы, то поймут…

Два невысоких черноволосых человека внимательно посмотрели в глаза друг другу и тоже поняли друг друга. Они ведь были истинными японцами…

* * *

Бо Тагонао сегодня поднялся задолго до рассвета. Путь ему предстоял неблизкий.

Ночью прошел дождь и теперь любое неосторожное движение порождало целые водопады прохладной воды, которыми окружающие тропинку деревья и кусты готовы были окатить неосторожного путника. Хотя Бо Тагонао неожиданный душ, срывающийся с глянцевитой листвы практически ничем неприятным не грозил – он был одет лишь в узенькую набедренную повязку, а весь скарб сложил в красивый полиэтиленовый пакет, покрытый непонятными никому в племени письменами «Аэрофлот» и синими птичками – он, как настоящий сын Леса, потомственный охотник в незапамятном поколении (сам-то он совершенно точно знал все тридцать девять колен своих предков, восходящих к священной лягушке Ча), скользил в зарослях не тревожа ни одной травинки или листика.

До рассвета оставалось совсем немного, а до опушки – рукой подать, когда он позволил себе присесть на корточки под развесистым папоротником и сунуть в рот шарик таначао – смеси сушеного банана, бобов какао, травы тана и семени дикого буйвола – незаменимого в дальних переходах тонизирующего средства, способного в течение нескольких минут восстановить силы даже после многочасового преследования раненого кабана в непроходимом бамбуковом подлеске.

Бо Тагонао, низкорослый, щуплый на вид человек с кожей такого глубокого черного цвета, что на фоне знаменитого квадрата Малевича совершенно потерялся бы, принадлежал к племени таго, не пигмеям, конечно, но далеко не таким мощным красавцам, как их близкие родичи вотаго, пасущие скот в Саванне. Оба племени постоянно подшучивали друг над другом, взаимно находя во внешности и повадках собратьев смешные черты, бывало ссорились, но неизменно брали в жены и выходили замуж только друг за друга, не признавая чужаков.

Собственно говоря, вотаго были теми же таго и вели свой род от той же священной лягушки Ча, только несколько сотен лет назад, когда в Лесу стало тесно и дичи на всех начало не хватать, вышли на просторы Саванны, чтобы заняться там скотоводством и земледелием, не потеряв, однако, связи с лесными собратьями. Совсем не их вина в том, что когда пришли белые люди и начали делить между собой землю, до этого не принадлежавшую никому, кроме Всевидящего Окопо, создавшего из своего большого пальца священную лягушку Ча, из своего уха могучего вепря Ро, из своего обололо ленивого хозяина вод Муо, и великое множество других прародителей племен человеческих из других частей тела, граница между их владениями прошла точно по опушке Великого Леса. Да, толстый старый белый колдун, живущий в полусъеденном термитами деревянном домике католической миссии учил Бо Тагонао своему смешному картавому наречию и нарек его при рождении Пьером Мопертюи, а тощий, как аист-марабу молодой учитель из селения Джорджтаун кличет его племянника, своего подопечного, Тимоти Лайоном. Какая разница? Пусть и дальше играют в свои игры, а жителям Леса и Саванны не до них – они заняты делом…

Окраина Джорджтауна показалась из-за метелок слоновьей травы, когда солнце уже вовсю карабкалось в зенит, поливая все вокруг нестерпимым зноем. Нестерпимым, опять же, только для смешных белых, обливающихся потом в своих одеждах, в то самое время, когда аборигенам погода кажется весьма комфортной или даже несколько прохладной.

Дальше идти в привычной одежде было нельзя и Бо Тагонао облачился в одежду белых – вылинявшие от долгой носки до белизны джинсы, обтрепанные внизу, и майку с кровожадным огнедышащим «Red Bulls» на груди – извлеченную из пакета. Надо сказать, что храбрый охотник поначалу немного побаивался страшного тотема, пока колдун племени (не тот белый толстяк, а настоящий, живущий, как положено уважающей себя лягушке, на болоте), не решил проблему, пририсовав чудовищу две закорючки возле глаз, теперь, конечно, совершенно стершихся, превратив его тем самым в добродушного буйвола Аага, не раз становившегося законной добычей лесных охотников.

Свое грозное копье Лулу Бо Тагонао тоже, на всякий случай спрятал в траве, хорошо запомнив место. Белые не очень то любят, когда черные, что таго, что вотаго, берут в руки острые предметы, видно, наивные, боятся, что те порежутся случайно. Даже, когда приезжают другие белые – не местные, а совсем белые, как лягушачье брюхо – танцорам, которые должны кривляться перед ними, изображая пляски (как же, покажет кто-нибудь, в здравом уме, чужакам настоящие пляски!), выдают яркие копья, совсем не похожие на настоящие. Бо Тагонао как-то прочел на древке такого, попавшего ему в руки, надпись мелкими буковками «Made in China»…

– Хорошо, что ты пришел, Бо Тагонао, – муж сестры, Уто Вотагоне, добродушный великан на две головы выше своего зятя, выглядел озабоченным. – У меня плохие новости…

Уто Вотагоне поведал родственнику о том, что великий бог белых (не Христос, а Главный Бог, со странным именем «Америка»), умер, и теперь бумажные деньги, которыми те расплачивались между собой и приучили расплачиваться черных ничего не стоят.

– Как же так? – не понял Бо Тагонао. – Я же копил эти бумажки, чтобы заплатить выкуп хромому Ю Вотагоне за невесту, его дочь Нангодагоне-Роро, за которой приду перед периодом дождей!

– Так вот! Хромому Ю Вотагоне они теперь не нужны, – развел руками Уто Вотагоне. – А разве у тебя нет настоящих денег?

– Очень мало, – признался Бо Тагонао: настоящих железных денег, с дыркой,[37]37
  Имеются в виду бронзовые, медно-никелевые и алюминиевые монеты разного достоинства, с круглым отверстием посредине, которые чеканили для своих колоний в Африке британские, германские, бельгийские и французские власти.


[Закрыть] давно уже не попадалось и люди леса подозревали, что они вообще закончились в мире. – Все, что у меня есть, оставил мой отец.

– Я тебе одолжу, у меня есть немного… Ты принес с собой что-нибудь?

– Да, – Бо Тагонао показал свой пакет.

– Маловато… Ладно, что тебе нужно, я знаю и достану у лавочника Пао Вотагоне. А ты спеши назад и передай людям Леса, чтобы держали ухо востро.

Бо Тагонао кивнул и поднялся на ноги. Если Уто Вотагоне обещал, он не обманет – не такой он человек, чтобы обмануть родственника.

– Как ты думаешь, – обернулся он в дверях. – Это надолго?

– Как решат боги… – вздохнул здоровяк, пересчитывая выложенные на циновку пакетики с сушеной травой тана, которые должен обменять на соль, разноцветные бусы, китайские пальчиковые батарейки, джинсовую ткань, нитки, бензин для зажигалок, стрептоцидовую мазь и массу других необходимых для лесных родственников вещей.

Бо Тагонао снова кивнул и выскользнул наружу, под палящее белое солнце…