Текст книги "Америка off…"
Автор книги: Андрей Ерпылев
Жанр: Боевая фантастика, Фантастика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 22 (всего у книги 22 страниц)
Эпилог
Чикаго, штат Иллинойс, небоскреб Сиэрс-Тауэр
16 апреля 200… года
Слава Богу, что наконец-то закончилась эта хмарь и проглянуло солнце… Обрыдла уже эта слякоть и морось. «Посетите наш солнечный Чикаго – город пляжей и парков!» и белозубая ряшка Дэррила Хоупера, скалящаяся на всякого, читающего эту белиберду. А если уж ветерок с Мичигана… Слава Богу, хоть солнышко выглянуло. Но это, похоже, уже повторение…
Майкл Воронофф (во времена оные Михаил Дмитриевич Воронов, без всяких там двойных «Ф» на конце) еще разок взглянул на панораму залитого утренним солнцем города, отмытого ночным дождиком и сияющего, новенькой игрушкой из супермаркета, и отошел от огромного, во всю стену окна. Красота красотой, а работа работой. Как там говорили в Союзе? «Работа не волк…» Нет, это, кажется, не совсем в тему…
Мишу Воронова привезли в Штаты в восьмилетнем возрасте, поэтому в тонкостях русского фольклора он разбирался довольно слабо. Да и вообще, кто в Одессе, особенно из тех, кто спал и видел очутиться где-нибудь – хоть в Израиле, хоть в Непале, но только подальше от ненаглядной родины, хорошо разбирался в русском фольклоре, ненавидимом всеми порами души? Это здесь все они льют крокодильи слезы по ненаглядной России (по России, а не по Союзу Советских, не к ночи будь помянут), да распинаются на каждом шагу о мучающей день и ночь ностальгии… Майкл, как раз, тоски по родине не испытывал. По чему, скажите на милость, там тосковать? По соседям из гигантской и густонаселенной коммунальной квартиры, ведущим вечные позиционные войны из-за места на кухне и выключения света в «местах общего пользования»? По крикливым грубым воспитательницам и золотушным «сокамерникам» из детского сада на улице Карла Либкнехта, которую сейчас, говорят, опять переименовали в Греческую? По восемнадцатой средней школе, где даже в почти стопроцентно еврейском классе (вероятно, из-за не совсем еврейской фамилии), толстого и безответного Мишу дразнили «жидёнком»?.. Вот просто так, туристом, посетить бывший Союз, о котором старенькие родители до сих пор шипят сквозь зубы, радуясь каждой неприятности, постигающей то, что от него осталось, мистер Воронофф не отказался бы. Поглядеть на ту землю, где появился на свет, потрогать своими руками, проверить, правду ли говорили о ней «предки»…
О! «Сделал дело – гуляй смело». Вот это подходит больше, хотя гулять еще очень и очень рано…
Удобное эргономическое кресло удовлетворенно хрюкнуло, принимая в себя литой организм Майкла (именно литой, а не толстый: даром что ли ежемесячно тратятся сотни долларов на тренажерный зал и массажный кабинет?), а пальцы привычно нащупали клавиатуру…
Солнце давно переместилось на противоположную строну небоскреба и ни одного лучика уже не попадало в окно небольшого офиса на восемьдесят шестом этаже. Близилось обеденное время, но мистер Воронофф все никак не мог оторваться от монитора. Секретарша Мэри Ладдок – миловидная, разве что чуть полноватая крашенная блондинка двадцати восьми лет от роду с умопомрачительно длинными ногами (Бог с вами, господа: никакого сексуального домогательства – одни лишь дружеские чувства) – уже несколько раз заглядывала к шефу, выразительно вздергивая искусно выщипанные бровки и морща прелестный носик.
Пора и честь знать – О! Еще одна русская фраза – еще четверть часа и придется обедать в одиночестве, а Мэри дня два-три будет дуться, как крыса на крупу… Нет, все-таки, не крыса, а мышь. Все!
Решительным движением утопив клавишу «Слип» с миниатюрным полумесяцем (почему сон все время ассоциируется с луной? Она ведь только мешает спать), Майкл откинулся на спинку снова хрюкнувшего кресла и закинул руки за голову:
– Мэ-э-эри! Вы еще не ушли, дорогая?
Кудрявая головка снова просунулась в дверь.
– Почти ушла, мистер Воронофф! – негодованию секретарши не было предела. – Еще секунду и вам пришлось бы меня догонять!
– Знали бы вы, как мне нравится вас догонять, моя милая…
Он не слукавил ни на «йоту»: поглядеть сзади на Мэри Ладдок в движении было сущим удовольствием для любого существа мужского пола от семи до семидесяти включительно.
– Правда? – девушка заметно смягчилась и появилась в кабинете во всей красе: во все свои баскетбольные шесть футов и четыре дюйма роста, к тому же, почти на три фута (снизу) затянутая в прозрачный нейлон…
– Уф-ф!.. – не смог сдержать восторженного восклицания менеджер.
Как всегда, при виде выдающейся во всех отношениях мисс Ладдок, ему показалось, что Земля слегка покачнулась под его ногами. Правда, при чем здесь Земля – под ногами три с половиной стони футов стальных и железобетонных конструкций?..
Еще бы она не покачнулась при виде такой девушки!
– Мэри!..
Майкл снял и отложил в сторону свои очки в щегольской оправе и торопливо выбрался из кресла, казалось, не желающего отпускать хозяина из своих объятий.
Пол под ногами был недвижим и не собирался никуда уплывать. Мистер Воронофф подошел к девушке и несмело прикоснулся к ее руке.
– Послушай, Мэри…
– Да, Майкл!..
Впервые, вроде бы, она назвала шефа по имени…
За окном что-то резко сверкнуло, заставив обоих застывших друг против друга людей инстинктивно оглянуться…
Нет, всего лишь солнце, отразившееся в блистере вертолета, заходящего на посадку.
– Мэри…
– Майкл…
«Какие мягкие у нее губы… Никогда не думал…»
Мир раскололся и слился воедино снова, перевернулся и занял прежнее положение, Вселенная умерла и родилась, но два слившихся в поцелуе человека ничего этого не заметили…
Как жаль, что случилось все это только в воображении Майкла Воронофф, когда они с Мэри и еще полудюжиной клерков с верхних этажей спускались вниз в просторном лифте. Может быть в другой раз?…
* * *
Флорида, местечко Соу-Крик
4 июля 200… года
– Только обязательно возвращайся к обеду, Билли, сегодня я приготовлю индейку.
– Не обещаю, – Уильям Боркин хохоча влез в кабину своего пикапа и сделал дорогой супруге ручкой. – Может быть рыба будет клевать так, что я позабуду про всех индеек на свете?
– Не паясничай, Билли! – сухонькая Энн Боркин притопнула ногой на своего несносного мужа. – Сегодня же День Независимости!
– Ну и что? Какое рыбе дело, что двести лет назад несколько каких-то чудиков за бутылкой виски настрочили какую-то бумажку?
– Только попробуй опоздать.
Миссис Боркин круто развернулась и ушла в дом, откуда уже вовсю неслись аппетитные запахи, а Уильям, улыбнувшись, придавил газ и выехал за ворота.
Он любил иногда подразнить свою дражайшую половину, этот сорокапятилетний полный сил и здоровья мужчина, хотя и любил ее больше всех на свете. Даже больше любимой работы и рыбалки, в борьбе с переменным успехом между которыми проходила его жизнь Вот и сейчас, в День Независимости, мистер Боркин, презрев все американские традиции, направлялся к известному одному ему (так ему нравилось думать) «уловистому» плесу речки Соу-Крик, где ему не терпелось испытать совершенно новый, только что разработанный им воблер, за которым все местные пятифунтовые окуни просто обязаны выстроиться в очередь, а всякую, не стоящую упоминания, мелочь просто придется отгонять палкой…
Свою видавшую виды «Тойоту», он оставил подальше от заветного омутка, а остаток пути, уже вооруженный спинингом, проделал пешком, на цыпочках, словно индеец, скрадывающий ненавистного белого. Вот и место…
Прячась за высокой тростниковой порослью, Уилл настроил снасть и, примерившись, послал сильным броском блесну в самый центр беспечно сверкающего под солнцем пространства.
– Держись, старина Нед! – прошептал он себе под нос, подматывая катушку…
Удача улыбнулась ему где-то через час с небольшим, когда леска внезапно напряглась, будто острейший «тройник» там, глубоко под водой, впился в заросшую тиной корягу. Но опытный рыбак знал, что это за «коряга»…
– Ага! – воскликнул мистер Боркин, сдерживая рывки крупной рыбины. – Ага!!!..
Леска, оставляя за собой бурунчики, резала воду по всем направлениям, удилище сгибалось дугой, но никакие уловки старого, видавшего виды, окуня не могли вынудить рыболова сделать ошибочное движение. Подобно мастеру фехтования, он парировал каждое движение партнера, а порой, даже предугадывал их. Если рыбине удавалось отыграть у противника какие-то несколько сантиметров, то тот тут же наверстывал их с лихвой…
– Вот ты какой! – восхищенно промолвил Уильям, когда речной великан обессилено разлегся у его ног, лениво шевеля жаберными крышками. – Да в тебе чуть ли не ярд длины! А вес!..
Неожиданно, краски летнего дня померкли, заставив мистера Боркина обеспокоено вскинуть голову.
Нет… Ничего особенного. Просто одинокое облачко на миг заслонило чуть заметно клонящееся к закату солнце.
Обычное дело…
* * *
Орбитальная станция «Шаньжень-5»
2 декабря 205… года
– В тот самый момент славный маршал Чжао Фэнь решил посетить свою комнату для утренних размышлений…
– Кто такой этот Чжао Фэнь?
Ли Донг с досадой махнул рукой, чего в невесомости, конечно, делать никак не следовало, и тут же оказался перевернутым вниз головой. От дальнейших акробатических этюдов его спас собеседник, Пхадонг Начедопаронг, третий звездоплаватель Лаосской Народно-Демократической Республики, ловко перехватив кувыркающегося товарища за штанину.
– Спасибо…
– Не стоит благодарности, Чжао… Так кто такой этот Чжао Фэнь?..
– Чжао Фэнь, Пхадонг, – вмешался в разговор невидимый из «кают-компании» Дэн Таочонг, копавшийся в развороченном, словно в него только что угодил фугасный снаряд, приборе. – Это наш национальный герой, подавлявший восстание зеленых повязок. Погиб в одна шестьсот тридцать втором году…
– А почему вы рассказываете про него шутки?
– Анекдоты, – утвердительно покивал Дэн, предварительно «зафиксировавшись» на неподвижном основании.
– Но почему?..
Ли задумался, запустив пятерню в свою роскошную шевелюру, здесь, в состоянии невесомости, вечно стоявшую дыбом. Из своего перевернутого положения в привычное он возвращаться, судя по всему, не собирался. Хотя, кому привычное, а кому и нет: кто может поручиться, что как раз сейчас именно он не занимал правильное?
– Это наш национальный обычай, Пхадонг, – снова пришел на выручку товарищу Дэн, на секунду выставив из-за нагромождения серебристых корпусов смеющуюся физиономию.
В отличие от соотечественника, он был пострижен очень коротко, что в сочетании с на редкость грубо вылепленным лицом заставляло любого собеседника усомниться в его двух высших образованиях и звании полковника ВВС Китайской Народной Республики. Атлетическое сложение и заскорузлые ладони крестьянина, привыкшего возделывать рис по колено в воде, интеллигентности командиру сорок четвертой экспедиции на орбитальную станцию «Шаньжень-5» отнюдь не добавляли. Равно, как и низкий, хриплый и грубый голос, подходящий, скорее, какому-нибудь погонщику лошадей или грузчику, чем космонавту. И тем не менее, Дэн Таочонг был космонавтом, дважды героем КНР, совершавшим сегодня, 2 декабря 205… года свой седьмой орбитальный полет. Да, да, 2 декабря, День провозглашения Лаосской Народно-Демократической Республики, который по традиции, благо, что на борту станции всегда присутствовал член экипажа из братских народов, решено было отметить вечером небольшим банкетом (конечно же без спиртного… разве что самую чуточку) и теперь все пребывали в сладостном предвкушении.
Всего экипаж огромной конструкции, несшейся по орбите над сине-бело-пестрым шаром, состоял из двадцати семи человек: самого командира Дэн Таочонга, его помощника, совершавшего свой пятый полет майора Ли Донга и двадцати пяти космонавтов-исследователей, среди которых, кроме граждан КНР было трое иностранцев – граждане Лаоса, КНДР и Монголии.
Кому, кроме китайцев оставалось продолжать жизненно необходимые исследования «ближнего космоса», если «проклятые волюнтаристы» из Европы, США и, конечно же, России, давно махнули на это рукой, предпринимая авантюристические экспедиции к Марсу, Венере и Юпитеру, и подбираясь уже к таинственному спутнику Сатурна Титану. Ближний космос, включая Луну теперь они использовали лишь в качестве строительных площадок, места размещения всякого рода производств и даже, страшно сказать, отелей для космических туристов! Конечно же бремя основного двигателя науки легло на плечи трехмиллиардного Китая…
– Так что там с твоим Чжао Фэнем, Ли?
Ли Донг оживился.
– В тот самый момент славный маршал Чжао Фэнь решил посетить свою комнату для утренних размышлений, заходит к нему Мао Ло У, и видит в у того в спальне огромный пульт, весь в разноцветных кнопках и лампочках, сияющий, как небесный огонь…
– Стоп, Ли! – снова перебил его Пхадонг. – По-моему, Дэн говорил, что это было в семнадцатом веке. Откуда же тогда пульт?
– Ну анекдот это, анекдот! – Ли Донг, в сердцах, снова едва не хлопнул себя ладонью по ляжке, но вовремя сдержался. – У вас ведь тигр Харгорг тоже разговаривает в детских анимационных фильмах. А разве тигр разговаривает?
– Ну… Ладно…
– Мао Ло У почтительнейше спрашивает славного маршала Чжао Фэнь, чем тот занимается, имея такой великолепный прибор. Маршал подумал и милостиво ответил, что это пульт управления стратегическими ракетами, а он зорко следит за тем, чтобы враг не посягнул безнаказанно на Великий Китай.
Пхадонг снова открыл, было, рот, но, под бешенным взглядом Ли, тут же захлопнул. Ли Донг облегченно продолжил:
– Мао Ло У спрашивает: «А мне можно немного побыть при нем вместо вас?» Славный маршал Чжао Фэнь подумал и разрешил.
– «Только ни в коем случае, мой расторопный ординарец, не нажимай вот на эту яшмовую кнопку…» И показывает огромную кнопку, размером с панцирь черепахи Ше. После чего удалился. Мао Ло У забрался в кресло, начал смотреть на экраны, переключать тумблеры… И вдруг осенила его крамольная мысль: «А что будет, если нажать яшмовую кнопку?» И решил он быстренько нажать ее и снова вернуть на место, в надежде, что славный маршал Чжао Фэнь ничего не узнает. Но только нажал он ее, как лампы замигали, завыли, словно взбешенные драконы, сирены и вбежал не успевший привести свою одежду в порядок, славный маршал Чжао Фэнь…
– И что?..
– Громко сказал он безрассудному Мао Ло У: «Быстрее бери нож для соскабливания неверно написанного и пойдем стирать с карты Америку и Россию!..»
И первым захохотал, сотрясаясь в воздухе, будто огромный комок желе.
Пхадонг криво усмехнулся и поплыл мимо колыхающегося шутника к иллюминатору.
В этот момент из люка в научный отсек показался бледный, как рисовая бумага, лейтенант Фао Джу И.
– Смотрите! Смотрите вниз!..
Бросив все дела, космонавты приникли к иллюминаторам.
В следующий момент они превратились в подобия терракотовых солдат из гробницы Цинь Шихуана…[81]81
Первый китайский император династии Цинь, Цинь Шихуан (259–210 гг. до н. э.) был захоронен в огромном погребальном комплексе площадью свыше 56 км2, случайно найденном в 1974 году. Основной лрстопримечательностью гробницы является войско из тысяч точных копий воинов императора с полным вооружением, изваянных из глины (терракоты) в человеческий рост.
[Закрыть]
И было с чего.
Вместо громады азиатского материка, обычно видимого лишь частично, внизу расстилалось что-то невообразимое: верхнюю часть иллюминатора занимала отлично узнаваемая российская Восточная Сибирь, завершающаяся рыбообразным силуэтом Сахалина и Японские острова, которых здесь по определению не могло быть – виток пролегал значительно южнее, но главным было даже не это…
Сразу под российским Приморьем, торчавшим узким полуостровом, смахивающим на аппендикс, на глади океана раскинулся архипелаг многочисленных островов прикрытый с юго-востока редкой облачностью. Еще южнее виднелся желто-бурый гигант очертания которого ни с чем нельзя было перепутать.
– Это же Филиппины, Новая Гвинея и Австралия? – прохрипели хором космонавты. – Где же Китай?..
Туманный архипелаг сменился ширью океана.
– Где же моя родина? – прорезался, наконец, голос у Пхадонга. – Где Лаос?..
Эпилог эпилога
Место это можно было назвать «местом» лишь с огромной натяжкой.
Ни видимых границ, ни верха, ни низа здесь не было, как не было ни света, ни темноты…
В самом центре (хотя, почему же «в центре»? может быть, наоборот, с краю?) висели над странным предметом, напоминающим многогранную ячеистую сферу, две фигуры.
Вернее, фигура была только одна, похожая на сидящего по-турецки плешивого старика, с хитрым прищуром больших выпуклых глаз, остроконечными ушами и реденькой, буквально в три волоска, бороденкой. Сидевшее (висевшее?) напротив него фигурой можно было назвать с большой натяжкой: так, сгусток какой-то, смахивающей на грязноватый дым, полупрозрачной субстанции.
Атлант (а это был, конечно, он), запустив руку внутрь шара что-то там передвинул с одной из многочисленных плоскостей (слоев?) на другую.
– Тебе шах, дорогой мой Зурх! – заявил он, с притворным сожалением, разводя руками.
Призрак перелился в другую форму, будто пожав плечами, и в глубине шара, который, как вы уже поняли, представлял собой «доску» для пространственных шахмат, перескочила с места на место ярко-зеленая фигура в виде мягкого конуса сглаженной формы.
– Ах, ты так? – наморщил лоб «Йода» и ушел в раздумья…
– Интересно… Интересно… – проблеял он через какой-то продолжительный промежуток времени, который в этом мирке без верха и низа измерять было просто нечем. – Неплохой ход… Это нужно будет обдумать на досуге…
Зурх снова безмолвно «пожал плечами».
– Ничью ты, конечно, не примешь… – думал вслух «джеддай», задумчиво играя снятым с «доски» удельсаантом. – Давай, тогда, что ли, отложим партию… Скажем, на столетие. Согласен?
Призрак неуловимо перелился в некое подобие вопросительного знака.
– Вижу, что согласен… А теперь – за дело!..
Кому же еще заниматься судьбами мира, как не нам с тобой, старина, тем более, что вечность приходится коротать на пару…
Конец
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.