Текст книги "Америка off…"

9

– Зачем я только потащилась с тобой… – ворчала, едва видимая в плотном молоке вечного тумана, повисшего на «терминаторе[38]38
  Терминатор – здесь, не робот-убийца, а линия смены дня и ночи (между освещенной и теневой сторонами) у небесных тел, например, Меркурия.


[Закрыть]», как прозвали местные жители по обе стороны, линию разделяющую отныне штаты Аляска и Флорида, Мэгги, кутаясь в ярко-оранжевый пуховик – температура здесь царила, мягко говоря, не комфортная, особенно после удушающей флоридской жары. – Сдала бы с рук на руки местным агентам ФБР, написала бы отчет…

– Вряд ли, – Сергей внимательно глядя на небольшой дисплей приборчика, напоминающего пульт допотопной игровой приставки «Денди» в сотый уже раз мерил шагами узкую полосу «трансформированной» почвы, где полярная трава была перемешана с мелкой тропической растительностью. – Во-первых, неизвестно сколько времени у тебя ушло бы на то, чтобы доказать, что ты не верблюд…

– Как это? – изумилась Мэгги.

– Во-вторых, – не слушая подругу продолжил Извеков. – Думаю, тебе хочется, все же, увидеть своих родных живыми и здоровыми. Причем, вовсе не через десять-пятнадцать лет, когда ваши крючкотворы и перестраховщики, изучив все «за» и «против», обеспечив максимальную безопасность, которая все равно останется не стопроцентной, и подготовив группу супер-пупер-крутого спецназа, половина которого поляжет убитыми и ранеными еще до начала операции, решатся на проникновение в Сферу.

– Ты насмотрелся голливудских боевиков, Серж, – печально вздохнула Мэгги. – Ручаюсь, что наши спецслужбы вовсе не так непроходимо тупы и бездарны, как их изображают режиссеры Голливуда. По крайней мере, ничуть не хуже ваших суперменов из КГБ и ГРУ…

– Не КГБ, Мэгги, – возразил Сергей, топчась на одном месте, прямо-таки, по-ленински, делая шаг вперед и два шага назад. – А давным-давно уже ФСБ. Прямо, как у вас: Федеральная Служба Безопасности… А других боевиков, кроме ваших, у нас почти не показывают, да и скопированы наши с американских один к одному… Неси-ка лучше колышек!

– Нашел! – подскочила на месте девушка и, безжалостно пачкая свои белоснежные пушистые варежки соком травы, принялась распутывать связку колышков.

Яркие пластиковые стерженьки, на которых полагалось по инструкции крепить петли для растяжки палатки, приобрели в местном супермаркете, едва сумев убедить искренне недоумевающего чернокожего продавца, что сама палатка им не требуется. Не улыбалось как-то тащить на себе огромный тюк многослойной, непромокаемой и самоподогреваемой ткани, по инструкции, дающей приют двум туристам, но, на глазок, рассчитанной минимум на взвод солдат – естественно русских, а не американских. Взамен была приобретена надувная походная собачья будка. Непонятно на каких таких сенбернаров она была рассчитана (в ярком рекламном буклете из широкого входа выглядывала веселая лохматая собаченция никак не крупнее обычной дворняжки), но, по прикидкам бывшего морпеха, в ней с лихвой разместились бы два таких не слишком громоздких путешественника, как они с Мэгги. И вес у нее, принимая во внимание массу багажа, оказался приемлемым…

Сергей по русскому народному обычаю, хотел было вырубить подходящие вешки прямо на месте, не мудрствуя лукаво, но Мэгги, как истинная американка запротестовала против вопиющего надругательства над дикой природой и настояла на покупке «экологически нейтрального» реквизита. Стоило это красочное удовольствие китайского производства аж 49 долларов 99 центов и то, по «специальной» цене…

Увидев, как напарница, неумело тюкает обушком стилизованного под индейский томогавк топорика, пытаясь загнать ядовито-зеленый (кажется, даже светящийся в темноте) «карандаш», в не самый неподатливый на свете грунт, Извеков вздохнул и отобрал инструмент…

* * *

Лайнер совершил посадку в аэропорту Майами ранним утром шестого июля, повергнув в состояние близкое к прострации и аэродромные службы, и экипаж с пассажирами. Первых – тем, что «Боинг» рейса Амстердам – Нью-Йорк, долженствующий исчезнуть вместе с самим Нью-Йорком в роковое четвертое июля, возник на экранах локаторов в сотне с лишним миль над морем из абсолютной пустоты, причем, приближался к Майами с ост-зюйд-оста, там, где до самых Азорских островов синел океан. Вторых же – сначала тем что они, по заверениям диспетчеров, не существовали в природе почти двое суток, уложившихся в несколько минут турбулентности по всем часам на борту, а уж на закуску – описанием Катастрофы, которую они счастливо «прозевали»…

Сергей с Мэгги, конечно, могли бы прояснить ситуацию, но вряд ли во всех кипящих на грани помешательства и бьющихся в истерике остатках Америки нашелся кто-нибудь, хотя бы на «йоту» поверивший в байки спятивших от переживаний «контактеров» с представителями легендарной Атлантиды, один из которых, к тому же, был русским, а вторая – трясла значком нью-йоркского отделения ФБР.

Вместо этого, они ограничились дежурными отговорками, точно такими же, как и у других «невинных» пассажиров злосчастного рейса – «не помню, ничего не заметил кроме тряски, был растерян» – беспрекословно оставили едва не валящемуся с ног от усталости офицеру свои координаты, пообещали никуда не уезжать из города в ближайшую неделю и, почти не сговариваясь, отправились в не слишком дорогой мотель, неподалеку от аэропорта, где заперлись в номере, прихватив с собой два огромных пакета всяческой снеди, купленной в ближайшем супермаркете. Стоит ли упоминать, что они запретили портье себя беспокоить даже при повторной Катастрофе, пусть даже в ее результате уцелеет всего один этот мотель на всем белом свете…

А потом были дни и ночи, когда, при свете дня и в сумраке ночи, два молодых тела иссупленно и остервенело овладевали друг другом, будто и в самом деле, жить на свете им оставалось только до того момента, когда прекратится их неутомимое состязание. Кажется, они даже почти не спали, лишь забываясь на мгновение, чтобы с новыми силами предаться действу, в котором не было сейчас ничего греховного. Наскоро жевали что-то, не ощущая вкуса, утоляли жажду, не разбирая, виски это, молоко или кока-кола, и снова бросались друг к другу, словно утопающие к спасительной соломинке…

Тишину нарушали лишь скрип постели и тяжелое дыхание – слова были не нужны и забыты. Два первобытных зверя сливались в поединке любви, рыча от страсти и стеная от наслаждения.

Наверное, им это было необходимо, чтобы хоть как-то забыться, стряхнуть шизофреническую невероятность наваждения, осмыслить, оттянуть неизбежное… Они, как бы брали тайм-аут перед тем, что решили без них и они сами решили без чьего-либо участия…

Запал иссяк только через двое суток.

На рассвете девятого июля молодые люди лежали в разоренной постели без сна, молча наблюдая за тем, как просочившиеся из-за неплотно прикрытых жалюзи лучи солнца, окрашивают потолок в четкие красные и черные полоски.

– Почти, как американский флаг… – вздохнула Мэгги.

– Да, – пробормотал Сергей. – Только не бело-красные, а наоборот… И звезд не хватает.

– Их и осталось-то всего три…[39]39
  На государственном флаге США 13 красно-белых полос, по первоначальному числу штатов, и 50 белых пятиконечных звезд на синем фоне – по нынешнему их числу.


[Закрыть]

Яркие полоски ползли по потолку, частично забираясь на стену и постепенно становясь уже и бледнее.

– Почему я сейчас здесь и с тобой?

– Не знаю, – пожал обнаженным плечом Сергей. – Наверное, потому что тебе просто некуда идти…

– Почему мы не можем отказаться? Останемся вот так лежать и ничего не произойдет… Никто ведь, на самом деле, не обязывал нас что-то делать.

– А как быть потом? Знать, что могли вмешаться и не вмешались? Казнить себя потом всю жизнь?.. Я-то ладно: уеду домой и все – там-то все в порядке… А ты?..

– Бог мой!.. – простонала Мэгги, сжимая ладонями голову. – Просто какая-то блажь сумасшедшего старика и все… Сейчас встану, включу телевизор и диктор двенадцатого канала сообщит мне, что весь этот кошмар – сущая ерунда, учения на случай чего-нибудь такого… Мистификация, совсем как в тридцать седьмом, когда на всю Америку передавали по радио, как на Гудзоне высадились марсиане, а мои сумасшедшие соотечественники все приняли за чистую монету…

– Ты же знаешь, что все это не так.

– Знаю, – печально согласилась Мэгги и вдруг взорвалась, толкнув парня в грудь хрупкими, но сильными ручками так, что он едва не слетел с постели на пол: – Чего развалился тут, как боров, русский мафиози? Вставай и за дело! И так потеряли два дня без толку…

* * *

Сергей полюбовался на дело своих рук: шестиконечную «снежинку» из трех туго натянутых между шестью колышками веревок, разновеликие лучи которой пересекались под разными углами, но точно в одном и том же месте, без всякого, даже самого малого треугольника в центре фигуры. Принимая во внимание все возможные погрешности, можно было с легким сердцем сказать, что точка соединения двух пространств была найдена. Прямо под центром веревочной «звезды» находилась та самая элементарная частица, которая вмещала в себя пятнадцать, без малого, миллионов квадратных километров воды и суши или, учитывая местные традиции, более пяти с половиной миллионов квадратных миль, «украденных» у планеты Земля. В эту точку, внутренне обмирая (не повредить бы чего случайно в этом «микрокосме»), парень воткнул ножку своей «сажени» и повел окружность…

Примитивный землемерный циркуль, аналогов которому в местных супермаркетах, при всей их всеохватности, не нашлось, пришлось сооружать его из подручных, так сказать средств – дорогущих полированных реек из какого-то пластика под красное дерево, грубо сколоченных между собой гвоздями. Но функцию свою он, несмотря на топорность работы, выполнял исправно, очерчивая на многострадальной почве «терминатора» окружность диаметром в два метра. Именно в эту окружность следовало, если верить инструкциям лысого «джедая» (а не верить им после всего происшедшего было попросту глупо), поместить тело (или тела) перед их перемещением внутрь Сферы.

Солнце по «флоридскую» сторону, похоже, клонилось к Западу, потому что в Тумане становилось все холоднее и холоднее, да и темнее, к тому же.

– Ну что, – самым будничным тоном спросил Сергей спутницу, когда все приготовления к «нырку» были завершены, а рюкзаки с необходимым в путешествии скарбом аккуратно сложены точно в центре «стартового стола». – Пойдем прямо сейчас? Или переночуем здесь, а утром…

Мэгги безразлично пожала плечами.

– А смысл? Не спать целую ночь, вертеться с боку на бок, сто раз кряду решить плюнуть на все и спокойно возвратиться домой и двести раз передумать?.. Нет уж: лучше разом решиться и все.

– Чем острее, тем быстрее… – по-русски пробормотал себе под нос Извеков.

– Что-что?

– Да так: русский фольклор… Ну, если ты не возражаешь…

Сергей помог девушке подняться и перебраться внутрь окружности через завал снаряжения. Потенциальные «спасители мира» встали в центре и тесно прижались друг к другу: пусть окружность и имеет достаточный диаметр, чтобы вмесить все и всех, но перспектива провалиться в тартарары, ненароком оставив что-либо из организма «на этом свете», не вызывала особенного энтузиазма. После этого из рюкзака на свет Божий была извлечена «бандура», как «командир группы» окрестил несерьезного вида ярко-желтую штуковину размером с крупный мужской кулак, несколько коническую по форме и покрытую красными и зелеными светящимися кнопками, и блестящими окошечками дисплеев, хаотично разбросанными по всей поверхности, словно пятнышки по шляпке необычного цвета мухомора. Посредством этого «агрегата», врученного тем же ветхим атлантом перед расставанием, парочка и должна была переместиться внутрь сферы.

Примостив «игрушку на центральный колышек, Сергей, шепча себе под нос что-то вроде: „Третью зелененькую три раза, после чего пятую красненькую и восьмую зелененькую одновременно…“, настроил прибор и выпрямился, обняв спутницу за плечи.

– Готова? – шепнул он в покрасневшее от холода ушко, раздвинув губами золотистые пряди, чувствуя, как содрогаются под пальцами хрупкие плечи.

Ответный кивок он скорее угадал, чем почувствовал.

– Тогда поехали, что ли…

Указательный палец нащупал зеленую кнопку на самой макушке «мухомора»…

10

– Ну что это за страна… – тихонько ныл себе под нос старичок, выставивший перед собой, словно боясь потерять, полусогнутую морщинистую ладонь с намалеванным на ней ядовито-зеленым фломастером четырехзначным числом. – Только ведь начали жить помаленьку…

– Кто это начал? – живо повернулась к нему рослая дородная женщина, туго обтянутая, особенно под мышками и ниже талии, ситцевым платьицем легкомысленной раскраски «в горошек». – Вы начали? Никто не начал, а вы начали?

– Почему я? – слабо возмутился пенсионер. – Все начали… Пенсии вот…

– А зарплаты? Бюджетники-то ладно, а мы на заводе?..

– Почему это «бюджетники ладно»? – тут же возмутился кто-то невидимый из-за спин стоящих после него, но, очевидно, обладающий более, чем феноменальным слухом. – Чем вам бюждетники не угодили?..

Пять минут спустя вся очередь, утомившаяся торчать на жаре, практически не продвигаясь вперед, гудела, словно потревоженный ночным сладкоежкой улей. У бедного старичка, монументальной женщины в ситце и даже болеющего душой за правду бюджетника, появились десятки сторонников и противников. Цепная реакция розни, близкой к классовой, тут же расколола еще недавно крепко сплоченный организм, дружным порывом «Вас здесь не стояло!», отторгающий «инородные тела», пытающиеся то и дело вклиниться в ее ряды. Удивительно, но вместо ожидаемых трех фракций стихийно образовалось целых пять, не считая мелких соглашательских группок и отдельных крикунов-провокаторов, затираемых втихомолку в задние ряды с целью «начистить рыло».

Оживились милиционеры, скучающие в отдалении, как символы «государева ока» и призванные «не допустить» «в случае чего»…

Неизвестно, чем закончилось бы на этот раз обычное в последние дни выяснение отношений между разными группами пронумерованных граждан, имеющих разное право «клевать» с относительно щедрой длани Государства, но по всей очереди от теряющейся вдали головы к безнадежно растянувшемуся на сотни метров хвосту пронеслось печальное: «Рубли закончились, поехала в банк…»

Кирилл Наметнов, подполковник танковых войск, передав скорбную весть дальше по эстафете, грустно посмотрел на ладонь с полурасплывшимся номером «1296», привалился к парапету и нахохлился, намереваясь ждать «до упора». После неприятной новости желания склочничать у «очередников» как-то поубавилось и они, понурившись, отправились на свои «насиженные» места, вяло переругиваясь друг с другом из-за подлинности маркера, начертавшего то или иное число на потной деснице.

Конфликт затухал на глазах. Человеколюбие недавних соперников и правдоискателей вернулось в норму до такой степени, что убить ближнего своего снова показалось грехом, а не доблестью. Рослая «производственница» даже протянула старичку-пенсионеру, глотавшему воздух карасем, выброшенным на берег, и суетливо вытряхивающему из коробочки пилюлю, крышечку термоса с налитым туда прохладным домашним морсом, а «бюджетник» молча подставил страдальцу свой раскладной стульчик, чтобы тот мог отдохнуть минуту-другую… Кто-то шикнул на подростка, включившего на полную мощность приемник с вездесущей попсой, и тут же где-то в конце очереди задушевно затянули «Ох, калина…»

В томлении прошло полчаса. Приближался момент объявления действующего курса обмена на сегодняшний день и атмосфера, и без того чуть ли не тропическая, стремительно принялась накаляться. Кто же останется спокойным, когда от его «кровных» сбережений безжалостно отрезается ноль за нулем? Первым не выдержал паренек с транзисторным приемником, завопив:

– Что делают суки?!! Три сорок семь за доллар и двести тридцать шесть за евро! … … …!!!

– Ты это бросьте мне! – грозовой тучей двинулся к возмутителю спокойствия милицейский старшина, чья форменная серо-голубая рубаха под «броником» походила уже на мокрую тряпку. – В общественном месте не выражаться!..

– А ты отзынь вертухай …! – вступились за пацана стоящие рядом с ним, а детина в растянутой майке и шортах, руки и грудь которого, видную в глубоком «декольте», густо покрывали мастерски исполненные синие наколки, снайперски чвыркнул желтой от никотина слюной под ноги «слуге закона», добавив от себя нечто столь заковыристо-вычурное, что у того разом в несколько раз усилилось пототделение и эквивалентно этому снизилась решительность «тащить и не пущать».

Увы, вскоре выяснилось, что возмутивший всех курс выглядел по сравнению с установленным данным обменником еще более, чем «по-божески», так как выше трех двадцати пяти за «зеленый» им сегодня, даже при том условии, что прорвутся к вожделенному окошку, куда пускали за передвижное ограждение из колючей проволоки лишь по пять человек сразу, не выручить.

– Сволочи! Кровопийцы! – неслось отовсюду, и никому, даже самому лояльному не приходило в голову вознести хвалу правительству и лично Самому, прилагавшим героические условия вернуть страдальцам хоть малую толику нажитого. – Чего стоим тут? Идти сразу на Краснопресненскую!.. Да что там на Краснопресненскую: на Кремль!..

Еще недавно казалось, что накалить обстановку далее уже нельзя, но человеческое море выходило из берегов и стражи порядка уже проворно отбегали куда-то, на ходу бубня что-то неразборчивое в микрофоны раций. Где-то далеко взревели мощные двигатели и самые робкие начали молча переглядываться…

«Черт! – Кирилл вынул из нагрудного кармана свои три сотни зеленых и пристально поглядел в глаза Франклину, выглядевшему сегодня виноватым более, чем когда либо. – А если начнут стрелять? Стоит ли штука „деревянных“ дырки в голове? Тем более, что остался от нее жалкий клочок июньской…»

Действительно, инфляция за первые десять дней июля из-за бешеных количеств свежеотпечатанных рублей, выбрасываемых ежедневно на рынок Центральным Банком в тщетной попытке не то что удержать – слегка затормозить практически свободное падение вчерашнего короля международного валютного рынка – доллара, составила астрономическую за последнее десятилетие сумму – пятьсот шестьдесят процентов! Уже пошла в ход давно придерживаемая «на всякий случай» пятитысячная купюра, снова получившая забытое уже название «пятихатки» и не за горами – десятитысячная, а бешено подорожавший евро не купить даже за полтора официальных курса…

Махнув рукой на все, Кирилл одним движением располосовал надвое все три влажные купюры, швырнул их на тротуар, одернул форменную рубашку цвета хаки, и, не оглядываясь, направился к станции метро, провожаемый сочувственными, сожалеющими, а местами – уважительными взглядами.

Он не ошибся. Через два часа пятнадцать минут председатель Центрального Банка Российской Федерации, во всеуслышанье, объявил по телевидению об отказе Правительства от политики удержания курса валюты США к российскому рублю. Черно-зеленые бумажки с портретами усталых заморских президентов в России, впервые за много лет, стали стоить дешевле бумаги, на которой были напечатаны, то есть ничего…

* * *

Одетый, как манекен дорогого бутика секретарь вышел к Патрику Мэйдену, нервно жующему незажженную сигару в глубоком кресле, и его спутнику, послу в Эмиратах, Джорджу Сэрандону и отвесил им глубокий поклон, продемонстрировав безупречный пробор:

– Уважаемый господин Мэйден, уважаемый господин Сэрандон, Его Высочество ждет вас…

Швырнув полуизгрызенную сигару в сверкающую стерильной чистотой пепельницу таких размеров, что из нее вполне можно было хлебать суп, член совета директоров «Хьюстон Ойл Компани» стремительным шагом прошел мимо все еще склоненного холуя и чуть ли не ворвался в кабинет Его Высочества, эмира, принца и прочая, и прочая, и прочая.

«Туземная обезьяна, возомнившая себя пупом земли! – злобно думал совладелец могучей нефтяной компании, имевшей свой интерес во всех нефтяных регионах планеты, от ледяного Северного моря, до знойной Экваториальной Африки. – Если бы не особая нужда в твоих паршивых нефтяных болотах – чета с два ты увидел бы здесь менеджера моего ранга! Хватило бы с тебя общения с каким-нибудь двадцатипятилетним клерком!..»

Ярость мистера Мэйдена была легко объяснима: заштатный шейх крохотного нефтеносного эмирата Эль-Шухайбра, всего лишь несколько лет назад отколовшийся после династического кризиса от своего чуть-чуть более владетельного папаши, проявил возмутительную наглость, наотрез отказавшись вести переговоры о закупках нефти с местным представителем компании. Не устраивали его и полномочия регионального директора из Ближневосточного филиала «Хьюстон Ойл» в Омане. Малолетний черномазый выскочка пожелал говорить ни с кем иным, кроме кого-нибудь из высших эшелонов. Точно так же он отнесся к жалобному предложению посольства, ограничиться вторым секретарем.

Если бы не сыплющиеся дождем со всего света извещения о разорванных контрактах, судебные иски от поставщиков, не желающих слышать ни о каких форс-мажорных обстоятельствах и катастрофическое положение с запасами нефтепродуктов на основных базах компании (вернее, на их жалких остатках), Пат Мэйден просто махнул бы рукой на наглеца и приказал внести Эль-Шухайбру в «черный список», гарантирующий эмирату прозябание на грани голода, почти без надежды на сколько-либо денежных клиентов. Но проклятая Катастрофа смешала все карты и сделала «шестерки» «тузами» или, по меньшей мере, козырными «десятками».

Не в лучшей ситуации чувствовал себя и посол Сэрандон.

Попробуйте выглядеть жизнерадостным, как подобает американскому дипломату такого ранга и стажа или, хотя бы, бесстрастным, когда новый «временный» президент ежедневно требует поставок стратегического сырья. А чем прикажете платить за это сырье? Чем заманивать туземных князьков, еще вчера молиться готовых на своих заокеанских «партнеров», а теперь – воротящих нос, будто избалованные бультерьеры от подкисшей похлебки? Долларами? Да их на швейцарских счетах этих жирных пауков, присосавшихся к нефтяным жилам Планеты, столько, что получи наличными – можно будет всю территорию государства устлать стадолларовыми купюрами, причем, в несколько слоев! Они, кстати, сейчас только на это и годятся… Не дежурь в туманной дымке Залива и дальше – в Индийском океане, могучие авианосцы «US NAVY», способные одним-двумя боевыми вылетами своей палубной авиации стереть и перемешать с песком все эти бывшие рыбацкие деревушки, превратившиеся в белоснежные мегаполисы, легко представить, что стало бы с здесь присутствием здесь белого человека… С посольством, представителями компаний и сотнями других американцев, служащих мозгами и руками для этой армии тунеядцев, помогающих выкачивать из-под песка миллионы баррелей «черного золота»…

Хотя, насчет «белого человека» вообще он, кажется погорячился… Европейцы с унижением своего звездно-полосатого друга-соперника почувствовали себя более, чем вольготно. Еще бы: за их бешено взлетевшие в цене цветастые евро, аборигены охотно, под завязку, заполняют трюмы танкеров, плавающих под либерийскими, панамскими и даже монгольскими флагами, первосортной нефтью, даже снижают цены по сравнению с «докатастрофными»…

– Джо! – окликнул задумавшегося приятеля нетерпеливый мистер Мэйден. – Ты что: намерен уснуть здесь стоя, как старый верблюд? Пойдем…

Юный правитель Эль-Шухайбра принял обоих дипломатов – нефтяного и настоящего – развалившись на подушках, разбросанных на полу, покрытом роскошными ворсистыми коврами умопомрачительных расцветок. Даже не кивнул, подлец, хотя и указал небрежным жестом, если не особенно придираться, могущим сойти за радушный на пол перед собой.

Глядя на это толстощекое ничтожество, облаченное в белоснежные одежды и олицетворяющее собой могущество «нефтяных королей», мистер Сэрандон не мог поверить, что еще полмесяца назад, Саллах-ад-Дин-аль-Муради-аль-Шухайбра, тогда еще просто «Сэм», заискивающе заглядывал в глаза представителя всесильных Соединенных Штатов. Тогда, на пышном приеме, данном в посольстве в честь очередной женитьбы его старшего брата, владевшего несколько более жирным куском папашиного наследства, молодой эмир, в кулуарах, униженно просил о помощи в заключении долгосрочного контракта с той самой «Хьюстон Ойл Компани», руководителя которой теперь отказывается принимать без дипломатического эскорта. Сопливый засранец!

Мистер Сэрандон покатал в кармане старинный золотой перстень с огромным бриллиантом чистой воды – тогдашний «подарок» Саллах-ад-Дина, заблаговременно снятый с пальца перед визитом, дабы не будить сожаления принца о собственной щедрости. Эх, швырнуть бы теперь тяжелую вещицу прямо в лоснящееся темно-оливковое лицо с плотоядными губами под тоненькими породистыми усиками, посмотреть, как испуганно позеленеют и задрожат толстые щеки… Нельзя. Где-то за портьерами, несомненно, прячутся башибузуки, отнюдь не со средневековыми скимитарами в руках, способные сделать решето из любого, хоть мимолетно посягнувшего на священную особу Государя. Да и стоит по нынешним тяжелым временам древняя безделушка целое состояние…

– Присаживайтесь, господа…

В изяществе манер «владетелю Эль-Шухайбра, Кара-Матруха и прочих земель (десятка крошечных бесплодных коралловых островков в полумиле от берега)», конечно не откажешь… Как и в безупречном владении английским, французским и немецким языками, которые отпрыск древнего княжеского дома постигал в лучших частных школах и университетах Европы, заодно с десятком не слишком обременительных ученых дисциплин, на деньги своего любящего недальновидного папаши.

Дождавшись, пока «гости» неуклюже рассядутся на подушках в почтительных позах, изогнув совсем немолодые ноги под немыслимыми углами (Сэрандон, с его застарелым радикулитом и геморроем, лучше согласился бы посидеть на колу, чем в такой йоговской асане[40]40
  Асаны – упражнения индийских йогов.


[Закрыть]) хозяин коротко, но звучно хлопнул в воздухе холеными ладонями, будто казня шальную моль, алчно покушающуюся на его ковровое великолепие.

В ответ на сигнал господина, в альков (какой там кабинет!) вбежали на цыпочках несколько воздушных созданий в полупрозрачных одеяниях, споро уставив все свободное место между сидящими блюдами с фруктами и сластями, кувшинами с напитками и крохотными кальянами с индивидуальными мундштуками, после чего так же стремительно исчезли.

«Почему эти дикари прикрывают своим женщинам совсем не те места, которые, казалось бы, нужно при их аскетической религии?.. – подумал мистер Мэйден, невольно провожая взглядом последнюю „гурию“, особенно ее, проглядывающую сквозь кисею, более чем аппетитную „филейную“ часть и невольно сравнивая с поджарым „седлом“ своей супруги. – Неужели им действительно кажется, что разглядывать женские лица более непристойно, чем… кх-м… это?..»

– Мы хотели бы… – начал он, переводя взгляд на спутника, тоже сидящего с застывшим взглядом, и, усилием воли, сосредотачиваясь на цели их визита сюда.

– Угощайтесь, господа… – расслабленно пробормотал эмир, наполняя из объемистого тонкогорлого кувшина чем-то ароматным свою «рюмку» – чеканную золотую пиалу объемом ничуть не менее пинты.[41]41
  Пинта – мера объема жидкости в Англии и США. Равна 0,473 литра (в США).


[Закрыть] – О делах потом…

Не слишком искушенный в тонкостях придворного этикета, нефтянник негодующе открыл было рот, чтобы, все-таки, хоть немного осадить зарвавшуюся «обезъяну», но дипломатический локоть тут же вернул его с небес на землю, больно вонзившись куда-то в область ноющей все последние дни печени.

– Мы благодарны Его Высочеству за щедрость… – расплылся в улыбке мистер Сэрандон, протягивая руку за ближайшим к нему сосудом и прошипел соседу, умудрившись не шевельнуть ни одним мускулом лица. – Ешьте что-нибудь и пейте – он все равно заговорит о делах только тогда, когда сочтет нужным…

* * *

– Чем я обязан столь приятному визиту? – поинтересовался эмир, сыто отвалившись на подушки, будто нажравшийся крови клещ, деликатно рыгнув в сторону, омыв кончики пальцев в бесшумно поднесенной ему служанкой (или наложницей?) чаше и лениво посасывая мундштук кальяна, набитого, судя по интересному аромату не только и не столько табаком.

– Мы хотели бы, Ваше Высочество, – рубанул мистер Мэйден, в голове которого приятно шумело после выпитого, протягивая руку за кальяном, но тут же отдергивая ее из-за предостерегающего взгляда Сэрандона. – Обсудить условия контракта на поставку сырой нефти из Эль-Шухайбры в Соединенные Штаты. Через терминал вашего брата, конечно… – добавил он, отрывая от янтарной грозди, покоящейся на серебряном блюде, виноградину и бросая ее мимо рта, точно в лоб вовремя прикрывшегося дипломата. – Естественно, объемы и цена будут для вас самыми выгодными…

– Выгодными?.. – тонко улыбнулся Саллах-ад-Дин, делая новую неглубокую затяжку и медленно выпуская дым изо рта небольшими порциями. – И что же мне могут предложить могущественные Соединенные Штаты?..

– Мы готовы частично расплатиться золотом, – вставил слово мистер Сэрандон, как и предусматривалось заранее оговоренным в деталях планом «наступления на Эль-Шухайбру». – В разумной пропорции, конечно…

– Золотом… Частично… – протянул принц, зрачки которого уже расширились во всю и без того темную радужку. – Разве у меня мало золота?..

Он демонстративно пренебрежительным жестом оттолкнул от себя кувшин, немедленно завалившийся на бок, орошая драгоценный ковер темно-бордовой, будто кровь, жидкостью. Тянул сосуд даже учитывая тонкость работы неведомых ювелиров, фунтов[42]42
  Тройский фунт, в которых измеряется масса драгоценных металлов на Западе, равен 0,823 коммерческого фунта или 373,242 граммам. 1 тройский фунт = 12 тройских унций = 5760 гран = 373,242 грамма


[Закрыть] на семь-восемь…

– Мы готовы дать все, что вы пожелаете, – твердо заверил монарха посол, нервно тиская сквозь ткань кармана перстень, будто талисман, способный помочь в переговорах.

– Все… – снова улыбнулся Салах-ад-Дин, мечтательно заводя свои выпуклые глаза под лоб. – Все… Но мне не нужно все. У меня все есть!..

Он захохотал, запрокидывая к потолку лицо.

«Наширялся, подлец! – зло подумал мистер Мэйден, отворачиваясь, чтобы не залепить ненароком оплеуху обкурившемуся гашиша юнцу. – Говорил же я этому старому ослу Сэрандону, что ничего не выйдет… Только время зря теряем…»

– Впрочем, – резко оборвал смех на высокой ноте принц, сводя свои разбегающиеся глаза на нефтяннике. – Кое-чего у меня не хватает… Знаете чего?

Он заговорщически поманил пальцем обоих мужчин и склонился вперед, обдавая их сладковатым запахом наркотика.

– Мне нужно оружие. Много оружия. Вы готовы мне его дать?

Американцы переглянулись.

– На базе компании в Ираке складировано несколько десятков тысяч автоматических винтовок «M16», – неуверенно пробормотал Мэйден. – С патронами тоже не должно быть проблем… Что до более крупного калибра…

– Пф-ф-ф! – Салах-ад-Дин насмешливо оттопырил толстую нижнюю губу, выпуская едва заметную в туманном мареве струйку дыма вверх. – Ваши винтовки… Да кому они нужны в наших песках! Вся моя армия вооружена исключительно «Калашниковыми», причем, не какими-нибудь там китайскими погремушками, а самыми настоящими, русской сборки, причем калибра 7,62.