Текст книги "Америка off…"

33

Сергей долго лежал в темноте с открытыми глазами, не понимая, что его собственно разбудило.

Из-за закрытых жалюзи шум улицы практически не был слышен, да и какой шум в этом фешенебельном квартале на окраине? Светящиеся цифры на часах безапелляционно сообщали, что сейчас «2:47», то есть самый разгар «Часа Быка». В это время всем добропорядочным гражданам, особенно такой добропорядочной страны, как Америка (а также неким личностям, для которых право на гражданство, несмотря на их заслуги перед США, все еще под вопросом) полагается дрыхнуть без задних ног. Для тех же, кто не может, существует масса широко разрекламированных средств, «не вызывающих привыкания»…

Со вздохом поворошив кучку пестрых аптечных упаковок на столике у кровати, Извеков ограничился лишь половиной стакана бутилированной воды без газа и снова откинулся на подушку.

М-м-да, мистер Извекофф… Вот и пришел к вам нежданно-негаданно тот возраст, когда крепкий и сладкий юношеский сон вспоминается, как полузабытая детская сказка…

Что же, все-таки, разбудило, выдавило на поверхность бытия из душного кошмара, преследующего с незначительными вариациями которую ночь подряд?

Сергей со вздохом попытался припомнить подробности сегодняшнего изматывающего скитания по пыльным закоулкам своего подсознания, но, как и всегда смог выцепить лишь несвязанные друг с другом отрывки… Хоть записывай! Утром не вспомнится и этого, останется лишь тягостное чувство, словно от какой-то забытой встречи, несделанного дела, неясной потери… Как всегда…

«А что бы ты хотел? – ехидно пропищал кто-то, прячущийся между ушами. – Тебе, с физиологической точки зрения, пятьдесят лет! Ты старик, Серый! Еще червонец – и на пенсию, которой ты, как ни раздувай щеки, не заработал… Ничего – будешь собирать пустые бутылки, прокормишься как-нибудь…»

Конечно, внутренний голос, в своем обыкновении, утрировал.

Никакие пустые бутылки Сергею ни сейчас, ни через десять лет, не грозили (интересно, а вообще сдают пустую стеклотару в Америке?): пожизненная пенсия от правительства США не дала бы голодать не только ему в оставшиеся годы, но и отсутствующим детям и внукам Если добавить сюда еще и гонорар от книги, надиктованной, между делом, одному пронырливому «врайтеру», то и правнукам… Еще лекции в университетах разных штатов, расписанные на полгода вперед, предложение консультировать фильм о нем с Мэгги (Лос-Анджелес с Голливудом тоже оказались в «нулевой зоне», а шоу должно продолжаться не смотря ни на что…), реклама кое-каких товаров для экстремального туризма на телевидении… Кругленькая сумма, естественно, честно поделенная на три части, полученная на аукционах от продажи и всяких мелочей из «Банни Брэдли», вплоть до стрелянных гильз… Кстати, на саму бронемашину наложило лапу военное ведомство, объявив собственностью правительства США, в чем, вообще-то, было совершенно право…

Может проклятая газета виновата?

Недели две назад на глаза Сергею попал номер «Нью-Йорк Таймс» с немного смазанным портретом улыбающегося Лешки Мерзлина на первой полосе под аршинными буквами заголовка: «СПЕЦСЛУЖБЫ РОССИИ УНАСЛЕДОВАЛИ МИЛЛИАРДЫ». Лишь первые строки статьи: «Полмесяца назад в окрестностях Москвы найден чудовищно обезображенный труп молодого человека, организовавшего скупку обесценившихся после Катастрофы долларов США в России. Неизвестно, каковы были конечные цели этой акции, тогда не имевшей смысла, но юноша с задатками талантливого финансиста сумел в кратчайший срок сконцентрировать в своих руках астрономическую сумму – по разным данным, от пяти до восьми миллиардов долларов наличными! Естественно, подобные операции с валютой, само владение которой в России еще недавно являлось уголовным преступлением, не могли не привлечь внимания спецслужб…»

Наглотавшись успокоительных пилюль, Извеков читал и перечитывал роковую статью, хватался за телефон, чтобы звонить его маме в Челябинск, но бросал трубку, лишь услыхав в мембране ее совершенно старческий голос… «Великого комбинатора» постигло чересчур уж жестокое наказание даже за грех предательства.

Сон все никак не шел, а после выпитой воды добавился еще и некоторый дискомфорт…

Хочешь не хочешь, а пришлось подняться и, накинув халат (в квартире женщины, морпех!) плестись в туалет, расположенный через две двери по коридору.

Вот уж никогда не думал бы паренек, выросший в советской «малолитражной» квартире с «совмещенным санузлом», что ему доведется жить в таких хоромах! Несколько спален, не говоря уже о ванных и туалетах… И это еще не свой дом на побережье Мэйна, о покупке которого сейчас Мэгги ведет переговоры с риэлтерской компанией, а, всего лишь, городская квартира на двенадцатом этаже огромного старого дома на 17-ой стрит…

Такая простая и компанейская (и вообще…), Мэгги оказалась истинной американкой в бытовых вопросах. Сергею сразу же была выделена отдельная ванная, хм-м… места общего, вернее, единоличного пользования, и, конечно, спальня, хотя специального пропуска в «храм сна» своей законной дражайшей половины (как же – венчаны «по полной программе» в православном соборе Нью-Йорка!) от него никто не требовал. Дискриминация? Да бросьте! Просто, Сергей некоторое время назад начал замечать за собой некоторое, обходимое, правда, молчанием со стороны Мэгдалин, пристрастие к храпу. Да и вообще, приходилось вставать иногда по ночам, совсем как сейчас…

А супруга-то тоже, кстати, мается бессонницей: из-под двери ее ванной комнаты протянулся тонкий, как вязальная спица, лучик света.

Решила принять ванну с ароматическими солями для более крепкого сна? Время что-то слишком уж неподходящее… Да и плеска воды не слышно… Уснула в ванне? Как бы не захлебнулась во сне – ванна-то огромная, чуть ли два метра длиной. А может быть ей плохо?..

Сергей прижался ухом к двери и вслушался.

За нетолстой филенкой царила тишина. Спит?

Вдруг сердце болезненно дернулось и пропустило удар. Не отдавая себе отчета в происходящем, мужчина крепко рванул на себя дверь, чувствуя, как с хрустом вылетают из дорогостоящей «настоящей» древесины винты, крепящие несерьезную задвижку, и ожидая гневного оклика жены, а то и чего-нибудь тяжелого, шагнул внутрь…

От увиденного Сергей едва не рухнул на пол…

* * *

– Да-а-а… Я, честно говоря, ожидала несколько иного результата…

Мэгги, закутанная в махровый халат, полулежала в своей кровати, откинув мокрую голову на высоко взбитую подушку и закрыв глаза.

Сергей примостился на пуфике рядом и все гладил, гладил, гладил, не в силах остановиться, ее худенькие плечи под рыхлой тканью.

Стоило ему бросить взгляд на наскоро перебинтованные запястья жены, особенно беззащитные и хрупкие по контрасту с толсто намотанными бинтами, испятнанными проступающим розовым, как его начинало колотить муторной, безостановочной дрожью, будто едущего по неровной брусчатке велосипедиста.

Да, на этот раз он успел вовремя, а если она решится еще раз и выберет что-нибудь более верное, чем неубедительное тоненькое лезвие, выломанное из женского бритвенного станка?

Извеков вспомнил, как оскальзываясь, и расшибая локти о кромку ванны, он вынимал из мутно-розовой воды неожиданно тяжелое, скользкое, словно огромный кусок мыла, обнаженное тело супруги, не подающей признаков жизни, широкие красные полосы, струящиеся по бледным запястьям, безуспешные попытки зажать мокрыми ладонями глубокие порезы, и ему стало по-настоящему плохо.

– Тебя колотит, Серж, – произнесла Мэгги, не поднимая век. – Переоденься в сухое и выпей чего-нибудь горячего. И мне тоже принеси… Лучше всего – водки. Я никуда не убегу, все прошло, успокойся… В нашем с тобой возрасте нужно заботиться о здоровье…

Она внезапно отвернулась к стене и зарыдала.

Сергей снова и снова гладил ее по вздрагивающим плечам, растерянно приговаривая по-русски:

– Ты поплачь, поплачь, родная… Это помогает…

* * *

Миновало почти полгода с того момента, как прекратила существование установка Дженнингса, сейчас иначе, чем «дьявольским изобретением сумасшедшего профессора» в прессе и по телевидению не называемая. Возвращение США в теплую «семью Наций» ничего особенного в охватившем весь мир сумасшествии не изменило.

Собственно говоря, что могли представлять из себя Штаты, от которых осталось лишь чуть более одной седьмой (если считать только не затронутые катаклизмом, паникой и гражданской войной территории)? «Довесок» в виде никому не понятной и крайне неохотно идущей на контакты (если быть честными до конца – контакт был всего один) цивилизации, которой теперь принадлежала почти треть штатов и бульшая часть Канады, сердечной любви к «блудной сестре» ни у кого не вызывал.

Дружная компания жила теперь в квартире Мэгги в Филадельфии, счастливо отделавшейся всего лишь двумя сутками кошмара в виде «вставшего на дыбы океана» и потери связи. Многочисленные родственники «спасительницы страны» (о русском ее спутнике и Салли упоминалось, как о чем-то второстепенном), также почти сплошь жители восточного побережья, в обычное время вряд ли вспомнившие бы об «этой пигалице», теперь просто доводили всю троицу до иссупления своими бесконечными визитами и приглашениями. Особенно бесили «девушку», горько оплакивающую безвременно потерянную молодость (редкий льстец дал бы этой, не растерявшей еще, правда, былой красоты, зрелой женщине меньше пятидесяти – пятидесяти пяти), насквозь лживые соболезнования тетушек и кузин, многим из которых она сейчас годилась, если не в матери, то в старшие сестры – точно.

– Ах, дорогая, как вам идет седина!.. Эти морщинки у глаз лишь подчеркивают глубину ваших глаз!.. Каким средством вы пользуетесь для маскировки пигментных пятен?..

Взрыв произошел после очередного излияния двух семидесятивосьмилетних старушенций-близняшек – бостонских двоюродных бабушек. Старушки – явно от прогрессирующего старческого слабоумия, но на полном серьезе, пригласили «милую миссис Извекофф» посетить их дом престарелых. В ответ «миссис» закатила такую истерику, что пришлось вызывать сразу несколько бригад скорой помощи – «Божьим одуванчикам», которых едва не прихватил с собой «дедушка Кондратий», матери Мэгги, да и самой «виновнице торжества», которая впервые ощутила, что такое сердце… И вот теперь…

Скорее всего, виновата чересчур непосредственная девчушка – маленькая племянница – назвавшая ее намедни «бабушкой Мэг»… Как тогда переменилась в лице «миссис Извекофф», хотя и удалось все свести к шутке… Наверняка, она задумала страшное именно тогда.

* * *

– Знаешь, – нарушила молчание Мэгги, по-прежнему не поворачивая головы. – Я наткнулась на одном сайте на очень экстравагантный способ самоубийства… В Сети есть такие странички, где совершенно серьезно обсуждаются различные способы ухода из жизни… Так вот: там рекомендуют выпить за один раз пять литров свежевыжатого морковного сока. Представляешь: обычный магазинный не подходит…

– И что? – Сергей понял, что супруга несколько «оттаяла», если к ней возвратилось чувство юмора, и решил подыграть: – Смерть от разрыва желудка гарантирована?..

– Не угадал. Превышение в организме предельно допустимой дозы витамина «Д» в несколько раз. Или «Е»… Не помню точно – голова кружится… Не важно. Одним словом авитаминоз.

– Я думаю, что раньше у тебя отросли бы кроличьи уши.

– А одна женщина, представляешь, ушла из жизни, выпив четырнадцать литров дистиллированной воды…

– Дистиллированной? Не водопроводной?

– Чудак… Дело было не в твоей России, а в Швеции. Конечно, дистиллированной.

– А как это определили впоследствии? По повышению уровня воды в Балтийском море? Или по снижению солености?

– Ты все шутишь, а у женщины смерть наступила из-за вымывания из организма всех жизненно важных солей. «Полного прекращения осмотических явлений», – процитировала Мэгги по памяти, улыбаясь сквозь слезы. – Вот.

– И все равно, она бы лопнула уже на седьмом литре.

– Если была такой объемистой, как тетя Мойра из Кентукки, то вряд ли…

Так, шутя и пикируясь, они провели несколько часов, причем, большую часть из этого времени – тесно прижавшись друг к другу в одной постели. Серьезный настрой вернулся к Мэгги нескоро.

– Понимаешь, Серж… Мы произвели неравноценный обмен: все эти позолоченные бубенчики и стеклянные бусы для дикарей – славу, связи, деньги – на самое ценное, что может быть у человека – молодость… Как бы я сейчас хотела обменять все это барахло назад, даже с доплатой. Пускай, я была бы нищей, словно церковная крыса, последней безработной и бездомной, но… молодой, Серж, молодой. К сожалению, это невозможно…

«Может быть сказать ей? Нет, кто знает, каким срывом это закончится.»

– Когда мы с тобой шли к цели, мысли были заняты одним: дойти и вернуть все обратно. О себе как-то не думалось, даже засела в голове какая-то детская надежда, что стоит остановить весь этот ужас и все вернется на свои места. Словно в сказке… Не вернулось. И Америка не та, и мир совсем не тот, и молодости не вернешь… Как бы я сейчас хотела вытрясти душу из этого чертова атланта… Если у него есть душа…

«Сказать или нет? А вдруг я лишь подарю пустую надежду, которая просто убьет ее?..»

Сергею показалось, что «мухомор», больше не менявшийся с того самого момента, как лемуриец развеял своим оружием атланта, едва заметно шевельнулся в кармане халата. Может быть получится?

– Когда я поняла все это, то мне расхотелось жить… Зачем ты помешал мне, Серж?

– Знаешь, Мэгги… – горло сдавило, словно тисками, и Сергей закашлялся, нащупывая корчащийся все активнее удельсаант.

– Я хочу рассказать тебе вот что…

* * *

– Неужели получится?

Мэгги волновалась, словно девушка, вернее, настоящая девушка, а не вынужденно заключенная в теле почти пожилой уже женщины.

– Не знаю… Может быть и получится. Хотя, в тот раз мне помогал «джеддай»…

– А вдруг… – бледность разлилась по лицу женщины, сжимающей в руках темно-синюю, поблескивающую металлом, пирамидку: «мухоморы» после гибели атланта разом потеряли склонность к округлым формам и нежным цветам, – ты забыл комбинацию…

– Нет, – решительно отрезал Сергей, понимая, что любое колебание тут только во вред. – Все получится. Я все отлично помню.

– Постой… А как это?.. Ну, как это происходит?

– Я же рассказывал тебе.

– Расскажи еще раз…

Извекову пришлось рассказать все еще раз, и еще раз, и еще…

– Ну, готова?

– Погоди… А Салли?

– Ничего не получится, – покачал головой Сергей. – Она до Катастрофы была такой маленькой…

– Жаль… Но хотя бы попрощаемся с ней.

– Не нужно. Пусть считает, что мы просто уехали. Ты подумала о том, как она сможет пользоваться нашими финансами?

– Да, все формальности улажены.

– Пусть хотя бы она будет счастлива в этом мире…

Извеков, не доверяя супруге, сам набрал нужную комбинацию на ее «пирамидке», а, затем, на своей, почти черной, призме. Оставалось лишь сделать одно движение, чтобы перенестись в прошлое. Личное прошлое.

– Ну, поехали?

– Давай, ты уйдешь первым… – поежилась Мэгги, с недоверием поглаживая ладонью зеленеющие на глазах грани удельсаанта. – А я потом…

– Нет. Вдруг я уйду, а у тебя что-нибудь не заладится, и ты не сможешь исправить… Мне так будет спокойнее.

«Миссис Извекофф» послушно кивнула и, закрыв глаза, дрожащим пальцем прикоснулась к нужной клавише…

– А вдруг мы там не встретимся? – снова открыла она глаза.

– Я же говорил тебе, – терпеливо начал объяснять Сергей, – что полностью сохранил всю память до последнего мига…

– Ты меня не понял! – перебила Мэгги. – Вдруг у нас не получится встретиться?

– Но мы же очень-очень постараемся… Правда, милая?..

34

Когда из прозрачного зеленого полумрака проступили очертания предметов, Сергей долго и тупо разглядывал монитор компьютера с мечущимися по нему уродливыми тварями. Лишь, когда экран затопила волна красного цвета он вышел из ступора и оглянулся.

Знакомая до боли тесная комнатка маминой квартиры: чуть криво висящая полка с книгами (его, Сергея, личный трудовой подвиг свершенный несколько лет тому назад, еще до армии, ценой немилосердно отбитых молотком и изрезанных пальцев); заваленный всяким бумажным мусором, прозрачными коробочками с дисками и яркими компьютерными журналами стол с едва видным из-под них компьютером; халтурно заправленная тахта (вот еще – в армии заколебался уголки отбивать!) и старенький платяной шкаф, сплошь оклеенный в несколько слоев всякими фотографиями, постерами и календарями… Извеков грустно улыбнулся, вспомнив самую первую бумажку, наклеенную с замиранием сердца (а вдруг от мамы влетит за порчу имущества) – бледненько, в три краски, распечатанную на плохом импортном «струйнике» афишу «Терминатора» из какого-то, давно почившего в Бозе, видеосалона. Теперь от «первенца» остался на поверхности лишь один из верхних уголков с яростно пылающим углем электронного глаза Арнольда Шварценегера, подкрашенным в свое время фломастером для пущей выразительности.

Сергей поднялся из скрипучего кресла и не чувствуя тяжести во всем теле, ставшей привычной в последние месяцы, подошел к зеркалу.

Кто этот юный парнишка с румянцем во всю щеку? Неужели, это он – Сергей Извеков, прошедший «огонь, воду и медные трубы»?

Сергею стало даже несколько жаль того мужественного волевого лица, к которому он невольно привык, разглядывая ежеутренне в зеркале во время бритья. Что ни говори, а с резкими морщинами, волевым прищуром и седыми висками он выглядел внушительнее… Но зато в легких ничего не хрипело, сердце не ощущалось вообще (что свидетельствовало о его абсолютном здоровье), а буквы на книжной странице, даже поднесенной к самому носу, не сливались в невразумительные мутные пятнышки…

– Ну что ж, – заявил Сергей своему возмутительно «зеленому и сопливому» отражению, глупо улыбающемуся за полированным стеклом, – и морщины, и седина появятся в свое время – чего о них жалеть, а вот то, что нигде не болит и не колет – это класс!..

Так: какое сейчас число? Не опоздал?

Календарь с некогда безумно возбуждавшей Извекова-недоросля, а теперь вызывавшей лишь ироничную улыбку, полуобнаженной Бритни Спирс недвусмысленно утверждал, что удельсаант перенес своего владельца именно в ту временную точку, которая ему была необходима. Вот сейчас…

Звонок телефона раздался тютелька в тютельку, когда Извеков устал его ожидать. Он только успел нацедить кружку молока из пакета, вытащенного из холодильника, и впиться зубами в «подовый» батон, упоительный аромат, которого уже успел подзабыть после безвкусной «ваты» американского эрзац-хлеба.

– Да! – буркнул он в трубку, торопливо прожевывая кусок. – Слуфаю!

– Ты там жрешь, что ли? – хрюкнула мембрана голосом Лешки Мерзлина. – Только встал?

– Да нет…

Подумать только: Лешка, живой Лешка…

И разговор тот самый…

– Слушай, – неузнаваемый Лешкин голос приобрел деловую окраску, – ты там, помнится, хотел загранпаспорт сделать? Ну, в Египет там смотаться, что ли…

– Ну!..

– «Ну, ну»… – передразнил Мерзлин. – Загну… Тащи короче свою «краснокожую паспортину» сюда, пока у меня окошко образовалось. Я его в тетке в ОВИР оттащу и через две недели…

– Знаешь, – перебил друга Сергей. – Я что-то раздумал. Денег нет, да и вообще…

– Ты чё?!! – опешил Лешка. – Договаривались же… Я уже все уладил, а ты… А бабок я подкину – свои люди…

– Нет, я сам, как-нибудь…

Мерзлин помолчал, сопя в трубку.

– Ну, как знаешь… А то я бы…

– Нет.

– Ну, покеда тогда…

В трубке раздались короткие гудки и Извеков, зачем-то внимательно ее рассмотрев, положил на рычаги.

«Позвонить, что ли ему, – подумал он, нерешительно поглаживая указательным пальцем диск, – предупредить, чтобы с аферами своими не связывался… А-а! Времени еще достаточно впереди, куда торопиться!..»

Прискорбно, но с юной внешностью к нему вернулась и изрядная доля юношеского легкомыслия. Что делать: мозг-то тоже помолодел…

Так, полдела сделано. Теперь выяснить, получилось ли что-нибудь у Мэгги…

Когда же этот терракт в США был?.. Больше трех лет назад… Нет, это по «субъективному» времени…

Сергей ворошил Интернет часа три, нигде не находя искомого, что само по себе было обнадеживающим фактом. Ссылки на 11 сентября 2001 года, Усаму бен-Ладена и даже давний взрыв в Оклахоме попадались на каждом шагу, но «Судного дня», как его окрестили американцы, будто бы не существовало. Вышло? Нет, нужно еще покопаться.

Искомое отыскалось только поздно вечером в одном из старых архивов сайта «Vecher.ru»…

«Вчера, 27 февраля 200… года в штате Нью-Мексико…»

* * *

Более неудачной погоды для запланированной операции придумать было нельзя…

Яркая полная луна, низко висящая над горизонтом, освещала ржаво-красную днем, но серебристо-серую теперь пустыню, перечеркнутую то там, то здесь глубокими черными тенями от всех предметов крупнее пустой банки из-под пива. Темное ранчо Нахтигаля темнело ярдах в двуста впереди.

– Сообщите, – отрывисто приказал старший агент ФБР Джарвис, чуть повернув голову в сторону несколько неудачно закрепленной, маленькой решетчатой оливки микрофона, – занята ли позиция!

Поочередно прошуршавшие в наушнике ответы были благоприятны. Убежище террористов взято в надежное кольцо, через которое не проскочит ни битый жизнью койот, ни даже сурок.

– Значит вы утверждаете, мисс Смит, – повернулся он к лежащей рядом с ним девушке, пухлой, словно пышка из-за доставшейся ей теплой куртки, несколько великоватой по размеру, да еще напяленной поверх бронежилета. – Что террористы находятся в этом помещении?

Все было давным-давно известно, многократно зафиксировано в магнитофонных записях и стенограммах, но сейчас, за несколько минут до решительного броска, нужно было что-то сказать, чтобы хотя бы немного отвлечь от предстоящего, да и успокоить, юную сотрудницу, почти девочку, которую колотила крупная дрожь, заметная даже сквозь напяленную на нее гору одежки. Его решение оказалось верным.

– Владелец ранчо, некий Годфри Штурмфогель, – заученно затараторила слегка прикрыв глаза длинными ресницами, бледная, как мел девчушка, – под именем которого скрывается известный международный террорист Шон Мак-Грегори, а также…

Все это Джарвис слышал и читал уже не раз, но всякий раз не уставал удивляться, откуда это знание, способное тяжким грузом лечь на более крепкие плечи, чем скрывающиеся под форменной курткой, взялось в изящной головке с гладко зачесанными и собранными в «конский хвост» на затылке волосами.

Вообще, все без исключения высшие чины ФБР были просто потрясены и склонны считать вымыслом шокирующие откровения юной стажерки, явившейся в штаб-квартиру в начале декабря прошлого года. Однако, на поверку, данные сообщенные ей оказались чистой правдой, по крайней мере, в той части, которая касалась предположительных исполнителей будущего терракта, а также его организаторов. Самым невероятным для спецслужб было то обстоятельство, что атаку на США готовили не какие-нибудь «отмороженные» арабские фанатики из «Аль-Каеды», а вполне благопристойные европейцы, досаждавшие до сего момента лишь своим правительствам.

Подозрения превратились в уверенность, когда в середине января поступила информация о доставке на территорию сопредельной Мексики нескольких крылатых ракет морского базирования, по всем бумагам, считавшихся израсходованными несколько лет назад ВМФ США по наземным целям на территории Ирака и Афганистана и, поэтому, списанных. С этого момента к подготовке операции были подключены все лучшие силы ФБР и других служб, ответственных за безопасность государства, а недостатка в средствах она не испытывала…

– Довольно, Мэгги… – прервал Джарвис мисс Смит, выйдя из задумчивости.

Похоже, к концу длинного монолога ей удалось немного отвлечься от дум о предстоящей операции. Конечно, непосредственного участия агента Смит в «горячей фазе» не предусматривалось, но ей-то зачем об этом знать. Пусть считает себя полноправным членом команды – в подобном возрасте это полезно…

– Я думаю, – похлопал он своей рукой в перчатке по локтю сотрудницы. – Мы с вами еще побеседуем об этом… После.

– Ну, – он опустил прозрачное забрало из пуленепробиваемого пластика и упруго поднялся на ноги. – Начали!..

* * *

Сергей в сотый раз вскинул к глазам запястье, чтобы невидящим взглядом окинуть бессмысленные закорючки, в обычное время долженствующие обозначать цифры. Более идиотское занятие трудно было себе представить: он стоял точно под монитором, на котором напротив так необходимой ему комбинации букв и цифр значилось сакраментальное: «Delayed[80]80
  Задерживается (англ.)


[Закрыть]».

Да, рейс из Нью-Йорка задерживался. Кто хоть раз в жизни ждал приезда милого человека легко поймет переживания парня, тем более, если прочел все предыдущее…

«Неужели, что-то случилось? – в неизвестно который раз задавал себе более, чем риторический вопрос Сергей. – Вдруг экипажу пришлось посадить самолет на другом аэродроме? Вдруг авария? Вдруг…»

Миновало почти два месяца с того момента, как Извеков вернулся в привычный мир, в привычное время. Мир жил своей обычной жизнью: любил, воевал, боролся за что-то, что-то отстаивал… Никто и не подозревал, что не будь вот этого худощавого молодого человека, мающегося под табло, и почти столь же молодой девушки, томящейся сейчас в кресле трансатлантического лайнера, ему пришлось бы перенести немало неприятных минут… Да что там «неприятных»! Кое для кого испытание стало бы просто роковым. Как это сплошь и рядом бывает на небольшой голубой планетке на окраине галактики, никто и не заметил того, что человечество в очередной раз оказалось на краю пропасти…

– Вниманию встречающих! – ожил невидимый динамик. – Самолет рейса ю-эс семьдесят четыре ноль пять из Нью-Йорка совершил посадку. Просьба встречающим пройти к выходу номер шесть. Повторяю…

И только после этого проклятая красная надпись на мониторе исчезла, сменившись номером выхода.

– Б-б-блин! – с чувством произнес Сергей, нервно засовывая руки в карманы и устремляясь к указанному выходу, будто боясь не успеть, хотя знал, что с момента объявления посадки до выхода в зал ожидания пройдет едва ли не час: неторопливый автобус, везущий пассажиров к зданию аэропорта, паспортный контроль, получение багажа, таможня… – Как всегда – будут писать «задерживается» вплоть до остановки двигателей! Интересно, багажа у нее много? А то ведь по «зеленому коридору» не пустят…

Проталкиваясь к вожделенным «воротам» в обычном аэропортовском шуме и гаме, Сергей не сразу понял, что слышит очень знакомую мелодию.

– Мобильник?.. – с сомнением пробормотал он, засовывая руку в карман и извлекая на свет Божий помаргивающий дисплеем приборчик. – Точно! Алло!!!..

– Серж, милый! – раздался в мембране знакомый голос с милым акцентом. – Ты где? Почему не отвечаешь? Я приземлилась!..

– Жду тебя, Мэгги! – закричал он в микрофон, стараясь переорать гомон толпы. – Я уже тут, у выхода!

– Тогда я быстренько… Целую!

Связь прервалась.

Знала бы она, что такое «быстренько» в российских аэропортах…

– Жду. Надеюсь, – сообщил Извеков молчащей трубке, засунул ее в карман и снова, теперь уже более осмысленно, взглянул на часы. – Запасаюсь терпением.

Был ли занесен этот рекорд в книгу Гиннеса или нет, остается загадкой, но Мэгги, волоча за собой чемодан, довольно, впрочем, скромный для женщины, собирающейся пересечь полмира, появилась (совсем, правда, не из того выхода, где ее ожидал Сергей) всего лишь спустя полчаса с минутами.

– Пустите! – заработал парень локтями, коленями и прочими частями тела, выбираясь из плотной толпы ожидающих, горбоносых чернявых таксистов, настырно предлагающих свои услуги, и просто зевак. – Пустите меня! Расступитесь! Мэгги!.. Я ту-у-ут!..

– Се-е-е-ерж! – завопила девушка, бросая свой чемодан и бросаясь на шею Извекову. – Се-е-е-ерж!!!

В этот момент вся масса народа, заполняющая просторное здание аэровокзала под завязку словно испарилась, оставив прильнувших друг к другу молодых людей в одиночестве.

А разве могло быть иначе?