Текст книги "Америка off…"

31

Указательный палец с аккуратно подстриженным ногтем слегка коснулся матовой поверхности клавиши, замер на мгновение и плавно утопил ее…

И тут же на зал с десятками затаивших дыхание людей обрушилась темнота.

– Черт побери! – раздался чей-то немного испуганный голос в мертвой тишине. – Что это такое?..

Президент убрал палец с кнопки, тихонько щелкнувшей возвращаясь на место, и украдкой вытер внезапно вспотевшую ладонь о полу пиджака.

«Хорошенькая была бы картинка, если бы меня за эти занятием сфотографировали эти проклятые корреспонденты! – подумал он, доставая из кармана носовой платок. – И так судачат, как о неотесанном деревенском увальне…»

– Похоже, просто-напросто полетели предохранители! – натужно пошутил он, слегка хрипловато, но вполне мужественно. – Не стоило ставить на такую ответственную штуковину китайское барахло… Признайтесь: кто решил подогреть кофе самодельным кипятильником?..

Где-то под потолком вспыхнули, тусклые, неохотно разгорающиеся, аварийные лампы, выхватив из темноты вытянутые лица окружающих, неузнаваемо искаженные глубокими тенями. Шутку либо не поняли, либо не оценили, что вернее всего.

– Что произошло, Козловски? – глаза привычно отыскали в толпе человека, отвечающего за всю эту, как было уже совершенно ясно, провальную затею. – Не рассчитали нагрузку? Только не говорите мне, что у вас не хватило денег на качественные детали и пришлось покупать из-под полы на пуэрто-риканском рынке.

– Н-нет, сэр, – проблеял эксперт, остервенело крутя в своих крысиных лапках скомканный носовой платок. – Все было проверено сотни раз на холостом ходу с десятикратной нагрузкой. Все было в норме. Это просто какая-то…

– Не мелите ерунды, Козловски! – повысил голос президент: время было дорого – не найдешь виноватого сам, обвинят тебя. – Всем известно, что…

– Господа! – донесся откуда-то из темноты, роящейся на периферии помещения, взволнованный голос. – Только что передали снизу, из машинного зала, что установка уничтожена…

– Что-о-о? – не вполне владея собой, президент ухватил дрожащего «крысоида» за лацкан пиджака и тому ничего не оставалось, как закатить глаза имитируя обморок. – Уничтожена? Как это могло случиться?..

– В зале обнаружен в бессознательном состоянии какой-то посторонний человек! – частил тот же голос. – Он вооружен!

Президент выпустил из рук Козловски, облегченно осевшего на пол проколотым воздушным шариком, и вперил указательный палец в шефа охраны объекта, преданно торчащему на расстоянии шага, едва не выбив последнему глаз.

– Как вы объясните это, Пауэрс? Вы же столько твердили, что сюда не прошмыгнет без вашей личной санкции даже муравей? Это что: один из ваших доверенных муравьев?..

Окружающие президента чиновники понемногу оживали, понимая, что козел отпущения (даже два козла – Козловски никто со счетов не списывал, так что его фамилия, похоже оправдывалась) найден. Даже корреспонденты несмело щелкали блицами, запечатлевая мужество президента в непредсказуемой, никем не просчитанной заранее, ситуации. Отметив это, последний решил окончательно перехватить инициативу, обращая очевидный позорный провал в свою очередную победу:

– Где этот диверсант? Я хочу взглянуть в глаза человеку, открыто бросившему вызов Соединенным Штатам!..

* * *

Сознание включилось так же внезапно, как и оборвалось. Еще не открывая глаз Сергей понял, что сидит на чем-то твердом, а запястья его рук, заведенных за спину, холодит металл.

– Кто вы такой? – прорезался в ушах чей-то неприятный, растягивающий гласные, голос. – Как вы очутились на объекте категории «А» без пропуска?..

Открыть глаза не удалось: резанул такой мощный свет, почти вещественный, что их пришлось тут же зажмурить. По щекам из-под опущенных век побежали слезы.

«Что, влип, Серега? – подумалось как-то отстраненно. – Ну выключил ты установку, спас мир… Ну и что? Где оркестры, толпы ликующих и благодарных? Где лавровый венок, наконец? Как выбираться-то будешь?..»

– Как вы прошли с оружием сквозь многоуровневую систему защиты? У вас здесь есть сообщник? Назовите его имя!..

– Уберите свет… – вместо ответа попросил Сергей по-русски.

Лучше бы он этого не делал.

Что поднялось при первых звуках речи может себе представить только человек, безрассудно сунувший руку в пчелиный улей.

– С какой целью вы заброшены на секретный объект? – сыпались со всех сторон вопросы. – Вашей целью было физическое устранение президента Соединенных Штатов? Откуда вам стало известно о секретных испытаниях?..

Вопросы пошли по второму кругу, но свет, все-таки, немного приглушили. Видимо то обстоятельство, что задержанный не «отечественный» маньяк, а зарубежный, тем более, русский, шпион-диверсант, высоко подняло его в глазах допрашивающих.

Открыть глаза полностью Сергей смог только после нескольких неудачных попыток.

Его окружали какие-то смутно знакомые личности, часть из которых он видел наверху, в окружении президента, а остальных – неизвестно где. Только несколько минут спустя пришло понимание, что вот тот, лысый и мордастый – госсекретарь, нередко мелькавший по телевизору даже в России, а вот этот – глава комитета начальников штабов…

– Расступитесь, расступитесь! – донеслось откуда-то из-за спин столпившихся вокруг Извекова, прикованного наручниками к креслу. – Президент хочет взглянуть на злоумышленника поближе…

– Но это же небезопасно! – взвизгнул толстый госсекретарь.

– Не говорите ерунды, Джордж, – пробасил кто-то и перед Сергеем появился тот самый мужчина, что, в виде манекена, жал на кнопку – президент Соединенных Штатов Америки, – я еще не в том состоянии, чтобы прятаться за спинами других от полуживого сумасшедшего. Это он?

– Да, сэр! – угодливо ввинтился в пространство рядом с первым лицом США некий человечишка в сером костюме. – Это его арестовали в машинном зале при попытке вывести из строя установку…

– При удачной попытке, – буркнул кто-то. – Чертова уйма миллиардов «зеленых» вылетела в трубу…

– Кто вы такой? – президент не оказался особенно оригинален в своих вопросах. – Зачем вы это сделали? Вы сумасшедший?

– Позвольте, – Сергей устало прикрыл глаза, – ответить вам на этот вопрос через пару часов… После того, как вы свяжетесь с Вашингтоном…

– Что все это значит? – президент даже, на мгновение, потерял дар речи от подобной наглости закованного в наручники оборванца. – Кто вы такой?..

– Потом… Потом… – Извеков снова почувствовал, что он на грани обморока. – Свяжитесь с Вашингтоном…

– Что он говорит? – президент растерянно повернулся к притихшим сопровождающим. – Что он имеет в виду?.. Действительно, свяжитесь кто-нибудь с Вашингтоном!..

– Вашингтон не отвечает! – взвизгнул кто-то истерически. – Это заговор! Наверное…

– Задействуйте экстренную связь! – распорядился президент, тоскливо понимая уже, что перегоревшими предохранителями или даже уничтоженной маньяком супердорогостоящей аппаратурой, что еще минуту назад казалось катастрофой, дело явно не обойдется. – Если Вашингтон не ответит, свяжитесь с бункером в Скалистых Горах, потом со всеми столицами штатов по очереди.

– Что все это значит? – снова обратился он к сидящему с закрытыми глазами Сергею, но уже тоном ниже. – Можете вы мне это объяснить?

Тот только молча помотал головой, морщась от страшной мигрени, свалившейся внезапно и зажавшей мозг своим колючим обручем.

– Я могу объяснить! – раздался под сводами зала знакомый голос…

* * *

– Вы утверждаете, – президент никак не мог поверить в только что поведанную ему агентом ФБР, не лишенной привлекательности женщиной средних лет, также неизвестно как проникнувшей сквозь мощнейшую охрану, да еще и со спутницей – девушкой лет восемнадцати-двадцати явно индейской внешности, – что установка работала? Да еще и какое-то время, а не ту долю секунды до того, как выключился свет…

Сергей сидел тут же, изрядно взбодренный какой-то патентованной химией (введенной ему внутривенно, внутримышечно, перорально[78]78
  Peroral (лат.) – медицинский термин, означающий введение лекарства через рот, то есть путем проглатывания.


[Закрыть] и чуть ли не… ну это к делу не относится), освобожденный от наручников, но, все равно, бдительно контролируемый тремя дюжими морпехами из наружной охраны объекта. Шкафообразные «коллеги» не спускали со «злоумышленника» настороженных глаз, ни на секунду не снимая рук с автоматов, готовые изрешетить его при малейшей попытке сделать что-нибудь… Хоть что-нибудь. Глаза их так и говорили умоляюще: «Ну дернись хоть разок! Дай повод отличиться, зараза!..» Но Извеков, хорошо знакомый с этой публикой по «киношным» боевикам, не хотел сделать им приятное, даже из пресловутой корпоративной солидарности.

– Это трудно объяснить… – Мэгги отхлебнула кофе и, с наслаждением, откинулась на спинку кресла, приняв такую позу, что среди охраны поднялся сдержанный переполох. – Мы проникли внутрь сферы, образованной действием установки, спустя несколько дней после того, как она свернула пространство. Время, проведенное в пути объективно оценить трудно, но нам оно виделось, как несколько недель…

– Не может быть…

– Может. К тому же, по пути мы пересекали зоны, в которых минуло несколько лет… – судя по всему, спутница Сергея решила не пугать президента, повествуя ему о «ангелах», опередивших современность на десятилетия.

– Вы можете все это доказать?

– Вы сами убедитесь в этом. С прискорбием хочу сообщить, что нам довелось пересекать территории полностью разрушенные в результате военных столкновений. И… – она запнулась. – Таких территорий – большинство…

– Я не верю! – президент с размаху плюхнулся в кресло и, плеснув себе в пластиковый стаканчик чего-то, напоминавшего кофе только по цвету, залпом выпил. – Это мистификация. Продуманная, убедительная, хорошо подготовленная, но, все-таки, мистификация… Признайтесь, что это так!

Мэгги отрицательно покачала головой.

На столе резко затрезвонил допотопный полевой телефон, наскоро протянутый в каморку, где проходило «интервью», из зала.

– Слушаю, – бросил президент в микрофон, снова наливая себе в стаканчик немного «бурбона». – И?.. Да… Да… А остальные?.. Не переставайте вызывать… Отправили?.. Как только будут первые результаты, доложите немедленно… Да…

Он с грохотом бросил зеленого монстра-трубку на рычаги и опрокинул в рот очередную дозу ароматной жидкости.

– Не желаете? – несколько запоздало поинтересовался он у присутствующих.

Желали все, особенно, судя по синхронно перекатившимся по мощным шеям кадыкам, конвоиры.

Увы, им президентского «бурбона» попробовать не удалось.

– Вы свободны, сержант, – бросил старшему хозяин кабинета, – и ваши подчиненные – тоже.

– Но…

– Это приказ.

Когда дверь за морскими пехотинцами, неуклюже сталкивающимися в узком проеме могучими плечами и с грохотом цепляющимися прикладами автоматов за косяки, закрылась, президент сделал приглашающий жест:

– Присаживайтесь поближе, господа! Чувствуйте себя моими гостями. Думаю, разговор будет долгим…

32

– Роджер, проснись! – Бэрринстона снова кто-то тряс за плечо, но он ни за что не желал покидать объятия Морфея, продолжая барахтаться в волнах теплого моря среди красоток в таких миниатюрных бикини, что их едва-едва можно было разглядеть на мокрой загорелой коже, а то и без оных. – Проснись, черт тебя раздери!

– Если ты, кто бы это ни был, не оставишь меня в покое сию же минуту, – внятно и четко произнес сержант не открывая глаз, готовый в любой момент снова соскользнуть в благословенное тепло сна, – я встану и разобью тебе морду…

Он уже узнал голос сержанта морской пехоты Фила Юджина, своего нового приятеля по бараку, но окончательно отказаться от нежных ласк загорелых русалок не мог.

Нельзя сказать, чтобы режим содержания американских солдат и офицеров в Лайбли, британском лагере для интернированных близ Басры, отличался особой жестокостью или, хотя бы жесткостью. Наоборот, условия там, по сравнению с месяцами проведенными Бэрринстоном и его подчиненными в пустыне, казались настоящим санаторием – двенадцатиместные комнаты-блоки, двухъярусные койки с регулярно сменяемым постельным бельем, душ, регулярные прогулки, футбол, волейбол… А главное – кормежка, далекая от того рациона, к которому они привыкли: свежее мясо, овощи, фрукты, белый хлеб, пиво по выходным… Единственное, что смущало – это колючая проволока по периметру и веселые смуглые физиономии арабов, каждый день собиравшихся со всей округи и даже приезжавших из отдаленных районов, чтобы своими глазами полюбоваться на вчерашних всесильных оккупантов, запертых в загоне, будто овцы…

Несмотря на все ухищрения, сладкие девицы все же уплыли куда-то, а плескаться в одиночку было не очень-то интересно, поэтому Роджер тяжело вздохнул и сел на койке, привычно пригнув голову, чтобы не врезаться во «второй этаж», уже пустовавший.

Пустовал не только второй ярус сержантской койки, но и вообще весь «кубрик», как метко окрестили блок морские пехотинцы, в основном и населявшие его. Фил, здоровенный веснушчатый парень, предки которого, несомненно, приплыли в Новый Свет из Ирландии, тоже нетерпеливо подпрыгивал на месте, точно малый ребенок, которому не терпится «по маленькому».

– Если бы ты знал, Фил… – мечтательно закатил глаза Роджер, которому простоватая физиономия приятеля сейчас была просто… Ножом по сердцу. – Нет, если бы ты только догадывался своей рыжей башкой, с какими классными девахами я только что кувыркался в прибое, то тут же посыпал ее пеплом, пошел за барак и утопился в отхожем месте.

– Чего? – оторопело переспросил Юджин, совершенно незнакомый с классикой, тем более древнегреческой, изучению которой Бэрринстон в свое время опрометчиво посвятил целых три года молодой жизни. – Каким таким пеплом? Ты что – еще не совсем проснулся?

Сержант махнул рукой на неотесанного «марина» и поинтересовался:

– Какого черта ты меня разбудил? Нас что: наконец собрались-таки расстрелять и ты прибежал, чтобы сообщить мне эту приятную новость?

– Лучше Род, гораздо лучше! – толстогубый рот морпеха растянулся до ушей. – Нас отпускают! Совсем отпускают, представляешь? По домам!

– С чего это вдруг? – недоверчиво прищурился Роджер. – Английская королева дала дуба и по всей Земле объявлена амнистия? Или Штаты помирились со всем миром?

– Америка вернулась! Целехонькая, с иголочки, и все там живы и здоровы! Развернулась, говорят…

– Это бред, Фил. Бред сивой кобылы, – покачал головой Роджер, давно уже разучившийся верить в детские сказки. – Все равно, что сказать, что из сваренного вкрутую яйца вылупился цыпленок… Или даже не из яйца, а из его пустой скорлупы.

– Ей-ей, не вру! Пойдем, послушаешь сам. Там чин какой-то прибыл из Штатов с целой командой. «Томми»,[79]79
  «Томми» – жаргонное название британских солдат, по аналогии с «Бобби» – полицейскими.


[Закрыть] гады, такие вежливые стали, черномазых от колючки отогнали… Говорят, вечером целый банкет будет!

– Все бы тебе жрать… Ладно, пойдем взглянем от скуки…

* * *

Леша Мерзлин, немного исхудавший и бледный после проведенного в тюрьме месяца с большим гаком вышел под яркое совсем по-весеннему солнышко и загородился ладонью от его веселого привета.

Конечно, отпустили его не сразу после того, как он рассказал следователю о своей «заначке» и, под конвоем омоновцев, будто опасный маньяк-головорез, показал все на месте, под микрофон и видеокамеру, и даже не через месяц, но отношение к нему разительно переменилось. Алексея перевели в другую камеру, меньше размером и более комфортную, соседями по которой оказались не агрессивные люмпены вроде того же Матюши, а гораздо более привлекательные типы, обвинявшиеся, в основном, по экономическим статьям. Также были разрешены передачи и чтение книг из не слишком богатой тюремной библиотеки…

И вот теперь – свобода.

Куцая, под подписку о невыезде, но, все равно, свобода. Что с ней только, интересно, делать…

Прямо напротив ворот СИЗО торчала яркая вывеска обменника, на которой бывший миллиардер совершенно равнодушно прочел, что сегодняшний «самый выгодный курс в Москве» равен 54,60 рублям за доллар. Чего бередить себя зря? Государство, наверняка, этими деньгами лучше распорядится. Хотя, рубль сейчас совсем не тот, что до кризиса…

Вместо судьбы утерянных навсегда миллиардов, Лешу теперь живо волновал вопрос: нашли ли оперативники припрятанный им на лестничной площадке возле Танькиной квартиры пакет с евро? Если нет, то на пару месяцев им двоим должно хватить, а дальше… А если и нашли, то дядя Яша, конечно, не оставит блудного племянника в беде… Стоп, а не его ли это тачка маячит за углом? Ага, посигналили!

Закинув сумку с небогатым барахлишком на плечо, Мерзлин помахал рукой иномарке с густо затемненными стеклами и заторопился на другую сторону улицы, выглядывая, когда появится более-менее приличный промежуток между ползущими, как жуки автомобилями.

– Встречаете? – распахнул он дверцу. – Заждались?..

Остальные слова замерли у него в горле: на заденем сиденье «Вольво» вольготно раскинулся давешний знакомец Эраст, такой же худощавый, будто сушеный, разве что с немного отросшими волосами.

– Конечно заждались! – сверкнул частоколом стальных коронок авторитет. – Здорово, Челябинский! Сидай…

Неизвестно откуда взявшийся за спиной Рыба, не слишком вежливо запихнул Алексея в машину и уселся сам, притиснув его к жесткому боку вора. Машина тут же тронулась с места.

– Ну что, Челябинский, попробовал каковы харчи у Хозяина?

Леша молча пожал плечами.

– Да ты не стесняйся – тут все свои! Ничего, откормим в лучшем виде. Телку тебе подгоним, какую хочешь, на выбор, тачку… Хату – без проблем. Ты ж у нас теперь свой в доску кореш.

– Телку не нужно… – пробормотал Мерзлин. – У меня есть…

– Тут, понимаешь, такое дело… – поскучнел Эраст. – Зазноба твоя тут же, как тебя замели, хахаля себе завела… Пацаны видали, говорят – хлюпик очкастый… Она же тебя и сдала легавым.

– С-с-сука…

– Эт точно, Леха! Все бабы – б…! Не журись, не одного тебя так кидали! Ты вот что лучше скажи: следаки тебя на бабки не пробили?

– ???

– Ну на баксы, которые ты хоронил… Там ведь немеряно…

Леша покачал головой.

– Знаешь, Эраст… Я следователю все рассказал… И все отдал. Теперь у меня ни гроша нет.

– Не свисти! – нехорошо оскалился вор. – Быть такого не может!..

– Это правда.

Машина пронеслась через весь город и пересекла МКАД…

Дядя Яша, застрявший в пробке, не успел к воротам СИЗО всего на какие-то минуты…

* * *

– Ну что, Кирилл, еще по стопарю?

Друзья сидели в холостяцкой квартире Авдошина, приканчивая уже второй «пузырь» под немудреную закуску и задушевную беседу.

Хотя провели они все месяцы, прошедшие с мимолетной встречи на узловой уральской станции, почти что бок о бок, встретиться им довелось только сейчас.

– Давай, Серый, накатим…

– За что?

– За то, что не пришлось и в этот раз кровь русскую лить.

– Это точно… По краю ведь ходили все время… Вздрогнем!

Офицеры опрокинули в рот мутные стопки из разных сервизов и закусили чем придется с порядком разоренного стола.

– Ты только подумай, – горячо втолковывал Сергей Наметнову, в такт стуча кулаком по столу так, что подпрыгивали все предметы. – Стоило какой-нибудь высокоумной голове приказать разогнать хоть один митинг или, наоборот, с той стороны решили бы «приложить» кого-нибудь из ментуры или наших, все – пиши пропало! Народ до такого градуса дошел, что тем, в девяносто третьем, и не снилось… Не сдержали бы мои «краповые», не то, что милиция. Да и твои танкисты не удержали бы…

Кирилл молча наполнил рюмки и убрал пустую бутылку под стол, под бочок к первой.

– Ты вот что мне скажи… – не унимался Авдошин, нетвердой рукой, сжимающей черенок вилки, пытаясь пронзить маринованный огурчик, крутящийся в баночном рассоле, ловким морским котиком: со стороны это занятие напоминало охоту яростного, но не очень опытного гарпунера. – Стал бы стрелять по своим, спусти сверху такой приказ?

– Нет, Серый, не стал бы, – отрицательно покачал головой танкист.

– А как же долг? Присяга?

– Я присяги стариков, женщин и детей убивать не давал! – взъярился Кирилл. – Да и мужиков русских – тоже! Коснись, я бы лучше в другую сторону танк развернул! Так и передай своим! Или тут у тебя пишут, на слово не верят?

– Успокойся ты! – замахал на него Сергей. – Не пришлось и слава Богу! А фискальство ты на меня не вешай… У меня и без этого грехов – во! – раскрытая ладонь «вэвэшника» ударила по кадыку. – Гореть в аду буду по полной!

– Ладно, извини… – буркнул Кирилл, звякнув своей стопкой по стопке друга. – Нервы, просто не пределе… Мы ж, как огня боялись все время, что погонят народ давить…

– Понимаю… Ну, за то, что все устаканилось! Америка, чтоб ей повылазило, на месте, а старый враг – лучше нового друга…

– За Америку что ли? Не буду!

– Вот еще! За нас с тобой, чудило!..

Выпив и закусив, хозяин грохнул по шаткому столику донышком непочатой поллитровки, извлеченной из «хрущевского» холодильника.

– Гуляем, танкист?

– Да без проблем!..